Страница:
Ло кивнул.
— А как убийца проник в дом, господин Мен? Тот вздохнул. Тряхнув головой, он ответил:
— Похоже, что господин Сун был довольно рассеянным человеком, ваша честь. Служанки рассказывали моей жене, что он часто сидел, погруженный в свои мысли, пока они расставляли еду на столе, и не отвечал, когда к нему обращались. Прошлой ночью он забыл закрыть на засов заднюю дверь Своей комнаты, а также не захлопнул садовые ворота. Сюда, пожалуйста, ваша честь.
Сидевший на ветхой бамбуковой скамейке в садике стражник вскочил по стойке смирно. У судьи Ди промелькнула мысль, что Ло позаботился о хорошей подготовке своих работников: размещение стражи на всех путях доступа к месту преступления было предосторожностью, которой пренебрегали многие более поверхностные уездные начальники. Он бросил беглый взгляд под навес, где готовили еду и мыли посуду, а затем догнал Ло и Мена, которые выходили через узкие ворота в высоком садовом заборе. Начальник стражи следовал за ними по тесному переулку между отпугивающими заборами вокруг окрестных садов к усадьбе господина Мена и далее, к параллельно с ней идущей улице. Показывая на кучи отбросов, торговец заметил:
— Поздней ночью здесь часто копошатся бродяги и старьевщики, ваша честь. Я предупреждал господина Суна, что следует держать ворота закрытыми на ночь. Наверное, прошлой ночью он вышел немного пройтись и на обратном пути забыл их закрыть, как и дверь своей комнаты, потому что, когда я нашел труп, она была распахнута настежь. Садовые ворота были закрыты, но засов не был задвинут. Посмотрите сами.
Он провел их назад в сад. К забору, рядом с воротами, был прислонен тяжелый деревянный засов. Господин Мен продолжил рассказ:
— Ваша честь, нетрудно представить, что произошло. Идущий переулком вор заметил, что садовые ворота распахнуты. Он проскользнул в сад и внутрь дома, предполагая, что жилец спит. Но Сун, только собиравшийся лечь, заметил его. Когда же вор убедился, что Сун совершенно один, он его убил на месте. Затем перевернул все вверх дном в библиотеке и спальне. Найдя шкатулку, забрал деньги и ушел той же дорогой, что и пришел.
Начальник Ло неторопливо кивнул.
— Имел ли господин Сун обыкновение держать в шкатулке значительные суммы денег?
— Откуда мне знать, сударь? Он внес вперед месячную плату, но ему следовало оставить деньги на обратную дорогу до столицы. А в его сундуке могли быть какие-нибудь безделушки.
Начальник стражи заметил:
— Ваше превосходительство, мы быстро схватим негодяя, — Это ворье обычно начинает швыряться деньгами, как только в их руках оказывается неплохая добыча. Не следует ли мне приказать своим людям обойти игорные притоны и кабаки?
— Да, сделайте это. Пусть они также осторожно наведут справки у ростовщиков. Тело поместите во временный гроб и отправьте в морг суда. Нам также следует известить ближайших родственников.
Повернувшись к чаеторговцу, Ло спросил:
— Думаю, у Суна были в этом городе какие-то друзья или родственники?
— Похоже, что нет, ваша честь. Никто никогда не справлялся о нем в моем доме, и, насколько я знаю, его никогда никто не посещал. Господин Сун был серьезным, работящим юношей и очень замкнутым. При нашей первой встрече я сказал ему, что мы будем рады пригласить его на чашку чая после ужина для дружеской беседы, но за все последние две недели он ни разу не воспользовался моим приглашением. Это несколько меня удивило, сударь, потому что он был воспитанным, умеющим излагать свои мысли юношей. Думается, я мог ожидать, что хотя бы из обычной вежливости к своему хозяину…, — Хорошо, господин Мен. Я прикажу своему советнику направить письмо в отдел образования в столице с просьбой известить семью Суна. Давайте вернемся в библиотеку.
Ло усадил Ди в кресло за письменным столом, а сам подтянул к книжным полкам похожий на бочку табурет. Он снял несколько книг и принялся их перелистывать.
— Да, — воскликнул он, — у вашей покойной матери был прекрасный литературный вкус, господин Мен! Я вижу, что она увлекалась также малыми поэтами. Малыми по официальным меркам, я бы сказал.
Бросив быстрый взгляд в сторону судьи, он с улыбкой добавил:
— Мой друг Ди, будучи консерватором, вероятно, со мной не согласится, господин Мен. Но лично я считаю, что эти так называемые малые поэты более своеобразны, чем получившие официальное признание в Императорском каталоге.
Он поставил книги на прежнее место и снял несколько других. Продолжая их листать, он сказал, не поднимая от книг головы:
— Раз у господина Суна не было здесь, в Чинхуа, ни друзей, ни родственников, как вы узнали, господин Мен, что он хотел бы снять ваш задний двор?
— Так случилось, что я был у вашего советника, господина Као как раз в то время, когда две недели назад к нему пришел зарегистрироваться Сун. Господин Као знал, что после смерти матери я хотел сдать эту часть моей усадьбы, и любезно познакомил меня с господином Суном. Я захватил студента с собой и показал ему двор. Ему очень понравилось, он сказал, что разыскивал именно такое тихое и спокойное жилье. Он добавил, что, если его розыски в старых архивах потребуют больше времени, он охотно продлит аренду. Я тоже был доволен, потому что совсем нелегко найти…
Чайный торговец остановился, ибо Ло, похоже, его не слушал. Он целиком погрузился в чтение закладок в томике, лежавшем у него на колене. Коротышка начальник поднял голову:
— Господин Мен, комментарии вашей матери всегда по существу. И у нее прекрасный — почерк!
— Ваша честь, каждое утро она занималась каллиграфией. И даже после того, как у нее начало портиться зрение. Мой отец также интересовался поэзией, и они часто обсуждали…
— Превосходно! — воскликнул Ло. — Ваш дом может похвастаться прекрасным литературным собранием, господин Мен. А вы сами продолжаете эту благородную традицию?
Чаеторговец горько улыбнулся.
— К сожалению, небеса решили дать свое благословение только одному поколению, ваша честь. У меня совершенно нет тяготения к литературе. Но вроде бы мои сын и дочь…
— Замечательно! Ну что же, господин Мен, не будем вас больше задерживать. Несомненно, вы торопитесь в свою лавку. На углы, там, где нашу главную улицу пересекает улица Храма, не так ли? Вы держите у себя горький чай с юга, который так хорош после плотного ужина? Да? Превосходно. Я скажу своему домоправителю, чтобы он сделал у вас заказ. Предприму все, что в моих силах, чтобы схватить убийцу побыстрее. Как только будут новости, сразу же дам вам знать. Прощайте, господин Мен.
Чаеторговец склонился перед двумя уездными начальниками, и старшина квартала проводил его. Оставшись наедине с судьей Ди, Ло медленно поставил книги на полку. Тщательно выровняв тома, он сложил руки на животе и закатив глаза, воскликнул:
— Святые небеса, какое ужасное невезение, старший брат! Погрязнуть в сложнейшем деле предумышленного убийства и именно в тот момент, когда я обязан принимать столь выдающихся гостей! И раскрытие убийства потребует тяжелого труда, потому что убийца — хитрый мерзавец. Ты согласен, Ди, что шапка — это его единственный настоящий просчет?
Глава 4
Глава 5
— А как убийца проник в дом, господин Мен? Тот вздохнул. Тряхнув головой, он ответил:
— Похоже, что господин Сун был довольно рассеянным человеком, ваша честь. Служанки рассказывали моей жене, что он часто сидел, погруженный в свои мысли, пока они расставляли еду на столе, и не отвечал, когда к нему обращались. Прошлой ночью он забыл закрыть на засов заднюю дверь Своей комнаты, а также не захлопнул садовые ворота. Сюда, пожалуйста, ваша честь.
Сидевший на ветхой бамбуковой скамейке в садике стражник вскочил по стойке смирно. У судьи Ди промелькнула мысль, что Ло позаботился о хорошей подготовке своих работников: размещение стражи на всех путях доступа к месту преступления было предосторожностью, которой пренебрегали многие более поверхностные уездные начальники. Он бросил беглый взгляд под навес, где готовили еду и мыли посуду, а затем догнал Ло и Мена, которые выходили через узкие ворота в высоком садовом заборе. Начальник стражи следовал за ними по тесному переулку между отпугивающими заборами вокруг окрестных садов к усадьбе господина Мена и далее, к параллельно с ней идущей улице. Показывая на кучи отбросов, торговец заметил:
— Поздней ночью здесь часто копошатся бродяги и старьевщики, ваша честь. Я предупреждал господина Суна, что следует держать ворота закрытыми на ночь. Наверное, прошлой ночью он вышел немного пройтись и на обратном пути забыл их закрыть, как и дверь своей комнаты, потому что, когда я нашел труп, она была распахнута настежь. Садовые ворота были закрыты, но засов не был задвинут. Посмотрите сами.
Он провел их назад в сад. К забору, рядом с воротами, был прислонен тяжелый деревянный засов. Господин Мен продолжил рассказ:
— Ваша честь, нетрудно представить, что произошло. Идущий переулком вор заметил, что садовые ворота распахнуты. Он проскользнул в сад и внутрь дома, предполагая, что жилец спит. Но Сун, только собиравшийся лечь, заметил его. Когда же вор убедился, что Сун совершенно один, он его убил на месте. Затем перевернул все вверх дном в библиотеке и спальне. Найдя шкатулку, забрал деньги и ушел той же дорогой, что и пришел.
Начальник Ло неторопливо кивнул.
— Имел ли господин Сун обыкновение держать в шкатулке значительные суммы денег?
— Откуда мне знать, сударь? Он внес вперед месячную плату, но ему следовало оставить деньги на обратную дорогу до столицы. А в его сундуке могли быть какие-нибудь безделушки.
Начальник стражи заметил:
— Ваше превосходительство, мы быстро схватим негодяя, — Это ворье обычно начинает швыряться деньгами, как только в их руках оказывается неплохая добыча. Не следует ли мне приказать своим людям обойти игорные притоны и кабаки?
— Да, сделайте это. Пусть они также осторожно наведут справки у ростовщиков. Тело поместите во временный гроб и отправьте в морг суда. Нам также следует известить ближайших родственников.
Повернувшись к чаеторговцу, Ло спросил:
— Думаю, у Суна были в этом городе какие-то друзья или родственники?
— Похоже, что нет, ваша честь. Никто никогда не справлялся о нем в моем доме, и, насколько я знаю, его никогда никто не посещал. Господин Сун был серьезным, работящим юношей и очень замкнутым. При нашей первой встрече я сказал ему, что мы будем рады пригласить его на чашку чая после ужина для дружеской беседы, но за все последние две недели он ни разу не воспользовался моим приглашением. Это несколько меня удивило, сударь, потому что он был воспитанным, умеющим излагать свои мысли юношей. Думается, я мог ожидать, что хотя бы из обычной вежливости к своему хозяину…, — Хорошо, господин Мен. Я прикажу своему советнику направить письмо в отдел образования в столице с просьбой известить семью Суна. Давайте вернемся в библиотеку.
Ло усадил Ди в кресло за письменным столом, а сам подтянул к книжным полкам похожий на бочку табурет. Он снял несколько книг и принялся их перелистывать.
— Да, — воскликнул он, — у вашей покойной матери был прекрасный литературный вкус, господин Мен! Я вижу, что она увлекалась также малыми поэтами. Малыми по официальным меркам, я бы сказал.
Бросив быстрый взгляд в сторону судьи, он с улыбкой добавил:
— Мой друг Ди, будучи консерватором, вероятно, со мной не согласится, господин Мен. Но лично я считаю, что эти так называемые малые поэты более своеобразны, чем получившие официальное признание в Императорском каталоге.
Он поставил книги на прежнее место и снял несколько других. Продолжая их листать, он сказал, не поднимая от книг головы:
— Раз у господина Суна не было здесь, в Чинхуа, ни друзей, ни родственников, как вы узнали, господин Мен, что он хотел бы снять ваш задний двор?
— Так случилось, что я был у вашего советника, господина Као как раз в то время, когда две недели назад к нему пришел зарегистрироваться Сун. Господин Као знал, что после смерти матери я хотел сдать эту часть моей усадьбы, и любезно познакомил меня с господином Суном. Я захватил студента с собой и показал ему двор. Ему очень понравилось, он сказал, что разыскивал именно такое тихое и спокойное жилье. Он добавил, что, если его розыски в старых архивах потребуют больше времени, он охотно продлит аренду. Я тоже был доволен, потому что совсем нелегко найти…
Чайный торговец остановился, ибо Ло, похоже, его не слушал. Он целиком погрузился в чтение закладок в томике, лежавшем у него на колене. Коротышка начальник поднял голову:
— Господин Мен, комментарии вашей матери всегда по существу. И у нее прекрасный — почерк!
— Ваша честь, каждое утро она занималась каллиграфией. И даже после того, как у нее начало портиться зрение. Мой отец также интересовался поэзией, и они часто обсуждали…
— Превосходно! — воскликнул Ло. — Ваш дом может похвастаться прекрасным литературным собранием, господин Мен. А вы сами продолжаете эту благородную традицию?
Чаеторговец горько улыбнулся.
— К сожалению, небеса решили дать свое благословение только одному поколению, ваша честь. У меня совершенно нет тяготения к литературе. Но вроде бы мои сын и дочь…
— Замечательно! Ну что же, господин Мен, не будем вас больше задерживать. Несомненно, вы торопитесь в свою лавку. На углы, там, где нашу главную улицу пересекает улица Храма, не так ли? Вы держите у себя горький чай с юга, который так хорош после плотного ужина? Да? Превосходно. Я скажу своему домоправителю, чтобы он сделал у вас заказ. Предприму все, что в моих силах, чтобы схватить убийцу побыстрее. Как только будут новости, сразу же дам вам знать. Прощайте, господин Мен.
Чаеторговец склонился перед двумя уездными начальниками, и старшина квартала проводил его. Оставшись наедине с судьей Ди, Ло медленно поставил книги на полку. Тщательно выровняв тома, он сложил руки на животе и закатив глаза, воскликнул:
— Святые небеса, какое ужасное невезение, старший брат! Погрязнуть в сложнейшем деле предумышленного убийства и именно в тот момент, когда я обязан принимать столь выдающихся гостей! И раскрытие убийства потребует тяжелого труда, потому что убийца — хитрый мерзавец. Ты согласен, Ди, что шапка — это его единственный настоящий просчет?
Глава 4
Судья Ди проницательно взглянул на своего коллегу. Он откинулся в кресле и, медленно поглаживая бакенбарды, заметил:
— Да, Ло, я совершенно с тобой согласен, что это не убийство с целью грабежа, совершенное случайным бродягой-вором. Даже если мы допустим, что Сун был настолько рассеян, что забыл закрыть на засов и садовые ворота и дверь комнаты, увидевший распахнутую дверь грабитель сначала бы огляделся вокруг и только потом проник в помещение. Например, он проделал бы в бумаге окна дырочку и заглянул в комнату. Увидев, что Сун разбирает постель, он переждал бы с час и вошел бы, только убедившись, что студент крепко спит.
Ло решительно закивал своей круглой головой, и судья Ди продолжал:
— Я, склонен допустить, что после того, как Сун снял, свою ермолку и верхнюю одежду и надел, готовясь ко сну, ночную рубашку, он услышал стук в садовые ворота. Он снова надел ермолку на голову и вышел спросить, кто там.
— Именно так! — сказал Ло. — Ты тоже заметил, что на его домашних шлепанцах были следы присохшей грязи?
— Да, заметил. Посетителем был человек, знакомый Суну. Студент снял засов с ворот и впустил гостя во двор. Вероятно, даже пригласил его в библиотеку, пока сам надевал верхнее платье. Когда Сун повернулся к нему спиной, посетитель ударил его сзади. Я уверен в этом, потому что рана находится ниже правого уха жертвы. Но как бы все ни происходило, я согласен с тем, что было большим просчетом оставить ермолку там, где она упала на пол. Ибо ни один мужчина не раздевается с шапкой на голове. Убийце следовало отмыть ермолку от пятен крови и положить ее на свое место, на столик у изголовья кровати, рядом с подсвечником.
— Верно! — воскликнул Ло. — Но пока, тем не менее, мы будем официально называть это убийством с целью грабежа, чтобы не встревожить нашего преступника. Что касается мотива преступления, то я думаю, Ди, это мог быть и шантаж, Судья Ди резко выпрямился.
— Шантаж? Почему ты так думаешь, Ло? Сняв с полки книгу, коротышка-начальник раскрыл ее на заложенной исписанным листком странице.
— Посмотри, старший брат. Мать Мена была любившей порядок старой дамой и тщательно следила за своими книгами. Теперь же книги перепутаны, порядок нарушен. Далее, каждый раз, когда она читала понравившееся ей стихотворение, она на листочке комментировала его и вкладывала запись в страницу, на которой находится полюбившееся стихотворение. Однако, перелистывая книгу при разговоре со стариком Меном, я заметил, что многие записи перепутаны и оказались не там, где следовало бы, причем иной раз даже не в своих томах. Конечно, я допускаю, что в этом может быть повинен и студент. Однако я также увидел свежие следы на пыли за книгами на полках. Думаю, что убийца разгромил комнату только для того, чтобы создать впечатление, что бродяга искал деньги. А истинной целью поиска была какая-то бумага. И скажи, разве можно найти лучшее место, чтобы укрыть важный документ, чем между книжных страниц, на полках богатой библиотеки? И если этот парень столь сильно хотел заполучить документ, что не остановился ради него перед убийством, то начинаешь думать, что он уличал его в чем-то, и тогда на ум приходит шантаж.
— Ло, твои доводы очень убедительны. Похлопывая по небольшой стопке писчей бумаги на столе, судья продолжал:
— Эти заметки подтверждают твое предположение, что убийца разыскивал какой-то документ. Это записи Суна о его исторических изысканиях. Первые шесть страниц исписаны им, мелким почерком ученого, но остальные пятьдесят или около того чисты. Видишь ли, Сун был методичным человеком и пронумеровал все страницы. Но стопка бумаги растрепана, на некоторых страницах следы грязных пальцев. Что подтверждает: убийца тщательно просмотрел эту стопку. А зачем бродяжке вору забивать себе голову целой пачкой рукописных заметок?
С глубоким вздохом Ло поднялся.
— У мерзавца была в распоряжении целая ночь, чтобы найти проклятую бумагу, и, вероятно, он ее все-таки нашел! Но боюсь, Ди, нам все равно придется прочесать как следует это место. Просто чтобы увериться.
Встал и судья Ди. Вместе они внимательно обыскали библиотеку. Собрав разбросанные по полу бумаги и уложив их снова в ящики, он заметил:
— Все эти документы: счета, расписки и тому подобное принадлежат семье Мена. Единственный предмет самого Суна — этот томик, озаглавленный «Мелодии для прямой флейты» и написанный его рукой, со знаком его личной печати. Насколько я могу судить, это сложное музыкальное произведение, записанное сокращенными иероглифами. Здесь около двенадцати мелодий, но их названия и тексты опущены.
Ло заглянул под циновку. Выпрямившись, он сказал:
— Да, Сун играл на флейте. В его спальне висит длинная бамбуковая флейта. Я заметил ее, потому что и сам в прошлом играл на этом инструменте.
— А ты когда-нибудь видел такой способ нотной записи?
— Нет, я всегда играл на слух, — горделиво ответил Ло. — Но это все в прошлом, Ди. А теперь давай лучше займемся спальней.
Судья сунул музыкальную книгу в рукав, и они перешли во вторую комнату. Стоя за туалетным столиком, лекарь старательно сочинял отчет о вскрытии. Переносной письменный прибор стоял у его локтя. Судья Ло снял с гвоздя на стене висевшую на шелковой лямке флейту. Решительным жестом он завернул рукава и поднес флейту к губам. Но смог произвести только несколько удручающе пронзительных звуков. Отложив флейту, он со вздохом сказал:
— Да, когда-то я играл неплохо, но давно не было практики. К слову, неплохое место, чтобы спрятать документ. Плотно свернутый.
Он поднес флейту в глазам, потом огорченно тряхнул головой.
Они тщательно обыскали рундук для одежды, но единственными найденными бумагами были удостоверение личности Суна и немногочисленные документы, относившиеся к литературным экзаменам. Ни писем, ни личных записей.
Отряхивая пыль с платья, судья Ди сказал:
— По словам его домовладельца, Сун никого в уезде не знал. Но Мен признает, что почти не видел своего жильца. Ло, нам следует опросить служанок, приносивших ему еду.
— Старший ират, займись этим сам. Мне, право же, пора поторопиться домой. Понимаешь, обязан выказать уважение своим почтенным гостям. А мои первая, седьмая и восьмая жены еще утром предупредили меня, что хотели бы со мной посоветоваться о покупках к празднику Луны.
— Хорошо, Ло, я опрошу служанок.
Провожая коллегу до дверей, судья снова заговорил:
— Праздник станет радостью для твоих детей, Ло. Сколько их у тебя?
Ло широко усмехнулся.
— Одиннадцать мальчиков и шесть девочек, — гордо объявил он. Но тут лицо его помрачнело, — Видишь ли, у меня восемь жен. Нелегкое бремя, Ди. Свою административную карьеру я начал только с тремя женами, но ты же знаешь, как бывает. На стороне завязывается дружба, и начинает казаться, что удобнее поселить даму в домике на своем дворе. А потом не успеваешь опомниться, как она уже формально заняла положение второй жены! И грустно видеть, как изменения в положении влияют на женский характер, Ди. Когда я вспоминаю, какой милой и уступчивой была моя восьмая жена, пока танцевала в «Сапфировом приюте»…
Внезапно он хлопнул себя по лбу.
— Боже мой! Совсем вылетело из головы! По пути домой должен заскочить в «Сапфировый приют». Отобрать танцовщиц на сегодняшний вечер. Мой принцип — всегда самому их выбирать. Считаю своим долгом по отношению к гостям, чтобы они получали только самое лучшее. Ну что же, к счастью, «Сапфировый приют» всего в двух кварталах отсюда.
— Это дом свиданий?
Ло с упреком взглянул на него.
— Дружище! Конечно, нет. Назови это центром местных дарований. Или учебным заведением свободных искусств.
— Будь то центр или учебное заведение, — сухо заметил Ди, — но студент Сун, живя здесь в одиночестве, мог вечерами туда заглядывать. Ло, стоит спросить, не припоминают ли там человека, похожего по описанию на Суна.
— Да, я этим займусь.
Неожиданно коротышка начальник засмеялся.
— Должен подумать и о небольших сюрпризах сегодня вечером. Особенно для тебя, Ди.
— Никоим образом! — кисло возразил судья. — Не понимаю, как ты можешь заигрывать с женщинами, пока это дело об убийстве…
Ло махнул рукой.
— Старший брат, ты меня неправильно понимаешь. Мой сюрприз состоит из захватывающей юридической проблемы.
— Ах так! Ясно… — сдержанно сказал судья. И быстро заговорил вновь:
— В любом случае, думаю, нам вряд ли нужна еще одна юридическая проблема, Ло. Убийство Суна достаточно захватывающе! Если бы этот несчастный студент был хотя бы местным жителем, мы бы знали, где искать улики. Но этот Сун, можно сказать, с неба сюда свалился, и я боюсь…
— Знаешь, я никогда не пугаю работу с удовольствием, Ди, — заметил Ло. — Жестокое убийство Суна — это административная проблема. Напротив, мои, сюрприз для тебя — это чисто теоретическая задача, и ее юридическое решение не затрагивает никого из нас. Сегодня за ужином ты встретишь основного героя, Ди. Мучительная головоломка. Она тебя бесконечно увлечет.
Судья Ди подозрительно посмотрел на коллегу. Потом сказал:
— Пожалуйста, Ло, прикажи домоправителю привести девушку, которая обычно прислуживала здесь Суну. И пришли за мной паланкин, хорошо?
Начальник уезда Ло пошел по дорожке через сад, и двое стражников с носилками отступили, чтобы дать ему пройти. Судья Ди провел их в спальню. Пока стражники заворачивали тело в тростниковую циновку и укладывали на носилки, судья занялся официальным отчетом, который был передан ему лекарем. Кладя его в рукав, он сказал:
— Вы утверждаете лишь, что смертельный удар был нанесен острым орудием. Я заметил, что рана не была ровной, а» скорее, рваной. Что вы скажете о стамеске, напильнике или каком-то другом плотницком инструменте?
Лекарь облизал губы.
— Сударь, это очень возможно. Но орудие убийства не было найдено, и мне не хотелось бы что-то утверждать наверняка.
— Ясно. Можете быть свободным. Я сам передам начальнику уезда ваш отчет.
Заметно сутулясь, пожилой человек ввел в дом двух девушек. Обе были в простых синих рубахах с черными кушаками. Младшая не отличалась высоким ростом и выглядела заурядно, но округлое лицо старшей обращало на себя внимание, и она явно знала о своей привлекательности.
Судья Ди пригласил их проследовать за ним в библиотеку. Когда он снова опустился в кресло, старик управляющий вытолкнул вперед невысокую девушку и с поклоном сказал:
— Ее зовут Пион, сударь. Обычно именно она подавала Суну его полуденный рис, убирала здесь и стелила ему постель. Вторую зовут Астра. Она приносила ему еду по вечерам.
— Хорошо, Пион, — ласково заговорил судья, обращаясь к простолицей девушке. — Наверное, господин Сун доставлял тебе немало хлопот, особенно когда у него бывали гости.
— Ах нет, сударь. У господина Суна никогда не бывало гостей. А я не боюсь работы, сударь. После кончины Старой дамы с делами по дому мало хлопот. Здесь живут только сам хозяин, его первая и вторая наложницы, а также его сын и дочь. Все они очень добрые люди. И господин Сун тоже был добрым человеком. Дал мне денег за стирку его белья.
— Наверное, он любил поболтать с тобой?
— Только «доброе утро» и «здравствуйте», сударь. Он был ученый человек, сударь. Ужасно подумать, что сейчас…
— Спасибо. Управляющий, пожалуйста, проводите Пион в сад. Оставшись наедине с девушкой постарше, он сказал:
— Астра, Пион простая деревенская девушка. Ты же, по-моему, знаешь, что к чему. И…
Он ожидал увидеть улыбку, но она уставилась на него, и в ее широко расставленных глазах был испуг. Внезапно она спросила:
— Сударь, верно ли сказал управляющий, что его горло было прокушено?
Судья поднял брови.
— Вы говорите, прокушено? Что за чушь! Горло господина Суна было перерезано…
Припомнив зияющую рваную рану, он остановился на середине фразы.
— Ну, говорите! Что вы подразумеваете под словом «прокушено»?
Глядя вниз на свои сцепленные пальцы, она сказала угрюмым голосом:
— У господина Суна была подружка. Я постоянно гуляю со старшим официантом большой чайной на соседней улице, и однажды ночью, когда мы стояли, разговаривая, на углу переулка, мы видели, как господин Сун тайно, по-воровски, вышел из дома. Одетый во все черное.
— Вы видели, как он встретился с девушкой?
— Нет, сударь. Но пару дней назад он спросил меня, по-прежнему ли ювелирная лавка позади храма Конфуция продает серебряные булавки с круглыми филигранными шишечками. Конечно, ему нужен был подарок для девушки. И она… она его и убила.
Судья Ди растерянно поглядел на нее.
— Сударь, она — лиса. Лиса, обернувшаяся юной красавицей, чтобы его околдовать. А когда он оказался целиком в ее власти, она впилась ему в горло.
Видя ироничную усмешку на лице судьи, она торопливо продолжала:
— Он был заморочен, сударь. Клянусь. И он это знал, потому что однажды меня спросил, а много ли здесь лисиц и где они…
— Трезвомыслящая девушка вроде вас, — остановил ее судья, — не должна бы верить в эти глупые россказни о лисьей магии. Лисы — это милые, умные звери, никому не причиняющие зла.
— Здешние люди так не думают, сударь, — упрямо ответила она. — Говорю вам, он был околдован лисой. Вы бы послушали мелодии, которые он ночами играл на своей флейте! Эта странная музыка разносилась по всему саду. Я могла ее слышать, даже когда расчесывала волосы дочери моего хозяина!
— Проходя мимо покоев хозяев, я увидел смотрящую в окно красивую юную девушку. Догадываюсь, это была дочь господина Мена. Да?
— Наверное, сударь. Она умна и мила, и очень красива. Ей только шестнадцать, а она, говорят, пишет прекрасные стихи.
— Астра, поговорим снова о вашем приятеле. Заглядывал ли когда-нибудь господин Суп в его чайную? Ведь она совсем рядом, не так ли?
— Нет, сударь. Он нигде не встречал студента. А он знает все окрестные чайные и кабаки, даже слишком хорошо! Пожалуйста, не говорите хозяину о моем друге, сударь. Мой хозяин так старомоден и…
— Не тревожьтесь, не скажу, Астра. Судья встал.
— Большое вам спасибо.
Выйдя, он попросил управляющего провести его к главным воротам, где его уже ждали небольшие носилки.
Пока его несли к Ямыню, судья думал о том, что загадка убийства студента, вероятно, не будет раскрыта до его отъезда в Пуян. Она имела все признаки разочаровывающего затяжного дела. Что же, уездный начальник Ло сам в нем разберется. Расследование на месте преступления его коллега провел по-деловому, проявил острую наблюдательность. Несомненно, он понял, что происшедшее может в конце концов обернуться семейной историей. Уж слишком рьяно чаеторговец стремился убедить их в том, что убийца — бродячий вор.
Достав из рукава шесть страниц записей Суна, он внимательно их перечитал. Затем задумался, подергивая усы. В заметках перечислялись имена вождей повстанцев, которые были, по всей видимости, упущены в официальной истории, а также сведения об экономическом положении в уезде два столетия назад во времена крестьянского мятежа. И все же результаты казались скудными, если припомнить, что две недели Сун проводил в архиве канцелярии все послеобеденное время. Судья решил привлечь внимание Ло к мысли, что исторические изыскания Суна были только предлогом и что он приехал в Чинхуа совсем по другой причине.
Интересно, что в уезде так сильна вера в лисью магию. По всей стране в народе лис наделяли сверхъестественным могуществом, и базарные рассказчики любили возвращаться к старым сказкам о лисицах, оборачивающихся прекрасными девушками, чтобы околдовывать юношей или же мужчин почтенной внешности, которые соблазняли девушек. Но в классической литературе, напротив, утверждалось, что лиса имеет таинственную власть над злыми духами. Поэтому в старых дворцах и административных зданиях не редкость было увидеть небольшой алтарь, посвященный духу лиса. Считалось, что он отгоняет зло, а также оберегает официальные печати, символы власти. Он припомнил, что видел такой маленький алтарь в резиденции своего друга.
Не без тревоги размышлял он над тем, что за сюрприз припас ему к ужину коллега, ибо он с глубочайшим недоверием относился к своеобразному, озорному чувству юмора Ло. Одному небу известно, какая проделка у того на уме! Ло намекнул, что один из его гостей столкнулся с юридической проблемой. Вряд ли этим лицом мог быть академик или же придворный поэт. И тот и другой — известные писатели, занимающие высокие государственные должности и, несомненно, каждому из них под силу самостоятельно разобраться в любой проблеме, будь она юридической или иной. Оставался этот таинственный могильщик, у которого, видимо, неприятности. Ну что же, скоро он все узнает. Судья закрыл глаза.
— Да, Ло, я совершенно с тобой согласен, что это не убийство с целью грабежа, совершенное случайным бродягой-вором. Даже если мы допустим, что Сун был настолько рассеян, что забыл закрыть на засов и садовые ворота и дверь комнаты, увидевший распахнутую дверь грабитель сначала бы огляделся вокруг и только потом проник в помещение. Например, он проделал бы в бумаге окна дырочку и заглянул в комнату. Увидев, что Сун разбирает постель, он переждал бы с час и вошел бы, только убедившись, что студент крепко спит.
Ло решительно закивал своей круглой головой, и судья Ди продолжал:
— Я, склонен допустить, что после того, как Сун снял, свою ермолку и верхнюю одежду и надел, готовясь ко сну, ночную рубашку, он услышал стук в садовые ворота. Он снова надел ермолку на голову и вышел спросить, кто там.
— Именно так! — сказал Ло. — Ты тоже заметил, что на его домашних шлепанцах были следы присохшей грязи?
— Да, заметил. Посетителем был человек, знакомый Суну. Студент снял засов с ворот и впустил гостя во двор. Вероятно, даже пригласил его в библиотеку, пока сам надевал верхнее платье. Когда Сун повернулся к нему спиной, посетитель ударил его сзади. Я уверен в этом, потому что рана находится ниже правого уха жертвы. Но как бы все ни происходило, я согласен с тем, что было большим просчетом оставить ермолку там, где она упала на пол. Ибо ни один мужчина не раздевается с шапкой на голове. Убийце следовало отмыть ермолку от пятен крови и положить ее на свое место, на столик у изголовья кровати, рядом с подсвечником.
— Верно! — воскликнул Ло. — Но пока, тем не менее, мы будем официально называть это убийством с целью грабежа, чтобы не встревожить нашего преступника. Что касается мотива преступления, то я думаю, Ди, это мог быть и шантаж, Судья Ди резко выпрямился.
— Шантаж? Почему ты так думаешь, Ло? Сняв с полки книгу, коротышка-начальник раскрыл ее на заложенной исписанным листком странице.
— Посмотри, старший брат. Мать Мена была любившей порядок старой дамой и тщательно следила за своими книгами. Теперь же книги перепутаны, порядок нарушен. Далее, каждый раз, когда она читала понравившееся ей стихотворение, она на листочке комментировала его и вкладывала запись в страницу, на которой находится полюбившееся стихотворение. Однако, перелистывая книгу при разговоре со стариком Меном, я заметил, что многие записи перепутаны и оказались не там, где следовало бы, причем иной раз даже не в своих томах. Конечно, я допускаю, что в этом может быть повинен и студент. Однако я также увидел свежие следы на пыли за книгами на полках. Думаю, что убийца разгромил комнату только для того, чтобы создать впечатление, что бродяга искал деньги. А истинной целью поиска была какая-то бумага. И скажи, разве можно найти лучшее место, чтобы укрыть важный документ, чем между книжных страниц, на полках богатой библиотеки? И если этот парень столь сильно хотел заполучить документ, что не остановился ради него перед убийством, то начинаешь думать, что он уличал его в чем-то, и тогда на ум приходит шантаж.
— Ло, твои доводы очень убедительны. Похлопывая по небольшой стопке писчей бумаги на столе, судья продолжал:
— Эти заметки подтверждают твое предположение, что убийца разыскивал какой-то документ. Это записи Суна о его исторических изысканиях. Первые шесть страниц исписаны им, мелким почерком ученого, но остальные пятьдесят или около того чисты. Видишь ли, Сун был методичным человеком и пронумеровал все страницы. Но стопка бумаги растрепана, на некоторых страницах следы грязных пальцев. Что подтверждает: убийца тщательно просмотрел эту стопку. А зачем бродяжке вору забивать себе голову целой пачкой рукописных заметок?
С глубоким вздохом Ло поднялся.
— У мерзавца была в распоряжении целая ночь, чтобы найти проклятую бумагу, и, вероятно, он ее все-таки нашел! Но боюсь, Ди, нам все равно придется прочесать как следует это место. Просто чтобы увериться.
Встал и судья Ди. Вместе они внимательно обыскали библиотеку. Собрав разбросанные по полу бумаги и уложив их снова в ящики, он заметил:
— Все эти документы: счета, расписки и тому подобное принадлежат семье Мена. Единственный предмет самого Суна — этот томик, озаглавленный «Мелодии для прямой флейты» и написанный его рукой, со знаком его личной печати. Насколько я могу судить, это сложное музыкальное произведение, записанное сокращенными иероглифами. Здесь около двенадцати мелодий, но их названия и тексты опущены.
Ло заглянул под циновку. Выпрямившись, он сказал:
— Да, Сун играл на флейте. В его спальне висит длинная бамбуковая флейта. Я заметил ее, потому что и сам в прошлом играл на этом инструменте.
— А ты когда-нибудь видел такой способ нотной записи?
— Нет, я всегда играл на слух, — горделиво ответил Ло. — Но это все в прошлом, Ди. А теперь давай лучше займемся спальней.
Судья сунул музыкальную книгу в рукав, и они перешли во вторую комнату. Стоя за туалетным столиком, лекарь старательно сочинял отчет о вскрытии. Переносной письменный прибор стоял у его локтя. Судья Ло снял с гвоздя на стене висевшую на шелковой лямке флейту. Решительным жестом он завернул рукава и поднес флейту к губам. Но смог произвести только несколько удручающе пронзительных звуков. Отложив флейту, он со вздохом сказал:
— Да, когда-то я играл неплохо, но давно не было практики. К слову, неплохое место, чтобы спрятать документ. Плотно свернутый.
Он поднес флейту в глазам, потом огорченно тряхнул головой.
Они тщательно обыскали рундук для одежды, но единственными найденными бумагами были удостоверение личности Суна и немногочисленные документы, относившиеся к литературным экзаменам. Ни писем, ни личных записей.
Отряхивая пыль с платья, судья Ди сказал:
— По словам его домовладельца, Сун никого в уезде не знал. Но Мен признает, что почти не видел своего жильца. Ло, нам следует опросить служанок, приносивших ему еду.
— Старший ират, займись этим сам. Мне, право же, пора поторопиться домой. Понимаешь, обязан выказать уважение своим почтенным гостям. А мои первая, седьмая и восьмая жены еще утром предупредили меня, что хотели бы со мной посоветоваться о покупках к празднику Луны.
— Хорошо, Ло, я опрошу служанок.
Провожая коллегу до дверей, судья снова заговорил:
— Праздник станет радостью для твоих детей, Ло. Сколько их у тебя?
Ло широко усмехнулся.
— Одиннадцать мальчиков и шесть девочек, — гордо объявил он. Но тут лицо его помрачнело, — Видишь ли, у меня восемь жен. Нелегкое бремя, Ди. Свою административную карьеру я начал только с тремя женами, но ты же знаешь, как бывает. На стороне завязывается дружба, и начинает казаться, что удобнее поселить даму в домике на своем дворе. А потом не успеваешь опомниться, как она уже формально заняла положение второй жены! И грустно видеть, как изменения в положении влияют на женский характер, Ди. Когда я вспоминаю, какой милой и уступчивой была моя восьмая жена, пока танцевала в «Сапфировом приюте»…
Внезапно он хлопнул себя по лбу.
— Боже мой! Совсем вылетело из головы! По пути домой должен заскочить в «Сапфировый приют». Отобрать танцовщиц на сегодняшний вечер. Мой принцип — всегда самому их выбирать. Считаю своим долгом по отношению к гостям, чтобы они получали только самое лучшее. Ну что же, к счастью, «Сапфировый приют» всего в двух кварталах отсюда.
— Это дом свиданий?
Ло с упреком взглянул на него.
— Дружище! Конечно, нет. Назови это центром местных дарований. Или учебным заведением свободных искусств.
— Будь то центр или учебное заведение, — сухо заметил Ди, — но студент Сун, живя здесь в одиночестве, мог вечерами туда заглядывать. Ло, стоит спросить, не припоминают ли там человека, похожего по описанию на Суна.
— Да, я этим займусь.
Неожиданно коротышка начальник засмеялся.
— Должен подумать и о небольших сюрпризах сегодня вечером. Особенно для тебя, Ди.
— Никоим образом! — кисло возразил судья. — Не понимаю, как ты можешь заигрывать с женщинами, пока это дело об убийстве…
Ло махнул рукой.
— Старший брат, ты меня неправильно понимаешь. Мой сюрприз состоит из захватывающей юридической проблемы.
— Ах так! Ясно… — сдержанно сказал судья. И быстро заговорил вновь:
— В любом случае, думаю, нам вряд ли нужна еще одна юридическая проблема, Ло. Убийство Суна достаточно захватывающе! Если бы этот несчастный студент был хотя бы местным жителем, мы бы знали, где искать улики. Но этот Сун, можно сказать, с неба сюда свалился, и я боюсь…
— Знаешь, я никогда не пугаю работу с удовольствием, Ди, — заметил Ло. — Жестокое убийство Суна — это административная проблема. Напротив, мои, сюрприз для тебя — это чисто теоретическая задача, и ее юридическое решение не затрагивает никого из нас. Сегодня за ужином ты встретишь основного героя, Ди. Мучительная головоломка. Она тебя бесконечно увлечет.
Судья Ди подозрительно посмотрел на коллегу. Потом сказал:
— Пожалуйста, Ло, прикажи домоправителю привести девушку, которая обычно прислуживала здесь Суну. И пришли за мной паланкин, хорошо?
Начальник уезда Ло пошел по дорожке через сад, и двое стражников с носилками отступили, чтобы дать ему пройти. Судья Ди провел их в спальню. Пока стражники заворачивали тело в тростниковую циновку и укладывали на носилки, судья занялся официальным отчетом, который был передан ему лекарем. Кладя его в рукав, он сказал:
— Вы утверждаете лишь, что смертельный удар был нанесен острым орудием. Я заметил, что рана не была ровной, а» скорее, рваной. Что вы скажете о стамеске, напильнике или каком-то другом плотницком инструменте?
Лекарь облизал губы.
— Сударь, это очень возможно. Но орудие убийства не было найдено, и мне не хотелось бы что-то утверждать наверняка.
— Ясно. Можете быть свободным. Я сам передам начальнику уезда ваш отчет.
Заметно сутулясь, пожилой человек ввел в дом двух девушек. Обе были в простых синих рубахах с черными кушаками. Младшая не отличалась высоким ростом и выглядела заурядно, но округлое лицо старшей обращало на себя внимание, и она явно знала о своей привлекательности.
Судья Ди пригласил их проследовать за ним в библиотеку. Когда он снова опустился в кресло, старик управляющий вытолкнул вперед невысокую девушку и с поклоном сказал:
— Ее зовут Пион, сударь. Обычно именно она подавала Суну его полуденный рис, убирала здесь и стелила ему постель. Вторую зовут Астра. Она приносила ему еду по вечерам.
— Хорошо, Пион, — ласково заговорил судья, обращаясь к простолицей девушке. — Наверное, господин Сун доставлял тебе немало хлопот, особенно когда у него бывали гости.
— Ах нет, сударь. У господина Суна никогда не бывало гостей. А я не боюсь работы, сударь. После кончины Старой дамы с делами по дому мало хлопот. Здесь живут только сам хозяин, его первая и вторая наложницы, а также его сын и дочь. Все они очень добрые люди. И господин Сун тоже был добрым человеком. Дал мне денег за стирку его белья.
— Наверное, он любил поболтать с тобой?
— Только «доброе утро» и «здравствуйте», сударь. Он был ученый человек, сударь. Ужасно подумать, что сейчас…
— Спасибо. Управляющий, пожалуйста, проводите Пион в сад. Оставшись наедине с девушкой постарше, он сказал:
— Астра, Пион простая деревенская девушка. Ты же, по-моему, знаешь, что к чему. И…
Он ожидал увидеть улыбку, но она уставилась на него, и в ее широко расставленных глазах был испуг. Внезапно она спросила:
— Сударь, верно ли сказал управляющий, что его горло было прокушено?
Судья поднял брови.
— Вы говорите, прокушено? Что за чушь! Горло господина Суна было перерезано…
Припомнив зияющую рваную рану, он остановился на середине фразы.
— Ну, говорите! Что вы подразумеваете под словом «прокушено»?
Глядя вниз на свои сцепленные пальцы, она сказала угрюмым голосом:
— У господина Суна была подружка. Я постоянно гуляю со старшим официантом большой чайной на соседней улице, и однажды ночью, когда мы стояли, разговаривая, на углу переулка, мы видели, как господин Сун тайно, по-воровски, вышел из дома. Одетый во все черное.
— Вы видели, как он встретился с девушкой?
— Нет, сударь. Но пару дней назад он спросил меня, по-прежнему ли ювелирная лавка позади храма Конфуция продает серебряные булавки с круглыми филигранными шишечками. Конечно, ему нужен был подарок для девушки. И она… она его и убила.
Судья Ди растерянно поглядел на нее.
— Сударь, она — лиса. Лиса, обернувшаяся юной красавицей, чтобы его околдовать. А когда он оказался целиком в ее власти, она впилась ему в горло.
Видя ироничную усмешку на лице судьи, она торопливо продолжала:
— Он был заморочен, сударь. Клянусь. И он это знал, потому что однажды меня спросил, а много ли здесь лисиц и где они…
— Трезвомыслящая девушка вроде вас, — остановил ее судья, — не должна бы верить в эти глупые россказни о лисьей магии. Лисы — это милые, умные звери, никому не причиняющие зла.
— Здешние люди так не думают, сударь, — упрямо ответила она. — Говорю вам, он был околдован лисой. Вы бы послушали мелодии, которые он ночами играл на своей флейте! Эта странная музыка разносилась по всему саду. Я могла ее слышать, даже когда расчесывала волосы дочери моего хозяина!
— Проходя мимо покоев хозяев, я увидел смотрящую в окно красивую юную девушку. Догадываюсь, это была дочь господина Мена. Да?
— Наверное, сударь. Она умна и мила, и очень красива. Ей только шестнадцать, а она, говорят, пишет прекрасные стихи.
— Астра, поговорим снова о вашем приятеле. Заглядывал ли когда-нибудь господин Суп в его чайную? Ведь она совсем рядом, не так ли?
— Нет, сударь. Он нигде не встречал студента. А он знает все окрестные чайные и кабаки, даже слишком хорошо! Пожалуйста, не говорите хозяину о моем друге, сударь. Мой хозяин так старомоден и…
— Не тревожьтесь, не скажу, Астра. Судья встал.
— Большое вам спасибо.
Выйдя, он попросил управляющего провести его к главным воротам, где его уже ждали небольшие носилки.
Пока его несли к Ямыню, судья думал о том, что загадка убийства студента, вероятно, не будет раскрыта до его отъезда в Пуян. Она имела все признаки разочаровывающего затяжного дела. Что же, уездный начальник Ло сам в нем разберется. Расследование на месте преступления его коллега провел по-деловому, проявил острую наблюдательность. Несомненно, он понял, что происшедшее может в конце концов обернуться семейной историей. Уж слишком рьяно чаеторговец стремился убедить их в том, что убийца — бродячий вор.
Достав из рукава шесть страниц записей Суна, он внимательно их перечитал. Затем задумался, подергивая усы. В заметках перечислялись имена вождей повстанцев, которые были, по всей видимости, упущены в официальной истории, а также сведения об экономическом положении в уезде два столетия назад во времена крестьянского мятежа. И все же результаты казались скудными, если припомнить, что две недели Сун проводил в архиве канцелярии все послеобеденное время. Судья решил привлечь внимание Ло к мысли, что исторические изыскания Суна были только предлогом и что он приехал в Чинхуа совсем по другой причине.
Интересно, что в уезде так сильна вера в лисью магию. По всей стране в народе лис наделяли сверхъестественным могуществом, и базарные рассказчики любили возвращаться к старым сказкам о лисицах, оборачивающихся прекрасными девушками, чтобы околдовывать юношей или же мужчин почтенной внешности, которые соблазняли девушек. Но в классической литературе, напротив, утверждалось, что лиса имеет таинственную власть над злыми духами. Поэтому в старых дворцах и административных зданиях не редкость было увидеть небольшой алтарь, посвященный духу лиса. Считалось, что он отгоняет зло, а также оберегает официальные печати, символы власти. Он припомнил, что видел такой маленький алтарь в резиденции своего друга.
Не без тревоги размышлял он над тем, что за сюрприз припас ему к ужину коллега, ибо он с глубочайшим недоверием относился к своеобразному, озорному чувству юмора Ло. Одному небу известно, какая проделка у того на уме! Ло намекнул, что один из его гостей столкнулся с юридической проблемой. Вряд ли этим лицом мог быть академик или же придворный поэт. И тот и другой — известные писатели, занимающие высокие государственные должности и, несомненно, каждому из них под силу самостоятельно разобраться в любой проблеме, будь она юридической или иной. Оставался этот таинственный могильщик, у которого, видимо, неприятности. Ну что же, скоро он все узнает. Судья закрыл глаза.
Глава 5
Идя широким коридором присутствия, выходящим к резиденции Ло, судья Ди бросил случайный взгляд на добрую дюжину писарей, которые напряженно трудились со своими кисточками в руках за высокими столами, заваленными папками и бумагами. Ямынь — это административный центр всего уезда, а не только здание уголовного суда. Там регистрируют рождения, браки и кончины, куплю-продажу земельной собственности. Более того, Ямынь отвечает за сбор налогов, включая налог на землю. Когда судья проходил мимо зарешеченной двери зала в конце коридора, он увидел за распахнутой деревянной решеткой советника, согнувшегося над своим столом. Он не был знаком с Као лично, но, подчиняясь мгновенному побуждению, толкнул дверь и вошел в тщательно прибранную контору.
Као поднял голову и вскочил.
— Пожалуйста, присядьте, ваше превосходительство. Не могу ли я вам предложить чашку чая?
— Не беспокойтесь, господин Као. Не буду засиживаться, потому что меня ожидают в резиденции. Рассказал ли вам начальник Ло о результатах нашего осмотра места убийства Суна?
— Сударь, мой руководитель очень торопился встретить своих гостей. Он зашел на секунду и приказал мне сообщить управлению образования в столице об убийстве Суна и попросить об оповещении ближайших родственников.
Као поднял голову и вскочил.
— Пожалуйста, присядьте, ваше превосходительство. Не могу ли я вам предложить чашку чая?
— Не беспокойтесь, господин Као. Не буду засиживаться, потому что меня ожидают в резиденции. Рассказал ли вам начальник Ло о результатах нашего осмотра места убийства Суна?
— Сударь, мой руководитель очень торопился встретить своих гостей. Он зашел на секунду и приказал мне сообщить управлению образования в столице об убийстве Суна и попросить об оповещении ближайших родственников.