Тяжелый случай… Ну, ничего, главное бодрости не теряй. Только ежели будешь звать ее к нам, не сажай на мой лежак. И кружку мою не давай. И вообще, держи свою кружку-ложку отдельно!..
Новолуние. Стен еле виден разлет.
В полночь тень из могилы разбитой встает.
Вслед за нею другие – от края до края.
«К нам иди! Ведь ты наш!» – кто-то тихо зовет.
Кто из нас не скрежет будильника? Я тоже не люблю, тем более в Херсонесе да еще без пятнадцати шесть. Нет, тут лучше вообще не ложиться! Но делать нечего – многолетняя привычка берет верх. Вскакиваю, тормошу Бориса. Впрочем, Борис, образцовый офицер, уже и сам встает. Маздон и Лука, естественно, мирно спят. Маздон – по долгу службы, фотографу спозаранку делать нечего, а вот Лука – по одному ему известной причине. Попытки его растормошить заканчиваются только невнятным бормотанием и подергиванием усиками…
Ясно! Не видать мне в этом году Луки на раскопе. Жаль, копал он отменно, а в давние годы вообще был орел, порою даже за руки хватать приходилось, настолько увлекался. Но что делать, и это проходит. Неужели и у меня пройдет? А вот дрыхнет Лука классически, во сне у него совершенно детское выражение лица, вдобавок посапывает он так беззащитно, что поистине неотразим. И усики, усики! Ах, тюленьчик ты наш!..
А ведь точно – тюлень!
Утренние минуты расписаны уже много лет назад. Пайковая кружка воды (ровно полтора стакана) идет на умывание, а в время кипятильник исправно булькает, обещая порцию кофе. Без кофе тут делать нечего, особенно когда ложишься спать в полтретьего – или в полчетвертого. Ну, а там – обязательная сигарета, покуда таковые еще в наличии, и – с богом! Труба зовет.
…Полевая сумка, рейка, кепка… Все? Все!
Звание ветерана ко многому обязывает. Например, к тому, чтобы не опаздывать на работу. Особой необходимости в этом нет, пять минут, скажем, ничего не решают, но кураж – есть кураж. Мы с Борисом все годы четко следуем этому правилу. Д., кстати, тоже, но не уважения к обычаю, а по долгу службы.
Кофе допит, сигарета догорела… Все, Борис, нас ждут великие дела!
Проходя мимо сараев, обнаруживаем знакомую по прежним сезонам картину – молодняк еще спит, а Д. исправно пытается их разбудить. Когда заместителем был я, решалось все просто: совковой лопатой – да об дверь, благо двери железом обиты. Ох, как вскакивали! Ну ладно, новые времена, новые традиции… Знакомая аллея, поворот, еще один, теперь вниз… Кто как, а мы уже на месте.
…Да, Борис, заросло классически! Естественно, там, где копано, трава растет быстрее. Ничего, почистим! А кого будем просить у Д. в помощь? Сам понимаю, что Птеродактиля не заменить, но все же… Ладно, так и поступим. А вот, кстати, и Д.
Д. появляется на раскопе не в самом лучшем настроении. Прекрасно его понимаю: первый выход на работу, и сразу же – опоздание личного состава. Интересно, а чего он ожидал после трех дней безделья? Еще денек пооколачивали бы груши – вообще б разбежались. Хорошо, что Сибиэс этого афронта не видит. Впрочем, кажется, вождь на раскопе показываться не спешит. Его, конечно, воля. И то правда, а мы с Д. на что?
Переговоры недолги. Прошу двух ребят – Володю и Славу. Володю знаю давно, копал с ним еще пару лет назад. Он – «афганец», парень серьезный и, главное, знакомый с правилами нашей игры. Слава же, судя по всему, – молодой шалопай, но за него ручается Борис. А больше тут брать и некого, не зелень же практикантскую.
Д. морщится, но соглашается. Себе он оставляет всех прочих, а ведь это, считай, полтора десятка. Хотя половина из них – девицы, да еще первокурсницы. Ну, ничего, справится как-нибудь.
Та-ак, а вот и личный состав на горизонте… Борис останавливает Славу, я подзываю Володю – и можно начинать. Но сначала, естественно, небольшая лекция – это тоже традиция. Да и самому не грех лишний раз мысли перед работой в порядок привести.
Про международное положение опустим, про дискуссию в Верховной Раде тоже…
…Ну-с, уважаемые коллеги, мы с вами находимся в так называемом Портовом районе, где наша славная экспедиция копает уже третий десяток лет и будет рыться, ежели не выгонят, еще столько же. То, на чем мы стоим, было когда-то средневековой усадьбой. Осознали? Так вот, она нас не интересует – мы ее уже раскопали. Под ней видите камешки? Да-да, эти серенькие… Так вот, на ее месте стояла усадьба первых веков нашей эры. Мы ее тоже раскопали. Стало быть, пойдем дальше, до воды. Здесь, Слава, водичка грунтовая подступает, так что как раз до нее и дойдем. А это уже эллинизм, аккурат до Александра Македонского доберемся…
И это осознали?
Копать будем здесь, в этом помещении под номером, дай бог памяти, 60-а. Верно, Слава, здесь есть еще и 60-б, и просто № 60. Здесь вообще много чего есть… А выкопать мы должны Стеночку. Вот видите, в соседнем помещении мы в прошлом году кусочек ее уже обозначили… Да-да, именно эта Стена, и именно от этой самой Казармы, вы правы, Володя. Но чтобы сие доказать, да еще поглядеть, куда она идет… Вот-вот, именно, Борис, кому-то на кандидатскую. Да-с, но чтобы начать копать… Это я для вас, Слава, говорю, остальные волки опытные… Так вот, для начала надо всю эту травку того… Козьим способом. Самое неприятное дело, но куда деваться? И не только здесь, но и по стеночкам, и даже чуть дальше. А затем, Слава, что все это будет сфотографировано и пойдет в отчет. Дело нудное, заранее сочувствую… Итак, операция «Травка зеленеет».
Рукавицы, кажется, взяли? Прелестно, прошу начинать.
…Трава идет за нами по пятам, прорастает сквозь порушенную землю, колючая, упирающаяся в рыхлую пыль желтыми корнями, неистребимая, восстающая зеленой стеной каждый год, умирающая под беспощадным солнцем, вновь оживающая… Зеленый саван над руинами, покрывало милосердной природы, наброшенное на мертвый город…
…Совсем забыл, – обязан, как и полагается, объявить, что за сто найденных монет – шампанское. Но поскольку здесь мы больше десятка не найдем, снизим порог до полусотни. Да, Слава, представьте себе, было когда-то и такое – пивали, еще при Старом Кадее. Сам понимаю, что не найдем, но – традиция.
У Д., между тем, работа уже кипит. Вообще-то говоря, ежели в раскопе кипит работа, то это не бог весть как хорошо. Работа не должна кипеть, лучше всего, чтобы все проходило спокойно, без суеты, тем паче, без кипения и, как идеал, без всяких команд. Но тут уж мы с Д. не сойдемся, на раскопе он – истинный фельдфебель. Впрочем, подобным образом работать можно только с такими, как Борис – или с такими, как Птеродактиль, Дидик, Крокодил, Граф… Да где они теперь?
Ну, пока травка щиплется, займемся прозой, но прозой важной – инструментом. Дело в том, Слава (работайте, работайте!), что инструмента всегда не хватает. Так вот, в свое время, года, этак, четыре тому назад, я, учитывая эту вечную ситуацию, достал себе две личные кирки, и теперь их следует найти. Поскольку здесь их, как видите, нет, схожу к соседям. Конечно, Слава, кирки, в принципе, похожи. Между нами говоря, все это – не археологический инструмент, но настоящий археологический инструмент мы можем увидеть, увы, только в справочниках. Но из того, что у нас есть, это – самое лучшее. Первая кирка легкая, прекрасно набитая, для тонкой работы. Ну, а вторая – мое знаменитое кайло «Ласточкин Хвост». Что, Володя, помните? Рубить им – одно удовольствие. Дело в том, Слава, что у этого кайла маленький носик, зато длиннющая хвостовая часть, и если надо снимать землю пластами… Знаю, Борис, что не по методике, но это мы пройдем завтра… Так вот, в этом случае кайло незаменимо. А что нам еще нужно? Правильно, Володя, еще нам нужны две совковые лопаты, три ножа, медорезка. Веники и так есть… Ну и хватит с нас покуда.
Как я и думал, мое личное оружие уже в жадных практикантских ручонках. Молодежь рычит, не желая отдавать инструмент, но, к счастью, обе кирки имеют метки – мою тризубую тамгу. Тут уж крыть им нечем, Д. тоже помалкивает – у него своя кирка имеется. Оттаскиваю инструмент к раскопу, заранее прикидывая, где будет лучше оставлять его на ночь, дабы не волочь каждый раз на горбу. Да, Борис, именно под тем кустом, где и в прошлом году. Авось туда никто заглядывать не станет…
Господа офицеры, не вижу темпа! Прошу, прошу, какой еще перерыв?
Итак, дело пошло, значит пора чем-нибудь заняться и мне. Например, дневником, той самой тетрадью, где еще следует отчертить поля.
…Дневник, в данном случае не личный, а полевой, довольно мудреная вещь. Лично я учился нехитрому искусству записывать ежедневные археологические впечатления лет пять. Д. пока только осваивает эту науку, время от времени честно штудируя мои записи. А сие совершенно необходимо, ибо любая комиссия первым делом смотрит что? Правильно, полевой дневник. Значит, поля должны быть аккуратными, писать следует только на одной стороне листа, а другую украшать чем? Именно – рисунками и схемами. Чем больше рисунков – тем лучше.
Ну ладно, вспомним-ка великий и могучий рыбий язык полевого дневника. Итак…
Дневник
археологических раскопок Портового района Херсонеса. 1990 г.
Лист 4.
…Начали работу на месте пом. 60-а средневековой усадьбы № 9. В последний раз работы здесь велись в 1989 г. Описание помещения будет дано ниже.
Начали зачистку пом. 60-а…
…А еще следует не забыть ангажировать Маздона, чтобы все сие запечатлеть. Солнышко будет в нашей яме этак к полудню, даже чуть попозже, значит, Маздона надо позвать к часу. Правда, контражур останется… Ничего, сойдет.
Борис, у тебя еще есть сигаретки? Мерси… А кстати, сколько у нас пачек осталось? Н-да… Слава, вы ведь некурящий? Как, и вы курящий?! Эх, времена!.. Ну ладно, Слава, идите-ка ко мне. Внизу с травой уже все нормально, но вы взгляните отсюда. Дело в том, что аппарат возьмет чуть шире, значит в объектив полезет эта ерунда из соседнего помещения. Правильно, Борис, вырывать ее ни к чему, а вот срубить необходимо. И стенки, стенки, Слава!.. А потом все веничком, веничком, чтобы следов не оставалось, а то они так хорошо видны на фотографии!.. То-то сраму будет, давеча один отчет проглядывал, а там прямо посреди снимка – следы человечьи.
Позорище!
Володя, вы правы, зачистить бы не грех. Вы же копали в степных экспедициях? Именно – зачистить до «зеркала». Только здесь не получится, сами знаете. Почему, Слава, не получится? Ну, понимаете, чтобы зачистить помещение, хотя бы это, надо срезать верхний слой земли штыковой лопатой. Так обычно делают в степных экспедициях, где земля мягкая, лучше всего если чернозем, там это «зеркало» обязательно. А у нас, увы, суглинок с битым камнем, так что не выйдет… Очень жаль, полностью с вами согласен, настоящее «зеркало» дорогого стоит!
А что там у соседей? Ага, Д. куда-то засобирался. Ясно, дела административные, Сибэса нет, и бедняга Д. отдувается за двоих. Ну, теперь его команда разбежится, это уж точно. Ладно, время еще есть, успеет…
Солнце начинает печь немилосердно, по настоящему, по-херсонесски. Надо не забыть отдать приказ, чтобы завтра все были в головных уборах, что совершенно необходимо, дабы не словить солнечный удар. И, конечно, обувь. Обувь должна быть закрытая… Это, Слава, столь же обязательно, как и запрет бегать по стенам и курить в раскопе.
…Нет, Слава, я и сам точно не знаю, почему нельзя курить в раскопе. По-моему, просто дурная примета. Впрочем, начальник – я, в данном случае, – курить имеет право и, как видите, курит. А вам нельзя. Да, Борис, может быть, из-за того, что окурок попадет в культурный слой и спутает хронологию. Хотя едва ли кто-либо поверит в древнегреческие окурки!
…Так, соседи явно решили пошабашить. Карантинная бухта в двух шагах, сейчас пойдут плескаться, потом разомлеют, потом начнут мазут с себя смывать… Выходит, Д. придется доводить до ума свои владения еще и завтра. А у меня… А у меня, вроде, порядок, козья работа выполнена… Еще во-о-он ту травиночку, Слава! Именно, именно… Теперь можно всех отпустить, предварительно спрятав инструмент и попросив Бориса поторопить Маздона.
Ну, как? Красиво? Нет слов!
Ага, вот и Маздон! Ну, все готово, будем оформлять. Куда рейку поставим? К южной стене – так к южной. Цифры, как полагается, верхней частью на север… Все правильно – «60», без буквы «а» обойдутся, и так понятно. Годится! Ну, поехали!..
Конечно, конечно, Маздон, не будь я таким лентяем, то давно бы научился и сам фотографировать. Наши раскопы, по крайней мере… Ладно, а теперь снимем все это с той стеночки…
Во время очередного перекура Д. не без удовлетворения сообщает, что с питанием личного состава кое-как устроилось. Сибиэс договорился со школой, той что на Дмитрия Ульянова, дабы нас кормили завтраками вкупе с обедами. Д. выглядит чуть ли не счастливым, ибо стадо практикантов и вправду нуждается в регулярной кормежке. А по мне так лучше суп из тушенки варить, знаю я эти севастопольские школы!
…Вот поэтому Д. – заместитель, а я – нет.
Дневник
археологических раскопок Портового района Херсонеса. 1990 г.
Лист 4.
… В 13.00 пом. 60-а было сфотографировано фотографом экспедиции. Работали с 6.30 до 13.00…
Первый рабочий день на исходе, и что мы видим? Старый Кадей за такие темпы головы поотвинчивал бы, у него все летали пчелками. А нам – куда летать? Так себе, ползаем. Что ж, направим стопы наши грешные обратно на Веранду. Авось Лука не всю воду выхлюпал, кружку, чтоб умыться, оставил. Или хоть полкружки…
Невдалеке от Веранды вижу новые лица. Вернее, лица как раз не новые – передо мной двое почтенных херсонесских ветеранов, Саша и Андрей. Приехали из Питера, копают у Гнуса уже пятый год, а то и шестой. Они из той вымирающей породы, которая ездит сюда бог весть за чем, во всяком случае, не за диссертацией или бесплатным пляжем. Андрей и Саша – не историки, технари, оба преподаватели, Андрей, по-моему, даже доцент. Но вот, надо же, каждый год исправно направляются сюда махать кайлом. Правда, таких, как они, с каждым годом все меньше и меньше. Мы, старики, даже стали как-то смущаться. Вот Саша – как пел под гитару! А в последний год все молчал – не заставишь.
Ну, привет, привет! Ну что ты, Саша, куда там не изменился!.. Давно приехали? А где разместились? А-а, так мы соседи! Как, Саша, ты и гитару не взял? Это жаль, жаль, все понимаю, но жаль. А с сигаретами здесь плохо. И с этим делом плохо… А то, что захватили – это хорошо! Конечно, «Стрелу» я курю, сейчас я все курю. И с этим дело тоже плохо. «Легендарий» открыт, но сами знаете, сколько там дерут! А мы, как в прошлый год, на Слоновьей Веранде – и Маздон, и Борис, и Лука. Так что – ждем вечером на чай с мятой, хоть поговорим. Нет, не верю, что вы в последний раз. Я уже три года говорю, что в последний раз – и все еду… Ну заходите, будем ждать.
Сползаются ветераны! А ведь им у Гнуса несладко – недаром его экспедицию, его Золотой Легион, Восточным фронтом зовут. Это у нас сейчас лафа, только встаем рано. Хотя, с другой стороны, помахал киркой – и в час дня свободен. При Старом Кадее такого разврата не было…
И чего делать, Борис? В город рванем, что ли?
В город, так в город. В Севастополе, как всегда в это время, жарко, всюду очереди и патрули в белых кителях. Привычно обходим книжные магазины, на всякий случай заглядываем в продуктовый и от полной безнадеги заваливаемся в первую попавшуюся видушку, где честно внимаем похождениям банды вампиров. Поучительное, конечно, зрелище, но уже успело как-то поднадоесть. Да и по сравнению с тем, что по телевизору в новостях показывают, вампиры выглядят несколько бледновато… А в общем, обидно – за вампирами мы, что ли, по такой жаре сюда ехали?
…Но Провидение бдит. У поворота на улицу Древнюю, в нашем совершенно забытом богом и людьми «Дельфине» (не тот, что ресторан, а тот, что магазин) видим странное шевеление. Предчувствие, томящее, сладкое, охватывает наши измученные души. Нет, Борис, этого не может быть, не поверю!.. Ладно, зайдем, чего нам терять-то? Все равно, этого не может быть.
Не верю!
Приходится, однако, верить – прямо на прилавке лежат сиротливые пачки «Стрелы», и малохольный дедок, забыв, в какое время живет, приценивается к одной из них. Есть Бог, есть Бог, Борис! По сколько даете?! По десять? Ну так давайте!!!
Десять пачек – десять дней жизни! Ну пусть восемь, пусть всего неделю!..
…Первая затяжка, спросонья, под глоток наскоро сваренного кофе, предраскопная, самая сладкая, неповторимая, прогоняющая одурь… Не встававший под скрежет старого будильника в сером утреннем полумраке не поймет, не посочувствует, не оценит, не поделится последней сигаретой из пачки…
Долго курим, сидя на случайной уличной лавочке, все еще не придя в себя от нежданной, невиданной удачи. Десять пачек курева, неделя жизни! Ах, как славно, ах, как хорошо! А помнишь, Борис, в прошлом году мы все болгарские искали, а феодосийскими брезговали? Я все «Родопи» выглядывал, от прочих нос воротил. Ты прав, много ли человеку нужно?
На Веранде, наконец, видим Луку – впервые за день. Вечер только надвигается, но Лука явно возвеселился душою. Ежели ему верить, наш герой напросился в гости к какому-то совершенно незнакомому «каплею», сиречь капитан-лейтенанту славного Черноморского флота, и они совместно опустошили имевшиеся у этого «каплея» две бутылки. При этом Лука, естественно, выдавал себя за уволенного из армии майора.
…Заливает? Не удивлюсь, ежели правда, и не такое бывало.
Так ли, не так ли, но Лука снова бодр и начинает увлеченно строить дальнейшие планы. Похоже, в его планах произошла какая-то перемена, и он уже не так настойчиво собирается добиваться благосклонности наших соседок. Ага, там появился какой-то Толик… Толик? Насколько я помню, это один из подручных Гнуса, хилый такой стрикулист, но очень вредный. Ну, поглядим, поглядим, Лука, неугомонный ты наш.
Вечер опускается на Херсонес. Сегодня, как и вчера, нет туч, и солнце погружается прямо в воду, заливая горизонт неверным перламутром, прощальный свет падает на серые колонны, из-за неровной глыбы храма Владимира наползает мрак…
Рабочая тетрадь. С.5-6.
…Экстрасенсорное исследование Казармы.
Время – 20.40 – 21.20. Погода – ясная, ветра нет. Освещение – минимальное. Цель на этот вечер – проверка вчерашних выводов и поиски северного входа Казармы. Порядок работы прежний.
Общие впечатления.
Казарма действительно очень «теплая». Для сравнения использовали так называемый «храм с аркосолями», находящийся в сорока метрах южнее Казармы. В храме отчетливо ощущаются «холодные» участки в районе северной и южной стен. В самой Казарме такого не обнаружено.
Северный вход в Казарму мог находиться под входом в средневековую церковь, построенную в Х веке, однако проверить это совершенно невозможно, поскольку руины средневековой церкви не подлежат сносу. К тому же «тепло» входа самой церкви экранирует более ранние слои.
Общий вывод: результаты не могут быть признаны сколько-нибудь достоверными и заслуживающими дальнейшей разработки…
Уже в полной темноте заходит Саша, Маздон заваривает свой знаменитый чай с мятой, и мы сумерничаем, вдоволь вспоминая прежние годы и тех, кто когда-то здесь копал. О некоторых приходилось слышать, но о многих – ни слуху, ни духу. Ваган, наш старый приятель, уже второй год воюет в Карабахе, черт его туда занес, ереванского доцента… О себе Саша говорит неохотно, я лишь понимаю, что личная жизнь у него не особо клеится, вторая – если не ошибаюсь – супруга не очень с ним уживается, да и с работой что-то не так. Неудивительно, что Саша забросил гитару. А как он пел!.. Впрочем, что говорить, многие пели под этими звездами. Да где они теперь?
…Голос гитарной струны над разрушенным городом – неповторимый, певучий, яркий, прогоняющий призраки, собирающий уставших за день, дающий силы… Голос медной струны, голос живых, собравшихся среди этой Мертвой страны, негромкий, памятный, исчезающий в подступающих сумерках Забвения…
Луки нет, Бориса нет, – ушли в поход, не иначе на охоту, Маздон ложится спать, а я бреду к Эстакаде. Там быт уже устоялся. Сама Эстакада пребывает в полном забвении – молодняк ее обходит стороной – зато невдалеке выстроен временный, но достаточно добротный стол, за которым, насколько я уже успел убедиться, наша юная поросль принимает пищу посменно. Создается впечатление, что едят они почти круглые сутки с небольшим перерывом на сон. Вот и сейчас небольшая компания уминает какое-то варево, а еще несколько орлов и орлиц тусуются с банкой заваренного чая, ожидая своей очереди. Можно только позавидовать этакому жизнелюбию. Молодые, румяные, без комплексов, а как щеками двигают!..
Сижу на Эстакаде и покуриваю «Стрелу». На меня почти не обращают внимания, что, конечно, к лучшему. Я чужой на этом празднике жизни, где едят, едят, едят…
О. появляется внезапно, присаживается рядом. Встаю, одергиваю штормовку, на всякий случай кошусь на публику. На нас не смотрят.
Едят.
О. передергивает плечами, берет меня под руку…
…Маздон третий сон видит, зато появились Лука с Борисом. И не просто появились – разместились на одном их лежаков и дуются в «деберц». Очень хочется чаю, и я, правда, без особой надежды, заглядываю в наш котелок. Удивительно, но полкружки заварки еще осталось. После этого можно и покурить…
…О. почему-то не нравится, когда я курю. Кажется, это что-то новое, раньше на такое она не реагировала.
Пока я дымлю «Стрелой», сбрасывая пепел в пустую консервную банку, Лука пытается изложить хронику боевых действий на соседском фронте. Слушаю его вполуха, понимаю лишь, что Толик (вспомнил! Толик по кличке Фантомас!) по-прежнему маячит на горизонте, но какое-то продвижение все же имеется. Во всяком случае, завтра эти дамы нанесут нам визит.
Эх, Лука, Лука!.. Три дня – и речь все еще идет о каком-то визите с питием чая! Нет, на пенсию, на пенсию, дорогой. Рыбку ловить будем, мемуары писать…
Рабочая тетрадь. С.6-7.
…Из известных мне экстрасенсорных опытов в Херсонесе интерес представляет случай, рассказанный В. Его достоверность подтверждает Борис, при этом присутствовавший, а также еще трое, включая Женьку, Сенаторова сына. Последнего, впрочем, в расчет можно не принимать.
Два года назад В., экстрасенс неплохой, лечивший всю нашу экспедицию, решил провести опыт у могилы Косцюшко-Валюжинича, похороненного за храмом Владимира. Время – поздний вечер. В. и все присутствовавшие были совершенно трезвы.
В. попытался послать в сторону могилы, как он говорит, «сгусток энергии» или же «плазмоид» (терминологию оставляю на его совести). При этом он стоял у самой ограды, следовательно в полутора шагах от памятника. После нескольких попыток В. почувствовал, что «плазмоид» возвращается. Через некоторое время он ощутил страх, опустил руки и быстро отошел в сторону.
Все это недостойно даже упоминания, если не одно обстоятельство: все присутствовавшие подтверждают, что лицо и руки В. начали светиться бледным, бело-голубым светом. Явление продолжалось несколько минут. Сам В. ничего этого не видел.
Опыт был повторен через два дня с тем же результатом, но свечение не этот раз было слабее. В. вновь ничего не смог заметить, хотя субъективные ощущения оставались прежними.
Оценка: крайне недостоверно, несмотря на совпадающие свидетельские показания. Одному могло почудиться, другие тут же поверили и тоже «увидели». А в целом опыт глупый и очень опасный…
Мы выходим с рассветом горячего дня.
Скоро будет стонать под кирками земля.
А пока – тишина. Только чайки на стенах.
А под ними лишь мы – черный строй воронья.
…И вновь солнце не спеша выползает из Карантинной бухты, серые чайки по-хозяйски бродят по обломкам стен, вдали копошится отряд товарища Д., а наша боевая четверка, доблестный отряд «Стена» стоит на краю помещения номер 60-а…
…Борис, Слава, прошу за инструментом! Слава, вы сегодня опоздали, причем на восемь минут. Пока ничего, а в следующий раз – десять отжиманий. Так… Нас четверо, значит кирка, лопата и двое на выносе. На кирке будем меняться, в общем, все, как всегда. А вот что такое «как всегда», вам, Слава, надо будет разъяснить…
Но прежде – немного магии. Священная процедура – первый удар киркой в сезоне. Этот удар должен лично нанести кто? Правильно, я. Где моя, именная?
Ну, раззудись плечо!..
Так вот, Слава, раз вы еще не работали с киркой, взгляните. Есть два способа работы. Вначале показываю ортодоксальный, по всем правилам.
…Борис, не хмыкай, сам знаю, что у нас его не применяют, но я начальник или куда? Так вот, Слава, берете кирку и осторо-о-ожненько копаете носиком, при этом держа его почти параллельно земле. Копаете, потом отбрасываете. Но-о-осиком, клю-ю-ювиком… Совершенно верно, никакой производительности, но все-таки запомните на всякий случай. Не нравится, правда? Мне тоже не нравится, посему показываю способ неправильный, но результативный. Берете кайло… Да-да, именно «Ласточкин Хвост», и этим самым хвостом – не клювом, клюв тут слишком короткий – выворачиваете кусок побольше. Р-р-раз! Затем аккура-а-атненько по нем сверху – хлоп! И – выбираете находки. Как видите, все целое, ни одного свежего скола. А вот если киркой землю царапать, то половину разобьете. Лучше? И мне так кажется, а вот Старый Кадей нас бы этой же киркой за такое варварство – да по головушке… Нет, при мне никого не бил, но однажды погнался…
…Мальчик был полон высоких идей. Сзади подкрался Старый Кадей. Старый Кадей размахнулся киркой – мальчик нашел себе вечный покой…
Итак повторяю: сначала – «р-р-раз!», потом – «хлоп!» Только не вздумайте поднимать кирку выше головы, так и убить кого-нибудь можно. Теперь находки – в лоток… Лоток – это наш ящик… Находки – в лоток, землю в ведра – и в соседнее помещение. Я его раскопал лет шесть назад, я его и закопаю. Нет, никакого криминала, помещения и полагается закапывать, чтобы стены не рухнули. По-научному, Слава, это называется консервация…