– Да я, собственно, тоже себя не переоцениваю. А под словом «нас» я подразумевал не только себя и тебя. Кроме нас двоих есть еще Найя и Лесли, Манга – пусть он сейчас и не с нами, – гномы, Кулан с его отрядом охраны правопорядка. Учитывая всех, я и говорю «нас».
– Ха! Так что нам какой-то полк? – воскликнул Сонъер.
Я улыбнулся:
– Вот видишь. Полк – это не так уж и много. Дело в том, что мы не можем включиться в простое противостояние. Это самый глупый путь, и он обречен на провал. Нельзя стоять на пути паровоза, надо сделать шаг в сторону.
– А что такое этот самый «паровоз»? Полк гвардейцев?
Я рассмеялся:
– Ну, если рассматривать данный случай, можно сказать и так. Не удивляйся большому количеству задействованных в наших поисках гвардейцев. Их не нанимали именно для этого. Гвардейцы получают свое жалованье независимо от того, ловят они нас на дорогах или сидят в казармах и на зимних квартирах. Тому, кто привел в действие этот механизм, не пришлось идти на финансовые затраты. По крайней мере, не в прямой форме. Иначе на нас напали бы обыкновенные наемники. Кстати, мы уже подъезжаем, все разговоры отложим на потом. Помни, мы плотники, направляющиеся на заработки.
– Почему плотники? – поинтересовался Сонъер.
– Ну не гончары же.
– Логично, – согласился охотник.
Нахватался от меня словечек. Впрочем, не он один.
Постоялого двора в селе не было, и мы попросились на постой в один из домов, договорившись заплатить за набитые соломой матрасы и немного вареных овощей на ужин три медяка. Два медяка дополнительно пошли за место в конюшне и охапку сена для нашей лошади. Расспросы отложили на утро по причине позднего часа. Покончив со скромной трапезой, мы отправились отдыхать и спокойно проспали до утра.
– Вот здесь, смотрите, сударь. Здесь следует поправить, здесь – заменить бревна.
Сонъер ходил с задумчивым видом за хозяином дома, в котором мы остановились. Такую картину я застал, выйдя утром на крыльцо. Я чуть не рассмеялся, но вовремя прикусил язык, слишком уж интересно было, что будет дальше.
Охотник нахмурил брови, с глубокомысленным видом обошел вокруг конюшни, где требовалось заменить бревна, и постучал по нижним венцам сруба.
– Ну как, беретесь? – поинтересовался крестьянин.
– Не время сейчас, – наконец отозвался мой спутник.
– Как не время?! Вы же на заработки едете! У меня и бревна подходящие есть. Сам бы сделал, да силы уже не те.
Я решил подойти и помочь Сонъеру отговориться от предложения крестьянина, но неожиданная мысль заставила меня изменить направление разговора.
– Работенка подвернулась? – Я довольно потер руки и подошел к конюшне, требующей ремонта. Я обошел ее вокруг и застыл с внимательным выражением лица, рассматривая конюшню, как художник рассматривает незавершенную картину, когда размышляет, чего еще ей не хватает.
Сонъер от удивления приоткрыл рот. Он просто не знал, как реагировать на такое мое поведение.
– Сколько платите? – спросил я у потенциального работодателя.
– Два серебрака, – удивленно ответил тот.
– Два?!
– Если мало, могу полсеребрака накинуть, – отозвался крестьянин. – Да здесь работы-то на день.
– Слышишь? Целых два с половиной серебрака за день работы, – обратился я к своему напарнику по плотницким работам. – Надо соглашаться. Такую цену не каждый предложит.
Сонъер переводил удивленный, непонимающий взгляд с меня на крестьянина и обратно.
– Так это… а то дело, по которому мы ехали? – спросил он неуверенно.
– Подождет. Поедем завтра.
– Если так, то да. Вам, мастер, виднее.
– Так беретесь? – спросил крестьянин.
– Беремся-беремся, – заверил я его.
– Тогда не буду вам мешать. Бревна – вон они, а лезть под руку я не стану. Да и дел по хозяйству хватает.
Крестьянин направился к дому, оглядываясь на странных мастеров. Сонъер молчал, но не высказанный им вопрос был явно написан на его лице.
– Сонъер, скажи мне, как плотник плотнику, ты с инструментом знаком?
Охотник пожал плечами:
– Я из деревни. В основном охотой промышлял, но случалось и пилу с топором в руках держать. Правда, давно это было.
– Тогда все в порядке.
– Я не сомневаюсь, мастер. С вами мы сделаем любую работу. Только зачем нам это надо?
Уверенность Сонъера приятно согревала. Искусство плотника требует твердой руки, верного глаза и длительной тренировки. И топор, и пилу держать в руках мне доводилось (здесь без этого никак, не всегда же я был виконтом), но профессионалом в плотницкой работе я себя назвать не решился бы. Впрочем, работа предстояла не слишком сложная.
– Ты спрашиваешь, зачем нам это надо? Я мог бы ответить, но предпочту, чтобы ты увидел все сам. Если я не ошибся, все так и будет. Если ошибся, что ж, потеряем лишний день.
Изначально я не планировал здесь останавливаться, но причина подвернулась сама, и я решил ею воспользоваться. Просто остановиться на постой? Нет, в данном случае это не то. Требовалась именно уважительная причина.
Сонъер пожал плечами:
– Как скажете, мастер. Если надо будет, починим все дома и сараи в этом селе.
– Думаю, что до этого не дойдет. Хватит и одной конюшни. Тащи инструменты.
Для начала необходимо было вытащить старые трухлявые бревна. Задача простая, но усложнялась она тем, что бревна эти были внизу и на них лежало еще полтора десятка венцов. Для того чтобы их заменить, требовалось приподнять все строение. Чем-то это напоминает строительство американских небоскребов, когда весь дом поднимают на гигантских домкратах и пристраивают к нему еще один этаж снизу. Разумеется, домкратов у нас не было, но и конюшня тоже не небоскреб. Обойдемся простым рычагом. В свое время Архимед собирался с его помощью перевернуть Землю, у нас же задача куда более скромная.
Мы притащили бревно, подпихнули один его край под угол сруба, положив рядом с ним ту самую точку опоры (в виде чурбака), которую так и не смог найти открыватель закона плавания тел. И хорошо, что не смог. Неперевернутой Земля мне как-то больше нравится.
– Нажми на рычаг, а я попробую что-нибудь подложить под угол.
Сонъер подпрыгнул и уцепился за конец бревна. Рычаг давал выигрыш в силе раз в десять, но этого оказалось мало.
– Может, я крестьянина позову? – предложил охотник.
– Не будем тревожить нанимателя. Давай лучше прикатим поближе бревна.
Мы подтащили бревно и положили его под нашим рычагом.
– И что теперь? – поинтересовался охотник.
– Теперь сделаем зарубку на бревне-рычаге, чтобы веревка не скользила.
Сонъер сделал засечку, мы привязали один конец веревки к лежащему на земле бревну и перекинули его через длинный край рычага.
– Что теперь?
– Тяни за веревку.
– Я, конечно, потяну, но моего веса все равно не хватит, чтобы прижать рычаг к земле.
– А ты попробуй.
Охотник налег на веревку, и рычаг пошел вниз, приподнимая строение.
– Ничего не понимаю. Я-то не стал тяжелее! – с недоумением воскликнул охотник. – Дело что, в веревке?
– В том числе. Я тебе потом объясню.
Зафиксировав угол сруба, мы перешли к другому углу. Работа спорилась, к обеду мы вытащили два бревна и положили на их место новые, вырубив в них чашки под углы.
– И все-таки я не понимаю, зачем это нам, – ворчал Сонъер.
Неужели я просчитался? Уже пора бы.
Прошло еще полчаса, и поселок наполнился шумом. Три десятка кавалеристов влетели на улицу села на полном ходу. Они рассыпались по дворам, заглядывая в каждый дом и расспрашивая о проезжих. Несколько человек заглянуло и в наш двор. На двух плотников, занимающихся ремонтом, они не обратили никакого внимания.
– Чужих здесь нет? – спросил один из гвардейцев крестьянина.
– Нет, милсдарь, – отозвался тот. – Вот плотники конюшню починяют, а больше мы никого не видели.
Гвардейцы исчезли, через полчаса ржание коней и усилившийся топот копыт возвестили о том, что они покинули село.
– Как вы узнали, мастер?! – спросил удивленный Сонъер.
– А я и не знал, просто решил подстраховаться. Появление гвардейцев логично. Я, правда, ждал его несколько ранее, но, видимо, они задержались в пути. Разумеется, основные силы брошены к востоку, но и это направление не могли оставить без внимания.
– Но мы же и так замаскировались.
– Это верно, но если бы нас застигли в дороге, внимания уделили бы значительно больше.
Спокойно закончив работу, мы переночевали и на следующий день отправились дальше, не забыв получить положенную плату. Гвардейцев Лефлера мы повстречали ближе к вечеру.
– Кто такие? – крикнул один из них.
– Оставь их в покое, мы уже видели этих плотников, – одернул его другой гвардеец.
Он видел нас за работой, у него в голове отложилось, что мы плотники, этот факт зафиксирован как данность. Увидев нас в следующий раз, имперец не усомнился в том, кого он видит перед собой. Поменять уже сделанные выводы сложнее, чем сделать их первоначально.
Через пару дней мы выехали на хорошо накатанную дорогу, движение сразу стало оживленным. Разъезжаясь со встречным обозом, мы приняли вправо, лошадь, что везла нас уже три дня, оступилась и захромала. Сонъер соскочил и осмотрел животное.
– Растяжение, – огласил он вердикт. – Ей нужен отдых.
– Хорошо, поменяем ее на первой почтовой станции. Для того мы их в свое время и организовывали.
До станции было уже недалеко. Мы пошли пешком. Сонъер вел нашу лошадку в поводу.
Станция располагалась на постоялом дворе, поэтому прежде чем предъявлять жетон гонца, стоило немного осмотреться. Сонъер заказал обед, и мы устроились в тени, наблюдая за хозяином заведения и посетителями.
– Смотрите, мастер, что за подозрительный тип, – кивнул охотник в сторону человека, время от времени бросавшего на хозяина постоялого двора нерешительные взгляды. По виду человек был похож на средней руки купца. Интересно, чем хозяин вызвал к себе такое внимание?
Игра чувств явно отражалась на лице посетителя, выражавшем то решительность, то сомнения, то досаду, похоже, купец никак не мог определиться со своими намерениями.
Наконец, приняв решение, он направился к стойке. Сонъер бросил на меня вопросительный взгляд, но я сделал ему знак, означающий «ждем». Пока что никакой опасности не было.
Купец зашептал что-то вполголоса, хозяин постоялого двора отрицательно помотал головой.
– Хотя бы старую. – Купец чуть прибавил голос, и мы смогли его услышать.
– Говорю же вам, нет, – отозвался хозяин постоялого двора.
– Плачу золотой, – не унимался купец.
Интересно, чего это он так расщедрился?
– Уважаемый, я еще раз повторяю: нет ни старой, ни новой. Никакой нет!
– Я слышал, что ее можно купить именно у вас. Я никому не скажу. – Купец оглянулся.
– Вас ввели в заблуждение, уважаемый. Ничего у меня нет.
– Плачу полтора золотых за «Весть».
Хозяин постоялого двора развел руками, показывая, что ничем не может помочь даже в таком случае, разочарованный купец отошел к своему столу.
Я довольно улыбнулся, услышав, что было предметом их торга, но последние слова хозяина постоялого двора заставили меня нахмуриться.
Вот и пришла пора рассказать, что же заставило меня в свое время увеличить количество почтовых станций. Причиной была та самая «Весть». Она пользовалась необычайной популярностью как среди купечества, так и среди знати. Интересовались ею и простые люди. Не все, по причине свой необразованности, поскольку… Вы уже догадались? «Весть» была газетой.
Мысль издавать газету пришла мне неожиданно. Как-то вечером я сидел на террасе своего дома и по обыкновению смотрел на реку. Случалось много всего, но все это было здесь и сейчас. Что происходит в стране? Как дела в Абудаге? Если я кое о чем узнавал от проезжих купцов и от гонцов, приносящих вести, то что говорить о других людях. Как вообще люди могут жить в условиях такого информационного голода?
«Не пора ли мне сделать что-нибудь для прогресса?»
А поскольку ничто так не двигает прогресс, как своевременная информация, с нее я и решил начать. Первая мысль была о книгопечатании, но потом я отверг эту идею. Нужно сделать нечто другое. Пусть информации будет меньше, но получат ее многие. Итак – газета.
Первый шрифт гномы вырезали из дерева. Мы с Растой даже испытали его, отпечатав два десятка листов. Процесс этот выглядел примерно так. На деревянный вал, обтянутый войлоком, наносилась краска. Затем валик прокатывался по набранному шрифту, лист бумаги клался на покрашенный шрифт, сверху накладывалась ровная деревянная доска, по которой пару раз прокатывали тяжелый вал. Размер листа был невелик – сантиметров тридцать на сорок.
На изготовление одной печатной страницы уходила примерно минута. Невиданная скорость! В моем родном мире – невиданно медленная. В этом мире – невиданно высокая. Раста скакал с первым отпечатанным листом как с медовым пряником.
– Так быстро не напишет ни один писарь! – Гном рассматривал текст, подмечая мельчайшие неровности. – И так ровно не напишет!
Увы, после того, как мы сделали два десятка копий, качество печати стало падать. Мелкий деревянный шрифт не выдерживал нагрузки, буквы начинали крошиться.
– Я сделаю новые буквы! Все-таки мы напишем наше послание для всех! – торжественно провозгласил Раста.
Я покачал головой.
– Сломаются. Впрочем, делай. Отформуем и отольем из бронзы.
Бронзовый шрифт был несколько дороговат, но свинца под рукой не было, а ждать, пока его доставят, не хотелось. Из бронзы шрифт получился замечательный и верно служил нам до последнего времени. Служил бы и далее, если бы не завертелись все эти события, которые отвлекли нас от нашего издания.
Первую газету мы отпечатали тиражом в сто экземпляров, решив посмотреть, как ее воспримут окружающие. О чем писали? О, это были самые разнообразные новости. Выглядело это примерно так.
Светские новости.
Гвардейский лейтенант Берил ранил на дуэли баронета Сэти. История наделала много шума. Говорят, размолвка произошла из-за дамы.
Баронесса Фентикль овдовела во второй раз и находится в поиске нового спутника жизни.
В Занту закончен ремонт моста. Герцог Фагуа одобрил проведенные работы. Руководитель работ награжден именным подарком его светлости.
Новости с полей.
Урожай зерна в Абудаге выше обычного. По оценкам специалистов, следует ждать падения цен на зерно.
Объявления.
Абудагский купец Рилок набирает наемников для сопровождения каравана на юг.
И так далее. Не буду приводить полный текст. Первая газета излагала новости кратко. Позже мы стали добавлять заметки большего объема.
Мы разослали первый тираж по всем нашим торговым представительствам. Поначалу дело шло неспешно: люди не понимали, зачем нужна газета. Никто не хотел платить за нее один серебрак – именно такую цену я тогда назначил. Но постепенно люди распробовали, что такое «Весть». Модницы желали узнать, что носят в столице. Народ попроще с удовольствием читал объявления о праздниках и вакансиях. Купцы искали сведения о ценах. Знать? Знать читала газету, потому что это было интересно. Через два месяца мы печатали уже пятьсот экземпляров издания, и они расходились влет по пять серебраков за экземпляр. Газета печаталась раз в месяц, а вот с доставкой были проблемы. Тогда-то я и решил увеличить количество почтовых станций. Газета, задуманная в свое время как благотворительный проект, неожиданно стала приносить доход. Сколько раз замечал: если делаешь дело от души и не ставишь целью непременное извлечение дохода, дело идет и окупается, и приносит пусть небольшие, но деньги, когда работаешь с полной отдачей. Если же изначально ставишь целью лишь получение прибыли, шутница-судьба так и норовит вставить палки в колеса. В случае с газетой я был рад, что ее печать и доставка окупаются. Получаемую с нее прибыль я пускал на ее же развитие, например, решил нанять на постоянной основе платных корреспондентов. Теперь не знаю, когда удастся реализовать эти планы и удастся ли вообще.
Разговор купца и почтаря заставил меня и порадоваться (люди ждут газету), и задуматься. Проскользнуло в нем что-то тревожное. То, что газеты нет сейчас, объяснимо, но почтарь попытался откреститься от нее вообще. А вот это уже настораживало.
Подождав, когда хозяин останется один, я отправил Сонъера предъявить ему почтовый жетон. Мужчина побледнел, нервно дернулся и оглянулся назад, хотя за ним была стена.
Что это с ним? Быть может, он слишком впечатлительный человек, но чем-то ведь его тревога вызвана?
– Следуйте за мной, – все-таки предложил почтарь.
Мы прошли в служебное помещение, и он перешел сразу к делу:
– Что угодно, судари?
Сонъер взглянул на меня. Поскольку я молчал, он продолжил разговор:
– Наша лошадь захромала, требуется подменная.
– Лошадь? Конечно-конечно. Все будет в лучшем виде. Что-то еще?
– Припасы в дорогу.
– Сейчас соберут. Вы уже уезжаете? – В последнем вопросе прозвучало слишком много надежды для гостеприимного хозяина.
– Как ваши дела, уважаемый? – решил поинтересоваться я.
– Дела? – Почтарь опять оглянулся, будто дела могли стоять у него за спиной. – Какие у нас дела? Я маленький человек. Дела – это у вас, судари.
– Да и мы люди небольшие. Едем вот по казенной надобности. А все ли спокойно в ваших краях?
– Пока спокойно, слава Создателю. Но слухи тревожные так и ползут.
– Вас тревожат слухи?
– Я маленький человек. – Почтарь развел руками.
Вот уж точно – человек он маленький. И дело здесь вовсе не в должности. Такому хоть пост градоначальника предложи, он все равно останется маленьким человеком. В ином крестьянине или мастеровом чувствуется столько достоинства, что назвать его маленьким человеком язык никак не повернется. Нет, не должность определяет размер человеческой личности, не костюм и не регалии. Иначе пришлось бы признать, что одежда – это и есть человек, а не то, что под ней находится. Наша сущность – в нашем духе, а вовсе не в том, какая нам досталась оболочка. Должен признать, кандидатура на должность почтаря подобрана небрежно и торопливо. Слишком маленьким он оказался человеком.
– До свидания, уважаемый.
Почтарь вздохнул с облегчением. Он был рад нашему отъезду.
Через пятнадцать минут мы уже выезжали из ворот постоялого двора.
– Сонъер, не забудь напомнить мне, что почтаря здесь надо будет поменять.
– А этого куда? – поинтересовался охотник. – Время непростое, а он знает слишком много.
– Отправь послание купцу Лотусу в наше торговое представительство в Абудаге. Пусть подыщет дом, продаваемый наследниками, выкупит его, а затем составит письмо, из которого следует, что дальние родственники почтаря оставили ему наследство.
– А поедет?
– Поедет. Постоялый двор он содержит на заемные деньги, а здесь ему предложат собственность. Пусть небольшую, но личную.
– Сделаю, мастер. В Занту есть наши почтовые курьеры, оттуда и отправлю письмо. Только стоит ли тратить деньги на то, чтобы спровадить этого мелкого человечишку?
– Стоит. Велик он или мал, не нам его судить.
– Все сделаю, мастер, – согласился Сонъер.
Через несколько дней на горизонте появился Занту, город, где располагалась резиденция Фагуа и где я надеялся отыскать следы, указывающие на причину исчезновения герцога.
Глава 4
– Ха! Так что нам какой-то полк? – воскликнул Сонъер.
Я улыбнулся:
– Вот видишь. Полк – это не так уж и много. Дело в том, что мы не можем включиться в простое противостояние. Это самый глупый путь, и он обречен на провал. Нельзя стоять на пути паровоза, надо сделать шаг в сторону.
– А что такое этот самый «паровоз»? Полк гвардейцев?
Я рассмеялся:
– Ну, если рассматривать данный случай, можно сказать и так. Не удивляйся большому количеству задействованных в наших поисках гвардейцев. Их не нанимали именно для этого. Гвардейцы получают свое жалованье независимо от того, ловят они нас на дорогах или сидят в казармах и на зимних квартирах. Тому, кто привел в действие этот механизм, не пришлось идти на финансовые затраты. По крайней мере, не в прямой форме. Иначе на нас напали бы обыкновенные наемники. Кстати, мы уже подъезжаем, все разговоры отложим на потом. Помни, мы плотники, направляющиеся на заработки.
– Почему плотники? – поинтересовался Сонъер.
– Ну не гончары же.
– Логично, – согласился охотник.
Нахватался от меня словечек. Впрочем, не он один.
Постоялого двора в селе не было, и мы попросились на постой в один из домов, договорившись заплатить за набитые соломой матрасы и немного вареных овощей на ужин три медяка. Два медяка дополнительно пошли за место в конюшне и охапку сена для нашей лошади. Расспросы отложили на утро по причине позднего часа. Покончив со скромной трапезой, мы отправились отдыхать и спокойно проспали до утра.
– Вот здесь, смотрите, сударь. Здесь следует поправить, здесь – заменить бревна.
Сонъер ходил с задумчивым видом за хозяином дома, в котором мы остановились. Такую картину я застал, выйдя утром на крыльцо. Я чуть не рассмеялся, но вовремя прикусил язык, слишком уж интересно было, что будет дальше.
Охотник нахмурил брови, с глубокомысленным видом обошел вокруг конюшни, где требовалось заменить бревна, и постучал по нижним венцам сруба.
– Ну как, беретесь? – поинтересовался крестьянин.
– Не время сейчас, – наконец отозвался мой спутник.
– Как не время?! Вы же на заработки едете! У меня и бревна подходящие есть. Сам бы сделал, да силы уже не те.
Я решил подойти и помочь Сонъеру отговориться от предложения крестьянина, но неожиданная мысль заставила меня изменить направление разговора.
– Работенка подвернулась? – Я довольно потер руки и подошел к конюшне, требующей ремонта. Я обошел ее вокруг и застыл с внимательным выражением лица, рассматривая конюшню, как художник рассматривает незавершенную картину, когда размышляет, чего еще ей не хватает.
Сонъер от удивления приоткрыл рот. Он просто не знал, как реагировать на такое мое поведение.
– Сколько платите? – спросил я у потенциального работодателя.
– Два серебрака, – удивленно ответил тот.
– Два?!
– Если мало, могу полсеребрака накинуть, – отозвался крестьянин. – Да здесь работы-то на день.
– Слышишь? Целых два с половиной серебрака за день работы, – обратился я к своему напарнику по плотницким работам. – Надо соглашаться. Такую цену не каждый предложит.
Сонъер переводил удивленный, непонимающий взгляд с меня на крестьянина и обратно.
– Так это… а то дело, по которому мы ехали? – спросил он неуверенно.
– Подождет. Поедем завтра.
– Если так, то да. Вам, мастер, виднее.
– Так беретесь? – спросил крестьянин.
– Беремся-беремся, – заверил я его.
– Тогда не буду вам мешать. Бревна – вон они, а лезть под руку я не стану. Да и дел по хозяйству хватает.
Крестьянин направился к дому, оглядываясь на странных мастеров. Сонъер молчал, но не высказанный им вопрос был явно написан на его лице.
– Сонъер, скажи мне, как плотник плотнику, ты с инструментом знаком?
Охотник пожал плечами:
– Я из деревни. В основном охотой промышлял, но случалось и пилу с топором в руках держать. Правда, давно это было.
– Тогда все в порядке.
– Я не сомневаюсь, мастер. С вами мы сделаем любую работу. Только зачем нам это надо?
Уверенность Сонъера приятно согревала. Искусство плотника требует твердой руки, верного глаза и длительной тренировки. И топор, и пилу держать в руках мне доводилось (здесь без этого никак, не всегда же я был виконтом), но профессионалом в плотницкой работе я себя назвать не решился бы. Впрочем, работа предстояла не слишком сложная.
– Ты спрашиваешь, зачем нам это надо? Я мог бы ответить, но предпочту, чтобы ты увидел все сам. Если я не ошибся, все так и будет. Если ошибся, что ж, потеряем лишний день.
Изначально я не планировал здесь останавливаться, но причина подвернулась сама, и я решил ею воспользоваться. Просто остановиться на постой? Нет, в данном случае это не то. Требовалась именно уважительная причина.
Сонъер пожал плечами:
– Как скажете, мастер. Если надо будет, починим все дома и сараи в этом селе.
– Думаю, что до этого не дойдет. Хватит и одной конюшни. Тащи инструменты.
Для начала необходимо было вытащить старые трухлявые бревна. Задача простая, но усложнялась она тем, что бревна эти были внизу и на них лежало еще полтора десятка венцов. Для того чтобы их заменить, требовалось приподнять все строение. Чем-то это напоминает строительство американских небоскребов, когда весь дом поднимают на гигантских домкратах и пристраивают к нему еще один этаж снизу. Разумеется, домкратов у нас не было, но и конюшня тоже не небоскреб. Обойдемся простым рычагом. В свое время Архимед собирался с его помощью перевернуть Землю, у нас же задача куда более скромная.
Мы притащили бревно, подпихнули один его край под угол сруба, положив рядом с ним ту самую точку опоры (в виде чурбака), которую так и не смог найти открыватель закона плавания тел. И хорошо, что не смог. Неперевернутой Земля мне как-то больше нравится.
– Нажми на рычаг, а я попробую что-нибудь подложить под угол.
Сонъер подпрыгнул и уцепился за конец бревна. Рычаг давал выигрыш в силе раз в десять, но этого оказалось мало.
– Может, я крестьянина позову? – предложил охотник.
– Не будем тревожить нанимателя. Давай лучше прикатим поближе бревна.
Мы подтащили бревно и положили его под нашим рычагом.
– И что теперь? – поинтересовался охотник.
– Теперь сделаем зарубку на бревне-рычаге, чтобы веревка не скользила.
Сонъер сделал засечку, мы привязали один конец веревки к лежащему на земле бревну и перекинули его через длинный край рычага.
– Что теперь?
– Тяни за веревку.
– Я, конечно, потяну, но моего веса все равно не хватит, чтобы прижать рычаг к земле.
– А ты попробуй.
Охотник налег на веревку, и рычаг пошел вниз, приподнимая строение.
– Ничего не понимаю. Я-то не стал тяжелее! – с недоумением воскликнул охотник. – Дело что, в веревке?
– В том числе. Я тебе потом объясню.
Зафиксировав угол сруба, мы перешли к другому углу. Работа спорилась, к обеду мы вытащили два бревна и положили на их место новые, вырубив в них чашки под углы.
– И все-таки я не понимаю, зачем это нам, – ворчал Сонъер.
Неужели я просчитался? Уже пора бы.
Прошло еще полчаса, и поселок наполнился шумом. Три десятка кавалеристов влетели на улицу села на полном ходу. Они рассыпались по дворам, заглядывая в каждый дом и расспрашивая о проезжих. Несколько человек заглянуло и в наш двор. На двух плотников, занимающихся ремонтом, они не обратили никакого внимания.
– Чужих здесь нет? – спросил один из гвардейцев крестьянина.
– Нет, милсдарь, – отозвался тот. – Вот плотники конюшню починяют, а больше мы никого не видели.
Гвардейцы исчезли, через полчаса ржание коней и усилившийся топот копыт возвестили о том, что они покинули село.
– Как вы узнали, мастер?! – спросил удивленный Сонъер.
– А я и не знал, просто решил подстраховаться. Появление гвардейцев логично. Я, правда, ждал его несколько ранее, но, видимо, они задержались в пути. Разумеется, основные силы брошены к востоку, но и это направление не могли оставить без внимания.
– Но мы же и так замаскировались.
– Это верно, но если бы нас застигли в дороге, внимания уделили бы значительно больше.
Спокойно закончив работу, мы переночевали и на следующий день отправились дальше, не забыв получить положенную плату. Гвардейцев Лефлера мы повстречали ближе к вечеру.
– Кто такие? – крикнул один из них.
– Оставь их в покое, мы уже видели этих плотников, – одернул его другой гвардеец.
Он видел нас за работой, у него в голове отложилось, что мы плотники, этот факт зафиксирован как данность. Увидев нас в следующий раз, имперец не усомнился в том, кого он видит перед собой. Поменять уже сделанные выводы сложнее, чем сделать их первоначально.
Через пару дней мы выехали на хорошо накатанную дорогу, движение сразу стало оживленным. Разъезжаясь со встречным обозом, мы приняли вправо, лошадь, что везла нас уже три дня, оступилась и захромала. Сонъер соскочил и осмотрел животное.
– Растяжение, – огласил он вердикт. – Ей нужен отдых.
– Хорошо, поменяем ее на первой почтовой станции. Для того мы их в свое время и организовывали.
До станции было уже недалеко. Мы пошли пешком. Сонъер вел нашу лошадку в поводу.
Станция располагалась на постоялом дворе, поэтому прежде чем предъявлять жетон гонца, стоило немного осмотреться. Сонъер заказал обед, и мы устроились в тени, наблюдая за хозяином заведения и посетителями.
– Смотрите, мастер, что за подозрительный тип, – кивнул охотник в сторону человека, время от времени бросавшего на хозяина постоялого двора нерешительные взгляды. По виду человек был похож на средней руки купца. Интересно, чем хозяин вызвал к себе такое внимание?
Игра чувств явно отражалась на лице посетителя, выражавшем то решительность, то сомнения, то досаду, похоже, купец никак не мог определиться со своими намерениями.
Наконец, приняв решение, он направился к стойке. Сонъер бросил на меня вопросительный взгляд, но я сделал ему знак, означающий «ждем». Пока что никакой опасности не было.
Купец зашептал что-то вполголоса, хозяин постоялого двора отрицательно помотал головой.
– Хотя бы старую. – Купец чуть прибавил голос, и мы смогли его услышать.
– Говорю же вам, нет, – отозвался хозяин постоялого двора.
– Плачу золотой, – не унимался купец.
Интересно, чего это он так расщедрился?
– Уважаемый, я еще раз повторяю: нет ни старой, ни новой. Никакой нет!
– Я слышал, что ее можно купить именно у вас. Я никому не скажу. – Купец оглянулся.
– Вас ввели в заблуждение, уважаемый. Ничего у меня нет.
– Плачу полтора золотых за «Весть».
Хозяин постоялого двора развел руками, показывая, что ничем не может помочь даже в таком случае, разочарованный купец отошел к своему столу.
Я довольно улыбнулся, услышав, что было предметом их торга, но последние слова хозяина постоялого двора заставили меня нахмуриться.
Вот и пришла пора рассказать, что же заставило меня в свое время увеличить количество почтовых станций. Причиной была та самая «Весть». Она пользовалась необычайной популярностью как среди купечества, так и среди знати. Интересовались ею и простые люди. Не все, по причине свой необразованности, поскольку… Вы уже догадались? «Весть» была газетой.
Мысль издавать газету пришла мне неожиданно. Как-то вечером я сидел на террасе своего дома и по обыкновению смотрел на реку. Случалось много всего, но все это было здесь и сейчас. Что происходит в стране? Как дела в Абудаге? Если я кое о чем узнавал от проезжих купцов и от гонцов, приносящих вести, то что говорить о других людях. Как вообще люди могут жить в условиях такого информационного голода?
«Не пора ли мне сделать что-нибудь для прогресса?»
А поскольку ничто так не двигает прогресс, как своевременная информация, с нее я и решил начать. Первая мысль была о книгопечатании, но потом я отверг эту идею. Нужно сделать нечто другое. Пусть информации будет меньше, но получат ее многие. Итак – газета.
Первый шрифт гномы вырезали из дерева. Мы с Растой даже испытали его, отпечатав два десятка листов. Процесс этот выглядел примерно так. На деревянный вал, обтянутый войлоком, наносилась краска. Затем валик прокатывался по набранному шрифту, лист бумаги клался на покрашенный шрифт, сверху накладывалась ровная деревянная доска, по которой пару раз прокатывали тяжелый вал. Размер листа был невелик – сантиметров тридцать на сорок.
На изготовление одной печатной страницы уходила примерно минута. Невиданная скорость! В моем родном мире – невиданно медленная. В этом мире – невиданно высокая. Раста скакал с первым отпечатанным листом как с медовым пряником.
– Так быстро не напишет ни один писарь! – Гном рассматривал текст, подмечая мельчайшие неровности. – И так ровно не напишет!
Увы, после того, как мы сделали два десятка копий, качество печати стало падать. Мелкий деревянный шрифт не выдерживал нагрузки, буквы начинали крошиться.
– Я сделаю новые буквы! Все-таки мы напишем наше послание для всех! – торжественно провозгласил Раста.
Я покачал головой.
– Сломаются. Впрочем, делай. Отформуем и отольем из бронзы.
Бронзовый шрифт был несколько дороговат, но свинца под рукой не было, а ждать, пока его доставят, не хотелось. Из бронзы шрифт получился замечательный и верно служил нам до последнего времени. Служил бы и далее, если бы не завертелись все эти события, которые отвлекли нас от нашего издания.
Первую газету мы отпечатали тиражом в сто экземпляров, решив посмотреть, как ее воспримут окружающие. О чем писали? О, это были самые разнообразные новости. Выглядело это примерно так.
Светские новости.
Гвардейский лейтенант Берил ранил на дуэли баронета Сэти. История наделала много шума. Говорят, размолвка произошла из-за дамы.
Баронесса Фентикль овдовела во второй раз и находится в поиске нового спутника жизни.
В Занту закончен ремонт моста. Герцог Фагуа одобрил проведенные работы. Руководитель работ награжден именным подарком его светлости.
Новости с полей.
Урожай зерна в Абудаге выше обычного. По оценкам специалистов, следует ждать падения цен на зерно.
Объявления.
Абудагский купец Рилок набирает наемников для сопровождения каравана на юг.
И так далее. Не буду приводить полный текст. Первая газета излагала новости кратко. Позже мы стали добавлять заметки большего объема.
Мы разослали первый тираж по всем нашим торговым представительствам. Поначалу дело шло неспешно: люди не понимали, зачем нужна газета. Никто не хотел платить за нее один серебрак – именно такую цену я тогда назначил. Но постепенно люди распробовали, что такое «Весть». Модницы желали узнать, что носят в столице. Народ попроще с удовольствием читал объявления о праздниках и вакансиях. Купцы искали сведения о ценах. Знать? Знать читала газету, потому что это было интересно. Через два месяца мы печатали уже пятьсот экземпляров издания, и они расходились влет по пять серебраков за экземпляр. Газета печаталась раз в месяц, а вот с доставкой были проблемы. Тогда-то я и решил увеличить количество почтовых станций. Газета, задуманная в свое время как благотворительный проект, неожиданно стала приносить доход. Сколько раз замечал: если делаешь дело от души и не ставишь целью непременное извлечение дохода, дело идет и окупается, и приносит пусть небольшие, но деньги, когда работаешь с полной отдачей. Если же изначально ставишь целью лишь получение прибыли, шутница-судьба так и норовит вставить палки в колеса. В случае с газетой я был рад, что ее печать и доставка окупаются. Получаемую с нее прибыль я пускал на ее же развитие, например, решил нанять на постоянной основе платных корреспондентов. Теперь не знаю, когда удастся реализовать эти планы и удастся ли вообще.
Разговор купца и почтаря заставил меня и порадоваться (люди ждут газету), и задуматься. Проскользнуло в нем что-то тревожное. То, что газеты нет сейчас, объяснимо, но почтарь попытался откреститься от нее вообще. А вот это уже настораживало.
Подождав, когда хозяин останется один, я отправил Сонъера предъявить ему почтовый жетон. Мужчина побледнел, нервно дернулся и оглянулся назад, хотя за ним была стена.
Что это с ним? Быть может, он слишком впечатлительный человек, но чем-то ведь его тревога вызвана?
– Следуйте за мной, – все-таки предложил почтарь.
Мы прошли в служебное помещение, и он перешел сразу к делу:
– Что угодно, судари?
Сонъер взглянул на меня. Поскольку я молчал, он продолжил разговор:
– Наша лошадь захромала, требуется подменная.
– Лошадь? Конечно-конечно. Все будет в лучшем виде. Что-то еще?
– Припасы в дорогу.
– Сейчас соберут. Вы уже уезжаете? – В последнем вопросе прозвучало слишком много надежды для гостеприимного хозяина.
– Как ваши дела, уважаемый? – решил поинтересоваться я.
– Дела? – Почтарь опять оглянулся, будто дела могли стоять у него за спиной. – Какие у нас дела? Я маленький человек. Дела – это у вас, судари.
– Да и мы люди небольшие. Едем вот по казенной надобности. А все ли спокойно в ваших краях?
– Пока спокойно, слава Создателю. Но слухи тревожные так и ползут.
– Вас тревожат слухи?
– Я маленький человек. – Почтарь развел руками.
Вот уж точно – человек он маленький. И дело здесь вовсе не в должности. Такому хоть пост градоначальника предложи, он все равно останется маленьким человеком. В ином крестьянине или мастеровом чувствуется столько достоинства, что назвать его маленьким человеком язык никак не повернется. Нет, не должность определяет размер человеческой личности, не костюм и не регалии. Иначе пришлось бы признать, что одежда – это и есть человек, а не то, что под ней находится. Наша сущность – в нашем духе, а вовсе не в том, какая нам досталась оболочка. Должен признать, кандидатура на должность почтаря подобрана небрежно и торопливо. Слишком маленьким он оказался человеком.
– До свидания, уважаемый.
Почтарь вздохнул с облегчением. Он был рад нашему отъезду.
Через пятнадцать минут мы уже выезжали из ворот постоялого двора.
– Сонъер, не забудь напомнить мне, что почтаря здесь надо будет поменять.
– А этого куда? – поинтересовался охотник. – Время непростое, а он знает слишком много.
– Отправь послание купцу Лотусу в наше торговое представительство в Абудаге. Пусть подыщет дом, продаваемый наследниками, выкупит его, а затем составит письмо, из которого следует, что дальние родственники почтаря оставили ему наследство.
– А поедет?
– Поедет. Постоялый двор он содержит на заемные деньги, а здесь ему предложат собственность. Пусть небольшую, но личную.
– Сделаю, мастер. В Занту есть наши почтовые курьеры, оттуда и отправлю письмо. Только стоит ли тратить деньги на то, чтобы спровадить этого мелкого человечишку?
– Стоит. Велик он или мал, не нам его судить.
– Все сделаю, мастер, – согласился Сонъер.
Через несколько дней на горизонте появился Занту, город, где располагалась резиденция Фагуа и где я надеялся отыскать следы, указывающие на причину исчезновения герцога.
Глава 4
Занту. В этом городе мне приходилось бывать не раз. Приезжал я сюда и посуху, и водным путем. Последнее время чаще по реке, построенные нами струги имели отличный ход, путь от поместья до главного города герцогства занимал три дня. Посуху ехать получалось чуть дольше.
– Где остановимся, мастер Вик? – поинтересовался Сонъер.
В Занту у нас было торговое представительство, крупное почтовое отделение и множество знакомых, с которыми мы вели разного рода дела. Через торговое представительство реализовывались изделия гномов и те товары, что приходили с юга. Последним герцог Фагуа был недоволен, пока находился в городе. Собственно, он был недоволен и первым – штампованные изделия гномов создавали серьезную конкуренцию товарам, производимым местными ремесленниками. Убедить герцога дать разрешение на открытие торгового представительства удалось не сразу. Пришлось пойти на льготные (почти даром) поставки доспехов и вооружения для герцогской гвардии, лишь тогда Фагуа счел, что с продажей кованых изделий гномов можно мириться.
Мастеровые тоже были недовольны. Чтобы не поднимать градус раздражения выше обычного недовольного ворчания, мы оставили им определенную нишу – некоторые виды металлоизделий не поставлялись гномами в Занту. Кроме того, оставались индивидуальные заказы, а это совсем не мало. Разумеется, заказы можно было разместить и в торговом представительстве, но ждать приходилось долго – пока заявка дойдет до долины, пока изготовленный товар доставят сюда, пройдет не один месяц, поэтому индивидуальных заказчиков, тех, кто хотел иметь что-то особенное, у гномов было немного.
Иной раз приходилось и отказывать, например, когда просили изготовить камнемет. Слухи о метательных машинах гномов очень быстро распространились по империи. Но если сторонним заказчикам не надо было объяснять причины, по которым камнемет не может быть им продан, то с герцогом дело обстояло сложнее. Я отговаривался как мог. В конечном итоге мне удалось убедить его светлость, что это будет непатриотично – разумнее заказать изготовление метательных машин местным мастерам. Да и бесконечно давить на гномов не получится.
– Ваша светлость, вы же знаете этих упрямцев, они лучше запрутся у себя в горах, чем согласятся продать онагры. Конечно, можно изгнать их из империи, но это ничего не даст, только лишит нас поставок отличной брони и отменных мечей, – примерно так звучали мои аргументы.
Герцог в конце концов вынужден был признать их весомость. В качестве компенсации пришлось отдать Фагуа чертежи метательных машин, изготовляемых гномами. Потеря была невелика – эти орудия и так были известны в империи, а разница в конструкции не такая уж значимая вещь, чтобы ломать из-за нее копья.
Чертежи были перерисованы гномами с готовой метательной машины, и получение их было не таким трудным делом, как я представил герцогу. Конечно, Нимли немного поворчал, утверждая, что люди не могут сами нарисовать приличный чертеж, но на этом все и закончилось. Поскольку изначально конструкция была предложена мной, а позже лишь улучшена гномами, они считали, что я вправе распоряжаться чертежами, как мне вздумается. Более того, нежелание гномов поставлять камнеметы в империю было мной весьма преувеличено. Разумеется, мастера долины таким желанием вовсе не горели, но я мог бы их переубедить, если бы считал это разумным. Но разумным это я как раз и не считал. Что касается местных мастеровых, то их несколько примиряли с гномами поставки железа отменного качества по сходной цене.
С товарами, доставляемыми с юга, дела обстояли несколько иначе. Горожане рады были новому поставщику. Герцог, напротив, не спешил соглашаться с такими продажами через наше представительство в Занту. Причина, думаю, всем понятна – его корабли также ходили на юг и также доставляли товары из вольных городов в империю. Лишний конкурент Фагуа был не нужен. Но и здесь мы нашли компромисс. Его всегда можно найти, если учитывать интересы других. Представительство платило герцогу повышенный налог – до трети дохода, получаемого с привозимого с юга товара, и даже при таких условиях его работа была нам выгодна.
В отличие от представительства почта никому не мешала. Первоначально я хотел совместить эти два учреждения в одном, но решил этого не делать. Почта была здесь именно почтой, имела соответствующую вывеску и занималась своим непосредственным делом. В отличие от почтовых отделений на трактах, функцией которых было обеспечение продвижения курьеров, ее функции были гораздо шире.
Наша газета здесь продавалась вполне официально. Кроме того, здесь принимались письма, которые затем отправлялись с одним из караванов к месту назначения. Было и негласное отделение курьерской службы, замаскированное под почту общедоступную.
Вопрос «Где остановиться?» был совсем не праздным.
– Знаешь что, дружище, давай обоснуемся на независимой территории. Пора нам приводить свой внешний вид в соответствие с внутренним содержанием.
Сонъер многозначительно хмыкнул:
– Вы, конечно, многому меня научили, мастер, но порой ваши высказывания ставят меня в тупик.
– Поясняю. Ты успел привыкнуть к роли плотника?
– Не совсем. Старая роль была мне ближе, – признался охотник.
– Так не пора ли к ней вернуться?
– Вот это дело! – согласился мой сопровождающий.
– Снимем комнату в недорогой гостинице и оставим там наши маскарадные костюмы.
В городе полно гвардейцев Фагуа, гвардейцы Лефлера не могут действовать здесь так же свободно, как и за пределами Занту. Мы сняли комнату, заплатив за неделю вперед, занесли в нее наш походный сундук. Удивился ли кто, увидев, что из гостиницы выходят виконт и мечник, которые раньше туда не входили? Если и удивился, то что с того? Пусть эта загадка останется для него неразгаданной.
Сонъер был доволен снова ощутить себя воином.
– Ну вот, совсем другое дело, – поправил я дворянский знак на груди. На плечи привычно давил панцирь, а на боку висел длинный узкий меч. Здесь таких не делают, разве что у Сонъера такой же. Вот уже более трех лет как охотники служат под моей командой, и я стал подмечать, что они копируют многие из моих привычек. Ладно бы только Лесли, для паренька это естественно, но и Сонъер с Мангой туда же. Впрочем, меч и в самом деле удобен. Он длиннее распространенного здесь короткого меча, но короче двуручника. И значительно легче, что дает немало преимуществ, позволяя использовать часть приемов, применяемых в фехтовании на саблях, в том числе наносить быстрые колющие удары. В результате тактика меняется, увеличивается число возможных вариаций боя, что дает бойцу дополнительные возможности. Облегченный полуторник хорош, но есть одно «но». Чтобы уверенно противостоять бойцу с двуручником, сталь его должна быть отличного качества. Такой, как из лучших рудников гномов.
– Куда идем? В замок герцога? – поинтересовался охотник.
– И туда тоже, но сначала узнаем новости. Зайдем на почту и в торговое представительство.
– Куда сначала? – осведомился охотник.
– Сначала? А что ближе? Представительство? Вот туда и пойдем.
Торговое представительство громов находилось недалеко от базарной площади. Оно занимало отдельное здание с примыкающей к ней хозяйственной территорией, занятой складами. Центральный вход в здание украшала вывеска «Виконт V и компания». Ну да, формально представительство было моим. Ни для кого не было секретом участие в его создании гномов, но Фагуа просил явно это не афишировать. Слово «компания» звучит более нейтрально.
– Не будем дразнить гусей, любезный виконт. Одно дело, когда об этом просто знают, и совсем другое, когда это написано на вывеске, – говорил герцог.
Раста долго ворчал, когда узнал об этом, но даже в таком виде это было большой победой. Наше представительство в столице империи было куда более скромным.
Раз уж речь зашла о «Виконте V и компании», неплохо будет упомянуть о некоторых интересных фактах, которые буквально притягивали к зданию массу любопытных. Можно сказать, оно было своеобразной достопримечательностью, которую каждый считал своим долгом осмотреть. И все бы ничего, но порой это создавало проблемы: из-за праздношатающихся зевак те, кто пришел по делу, вынуждены были буквально протискиваться к зданию.
Вездесущие мальчишки постоянно кружили у входа, пытаясь заглянуть внутрь и рассмотреть чудное устройство, которое пропускало посетителей само или не пропускало, если на то не было воли грозного привратника. Это чудо было обыкновенным турникетом, гномы соорудили его за день, а за стойкой сидел представительного вида консьерж, который нажимал на педаль, освобождая стопор, спрятанный под полом. Фокус прост, даже удивительно, что многими это воспринималось как чудо. Тем не менее вскоре после открытия представительства даже сам герцог пришел подивиться на это устройство. Разумеется, его светлости были рады – не каждый день герцоги заходят в гости. Но ежедневный наплыв любопытствующих не мог не тревожить.
Огромного роста верзила отгонял зевак от входа. Купец Апунт, руководивший представительством, жаловался, что этот детина привлекает к заведению еще больше внимания, но я на это только улыбался и категорически запрещал увольнять нашего великана. Реклама лишней не бывает. Когда Апунт достал меня жалобами на зевак, я предложил ему водить по представительству во внеурочное время экскурсии. Платные. Почему платные? Пусть это будет всего один медяк, но он позволит отсеять тех, кому все равно, куда пойти и на что глазеть. Пойдут лишь те, кому действительно интересно. Купец воспринял мою подсказку как шутку. А зря. Впрочем, настаивать я не стал – надоест гонять любопытных, сам до этого дойдет.
– Где остановимся, мастер Вик? – поинтересовался Сонъер.
В Занту у нас было торговое представительство, крупное почтовое отделение и множество знакомых, с которыми мы вели разного рода дела. Через торговое представительство реализовывались изделия гномов и те товары, что приходили с юга. Последним герцог Фагуа был недоволен, пока находился в городе. Собственно, он был недоволен и первым – штампованные изделия гномов создавали серьезную конкуренцию товарам, производимым местными ремесленниками. Убедить герцога дать разрешение на открытие торгового представительства удалось не сразу. Пришлось пойти на льготные (почти даром) поставки доспехов и вооружения для герцогской гвардии, лишь тогда Фагуа счел, что с продажей кованых изделий гномов можно мириться.
Мастеровые тоже были недовольны. Чтобы не поднимать градус раздражения выше обычного недовольного ворчания, мы оставили им определенную нишу – некоторые виды металлоизделий не поставлялись гномами в Занту. Кроме того, оставались индивидуальные заказы, а это совсем не мало. Разумеется, заказы можно было разместить и в торговом представительстве, но ждать приходилось долго – пока заявка дойдет до долины, пока изготовленный товар доставят сюда, пройдет не один месяц, поэтому индивидуальных заказчиков, тех, кто хотел иметь что-то особенное, у гномов было немного.
Иной раз приходилось и отказывать, например, когда просили изготовить камнемет. Слухи о метательных машинах гномов очень быстро распространились по империи. Но если сторонним заказчикам не надо было объяснять причины, по которым камнемет не может быть им продан, то с герцогом дело обстояло сложнее. Я отговаривался как мог. В конечном итоге мне удалось убедить его светлость, что это будет непатриотично – разумнее заказать изготовление метательных машин местным мастерам. Да и бесконечно давить на гномов не получится.
– Ваша светлость, вы же знаете этих упрямцев, они лучше запрутся у себя в горах, чем согласятся продать онагры. Конечно, можно изгнать их из империи, но это ничего не даст, только лишит нас поставок отличной брони и отменных мечей, – примерно так звучали мои аргументы.
Герцог в конце концов вынужден был признать их весомость. В качестве компенсации пришлось отдать Фагуа чертежи метательных машин, изготовляемых гномами. Потеря была невелика – эти орудия и так были известны в империи, а разница в конструкции не такая уж значимая вещь, чтобы ломать из-за нее копья.
Чертежи были перерисованы гномами с готовой метательной машины, и получение их было не таким трудным делом, как я представил герцогу. Конечно, Нимли немного поворчал, утверждая, что люди не могут сами нарисовать приличный чертеж, но на этом все и закончилось. Поскольку изначально конструкция была предложена мной, а позже лишь улучшена гномами, они считали, что я вправе распоряжаться чертежами, как мне вздумается. Более того, нежелание гномов поставлять камнеметы в империю было мной весьма преувеличено. Разумеется, мастера долины таким желанием вовсе не горели, но я мог бы их переубедить, если бы считал это разумным. Но разумным это я как раз и не считал. Что касается местных мастеровых, то их несколько примиряли с гномами поставки железа отменного качества по сходной цене.
С товарами, доставляемыми с юга, дела обстояли несколько иначе. Горожане рады были новому поставщику. Герцог, напротив, не спешил соглашаться с такими продажами через наше представительство в Занту. Причина, думаю, всем понятна – его корабли также ходили на юг и также доставляли товары из вольных городов в империю. Лишний конкурент Фагуа был не нужен. Но и здесь мы нашли компромисс. Его всегда можно найти, если учитывать интересы других. Представительство платило герцогу повышенный налог – до трети дохода, получаемого с привозимого с юга товара, и даже при таких условиях его работа была нам выгодна.
В отличие от представительства почта никому не мешала. Первоначально я хотел совместить эти два учреждения в одном, но решил этого не делать. Почта была здесь именно почтой, имела соответствующую вывеску и занималась своим непосредственным делом. В отличие от почтовых отделений на трактах, функцией которых было обеспечение продвижения курьеров, ее функции были гораздо шире.
Наша газета здесь продавалась вполне официально. Кроме того, здесь принимались письма, которые затем отправлялись с одним из караванов к месту назначения. Было и негласное отделение курьерской службы, замаскированное под почту общедоступную.
Вопрос «Где остановиться?» был совсем не праздным.
– Знаешь что, дружище, давай обоснуемся на независимой территории. Пора нам приводить свой внешний вид в соответствие с внутренним содержанием.
Сонъер многозначительно хмыкнул:
– Вы, конечно, многому меня научили, мастер, но порой ваши высказывания ставят меня в тупик.
– Поясняю. Ты успел привыкнуть к роли плотника?
– Не совсем. Старая роль была мне ближе, – признался охотник.
– Так не пора ли к ней вернуться?
– Вот это дело! – согласился мой сопровождающий.
– Снимем комнату в недорогой гостинице и оставим там наши маскарадные костюмы.
В городе полно гвардейцев Фагуа, гвардейцы Лефлера не могут действовать здесь так же свободно, как и за пределами Занту. Мы сняли комнату, заплатив за неделю вперед, занесли в нее наш походный сундук. Удивился ли кто, увидев, что из гостиницы выходят виконт и мечник, которые раньше туда не входили? Если и удивился, то что с того? Пусть эта загадка останется для него неразгаданной.
Сонъер был доволен снова ощутить себя воином.
– Ну вот, совсем другое дело, – поправил я дворянский знак на груди. На плечи привычно давил панцирь, а на боку висел длинный узкий меч. Здесь таких не делают, разве что у Сонъера такой же. Вот уже более трех лет как охотники служат под моей командой, и я стал подмечать, что они копируют многие из моих привычек. Ладно бы только Лесли, для паренька это естественно, но и Сонъер с Мангой туда же. Впрочем, меч и в самом деле удобен. Он длиннее распространенного здесь короткого меча, но короче двуручника. И значительно легче, что дает немало преимуществ, позволяя использовать часть приемов, применяемых в фехтовании на саблях, в том числе наносить быстрые колющие удары. В результате тактика меняется, увеличивается число возможных вариаций боя, что дает бойцу дополнительные возможности. Облегченный полуторник хорош, но есть одно «но». Чтобы уверенно противостоять бойцу с двуручником, сталь его должна быть отличного качества. Такой, как из лучших рудников гномов.
– Куда идем? В замок герцога? – поинтересовался охотник.
– И туда тоже, но сначала узнаем новости. Зайдем на почту и в торговое представительство.
– Куда сначала? – осведомился охотник.
– Сначала? А что ближе? Представительство? Вот туда и пойдем.
Торговое представительство громов находилось недалеко от базарной площади. Оно занимало отдельное здание с примыкающей к ней хозяйственной территорией, занятой складами. Центральный вход в здание украшала вывеска «Виконт V и компания». Ну да, формально представительство было моим. Ни для кого не было секретом участие в его создании гномов, но Фагуа просил явно это не афишировать. Слово «компания» звучит более нейтрально.
– Не будем дразнить гусей, любезный виконт. Одно дело, когда об этом просто знают, и совсем другое, когда это написано на вывеске, – говорил герцог.
Раста долго ворчал, когда узнал об этом, но даже в таком виде это было большой победой. Наше представительство в столице империи было куда более скромным.
Раз уж речь зашла о «Виконте V и компании», неплохо будет упомянуть о некоторых интересных фактах, которые буквально притягивали к зданию массу любопытных. Можно сказать, оно было своеобразной достопримечательностью, которую каждый считал своим долгом осмотреть. И все бы ничего, но порой это создавало проблемы: из-за праздношатающихся зевак те, кто пришел по делу, вынуждены были буквально протискиваться к зданию.
Вездесущие мальчишки постоянно кружили у входа, пытаясь заглянуть внутрь и рассмотреть чудное устройство, которое пропускало посетителей само или не пропускало, если на то не было воли грозного привратника. Это чудо было обыкновенным турникетом, гномы соорудили его за день, а за стойкой сидел представительного вида консьерж, который нажимал на педаль, освобождая стопор, спрятанный под полом. Фокус прост, даже удивительно, что многими это воспринималось как чудо. Тем не менее вскоре после открытия представительства даже сам герцог пришел подивиться на это устройство. Разумеется, его светлости были рады – не каждый день герцоги заходят в гости. Но ежедневный наплыв любопытствующих не мог не тревожить.
Огромного роста верзила отгонял зевак от входа. Купец Апунт, руководивший представительством, жаловался, что этот детина привлекает к заведению еще больше внимания, но я на это только улыбался и категорически запрещал увольнять нашего великана. Реклама лишней не бывает. Когда Апунт достал меня жалобами на зевак, я предложил ему водить по представительству во внеурочное время экскурсии. Платные. Почему платные? Пусть это будет всего один медяк, но он позволит отсеять тех, кому все равно, куда пойти и на что глазеть. Пойдут лишь те, кому действительно интересно. Купец воспринял мою подсказку как шутку. А зря. Впрочем, настаивать я не стал – надоест гонять любопытных, сам до этого дойдет.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента