Страница:
По мокрому снегу лыжи идут фактически бесшумно, сзади остаются две мокрые полосы. Лыжня не режется. Снег плотный для широких лыж…
Хоть бы ворона каркнула! Никто здесь не живёт в это время года. – Что здесь вороне делать? Жрать нечего. Если идущий по пойме турист окочурится, сразу появится стая ворон. Не дождётесь!
Длинная верховая пойма закончилась. Наверное, километров пять прошёл по пойме. Узкий распадок пошёл круто вниз. Снова вышел на горнолыжную трассу, идущую строго на запад. Минут десять пытался завоевать кубок, раз пять уходил в минутный нокдаун. Итого чистого спуска – пять минут. Хорошо, что снег успел съесть с лыж парафин, иначе бы ушёл в вечный нокаут!..
Приз всё-таки получил: выскочил на большую реку. Ну и дела! Не ожидал такого поворота событий! Два часа от перевала – и уже на большой реке. Скорей всего, это Чеховка. Хочется, чтоб эта река была Чеховкой. Река идёт на юг. По карте Чеховка в верхах делает большой полукруг. Все-таки это Чеховка!
Завел костерок, с лыжами проделал ту же операцию, что делал наверху. Чай только не пил. Сколько можно жрать?! По два раза на день обеды устраивать? При такой калорийной пище и сидячей работе недолго и жирком заплыть!
Вперёд, по большой реке! Сегодня автопилот не включается, – видно, что-то сгорело от вчерашней перегрузки или время не подошло. На автопилоте легче идти, а также и лететь. Летчики об этом знают. Распадок извилистый, что змейка, кривун на кривуне. Поворот на юг – поворот на запад, снова поворот на юг – поворот на запад. Высоченные голые каменные осыпи и скалы.
Следующий перекур делал в пойме. Река сменила характер, пошла ровней на запад, по берегам начались приличные поймы. Срезал путь по большой пойме, – место приглянулось: много ивового сухостоя, кругом стоят столбики высотой метров по шесть, толщиной в десяток сантиметров. Кроны и какие-либо ветки отсутствуют. Ближе к сопке растёт берёза, пихта. Всё есть, что нужно для бивуака!..
Пора, наверное, становиться на ночь. Здесь пешком не походишь, проваливаешься по колено и выше. А чего Тимоха боится? Всё равно все шмотки сушить. На лыжах замучаешься крушить на чурки ивовый сухостой.
Сделал громадный костер, – пионерский костёр отдыхает. Даже комсомольский костёр отдыхает! Пламя – метра на четыре, всё кругом тает. Костёр в течение часа опустился на землю. Сушняка под боком масса! – Подходит к ивовому столбику, резкий толчок, сушина полетела на снег. Цепляя, ломает верхушки сухостоин, стоящих поблизости, и сама ломается. Длинные чурки ломал друг о дружку.
Есть выражение: «рубить дрова», в этом случае – «крушить дрова». Быстро с дровами разобрался, накрушил гору дров. Лопаткой подработал костровую яму. Здесь снега больше, чем на Пожарской, – около двух метров. С восточной стороны яму выровнял на двух метровую длину, убрал с метр целинного снега. Возле костра получился топчан. Обустроил лежанку, положил матрас, на нём расстелил палатку, спальник рядом пристроил, не стал рубить лапник. Опробовал свое ложе. – Суперкласс! Здорово, не тепло, а жарко даже без спальника!..
Переоделся в сухую одежду. Ходовые шмотки – на просушку, лыжи пристроил возле костра. Сварил остатки вермишели, заправил банкой тушенки. Получился полный полутора литровый котелок. Хорошо, на утро останется. Воду под чай решил кипятить в кружке, всё равно уже кружку закоптил. На ночь стал рано, – в самый раз стал! За ужином ночь подкралась. В яме жара, – сидит в футболке, вермишель уплетает.
Наутро вермишели не осталось, схарчил полтора килограмма варева. Вот какой он здоровый на счёт покушать!..
Река закрыта, – опасения насчёт небольшого опережения весны на западном побережье были беспочвенны. Завтра к вечеру будет в Чехове. Надо успеть на семичасовой вечерний дизель-поезд. На работу в третью смену. Дизель с Чехова до Южно-Сахалинска бежит три часа. Итого в двадцать два ноль-ноль будет в городе. Придется сразу идти на объект, – иначе не успеет.
Кажется, приболел, потому что не различает вкуса. На кружку объёмом триста семьдесят пять миллиграмм положил двенадцать кусков сахара – свою двойную норму! Употребляет много сахара. Этого сахара показалось мало. Хотел бросить в кружку оставшиеся шесть кусков – передумал, решил на утро оставить. Больше никогда в жизни не пил чай с таким количеством сахара! После плотного ужина, чтоб жиром не заплыть, полагается курить.
В связи с тем, что осталось всего шесть сигарет, закрутил цигарку с книжной бумаги. Книжная бумага не годится – слишком толстая, пробовал крутить с тетрадного листа. Такая же песня, после каждой затяжки цигарка вспыхивает. Всё это хорошо знает, не единожды сталкивался с ограничением курева, но снова и снова пробует. Откуда книжная бумага? – Из книги, вестимо! Теперь у него поднимается рука вырывать листы из книги. Что сделаешь, живём-то где? – В развитом, но почему-то перестраивающемся социализме!..
Слышал, что где-то есть туалетная бумага в рулонах, мягкая и белая. Это же надо, до чего прогресс дошёл! Изобрели туалетную бумагу! Пока не то что пользоваться, – одним глазком не мог взглянуть на это чудо! Прогресс здесь не при чём. Даже у людей, имеющих заграничный видеомагнитофон, – а это есть очень круто! – в туалетах лежит нарезанная газета! До чего дошли, точней, довели, как слепых котят?! Туалетной бумагой в СССР пользуются в верхних эшелонах власти. Для пролетариата есть киоски «Союзпечати» и много книг, половину из которых никто никогда не читал и не будет читать. Эти книги имеются чуть ли не в каждой квартире – сочинения тех, кто вёл народ, как слепых котят, к светлому будущему. Когда народу откроют глаза, – он, народ, поймет, что шел не в ту сторону. – Вообще никуда не шел, а пятился назад.
Сочинения тех «поводырей» читать не обязательно. Иметь надо, – пусть стоят на всякий случай, на душе спокойней! С такими книгами у тебя стопроцентная гарантия от подозрения по теме нелояльности или, того хуже, – антисоветизма! И никакой анонимкой тебя не возьмешь!..
Высушил шмотки, убрал в сторонку лыжи, в костёр подбросил дровишек, залез в спальник. «Аляска» рядом лежит, – жарко, однако. Спальник на половину расстегнул…
И в эту ночь спал, будто кувалдой по голове ударили. Очнулся, как с глубокого похмелья. Не проснулся, а очнулся. Светает, спальник присыпан снежком. Забыл полиэтиленом накрыться, хотя приготовил. Жарко было. Начало снегопада проспал. Да, снег сыпал что горох в пустое ведро, – а Тимоха даже не проснулся! Итог, скажем, – нехороший: «аляска» местами сильно намокла, куртка ночью упала с топчана, лежала возле костра. Главное, что не в костёр упала! Спальник принял много влаги. Добавочные килограммы – это ерунда. Река большая, до устья недалеко. Сегодня он будит в Чехове. Должен быть!..
Позавтракал, «пайка дистрофика» уменьшилась: кружка чая и один сухарик. Теперь парниша совершенно счастливый. Обычно, у кого нет часов, – называют счастливым. У него – ни часов, ни покушать: щепоть чаю, три сухарика, четыре сигареты. Плюс окурков в пакетике десятка два. Вот и все туристические запасы.
Переодеваться не стал – всё равно спальная одежда сырая. На нем тёплый болоньевый комбинезон, свитер. Ветровку поверх надел. Собрал пожитки. На горячую жирно намазал лыжи черной мазью «минус двадцать восемь». – Всё равно что парафин. Свечка вчера закончилась. Дрова широкие, мази требуют много. Сегодня с самого утра оставляет за собой две мокрых полосы. – Снег полностью пропитан водой. Значит, ночью был плюс…
Минут двадцать ходу – и первая встреча с открытой рекой. Чем ниже, тем открытой воды больше. Значит, правильно говорили, что на западном побережье весна приходит немного раньше. Приходится идти строго по поймам, по реке опасно идти: пару раз на русле реки под ним ухнул снег и осел огромным пластом. Впервые идёт по такому пути, поэтому стал соблюдать меры предосторожности, – короче, испугался слегка.
На самом деле нет ничего опасного, шансы провалиться в воду равны нулю. Хорошо понимает, что утонуть не получится, – мелко. Река Чеховка немногим меньше Корицы. Утонуть не получится, а искупаться можно. Рановато принимать ванны на природных водоёмах, – в первых числах апреля не купаются, даже на югах необъятной родины… Иногда приходится лезть по прижимам или верхом прижим обходить. Чем ниже, тем это «иногда» всё чаще и чаще. Река уже наполовину открыта.
Автопилот включился, заработал, родимый! Идёт и идёт турист с больной головой вниз по реке. Вдруг правая нога стала лёгкой, он летит носом в мокрый снег. Больно, однако, но больше обидно: как будто кто-то подножку подставил. Медведь что ли не проспался, ерундой занимается? Что могло произойти?
Произошел ужас. ЧП мирового масштаба! Одним словом – монтана! На правой лыже отвалилась платформа. Как говорят в народе, «здравствуйте, девочки, пришли, приехали и приплыли». Можно вёсла сушить, в этом случае – лыжи. И не сушить, а пускать на дрова. Закрутил цигарку, задымил. Что делать?..
С тыльной стороны платформы шурупы-саморезы торчат всего на пять миллиметров. В основном, платформу держал клей, который оказался не водостойким. Зачем водостойким клеем крепить платформу к лыжам? – Откуда зимой в лесу вода? Платформу в рюкзак, лыжи на поводок. Пошёл дальше, точней, полез. Преодолел метров триста – дышит как загнанный конь, по пояс мокрый, в «дутышах» вода хлюпает. Проваливается по пояс в снег! Пробовал, было, продвигаться на коленях, – больно мокро, снег пропитан водой.
До сих пор не может понять, как в кармане рюкзака оказались два гвоздя на семьдесят миллиметров? Спрашивал у хозяина рюкзака, – тот сказал, что с гвоздями дела не имел. Для парниши два гвоздя оказались золотыми! Полез шарить по карманам рюкзака, – а вдруг хоть один гвоздь случайно попал в рюкзак и прижился. Пара прижилась, радости туриста не было придела! Вот вам и счастье. Два гвоздя на семьдесят миллиметров длиной могут сделать человека счастливым! И еще каким счастливым! Но лучше не испытывать данного счастья! Вот в этом случае вмешалась нелёгкая, вынесла седока…
Спустился к реке, залез в воду («дутыши» всё равно хлюпают). – Ноги не ощутили разницы температуры. Нашёл подходящий камень на роль молотка. Где в лесу зимой найти камень? – Только в речке. Поставил платформу на место. На концах платформы, по центру вбил по гвоздю. Загнал по самые шляпки. На рабочей поверхности гвозди загнул к заднику лыжи, по ходу. Ура, отремонтировался!
Дальше пошёл намного быстрей. – Теперь не обходит открытую воду: снимает лыжи, и вперёд. Не попался ни один брод глубиной выше колен. Сколько времени – неизвестно. Судя по тому, что еле на ногах стоит, – наверное, уже вечер. Так устал, что уже второй брод проходит, не снимая лыж. Зачем снимать? – Кругом вода. Заход в речку и выход позволяют, значит – вперед! Короче, автопилот полностью завладел управлением. Нагибаться тяжело. Была бы на креплениях резинка, раз – снял, два – одел. А с ремешками надо долго возиться: всунуть, просунуть, высунуть, затянуть, ослабить. – Стоять минуту, согнувшись в три погибели, да с рюкзаком на плечах. Для усталого, вымотанного человека это много. Тяжело. Со стороны бы здорово смотрелось: выходит из речки человек на лыжах. Хорошо, что никто не видит. Если это река Чеховка, – посёлок Костромское недалеко от Чехова. В посёлке – дурдом, второй в Сахалинской области. Тимоху сразу определят в одну палату с Пржевальским. Лыжи «Тайга» стали водно-охотничьими.
Автопилот о перекурах не забывает, – разумеется, перекуры внесены в программу. Садится на рюкзак, закручивает цигарку и дымит с проблесками огня. Чуть сильней затянется – пых! – загорелась самопальная папироса. Уже брови опалил. Но это можно списать на костёр!..
На левом берегу началась пойма и, похоже, большая. Долго этого ждал! Река повернула на юг. Большая пойма уже на обоих берегах. Тимоха двигается, держась правого берега. Река повернула на запад, на повороте приняла в себя речку поменьше, бегущею с востока. Приток называется – река Крестьянка. Теперь на сто процентов уверен, что идёт по реке Чеховке. Попал всё-таки на нужную реку! А на работу сегодня не попадёт: до устья, судя по карте, километров пятнадцать, – не успеет к вечернему дизель-поезду. Река стала намного больше. Пошёл веселей, открытой воды стало меньше. Но, в основном, продвигается по поймам.
Автопилот зафиксировал впереди брод, дал сигнал соображалке: мол, что делать? Форсировать по обстоятельствам!
– пришёл ответный сигнал. Мать честная! Да уже спать пора, а соображалка только проснулась! Темнеет. Сумерки. На ходу осмотрелся по сторонам. Находится в пойме, на правом берегу. Река в пяти метрах. Ивовых столбиков хватает. Они, правда, крупней сухостоин, которые вчера крушил. Ничего, жить захочешь – и с этим столбиками справишься, перегрызёшь на чурки!
Турист стал там, где шёл.
Сбросил рюкзак, снял лыжи, сразу принялся за дрова. Сушняк здесь толще, усталость – больше. Не может ломать иву на чурки как вчера друг о дружку, – сил нет. В десяти метрах от брошенного рюкзака стоят две живые молоденькие ивы. Расстояние между деревьями – сантиметров тридцать. Просовывает между деревьями сушину, налегает всем телом. Когда ломается, а когда и нет. Так что есть чурки на дрова по два метра.
Собрал труху от ломаного сушняка, завел огонь. Зачем ломать дрова, ведь можно пилить! Ножовка-то для чего? Для успокоения души. Плотницкой ножовкой в замученном состояние пилить будешь до утра! Зато не замерзнешь.
Всё, ночь наступила. Успел дров наломать, огонь завести. Опять скажет, что вовремя стал на ночь! Шёл до упора вперед в надежде увидеть признаки цивилизации. – Ничего не увидел.
Дул в матрас с перерывами, – голова кружится от этого занятия. Матрас бросил рядом с костром. Огонь сделал большой, пока тепло. Скоро костёр опустится, наверху станет холодно.
Закипела вода в котелке, пристроенном с краю костра на горящих ивовых поленьях. Бросил в котелок последнею щепоть чая. Попил чай без сахара с последним сухарём. Два сухарика по пути схарчил – больно кушать хотелось. Полноценный ужин после непродолжительной прогулки длиною в день!
Залез в сырой спальник мокрый человек. В данное время назвать Тимоху человеком можно с большой натяжкой. Залез в спальник в чём шёл. Достал последнюю нормальную сигарету, покурил с наслаждением. Удовольствия хватило минуты натри: всем известно, что никотин – не алкоголь, быстро выветривается с организма.
Нужно спать. Легко сказать, а сделать не получается. Не может заснуть! Ступни ног пульсируют чуть ли не до боли. Пришлось «дутыши» снять. Посмотрел наверх и ахнул: небо чистое, всё в звёздах. Красотой можно любоваться, а можно со страхом смотреть на красоту. Тимоха смотрел на красивое звёздное небо со страхом, думая о предстоящей морозной ночи.
Под утро мороз задавит конкретно. Надо встать, просушить спальник, вещи, шмотки. Откуда сил взять? На просушку уйдёт часа три минимум. В заморенном состояние много шмоток усохнет: не уследит за процессом просушки, – значит, произойдёт процесс усушки. К тому же надо сначала сушилку сделать…
Утро вечера мудреней. С утра будет действовать по обстановке, а пока – спать. Короче, плюнул на мороз с высокой колокольни. И что удивительно – попал: дед Мороз обозлился! Совсем турист обнаглел, плюется, собака экстремальная!..
До утра дедушка ждать не стал. Этот чёртов дедушка крутился рядом, всё выжидал, когда костёр опустится. Дождался, сволочь отмороженная. Ночь прошла ужасно! Парниша почти не спал: урывками уходил в забытье и снова возвращался в ледяную реальность. Трясло, как отбойный молоток.
В это время он должен был находиться на рабочем, тёплом месте. Что сделаешь? – Обстоятельства. Если голова не в порядке, – валим всё на обстоятельства, которые сам же создал. Здравомыслящий человек доложен был с Гошей идти в Быков. Тимоха – русский, понадеялся на родной Авось. Подвёл на этот раз дружок-Авось. Авось, на работе поймут: вся бригада знает, что он пошёл в тайгу по сложному маршруту.
Звеновой, наверное, уже устроил поминки. Ему любой повод сгодится, чтоб напиться на рабочем месте! А здесь серьёзный повод: крановщик в тайге сгинул, – всё-таки нашёл то, что так упорно искал. На следующей смене узнает, что было именно так. В бригаде Тимоху знают отлично, он обязательный, когда не пьёт. Хорошо знают, что он пока завязал с употреблением спиртных напитков. Значит, если не вышел на работу, – одно из двух: больница или морг. Есть третий вариант: без вести пропавший…
Под утро ночной зимне-весенний лес наполнился звуками. Сначала сова ухала. Не часто приходится слышать уханье совы. Это в кино, – только в дремучий лес зашёл, а там стаи сов и филинов. Ухают на все лады, кто кого переухает! Сова замолчала. Заяц на сцену вышел, правда, последний раз в своей заячьей жизни. Что сделаешь? – Искусство требует жертв! Заяц заверещал на весь лес. Видно, допрыгался косой, кому-то в лапы угодил. Сове не справиться со взрослым зайцем – сова маленькая, худая, щуплая. Пера на ней больно много – от этого и кажется, что птица мощная. А заяц зверь сильный на счёт убежать. Если косой влепит сове задними лапами, – всё, отухалась птичка!..
Заяц, скорей всего, попал в лапы лисицы. Колотясь в спальнике, Тимоха облизнулся. Сожрал бы зайца с удовольствием! И того, кому косой в лапы попал, тоже сожрал бы вместе со шкурой. Больно кушать хочется!
Светает, нужно подниматься. Вот где начинается самое интересное. Гвоздь программы! Главный сюжет туристического маршрута!.. Вполне реально чуть было не замёрз. Вылез из спальника, – ох, и холодина! Надо срочно заводить огонь. Чем?
– Мелких дров нет. Дедушка Мороз красный нос, алкаш долбаный, тут как тут: хлоп! – спальник сковал, начал хватать за ноги сквозь кеды. «Аляска» жесткой стала. Мороз крепкий.
За всё время путешествия начинается первый ясный день. Если парниша будет стоять дальше как истукан, – для него этот день может оказаться последним. Что делать? Бересты нет, труха от ивовых сухостоин вся мороженная. Как назло, березы – далеко на сопке. Наст держит при аккуратной крадущейся ходьбе. Резкий шаг – корка ломается, проваливаешься по колено в снег. Был бы топор, – настрогал щепы, завёл огонь. Ноги в кедах начали замерзать. Чтоб надеть «дутыши», их сначала надо высушить.
Долго не думал. В данной ситуации нельзя долго думать, – вредно не только для здоровья, но и для жизни. Распотрошил всю чистую, не отснятую фотоплёнку, вырвал чистые листы с туристического дневника, распилил на полоски фанерку от лопаты. Все это дело поджог. Черенок лопатки пошёл следом за фанеркой в разгорающейся костёр…
Взялись ивовые чурки. Отогрелся, «дутыши» на просушку, лыжи пристроил возле костра. Зачем сушить лыжи в крепкий мороз? Машинально поставил, – проклятый автопилот пытается с утра включиться! Попил кипяточку. Наскрёб табака на самокрутку, покурил. Все, можно выполнять предупреждения Минздрава!..
Надо собираться. Спальник топтал ногами, уминал, чтоб объем рюкзака был меньше. Народ подумает, что он из леса что-то тащит. Начнут просить. Объяснениям не поверят, жадюгой обзовут. Тимохе не понравится несправедливое обвинение. Слово за слово – и можно на нары попасть. Вот такая у него своеобразная логика. Это, кстати, реально. Наглецов в стране полно, тем более, у парниши вид дохлого, слабосильного больного человека. Над ним можно безнаказанно поиздеваться. С виду дохлый и слабосильный, на самом деле – здорово физически развит, взвинченный до предела. Пружину отпустит, не подумав о последствиях.
Спальные вещи уложил в рюкзак. «Дутыши» просохли, переобулся. Через двадцать метров пойма заканчивается, впереди прижим. Река открыта, значит, – брод. Автопилот вчера зафиксировал водную преграду. Как не хочется в крепкий мороз лезть в воду! Пристально посмотрел наверх прижима. Придется лезть в воду. – Высоко обходить, не залезет на лыжах по крепкому насту. Может, как на Долинке, разуться? Чеховка – не Долинка. Крестьянка, приток Чеховки, больше Долинки в два раза. Здесь придется не разуваться, а раздеваться. Неизвестно, сколько бродов впереди. Замучаешься разуваться-раздеваться!..
Нашёл выход. На носки надел полиэтиленовые пакеты, затем – чулки сапог, и снова пакеты. Влез в «дутыши». На них – пакеты большего размера. Следом надел по мешку из болонья. И – опять по большому пакету. Разрезал на полоски лист полиэтилена, предназначенный для накрывания палатки. Полосками обмотал упакованные ноги, закрепил тесёмками. Сто одёжек, и все без застежек! Капуста. – Неправильно, дети! Это – ноги одного туриста, у которого отсутствует голова…
Надеется, что до колен ноги от воды защитил. – На этой речке не встретил еще брода выше колен. Пока упаковал свои ноги, про лыжи забыл. Вспомнил, когда от костра потянуло горящей краской. Подскочил к яме, выдернул лыжи. Правая лыжа горит. Опять правая! Да она какая-то «левая». Задник хорошо обгорел. Лыжи придется укорачивать сантиметров на сорок…
Теперь в рюкзаке всё лежит в общей куче, в большом полиэтиленовом пакете. – Пустил на ноги все пакеты. Нашёл, что жалеть! Это у загнивающих капиталистов полиэтиленовые пакеты одноразовые. В самой счастливой, развитой стране полиэтиленовые пакеты стирают, используют до ветхости. Даже дырки на пакетах запаивают! У Тимохи пакеты собственного производства, можно сказать, были пакеты – теперь сплыли. При помощи утюга и обыкновенных газет понаделал пакетов разной величины из полиэтиленовой пленки, позаимствованной в ночное время на силосной яме в одном из совхозов. – Пришлось, вынужден был пойти на воровство! Нанести ощутимый удар продовольственной программе! Полиэтиленовой пленки в свободной продаже нет, – дачники влёт разбирают на теплицы. Одним словом, дефицит. Куда ни плюнь – кругом дефицит. Нефти – залейся, но почему-то экономят «чёрное золото». А лес не экономят: в стране девяносто процентов упаковочного материала – бумага, плюс миллионные тиражи ненужных книг про тех, кто вёл народ в никуда. Закончится нефть, – придумают, найдут другой энергоноситель. Закончится лес, – ничего не придумают, всего-навсего не успеют: передохнем все, как тараканы от дихлофоса…
Ремешки креплений пришлось отпускать до предела. С трудом впихнул носки упакованных ног в центральный ремешок. Надел рюкзак, поехал до брода. Спуск к реке крут. Снял лыжи. Забыл, что на новой самопальной обувке нет протекторов, – полиэтилен скользит по снегу лучше, чем болоний! Так что в воду слетел на скорости, подняв фонтаны брызг. От неожиданности чуть не упал в речку.
Ох, ничего себе брод! – Глубина почти по пояс! «Короче, вам по пояс будет». – Кто смотрел или читал Васильева, тот поймёт, докуда или покуда глубина! Мгновенно сообразил, что спасет скорость, только скорость! – Реку перелетел, як посуху перешел. Можно сказать, сухой остался: комбинезон болониевый – с подкладом, задница только немного намокла, потому что сильно газовал! Глубокое место было у правого берега. Дальше – по колено. Летел до левого берега, выпучив глаза, не сбрасывая оборотов!..
Надел лыжи. На первом же шаге со всего маха грохнулся физиономией об наст. Покарябал нос, лоб, щеке досталось. От злости, от обиды заорал, завыл на весь лес, – пружина не выдержала, лопнула. Падение лицом на твердый снег – это уже был перебор во всех злоключениях туриста-одиночки! Нервный срыв. Стесняться здесь некого. Можно покричать, матом поругаться, повыть, поскулить…
При форсировании речки сильно намочил лыжи. – Произошло экстренное торможение. Короче, собрался ехать, а с ручного тормоза лыжи не снял! С рабочей поверхности лыж ножом очистил лёд. Утёр сопли и поехал! На широких дровах по насту – громыхает на всю округу. Позавчера жаловался на гробовую тишину. Попробовал идти пешком (площадь обувок по сравнению с кедами увеличилась минимум вдвое). Пару метров проходишь, – наст ломается, проваливаешься неглубоко, но резкие рывки неприятны. Нет, лучше ехать на лыжах.
Двадцать минут ходу по левому берегу, впереди прижим. Не доходя сотню метров до прижима, взял к реке. Русло закрыто, съехал на речку. Правый берег штурмовал на скорости, с пробуксовкой. – Не может ногами пробить наст, не пускает на берег полутораметровый, полукруглый снежный бордюр. Не хочет тайга выпускать в цивилизацию! Тайга понимает, что парнише в цивилизации не место!..
На русле реки наст, что асфальт. Здесь можно идти пешком. Забросил наверх лыжи, рюкзак. Разбежался, с пробуксовкой забрался на берег. Пошёл по пойменному, кондовому ивовому лесу. А почему не пошёл по реке? – Да потому, что река по большой пойме рисует сильные, частые кривуны.
На северо-западе мелькнуло какое-то сооружение. Взял курс на объект. В уме одно: как бы закурить! Из пойменного леса вышел на большое поле. На севере, впритык к сопке, стоит здание, сложенное из шлакоблока. Странное сооружение похоже на большую кочегарку. Трубы отсутствуют, окон много. Да и что здесь обогревать, – медвежьи берлоги? С запада к зданию подходят четыре нитки провода. Три фазы, – значит, для мощных электродвигателей. Скорей всего, насосная станция. Большая территория огорожена забором с колючей проволоки. Забор на полметра торчит из-под снега. Не видно никакой жизнедеятельности. Отсутствует пробитая дорога. Короче, ни кто здесь не живёт, даже не охраняют объект.
Не стал заходить на объект, пошёл дальше. Через десять минут хода уловил до боли знакомый запах. Через сотню метров сообразил, чем пахнет: силосом пахнет, – значит, до фермы недалеко. Если, конечно, запах силоса не мерещится.
Хоть бы ворона каркнула! Никто здесь не живёт в это время года. – Что здесь вороне делать? Жрать нечего. Если идущий по пойме турист окочурится, сразу появится стая ворон. Не дождётесь!
Длинная верховая пойма закончилась. Наверное, километров пять прошёл по пойме. Узкий распадок пошёл круто вниз. Снова вышел на горнолыжную трассу, идущую строго на запад. Минут десять пытался завоевать кубок, раз пять уходил в минутный нокдаун. Итого чистого спуска – пять минут. Хорошо, что снег успел съесть с лыж парафин, иначе бы ушёл в вечный нокаут!..
Приз всё-таки получил: выскочил на большую реку. Ну и дела! Не ожидал такого поворота событий! Два часа от перевала – и уже на большой реке. Скорей всего, это Чеховка. Хочется, чтоб эта река была Чеховкой. Река идёт на юг. По карте Чеховка в верхах делает большой полукруг. Все-таки это Чеховка!
Завел костерок, с лыжами проделал ту же операцию, что делал наверху. Чай только не пил. Сколько можно жрать?! По два раза на день обеды устраивать? При такой калорийной пище и сидячей работе недолго и жирком заплыть!
Вперёд, по большой реке! Сегодня автопилот не включается, – видно, что-то сгорело от вчерашней перегрузки или время не подошло. На автопилоте легче идти, а также и лететь. Летчики об этом знают. Распадок извилистый, что змейка, кривун на кривуне. Поворот на юг – поворот на запад, снова поворот на юг – поворот на запад. Высоченные голые каменные осыпи и скалы.
Следующий перекур делал в пойме. Река сменила характер, пошла ровней на запад, по берегам начались приличные поймы. Срезал путь по большой пойме, – место приглянулось: много ивового сухостоя, кругом стоят столбики высотой метров по шесть, толщиной в десяток сантиметров. Кроны и какие-либо ветки отсутствуют. Ближе к сопке растёт берёза, пихта. Всё есть, что нужно для бивуака!..
Пора, наверное, становиться на ночь. Здесь пешком не походишь, проваливаешься по колено и выше. А чего Тимоха боится? Всё равно все шмотки сушить. На лыжах замучаешься крушить на чурки ивовый сухостой.
Сделал громадный костер, – пионерский костёр отдыхает. Даже комсомольский костёр отдыхает! Пламя – метра на четыре, всё кругом тает. Костёр в течение часа опустился на землю. Сушняка под боком масса! – Подходит к ивовому столбику, резкий толчок, сушина полетела на снег. Цепляя, ломает верхушки сухостоин, стоящих поблизости, и сама ломается. Длинные чурки ломал друг о дружку.
Есть выражение: «рубить дрова», в этом случае – «крушить дрова». Быстро с дровами разобрался, накрушил гору дров. Лопаткой подработал костровую яму. Здесь снега больше, чем на Пожарской, – около двух метров. С восточной стороны яму выровнял на двух метровую длину, убрал с метр целинного снега. Возле костра получился топчан. Обустроил лежанку, положил матрас, на нём расстелил палатку, спальник рядом пристроил, не стал рубить лапник. Опробовал свое ложе. – Суперкласс! Здорово, не тепло, а жарко даже без спальника!..
Переоделся в сухую одежду. Ходовые шмотки – на просушку, лыжи пристроил возле костра. Сварил остатки вермишели, заправил банкой тушенки. Получился полный полутора литровый котелок. Хорошо, на утро останется. Воду под чай решил кипятить в кружке, всё равно уже кружку закоптил. На ночь стал рано, – в самый раз стал! За ужином ночь подкралась. В яме жара, – сидит в футболке, вермишель уплетает.
Наутро вермишели не осталось, схарчил полтора килограмма варева. Вот какой он здоровый на счёт покушать!..
Река закрыта, – опасения насчёт небольшого опережения весны на западном побережье были беспочвенны. Завтра к вечеру будет в Чехове. Надо успеть на семичасовой вечерний дизель-поезд. На работу в третью смену. Дизель с Чехова до Южно-Сахалинска бежит три часа. Итого в двадцать два ноль-ноль будет в городе. Придется сразу идти на объект, – иначе не успеет.
Кажется, приболел, потому что не различает вкуса. На кружку объёмом триста семьдесят пять миллиграмм положил двенадцать кусков сахара – свою двойную норму! Употребляет много сахара. Этого сахара показалось мало. Хотел бросить в кружку оставшиеся шесть кусков – передумал, решил на утро оставить. Больше никогда в жизни не пил чай с таким количеством сахара! После плотного ужина, чтоб жиром не заплыть, полагается курить.
В связи с тем, что осталось всего шесть сигарет, закрутил цигарку с книжной бумаги. Книжная бумага не годится – слишком толстая, пробовал крутить с тетрадного листа. Такая же песня, после каждой затяжки цигарка вспыхивает. Всё это хорошо знает, не единожды сталкивался с ограничением курева, но снова и снова пробует. Откуда книжная бумага? – Из книги, вестимо! Теперь у него поднимается рука вырывать листы из книги. Что сделаешь, живём-то где? – В развитом, но почему-то перестраивающемся социализме!..
Слышал, что где-то есть туалетная бумага в рулонах, мягкая и белая. Это же надо, до чего прогресс дошёл! Изобрели туалетную бумагу! Пока не то что пользоваться, – одним глазком не мог взглянуть на это чудо! Прогресс здесь не при чём. Даже у людей, имеющих заграничный видеомагнитофон, – а это есть очень круто! – в туалетах лежит нарезанная газета! До чего дошли, точней, довели, как слепых котят?! Туалетной бумагой в СССР пользуются в верхних эшелонах власти. Для пролетариата есть киоски «Союзпечати» и много книг, половину из которых никто никогда не читал и не будет читать. Эти книги имеются чуть ли не в каждой квартире – сочинения тех, кто вёл народ, как слепых котят, к светлому будущему. Когда народу откроют глаза, – он, народ, поймет, что шел не в ту сторону. – Вообще никуда не шел, а пятился назад.
Сочинения тех «поводырей» читать не обязательно. Иметь надо, – пусть стоят на всякий случай, на душе спокойней! С такими книгами у тебя стопроцентная гарантия от подозрения по теме нелояльности или, того хуже, – антисоветизма! И никакой анонимкой тебя не возьмешь!..
Высушил шмотки, убрал в сторонку лыжи, в костёр подбросил дровишек, залез в спальник. «Аляска» рядом лежит, – жарко, однако. Спальник на половину расстегнул…
И в эту ночь спал, будто кувалдой по голове ударили. Очнулся, как с глубокого похмелья. Не проснулся, а очнулся. Светает, спальник присыпан снежком. Забыл полиэтиленом накрыться, хотя приготовил. Жарко было. Начало снегопада проспал. Да, снег сыпал что горох в пустое ведро, – а Тимоха даже не проснулся! Итог, скажем, – нехороший: «аляска» местами сильно намокла, куртка ночью упала с топчана, лежала возле костра. Главное, что не в костёр упала! Спальник принял много влаги. Добавочные килограммы – это ерунда. Река большая, до устья недалеко. Сегодня он будит в Чехове. Должен быть!..
Позавтракал, «пайка дистрофика» уменьшилась: кружка чая и один сухарик. Теперь парниша совершенно счастливый. Обычно, у кого нет часов, – называют счастливым. У него – ни часов, ни покушать: щепоть чаю, три сухарика, четыре сигареты. Плюс окурков в пакетике десятка два. Вот и все туристические запасы.
Переодеваться не стал – всё равно спальная одежда сырая. На нем тёплый болоньевый комбинезон, свитер. Ветровку поверх надел. Собрал пожитки. На горячую жирно намазал лыжи черной мазью «минус двадцать восемь». – Всё равно что парафин. Свечка вчера закончилась. Дрова широкие, мази требуют много. Сегодня с самого утра оставляет за собой две мокрых полосы. – Снег полностью пропитан водой. Значит, ночью был плюс…
Минут двадцать ходу – и первая встреча с открытой рекой. Чем ниже, тем открытой воды больше. Значит, правильно говорили, что на западном побережье весна приходит немного раньше. Приходится идти строго по поймам, по реке опасно идти: пару раз на русле реки под ним ухнул снег и осел огромным пластом. Впервые идёт по такому пути, поэтому стал соблюдать меры предосторожности, – короче, испугался слегка.
На самом деле нет ничего опасного, шансы провалиться в воду равны нулю. Хорошо понимает, что утонуть не получится, – мелко. Река Чеховка немногим меньше Корицы. Утонуть не получится, а искупаться можно. Рановато принимать ванны на природных водоёмах, – в первых числах апреля не купаются, даже на югах необъятной родины… Иногда приходится лезть по прижимам или верхом прижим обходить. Чем ниже, тем это «иногда» всё чаще и чаще. Река уже наполовину открыта.
Автопилот включился, заработал, родимый! Идёт и идёт турист с больной головой вниз по реке. Вдруг правая нога стала лёгкой, он летит носом в мокрый снег. Больно, однако, но больше обидно: как будто кто-то подножку подставил. Медведь что ли не проспался, ерундой занимается? Что могло произойти?
Произошел ужас. ЧП мирового масштаба! Одним словом – монтана! На правой лыже отвалилась платформа. Как говорят в народе, «здравствуйте, девочки, пришли, приехали и приплыли». Можно вёсла сушить, в этом случае – лыжи. И не сушить, а пускать на дрова. Закрутил цигарку, задымил. Что делать?..
С тыльной стороны платформы шурупы-саморезы торчат всего на пять миллиметров. В основном, платформу держал клей, который оказался не водостойким. Зачем водостойким клеем крепить платформу к лыжам? – Откуда зимой в лесу вода? Платформу в рюкзак, лыжи на поводок. Пошёл дальше, точней, полез. Преодолел метров триста – дышит как загнанный конь, по пояс мокрый, в «дутышах» вода хлюпает. Проваливается по пояс в снег! Пробовал, было, продвигаться на коленях, – больно мокро, снег пропитан водой.
До сих пор не может понять, как в кармане рюкзака оказались два гвоздя на семьдесят миллиметров? Спрашивал у хозяина рюкзака, – тот сказал, что с гвоздями дела не имел. Для парниши два гвоздя оказались золотыми! Полез шарить по карманам рюкзака, – а вдруг хоть один гвоздь случайно попал в рюкзак и прижился. Пара прижилась, радости туриста не было придела! Вот вам и счастье. Два гвоздя на семьдесят миллиметров длиной могут сделать человека счастливым! И еще каким счастливым! Но лучше не испытывать данного счастья! Вот в этом случае вмешалась нелёгкая, вынесла седока…
Спустился к реке, залез в воду («дутыши» всё равно хлюпают). – Ноги не ощутили разницы температуры. Нашёл подходящий камень на роль молотка. Где в лесу зимой найти камень? – Только в речке. Поставил платформу на место. На концах платформы, по центру вбил по гвоздю. Загнал по самые шляпки. На рабочей поверхности гвозди загнул к заднику лыжи, по ходу. Ура, отремонтировался!
Дальше пошёл намного быстрей. – Теперь не обходит открытую воду: снимает лыжи, и вперёд. Не попался ни один брод глубиной выше колен. Сколько времени – неизвестно. Судя по тому, что еле на ногах стоит, – наверное, уже вечер. Так устал, что уже второй брод проходит, не снимая лыж. Зачем снимать? – Кругом вода. Заход в речку и выход позволяют, значит – вперед! Короче, автопилот полностью завладел управлением. Нагибаться тяжело. Была бы на креплениях резинка, раз – снял, два – одел. А с ремешками надо долго возиться: всунуть, просунуть, высунуть, затянуть, ослабить. – Стоять минуту, согнувшись в три погибели, да с рюкзаком на плечах. Для усталого, вымотанного человека это много. Тяжело. Со стороны бы здорово смотрелось: выходит из речки человек на лыжах. Хорошо, что никто не видит. Если это река Чеховка, – посёлок Костромское недалеко от Чехова. В посёлке – дурдом, второй в Сахалинской области. Тимоху сразу определят в одну палату с Пржевальским. Лыжи «Тайга» стали водно-охотничьими.
Автопилот о перекурах не забывает, – разумеется, перекуры внесены в программу. Садится на рюкзак, закручивает цигарку и дымит с проблесками огня. Чуть сильней затянется – пых! – загорелась самопальная папироса. Уже брови опалил. Но это можно списать на костёр!..
На левом берегу началась пойма и, похоже, большая. Долго этого ждал! Река повернула на юг. Большая пойма уже на обоих берегах. Тимоха двигается, держась правого берега. Река повернула на запад, на повороте приняла в себя речку поменьше, бегущею с востока. Приток называется – река Крестьянка. Теперь на сто процентов уверен, что идёт по реке Чеховке. Попал всё-таки на нужную реку! А на работу сегодня не попадёт: до устья, судя по карте, километров пятнадцать, – не успеет к вечернему дизель-поезду. Река стала намного больше. Пошёл веселей, открытой воды стало меньше. Но, в основном, продвигается по поймам.
Автопилот зафиксировал впереди брод, дал сигнал соображалке: мол, что делать? Форсировать по обстоятельствам!
– пришёл ответный сигнал. Мать честная! Да уже спать пора, а соображалка только проснулась! Темнеет. Сумерки. На ходу осмотрелся по сторонам. Находится в пойме, на правом берегу. Река в пяти метрах. Ивовых столбиков хватает. Они, правда, крупней сухостоин, которые вчера крушил. Ничего, жить захочешь – и с этим столбиками справишься, перегрызёшь на чурки!
Турист стал там, где шёл.
Сбросил рюкзак, снял лыжи, сразу принялся за дрова. Сушняк здесь толще, усталость – больше. Не может ломать иву на чурки как вчера друг о дружку, – сил нет. В десяти метрах от брошенного рюкзака стоят две живые молоденькие ивы. Расстояние между деревьями – сантиметров тридцать. Просовывает между деревьями сушину, налегает всем телом. Когда ломается, а когда и нет. Так что есть чурки на дрова по два метра.
Собрал труху от ломаного сушняка, завел огонь. Зачем ломать дрова, ведь можно пилить! Ножовка-то для чего? Для успокоения души. Плотницкой ножовкой в замученном состояние пилить будешь до утра! Зато не замерзнешь.
Всё, ночь наступила. Успел дров наломать, огонь завести. Опять скажет, что вовремя стал на ночь! Шёл до упора вперед в надежде увидеть признаки цивилизации. – Ничего не увидел.
Дул в матрас с перерывами, – голова кружится от этого занятия. Матрас бросил рядом с костром. Огонь сделал большой, пока тепло. Скоро костёр опустится, наверху станет холодно.
Закипела вода в котелке, пристроенном с краю костра на горящих ивовых поленьях. Бросил в котелок последнею щепоть чая. Попил чай без сахара с последним сухарём. Два сухарика по пути схарчил – больно кушать хотелось. Полноценный ужин после непродолжительной прогулки длиною в день!
Залез в сырой спальник мокрый человек. В данное время назвать Тимоху человеком можно с большой натяжкой. Залез в спальник в чём шёл. Достал последнюю нормальную сигарету, покурил с наслаждением. Удовольствия хватило минуты натри: всем известно, что никотин – не алкоголь, быстро выветривается с организма.
Нужно спать. Легко сказать, а сделать не получается. Не может заснуть! Ступни ног пульсируют чуть ли не до боли. Пришлось «дутыши» снять. Посмотрел наверх и ахнул: небо чистое, всё в звёздах. Красотой можно любоваться, а можно со страхом смотреть на красоту. Тимоха смотрел на красивое звёздное небо со страхом, думая о предстоящей морозной ночи.
Под утро мороз задавит конкретно. Надо встать, просушить спальник, вещи, шмотки. Откуда сил взять? На просушку уйдёт часа три минимум. В заморенном состояние много шмоток усохнет: не уследит за процессом просушки, – значит, произойдёт процесс усушки. К тому же надо сначала сушилку сделать…
Утро вечера мудреней. С утра будет действовать по обстановке, а пока – спать. Короче, плюнул на мороз с высокой колокольни. И что удивительно – попал: дед Мороз обозлился! Совсем турист обнаглел, плюется, собака экстремальная!..
До утра дедушка ждать не стал. Этот чёртов дедушка крутился рядом, всё выжидал, когда костёр опустится. Дождался, сволочь отмороженная. Ночь прошла ужасно! Парниша почти не спал: урывками уходил в забытье и снова возвращался в ледяную реальность. Трясло, как отбойный молоток.
В это время он должен был находиться на рабочем, тёплом месте. Что сделаешь? – Обстоятельства. Если голова не в порядке, – валим всё на обстоятельства, которые сам же создал. Здравомыслящий человек доложен был с Гошей идти в Быков. Тимоха – русский, понадеялся на родной Авось. Подвёл на этот раз дружок-Авось. Авось, на работе поймут: вся бригада знает, что он пошёл в тайгу по сложному маршруту.
Звеновой, наверное, уже устроил поминки. Ему любой повод сгодится, чтоб напиться на рабочем месте! А здесь серьёзный повод: крановщик в тайге сгинул, – всё-таки нашёл то, что так упорно искал. На следующей смене узнает, что было именно так. В бригаде Тимоху знают отлично, он обязательный, когда не пьёт. Хорошо знают, что он пока завязал с употреблением спиртных напитков. Значит, если не вышел на работу, – одно из двух: больница или морг. Есть третий вариант: без вести пропавший…
Под утро ночной зимне-весенний лес наполнился звуками. Сначала сова ухала. Не часто приходится слышать уханье совы. Это в кино, – только в дремучий лес зашёл, а там стаи сов и филинов. Ухают на все лады, кто кого переухает! Сова замолчала. Заяц на сцену вышел, правда, последний раз в своей заячьей жизни. Что сделаешь? – Искусство требует жертв! Заяц заверещал на весь лес. Видно, допрыгался косой, кому-то в лапы угодил. Сове не справиться со взрослым зайцем – сова маленькая, худая, щуплая. Пера на ней больно много – от этого и кажется, что птица мощная. А заяц зверь сильный на счёт убежать. Если косой влепит сове задними лапами, – всё, отухалась птичка!..
Заяц, скорей всего, попал в лапы лисицы. Колотясь в спальнике, Тимоха облизнулся. Сожрал бы зайца с удовольствием! И того, кому косой в лапы попал, тоже сожрал бы вместе со шкурой. Больно кушать хочется!
Светает, нужно подниматься. Вот где начинается самое интересное. Гвоздь программы! Главный сюжет туристического маршрута!.. Вполне реально чуть было не замёрз. Вылез из спальника, – ох, и холодина! Надо срочно заводить огонь. Чем?
– Мелких дров нет. Дедушка Мороз красный нос, алкаш долбаный, тут как тут: хлоп! – спальник сковал, начал хватать за ноги сквозь кеды. «Аляска» жесткой стала. Мороз крепкий.
За всё время путешествия начинается первый ясный день. Если парниша будет стоять дальше как истукан, – для него этот день может оказаться последним. Что делать? Бересты нет, труха от ивовых сухостоин вся мороженная. Как назло, березы – далеко на сопке. Наст держит при аккуратной крадущейся ходьбе. Резкий шаг – корка ломается, проваливаешься по колено в снег. Был бы топор, – настрогал щепы, завёл огонь. Ноги в кедах начали замерзать. Чтоб надеть «дутыши», их сначала надо высушить.
Долго не думал. В данной ситуации нельзя долго думать, – вредно не только для здоровья, но и для жизни. Распотрошил всю чистую, не отснятую фотоплёнку, вырвал чистые листы с туристического дневника, распилил на полоски фанерку от лопаты. Все это дело поджог. Черенок лопатки пошёл следом за фанеркой в разгорающейся костёр…
Взялись ивовые чурки. Отогрелся, «дутыши» на просушку, лыжи пристроил возле костра. Зачем сушить лыжи в крепкий мороз? Машинально поставил, – проклятый автопилот пытается с утра включиться! Попил кипяточку. Наскрёб табака на самокрутку, покурил. Все, можно выполнять предупреждения Минздрава!..
Надо собираться. Спальник топтал ногами, уминал, чтоб объем рюкзака был меньше. Народ подумает, что он из леса что-то тащит. Начнут просить. Объяснениям не поверят, жадюгой обзовут. Тимохе не понравится несправедливое обвинение. Слово за слово – и можно на нары попасть. Вот такая у него своеобразная логика. Это, кстати, реально. Наглецов в стране полно, тем более, у парниши вид дохлого, слабосильного больного человека. Над ним можно безнаказанно поиздеваться. С виду дохлый и слабосильный, на самом деле – здорово физически развит, взвинченный до предела. Пружину отпустит, не подумав о последствиях.
Спальные вещи уложил в рюкзак. «Дутыши» просохли, переобулся. Через двадцать метров пойма заканчивается, впереди прижим. Река открыта, значит, – брод. Автопилот вчера зафиксировал водную преграду. Как не хочется в крепкий мороз лезть в воду! Пристально посмотрел наверх прижима. Придется лезть в воду. – Высоко обходить, не залезет на лыжах по крепкому насту. Может, как на Долинке, разуться? Чеховка – не Долинка. Крестьянка, приток Чеховки, больше Долинки в два раза. Здесь придется не разуваться, а раздеваться. Неизвестно, сколько бродов впереди. Замучаешься разуваться-раздеваться!..
Нашёл выход. На носки надел полиэтиленовые пакеты, затем – чулки сапог, и снова пакеты. Влез в «дутыши». На них – пакеты большего размера. Следом надел по мешку из болонья. И – опять по большому пакету. Разрезал на полоски лист полиэтилена, предназначенный для накрывания палатки. Полосками обмотал упакованные ноги, закрепил тесёмками. Сто одёжек, и все без застежек! Капуста. – Неправильно, дети! Это – ноги одного туриста, у которого отсутствует голова…
Надеется, что до колен ноги от воды защитил. – На этой речке не встретил еще брода выше колен. Пока упаковал свои ноги, про лыжи забыл. Вспомнил, когда от костра потянуло горящей краской. Подскочил к яме, выдернул лыжи. Правая лыжа горит. Опять правая! Да она какая-то «левая». Задник хорошо обгорел. Лыжи придется укорачивать сантиметров на сорок…
Теперь в рюкзаке всё лежит в общей куче, в большом полиэтиленовом пакете. – Пустил на ноги все пакеты. Нашёл, что жалеть! Это у загнивающих капиталистов полиэтиленовые пакеты одноразовые. В самой счастливой, развитой стране полиэтиленовые пакеты стирают, используют до ветхости. Даже дырки на пакетах запаивают! У Тимохи пакеты собственного производства, можно сказать, были пакеты – теперь сплыли. При помощи утюга и обыкновенных газет понаделал пакетов разной величины из полиэтиленовой пленки, позаимствованной в ночное время на силосной яме в одном из совхозов. – Пришлось, вынужден был пойти на воровство! Нанести ощутимый удар продовольственной программе! Полиэтиленовой пленки в свободной продаже нет, – дачники влёт разбирают на теплицы. Одним словом, дефицит. Куда ни плюнь – кругом дефицит. Нефти – залейся, но почему-то экономят «чёрное золото». А лес не экономят: в стране девяносто процентов упаковочного материала – бумага, плюс миллионные тиражи ненужных книг про тех, кто вёл народ в никуда. Закончится нефть, – придумают, найдут другой энергоноситель. Закончится лес, – ничего не придумают, всего-навсего не успеют: передохнем все, как тараканы от дихлофоса…
Ремешки креплений пришлось отпускать до предела. С трудом впихнул носки упакованных ног в центральный ремешок. Надел рюкзак, поехал до брода. Спуск к реке крут. Снял лыжи. Забыл, что на новой самопальной обувке нет протекторов, – полиэтилен скользит по снегу лучше, чем болоний! Так что в воду слетел на скорости, подняв фонтаны брызг. От неожиданности чуть не упал в речку.
Ох, ничего себе брод! – Глубина почти по пояс! «Короче, вам по пояс будет». – Кто смотрел или читал Васильева, тот поймёт, докуда или покуда глубина! Мгновенно сообразил, что спасет скорость, только скорость! – Реку перелетел, як посуху перешел. Можно сказать, сухой остался: комбинезон болониевый – с подкладом, задница только немного намокла, потому что сильно газовал! Глубокое место было у правого берега. Дальше – по колено. Летел до левого берега, выпучив глаза, не сбрасывая оборотов!..
Надел лыжи. На первом же шаге со всего маха грохнулся физиономией об наст. Покарябал нос, лоб, щеке досталось. От злости, от обиды заорал, завыл на весь лес, – пружина не выдержала, лопнула. Падение лицом на твердый снег – это уже был перебор во всех злоключениях туриста-одиночки! Нервный срыв. Стесняться здесь некого. Можно покричать, матом поругаться, повыть, поскулить…
При форсировании речки сильно намочил лыжи. – Произошло экстренное торможение. Короче, собрался ехать, а с ручного тормоза лыжи не снял! С рабочей поверхности лыж ножом очистил лёд. Утёр сопли и поехал! На широких дровах по насту – громыхает на всю округу. Позавчера жаловался на гробовую тишину. Попробовал идти пешком (площадь обувок по сравнению с кедами увеличилась минимум вдвое). Пару метров проходишь, – наст ломается, проваливаешься неглубоко, но резкие рывки неприятны. Нет, лучше ехать на лыжах.
Двадцать минут ходу по левому берегу, впереди прижим. Не доходя сотню метров до прижима, взял к реке. Русло закрыто, съехал на речку. Правый берег штурмовал на скорости, с пробуксовкой. – Не может ногами пробить наст, не пускает на берег полутораметровый, полукруглый снежный бордюр. Не хочет тайга выпускать в цивилизацию! Тайга понимает, что парнише в цивилизации не место!..
На русле реки наст, что асфальт. Здесь можно идти пешком. Забросил наверх лыжи, рюкзак. Разбежался, с пробуксовкой забрался на берег. Пошёл по пойменному, кондовому ивовому лесу. А почему не пошёл по реке? – Да потому, что река по большой пойме рисует сильные, частые кривуны.
На северо-западе мелькнуло какое-то сооружение. Взял курс на объект. В уме одно: как бы закурить! Из пойменного леса вышел на большое поле. На севере, впритык к сопке, стоит здание, сложенное из шлакоблока. Странное сооружение похоже на большую кочегарку. Трубы отсутствуют, окон много. Да и что здесь обогревать, – медвежьи берлоги? С запада к зданию подходят четыре нитки провода. Три фазы, – значит, для мощных электродвигателей. Скорей всего, насосная станция. Большая территория огорожена забором с колючей проволоки. Забор на полметра торчит из-под снега. Не видно никакой жизнедеятельности. Отсутствует пробитая дорога. Короче, ни кто здесь не живёт, даже не охраняют объект.
Не стал заходить на объект, пошёл дальше. Через десять минут хода уловил до боли знакомый запах. Через сотню метров сообразил, чем пахнет: силосом пахнет, – значит, до фермы недалеко. Если, конечно, запах силоса не мерещится.