Валентинов Андрей. Несущий Свет

   – Ошиблись, – буркнул Косухин. – В Чрезвычайной Комиссии не состоял,
   – и, подумав, что это может звучать как просьба о пощаде, поспешил добавить: – А вот теперь жалею…
   Генерал усмехнулся, и вдруг Степе показалось, что перед ним другое лицо, столь знакомое и памятное. В голове словно блеснула молния. Генерал, живущий в Париже по имени Аскольд Феоктистович! Аскольд Феоктистович Богораз!
   – Хорошо, – кивнул старик. – Можете приступать, господа!
   – А погодь, Превосходительство, – Степа вновь заставил себя улыбнуться. – А как же это… последнее желание?
   – Резонно, – кивнул генерал. – Как обычно – папиросу? Или желаете «Интернационал» исполнить?
   Косухин проигнорировал и тон и содержание сказанного. Если это действительно Богораз-старший…
   – Вы, Аскольд Феоктистович, когда Семена увидите, то расскажите ему, как меня, чердынь-калуга, кончили. Ему интересно будет.
   – Что? – глаза генерала сузились, и Косухин понял, что не ошибся. – Что вы сказали, молодой человек?
   – А вы плохо слышите? Могу повторить, чердынь…
   – Не дерзите! – генерал подошел совсем близко, голос его упал почти до шепота. – Что… ты… комиссарская шкура… знаете о моем сыне?
   – А вам-то что? – Косухин пожал плечами. – Просто расскажите Семену. Он ведь все-таки Руководитель Проекта…
   Генерал отшатнулся и медленно обвел глазами стоявших рядом молодых людей.
   – Кого вы мне привезли, господа?
   – Но господин генерал…
   – Дайте его документы!
   – Они у вас, ваше…
   – Ах да…
   Богораз-старший вынул из кармана Степин паспорт. Кто-то из офицеров поспешил включить фонарик.
   – Косухин Степан Иванович… Дворянин… Русское консульство в Бомбее… Косухин! Постойте!..
   Генерал несколько секунд о чем-то думал, затем вновь поглядел на Степу. На этот раз на его лице было заметно крайнее удивление. Впрочем, это слово в данном случае звучало чересчур слабо.
   – Степан Иванович Косухин!.. Господин Косухин, какое вы имеет отношение к полковнику Лебедеву?
   – А у нас отчества одинаковые, – буркнул Степа.
   – Я бы просил вас отвечать серьезно…
   – А я че – несерьезно? Я-то вас сразу узнал – больно на Семена похожи. А если вы действительно занимались «Мономахом»…
   – Молчите! – резко прервал его Богораз и обернулся. – Снимите наручники, господа. И оставьте нас вдвоем.
   Через минуту руки Косухина были свободны. Офицеры отошли к машине. Степа с Богоразом-старшим остались посреди поляны.
   – Вы с ума сошли, молодой человек! Название программы остается секретным!
   – Ну да, конечно… – хмыкнул, не удержавшись, Степа. – «Владимир» беспокоится…
   – Вы и о телеграмме знаете? Да, господин Берг совершил непростительную ошибку. Но это не освобождает нас от соблюдения тайны…
   Он замолчал, а затем полез в карман за папиросой. Генерал, как оказалось, курил те самые черные «Галуаз», которые Степа уже успел распробовать.
   – А мне можно? – не удержался он. Курить после всего пережитого хотелось до невозможности.
   – Прошу вас, молодой человек… Итак, насколько я понял, вы младший брат господина Лебедева. И, если я не ошибаюсь, были в Индии вместе с госпожой Берг?
   – Не ошибаетесь…
   – Вы осведомлены о программе… Странно, вашей фамилии я не видел в списках. Впрочем, сейчас это не важно. Господин Косухин, что вы знаете о Семене?
   Вопрос был поставлен слишком широко, и Косухин не преминул отозваться:
   – У Семена Аскольдовича очки с обыкновенными стеклышками. И он здорово аэропланы умеет водить…
   На лице Богораза вновь мелькнула усмешка – на этот раз не ироничная, а обыкновенная – добрая и даже немного растерянная:
   – Да, вы правы. Но я, имел в виду другое. Семен… жив?
   Тут уже растерялся Степа. Жив ли улетевший куда-то в эфир Богораз-младший, он и сам был не прочь узнать.
   – Когда я видел его в последний раз, Семен был жив-здоров, – ответ прозвучал осторожно, зато вполне точно.
   – Вы видели его в Омске? Или в Иркутске?
   – Я его не только там видел, – Косухин старался теперь отвечать как можно деликатнее, дабы сразу же не проговориться о том, как он в действительности познакомился с генеральским сыном. – Последний раз мы виделись на Челкеле…
   – Что? Вы были на Челкеле? Но ведь полигон взорван и запуск не состоялся! Насколько мне известно, Семен даже не добрался туда.
   Тут же Степа удивился всерьез. Похоже, Карл Берг не только ему не спешил сообщать всей правды.
   – «Мономах» взлетел, Аскольд Феоктистович. Ваш сын улетел на нем вместе с Колей… С полковником Лебедевым. Насколько я знаю, они вышли на эту…
   – Орбиту… – тихо подсказал Богораз. – Вы сами видели запуск?
   – Да, я сам видел…
   Перед глазами вновь встала холодная зимняя степь – и окутанная дымом серебристая стрела, медленно поднимавшаяся вверх в облаках белого пара…
   – Не понимаю… – негромко, обращаясь лишь к самому себе, проговорил генерал. – Не понимаю… Почему же мне…
   Впрочем, что он имел в виду, было ясно и без особых комментариев.
   – А вы у господина Берга спросите, – предложил Степа. – Я вот, чердынь-калуга, попробовал…
   – Берг… – повторил генерал. – Он позвонил мне и сообщил, что в Париж прибыл агент ВЧК, который собирает информацию о «Мономахе». Велел устранить его, то есть вас, немедленно… Но… он ведь знал, кто вы?
   Степа даже не стал отвечать.
   – Да, – решительно кивнул Богораз. – Это уже мое дело. Если Берг действительно предатель… А сейчас я приношу вам, господин Косухин, мои глубочайшие извинения. Надеюсь, мои офицеры не были с вами излишне… навязчивы…
   – В самый раз, господин генерал, – Степа почувствовал, что перспектива близкого контакта с заранее припасенным мешком начинает отодвигаться. И вдруг он решился. В конце-концов, Богораз-старший показался ему ничуть не глупее своего отпрыска.
   – Только… Аскольд Феоктистович… Господин Берг не очень ошибся. Я, правда, в чеке не состою, но я действительно красный…
   – Что? – в серых глазах на миг сверкнуло изумление. – Вы? Брат полковника Лебедева? Но тогда как же… Что вы делали на Челкеле?
   – Я был комиссаром Челкеля…
   Слово было сказано. Оставалось ждать, не переоценил ли Степа старшего Богораза.
   – Комиссар эфирного полигона… – генерал покачал головой. – Вы хотите сказать, что красные… большевики организовали… или помогали организовать запуск «Мономаха»?
   Косухину очень хотелось рубануть: «А как же!», – но он предпочел все же сказать правду.
   – Не красные. Я помогал. Ну правда, я больше не в окопах… Там китайцы…
   Вышло не особо понятно, но Богораз, похоже, что-то уловил.
   – Хорошо. Мы еще с вами встретимся, и тогда вы расскажите подробнее. А сейчас еще раз о главном… Мне предстоит сегодня кое с кем побеседовать. Итак, вы знаете точно, что «Владимир Мономах-2» был запущен…
   – Двадцатого января…
   – Пуск прошел успешно, эфирный корабль вышел на орбиту. На нем улетели мой сын и Николай Иванович. На корабле была смонтирована установка «Пространственный луч»…
   – Да…
   – После этого полигон был взорван, а вы с госпожой Берг добрались до Индии…
   Косухин кивнул, хотя в том, что сказал генерал, была лишь часть правды. Но о Страже Раны говорить не следовало.
   – Потом с Натальей Федоровной приключается эта странная болезнь, ее дядя уверяет, что пуск сорван, а все участники операции пропали без вести… Да, а что с господином Казим-беком?
   – Он погиб, – коротко ответил Степан, и перед глазами вновь встал дом на Трегубовской и ровная шеренга бойцов с голубыми свастиками на шапках.
   – Жаль Георгия… А вы не встречали господина Семирадского?..
   – Убили его, – неохотно ответил Степа. О смерти Глеба Иннокентьевича говорить особенно не хотелось.
   – Господи, упокой его душу… – генерал медленно перекрестился. – Мы познакомились с Глебом еще когда он был студентом, а я – юнкером… О генерале Ирмане не спрашиваю – мне уже сообщили… Да, мы заплатили дорого… Постойте, Степан Иванович, но, если корабль стартовал, почему не выходит на связь Тускула?
   Степа промолчал. Отвечать было нечего.
   – Мы отвезем вас обратно, – генерал жестом указал офицерам на машину, а сам кивнул Косухину и зашагал к своему авто. – Вы где квартируете?..
   – Я… – Степа замялся, – говорить о Валюжениче он не хотел. – Ну, у одного знакомого… Студента…
   – Студента… Постойте… – генерал замер и медленно повернулся к Степе. – А часом этого студента не Валюженич зовут? Американский поляк, археолог, учится в Сорбонне, недавно приехал из Индии?
   – А-а… – только и мог отреагировать Косухин.
   – Забавно, Степан Иванович! Берг сообщил, что этот студент – американский разведчик, который собирается чуть ли не завербовать Наталью Федоровну. Мне было велено следить за ним и по первому же приказу – убрать. Ладно, сделаем так… Я отвожу вас к Валюженичу: его адрес мне известен. Бергу сообщу, что вы ликвидированы. Завтра рано утром вы и господин Валюженич должны уехать из Парижа… Дня на три… А там – посмотрим…
 
   Тэд уже начал волноваться, но, увидев Степана, мгновенно успокоился и потащил его ужинать, сообщив, что ради приезда гостя он приготовил семейное блюдо – бигос по-польски. Косухин, решив не портить Валюженичу аппетита, проглотил тарелку этой экзотической пищи, оказавшейся необыкновенно пряной и соленой, а затем, как бы случайно, поинтересовался, нет ли у Тэда дел подальше от Парижа. Тот даже не удивился.
   – Оу, Стив! То я… То моя праця наукова, розумешь… Ну, как-то…
   В этом вопросе требовалась полная ясность, и Степа сосредоточился, вспоминая советы старика. Он должен быть внимательным и забыть обо всем. Он должен лишь слушать Тэда… Но то, что так просто выходило у проклятого беляка Арцеулова и потомственного буржуя Шарля, никак не получалось у Степы.
   – То що сталось? – забеспокоился Валюженич. – То невже я мовлю надто непонятно?..
   – Ты, Тэд, не волнуйся… – внезапно появилась неведомая ранее уверенность, и Косухин понял, что он добился своего. – Я просто это… хочу научиться… Ты говори…
   – Оу, тут ты прав, Стив! – Валюженич заговорил по-английски, и Степа с облегчением вздохнул: он снова начал понимать. – Я и сам хочу попробовать. Ведь, говорят, этому можно научиться и без сома дэви…
   – Ну так что с твоей этой, працей науковой?
   – Оу, Стив, тут такое дело! Кажется, есть такое русское слово «запарка»?
   – Имеется, – согласился Степа. – Че, с учебой зарез?
   – Не совсем, но, в общем, что-то близко. Я ездил на Тибет с Шарлем, пропустил чуть ли не год, и мсье Робер того и гляди выкинет меня за безделье. Экзамены я сдал, но мне надо срочно закончить семестровую работу по археологии. Я бы ее за неделю написал, но у меня не хватает материала. Надо как раз съездить в Бриньоган… Это в Бретани – на западе. Там в местном музее есть некоторые уникальные экспонаты. Ну и еще кое-что… Если бы не твоя телеграмма, я был бы уже там…
   Тут же был принесен атлас, и Степа получил возможность ознакомиться с местоположением полуострова Бретань и маленького городка Бриньогана, приютившегося на самом берегу Атлантического океана. Косухин прикинул расстояние и рассудил, что от Парижа до Бретани и вправду неблизко.
   – Дня за три управимся? – как бы между прочим поинтересовался он.
   – Ну (Тэд, естественно сказал «велл»), если постараться… Стив, а что случилось? Ведь ты же еще не посмотрел Париж. К тому же, здесь Наташа… То есть хочу сказать, что здесь господин Берг…
   – Да, это точно… – Косухин помолчал, стараясь подобрать слова поубедительнее. – Тэд, ты это… ну, доверяешь мне?
   Валюженич даже обиделся:
   – Ты же знаешь, Стив, что я, как потомок великопольских шляхтичей и американских янки, испытываю биологическую ненависть к русским, а особенно к большевикам и более всего к красному офицеру Косухину, который однажды спас одного молодого дурака на Тибете…
   – Ты, Стив, это… не надо… Знаешь, не люблю, чердынь-калуга, говорить об этом, но я ведь батальоном командовал. У меня таких, как ты, пятьсот ребят было…
   Валюженич на миг задумался, а затем заговорил уже совершенно иным тоном:
   – Извини, Стив. Я, кажется, действительно дурак. В общем, жду приказаний, мой бригадир. Вопросы, как я понимаю, задавать не следует?
   – Потом вопросы. В этом, чердынь его… Бриньогане. Завтра утром выехать сможем?
   – Ну конечно… С вокзала позвоню Шарлю…
   – Не надо, – Косухин резонно рассудил, что оглашать их маршрут следует как можно меньше.
   – Но Стив! Если мы с тобой исчезнем, Шарль мобилизует своего отца-сенатора, а тот – всю французскую полицию вместе с Сюртэ женераль и Вторым бюро Генштаба!
   – Ладно. Но скажи ему, чтоб помалкивал. И вот еще. У тебя ну… оружие имеется?
   – Откуда? Я ведь мирный обыватель!
   Произнеся эту фразу, Валюженич как-то странно подмигнул, а затем извлек из шкафа замотанный в тряпки револьвер и несколько обойм. За этим последовал кинжал в ножнах и кастет. Косухин лишь усмехнулся. На что-то подобное он и надеялся.
   – В общем, молчу и подчиняюсь, – заключил Валюженич. – О визите к Бергу, о котором ты так ничего и не сказал, расспрашивать, как я понял, не следует…
   Косухин лишь молча кивнул. Бог весть как отреагировал бы Тэд, расскажи он все, что приключилось с ним сегодня. Главное сейчас – ненадолго уехать, чтобы те, кто наблюдал за ними, потеряли след. А там видно будет…
 
   Тэд поднял Косухина в половине шестого. Он, похоже, спал еще меньше: рюкзак был уже собран, у порога лежали две, аккуратно завернутые в мешковину, кирки, а вычищенный револьвер уложен в кобуру и тут же вручен довольному Степе. Кинжал и кастет Валюженич пристроил у себя за поясом. Последней была уложена большая карта Бретани с каким-то пометками и пухлая тетрадь, в которой, как пояснил Валюженич, он делал рабочие записи. Проблема была лишь с деньгами: у студента они оказались на исходе. Но Степа тут же нашел выход: его фунтов-стерлингов хватило бы на десять таких поездок. Поменять фунты решили в банке города Ванна, где как раз следовало делать пересадку.
   Пока такси мчало их на вокзал, Косухин прикинул, что для поездки в обыкновенный провинциальный музей кирки, в общем, не нужны, но не стал заострять на этом внимания.
   С вокзала Валюженич позвонил в особняк Карно, разбудил видевшего сладкий сон Шарля и кратко проинформировал его о происходящем. Тот вначале пробовал было задавать вопросы, но затем капитулировал, пообещав молчать, словно рыба, и ничего не предпринимать…
   …Поезд был полупустым. В купе второго класса Тэд и Косухин оказались вдвоем, и Валюженич предложил тут же лечь спать. По его словам, наука «акэолоджи» требует умения спать в любое время дня и ночи, дабы в нужный момент быть готовым действовать в полную силу. Степа одобрил правила сей мудреной науки. Сначала он хотел предложить дежурить по очереди, но затем рассудил, что, случись чего, это не поможет. Валюженич немедленно уснул, а Степа еще долго не спал, глядя на мелькавшие за окном деревеньки, на добротные дома, крытые красным шифером, и в очередной раз жалел о том, что его знакомство с Францией складывается так неудачно. Даже рассказать оставшимся в России друзьям-товарищам, и прежде всего, конечно, давнему приятелю Кольке Лунину, будет, считай, нечего. Разве что, обрисовать забавную сценку на лесной поляне, когда Степу чуть было не сунули в мешок с кирпичами. Правда, за подобными впечатлениями можно не ехать так далеко.
   После полудня пообедали в вагоне-ресторане, и отоспавшийся Тэд решил ввести своего недостаточно подкованного в науке «акэолоджи» друга в курс дел. Степа приготовился слушать: о Берге говорить рано, а кроме того, ему и в самом деле было любопытно. При всем презрении к вредному сословию интеллигентов, красный командир Косухин уважал науку, которая, как известно, приблизит светлое будущее всего человечества. Для начала Валюженич попытался объяснить Степе название своей семестровой работы. На этом рассказ замер и надолго, ибо Валюженич писал на тему: «Атрибутация памятников Псевдоартуровского круга на примере Бретани». Тут уж не помогали не мимика, ни скудный Тэдов запас русских слов.
   – Ты бы попроще… – в конце концов взмолился Косухин, мысленно ругая проклятый царизм, не давший ему возможности получить должное образование. Слово «атрибутация» его особо пугало.
   – Ну Стив! – Валюженич вздохнул и начал говорить помедленнее, чтобы Степа сумел не только понять, но и осмыслить услышанное. – В Западной Европе бытуют легенды о короле Артуре. Он жил давно и правил королевством, которое называлось Логрис. Этот Логрис, по одним данным, находился в Англии, но по более древним – во Франции, в Бретани… Пока понятно?
   – Валяй дальше, – покуда и вправду было понятно.
   – В Средние века Артура очень почитали. В Бретани было много мест, которые легенды связывали с его именем. В церквях и в частных домах хранилось много артефактов, которые, якобы, относились к Артуру и его рыцарям. Конечно, все эти вещи – более поздние, но очень интересно, как в Средние века люди себе представляли Артура и все, что с ним связано…
   – Ага, постой! – кое-что начало доходить. – А ты описываешь эти, чердынь-калуга, артефакты…
   – Оу йе! Конечно! Это позволит изучить развитие артуровской легенды. Ведь среди этих артефактов – оружие, украшения, даже одежда. Значит, мы можем представить, как люди тогда воспринимали Артура и все королевство Логрис…
   – Ну, это я понял, – все оказалось даже проще, чем Степа думал. – Ты, значит, ездишь по музеям…
   – Я уже почти все сделал. Вот только Бриньоган остался, – там музей очень старый, создан еще при Людовике XVI-ом…
   – Угу-угу, – Степа сделал вид, что поверил, а затем внезапно, как это делалось при допросах пленных, рубанул: – А кирками ты, Тэд, решил чего, в витринах музейных ковыряться?..
   – Кирки… – растерялся Валюженич. – Понимаешь, Стив, для нас археологов, инструмент очень важен. Настоящую археологическую кирку в провинции найти трудно. Лопаты достать можно, а вот кирку я обычно беру с собой…
   Он затих, потом вздохнул и начал рассказывать о главном.
   За эти пару месяцев Валюженич объездил почти всю Бретань – и не зря. Он работал не только в музеях, но и в библиотеках и архивах, среди которых встречались и незнакомые его коллегам. В одном из них Тэду удалось найти рукопись XII века, в которой совсем по-другому рассказывалась история Логриса.
   – Понимаешь, Стив, во всех легендах логры – это обыкновенные люди. А в этой рукописи я прочитал, что они – тристеры, то есть могут менять свой облик. Пришли они откуда-то с востока, а затем, после смерти Артура, вернулись назад. Настоящее название их – дэрги. Там даже приводится несколько заклинаний на языке дэргов – я их переписал, – это, похоже, действительно какой-то древний язык. В общем, эти логры-дэрги какое-то время повелевали обычными людьми, причем творили настоящие чудеса. Во всех легендах об Артуре сказано, что он смог вытащить впаянный в камень меч одной рукой…
   – Ну мало ли чего, чердынь-калуга, рассказывают! – пожал плечами реалист Степа.
   – Йе, конечно! Но что интересно – я рассказывал об этих дэргах шефу – мсье Роберу, и тот показал мне выписку из одной византийской рукописи, где говорилось о том же, только дэрги там назывались «дарами». Значит, эту легенду знали и в Византии!
   – Дары! – что-то знакомое промелькнуло в памяти. Степа где-то уже это слышал, правда не обратив тогда особого внимания. Валюженич продолжал с увлечением рассказывать о том, насколько его находка позволит изменить всю историю складывания легенд артуровского цикла, но Косухин не слушал:
   «Вспоминай, – приказал он себе. – Дэрги – необычные люди, вернее, совсем не люди. Они способны творить чудеса… Да! Они способны творить чудеса, разгонять оборотней, у них есть какие-то амулеты, и о них написал статью один ссыльный учитель!»
   – Родион Геннадиевич! Ну конечно!
   Тэд удивленно умолк, а Степа медленно, чтобы не сбиться, стал пересказывать все, что сумел вспомнить: об учителе-дхаре из таежного села, в поселке Якша на Урале, где живут потомки дхаров и молятся возле какого-то Дхори Арха, о Перстне Духов, которых Родион Геннадиевич называл «вагры»…
   Валюженич слушал с открытым ртом, затем судорожными движениями выхватил блокнот и начал набрасывать понятные лишь ему стенографические значки. Наконец он перевел дух:
   – Стив! Что ж ты молчал! Это же!.. Это же…
   – Да откуда мне было знать, что это, чердынь-калуга, тебе интересно?
   – вполне резонно возразил Степа. – Ну, легенды… Ты же сам говоришь, что эти дэрги пришли с востока.
   Он как раз к месту вспомнил, что Родион Геннадьевич что-то говорил о своей статье, которая была издана в… И тут память наконец отказала. Косухин лишь сообщил, что статья напечатана в каком-то журнале, имевшем отношение к Академии Наук.
   – Оу, так это наверно «Известия Императорской Академии Наук»! – Тэд сделал пометку в блокноте. – У нас в библиотеке есть все комплекты, пересмотрю за час! Хорошо, что я научился немного читать по-русски! Ну, Стив!
   Косухин, впрочем, не числил за собой особых заслуг. Дары-дэрги – пользы и особого толку в этих сказках он не видел. К тому же, покуда ничего не было сказано о кирках, о чем он не преминул намекнуть Тэду. Тот вздохнул:
   – Оу, Стив, ты заставляешь меня признаваться в покушении на закон. Если меня задержат, то получу на всю катушку…
   Тут уже Степе стало интересно. Валюженич вновь вздохнул и продолжил рассказ.
   В этой же рукописи он прочел о том, что логры-дэрги владели четырьмя священными реликвиями, которые они привезли с востока. Эти реликвии, вернее таившаяся в них сила, позволяли дэргам удерживать власть над людьми. Первая из них – знаменитый меч, который позже принадлежал Артуру.
   – В поздних рукописях его называли «Эскалибур» – втолковывал Тэд, – но в этой книге он назван просто Темный Меч. Он давал силу поражать врагов на расстоянии.
   Косухин согласился, что подобное оружие вполне могло бы пригодиться и в двадцатом веке.
   – Потом – знаменитое кольцо Артура, перстень, заклинавший духов…
   И тут Степа вздрогнул. Серебряный Окс Вагрэ – Перстень Духов! Кольцо, которое носил Арцеулов, о котором спорили Богораз и Семирадский! Кольцо, которое привиделось Степе на руке Берга!
   – А какой он, этот перстень? – осторожно спросил он.
   – Оу, перстень Артура описан весьма подробно. Он серебряный с большим белым камнем. Этот камень может менять цвет.
   – Ясно… – описание явно не подходило. На перстне Арцеулова никаких камней нет – лишь массивная серебряная печатка с двумя змейками.
   – Кольцо и меч последние логры унесли с собой на восток. По легенде у них была еще одна, самая главная, реликвия – корона, вернее Венец Логров. Этот Венец был на голове Артура и давал ему способность предвидеть будущее и знать о прошлом.
   – Так ты его, чердынь-калуга, выкопать решил? – усмехнулся Косухин. – Ну даешь, «акэолоджи»!
   – Венец Логров был разбит во время последней битвы Артура с Мордредом. Его осколки пропали бесследно. Но у дэргов оставалась четвертая реликвия – ножны…
   Валюженич открыл блокнот и показал Степе рисунок:
   – Я срисовал с рукописи. Эти ножны, якобы, защищали их владельцев от любого оружия. Перед последней битвой их похитили у Артура, поэтому он не был защищен и получил смертельную рану. В Бретани в музеях хранятся две пары таких ножен – конечно, все более поздние. Кстати, такие ножны должны быть в музее Бриньогана…
   – Так это же подделки! – разочаровано протянул Косухин. – Вот если бы знать, где настоящие…
   – Если б знать… – согласился Валюженич и, внезапно склонившись к самому уху Степы, прошептал: – Я знаю! Я знаю, где настоящие, Стив! В рукописи сказано! Там даже рисунок места, где они спрятаны! Понимаешь?
   – Ну, это еще бабушка надвое сказала! – усмехнулся недоверчивый Косухин. – Да с этого самого XII века могло ничего не уцелеть!
   – Уцелело, Стив! Я проверял! Это церковь святого Иринея неподалеку от Бриньогана! Она разрушена в годы революции, но стены и фундамент уцелели, понимаешь? Там сейчас пусто, развалины! Ну, в общем, ты понял…
   – А закон причем?
   – Ну, вести раскопки без разрешения нельзя. Кроме того, все найденное принадлежит государству, а мне, признаться, не хочется отдавать эти ножны. Хотя бы первое время… Стив, я буду копать сам. Ты останешься в городе…
   – Вот еще, чердынь! – возмутился Степа. – За кого ты меня, Тэд, принимаешь? К тому же, ты две кирки взял.
   – Ну… Думал нанять кого-нибудь из местных. Им бы неприятность не грозила – отвечаю я.
   – Вот именно, – кивнул Косухин. – Нет, Тэд, ты точно – гнилой интеллигент. Ладно, поищем твои ножны. И это все?
   – Мало? – усмехнулся Валюженич. – В общем, все. В рукописи еще сказано, что, потеряв реликвии, логры лишились части своей силы и были покорены людьми. Но что сила вернется к ним, если удастся собрать все четыре реликвии вместе…
   – Сказки! – зевнул Степа. – И тебе, Тэд, за эту бузу деньги платят? Я б на это и гроша, чердынь-калуга, не дал, разве что когда коммунизм настанет и всем будет по потребностям…
   На это несознательный Валюженич заявил, что ждать придется слишком долго, и Степе пришлось пуститься в длительные разъяснения по поводу основных теоретических положений единственно верного учения. Тэд безропотно слушал, но Косухин остался все же недоволен: полностью переубедить Валюженича, воспитанного на антинародной доктрине индивидуализма и прагматизма, не удалось…