Страница:
У него уже было такое однажды из-за женщины. В Сан-Франциско он встречался с девушкой — такой же красивой, как Мистра Ланет.
Это было давно… Но сейчас Стивенс искал в женщине нечто большее, чем просто эффектную внешность. И вряд ли он мог бы влюбиться в незнакомку.
Стивенс подумал, что все же пожалел Мистру. Девушка была так замучена. Как загнанное животное, она искала убежища у человека, который был ей совсем не знаком. Однако в ее мужестве Стивенс не сомневался. Даже когда ее били кнутом и у нее не было ни малейшей надежды, что кто-то придет на помощь, она возражала своим мучителям.
Продолжая размышлять о происшедшем, Стивенс открыл входную дверь и вышел на улицу. Ярко сияло солнце, издалека доносился плеск морских волн. Бунгало, где жил Стивенс, было собственностью Таннахилов. Оно располагалось довольно далеко от главного шоссе и от других резиденций отделялось цепочкой низких холмов. Здесь были бассейн с обогревом, гараж на три автомобиля и четыре спальни с прилегающими к ним ванными комнатами. Стивенс платил за свое жилище шестьдесят пять долларов в месяц. Он снял его по совету Пили.
Сначала ему было не по себе среди этой роскоши, но постепенно он привык к своей жизни в этом доме, и бунгало стало непременным условием его комфортного существования с тех пор, как он работал управляющим у Таннахилов.
Идя вдоль автодороги, Стивенс заметил следы от колес машины, которая, судя по всему, заезжала на тротуар, а потом разворачивалась. Он с удовлетворением отметил, что по следам колес может определить размеры автомобиля и даже приблизительно его марку: это был «кадиллак» или «линкольн».
Вернувшись к дому, Стивенс начал осматривать телефонный провод и обнаружил, что его перерезали на уровне земли. Нужно сообщить об этом телефонной компании. Хорошо бы еще связаться с Таннахилом, но, очевидно, еще не время.
Стивенс снял халат и пижаму и нырнул в бассейн. Вода была прохладной, и он поторопился выйти из нее. Он поднимался по ступенькам из бассейна, когда его взгляд упал на лицо, таращившее на него глаза из воды. На мгновение он в ужасе застыл. Ему показалось, что это лицо трупа, но нырнув в воду, он обнаружил… маску.
Она была скользкой и казалось, что вот-вот расползется прямо у него в руках. Стивенс осторожно вытащил ее из воды и положил на бетон. Маска была сделана из поразительно тонкого материала, но не это удивило его. У нее были знакомые ему черты лица! По краям маска была немного повреждена, но Стивенс уже не сомневался, где видел эти черты. Это было лицо человека, который остановил Тезлу, когда тот вытащил нож.
Стивенс оставил маску на бетоне, оделся и отправился в свой офис. По дороге он вспомнил, что в его кабинете лежит сумочка Мистры. Накануне он плохо рассмотрел ее содержимое, не исключено, что в ней мог оказаться адрес девушки.
Ему хотелось узнать побольше об индейских идолопоклонниках, которые вели беседы об атомной войне, нещадно хлестали членов своей секты и, не задумываясь, пускали в ход оружие.
Но прежде всего надо выяснить, кто такая Мистра. Она, став загнанным животным, наверняка является ключом к разгадке.
Через четверть часа Стивенс уже сидел за своим столом, на котором было разложено содержимое сумки. Портсигар, кошелек, ключи, футляр для визитных карточек, дорогой носовой платок и маленькая матерчатая косметичка. Стивенс внимательно рассмотрел каждый предмет — и был очень разочарован. Ни на одной из вещей не оказалось даже инициалов. Стивенс открыл косметичку. Внутри не было ни помады, ни пудры, ни какой-либо другой косметики. Единственный предмет, который она содержала — маска женского лица! Она выглядела удивительно естественно, но лицо было ему незнакомо. Маска испачкала его руки: с нее стекала краска. Он на мгновение растерялся, но затем успокоился и внимательно рассмотрел ее: она была тонкой и полупрозрачной.
Стивенс тяжело вздохнул. Он понятия не имел, что все это значит. Делать выводы слишком рано. Ему нужна была дополнительная информация, и притом срочно. События грозили выйти из-под контроля. Нельзя было забывать о том, что он стал свидетелем издевательства над Мистрой и чуть ли не попытки убийства ее.
Вдруг Стивенсу пришло в голову, что у него есть еще один источник информации. Ни минуты не колеблясь, он вышел из своего кабинета и вдоль по коридору направился в помещение «Мексиканской импортирующей компании».
Дверь была заперта. Он открыл ее своим универсальным ключом. Внутри все выглядело так же, как вчера. При более близком рассмотрении каменных фигурок божков Стивенс обнаружил, что они глиняные и, вероятнее всего, полые. Он поднял одну из них и взвесил на руке. Фигурка оказалась тяжелее, чем он мог предположить. Он уже собирался положить ее на место, когда обнаружил, что от ее основания отходит электрический шнур. Он вставил его в розетку.
Ничего не произошло. Стивенс отсоединил шнур и повернул фигурку боком. Провод исчез в крошечной щели. Стивенс не мог видеть, что находится внутри и что произошло в результате электрического соединения. Он поставил фигурку на место и начал рассматривать письменный стол. Все ящики были заперты, но один из них ему удалось открыть ключом, который нашелся в сумочке Мистры. Внутри оказались бланки счетов, учетные книги и стопка писем, которые начинались словами: «Дорогой сэр, мы посылаем Вам произведения искусства стоимостью…»; другая стопка писем на копировальной бумаге содержала набор подтверждений, квитанций о получении грузов; третья — накладные на транспортные перевозки, в которых имелись фамилии адресатов — тех, кому были проданы «произведения искусства», в основном это были мексиканские фамилии.
Стивенс насчитал двадцать семь раз название «Вальдорф Армс» и вдруг вспомнил, что ему приходилось проезжать мимо здания с таким названием. Это был пятиэтажный дом в престижном районе, очень вычурной архитектуры и, насколько он помнил, с ограниченным доступом посетителей.
Ни на одном из бланков с этим названием не оказалось фамилий, но он все-таки выписал дюжину адресов людей, живших там.
Вернувшись в свой кабинет, Стивенс вспомнил о Таннахиле и позвонил в Грэнд Хауз. Трубку сняли немедленно, и недовольный голос резко произнес: «Кто говорит?» Стивенс назвал свое имя, изумленный грубостью тона. Неужели это наследник Таннахилов? Однако его собеседник быстро рассеял его сомнения:
— А, адвокат! Таннахила нет, мистер Стивенс. Я охранник из полиции, сержант Грэй, — я здесь один, за исключением электриков, которые только что пришли. Вы слышали об убийстве?
— Да.
— Так вот, мистер Таннахил ушел в суд поговорить по этому поводу с мистером Хаулэндом.
Стивенс сдержал готовое сорваться с губ восклицание. По его глубокому убеждению, молодой Таннахил не будет в особом восторге от того, чем ему приходится здесь заниматься вместо своих адвокатов.
Стивенс поспешил поблагодарить полицейского и положил трубку. Несколькими минутами позже он уже был на пути к офису окружного прокурора.
3
4
Это было давно… Но сейчас Стивенс искал в женщине нечто большее, чем просто эффектную внешность. И вряд ли он мог бы влюбиться в незнакомку.
Стивенс подумал, что все же пожалел Мистру. Девушка была так замучена. Как загнанное животное, она искала убежища у человека, который был ей совсем не знаком. Однако в ее мужестве Стивенс не сомневался. Даже когда ее били кнутом и у нее не было ни малейшей надежды, что кто-то придет на помощь, она возражала своим мучителям.
Продолжая размышлять о происшедшем, Стивенс открыл входную дверь и вышел на улицу. Ярко сияло солнце, издалека доносился плеск морских волн. Бунгало, где жил Стивенс, было собственностью Таннахилов. Оно располагалось довольно далеко от главного шоссе и от других резиденций отделялось цепочкой низких холмов. Здесь были бассейн с обогревом, гараж на три автомобиля и четыре спальни с прилегающими к ним ванными комнатами. Стивенс платил за свое жилище шестьдесят пять долларов в месяц. Он снял его по совету Пили.
Сначала ему было не по себе среди этой роскоши, но постепенно он привык к своей жизни в этом доме, и бунгало стало непременным условием его комфортного существования с тех пор, как он работал управляющим у Таннахилов.
Идя вдоль автодороги, Стивенс заметил следы от колес машины, которая, судя по всему, заезжала на тротуар, а потом разворачивалась. Он с удовлетворением отметил, что по следам колес может определить размеры автомобиля и даже приблизительно его марку: это был «кадиллак» или «линкольн».
Вернувшись к дому, Стивенс начал осматривать телефонный провод и обнаружил, что его перерезали на уровне земли. Нужно сообщить об этом телефонной компании. Хорошо бы еще связаться с Таннахилом, но, очевидно, еще не время.
Стивенс снял халат и пижаму и нырнул в бассейн. Вода была прохладной, и он поторопился выйти из нее. Он поднимался по ступенькам из бассейна, когда его взгляд упал на лицо, таращившее на него глаза из воды. На мгновение он в ужасе застыл. Ему показалось, что это лицо трупа, но нырнув в воду, он обнаружил… маску.
Она была скользкой и казалось, что вот-вот расползется прямо у него в руках. Стивенс осторожно вытащил ее из воды и положил на бетон. Маска была сделана из поразительно тонкого материала, но не это удивило его. У нее были знакомые ему черты лица! По краям маска была немного повреждена, но Стивенс уже не сомневался, где видел эти черты. Это было лицо человека, который остановил Тезлу, когда тот вытащил нож.
Стивенс оставил маску на бетоне, оделся и отправился в свой офис. По дороге он вспомнил, что в его кабинете лежит сумочка Мистры. Накануне он плохо рассмотрел ее содержимое, не исключено, что в ней мог оказаться адрес девушки.
Ему хотелось узнать побольше об индейских идолопоклонниках, которые вели беседы об атомной войне, нещадно хлестали членов своей секты и, не задумываясь, пускали в ход оружие.
Но прежде всего надо выяснить, кто такая Мистра. Она, став загнанным животным, наверняка является ключом к разгадке.
Через четверть часа Стивенс уже сидел за своим столом, на котором было разложено содержимое сумки. Портсигар, кошелек, ключи, футляр для визитных карточек, дорогой носовой платок и маленькая матерчатая косметичка. Стивенс внимательно рассмотрел каждый предмет — и был очень разочарован. Ни на одной из вещей не оказалось даже инициалов. Стивенс открыл косметичку. Внутри не было ни помады, ни пудры, ни какой-либо другой косметики. Единственный предмет, который она содержала — маска женского лица! Она выглядела удивительно естественно, но лицо было ему незнакомо. Маска испачкала его руки: с нее стекала краска. Он на мгновение растерялся, но затем успокоился и внимательно рассмотрел ее: она была тонкой и полупрозрачной.
Стивенс тяжело вздохнул. Он понятия не имел, что все это значит. Делать выводы слишком рано. Ему нужна была дополнительная информация, и притом срочно. События грозили выйти из-под контроля. Нельзя было забывать о том, что он стал свидетелем издевательства над Мистрой и чуть ли не попытки убийства ее.
Вдруг Стивенсу пришло в голову, что у него есть еще один источник информации. Ни минуты не колеблясь, он вышел из своего кабинета и вдоль по коридору направился в помещение «Мексиканской импортирующей компании».
Дверь была заперта. Он открыл ее своим универсальным ключом. Внутри все выглядело так же, как вчера. При более близком рассмотрении каменных фигурок божков Стивенс обнаружил, что они глиняные и, вероятнее всего, полые. Он поднял одну из них и взвесил на руке. Фигурка оказалась тяжелее, чем он мог предположить. Он уже собирался положить ее на место, когда обнаружил, что от ее основания отходит электрический шнур. Он вставил его в розетку.
Ничего не произошло. Стивенс отсоединил шнур и повернул фигурку боком. Провод исчез в крошечной щели. Стивенс не мог видеть, что находится внутри и что произошло в результате электрического соединения. Он поставил фигурку на место и начал рассматривать письменный стол. Все ящики были заперты, но один из них ему удалось открыть ключом, который нашелся в сумочке Мистры. Внутри оказались бланки счетов, учетные книги и стопка писем, которые начинались словами: «Дорогой сэр, мы посылаем Вам произведения искусства стоимостью…»; другая стопка писем на копировальной бумаге содержала набор подтверждений, квитанций о получении грузов; третья — накладные на транспортные перевозки, в которых имелись фамилии адресатов — тех, кому были проданы «произведения искусства», в основном это были мексиканские фамилии.
Стивенс насчитал двадцать семь раз название «Вальдорф Армс» и вдруг вспомнил, что ему приходилось проезжать мимо здания с таким названием. Это был пятиэтажный дом в престижном районе, очень вычурной архитектуры и, насколько он помнил, с ограниченным доступом посетителей.
Ни на одном из бланков с этим названием не оказалось фамилий, но он все-таки выписал дюжину адресов людей, живших там.
Вернувшись в свой кабинет, Стивенс вспомнил о Таннахиле и позвонил в Грэнд Хауз. Трубку сняли немедленно, и недовольный голос резко произнес: «Кто говорит?» Стивенс назвал свое имя, изумленный грубостью тона. Неужели это наследник Таннахилов? Однако его собеседник быстро рассеял его сомнения:
— А, адвокат! Таннахила нет, мистер Стивенс. Я охранник из полиции, сержант Грэй, — я здесь один, за исключением электриков, которые только что пришли. Вы слышали об убийстве?
— Да.
— Так вот, мистер Таннахил ушел в суд поговорить по этому поводу с мистером Хаулэндом.
Стивенс сдержал готовое сорваться с губ восклицание. По его глубокому убеждению, молодой Таннахил не будет в особом восторге от того, чем ему приходится здесь заниматься вместо своих адвокатов.
Стивенс поспешил поблагодарить полицейского и положил трубку. Несколькими минутами позже он уже был на пути к офису окружного прокурора.
3
Войдя в безлюдное фойе суда, Стивенс услышал веселые крики, раздававшиеся где-то внутри здания. Но только нажав кнопку вызова лифта, он вспомнил, что рождественский вечер в полном разгаре.
Стивенс поднялся вверх по лестнице и увидел, что дверь одного из кабинетов открыта. Там на краешках письменных столов сидели мужчины и женщины, все вокруг было заставлено бутылками и полными стаканами. Собравшиеся держались одной компанией, так что если Таннахил был здесь, то он, вероятно, праздновал Рождество вместе с ними.
Фрэнк Хаулэнд сидел на полу в дальнем углу комнаты. Стивенс налил себе и решил подождать, пока окружной прокурор со стаканом коричневой жидкости в руке наконец заметит его. Ждать пришлось несколько секунд. Увидев Стивенса, Хаулэнд издал пронзительный крик: «Привет, Стивенс!», с трудом встал на ноги и нетвердой походкой направился к нему. Хаулэнд был высокий человек, ростом под стать Стивенсу. Не успел адвокат перевести дух, как Хаулэнд снова обнял его и повернул лицом к собравшимся.
— Ребята! — начал он. — Хочу вам представить своего старого приятеля, Алисона Стивенса. Этот парень очень преуспел в делах — до сих пор не понимаю, как ему это удалось. Он здесь управляет делами семьи, которой принадлежит все в этой чертовой округе.
Хаулэнд взмахнул рукой, в которой держал стакан, и все его содержимое выплеснулось Стивенсу на брюки и рубашку. Прокурор даже не заметил этого, а Стивенс выругался про себя. Хаулэнд между тем продолжал низким баритоном:
— Я хочу, чтобы все вы усвоили, что Стивенс — мой друг, и я приглашаю его отпраздновать с нами Рождество. Отнеситесь к нему тоже как к другу. Ладно, Стивенс, позже у нас с тобой будет один разговорчик, а сейчас присоединяйся…
Улыбаясь, Хаулэнд потащил Стивенса к группе девушек.
— Ну, девчонки, не теряйтесь. Он еще холостой.
Девушки восприняли заявление прокурора с воодушевлением. Одна из них достала платок и начала вытирать пятна с рубашки Стивенса, бормоча себе под нос:
— Актеришка чертов. Он же раньше был актером — вы знаете?
Стивенс немного выпил и поболтал с женщинами. Наконец, ему удалось сбежать от них. Он нашел Хаулэнда на полу: тот обнимал высокую девицу, и Стивенс едва оторвал его руки от ее талии.
— Пошел вон, — пробормотала она. — Хочу спать.
И тотчас же уснула. Мгновение Хаулэнд не мог понять, что произошло, а потом заорал:
— Какого черта ты влез? Эта красотка так долго была холодна со мной, что я и думать о ней перестал. И теперь, когда она уже почти согласилась, ты… — Хаулэнд замолчал. Пьяно уставившись на Стивенса, он всхлипнул несколько раз, а потом, ухватив его за руку, тяжело поднялся. — Кстати, ты мне нужен. Покажу тебе кое-что. Хотел показать Таннахилу, но он так и не появился. Сегодня утром пришло со специальной почтой… Продувная бестия твой босс. Я бы доллара не пожалел, чтобы узнать, в какие игры он играет. Идем в мой кабинет.
Когда они вошли, Хаулэнд отпер ящик своего стола и достал оттуда сложенный вдвое листок бумаги. Стивенс развернул и стал читать, все больше и больше хмурясь. Письмо было напечатано на машинке, подпись отсутствовала.
«Уважаемый мистер Хаулэнд!
Если вы найдете нужным вскрыть могилу Ньютона Таннахила, то обнаружите, что гроб пуст. Сходство между дядей и племянником потрясающее, не так ли? А теперь делайте свои выводы по поводу убийства сторожа-негра, труп которого был обнаружен сегодня утром».
Сжав губы, Стивенс перечитал письмо, пытаясь понять, какое отношение оно имеет к недавно произошедшим событиям. Правда в нем была или нет, неизвестно, но несомненно одно: кто-то пытался извлечь выгоду из загадочных событий. В кабинет доносился пьяный смех дюжины глоток. Кто-то безудержно кричал. Раздавался звон стаканов.
Стивенс облизал пересохшие губы и посмотрел на Хаулэнда. Подбородок прокурора уткнулся в грудь: казалось, он спал. Внезапно он дернулся и пробормотал:
— Непонятно. К чему имитировать свои собственные похороны, если деньги и так принадлежат тебе? Неясно. И как ему удалось так резко помолодеть?
Тут он снова сник и засопел. Стивенс покачал головой и сунул письмо в тот ящик, где оно лежало. Затем он запер ящик, а ключ положил в карман пиджака прокурора. Хаулэнд не шевельнулся.
Пьяные крики сопровождали Стивенса до самого выхода из здания, пока Стивенс не закрыл плотно дверь и не вышел на улицу. Он сел в машину и стал раздумывать над тем, что делать дальше. «Нужно все-таки увидеться с Таннахилом», — решил он.
Включив зажигание, он подъехал к газетному киоску. В газете, которую он купил, сообщение об убийстве уместилось в одну короткую колонку, где было сказано о том, что тело сторожа-негра Джона Форда нашел в одном из колодцев позади своего дома приехавший Артур Таннахил. Вся остальная информация посвящалась его приезду в Альмирант. Там же была напечатана фотография наследника, с которой на Стивенса смотрело красивое, утонченное, но уставшее лицо. В газете объяснялось, почему Таннахил выглядит таким изнуренным: почти два года он провел в клинике, где его лечили после серьезной травмы головы, которую он получил в результате несчастного случая. Наследник поправлялся очень медленно.
Рассказ о семье Таннахилов продолжался на следующей странице. Стивенс, который уже познакомился с подобной, но только более подробной информацией в Альмирантской публичной библиотеке, свернул газету и задал себе вопрос: что же дальше?
Он решил снова позвонить в Грэнд Хауз. Ответил сержант Грэй:
— Нет, еще не вернулся.
Стивенс пошел обедать в ресторан. Он ощущал чувство досады, оттого что не справлялся с задачей. И при этом Таннахил, возможно, ничего не знает о грозящей ему опасности. А главное то, что сам Стивенс не знает, что это за опасность.
Он закончил обед, выпил дополнительную чашку кофе и снова погрузился в чтение все той же статьи о Таннахиле. Одно место привлекло его внимание: »…Молодой мистер Таннахил не знаком своим согражданам, потому что посещал Альмирант всего два раза, когда был еще ребенком. Затем он учился в Нью-Йорке и в Европе.
Травма его была такой тяжелой, что он находился без сознания год и семнадцать дней, за исключением промежутка времени с 24 апреля по 5 мая этого года, когда, очевидно, в шоковом состоянии он ушел из больницы. Выздоровление молодого мистера Таннахила проходит очень медленно, и, к сожаления, он до сих пор не может вспомнить некоторые события своей жизни».
Даты, в промежутке между которыми Таннахил отсутствовал в больнице, поразили Стивенса. «Теперь я могу кое-что проверить», — подумал он и, взволнованный, устремился к выходу.
Было уже темно. Стивенсу не очень-то хотелось ехать на кладбище, но необходимо было проверить, насколько его подозрения соответствуют истине. Будучи адвокатом Таннахилов, Стивенс просто обязан был узнать все, что было в его силах. Он поехал в северо-западную часть города, где находилось кладбище. Минут через пять Стивенс уже прибыл на место и рассматривал карту кладбища, которая была изображена на стене сторожки смотрителя. Подъехав к участку, где были захоронены Таннахилы, он припарковал машину и направился вдоль темной аллеи к северному заграждению. Дойдя до него, Стивенс повернул на восток и вскоре нашел место, которое искал. Он прошел вдоль металлической ограды и открыл зарешеченную сверху калитку. Осветив фонариком решетку, он увидел металлические буквы, составляющие фамилию Таннахилов. Внутри оказалось около дюжины надгробий. Он склонился над ближайшим из них. На испанском языке было написано:
«Франциско де Таннахила и Мерида 4 февраля 1709 г. — 3 июля 1770 г.»
Следующее имя тоже было написано по-испански, даты жизни обозначались как 1740 — 1803. На третьем надгробии впервые появился английский вариант написания имени: «Таннехил», с «е» вместо «а». Этот предок семьи умер в 1852 году — свидетель начала золотой лихорадки.
Стивенс теперь двигался медленнее: он отказался от своего первоначального намерения быстро рассмотреть все и исчезнуть. Возраст могил произвел на него впечатление, он почувствовал нечто вроде гордости, оттого что связан с семьей с такой древней историей. Он попытался представить себе Франциско де Таннехила, родившегося в незапамятные времена и похороненного здесь солнечным днем 1770 года. «Еще до революции,
— подумал Стивенс. — Корни Таннахилов уходят в глубокое прошлое».
Он вдруг почувствовал, что стало прохладно. С моря дул ветер, шуршали листья деревьев, нашептывая свою песнь, которую пели с тех пор, как были вырыты эти могилы. Стивенс наклонился пониже и осветил фонариком еще одно надгробие, на котором было выгравировано:
«Ньютон Таннахил»
Он перечитал даты жизни и смерти и почувствовал себя человеком, который нашел наконец то, что долго и мучительно искал. Ньютон Таннахил, дядя, был похоронен третьего мая. С двадцать четвертого апреля по пятое мая Артур Таннахил отсутствовал в больнице. Стивенс уже поворачивался в сторону выхода, когда за спиной услышал слабый звук. Что-то твердое и тугое уперлось ему в спину, мужской голос тихо сказал: «Осторожно, не шевелись!» Мгновение Стивенс колебался, но, поняв, что у него нет иного выхода, подчинился.
Стивенс поднялся вверх по лестнице и увидел, что дверь одного из кабинетов открыта. Там на краешках письменных столов сидели мужчины и женщины, все вокруг было заставлено бутылками и полными стаканами. Собравшиеся держались одной компанией, так что если Таннахил был здесь, то он, вероятно, праздновал Рождество вместе с ними.
Фрэнк Хаулэнд сидел на полу в дальнем углу комнаты. Стивенс налил себе и решил подождать, пока окружной прокурор со стаканом коричневой жидкости в руке наконец заметит его. Ждать пришлось несколько секунд. Увидев Стивенса, Хаулэнд издал пронзительный крик: «Привет, Стивенс!», с трудом встал на ноги и нетвердой походкой направился к нему. Хаулэнд был высокий человек, ростом под стать Стивенсу. Не успел адвокат перевести дух, как Хаулэнд снова обнял его и повернул лицом к собравшимся.
— Ребята! — начал он. — Хочу вам представить своего старого приятеля, Алисона Стивенса. Этот парень очень преуспел в делах — до сих пор не понимаю, как ему это удалось. Он здесь управляет делами семьи, которой принадлежит все в этой чертовой округе.
Хаулэнд взмахнул рукой, в которой держал стакан, и все его содержимое выплеснулось Стивенсу на брюки и рубашку. Прокурор даже не заметил этого, а Стивенс выругался про себя. Хаулэнд между тем продолжал низким баритоном:
— Я хочу, чтобы все вы усвоили, что Стивенс — мой друг, и я приглашаю его отпраздновать с нами Рождество. Отнеситесь к нему тоже как к другу. Ладно, Стивенс, позже у нас с тобой будет один разговорчик, а сейчас присоединяйся…
Улыбаясь, Хаулэнд потащил Стивенса к группе девушек.
— Ну, девчонки, не теряйтесь. Он еще холостой.
Девушки восприняли заявление прокурора с воодушевлением. Одна из них достала платок и начала вытирать пятна с рубашки Стивенса, бормоча себе под нос:
— Актеришка чертов. Он же раньше был актером — вы знаете?
Стивенс немного выпил и поболтал с женщинами. Наконец, ему удалось сбежать от них. Он нашел Хаулэнда на полу: тот обнимал высокую девицу, и Стивенс едва оторвал его руки от ее талии.
— Пошел вон, — пробормотала она. — Хочу спать.
И тотчас же уснула. Мгновение Хаулэнд не мог понять, что произошло, а потом заорал:
— Какого черта ты влез? Эта красотка так долго была холодна со мной, что я и думать о ней перестал. И теперь, когда она уже почти согласилась, ты… — Хаулэнд замолчал. Пьяно уставившись на Стивенса, он всхлипнул несколько раз, а потом, ухватив его за руку, тяжело поднялся. — Кстати, ты мне нужен. Покажу тебе кое-что. Хотел показать Таннахилу, но он так и не появился. Сегодня утром пришло со специальной почтой… Продувная бестия твой босс. Я бы доллара не пожалел, чтобы узнать, в какие игры он играет. Идем в мой кабинет.
Когда они вошли, Хаулэнд отпер ящик своего стола и достал оттуда сложенный вдвое листок бумаги. Стивенс развернул и стал читать, все больше и больше хмурясь. Письмо было напечатано на машинке, подпись отсутствовала.
«Уважаемый мистер Хаулэнд!
Если вы найдете нужным вскрыть могилу Ньютона Таннахила, то обнаружите, что гроб пуст. Сходство между дядей и племянником потрясающее, не так ли? А теперь делайте свои выводы по поводу убийства сторожа-негра, труп которого был обнаружен сегодня утром».
Сжав губы, Стивенс перечитал письмо, пытаясь понять, какое отношение оно имеет к недавно произошедшим событиям. Правда в нем была или нет, неизвестно, но несомненно одно: кто-то пытался извлечь выгоду из загадочных событий. В кабинет доносился пьяный смех дюжины глоток. Кто-то безудержно кричал. Раздавался звон стаканов.
Стивенс облизал пересохшие губы и посмотрел на Хаулэнда. Подбородок прокурора уткнулся в грудь: казалось, он спал. Внезапно он дернулся и пробормотал:
— Непонятно. К чему имитировать свои собственные похороны, если деньги и так принадлежат тебе? Неясно. И как ему удалось так резко помолодеть?
Тут он снова сник и засопел. Стивенс покачал головой и сунул письмо в тот ящик, где оно лежало. Затем он запер ящик, а ключ положил в карман пиджака прокурора. Хаулэнд не шевельнулся.
Пьяные крики сопровождали Стивенса до самого выхода из здания, пока Стивенс не закрыл плотно дверь и не вышел на улицу. Он сел в машину и стал раздумывать над тем, что делать дальше. «Нужно все-таки увидеться с Таннахилом», — решил он.
Включив зажигание, он подъехал к газетному киоску. В газете, которую он купил, сообщение об убийстве уместилось в одну короткую колонку, где было сказано о том, что тело сторожа-негра Джона Форда нашел в одном из колодцев позади своего дома приехавший Артур Таннахил. Вся остальная информация посвящалась его приезду в Альмирант. Там же была напечатана фотография наследника, с которой на Стивенса смотрело красивое, утонченное, но уставшее лицо. В газете объяснялось, почему Таннахил выглядит таким изнуренным: почти два года он провел в клинике, где его лечили после серьезной травмы головы, которую он получил в результате несчастного случая. Наследник поправлялся очень медленно.
Рассказ о семье Таннахилов продолжался на следующей странице. Стивенс, который уже познакомился с подобной, но только более подробной информацией в Альмирантской публичной библиотеке, свернул газету и задал себе вопрос: что же дальше?
Он решил снова позвонить в Грэнд Хауз. Ответил сержант Грэй:
— Нет, еще не вернулся.
Стивенс пошел обедать в ресторан. Он ощущал чувство досады, оттого что не справлялся с задачей. И при этом Таннахил, возможно, ничего не знает о грозящей ему опасности. А главное то, что сам Стивенс не знает, что это за опасность.
Он закончил обед, выпил дополнительную чашку кофе и снова погрузился в чтение все той же статьи о Таннахиле. Одно место привлекло его внимание: »…Молодой мистер Таннахил не знаком своим согражданам, потому что посещал Альмирант всего два раза, когда был еще ребенком. Затем он учился в Нью-Йорке и в Европе.
Травма его была такой тяжелой, что он находился без сознания год и семнадцать дней, за исключением промежутка времени с 24 апреля по 5 мая этого года, когда, очевидно, в шоковом состоянии он ушел из больницы. Выздоровление молодого мистера Таннахила проходит очень медленно, и, к сожаления, он до сих пор не может вспомнить некоторые события своей жизни».
Даты, в промежутке между которыми Таннахил отсутствовал в больнице, поразили Стивенса. «Теперь я могу кое-что проверить», — подумал он и, взволнованный, устремился к выходу.
Было уже темно. Стивенсу не очень-то хотелось ехать на кладбище, но необходимо было проверить, насколько его подозрения соответствуют истине. Будучи адвокатом Таннахилов, Стивенс просто обязан был узнать все, что было в его силах. Он поехал в северо-западную часть города, где находилось кладбище. Минут через пять Стивенс уже прибыл на место и рассматривал карту кладбища, которая была изображена на стене сторожки смотрителя. Подъехав к участку, где были захоронены Таннахилы, он припарковал машину и направился вдоль темной аллеи к северному заграждению. Дойдя до него, Стивенс повернул на восток и вскоре нашел место, которое искал. Он прошел вдоль металлической ограды и открыл зарешеченную сверху калитку. Осветив фонариком решетку, он увидел металлические буквы, составляющие фамилию Таннахилов. Внутри оказалось около дюжины надгробий. Он склонился над ближайшим из них. На испанском языке было написано:
«Франциско де Таннахила и Мерида 4 февраля 1709 г. — 3 июля 1770 г.»
Следующее имя тоже было написано по-испански, даты жизни обозначались как 1740 — 1803. На третьем надгробии впервые появился английский вариант написания имени: «Таннехил», с «е» вместо «а». Этот предок семьи умер в 1852 году — свидетель начала золотой лихорадки.
Стивенс теперь двигался медленнее: он отказался от своего первоначального намерения быстро рассмотреть все и исчезнуть. Возраст могил произвел на него впечатление, он почувствовал нечто вроде гордости, оттого что связан с семьей с такой древней историей. Он попытался представить себе Франциско де Таннехила, родившегося в незапамятные времена и похороненного здесь солнечным днем 1770 года. «Еще до революции,
— подумал Стивенс. — Корни Таннахилов уходят в глубокое прошлое».
Он вдруг почувствовал, что стало прохладно. С моря дул ветер, шуршали листья деревьев, нашептывая свою песнь, которую пели с тех пор, как были вырыты эти могилы. Стивенс наклонился пониже и осветил фонариком еще одно надгробие, на котором было выгравировано:
«Ньютон Таннахил»
Он перечитал даты жизни и смерти и почувствовал себя человеком, который нашел наконец то, что долго и мучительно искал. Ньютон Таннахил, дядя, был похоронен третьего мая. С двадцать четвертого апреля по пятое мая Артур Таннахил отсутствовал в больнице. Стивенс уже поворачивался в сторону выхода, когда за спиной услышал слабый звук. Что-то твердое и тугое уперлось ему в спину, мужской голос тихо сказал: «Осторожно, не шевелись!» Мгновение Стивенс колебался, но, поняв, что у него нет иного выхода, подчинился.
4
Ветер затих. На кладбище стало очень тихо. Стивенс думал о том, есть ли у него хоть какой-нибудь шанс изменить ситуацию в свою пользу. Во всяком случае, если его начнут связывать, он будет защищаться, решил он. Тихий голос за его спиной произнес:
— Садись на землю и подожми под себя ноги. Если будешь делать то, что я говорю, с тобой ничего не случится.
Стивенс несколько успокоился. Он боялся, что их несколько. Но слово «я» имело подтекст, не оставляющий никакого сомнения: человек был один. И Стивенсу не захотелось слепо подчиняться ему:
— Что вам нужно?
— Поговорить с тобой.
— А почему не поговорить без усаживания на землю?
Раздался смешок:
— А потому что тогда у тебя не будет возможности напасть на меня. Быстро садись!
— О чем вы хотите говорить?
— На землю!
Тон голоса человека был настолько устрашающим, а тупой предмет так врезался в спину, что Стивенс, проклиная все на свете, решил повиноваться. Он присел, думая, что теперь напавший на него бандит успокоится.
— Какого черта вам надо? — раздраженно спросил он.
— Как тебя зовут? — голос снова стал тихим.
Когда Стивенс назвал свое имя, — его собеседник несколько секунд помолчал.
— Кажется, я где-то слышал это имя. Чем ты занимаешься?
Стивенс ответил.
— Адвокат? Ну теперь я, кажется, вспомнил. Пили говорил мне о вас. А я не обратил на это особого внимания.
— Пили? — переспросил Стивенс, и тут же догадался: — Боже, вы Таннахил!
— Да.
У Стивенса гора с плеч свалилась. Он поднялся на ноги и быстро произнес:
— Мистер Таннахил, я везде ищу вас.
— Не поворачивайтесь!
Стивенс замер, каблуки его туфель глубоко вдавились в грязь. Он был поражен враждебностью тона своего босса. После небольшой паузы Таннахил пояснил:
— Мистер Стивенс, я никому не доверяю только по внешнему виду, так что оставайтесь в той же позе, пока мы кое-что не выясним.
— Мне, без сомнения, удастся убедить вас, что я являюсь вашим поверенным в делах в этом округе и действую в ваших интересах, — отозвался Стивенс.
Он начинал понимать, что подразумевал Пили, когда советовал ему быть поосторожнее с наследником.
— Посмотрим, — последовал уклончивый ответ. — Вы говорите, что ищете меня.
— Да.
— И поэтому вы пришли сюда?
Стивенс понял, к чему клонит Таннахил. Он живо представил себя с фонариком в руке разглядывающим семейные надгробия. Что мог подумать о нем Таннахил, явившийся свидетелем этого? Стивенс понял также, что прежде чем он начнет задавать боссу какие-то вопросы, он должен будет сам дать объяснения по поводу своего вмешательства в дела его семьи.
Стивенс коротко рассказал о том, что произошло с ним с того момента, когда сегодня днем он уехал из дому. Дойдя до письма, которое показал ему Хаулэнд, он заметил:
— У меня возникла одна мысль. Она привела меня сюда. Я решил проверить кое-какие даты.
Таннахил слушал молча, не подавая никаких реплик. Стивенс закончил, он еще в задумчивости молчал целую минуту. Потом — сказал:
— Давайте присядем вон под теми деревьями, и теперь я вам кое-что расскажу.
Стивенс заметил, что Таннахил сильно хромает. Но ему показалось, что боли при этом он не испытывает: во всяком случае присесть ему удалось без видимого труда. Когда Стивенс пристроился рядом, молодой человек заговорил снова:
— Вы думаете, они вскроют могилу?
Стивенс был поражен. Он не думал, что все рассказанное им произведет на Таннахила такое впечатление. Неужели могила действительно пуста?.. Ему пришло в голову, что окружной прокурор Фрэнк Хаулэнд, смещенный в свое время с должности управляющего делами Таннахилов в этом округе, вполне может навредить своему бывшему боссу. Он медленно произнес:
— Боюсь, сэр, что я не смогу ответить на этот вопрос. Я звонил Пили и пригласил его сюда. Как только он прибудет, мы сможем встретиться с Хаулэндом и поинтересоваться, не удалось ли ему найти автора письма. Кстати, вы никого не подозреваете?
— Вопросы буду задавать я, — отрывисто ответил Таннахил.
Стивенс прикусил губу. Помолчав, он продолжил:
— Я был бы рад ответить на все ваши вопросы, мистер Таннахил. Я хорошо знаю здешние порядки и надеюсь скоро докопаться до истины.
— Стивенс, моя роль во всем этом очень мала. Я долгое время находился в клинике с полностью парализованной левой стороной. После несчастного случая я более года был без сознания. В конце апреля я исчез из больницы и пятого мая меня нашли на ее ступеньках без сознания. Я пришел в себя лишь неделю спустя. Через три недели я получил письмо от женщины, подписавшейся именем Мистры Ланет… В чем дело?
Стивенс, который не смог сдержать восклицания, произнес только одно:
— Продолжайте, сэр.
Таннахил заколебался, но потом продолжил:
— Мисс Ланет назвалась секретарем Ньютона Таннахила, который, очевидно, умер и, благодаря странному совпадению, был похоронен в то время, когда я отсутствовал в клинике. Она писала, что вскоре меня поставят в известность о том, что я являюсь единственным наследником семьи. Действительно, через несколько дней я был уведомлен, что наследую одно из крупнейших состояний в Калифорнии. Я должен был переезжать сюда и мог нанять целый штат медицинского персонала, который присматривал бы за мной здесь. Но я никуда не поехал сразу по двум причинам. Первая — это моя большая вера во врача, который лечил меня в клинике. Благодаря ему я могу передвигаться. Медленно, но передвигаться. Однако он ни за какие деньги не согласился переехать сюда. Вторая причина связана с теми смутными воспоминаниями, которые остались у меня о том времени, которое я провел вне клиники, впрочем, я ничего не могу сказать вам об этом. Важно только одно: я понял, что, когда приеду сюда, со мной не будут обращаться как с больным. — Он сделал глубокий вдох. — События, похоже, подтверждают этот мой вывод. — Некоторое время он молчал, а потом заговорил, как Стивенсу показалось, более сердито:
— На следующее утро после того, как я приехал сюда, — я еще жил в гостинице, ко мне пришли три человека, судя по всему, мексиканцы. Они делали вид, что являются моими старыми друзьями. Один из них, индеец небольшого роста с огромным носом назвал себя Тезлакодоналом, второй — похоже, полукровка, — Кахуньей, а имени третьего я не запомнил, хотя он тоже представился. Они настойчиво обращались ко мне как к Ньютону Таннахилу. Вы знаете, что так звали моего дядю. Я не боялся их, но, чтобы выиграть время и провести свое расследование, я подписал письмо, которое они принесли мне.
— Письмо? — переспросил Стивенс.
— Оно было адресовано Пили. В нем я обязывал его продолжать платежи Клубу пан-америкэн. Я пообещал им также, что буду подтверждать необходимость дальнейших платежей каждые полгода. Понятия не имею, о чем шла речь, но думаю, что еще легко отделался.
— Вы чувствовали, что вашей жизни что-то угрожает?
— Н-нет. Просто было странно, что они ко мне обращались так, как будто я — мой дядя, Ньютон Таннахил.
Стивенс еще раз прокрутил в голове все то, что Таннахил рассказал о письме.
— Фраза «продолжать ранее осуществлявшиеся платежи» действительно именно так и звучала?
— Да.
— Ну, это указывает на то, что какое-то сотрудничество осуществлялось и раньше. Можно спросить об этом мистера Пили… Но почему они называли вас именем вашего дяди? Он ведь по крайней мере на двадцать лет старше вас…
Таннахил ответил не сразу. Когда он заговорил снова, его голос звучал как-то отрешенно, и в нем уже не было сердитых ноток.
— Стивенс, мне снятся кошмары. В больнице у меня были странные сны, в которых действовали фантастические действующие лица. Однажды мне приснилось, что я в гробу. В другой раз я увидел себя в Альмиранте на берегу моря. Я смутно помню дом: он виделся мне как сквозь дымку. Правда, перед этим Пили присылал мне несколько книг об Альмиранте, возможно, сны были навеяны их чтением. Из этих книг я узнал, что Альмирант возник еще до прихода белых. Архитектура здешних строений порой напоминает древние постройки. Глядя на длинные ступени фасадов, невольно думаешь, что это скорее храм, чем дом, хотя внутри он очень хорошо приспособлен для нужд современного человека. Когда я был в гробу…
Он замолчал. На кладбище было очень темно и стояла абсолютная тишина.
— Ну, если вы читали газеты, то знаете остальное, — закончил он.
— Вы упомянули Мистру Ланет. Она действительно была секретарем вашего дяди?
— Да.
Стивенс был потрясен. Ему никогда бы не пришло в голову связать «Мексиканскую импортирующую компанию» с Таннахилом. Об этом стоило подумать. Но сейчас, когда наследник еще не верит ему безоговорочно, не стоило рассказывать ему об индейцах-идолопоклонниках. Стивенс решил, что ничего подобного не нужно рассказывать и в суде, если он состоится.
— Мистер Таннахил, — сказал Стивенс серьезно, — нам нужно докопаться до истины. У меня есть подозрение, что кто-то хочет навесить на вас убийство негра-сторожа. Не знаю, прав я или нет, но мы должны быть готовы ко всему. Уже несколько раз вы упомянули, что помните, как были погребены живым. Что вы имели в виду?
Ответом было молчание.
— Садись на землю и подожми под себя ноги. Если будешь делать то, что я говорю, с тобой ничего не случится.
Стивенс несколько успокоился. Он боялся, что их несколько. Но слово «я» имело подтекст, не оставляющий никакого сомнения: человек был один. И Стивенсу не захотелось слепо подчиняться ему:
— Что вам нужно?
— Поговорить с тобой.
— А почему не поговорить без усаживания на землю?
Раздался смешок:
— А потому что тогда у тебя не будет возможности напасть на меня. Быстро садись!
— О чем вы хотите говорить?
— На землю!
Тон голоса человека был настолько устрашающим, а тупой предмет так врезался в спину, что Стивенс, проклиная все на свете, решил повиноваться. Он присел, думая, что теперь напавший на него бандит успокоится.
— Какого черта вам надо? — раздраженно спросил он.
— Как тебя зовут? — голос снова стал тихим.
Когда Стивенс назвал свое имя, — его собеседник несколько секунд помолчал.
— Кажется, я где-то слышал это имя. Чем ты занимаешься?
Стивенс ответил.
— Адвокат? Ну теперь я, кажется, вспомнил. Пили говорил мне о вас. А я не обратил на это особого внимания.
— Пили? — переспросил Стивенс, и тут же догадался: — Боже, вы Таннахил!
— Да.
У Стивенса гора с плеч свалилась. Он поднялся на ноги и быстро произнес:
— Мистер Таннахил, я везде ищу вас.
— Не поворачивайтесь!
Стивенс замер, каблуки его туфель глубоко вдавились в грязь. Он был поражен враждебностью тона своего босса. После небольшой паузы Таннахил пояснил:
— Мистер Стивенс, я никому не доверяю только по внешнему виду, так что оставайтесь в той же позе, пока мы кое-что не выясним.
— Мне, без сомнения, удастся убедить вас, что я являюсь вашим поверенным в делах в этом округе и действую в ваших интересах, — отозвался Стивенс.
Он начинал понимать, что подразумевал Пили, когда советовал ему быть поосторожнее с наследником.
— Посмотрим, — последовал уклончивый ответ. — Вы говорите, что ищете меня.
— Да.
— И поэтому вы пришли сюда?
Стивенс понял, к чему клонит Таннахил. Он живо представил себя с фонариком в руке разглядывающим семейные надгробия. Что мог подумать о нем Таннахил, явившийся свидетелем этого? Стивенс понял также, что прежде чем он начнет задавать боссу какие-то вопросы, он должен будет сам дать объяснения по поводу своего вмешательства в дела его семьи.
Стивенс коротко рассказал о том, что произошло с ним с того момента, когда сегодня днем он уехал из дому. Дойдя до письма, которое показал ему Хаулэнд, он заметил:
— У меня возникла одна мысль. Она привела меня сюда. Я решил проверить кое-какие даты.
Таннахил слушал молча, не подавая никаких реплик. Стивенс закончил, он еще в задумчивости молчал целую минуту. Потом — сказал:
— Давайте присядем вон под теми деревьями, и теперь я вам кое-что расскажу.
Стивенс заметил, что Таннахил сильно хромает. Но ему показалось, что боли при этом он не испытывает: во всяком случае присесть ему удалось без видимого труда. Когда Стивенс пристроился рядом, молодой человек заговорил снова:
— Вы думаете, они вскроют могилу?
Стивенс был поражен. Он не думал, что все рассказанное им произведет на Таннахила такое впечатление. Неужели могила действительно пуста?.. Ему пришло в голову, что окружной прокурор Фрэнк Хаулэнд, смещенный в свое время с должности управляющего делами Таннахилов в этом округе, вполне может навредить своему бывшему боссу. Он медленно произнес:
— Боюсь, сэр, что я не смогу ответить на этот вопрос. Я звонил Пили и пригласил его сюда. Как только он прибудет, мы сможем встретиться с Хаулэндом и поинтересоваться, не удалось ли ему найти автора письма. Кстати, вы никого не подозреваете?
— Вопросы буду задавать я, — отрывисто ответил Таннахил.
Стивенс прикусил губу. Помолчав, он продолжил:
— Я был бы рад ответить на все ваши вопросы, мистер Таннахил. Я хорошо знаю здешние порядки и надеюсь скоро докопаться до истины.
— Стивенс, моя роль во всем этом очень мала. Я долгое время находился в клинике с полностью парализованной левой стороной. После несчастного случая я более года был без сознания. В конце апреля я исчез из больницы и пятого мая меня нашли на ее ступеньках без сознания. Я пришел в себя лишь неделю спустя. Через три недели я получил письмо от женщины, подписавшейся именем Мистры Ланет… В чем дело?
Стивенс, который не смог сдержать восклицания, произнес только одно:
— Продолжайте, сэр.
Таннахил заколебался, но потом продолжил:
— Мисс Ланет назвалась секретарем Ньютона Таннахила, который, очевидно, умер и, благодаря странному совпадению, был похоронен в то время, когда я отсутствовал в клинике. Она писала, что вскоре меня поставят в известность о том, что я являюсь единственным наследником семьи. Действительно, через несколько дней я был уведомлен, что наследую одно из крупнейших состояний в Калифорнии. Я должен был переезжать сюда и мог нанять целый штат медицинского персонала, который присматривал бы за мной здесь. Но я никуда не поехал сразу по двум причинам. Первая — это моя большая вера во врача, который лечил меня в клинике. Благодаря ему я могу передвигаться. Медленно, но передвигаться. Однако он ни за какие деньги не согласился переехать сюда. Вторая причина связана с теми смутными воспоминаниями, которые остались у меня о том времени, которое я провел вне клиники, впрочем, я ничего не могу сказать вам об этом. Важно только одно: я понял, что, когда приеду сюда, со мной не будут обращаться как с больным. — Он сделал глубокий вдох. — События, похоже, подтверждают этот мой вывод. — Некоторое время он молчал, а потом заговорил, как Стивенсу показалось, более сердито:
— На следующее утро после того, как я приехал сюда, — я еще жил в гостинице, ко мне пришли три человека, судя по всему, мексиканцы. Они делали вид, что являются моими старыми друзьями. Один из них, индеец небольшого роста с огромным носом назвал себя Тезлакодоналом, второй — похоже, полукровка, — Кахуньей, а имени третьего я не запомнил, хотя он тоже представился. Они настойчиво обращались ко мне как к Ньютону Таннахилу. Вы знаете, что так звали моего дядю. Я не боялся их, но, чтобы выиграть время и провести свое расследование, я подписал письмо, которое они принесли мне.
— Письмо? — переспросил Стивенс.
— Оно было адресовано Пили. В нем я обязывал его продолжать платежи Клубу пан-америкэн. Я пообещал им также, что буду подтверждать необходимость дальнейших платежей каждые полгода. Понятия не имею, о чем шла речь, но думаю, что еще легко отделался.
— Вы чувствовали, что вашей жизни что-то угрожает?
— Н-нет. Просто было странно, что они ко мне обращались так, как будто я — мой дядя, Ньютон Таннахил.
Стивенс еще раз прокрутил в голове все то, что Таннахил рассказал о письме.
— Фраза «продолжать ранее осуществлявшиеся платежи» действительно именно так и звучала?
— Да.
— Ну, это указывает на то, что какое-то сотрудничество осуществлялось и раньше. Можно спросить об этом мистера Пили… Но почему они называли вас именем вашего дяди? Он ведь по крайней мере на двадцать лет старше вас…
Таннахил ответил не сразу. Когда он заговорил снова, его голос звучал как-то отрешенно, и в нем уже не было сердитых ноток.
— Стивенс, мне снятся кошмары. В больнице у меня были странные сны, в которых действовали фантастические действующие лица. Однажды мне приснилось, что я в гробу. В другой раз я увидел себя в Альмиранте на берегу моря. Я смутно помню дом: он виделся мне как сквозь дымку. Правда, перед этим Пили присылал мне несколько книг об Альмиранте, возможно, сны были навеяны их чтением. Из этих книг я узнал, что Альмирант возник еще до прихода белых. Архитектура здешних строений порой напоминает древние постройки. Глядя на длинные ступени фасадов, невольно думаешь, что это скорее храм, чем дом, хотя внутри он очень хорошо приспособлен для нужд современного человека. Когда я был в гробу…
Он замолчал. На кладбище было очень темно и стояла абсолютная тишина.
— Ну, если вы читали газеты, то знаете остальное, — закончил он.
— Вы упомянули Мистру Ланет. Она действительно была секретарем вашего дяди?
— Да.
Стивенс был потрясен. Ему никогда бы не пришло в голову связать «Мексиканскую импортирующую компанию» с Таннахилом. Об этом стоило подумать. Но сейчас, когда наследник еще не верит ему безоговорочно, не стоило рассказывать ему об индейцах-идолопоклонниках. Стивенс решил, что ничего подобного не нужно рассказывать и в суде, если он состоится.
— Мистер Таннахил, — сказал Стивенс серьезно, — нам нужно докопаться до истины. У меня есть подозрение, что кто-то хочет навесить на вас убийство негра-сторожа. Не знаю, прав я или нет, но мы должны быть готовы ко всему. Уже несколько раз вы упомянули, что помните, как были погребены живым. Что вы имели в виду?
Ответом было молчание.