Страница:
— Я смотрю на это не с научной точки зрения, — сдавленно ответил Кент.
— Но теперь Джарвей мертв и ему ничем не поможешь…
— Я прежде всего человек, а потом уже химик, — резко ответил Кент.
— Из-за своих эмоций вы хотите уничтожить ценный экземпляр?
— Я хочу уничтожить опасное существо, возможностей которого мы не знаем. Мы не можем рисковать жизнью других людей.
— Хорошо, мистер Смит, — решительно прервал спор Мортон. — Пусть живет, И если теперь, когда мы кое-что о нем знаем, произойдут какие-либо несчастья, то исключительно из-за нашей неосторожности. Конечно, вполне возможно, что мы ошибаемся. Мне, как и Зиделю, тоже кажется, что зверь был все время поблизости. Может быть, мы несправедливо его обвиняем. Да и откуда такая уверенность, что на планете нет других опасных животных? — Он сменил тему: — Кент, что вы собираетесь делать с телом Джарвея?
Главный химик с горечью ответил:
— Похороны состоятся не сразу. Я исследую труп, докажу, что это он убил, и тогда вне всяких сомнений придется в это поверить.
3
4
— Но теперь Джарвей мертв и ему ничем не поможешь…
— Я прежде всего человек, а потом уже химик, — резко ответил Кент.
— Из-за своих эмоций вы хотите уничтожить ценный экземпляр?
— Я хочу уничтожить опасное существо, возможностей которого мы не знаем. Мы не можем рисковать жизнью других людей.
— Хорошо, мистер Смит, — решительно прервал спор Мортон. — Пусть живет, И если теперь, когда мы кое-что о нем знаем, произойдут какие-либо несчастья, то исключительно из-за нашей неосторожности. Конечно, вполне возможно, что мы ошибаемся. Мне, как и Зиделю, тоже кажется, что зверь был все время поблизости. Может быть, мы несправедливо его обвиняем. Да и откуда такая уверенность, что на планете нет других опасных животных? — Он сменил тему: — Кент, что вы собираетесь делать с телом Джарвея?
Главный химик с горечью ответил:
— Похороны состоятся не сразу. Я исследую труп, докажу, что это он убил, и тогда вне всяких сомнений придется в это поверить.
3
Вернувшись на корабль, Эллиот Гросвенор направился в свой отдел. На двери висела табличка: «Исследования в области нексиализма». За этой дверью было пять помещений общей площадью сорок на восемьдесят футов. Однако из-за аппаратуры и инструментов там было довольно тесно. Гросвенор запер дверь. Он был в своем отделе совершенно один. Эллиот сел за стол и начал составлять доклад директору Мортону. Он дал анализ возможного физического строения зверя с этой вымершей планеты; указал, что такое существо нельзя рассматривать только как ценный биологический объект. Такой под ход опасен тем, что позволяет людям забыть, что и у зверя есть ему присущие потребности и рефлексы. «Собрано уже достаточно много материала, — диктовал он в микрофон, — чтобы сделать определенные выводы…». Эта работа заняла у него несколько часов. Потом он отнес запись в машинописное бюро и заполнил соответствующий бланк, отметив, что ему требуется срочная перепечатка. Как начальника отдела, его быстро обслужили. Он отнес машинопись в приемную Мортона и получил расписку в приеме от секретаря. С сознанием исполненного долга он отправился в столовую на поздний обед.
После обеда он спросил официанта, где зверь. Официант не знал, но предполагал, что он в библиотеке.
Целый час Гросвенор просидел в библиотеке, наблюдая за Керром. Все это время Керр лежал, вытянувшись на ковре, и ни разу не сменил позу. Через час дверь внезапно открылась и двое людей внесли большую миску. За ними вошел Кент. Глаза химика лихорадочно горели. Он остановился посреди зала и резко сказал:
— Я хочу, чтобы вы все видели это, господа!
Хотя эти слова относились ко всем находящимся в зале, он обращался, собственно, к группе ведущих ученых, сидевших в специально выделенной части. Гросвенор встал и заглянул в миску. Там был какой-то коричневый препарат.
Смит, биолог, тоже поднялся с кресла.
— Минуточку, мистер Кент. В любом другом случае я не возражал бы против вашего поведения. Но вы выглядите так, как будто вы больны. Похоже, вы переработались. Мортон разрешил вам проводить этот эксперимент?
Кент медленно обернулся. И тогда Гросвенор увидел, что Смит еще недооценил внешнего вида Кента. У главного химика были черные круги под глазами, щеки ввалились. Он ответил:
— Я просил Мортона сюда прийти. Он не захотел. Он считает, что ничего страшного просто не может случиться.
— Что там у вас в миске? — спросил Смит.
Все отложили журналы и книги, с интересом наблюдая за происходящим.
— В миске взвесь живых клеток. Может быть, именно поэтому он отказывался от нашей пищи — ведь она не содержит живых клеток. Так вот, если он почует запах или то, что он ощущает вместо запаха…
— Я думаю, он как-то принимает колебания, — сказал Гурлей. — Иногда, когда он шевелит усами, мои приборы регистрируют четкую и очень мощную волну.
Кент с явным нетерпением ждал, пока Гурлей выскажется, после чего сказал:
— Хорошо, пусть он ощущает колебания. Во всяком случае, можно сделать выводы из его реакции, когда он уже начнет как-то реагировать, — примирительно закончил: — Что вы об этом думаете, мистер Смит?
— В вашем плане есть недостатки, — ответил биолог. — Во-первых, вы предполагаете, что у него не возникнет никаких подозрений. Впрочем, поставьте миску, посмотрим, какая будет реакция.
«Это существо уже показало, что может реагировать весьма бурно, когда оно возбуждено. Не стоит забывать его поведения в закрытом лифте», — думал Гросвенор.
Керр не мигая смотрел, как двое людей ставят перед ним миску. Оба быстро отступили назад, и подошел Кент. Керр узнал человека, который утром доставал оружие. Он несколько мгновений разглядывал Кента, потом снова посмотрел на миску. Он чуял живую субстанцию. Ощущение было слабое, настолько слабое, что почти не было бы заметно, если бы он на нем не сосредоточился. И тут он понял. С рычанием Керр вскочил с ковра, лапой схватил миску и выплеснул ее содержимое в лицо Кенту, который отскочил, громко ругаясь.
Потом Керр отшвырнул миску, встал на задние лапы и передними обхватил человека. Оружия, висевшего у Кента на поясе, он не боялся. Он знал, что это только вибратор. Керр отбросил вырывающегося Кента в глубь зала и только тогда сообразил, что должен был этого человека разоружить. Теперь ему придется выдать себя, показать свои защитные возможности.
Кент, со злостью стирая с лица остатки слизи, другой рукой вытащил оружие. Белый луч из дула ударил в голову Керра. Кончики его ушей задрожали, модулируя защитное поле. Круглые желтые глаза сузились, когда Керр увидел, что и другие достают свои вибраторы.
Гросвенор, стоявший у дверей, резко сказал:
— Хватит! Мы еще пожалеем, если поступим необдуманно!
Кент спрятал вибратор и, повернувшись, удивленно посмотрел на Гросвенора, Керр, сжавшись, грозно глядел на человека, который вынудил его показать, что он может не допускать к себе энергию.
— По какому праву вы приказываете, черт побери?! — нахмурившись, спросил Кент.
Гросвенор не ответил. Его роль в этом происшествии уже закончилась. В критический момент он произнес соответствующие слова достаточно решительным тоном. То, что те, кто его послушал, теперь возмущаются, — неважна. Критический момент миновал. Его вмешательство не имело никакой связи с проблемой вины или невиновности Керра. Независимо от последствий, все решения по этому вопросу должны приниматься только вышестоящей властью.
— Мистер Кент, — тихо сказал Зидель. — Я не верю, что вы потеряли голову. Вы с умыслом хотели убить это существо, хотя директор велел оставить его в живых. Я намерен подать на вас жалобу и добиваться, чтобы вы понесли наказание. А последствия вы знаете. Утрата авторитета в отделе и невозможность занимать ни один из двенадцати высших постов.
Послышалось движение и ропот в группе единомышленников Кента.
— Ну, не делайте глупостей, мистер Зидель, — сказал один из них.
— Не забывайте, — заметил другой, — что есть свидетели не только против Кента, но и те, кто будет свидетельствовать в его пользу.
Кент угрюмым взглядом обвел собравшихся.
— Корита был прав, говоря, что наша цивилизация уже достигла своей вершины. Она действительно идет к закату, — с горькой иронией сказал он. — Господи, неужели никто не может понять всего ужаса ситуации? Джарвей мертв всего несколько часов, а чудовище, которое, как нам известно, его убило, лежит тут на свободе и замышляет следующее убийство. И жертвой будет, скорее всего, кто-то из нас. Что же мы за люди? Дураки, циники или вампиры? Или, может быть, наша цивилизация стала настолько уже бездушной, что во имя науки мы можем даже внушить себе сочувствие убийце? — он задумчиво посмотрел на Керра. — Мортон прав. Это не животное. Он дьявол из самой глубокой преисподней этой богом забытой планеты.
— Не делайте из этого мелодрамы, — ответил Зидель. — Чувствуется, что вы психически неуравновешенны. Мы не циники и не вампиры. Мы просто ученые и должны исследовать это существо. Сомневаюсь, что оно могло бы напасть на кого-либо из нас. У него, собственно, нет для этого никакой возможности. — Он огляделся вокруг. — Поскольку Мортон не пришел, позволю себе поставить вопрос на голосование, прямо здесь. Я говорю от имени нас всех.
— Но не от моего, — отозвался Смит, и пояснил удивленному психологу:
— В возбуждении и временном замешательстве никто, похоже, не обратил внимания на то, что Кент, стреляя из своего вибратора, попал ему в голову, а ведь зверь даже ничего не почувствовал!
Зидель с удивлением перевел взгляд со Смита на Керра, а потом снова на Смита.
— Ты уверен, что он попал? — спросил психолог. — Как ты говоришь, все произошло мгновенно… Раз ничего с ним не случилось, я подумал, что Кент промахнулся.
— Я уверен, что он попал ему в морду, — ответил Смит. — Из вибратора нельзя убить, но оглушить можно. А кот даже не вздрогнул. Не говорю, что это очень важно, но в свете наших сомнений…
Зидель, сбитый с толку, молчал. Потом сказал:
— Может быть, его шкура — хорошая изоляция?..
— Может быть. Но все же я считаю, что мы должны просить Мортона, чтобы он приказал посадить зверя в клетку.
Зидель с сомнением нахмурил брови. Снова послышался голос Кента:
— Теперь, мистер Смит, вы говорите дельные вещи.
— Значит, вам достаточно, мистер Кент, чтобы мы посадили его в клетку?
Кент задумался, потом неохотно ответил:
— Да. Если четырехдюймовая сталь его не удержит, то лучше сразу отдавать ему этот корабль.
Гросвенор молча слушал этот разговор. Он уже рассмотрел этот вариант в своем докладе Мортону и считал, что клетка не подойдет, главным образом из-за ненадежности механизмов замков.
Зидель подошел к настенному телефону, что-то негромко сказал и вскоре вернулся:
— Директор говорит, что если нам удастся загнать его в клетку без применения силы, тем лучше для него. В противном случае придется его просто запереть в помещении, где он находится. Что вы об этом думаете?
— Клетка! — отозвалось хором двадцать голосов.
Гросвенор дождался момента и сказал:
— Выпустите его на ночь наружу. Он все равно далеко не уйдет.
Большинство промолчали. Кент посмотрел на Гросвенора и язвительно сказал:
— Трудно решиться, да? Сначала вы утверждаете, что он опасен, а потом спасаете ему жизнь.
— Он сам себе спас жизнь, — заметил Гросвенор.
Кент отвернулся, пожав плечами.
— Мы посадим его в клетку. Туда, где должен сидеть убийца.
Зидель спросил:
— Теперь, когда мы уже приняли решение, каким образом мы это сделаем?
— Неужели так обязательно, чтобы он был в клетке? — спросил Гросвенор. Ответа он не ждал. Он подошел к Керру и коснулся его лапы.
Керр отдернул лапу, но Гросвенор схватил ее, крепко сжал и указал на дверь. Зверь поколебался, но двинулся в указанном направлении.
Гросвенор крикнул:
— Теперь нужно хорошо согласовать все действия. Приготовьтесь!
Минутой позже Керр, идя за Гросвенором, вошел в следующие двери. Он оказался в квадратной комнатке с металлическими стенами и с другими дверями напротив входных. Он увидел, что человек входит через них. Когда он тоже хотел войти, дверь захлопнулась у него перед носом. Одновременно послышался металлический щелчок сзади. Керр обернулся — первая дверь тоже была заперта. Он ощутил ток в электрическом замке. Керр понял, что это ловушка и оскалил клыки в гримасе ненависти, но больше ничем ее не показал. Он отдавал себе отчет в том, что реагирует иначе, чем когда его заперли в лифте. Многие годы его интересовала еда и только еда. Теперь у него начали возникать другие мысли из прошлого. Когда-то у него была большая сила, которой он давно не пользовался. Он вспомнил об этом и попробовал как-то связать со своим нынешним положением. Через некоторое время он лег на пол с глазами, горящими презрением. Глупцы!
Примерно через час он услышал, как человек — Смит — возится с механизмом на крыше клетки. Керр в испуге вскочил. В первый момент ему показалось, что он недооценил этих людей и они сейчас его убьют. До этого он рассчитывал, что они дадут ему время осуществить свой план.
Ощутив бьющее откуда-то снизу излучение, он весь напрягся, защищаясь от возможной гибели. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что происходит. Кто-то фотографировал его внутренности. Вскоре человек ушел. Какое-то время слышались далекие голоса. Керр терпеливо ждал, пока на корабле станет тихо. Однако полной тишины не наступало. На корабле все еще слышались шаги двух человек. Они постепенно приближались к его клетке, потом удалялись все дальше и дальше, а потом снова возвращались. Сложность была в том, что охранники не ходили вместе. Он слышал около клетки сначала шаги одного и только потом шаги другого.
Он позволил им так пройти несколько раз. Каждый раз он пытался определить, сколько времени это у них занимает. Наконец, он знал. Еще раз подождал, пока они совершат свой обход. И в момент, когда оба миновали его клетку, он усилием воли переключил свои органы чувств на частоту электросети. Он ощущал шум тока в кабелях в стенах клетки и в электрическом замке в дверях. Он замер в напряжении, пытаясь настроиться на эти колебания.
Громко щелкнул металл о металл. Легким прикосновением лапы Керр толкнул двери, и они открылись. Он вышел в коридор, к нему возвращалось чувство презрения, превосходства по отношению к этим глупым созданиям, которые имели смелость мериться силой с ним, Керром. И тут же он вдруг вспомнил, что на планете есть еще несколько ему подобных. Мысль была странная и неожиданная, поскольку он всегда ненавидел их и безжалостно с ними сражался. Однако теперь он видел в них остаток своего вымирающего рода. Если бы их было много, никто — и уж наверняка не все эти люди — не мог бы спастись от армады зверей. Думая об этом, Керр чувствовал свое бессилие, необходимость действовать совместно с другими. Ставка очень высока. Его натура хищника указывала ему цель. Если сейчас не удастся, такого случая больше никогда не будет. Ведь в мире без пищи не может быть надежды на решение таинственной проблемы полета к другим мирам. Даже те, кто построил этот город, не смогли оторваться от своей планеты.
Керр прошел через большой салон, прилегающий к нему коридор и приблизился к двери первой каюты. Дверь была заперта на электрозамок, но он без труда открыл ее. Керр ворвался внутрь и перегрыз горло спавшего на койке человека. Голова безжизненно свесилась набок. Тело дернулось и затихло. Вкус крови буквально опьянил Керра, но он не мог задерживаться и пошел дальше.
Семь кают, семь трупов. Потом он бесшумно вернулся в клетку и закрыл дверь на электрический замок. Он все великолепно рассчитал, с идеальной точностью. Вскоре подошли охранники, заглянули в глазок и двинулись дальше своим маршрутом. Керр совершил вторую вылазку и в течение нескольких минут проник еще в четыре каюты. Потом вошел в большое помещение, где спали 24 человека. До сих пор он убивал быстро, помня, когда надо вернуться в клетку. Но теперь при виде такого количества добычи голод взял верх. В течение многих лет он убивал все живые существа, какие только попадались ему в лапы, и никогда не испытывал необходимости сдерживаться. Он прошел через зал тихой, смертоносной тенью, убивая одного за другим. Последнего Керр оттащил в сторону…
Пребывая в наслаждении, он вдруг понял, что на этот раз слишком долго находился за пределами клетки. Он весь сжался, представив себе последствия своей ошибки. Ночь убийств он распланировал, рассчитал время так, чтобы каждый раз быть в клетке, когда мимо должны пройти охранники. Теперь надежда на то, что удастся овладеть кораблем в течение ночи, полностью развалилась. Мобилизовав остатки разума, Керр лихорадочно помчался через зал, не заботясь о производимом шуме. Он выбежал в коридор, где находилась его клетка, почти уверенный, что его встретят с оружием.
Охранники стояли около клетки. Видимо, они только что обнаружили, что дверь открыта. Они одновременно обернулись и остолбенели, увидев страшные клыки и когти, оскаленную пасть и ненависть, горящую в желтых глазах. Один из них схватился за оружие, но слишком поздно. Другой даже не пошевелился, прикованный к месту неизбежностью того, что его ожидало, и издал тонкий, пискливый вопль ужаса. Этот жуткий вопль пронесся по коридорам, отдался в чувствительных настенных радиофонах, разбудив всех на корабле. Потом послышался глухой удар — Керр одним мощным движением отшвырнул оба трупа в другой конец длинного коридора. Он не хотел, чтобы они лежали около клетки. Это была его единственная надежда.
Потрясенный, сознавая непоправимость своей ошибки, не в силах сосредоточиться, Керр вскочил в клетку. Дверь тихо закрылась за ним. Ток снова прошел через замок. Сжавшись на полу, как бы во сне, Керр слышал быстрый топот множества ног и возбужденные голоса. Он знал, что кто-то смотрит на него через глазок. Кризис наступит, когда они обнаружат трупы…
Керр готовился к решающему сражению.
После обеда он спросил официанта, где зверь. Официант не знал, но предполагал, что он в библиотеке.
Целый час Гросвенор просидел в библиотеке, наблюдая за Керром. Все это время Керр лежал, вытянувшись на ковре, и ни разу не сменил позу. Через час дверь внезапно открылась и двое людей внесли большую миску. За ними вошел Кент. Глаза химика лихорадочно горели. Он остановился посреди зала и резко сказал:
— Я хочу, чтобы вы все видели это, господа!
Хотя эти слова относились ко всем находящимся в зале, он обращался, собственно, к группе ведущих ученых, сидевших в специально выделенной части. Гросвенор встал и заглянул в миску. Там был какой-то коричневый препарат.
Смит, биолог, тоже поднялся с кресла.
— Минуточку, мистер Кент. В любом другом случае я не возражал бы против вашего поведения. Но вы выглядите так, как будто вы больны. Похоже, вы переработались. Мортон разрешил вам проводить этот эксперимент?
Кент медленно обернулся. И тогда Гросвенор увидел, что Смит еще недооценил внешнего вида Кента. У главного химика были черные круги под глазами, щеки ввалились. Он ответил:
— Я просил Мортона сюда прийти. Он не захотел. Он считает, что ничего страшного просто не может случиться.
— Что там у вас в миске? — спросил Смит.
Все отложили журналы и книги, с интересом наблюдая за происходящим.
— В миске взвесь живых клеток. Может быть, именно поэтому он отказывался от нашей пищи — ведь она не содержит живых клеток. Так вот, если он почует запах или то, что он ощущает вместо запаха…
— Я думаю, он как-то принимает колебания, — сказал Гурлей. — Иногда, когда он шевелит усами, мои приборы регистрируют четкую и очень мощную волну.
Кент с явным нетерпением ждал, пока Гурлей выскажется, после чего сказал:
— Хорошо, пусть он ощущает колебания. Во всяком случае, можно сделать выводы из его реакции, когда он уже начнет как-то реагировать, — примирительно закончил: — Что вы об этом думаете, мистер Смит?
— В вашем плане есть недостатки, — ответил биолог. — Во-первых, вы предполагаете, что у него не возникнет никаких подозрений. Впрочем, поставьте миску, посмотрим, какая будет реакция.
«Это существо уже показало, что может реагировать весьма бурно, когда оно возбуждено. Не стоит забывать его поведения в закрытом лифте», — думал Гросвенор.
Керр не мигая смотрел, как двое людей ставят перед ним миску. Оба быстро отступили назад, и подошел Кент. Керр узнал человека, который утром доставал оружие. Он несколько мгновений разглядывал Кента, потом снова посмотрел на миску. Он чуял живую субстанцию. Ощущение было слабое, настолько слабое, что почти не было бы заметно, если бы он на нем не сосредоточился. И тут он понял. С рычанием Керр вскочил с ковра, лапой схватил миску и выплеснул ее содержимое в лицо Кенту, который отскочил, громко ругаясь.
Потом Керр отшвырнул миску, встал на задние лапы и передними обхватил человека. Оружия, висевшего у Кента на поясе, он не боялся. Он знал, что это только вибратор. Керр отбросил вырывающегося Кента в глубь зала и только тогда сообразил, что должен был этого человека разоружить. Теперь ему придется выдать себя, показать свои защитные возможности.
Кент, со злостью стирая с лица остатки слизи, другой рукой вытащил оружие. Белый луч из дула ударил в голову Керра. Кончики его ушей задрожали, модулируя защитное поле. Круглые желтые глаза сузились, когда Керр увидел, что и другие достают свои вибраторы.
Гросвенор, стоявший у дверей, резко сказал:
— Хватит! Мы еще пожалеем, если поступим необдуманно!
Кент спрятал вибратор и, повернувшись, удивленно посмотрел на Гросвенора, Керр, сжавшись, грозно глядел на человека, который вынудил его показать, что он может не допускать к себе энергию.
— По какому праву вы приказываете, черт побери?! — нахмурившись, спросил Кент.
Гросвенор не ответил. Его роль в этом происшествии уже закончилась. В критический момент он произнес соответствующие слова достаточно решительным тоном. То, что те, кто его послушал, теперь возмущаются, — неважна. Критический момент миновал. Его вмешательство не имело никакой связи с проблемой вины или невиновности Керра. Независимо от последствий, все решения по этому вопросу должны приниматься только вышестоящей властью.
— Мистер Кент, — тихо сказал Зидель. — Я не верю, что вы потеряли голову. Вы с умыслом хотели убить это существо, хотя директор велел оставить его в живых. Я намерен подать на вас жалобу и добиваться, чтобы вы понесли наказание. А последствия вы знаете. Утрата авторитета в отделе и невозможность занимать ни один из двенадцати высших постов.
Послышалось движение и ропот в группе единомышленников Кента.
— Ну, не делайте глупостей, мистер Зидель, — сказал один из них.
— Не забывайте, — заметил другой, — что есть свидетели не только против Кента, но и те, кто будет свидетельствовать в его пользу.
Кент угрюмым взглядом обвел собравшихся.
— Корита был прав, говоря, что наша цивилизация уже достигла своей вершины. Она действительно идет к закату, — с горькой иронией сказал он. — Господи, неужели никто не может понять всего ужаса ситуации? Джарвей мертв всего несколько часов, а чудовище, которое, как нам известно, его убило, лежит тут на свободе и замышляет следующее убийство. И жертвой будет, скорее всего, кто-то из нас. Что же мы за люди? Дураки, циники или вампиры? Или, может быть, наша цивилизация стала настолько уже бездушной, что во имя науки мы можем даже внушить себе сочувствие убийце? — он задумчиво посмотрел на Керра. — Мортон прав. Это не животное. Он дьявол из самой глубокой преисподней этой богом забытой планеты.
— Не делайте из этого мелодрамы, — ответил Зидель. — Чувствуется, что вы психически неуравновешенны. Мы не циники и не вампиры. Мы просто ученые и должны исследовать это существо. Сомневаюсь, что оно могло бы напасть на кого-либо из нас. У него, собственно, нет для этого никакой возможности. — Он огляделся вокруг. — Поскольку Мортон не пришел, позволю себе поставить вопрос на голосование, прямо здесь. Я говорю от имени нас всех.
— Но не от моего, — отозвался Смит, и пояснил удивленному психологу:
— В возбуждении и временном замешательстве никто, похоже, не обратил внимания на то, что Кент, стреляя из своего вибратора, попал ему в голову, а ведь зверь даже ничего не почувствовал!
Зидель с удивлением перевел взгляд со Смита на Керра, а потом снова на Смита.
— Ты уверен, что он попал? — спросил психолог. — Как ты говоришь, все произошло мгновенно… Раз ничего с ним не случилось, я подумал, что Кент промахнулся.
— Я уверен, что он попал ему в морду, — ответил Смит. — Из вибратора нельзя убить, но оглушить можно. А кот даже не вздрогнул. Не говорю, что это очень важно, но в свете наших сомнений…
Зидель, сбитый с толку, молчал. Потом сказал:
— Может быть, его шкура — хорошая изоляция?..
— Может быть. Но все же я считаю, что мы должны просить Мортона, чтобы он приказал посадить зверя в клетку.
Зидель с сомнением нахмурил брови. Снова послышался голос Кента:
— Теперь, мистер Смит, вы говорите дельные вещи.
— Значит, вам достаточно, мистер Кент, чтобы мы посадили его в клетку?
Кент задумался, потом неохотно ответил:
— Да. Если четырехдюймовая сталь его не удержит, то лучше сразу отдавать ему этот корабль.
Гросвенор молча слушал этот разговор. Он уже рассмотрел этот вариант в своем докладе Мортону и считал, что клетка не подойдет, главным образом из-за ненадежности механизмов замков.
Зидель подошел к настенному телефону, что-то негромко сказал и вскоре вернулся:
— Директор говорит, что если нам удастся загнать его в клетку без применения силы, тем лучше для него. В противном случае придется его просто запереть в помещении, где он находится. Что вы об этом думаете?
— Клетка! — отозвалось хором двадцать голосов.
Гросвенор дождался момента и сказал:
— Выпустите его на ночь наружу. Он все равно далеко не уйдет.
Большинство промолчали. Кент посмотрел на Гросвенора и язвительно сказал:
— Трудно решиться, да? Сначала вы утверждаете, что он опасен, а потом спасаете ему жизнь.
— Он сам себе спас жизнь, — заметил Гросвенор.
Кент отвернулся, пожав плечами.
— Мы посадим его в клетку. Туда, где должен сидеть убийца.
Зидель спросил:
— Теперь, когда мы уже приняли решение, каким образом мы это сделаем?
— Неужели так обязательно, чтобы он был в клетке? — спросил Гросвенор. Ответа он не ждал. Он подошел к Керру и коснулся его лапы.
Керр отдернул лапу, но Гросвенор схватил ее, крепко сжал и указал на дверь. Зверь поколебался, но двинулся в указанном направлении.
Гросвенор крикнул:
— Теперь нужно хорошо согласовать все действия. Приготовьтесь!
Минутой позже Керр, идя за Гросвенором, вошел в следующие двери. Он оказался в квадратной комнатке с металлическими стенами и с другими дверями напротив входных. Он увидел, что человек входит через них. Когда он тоже хотел войти, дверь захлопнулась у него перед носом. Одновременно послышался металлический щелчок сзади. Керр обернулся — первая дверь тоже была заперта. Он ощутил ток в электрическом замке. Керр понял, что это ловушка и оскалил клыки в гримасе ненависти, но больше ничем ее не показал. Он отдавал себе отчет в том, что реагирует иначе, чем когда его заперли в лифте. Многие годы его интересовала еда и только еда. Теперь у него начали возникать другие мысли из прошлого. Когда-то у него была большая сила, которой он давно не пользовался. Он вспомнил об этом и попробовал как-то связать со своим нынешним положением. Через некоторое время он лег на пол с глазами, горящими презрением. Глупцы!
Примерно через час он услышал, как человек — Смит — возится с механизмом на крыше клетки. Керр в испуге вскочил. В первый момент ему показалось, что он недооценил этих людей и они сейчас его убьют. До этого он рассчитывал, что они дадут ему время осуществить свой план.
Ощутив бьющее откуда-то снизу излучение, он весь напрягся, защищаясь от возможной гибели. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что происходит. Кто-то фотографировал его внутренности. Вскоре человек ушел. Какое-то время слышались далекие голоса. Керр терпеливо ждал, пока на корабле станет тихо. Однако полной тишины не наступало. На корабле все еще слышались шаги двух человек. Они постепенно приближались к его клетке, потом удалялись все дальше и дальше, а потом снова возвращались. Сложность была в том, что охранники не ходили вместе. Он слышал около клетки сначала шаги одного и только потом шаги другого.
Он позволил им так пройти несколько раз. Каждый раз он пытался определить, сколько времени это у них занимает. Наконец, он знал. Еще раз подождал, пока они совершат свой обход. И в момент, когда оба миновали его клетку, он усилием воли переключил свои органы чувств на частоту электросети. Он ощущал шум тока в кабелях в стенах клетки и в электрическом замке в дверях. Он замер в напряжении, пытаясь настроиться на эти колебания.
Громко щелкнул металл о металл. Легким прикосновением лапы Керр толкнул двери, и они открылись. Он вышел в коридор, к нему возвращалось чувство презрения, превосходства по отношению к этим глупым созданиям, которые имели смелость мериться силой с ним, Керром. И тут же он вдруг вспомнил, что на планете есть еще несколько ему подобных. Мысль была странная и неожиданная, поскольку он всегда ненавидел их и безжалостно с ними сражался. Однако теперь он видел в них остаток своего вымирающего рода. Если бы их было много, никто — и уж наверняка не все эти люди — не мог бы спастись от армады зверей. Думая об этом, Керр чувствовал свое бессилие, необходимость действовать совместно с другими. Ставка очень высока. Его натура хищника указывала ему цель. Если сейчас не удастся, такого случая больше никогда не будет. Ведь в мире без пищи не может быть надежды на решение таинственной проблемы полета к другим мирам. Даже те, кто построил этот город, не смогли оторваться от своей планеты.
Керр прошел через большой салон, прилегающий к нему коридор и приблизился к двери первой каюты. Дверь была заперта на электрозамок, но он без труда открыл ее. Керр ворвался внутрь и перегрыз горло спавшего на койке человека. Голова безжизненно свесилась набок. Тело дернулось и затихло. Вкус крови буквально опьянил Керра, но он не мог задерживаться и пошел дальше.
Семь кают, семь трупов. Потом он бесшумно вернулся в клетку и закрыл дверь на электрический замок. Он все великолепно рассчитал, с идеальной точностью. Вскоре подошли охранники, заглянули в глазок и двинулись дальше своим маршрутом. Керр совершил вторую вылазку и в течение нескольких минут проник еще в четыре каюты. Потом вошел в большое помещение, где спали 24 человека. До сих пор он убивал быстро, помня, когда надо вернуться в клетку. Но теперь при виде такого количества добычи голод взял верх. В течение многих лет он убивал все живые существа, какие только попадались ему в лапы, и никогда не испытывал необходимости сдерживаться. Он прошел через зал тихой, смертоносной тенью, убивая одного за другим. Последнего Керр оттащил в сторону…
Пребывая в наслаждении, он вдруг понял, что на этот раз слишком долго находился за пределами клетки. Он весь сжался, представив себе последствия своей ошибки. Ночь убийств он распланировал, рассчитал время так, чтобы каждый раз быть в клетке, когда мимо должны пройти охранники. Теперь надежда на то, что удастся овладеть кораблем в течение ночи, полностью развалилась. Мобилизовав остатки разума, Керр лихорадочно помчался через зал, не заботясь о производимом шуме. Он выбежал в коридор, где находилась его клетка, почти уверенный, что его встретят с оружием.
Охранники стояли около клетки. Видимо, они только что обнаружили, что дверь открыта. Они одновременно обернулись и остолбенели, увидев страшные клыки и когти, оскаленную пасть и ненависть, горящую в желтых глазах. Один из них схватился за оружие, но слишком поздно. Другой даже не пошевелился, прикованный к месту неизбежностью того, что его ожидало, и издал тонкий, пискливый вопль ужаса. Этот жуткий вопль пронесся по коридорам, отдался в чувствительных настенных радиофонах, разбудив всех на корабле. Потом послышался глухой удар — Керр одним мощным движением отшвырнул оба трупа в другой конец длинного коридора. Он не хотел, чтобы они лежали около клетки. Это была его единственная надежда.
Потрясенный, сознавая непоправимость своей ошибки, не в силах сосредоточиться, Керр вскочил в клетку. Дверь тихо закрылась за ним. Ток снова прошел через замок. Сжавшись на полу, как бы во сне, Керр слышал быстрый топот множества ног и возбужденные голоса. Он знал, что кто-то смотрит на него через глазок. Кризис наступит, когда они обнаружат трупы…
Керр готовился к решающему сражению.
4
— Сивер мертв! — услышал Гросвенор голос Мортона. Голос был хриплый и растерянный. — Что мы будем делать без Сивера? И без Брекенриджа! И без Культера, и… это ужасно!
В коридоре было тесно. Гросвенор, пришедший из другой части корабля, оказался позади прибывающей толпы. Два раза он пытался протолкнуться вперед, однако его отталкивали, даже не глядя, кто это. Каждому, независимо от его положения, сейчас преградили бы дорогу, так что Гросвенор отказался от бесполезных усилий и ждал дальнейших слов директора.
— Если у кого-то, — сказал Мортон, угрюмо оглядев собравшихся, — есть на этот счет хоть какое-либо предположение, прошу высказываться.
— Космическое помешательство!
Гросвенор усмехнулся. Пустая фраза, и тем не менее, после стольких лет космических полетов, люди ее повторяют. Тот факт, что когда-то во время полетов некоторые космонавты под действием одиночества, страха и напряжения теряли рассудок, еще не делает из этого какой-то особой космической болезни. Конечно, длительная экспедиция может повлечь некоторую опасность для психического здоровья — и именно по этой причине в числе других на борт «Гончего Пса» направили нексиалиста — но помешательство от одиночества в число этих опасностей, пожалуй, не входит.
Мортон колебался. Видимо, и он посчитал это замечание необоснованным. Однако не время придираться к мелочам. Он видел, что люди волнуются и боятся. Они хотят какого-либо действия, ждут принятия соответствующих мер. Известно, что в такие моменты достаточно пустяка, чтобы руководитель раз и навсегда утратил доверие своих подчиненных. Мортон — так по крайней мере показалось Гросвенору — боялся этого, так как, поколебавшись, очень осторожно сказал:
— Мы об этом уже думали. Конечно, доктор Эггерт и его ассистенты исследуют всех. Сейчас доктор осматривает жертвы.
Чей-то грубый голос послышался почти у самого уха Гросвенора:
— Директор, я здесь. Скажите людям, чтобы дали мне пройти.
Гросвенор обернулся и узнал доктора Эггерта. Все уже расступались. Не раздумывая, нексиалист двинулся вслед за доктором. Как он и предвидел, его пропускали, думая, что они идут вместе. Когда они подошли к Мортону, доктор Эггерт сказал:
— Я слушал вас, директор, и сразу могу сказать, что космическое помешательство в этом случае отпадает. Шеи убитых почти полностью перегрызены. Жертвы даже не успели крикнуть. Кроме того, одного, похоже, частично съели. — Эггерт замолчал, потом медленно спросил: — Что с нашим котом?
— Он в клетке, доктор, — покачал головой директор, — ходит от стены к стене. Мне бы хотелось, чтобы о нем сказали свое слово специалисты. Можем ли мы его подозревать? Эта клетка сделана в расчете на животных раза в четыре, а то и в пять крупнее него. Трудно поверить, чтобы он мог выйти и все это совершить, — это превосходит все возможности нашего воображения.
— Господин директор, — мрачно произнес Смит, — есть ряд вещей, свидетельствующих против него. Мне очень жаль это говорить, но вы знаете — мне хотелось бы иметь его живым. Я попытался сделать его снимки флюорографической камерой. Ни один не получился. И не забывайте, что говорил Гурлей. Зверь, видимо, может принимать и передавать колебания любой длины волны. То, что он защитился от оружия Кента, для нас… после того, что произошло… достаточно доказывает, что он обладает способностью модулировать энергию.
— Ну и привели мы к себе гостя, черт побери! — простонал кто-то. — Если он может как угодно распоряжаться энергией, ему же ничто не помешает перебить нас всех!
— Значит, — заметил Мортон, — раз он до сих пор этого не сделал, он все же не всесилен. — И он спокойно подошел к клетке.
— Не смейте открывать дверь! — задыхаясь крикнул Кент, хватаясь за оружие.
— Если я поверну переключатель, между стенами пройдет электрический разряд и поразит все, что находится внутри. Такое предохранительное устройство установлено в каждой клетке для наших образцов. — Директор открыл щиток и резко повернул переключатель. Какие-то доли секунды сила тока была огромной. Полыхнуло голубое пламя, и все предохранители почернели. Мортон вывернул один из них и, нахмурив брови, внимательно осмотрел его. — Странно! Эти предохранители не должны были перегореть! — он тряхнул головой. — Ну, теперь мы не можем даже заглянуть в клетку. Электронный глазок тоже сгорел.
— Если он может излучать волны, этого достаточно, чтобы открыть электрозамок, — сказал Смит, — вероятно, он соответствующим образом смог защититься и от вашего тока, господин директор.
— По крайней мере, из этого следует, что наша энергия для него все же представляет опасность, — угрюмо заметил Мортон, — раз он вынужден был уничтожить источник. Самое главное, что он находится за четырехдюймовой стеной из сверхтвердого металла. В худшем случае можно открыть дверь и направить на него излучатель. Но я думаю, сначала попробуем подключить к клетке ток через кабель флюорографической камеры.
Его прервал шум из клетки. Тяжелое тело ударилось о стену, Потом раздался протяжный звук, как будто множество мелких предметов посыпалось на пол. Гросвенор мысленно сравнил это с небольшой лавиной.
— Он знает, что мы хотим сделать, — сказал Смит. — Похоже, что его сейчас тошнит от страха. Как же он был глуп, возвращаясь в клетку!
Напряжение ослабевало. Люди нервно усмехались. Кто-то даже невесело рассмеялся, когда Смит говорил о проигрыше зверя. Гросвенор был заинтригован. Ему не понравились звуки, которые он слышал. Слух наиболее ненадежное из ощущений. Нельзя определить, что произошло или что происходит в клетке.
— Хотел бы я знать, — сказал Пеннокс, главный инженер, — почему стрелка на шкале подскочила и колебалась у максимума, когда зверь там шумел. Он у меня буквально под носом, а приходится лишь гадать, что он вытворяет.
В клетке было тихо, и все тоже молчали. Внезапно дверь позади Смита открылась. В коридор вышли офицеры: капитан Лейт и двое в военных мундирах.
— Думаю, — сказал капитан, — что я должен взять дело в свои руки. Кажется, среди ученых возник спор, убивать зверя или нет… я прав?
— Спор уже закончился, — показал головой Мортон. — Мы все считаем, что его необходимо уничтожить.
— Именно такой приказ я и хотел отдать. Речь идет о безопасности корабля, а это уже моя область деятельности. — Он повысил голос: — Освободите место! Разойдитесь!
Прошло несколько минут, прежде чем в коридоре стало не так тесно. Гросвенор был рад, что стало свободнее. Если бы зверь вышел из клетки раньше, он легко бы ранил и убил множество людей. Опасность существовала до сих пор, но уже не была столь конкретной.
— Невероятно!!! — крикнул кто-то. — Кажется, корабль пошевелился!
Гросвенор тоже это почувствовал — как будто пробовали двигатели.
— Пеннокс, — резко спросил капитан Лейт, — кто там в машинном отделении?
Главный инженер, побледнев, ответил:
— Мой ассистент и помощники. Не понимаю, как они…
Последовал рывок. Корабль наклонился, почти опрокинулся. Страшная сила швырнула Гросвенора на пол. Ошеломленный, растерянный, он все же с трудом пришел в себя. Всюду вокруг лежали люди. Некоторые стонали от боли. Директор Мортон что-то крикнул — что, Гросвенор не расслышал. Капитан Лейт медленно поднялся, ругаясь и пошатываясь. Гросвенор услышал, как он со злостью говорит:
— Кто, черт побери, запустил двигатели?
Страшное ускорение не прекращалось. Было уже пять, может даже шесть «g». Оценив свои возможности, Гросвенор отчаянным усилием попытался встать. Неуверенными руками он наконец нашарил телефон на ближайшей стене и набрал номер машинного отделения, не надеясь, собственно, на соединение. Тут же позади себя он услышал чей-то крик. С удивлением обернувшись, он увидел директора Мортона, уставившегося на экран телефона перед ним.
— Зверь! — кричал Мортон. — Он в машинном отделении! А мы летим в космос!
В коридоре было тесно. Гросвенор, пришедший из другой части корабля, оказался позади прибывающей толпы. Два раза он пытался протолкнуться вперед, однако его отталкивали, даже не глядя, кто это. Каждому, независимо от его положения, сейчас преградили бы дорогу, так что Гросвенор отказался от бесполезных усилий и ждал дальнейших слов директора.
— Если у кого-то, — сказал Мортон, угрюмо оглядев собравшихся, — есть на этот счет хоть какое-либо предположение, прошу высказываться.
— Космическое помешательство!
Гросвенор усмехнулся. Пустая фраза, и тем не менее, после стольких лет космических полетов, люди ее повторяют. Тот факт, что когда-то во время полетов некоторые космонавты под действием одиночества, страха и напряжения теряли рассудок, еще не делает из этого какой-то особой космической болезни. Конечно, длительная экспедиция может повлечь некоторую опасность для психического здоровья — и именно по этой причине в числе других на борт «Гончего Пса» направили нексиалиста — но помешательство от одиночества в число этих опасностей, пожалуй, не входит.
Мортон колебался. Видимо, и он посчитал это замечание необоснованным. Однако не время придираться к мелочам. Он видел, что люди волнуются и боятся. Они хотят какого-либо действия, ждут принятия соответствующих мер. Известно, что в такие моменты достаточно пустяка, чтобы руководитель раз и навсегда утратил доверие своих подчиненных. Мортон — так по крайней мере показалось Гросвенору — боялся этого, так как, поколебавшись, очень осторожно сказал:
— Мы об этом уже думали. Конечно, доктор Эггерт и его ассистенты исследуют всех. Сейчас доктор осматривает жертвы.
Чей-то грубый голос послышался почти у самого уха Гросвенора:
— Директор, я здесь. Скажите людям, чтобы дали мне пройти.
Гросвенор обернулся и узнал доктора Эггерта. Все уже расступались. Не раздумывая, нексиалист двинулся вслед за доктором. Как он и предвидел, его пропускали, думая, что они идут вместе. Когда они подошли к Мортону, доктор Эггерт сказал:
— Я слушал вас, директор, и сразу могу сказать, что космическое помешательство в этом случае отпадает. Шеи убитых почти полностью перегрызены. Жертвы даже не успели крикнуть. Кроме того, одного, похоже, частично съели. — Эггерт замолчал, потом медленно спросил: — Что с нашим котом?
— Он в клетке, доктор, — покачал головой директор, — ходит от стены к стене. Мне бы хотелось, чтобы о нем сказали свое слово специалисты. Можем ли мы его подозревать? Эта клетка сделана в расчете на животных раза в четыре, а то и в пять крупнее него. Трудно поверить, чтобы он мог выйти и все это совершить, — это превосходит все возможности нашего воображения.
— Господин директор, — мрачно произнес Смит, — есть ряд вещей, свидетельствующих против него. Мне очень жаль это говорить, но вы знаете — мне хотелось бы иметь его живым. Я попытался сделать его снимки флюорографической камерой. Ни один не получился. И не забывайте, что говорил Гурлей. Зверь, видимо, может принимать и передавать колебания любой длины волны. То, что он защитился от оружия Кента, для нас… после того, что произошло… достаточно доказывает, что он обладает способностью модулировать энергию.
— Ну и привели мы к себе гостя, черт побери! — простонал кто-то. — Если он может как угодно распоряжаться энергией, ему же ничто не помешает перебить нас всех!
— Значит, — заметил Мортон, — раз он до сих пор этого не сделал, он все же не всесилен. — И он спокойно подошел к клетке.
— Не смейте открывать дверь! — задыхаясь крикнул Кент, хватаясь за оружие.
— Если я поверну переключатель, между стенами пройдет электрический разряд и поразит все, что находится внутри. Такое предохранительное устройство установлено в каждой клетке для наших образцов. — Директор открыл щиток и резко повернул переключатель. Какие-то доли секунды сила тока была огромной. Полыхнуло голубое пламя, и все предохранители почернели. Мортон вывернул один из них и, нахмурив брови, внимательно осмотрел его. — Странно! Эти предохранители не должны были перегореть! — он тряхнул головой. — Ну, теперь мы не можем даже заглянуть в клетку. Электронный глазок тоже сгорел.
— Если он может излучать волны, этого достаточно, чтобы открыть электрозамок, — сказал Смит, — вероятно, он соответствующим образом смог защититься и от вашего тока, господин директор.
— По крайней мере, из этого следует, что наша энергия для него все же представляет опасность, — угрюмо заметил Мортон, — раз он вынужден был уничтожить источник. Самое главное, что он находится за четырехдюймовой стеной из сверхтвердого металла. В худшем случае можно открыть дверь и направить на него излучатель. Но я думаю, сначала попробуем подключить к клетке ток через кабель флюорографической камеры.
Его прервал шум из клетки. Тяжелое тело ударилось о стену, Потом раздался протяжный звук, как будто множество мелких предметов посыпалось на пол. Гросвенор мысленно сравнил это с небольшой лавиной.
— Он знает, что мы хотим сделать, — сказал Смит. — Похоже, что его сейчас тошнит от страха. Как же он был глуп, возвращаясь в клетку!
Напряжение ослабевало. Люди нервно усмехались. Кто-то даже невесело рассмеялся, когда Смит говорил о проигрыше зверя. Гросвенор был заинтригован. Ему не понравились звуки, которые он слышал. Слух наиболее ненадежное из ощущений. Нельзя определить, что произошло или что происходит в клетке.
— Хотел бы я знать, — сказал Пеннокс, главный инженер, — почему стрелка на шкале подскочила и колебалась у максимума, когда зверь там шумел. Он у меня буквально под носом, а приходится лишь гадать, что он вытворяет.
В клетке было тихо, и все тоже молчали. Внезапно дверь позади Смита открылась. В коридор вышли офицеры: капитан Лейт и двое в военных мундирах.
— Думаю, — сказал капитан, — что я должен взять дело в свои руки. Кажется, среди ученых возник спор, убивать зверя или нет… я прав?
— Спор уже закончился, — показал головой Мортон. — Мы все считаем, что его необходимо уничтожить.
— Именно такой приказ я и хотел отдать. Речь идет о безопасности корабля, а это уже моя область деятельности. — Он повысил голос: — Освободите место! Разойдитесь!
Прошло несколько минут, прежде чем в коридоре стало не так тесно. Гросвенор был рад, что стало свободнее. Если бы зверь вышел из клетки раньше, он легко бы ранил и убил множество людей. Опасность существовала до сих пор, но уже не была столь конкретной.
— Невероятно!!! — крикнул кто-то. — Кажется, корабль пошевелился!
Гросвенор тоже это почувствовал — как будто пробовали двигатели.
— Пеннокс, — резко спросил капитан Лейт, — кто там в машинном отделении?
Главный инженер, побледнев, ответил:
— Мой ассистент и помощники. Не понимаю, как они…
Последовал рывок. Корабль наклонился, почти опрокинулся. Страшная сила швырнула Гросвенора на пол. Ошеломленный, растерянный, он все же с трудом пришел в себя. Всюду вокруг лежали люди. Некоторые стонали от боли. Директор Мортон что-то крикнул — что, Гросвенор не расслышал. Капитан Лейт медленно поднялся, ругаясь и пошатываясь. Гросвенор услышал, как он со злостью говорит:
— Кто, черт побери, запустил двигатели?
Страшное ускорение не прекращалось. Было уже пять, может даже шесть «g». Оценив свои возможности, Гросвенор отчаянным усилием попытался встать. Неуверенными руками он наконец нашарил телефон на ближайшей стене и набрал номер машинного отделения, не надеясь, собственно, на соединение. Тут же позади себя он услышал чей-то крик. С удивлением обернувшись, он увидел директора Мортона, уставившегося на экран телефона перед ним.
— Зверь! — кричал Мортон. — Он в машинном отделении! А мы летим в космос!