Страница:
Цун Ли хотел что-то сказать, но судья знаком остановил его. После короткой паузы Белая Роза заговорила снова:
— Я пришла в себя от страшной боли в спине. Я лежала на чем-то жестком и ничего не видела из-за волос, которые закрывали мое лицо. Попыталась крикнуть, но обнаружила, что мне заткнули рот. Мои руки и ноги были заключены в железные браслеты, при малейшем движении врезавшиеся в тело. Спина заставляла меня страдать. Я чувствовала, что вся моя кожа покрыта какой-то коркой. Дыша через нос, я умудрилась слегка сдвинуть волосы и увидела деревянного демона с копьем. Я поняла, что меня поместили в Галерею ужасов вместо какой-то скульптуры, а мое тело покрыли краской. И вдруг рядом со мной возник кто-то со свечой в руках… Какие новые истязания готовились мне? Но через мгновение все погрузилось во тьму, и я услышала удалявшиеся шаги. Отчаянно пыталась я крикнуть, любая судьба казалась мне предпочтительнее заброшенности в этой пугающей пустоте. Вскоре тишина была снова нарушена: кругом бегали крысы.
Белая Роза закрыла глаза, и все ее тело содрогнулось. Цун Ли зарыдал, заливая слезами руку девушки. Она подняла глаза на судью и продолжала усталым голосом:
— Не знаю, как долго оставалась я в этом состоянии, наполовину обезумев от боли и ужаса, иззябшая до костей… Наконец я увидела свет и попыталась пошевелить руками и ногами, чтобы дать понять, что я жива, но они так закоченели, что не могли двигаться. Именно тогда я услышала ваши слова о неприличии моей позы… Разве у меня не было вокруг бедер хотя бы клочка ткани?
— Конечно! — поспешил заверить ее судья Ди. — Но другие статуи также были лишены повязки, что и вызвало мое замечание. Девушка выглядела немного успокоенной.
— Так я и думала, — сказала она, — но полностью уверена не была… Высказав замечание, вы продолжили путь.
Моим единственным шансом спастись было как-то привлечь ваше внимание, когда вы будете возвращаться. Но как? Я мучительно заставляла себя думать. Внезапно мне пришла в голову мысль, что если я прижму грудь к наконечнику копья, брызнет кровь и, резко выделяясь на известковой белизне краски, может быть, остановит ваш взгляд. Ценой неимоверного усилия я смогла пошевелиться. В сравнении со страданиями, которые мне причиняли мои руки и моя бедная спина, боль, которую я ощутила, когда острие копья вонзилось в грудь, была пустячной. Слой известковой краски мешал мне почувствовать, сочится ли кровь, но я услышала, как падают капли и поняла, что мой замысел удался. Это придало мне бодрости.
Снова в галерее зазвучали шаги. Кто-то пробежал, не глядя на меня. Я знала, что вы появитесь также, но пока услышала ваш голос, мне казалось, что минула вечность.
— Ты проявила большое мужество, — сказал судья, — Ответь теперь еще на два вопроса, и сможешь отдохнуть. Могла бы ты поподробнее описать путь, которым госпожа Пао провела тебя в комнату с балдахином из желтой парчи?
Пытаясь вспомнить. Белая Роза нахмурила брови.
— Убеждена, что эта комната находилась в восточном крыле. Но раньше я никогда не бывала в том конце монастыря. К тому же мы столько раз сворачивали в сторону…
— Проходили ли вы по лестничной площадке с зияющим в центре большим квадратным проемом, огороженным деревянными перилами?
Девушка грустно покачала головой.
— Совсем ничего не помню, — прошептала она.
— Не тревожься, скажи только, был ли тебе знаком голос, доносившийся с кровати? Не напоминал ли он голос настоятеля? Белая Роза снова качнула головой.
— И сейчас этот ужасный голос звучит у меня в ушах, но не вызывает в памяти ничей другой.
Едва заметно улыбнувшись, она сказала:
— А слух у меня довольно тонкий… Я узнала голос Цун Ли, когда вы в первый раз вошли в галерею. А ведь были еще далеко! Какое же я испытала облегчение!
— Именно Цун Ли надоумил меня искать тебя там. Без него я бы тебя не обнаружил.
Она нежно взглянула на поэта, стоявшего на коленях у ее постели, и, повернув голову к судье Ди, прошептала:
— Сейчас я чувствую себя такой счастливой.., мне так покойно. Никогда не смогу я вернуть вам этот долг…
— Напротив, это будет очень легко сделать, лишь научи этого юношу писать хорошие стихи.
Белая Роза хотела улыбнуться, но сил уже не хватало, и ее ресницы опустились. Снотворное постепенно сказывалось.
Судья тихо сказал актрисе:
— Как только она заснет, вышвырните этого юнца за дверь и мягко разотрите вашу пациентку вот этой мазью.
Раздался стук в дверь. Вошел Кан Ийде в мужской одежде.
— Я вывел медведя во двор, чтобы он немного размялся, — сказал он. — Чем вызван весь этот шум?
— У меня нет времени вам это объяснять, — сердитым голосом ответил судья, — Спросите у барышни Тин. Та изумленно смотрела на вошедшего.
— Но — вы мужчина?! — воскликнула она.
Не замечая ни поэта, ни лежащей на постели сестры, Кан Ийде бросился к актрисе и, едва судья вышел из комнаты, обнял ее…
Глава 17.
Глава 18.
— Я пришла в себя от страшной боли в спине. Я лежала на чем-то жестком и ничего не видела из-за волос, которые закрывали мое лицо. Попыталась крикнуть, но обнаружила, что мне заткнули рот. Мои руки и ноги были заключены в железные браслеты, при малейшем движении врезавшиеся в тело. Спина заставляла меня страдать. Я чувствовала, что вся моя кожа покрыта какой-то коркой. Дыша через нос, я умудрилась слегка сдвинуть волосы и увидела деревянного демона с копьем. Я поняла, что меня поместили в Галерею ужасов вместо какой-то скульптуры, а мое тело покрыли краской. И вдруг рядом со мной возник кто-то со свечой в руках… Какие новые истязания готовились мне? Но через мгновение все погрузилось во тьму, и я услышала удалявшиеся шаги. Отчаянно пыталась я крикнуть, любая судьба казалась мне предпочтительнее заброшенности в этой пугающей пустоте. Вскоре тишина была снова нарушена: кругом бегали крысы.
Белая Роза закрыла глаза, и все ее тело содрогнулось. Цун Ли зарыдал, заливая слезами руку девушки. Она подняла глаза на судью и продолжала усталым голосом:
— Не знаю, как долго оставалась я в этом состоянии, наполовину обезумев от боли и ужаса, иззябшая до костей… Наконец я увидела свет и попыталась пошевелить руками и ногами, чтобы дать понять, что я жива, но они так закоченели, что не могли двигаться. Именно тогда я услышала ваши слова о неприличии моей позы… Разве у меня не было вокруг бедер хотя бы клочка ткани?
— Конечно! — поспешил заверить ее судья Ди. — Но другие статуи также были лишены повязки, что и вызвало мое замечание. Девушка выглядела немного успокоенной.
— Так я и думала, — сказала она, — но полностью уверена не была… Высказав замечание, вы продолжили путь.
Моим единственным шансом спастись было как-то привлечь ваше внимание, когда вы будете возвращаться. Но как? Я мучительно заставляла себя думать. Внезапно мне пришла в голову мысль, что если я прижму грудь к наконечнику копья, брызнет кровь и, резко выделяясь на известковой белизне краски, может быть, остановит ваш взгляд. Ценой неимоверного усилия я смогла пошевелиться. В сравнении со страданиями, которые мне причиняли мои руки и моя бедная спина, боль, которую я ощутила, когда острие копья вонзилось в грудь, была пустячной. Слой известковой краски мешал мне почувствовать, сочится ли кровь, но я услышала, как падают капли и поняла, что мой замысел удался. Это придало мне бодрости.
Снова в галерее зазвучали шаги. Кто-то пробежал, не глядя на меня. Я знала, что вы появитесь также, но пока услышала ваш голос, мне казалось, что минула вечность.
— Ты проявила большое мужество, — сказал судья, — Ответь теперь еще на два вопроса, и сможешь отдохнуть. Могла бы ты поподробнее описать путь, которым госпожа Пао провела тебя в комнату с балдахином из желтой парчи?
Пытаясь вспомнить. Белая Роза нахмурила брови.
— Убеждена, что эта комната находилась в восточном крыле. Но раньше я никогда не бывала в том конце монастыря. К тому же мы столько раз сворачивали в сторону…
— Проходили ли вы по лестничной площадке с зияющим в центре большим квадратным проемом, огороженным деревянными перилами?
Девушка грустно покачала головой.
— Совсем ничего не помню, — прошептала она.
— Не тревожься, скажи только, был ли тебе знаком голос, доносившийся с кровати? Не напоминал ли он голос настоятеля? Белая Роза снова качнула головой.
— И сейчас этот ужасный голос звучит у меня в ушах, но не вызывает в памяти ничей другой.
Едва заметно улыбнувшись, она сказала:
— А слух у меня довольно тонкий… Я узнала голос Цун Ли, когда вы в первый раз вошли в галерею. А ведь были еще далеко! Какое же я испытала облегчение!
— Именно Цун Ли надоумил меня искать тебя там. Без него я бы тебя не обнаружил.
Она нежно взглянула на поэта, стоявшего на коленях у ее постели, и, повернув голову к судье Ди, прошептала:
— Сейчас я чувствую себя такой счастливой.., мне так покойно. Никогда не смогу я вернуть вам этот долг…
— Напротив, это будет очень легко сделать, лишь научи этого юношу писать хорошие стихи.
Белая Роза хотела улыбнуться, но сил уже не хватало, и ее ресницы опустились. Снотворное постепенно сказывалось.
Судья тихо сказал актрисе:
— Как только она заснет, вышвырните этого юнца за дверь и мягко разотрите вашу пациентку вот этой мазью.
Раздался стук в дверь. Вошел Кан Ийде в мужской одежде.
— Я вывел медведя во двор, чтобы он немного размялся, — сказал он. — Чем вызван весь этот шум?
— У меня нет времени вам это объяснять, — сердитым голосом ответил судья, — Спросите у барышни Тин. Та изумленно смотрела на вошедшего.
— Но — вы мужчина?! — воскликнула она.
Не замечая ни поэта, ни лежащей на постели сестры, Кан Ийде бросился к актрисе и, едва судья вышел из комнаты, обнял ее…
Глава 17.
Важный начальник творит чудеса ловкости; Инь и Ян открывают скрытую дверь
— Мне лучше подать в отставку с должности начальника уезда и стать профессиональной свахой, — бурчал судья, выходя в коридор. — Я соединил две молодые пары, но не способен задержать опасного преступника! Пойдем к тебе, Тао Ган. Нам нужно срочно придумать, как схватить этого негодяя.
— Сожалею, что не поднял глаз на эту несчастную девушку, проходя по галерее, ваше превосходительство, — ответил его помощник. — Если бы я увидел кровь…
— Не расстраивайся. Тебя это только украшает. Пусть Ма Чжун разглядывает обнаженных женщин!
Придя в свою маленькую комнатку, Тао Ган поспешил заняться чаем. Начальник выпил чашку и со вздохом сказал:
— Значит, когда окно распахнулось, я увидел в руках Мо Моте статую из Галереи ужасов. Итак, загадка разрешена. Во всяком случае, частично. Я все еще не могу понять, как я смог увидеть эту сцену через несуществующее окно! Но пока отложим эту проблему и рассмотрим обнаруженные нами конкретные факты. Госпожа Пао была сводней Мо Моте; был замешан в грязных делишках и Истинная Мудрость. Вероятно, Мо Моте уже давно намеревался поместить барышню Кан в Галерею ужасов. Еще до нашего прибытия он убрал оттуда деревянную статую и, вероятно, закрепил в стене скобы. Но какая наглость продолжать свою мерзкую работенку под моим носом!
С гневом дернул судья Ди свою бороду.
— После того, как госпожа Пао сообщила о колебаниях девушки, настоятель и Мо Моте решили действовать, не откладывая. Если бы я пожелал встретиться с Белой Розой до отъезда, мне ответили бы, что она удалилась в закрытую для публики часть монастыря. Они рассчитывали, что своими дьявольскими истязаниями отобьют у нее охоту к разоблачениям. А потом тем или иным способом объяснили бы изменение ее настроения Цун Ли и барышне Нгеуян никак не могу сказать Кан Ийде! К тому же, перенеся уготованные ей испытания, несчастная сама не захотела бы снова встречаться со своими друзьями.
Судья нахмурил пышные брови. Тао Ган слушал его, подергивая волоски своей бородавки: не было такого примера людской развращенности, который мог бы его удивить. Начальник уезда снова заговорил:
— Истинная Мудрость ускользнул от земной справедливости, но Мо Моте заплатит за двоих. К тому же он главный преступник! Отец настоятель был трусом, и у него никогда не хватило бы духа самому довести дело до конца. Пойду разбужу учителя Суеня. Мы соберем всех священнослужителей, а затем Куан Лай и Кан Ийде на них посмотрят. Если среди монахов не окажется Мо Моте, мы обыщем весь монастырь, что мне не терпится сделать с первой минуты нашего приезда сюда. У Тао Гана этот план не вызвал восторга.
— Если мы прикажем собраться всем монахам, Мо Моте сразу же заподозрит, что мы идем по его следу. И он будет далеко, прежде чем облава начнется. Одно Небо знает, как много входов и выходов у этого чертова строения! Когда же негодяй доберется до гор, мы его легко не поймаем. Другое дело, если бы с нами были Ма Чжун, Цяо Тай и пара дюжин стражников. Но лишь вдвоем…
Судья был вынужден признать справедливость этих соображений. Что же делать? Автоматически он взял столовую палочку и попытался установить на ее конце блюдце.
— Жаль, что у нас нет монастырского плана, — продолжал свою мысль Тао Ган, — Изучив его, мы смогли бы обнаружить месторасположение комнаты, в которую была приведена Белая Роза. Наверняка это неподалеку от того места, где ваше превосходительство видели Мо Моте и статую со сломанной рукой. Мы могли бы измерить толщину стен.
— Учитель Суень показал мне что-то вроде схематичного плана.
Судья говорил, следя за блюдцем глазами: оно находилось почти в равновесии.
— Это позволило мне ориентироваться, но, разумеется, никаких подробностей эта схема не содержала.
Осторожно поднимая палочку, он упустил блюдце, и оно упало на пол, разлетевшись на множество осколков.
Тао Ган собрал осколки фарфора. Пытаясь их сложить, он заинтересованно спросил:
— Что это ваше превосходительство намеревались сделать?
— О, — слегка смущенный ответил судья, — это номер барышни Тин. На палочке вращается блюдце. Оно не может соскользнуть из-за ободка на донышке. Но для этого требуется немалая ловкость. Вращение этого блюдца заставило меня задуматься над даосским символом, начерченным учителем Суенем в верхней части своего рисунка. Это нечто вроде черно-белого круга, представляющего изначальные силы вселенной. Любопытно, что блюдце упало. Когда я смотрел, как работает барышня Тин, это казалось довольно легким делом.
— Большинство таких номеров выглядит легкими, когда они хорошо исполняются, — возразил Тао Ган с чуть заметной улыбкой. — Но на самом деле они требуют долгих упражнений. Все осколки на месте. Завтра я их склею, и блюдце еще долго послужит!
— Тао Ган, почему ты так бережлив? — спросил судья, — Я знаю, что немного денег у тебя есть, а ведь ты никому не должен помогать. Не соря деньгами, ты все же мог быть не таким прижимистым.
Его печальный спутник бросил на него смиренный взгляд и объяснил:
— Благородный судья, так много прекрасных вещей даровано нам природой… Крыша над головой, пища для нашего желудка, одежда для тела… Мы все принимаем как должное, и часто находим полученному дурное применение. Вот почему я боюсь, что Небо однажды разгневается, и не могу видеть, когда выбрасываются предметы, которые еще можно использовать. Посмотрите, все осколки блюдца здесь, оно собрано целиком, за исключением этой трещинки, горизонтально рассекающей цветочный узор.
Судья Ди вздрогнул. Сидя совершенно прямо, он смотрел на блюдце, которое Тао Ган протягивал ему на ладони. Внезапно вскочив, он принялся расхаживать из конца в конец комнаты, бормоча неразборчивые слова.
Тао Ган ошеломленно наблюдал за ним, а потом уставился на блюдце, пытаясь понять, что же могло вызвать такую реакцию.
Наконец судья успокоился.
— Тао Ган, я глупец! — воскликнул он, — Меня водили за нос. Не нужно собирать монахов, я знаю, где найти нашего человека! Но сначала мне надо повидать учителя Суеня. Подожди меня на лестничной площадке, которая нависает над центральной часовней.
Он схватил фонарь и выбежал, сопровождаемый своим соратником. На пустынном дворе они расстались.
Судья продолжил свой путь к Юго-западной башне и поднялся по витой лестнице. Несколько раз он постучал в красную дверь. Не добившись ответа, он толкнул створку и проник в библиотеку, которую освещали почти догоревшие свечи. Находившаяся за письменным столом вторая дверь, вероятно, вела в комнату учителя Суеня. Постучав, судья прижал ухо к филенке, но ничего не услышал. Он попробовал открыть дверь, но обнаружил, что она заперта.
Обернувшись, он принялся разглядывать символический круг на прикрепленном к стене рисунке и, с удовлетворением кивнув головой, покинул комнату. На секунду сломанные перила задержали его взгляд, затем он прошел на центральную площадку.
Тао Гана там не было. Судья пожал плечами и, на мгновение прислушавшись к неясному шуму молитв, поднимавшемуся из храма, направился к кладовой.
Дверь оказалась приоткрытой. Чтобы лучше видеть, он поднял фонарь. Комната выглядела так же, как и при первом посещении, но старинный шкаф, находящийся в самом дальнем углу, был широко распахнут.
Он бросился к нему и, осветив фонарем двух нарисованных на задней стенке драконов, внимательно их оглядел. Помещенный между ними круг действительно изображал даосский символ, но разделявшая две силы извилистая линия шла не вертикально, а по горизонтали. Во время своего разговора с Суень Мином он не смог припомнить, где видел раньше горизонтально разделенный символ, но сложенное Тао Ганом блюдце освежило его память.
Его поразила подробность, которую он не заметил раньше: помещенная в каждой половинке круга точка (зародыш противоположной силы, по объяснению Суень Мина) на самом деле была просверленным в дереве отверстием. Согнутым указательным пальцем он постучал по символическому знаку. Нет, это было не дерево, а металл, и тончайший паз отделял его от лакированной поверхности шкафа.
Из своей прически судья извлек длинную шпильку, вставил ее в одно из отверстий и попытался повернуть диск влево. Ничто не шелохнулось. Удерживая шпильку двумя руками, он повторил операцию, но теперь вправо. На этот раз диск повернулся, и начальник уезда сделал им пять полных оборотов, а затем с чуть большим усилием еще четыре. Правая половина стенки шкафа отодвинулась, как открывающаяся дверь. Он услышал шум снаружи и, тихонечко прикрыв ее, выбежал в коридор. Тао Гана по-прежнему не было. Что ж, придется обойтись без свидетеля. Он вернулся к шкафу и толкнул таинственную дверь.
Обнаружился узкий, идущий параллельно стене проход. Почти сразу же с правой стороны он выходил на другой проем. В два скачка судья оказался там и увидел комнату, плохо освещенную свисавшей с низкого потолка запыленной масляной лампой. Крепкий мужчина нагнулся над бамбуковой кроватью, стоявшей у дальней стены и вытирал ее тряпкой. На полу кухонный резак купался в красной луже.
— Сожалею, что не поднял глаз на эту несчастную девушку, проходя по галерее, ваше превосходительство, — ответил его помощник. — Если бы я увидел кровь…
— Не расстраивайся. Тебя это только украшает. Пусть Ма Чжун разглядывает обнаженных женщин!
Придя в свою маленькую комнатку, Тао Ган поспешил заняться чаем. Начальник выпил чашку и со вздохом сказал:
— Значит, когда окно распахнулось, я увидел в руках Мо Моте статую из Галереи ужасов. Итак, загадка разрешена. Во всяком случае, частично. Я все еще не могу понять, как я смог увидеть эту сцену через несуществующее окно! Но пока отложим эту проблему и рассмотрим обнаруженные нами конкретные факты. Госпожа Пао была сводней Мо Моте; был замешан в грязных делишках и Истинная Мудрость. Вероятно, Мо Моте уже давно намеревался поместить барышню Кан в Галерею ужасов. Еще до нашего прибытия он убрал оттуда деревянную статую и, вероятно, закрепил в стене скобы. Но какая наглость продолжать свою мерзкую работенку под моим носом!
С гневом дернул судья Ди свою бороду.
— После того, как госпожа Пао сообщила о колебаниях девушки, настоятель и Мо Моте решили действовать, не откладывая. Если бы я пожелал встретиться с Белой Розой до отъезда, мне ответили бы, что она удалилась в закрытую для публики часть монастыря. Они рассчитывали, что своими дьявольскими истязаниями отобьют у нее охоту к разоблачениям. А потом тем или иным способом объяснили бы изменение ее настроения Цун Ли и барышне Нгеуян никак не могу сказать Кан Ийде! К тому же, перенеся уготованные ей испытания, несчастная сама не захотела бы снова встречаться со своими друзьями.
Судья нахмурил пышные брови. Тао Ган слушал его, подергивая волоски своей бородавки: не было такого примера людской развращенности, который мог бы его удивить. Начальник уезда снова заговорил:
— Истинная Мудрость ускользнул от земной справедливости, но Мо Моте заплатит за двоих. К тому же он главный преступник! Отец настоятель был трусом, и у него никогда не хватило бы духа самому довести дело до конца. Пойду разбужу учителя Суеня. Мы соберем всех священнослужителей, а затем Куан Лай и Кан Ийде на них посмотрят. Если среди монахов не окажется Мо Моте, мы обыщем весь монастырь, что мне не терпится сделать с первой минуты нашего приезда сюда. У Тао Гана этот план не вызвал восторга.
— Если мы прикажем собраться всем монахам, Мо Моте сразу же заподозрит, что мы идем по его следу. И он будет далеко, прежде чем облава начнется. Одно Небо знает, как много входов и выходов у этого чертова строения! Когда же негодяй доберется до гор, мы его легко не поймаем. Другое дело, если бы с нами были Ма Чжун, Цяо Тай и пара дюжин стражников. Но лишь вдвоем…
Судья был вынужден признать справедливость этих соображений. Что же делать? Автоматически он взял столовую палочку и попытался установить на ее конце блюдце.
— Жаль, что у нас нет монастырского плана, — продолжал свою мысль Тао Ган, — Изучив его, мы смогли бы обнаружить месторасположение комнаты, в которую была приведена Белая Роза. Наверняка это неподалеку от того места, где ваше превосходительство видели Мо Моте и статую со сломанной рукой. Мы могли бы измерить толщину стен.
— Учитель Суень показал мне что-то вроде схематичного плана.
Судья говорил, следя за блюдцем глазами: оно находилось почти в равновесии.
— Это позволило мне ориентироваться, но, разумеется, никаких подробностей эта схема не содержала.
Осторожно поднимая палочку, он упустил блюдце, и оно упало на пол, разлетевшись на множество осколков.
Тао Ган собрал осколки фарфора. Пытаясь их сложить, он заинтересованно спросил:
— Что это ваше превосходительство намеревались сделать?
— О, — слегка смущенный ответил судья, — это номер барышни Тин. На палочке вращается блюдце. Оно не может соскользнуть из-за ободка на донышке. Но для этого требуется немалая ловкость. Вращение этого блюдца заставило меня задуматься над даосским символом, начерченным учителем Суенем в верхней части своего рисунка. Это нечто вроде черно-белого круга, представляющего изначальные силы вселенной. Любопытно, что блюдце упало. Когда я смотрел, как работает барышня Тин, это казалось довольно легким делом.
— Большинство таких номеров выглядит легкими, когда они хорошо исполняются, — возразил Тао Ган с чуть заметной улыбкой. — Но на самом деле они требуют долгих упражнений. Все осколки на месте. Завтра я их склею, и блюдце еще долго послужит!
— Тао Ган, почему ты так бережлив? — спросил судья, — Я знаю, что немного денег у тебя есть, а ведь ты никому не должен помогать. Не соря деньгами, ты все же мог быть не таким прижимистым.
Его печальный спутник бросил на него смиренный взгляд и объяснил:
— Благородный судья, так много прекрасных вещей даровано нам природой… Крыша над головой, пища для нашего желудка, одежда для тела… Мы все принимаем как должное, и часто находим полученному дурное применение. Вот почему я боюсь, что Небо однажды разгневается, и не могу видеть, когда выбрасываются предметы, которые еще можно использовать. Посмотрите, все осколки блюдца здесь, оно собрано целиком, за исключением этой трещинки, горизонтально рассекающей цветочный узор.
Судья Ди вздрогнул. Сидя совершенно прямо, он смотрел на блюдце, которое Тао Ган протягивал ему на ладони. Внезапно вскочив, он принялся расхаживать из конца в конец комнаты, бормоча неразборчивые слова.
Тао Ган ошеломленно наблюдал за ним, а потом уставился на блюдце, пытаясь понять, что же могло вызвать такую реакцию.
Наконец судья успокоился.
— Тао Ган, я глупец! — воскликнул он, — Меня водили за нос. Не нужно собирать монахов, я знаю, где найти нашего человека! Но сначала мне надо повидать учителя Суеня. Подожди меня на лестничной площадке, которая нависает над центральной часовней.
Он схватил фонарь и выбежал, сопровождаемый своим соратником. На пустынном дворе они расстались.
Судья продолжил свой путь к Юго-западной башне и поднялся по витой лестнице. Несколько раз он постучал в красную дверь. Не добившись ответа, он толкнул створку и проник в библиотеку, которую освещали почти догоревшие свечи. Находившаяся за письменным столом вторая дверь, вероятно, вела в комнату учителя Суеня. Постучав, судья прижал ухо к филенке, но ничего не услышал. Он попробовал открыть дверь, но обнаружил, что она заперта.
Обернувшись, он принялся разглядывать символический круг на прикрепленном к стене рисунке и, с удовлетворением кивнув головой, покинул комнату. На секунду сломанные перила задержали его взгляд, затем он прошел на центральную площадку.
Тао Гана там не было. Судья пожал плечами и, на мгновение прислушавшись к неясному шуму молитв, поднимавшемуся из храма, направился к кладовой.
Дверь оказалась приоткрытой. Чтобы лучше видеть, он поднял фонарь. Комната выглядела так же, как и при первом посещении, но старинный шкаф, находящийся в самом дальнем углу, был широко распахнут.
Он бросился к нему и, осветив фонарем двух нарисованных на задней стенке драконов, внимательно их оглядел. Помещенный между ними круг действительно изображал даосский символ, но разделявшая две силы извилистая линия шла не вертикально, а по горизонтали. Во время своего разговора с Суень Мином он не смог припомнить, где видел раньше горизонтально разделенный символ, но сложенное Тао Ганом блюдце освежило его память.
Его поразила подробность, которую он не заметил раньше: помещенная в каждой половинке круга точка (зародыш противоположной силы, по объяснению Суень Мина) на самом деле была просверленным в дереве отверстием. Согнутым указательным пальцем он постучал по символическому знаку. Нет, это было не дерево, а металл, и тончайший паз отделял его от лакированной поверхности шкафа.
Из своей прически судья извлек длинную шпильку, вставил ее в одно из отверстий и попытался повернуть диск влево. Ничто не шелохнулось. Удерживая шпильку двумя руками, он повторил операцию, но теперь вправо. На этот раз диск повернулся, и начальник уезда сделал им пять полных оборотов, а затем с чуть большим усилием еще четыре. Правая половина стенки шкафа отодвинулась, как открывающаяся дверь. Он услышал шум снаружи и, тихонечко прикрыв ее, выбежал в коридор. Тао Гана по-прежнему не было. Что ж, придется обойтись без свидетеля. Он вернулся к шкафу и толкнул таинственную дверь.
Обнаружился узкий, идущий параллельно стене проход. Почти сразу же с правой стороны он выходил на другой проем. В два скачка судья оказался там и увидел комнату, плохо освещенную свисавшей с низкого потолка запыленной масляной лампой. Крепкий мужчина нагнулся над бамбуковой кроватью, стоявшей у дальней стены и вытирал ее тряпкой. На полу кухонный резак купался в красной луже.
Глава 18.
Судья Ди получает поздравления от преступника; он выносит приговор, не зная, приведут ли его когда-нибудь в исполнение
Широкоплечий мужчина повернул голову и со снисходительной улыбкой произнес:
— В конце концов, судья Ди, вы все-таки нашли эту комнату. Вы очень проницательны, мой мальчик. Садитесь же на эту постель, которую я только что вытер, и расскажите, как вам это удалось. Осторожно, на полу кровь.
Судья Ди присел рядом с учителем Суенем и окинул взглядом комнату. Совсем маленькая, не больше двух квадратных метров, она была совершенно пуста, если не считать кровати, на которой они сидели. В углу он заметил статую обнаженной женщины в натуральную величину; сквозь трещинки в гипсе проступало дерево, а от левой руки оставался лишь изъеденный червями обрубок. В одной стене имелась темная ниша, в другой — круглое отверстие, вероятно, служившее для проветривания комнаты.
— Я сразу же заподозрил, что в углу здания есть тайная комната, — объяснил он. — Однако, судя по толщине оконных амбразур, это представлялось невозможным.
— Действительно! — хмыкнул Суень Мин. — Стена коридора недостаточно толста для тайника, но как раз в углу она смыкается со второй стеной, где и умудрились устроить это удобное небольшое убежище. Его не видно из оврага, который огибает монастырь с этой стороны, не видно и из окон восточного крыла. Прежние строители знали свое ремесло, Ди. Но как вообще вам пришла в голову мысль разыскивать этот тайник?
— О, совсем случайно. Вчера вечером, вскоре после моего приезда в монастырь, сильный ветер распахнул ставню, и я заметил эту комнату в тот момент, когда вы вносили сюда статую. Вас я видел только со спины и ваши зачесанные назад серебристые волосы принял за шлем, а скульптуру — за настоящую женщину. Позднее я недоумевал, не стал ли жертвой галлюцинации. Я еще советовался с вами по этому поводу.
Суень Мин от души расхохотался:
— Это действительно из ряда вон. Относительно меня вы советовались со мной!
Судья Ди не разделял веселости своего собеседника. Он продолжал:
— Актер Мо Моте выступал на сцене в старинном шлеме, похожем на тот, что, как мне казалось, я видел на голове незнакомца. Поэтому я его сразу же заподозрил и начал преследовать. Одного не могу понять, почему окно справа не видно снаружи. Однако именно оно бросилось вчера вечером мне в глаза, не так ли?
— Действительно, Ди. Правда, это особое окно. О, не приписывайте мне честь изобретения. Все было уже сделано, когда я обнаружил это скромное укрытие. Как видите, ставни находятся внутри ниши, а рама с промасленной бумагой установлена заподлицо со стеной, причем на ней нарисованы кирпичи. Само собой разумеется, рисунок прозрачен, днем можно открывать ставни для освещения комнаты, и никто ничего не заподозрит.
Суень на мгновение замолк, а потом заговорил снова:
— Да, теперь припоминаю. Вчера вечером мне захотелось проветрить комнату. С этой стороны мы защищены от ветра, и я не опасался, что за мной наблюдают, потому что из-за бури все ставни восточного крыла были закрыты. Услышав, что одно окно распахнуло бурей, я быстренько захлопнул свои ставни, но, похоже, оказался слишком медлителен. Конечно, открывать их было неосторожностью, охотно это признаю.
— Еще большую ошибку вы совершили, когда объяснили мне, что символ Пути всегда разделен по вертикали. Я был убежден, что видел такой символ, но разделенный поперечной линией, а где и когда — никак не мог припомнить. Если бы вы мне сказали, что эта линия может быть проведена в любом направлении, я никогда бы над этим не задумался!
Учитель Суень добродушно хлопнул себя по ляжке.
— Да, — сказал он, — вы задавали мне этот вопрос. Хорошо помню. Я не подумал о замке тайника, давая вам свои разъяснения. А вы наблюдательны, Ди, очень наблюдательны. Но как вам удалось привести в движение диск? Вращаясь, он поднимает или опускает вдоль двери вертикальную задвижку, и повернуть его трудно. Нужен особый ключ.
Даос вынул из платья вилку из закаленного железа, два зубца которой соответствовали отверстиям в диске.
— Я воспользовался шпилькой для волос, — объяснил судья. — Мне потребовалось чуть больше времени, вот и все. Но вернемся к нашим делам. Третью неосторожность вы допустили, поместив барышню Кан в Галерею ужасов. Согласен с вами, она не могла ни шевельнуться, ни крикнуть, и настоящей находкой было закрашивание черной краской ее ступней и рук, но со всеми этими прибывшими на празднество гостями возникала угроза, что ее могут обнаружить.
— Ди, вот в этом вы ошибаетесь, — возразил Суень Мин, — В это время года галерея закрыта для публики. В любом случае, разве вы не находите, что замысел был забавен? И я убежден, что, проведя ночь в таком месте, она стала бы несговорчивее. Надо будет как-нибудь повторить этот опыт, хотя, поверьте мне, побелить тело женщины известкой — работа отнюдь не из легких! У вас, Ди, живой ум. Выводы, сделанные вами из расширенных зрачков кота, совсем не глупы. Предложив Истинной Мудрости способ избавиться от старика-настоятеля, я об этом не подумал. С горечью об этом говорю… Истинной Мудрости не хватало размаха, он был жаден до денег и власти, но не обладал качествами, необходимыми для приобретения этих бесценных благ. Выполняя обязанности эконома, он так беззастенчиво черпал из казны монастыря, что если бы не мое вмешательство, был бы схвачен с поличным. Понятно, после этого ему пришлось содействовать мне в осуществлении моих маленьких прихотей. Нефритовое Зеркало был человеком другой закалки! К счастью, с возрастом его способности притупились, и, заметив, что с послушницами происходят странные вещи, он заподозрил Истинную Мудрость. А тот вообще не представлял, как сделана женщина. Тем не менее, я счел более благоразумным устранить старого добряка настоятеля. Мой сообщник взял на себя осуществление плана… Я же позднее убедил верховного настоятеля передать ему наследие покойного!
С задумчивым видом Суень Мин на секунду остановился, чтобы пригладить свои мохнатые брови и продолжил:
— Но последнее время мой подопечный начал слишком уж утрачивать выдержку. Намеки этого жалкого поэтишки были для него подлинной мукой, и он постоянно мне повторял, что в монастырь проник чужой монах, чтобы за нами шпионить. По его утверждениям, это был монах с мрачным лицом, которого он уже некогда встречал. Ди, думаю, именно его-то вы и разыскиваете. Ясно, что все это вздор! Прямо перед вашим прибытием я затащил Истинную Мудрость на свой насест и устроил ему настоящую выволочку. Впрочем, это мало что дало. Он был так обескуражен, что хотел вас убить. Он провалил дело.., и поверьте, Ди, я очень этому рад!
Судья ничего не ответил. Он ушел в свои мысли, но потом заметил:
— Однако опасения. Истинной Мудрости относительно мрачного монаха были обоснованны. Знаете ли вы, откуда была девушка по имени Лю, умершая здесь от изнурительной болезни?
— Изнурительная болезнь, говорите вы? Забавно! Барышня Лю была красивой, здоровой, жизнерадостной девушкой. Она принадлежала к шайке бродяг, и стражники ее схватили, когда она воровала кур в одном дворе. Моя бесценная госпожа Пао подмазала лапу тюремщику, чтобы ее заполучить.
— Все сходится. Мне сообщили, что истинное имя мрачного монаха, как вы его называете, по всей вероятности Лю. Это брат той девушки. Он странствует, переодевшись даосом, и уже не первый раз посещает монастырь Утреннего Облака. Окончательно уверившись, что его сестру здесь убили, он вернулся сюда под именем Мо Моте с намерением разоблачить убийцу. И отец настоятель беспокоился не напрасно: Мо Моте умеет пользоваться саблей, и он из тех, кто считает отмщение делом чести.
— Пустое! — равнодушно ответил Суень Мин, — Настоятель покинул сей мир, и мы все спишем на него, так что ваш воинственный фехтовальщик будет удовлетворен. Но самым большим просчетом Истинной Мудрости было желание в последний момент выдать меня в попытке спасти свою шкуру.
— Да, — заметил судья, — Мне бы следовало догадаться, что Истинная Мудрость не покончил с собой. Вы его столкнули, не так ли?
— Точно.
Лицо даоса озарила улыбка.
— В том случае я проявил подлинное присутствие духа. Но, Ди, позвольте поздравить вас с железной логикой ваших рассуждений. В ваших доводах была заключена такая сила убеждения, что я сам начал верить в его самоубийство. Огорчен, что не могу угостить вас чаем, но в этой каморке, хотя и очень удобной, у меня нет того, что для этого нужно.
— У вас были еще сообщники, кроме настоятеля и госпожи Пао?
— Конечно, нет. Ваш опыт начальника уезда должен был вам подсказать, что если хотят сохранить секрет, о нем нельзя распространяться.
— Предполагаю, вы здесь убили госпожу Пао? — спросил судья, глядя на окровавленный резак.
— Да. Заметив, что барышни Кан нет в галерее, я был вынужден принять меры предосторожности. Убить почтенную даму не составило труда, но она была, как вы знаете, столь полна, что я испугался, не останутся ли ее останки у меня на руках.., извините за скверный каламбур. Я расчленил тело и через это отверстие спустил в овраг; там есть провал, который еще никто не исследовал. Да и никто не станет искать ее там! Впрочем, мне ее очень жаль. Она обладала умением быть полезной, а благодаря моим усилиям ее репутация в столице была безупречна. Но ей нужно было исчезнуть, ибо только ее показания могли быть использованы против меня в деле барышни Кан.
С дружеской улыбкой он поспешил заметить:
— Относительно этой малышки, Ди. Не думайте, что я зол на вас из-за нее. Ничего я так не люблю, как схватку умов с противником, который того заслуживает. Вы должны быть превосходным шахматистом. Надо будет завтра сыграть партию. Надеюсь, вы играете в шахматы?
— Редко. Моя любимая игра — домино.
— Домино? — Суень Мин выглядел разочарованным. — Ну, у каждого свой вкус. Что касается госпожи Пао, то не беспокойтесь. Я быстро найду вместо нее кого-нибудь, кто продолжит ее благочестивые труды.
Судья задумчиво на него поглядел.
— Почему вы зарылись в этом монастыре? — спросил он. — Ведь некогда вы жили в столице?
При этом упоминании о прошлом Суень Мин снова улыбнулся. Он пригладил серебристые пряди волос и сказал:
— Когда мне выпала несказанная честь разъяснять его величеству даосское вероучение, придворные и дворцовые дамы захотели больше узнать о тайных обрядах. Дочь одного придворного.., она была очень хороша собой.., изучала их с особенным энтузиазмом. Увы, глупая девочка умерла в то время, когда я давал ей частные уроки. Естественно, делу не был дан ход, но из дворца мне пришлось уйти. Этот монастырь мне понравился, и я решил здесь продолжать свои исследования с юными девушками, которых привозила госпожа Пао, чтобы скрасить мое одиночество. Они доставили мне немало удовольствий, но, к несчастью, тоже умерли, как вам известно.
— В конце концов, судья Ди, вы все-таки нашли эту комнату. Вы очень проницательны, мой мальчик. Садитесь же на эту постель, которую я только что вытер, и расскажите, как вам это удалось. Осторожно, на полу кровь.
Судья Ди присел рядом с учителем Суенем и окинул взглядом комнату. Совсем маленькая, не больше двух квадратных метров, она была совершенно пуста, если не считать кровати, на которой они сидели. В углу он заметил статую обнаженной женщины в натуральную величину; сквозь трещинки в гипсе проступало дерево, а от левой руки оставался лишь изъеденный червями обрубок. В одной стене имелась темная ниша, в другой — круглое отверстие, вероятно, служившее для проветривания комнаты.
— Я сразу же заподозрил, что в углу здания есть тайная комната, — объяснил он. — Однако, судя по толщине оконных амбразур, это представлялось невозможным.
— Действительно! — хмыкнул Суень Мин. — Стена коридора недостаточно толста для тайника, но как раз в углу она смыкается со второй стеной, где и умудрились устроить это удобное небольшое убежище. Его не видно из оврага, который огибает монастырь с этой стороны, не видно и из окон восточного крыла. Прежние строители знали свое ремесло, Ди. Но как вообще вам пришла в голову мысль разыскивать этот тайник?
— О, совсем случайно. Вчера вечером, вскоре после моего приезда в монастырь, сильный ветер распахнул ставню, и я заметил эту комнату в тот момент, когда вы вносили сюда статую. Вас я видел только со спины и ваши зачесанные назад серебристые волосы принял за шлем, а скульптуру — за настоящую женщину. Позднее я недоумевал, не стал ли жертвой галлюцинации. Я еще советовался с вами по этому поводу.
Суень Мин от души расхохотался:
— Это действительно из ряда вон. Относительно меня вы советовались со мной!
Судья Ди не разделял веселости своего собеседника. Он продолжал:
— Актер Мо Моте выступал на сцене в старинном шлеме, похожем на тот, что, как мне казалось, я видел на голове незнакомца. Поэтому я его сразу же заподозрил и начал преследовать. Одного не могу понять, почему окно справа не видно снаружи. Однако именно оно бросилось вчера вечером мне в глаза, не так ли?
— Действительно, Ди. Правда, это особое окно. О, не приписывайте мне честь изобретения. Все было уже сделано, когда я обнаружил это скромное укрытие. Как видите, ставни находятся внутри ниши, а рама с промасленной бумагой установлена заподлицо со стеной, причем на ней нарисованы кирпичи. Само собой разумеется, рисунок прозрачен, днем можно открывать ставни для освещения комнаты, и никто ничего не заподозрит.
Суень на мгновение замолк, а потом заговорил снова:
— Да, теперь припоминаю. Вчера вечером мне захотелось проветрить комнату. С этой стороны мы защищены от ветра, и я не опасался, что за мной наблюдают, потому что из-за бури все ставни восточного крыла были закрыты. Услышав, что одно окно распахнуло бурей, я быстренько захлопнул свои ставни, но, похоже, оказался слишком медлителен. Конечно, открывать их было неосторожностью, охотно это признаю.
— Еще большую ошибку вы совершили, когда объяснили мне, что символ Пути всегда разделен по вертикали. Я был убежден, что видел такой символ, но разделенный поперечной линией, а где и когда — никак не мог припомнить. Если бы вы мне сказали, что эта линия может быть проведена в любом направлении, я никогда бы над этим не задумался!
Учитель Суень добродушно хлопнул себя по ляжке.
— Да, — сказал он, — вы задавали мне этот вопрос. Хорошо помню. Я не подумал о замке тайника, давая вам свои разъяснения. А вы наблюдательны, Ди, очень наблюдательны. Но как вам удалось привести в движение диск? Вращаясь, он поднимает или опускает вдоль двери вертикальную задвижку, и повернуть его трудно. Нужен особый ключ.
Даос вынул из платья вилку из закаленного железа, два зубца которой соответствовали отверстиям в диске.
— Я воспользовался шпилькой для волос, — объяснил судья. — Мне потребовалось чуть больше времени, вот и все. Но вернемся к нашим делам. Третью неосторожность вы допустили, поместив барышню Кан в Галерею ужасов. Согласен с вами, она не могла ни шевельнуться, ни крикнуть, и настоящей находкой было закрашивание черной краской ее ступней и рук, но со всеми этими прибывшими на празднество гостями возникала угроза, что ее могут обнаружить.
— Ди, вот в этом вы ошибаетесь, — возразил Суень Мин, — В это время года галерея закрыта для публики. В любом случае, разве вы не находите, что замысел был забавен? И я убежден, что, проведя ночь в таком месте, она стала бы несговорчивее. Надо будет как-нибудь повторить этот опыт, хотя, поверьте мне, побелить тело женщины известкой — работа отнюдь не из легких! У вас, Ди, живой ум. Выводы, сделанные вами из расширенных зрачков кота, совсем не глупы. Предложив Истинной Мудрости способ избавиться от старика-настоятеля, я об этом не подумал. С горечью об этом говорю… Истинной Мудрости не хватало размаха, он был жаден до денег и власти, но не обладал качествами, необходимыми для приобретения этих бесценных благ. Выполняя обязанности эконома, он так беззастенчиво черпал из казны монастыря, что если бы не мое вмешательство, был бы схвачен с поличным. Понятно, после этого ему пришлось содействовать мне в осуществлении моих маленьких прихотей. Нефритовое Зеркало был человеком другой закалки! К счастью, с возрастом его способности притупились, и, заметив, что с послушницами происходят странные вещи, он заподозрил Истинную Мудрость. А тот вообще не представлял, как сделана женщина. Тем не менее, я счел более благоразумным устранить старого добряка настоятеля. Мой сообщник взял на себя осуществление плана… Я же позднее убедил верховного настоятеля передать ему наследие покойного!
С задумчивым видом Суень Мин на секунду остановился, чтобы пригладить свои мохнатые брови и продолжил:
— Но последнее время мой подопечный начал слишком уж утрачивать выдержку. Намеки этого жалкого поэтишки были для него подлинной мукой, и он постоянно мне повторял, что в монастырь проник чужой монах, чтобы за нами шпионить. По его утверждениям, это был монах с мрачным лицом, которого он уже некогда встречал. Ди, думаю, именно его-то вы и разыскиваете. Ясно, что все это вздор! Прямо перед вашим прибытием я затащил Истинную Мудрость на свой насест и устроил ему настоящую выволочку. Впрочем, это мало что дало. Он был так обескуражен, что хотел вас убить. Он провалил дело.., и поверьте, Ди, я очень этому рад!
Судья ничего не ответил. Он ушел в свои мысли, но потом заметил:
— Однако опасения. Истинной Мудрости относительно мрачного монаха были обоснованны. Знаете ли вы, откуда была девушка по имени Лю, умершая здесь от изнурительной болезни?
— Изнурительная болезнь, говорите вы? Забавно! Барышня Лю была красивой, здоровой, жизнерадостной девушкой. Она принадлежала к шайке бродяг, и стражники ее схватили, когда она воровала кур в одном дворе. Моя бесценная госпожа Пао подмазала лапу тюремщику, чтобы ее заполучить.
— Все сходится. Мне сообщили, что истинное имя мрачного монаха, как вы его называете, по всей вероятности Лю. Это брат той девушки. Он странствует, переодевшись даосом, и уже не первый раз посещает монастырь Утреннего Облака. Окончательно уверившись, что его сестру здесь убили, он вернулся сюда под именем Мо Моте с намерением разоблачить убийцу. И отец настоятель беспокоился не напрасно: Мо Моте умеет пользоваться саблей, и он из тех, кто считает отмщение делом чести.
— Пустое! — равнодушно ответил Суень Мин, — Настоятель покинул сей мир, и мы все спишем на него, так что ваш воинственный фехтовальщик будет удовлетворен. Но самым большим просчетом Истинной Мудрости было желание в последний момент выдать меня в попытке спасти свою шкуру.
— Да, — заметил судья, — Мне бы следовало догадаться, что Истинная Мудрость не покончил с собой. Вы его столкнули, не так ли?
— Точно.
Лицо даоса озарила улыбка.
— В том случае я проявил подлинное присутствие духа. Но, Ди, позвольте поздравить вас с железной логикой ваших рассуждений. В ваших доводах была заключена такая сила убеждения, что я сам начал верить в его самоубийство. Огорчен, что не могу угостить вас чаем, но в этой каморке, хотя и очень удобной, у меня нет того, что для этого нужно.
— У вас были еще сообщники, кроме настоятеля и госпожи Пао?
— Конечно, нет. Ваш опыт начальника уезда должен был вам подсказать, что если хотят сохранить секрет, о нем нельзя распространяться.
— Предполагаю, вы здесь убили госпожу Пао? — спросил судья, глядя на окровавленный резак.
— Да. Заметив, что барышни Кан нет в галерее, я был вынужден принять меры предосторожности. Убить почтенную даму не составило труда, но она была, как вы знаете, столь полна, что я испугался, не останутся ли ее останки у меня на руках.., извините за скверный каламбур. Я расчленил тело и через это отверстие спустил в овраг; там есть провал, который еще никто не исследовал. Да и никто не станет искать ее там! Впрочем, мне ее очень жаль. Она обладала умением быть полезной, а благодаря моим усилиям ее репутация в столице была безупречна. Но ей нужно было исчезнуть, ибо только ее показания могли быть использованы против меня в деле барышни Кан.
С дружеской улыбкой он поспешил заметить:
— Относительно этой малышки, Ди. Не думайте, что я зол на вас из-за нее. Ничего я так не люблю, как схватку умов с противником, который того заслуживает. Вы должны быть превосходным шахматистом. Надо будет завтра сыграть партию. Надеюсь, вы играете в шахматы?
— Редко. Моя любимая игра — домино.
— Домино? — Суень Мин выглядел разочарованным. — Ну, у каждого свой вкус. Что касается госпожи Пао, то не беспокойтесь. Я быстро найду вместо нее кого-нибудь, кто продолжит ее благочестивые труды.
Судья задумчиво на него поглядел.
— Почему вы зарылись в этом монастыре? — спросил он. — Ведь некогда вы жили в столице?
При этом упоминании о прошлом Суень Мин снова улыбнулся. Он пригладил серебристые пряди волос и сказал:
— Когда мне выпала несказанная честь разъяснять его величеству даосское вероучение, придворные и дворцовые дамы захотели больше узнать о тайных обрядах. Дочь одного придворного.., она была очень хороша собой.., изучала их с особенным энтузиазмом. Увы, глупая девочка умерла в то время, когда я давал ей частные уроки. Естественно, делу не был дан ход, но из дворца мне пришлось уйти. Этот монастырь мне понравился, и я решил здесь продолжать свои исследования с юными девушками, которых привозила госпожа Пао, чтобы скрасить мое одиночество. Они доставили мне немало удовольствий, но, к несчастью, тоже умерли, как вам известно.