Варго Александр. Нечеловек

Александр Варго

Пролог

   В сумраке уходящего дня в глубоком кресле сидел человек, на вид лет семидесяти. Даже недостаток света не мог скрыть жестоких, глубоко посаженных глаз. Лицо, изрезанное морщинами, было напряжено. Он вспоминал те дни, когда был молод, то время, когда не знал о своей Силе. Те дни, когда он не был так одинок. Когда многие из тех, кого он знал, были еще живы. Живы!
   Теперь умирал и он. Это было неизбежно. Результат Отдачи. Он так и не научился обращаться с Силой, но вот результат Отдачи видел воочию. Правда, уже одним глазом. Он посмотрел на свои руки, скрученные артритом. Кашель начал душить его. Глаза наполнились слезами. Он вытер губы и посмотрел на салфетку, всю в бурых пятнах. И это в тридцать лет.
   Теперь он не знал, сколько еще протянет. Час? Два? Сутки? Пока не знал. Единственное, что он знал наверняка, так это то, что его состояние не было результатом синдрома Вернера или прогерии. Он понял это, когда ему в руки попала книга, лежащая на полу у кресла. Голубая глянцевая обложка подмигнула ему в лучах заката.
   Вдруг раздался звук разбиваемого стекла. Камень размером с кулак влетел в окно и с глухим стуком упал на пол.
   – Сдохни, мерзкий колдун!
   Он знал – выгляни он сейчас на улицу, никого не застанет. Его боялись. Его ненавидели и боялись. Он хищно оскалился. Его считали колдуном. Доля правды в этом, конечно, была. Ведь он обладал Силой! Силой, возможности которой безграничны.
   Мужчина встал и подошел к зеркалу. Единственное целое зеркало было завешано белой простыней. Однажды, после очередного использования Силы, он мимоходом увидел свое отражение. Он и раньше замечал, что лицо как-то осунулось, волосы стали реже, но тогда ему показалось, что он состарился лет на десять. С тех пор он закрывал зеркало. Иногда он подходил к нему и, не решаясь сдернуть ткань, уходил. Сегодня же он решился, и простыня медленно опала к его ногам. Он даже не сразу понял, что отражение принадлежит ему. На него смотрел глубокий старик. Высокий лоб пересекали борозды-морщины. Кустистые брови нависали над маленькими злыми глазками, ввалившимися настолько, что, казалось, на него смотрела пустота глазниц черепа. Крючковатый нос свисал над тонкими бескровными губами. Вот и все, что он хотел узнать. Он выглядел точно так же, как и чувствовал себя. А чувствовал он себя как развалина.
   Старик прошел назад в зал, даже и не подумав накинуть простыню на зеркало. Какой смысл? Он сел в кресло и включил телевизор. Блики сменяющихся картинок забегали по уродливому лицу. Он сидел; его взгляд был устремлен мимо предметов, куда-то вдаль. Губы шевелились; казалось, старик говорит с видимым только ему собеседником. Руки судорожно перебирали деревянные четки. Он уже и не помнил, откуда они у него, но теперь ему казалось, что они всегда были с ним.
   «Один раз – последний», – подумал старик.
   Нет, он не стал добрее и терпимей к ближним. Он все так же ненавидел людей. Все так же ему хотелось давить их, как червей. Как снующих тараканов. Взять тапку и ударить в самую гущу этих суетящихся существ. Он бы обязательно так и сделал, но ничто не длится вечно. И вместе с жизненной силой уходит Сила. Божья, Дьявольская или Волшебная? Он не знал, как назвать свой дар (да и дар ли это?), но то, что он умирает, мужчина ощущал на своей, как говорится, шкуре.
   Он посмотрел на книгу у своих ног. Теперь она подмигивала ему чаще. Блики от телевизора плясали на зеркальной поверхности обложки. Он со злостью пихнул ее ногой. Та отлетела и ударилась о стену. Он ненавидел и книгу. Прочитал ее пять раз и все равно вляпался в дерьмо!
   Жена предала его. Предала! Человек, который всегда сам боялся быть обманутым, предал его!
   «Если я узнаю, что ты где-нибудь на стороне ищешь утешения, – вспомнил старик слова женщины, – я… я уйду от тебя».
   Сука! А на деле это она искала утешения, это она… Конец их по делам их! Предала и поэтому должна заплатить! Он намеренно оставил ее напоследок. Он знал, что, убивая эту продажную тварь, убьет и себя, но его это уже не волновало. Процесс старения стал необратимым, но… Но конец их по делам их.
   Старик начал что-то нашептывать себе под нос. Вдруг он выкрикнул какие-то слова и замолчал. Где-то завыла собака. Он обмяк в кресле. На сером лице появилась едва заметная улыбка. Веки опустились, закрывая звериный взгляд. К первой собаке присоединились еще две. Не выпуская из рук четок, мужчина стал ждать. Он должен будет почувствовать. Что-то должно появиться внутри.
   Пока там было пусто.

Глава 1

   В кабинете не было ничего лишнего. Обстановка способствовала рабочему процессу. Анжела осмотрела собравшихся подчиненных. Это было одним из ее бзиков – выискивать какие-либо детали, элементы одежды, могущие так много рассказать о хозяине. Хотя о каждом из них она знала все. Собравшиеся в ее кабинете люди были как на ладони. И это не могло не радовать. Анжела, конечно, не президент государства и до переворота здесь вряд ли дело дойдет, но у заведующей магазином тоже могут быть недоброжелатели и завистники. Именно поэтому Бабурина и наблюдала за своими подчиненными, именно поэтому Анжела и была начеку.
   Элла Фигурнова – женщина лет тридцати, очень ухоженная, любящая экстравагантно одеваться. Вообще постоянно привлекает к себе внимание, и не только мужчин. Было чему позавидовать. «Рядом с такой ни один мужик не устоит», – подумала Анжела.
   Вера Михайловна Гущина – безобидная болтушка. Благодаря ей Анжела знала все обо всех. Леся Чалова – милая девушка, но не более. Хотя… Бабуриной иногда казалось, что была у нее какая-то тайна, но вряд ли она касалась Анжелы. Игорь Талалаев – молодой, исполнительный и очень симпатичный человек. Порой его исполнительность была очень навязчивой, но Анжела к этому привыкла.
   Вертихвостка, болтушка, девушка-тайна и подлиза не могли помешать ей в полной мере почувствовать себя бессменным руководителем. За свое место она могла быть спокойной, но и доверить вести дела в свое отсутствие никому из них было нельзя. Пока год назад к ним не устроилась Лариса Середа. Она, пожалуй, стала единственной, на кого Бабурина могла положиться. И то лишь только потому, что Лариса не проявляла никакого интереса к должности заведующей магазином. Именно по этой причине Анжела и оставляла девушку за себя. Приставка «и.о.» прикрепилась к Середе намертво.
   Анжела встала. Голоса стихли.
   – Ну, все, ребята, можете идти работать. Кстати, все пригласительные получили?
   Фигурнова фыркнула. Кто бы сомневался! Ей пригласительный наверняка генеральный лично выдал.
   – Да, да, – закивали подчиненные.
   – Тогда прошу всех по рабочим местам. – Анжела снова села за стол, поправила волосы, убранные в конский хвост.
   Когда за последним посетителем закрылась дверь, она встала и подошла к большому, во весь рост, зеркалу. После лицезрения Эллы Фигурновой это становилось обязательной программой. Черные длинные волосы убраны в хвост. Минимум макияжа. Темно-синий брючный костюм сидел хорошо, но не было того шика, как…
   «Нет, я же начальник. Мне нельзя одеваться, как…»
   На языке крутилось слово «шлюха», но она мысленно одернула себя и уже вслух произнесла:
   – Вертихвостка.
   Каждая женщина хочет привлечь к себе внимание мужчин, тем самым вызвав зависть у женщин. Каждая. Только каждая по-своему.
   «Может, и я таким образом привлекаю к себе внимание».
   Ох как хотелось надеть вечернее платье, сделать красивую прическу! Три года назад на свадьбе… на собственной свадьбе у Анжелы было хоть что-то стоящее на голове. А потом обыденность и серость. Вместо прически – хвосты, вместо платья – деловые костюмы. Стоп. Завтра десять лет сети магазинов «Семья». Корпоративная вечеринка, так сказать.
   – И у меня есть пригласительный. – Анжела улыбнулась своему отражению. Надо заметить, недурному отражению.

* * *

   Максим Бабурин был человеком увлеченным. И увлечен он был своею собственной женой. Познакомились они с Анжелой лет пять назад. Учился тогда Макс на заочном отделении в политехе города Ставрополя. И как раз по случаю подготовки к зачетам решил заглянуть в читальный зал городской библиотеки. Вот там он и увидел это чудо. Она сидела за стеной из книг. Максим взял нужную книгу и сел за соседний стол. В голову ничего не лезло. По крайней мере, из прочитанного. Макс чаще поглядывал на девушку за соседним столом, чем в умную книгу в собственных руках.
   Беда была еще и в том, что он не только не мог собраться с мыслями, но и не решался подойти и заговорить с девушкой. Вдруг она встала и направилась к стеллажам. Максим медлил. Руки потели. Чего он испугался? Он до сих пор задавал себе этот вопрос. И до сих пор не знал на него ответа. Максим встал и пошел к ней. Даже сначала думал пройти мимо, но она обернулась и попросила его достать книгу с верхней полки. Макс не помнил, что это была за книга. Он попросту никого и ничего не видел в тот момент.
   Они разговорились. Анжела сказала, что учится в педучилище. А Макс… Это тоже было за гранью понимания. Макс соврал, что тоже учится в педагогическом, но только в институте и на последнем курсе. Обман во благо. Потом, год спустя, Максим признался Анжеле, что никогда не станет учителем. А если и станет, то в лучшем случае учителем труда. На самом деле он оттрубил на энергостроительном факультете Политехнического института. Анжела просто рассмеялась. Она догадалась еще в библиотеке, что Максим далек от преподавательской профессии.
   Через два года они поженились. Вот уже три года живут счастливо. Одно обстоятельство немного сгущало тучи в их безоблачной жизни: Анжела не соглашалась родить ребенка. Но Максим знал, что разгонит эти тучи. Это было делом времени. А времени у них предостаточно.
   Максим стоял у входа в торговый центр и ждал свою супругу. Они договорились после работы съездить к матери Анжелы. Он посмотрел на часы, висевшие над входом.

* * *

   Анжела зашла в комнату отдыха, чтобы попрощаться и дать распоряжения Ларисе Середе, остающейся за старшую на выходные. Сеть магазинов «Семья» работала без выходных, и даже такой праздник, как десятилетие открытия этой самой сети, никоим образом не должен был отразиться на графике работы.
   Вера Михайловна и Элла сидели на подоконнике и что-то обсуждали. Увидев Анжелу, замолчали.
   – Все шепчетесь?
   – Да завидуем тебе, – сказала Элла Фигурнова. – Твой любимый вон стоит и ждет тебя. Кто б меня так ждал.
   – А ты ограничься хотя бы одним мужиком в неделю. – К женщинам подошел Игорь Талалаев.
   – Это ты о себе, что ли?
   – А хоть бы и о себе. А что, Элка, я всегда под рукой, а?
   Пока они разбирались в своих связях, Анжела посмотрела в окно. Максим стоял у входа. На мгновение ей показалось, что это совсем чужой человек, что она его не знает – и денься он куда-нибудь, Анжела даже и не пожалеет. Чушь! Нет, только показалось. Но вот ощущение, что Максим может куда-нибудь деться, осталось.
   Анжела повернулась на галдящих супервайзеров. Посмотрела на Эллу. Пока есть такие хищницы, надо быть начеку.
   Объяснив все Ларисе, еще раз заглянула в свой кабинет. Пробежала взглядом по столу, шкафу. Убедилась, что не забыла убрать документы. Дернула за ручку дверцу несгораемого шкафа и пошла к выходу. Перед дверью Анжела остановилась и посмотрелась в зеркало. Недурна. И тот, кто это оценит, похоже, не так далеко. Она улыбнулась, подмигнула отражению и подумала:
   «Может, мне родить Максиму – и тогда уж точно ни одна хищница не уведет его от меня?»

* * *

   Максим обернулся в поисках синей пористой детали от конструктора. Мальчишка сидел на полу у дивана, перед ним стоял домик из конструктора «LEGO». Вдруг за диваном что-то зашуршало, скрипнуло, и оттуда выскочил рыжий котенок. Он выгнул дугой спину, шерсть торчала в разные стороны. Зверек как-то боком, то и дело подпрыгивая, подтолкнул ту самую синюю деталь конструктора к мальчику.
   – Спасибо, Рыжик.
   Мальчик взял котенка в руки и потерся об него щекой. Зверек вывернулся и вцепился когтистой лапкой в лицо малыша. Максим рефлекторно отбросил кота. Он не заплакал и не схватился за расцарапанную щеку, просто сидел на полу, скрестив ноги, и смотрел на животное.
   – Чтоб ты сдох! – выдохнул наконец мальчик и, отвернувшись, продолжил строительство домика.
   Через день котенка разорвали собаки.
   Рыжик никогда не был на улице. Как он туда попал, никто не знал. Возможно, котенок вылез на подоконник и упал. Мама пошла искать Рыжика. И нашла…
   Когда мама, вся в слезах, рассказывала на кухне отцу о том, как нашла кровавые останки котенка, мальчишка сидел под закрытой дверью и слушал. Слушал и улыбался.

* * *

   «Она меня боялась».
   Странная картинка с мальчиком и котенком улетучилась. Максим посмотрел на вход и тут же забыл, о чем думал. Анжела спустилась по мраморным ступеням и подошла к мужу. Тот обнял ее и нежно поцеловал в губы.
   – Ну, ты что, Максик? Наши все глаза проглядели, а сейчас и вовсе в ладоши хлопают. – Анжела шутливо отстранилась от Макса, но на самом деле она была очень рада тому, что он поцеловал ее на виду у всех.
   – Ну-у, куда пойдем? – спросил Максим и согнул в локте правую руку, приглашая супругу.
   – Как куда? Мы же к маме собирались. – Анжела взяла его под руку и увлекла за собой.
   – Нет уж, дорогая. Твоя мама никуда не денется, а вот ужин в «Цезаре»…
   – В «Цезаре»?
   – Просто завтра я могу передумать…
   – Ну, «Цезарь» так «Цезарь», – поспешила согласиться Анжела. – А откуда деньги?
   – Сегодня к Авдонину ездил домой.
   – О! Что у вас за отношения? – Анжела улыбнулась.
   – Проводку ему перекинул в гостиной, – ответил Максим, не замечая насмешки жены.
   – Он же сам электрик.
   – Он начальник, а мы электрики, – пояснил Максим и сошел с тротуара с вытянутой рукой.
   – Да ты богач, – произнесла с улыбкой Анжела, когда они садились в такси.
   «Цезарь» ничего общего с великими римскими императорами не имел. Максим хорошо знал хозяина кафе. Лет десять назад Макс и еще пара лоботрясов были завсегдатаями в этой забегаловке. Да, да, именно забегаловка. Это сейчас Аскер – хозяин кафе – отстроился как следует. Сейчас здесь было десять отдельных кабинок с кожаными диванами, два банкетных зала. А тогда – зал пять на пять с восемью столами на алюминиевых ножках. Из посуды – пожелтевшие тарелки да граненые стаканы. Зато хычины там делали отменные. Аскер назвал закусочную в честь пса. Здоровенная кавказская овчарка по кличке Цезарь. Наверняка кафе строилось на деньги, вырученные с боев. Кобель по кличке Цезарь был непобедим. В последнем бою погиб. Вот Аскер и захотел увековечить имя своего кормильца. А перестроив свою закусочную-забегаловку, решил ничего не менять. Тем более название у всех на слуху.
   Максим провел Анжелу в шестую кабинку. Она немного удивилась, что он так целенаправленно пошел именно к этой кабинке. Ведь она могла быть и занята. Но потом подумала, что Максим мог позвонить и заказать столик.
   – Ты тут пока меню полистай, а я к Аскеру заскочу, засвидетельствую, так сказать, свое почтение. – Максим нагнулся и поцеловал Анжелу в щеку.
   – Ну, ты ненадолго, а то я к себе кого-нибудь затащу. – Анжела подмигнула ему.
   – Я тебе затащу. – Макс знал, что она шутит, но внутри что-то екнуло.
   Он подошел к барной стойке, спросил, где Аскер, и глянул на телевизор на стене. Шел какой-то фильм. Кино показалось Максу знакомым. Он замер, позабыв об Анжеле и уж тем более об Аскере.

* * *

   Он не знал названия фильма, но сюжет заинтересовал его. Кино про детдомовских ребят такого же возраста, как Максим. Ему вообще нравились фильмы о сверстниках. А то, что они не имели родителей, повергало его в шок. В последнее время перед сном Максим часто думал о том, как тяжело было бы жить без папы и мамы. Куда бы они ни делись, уехали или умерли (к своему сожалению, в девять лет он уже имел представление о смерти), Максиму пришлось бы несладко.
   Сейчас же он смотрел фильм о тех, кому несладко, практически не отрывая взгляда от экрана.
   – …Максим, что с тобой, сынок?
   Женщина подошла к ребенку. Родители увидели закипающую в нем ярость. Макс сильнее сжал кулачки, как-то напрягся весь.
   – Что случилось, Максик? – К парнишке подсел отец. – Ты увидел что-то страшное?
   Ребенок молчал.
   – Максим, ну скажи нам, что тебя напугало? – встревожилась мать. Максим повернулся к маме и поднял на нее глаза, полные слез.
   – Мама, мамочка! Как я их ненавижу!
   – Кого, сыночек, кого? – Женщина прижала мокрое от слез лицо сына к груди.
   – Этих мальчишек, – малыш всхлипнул, – они… они избили мальчика. И… и они забрали у него деньги.
   – Сынок, это же просто кино, – мать погладила его по голове. – На самом деле эти мальчики дружат и ходят вместе в школу.
   – Правда? – Он не перестал плакать, но больше не всхлипывал.
   – Ну конечно, Максик, – мужчина взял крохотную ладошку сына в свою руку и легонько сдавил. – Они артисты, и завтра мы увидим их, ну скажем, в «Ералаше».
   – Даже если и так, – мальчик посмотрел отцу в глаза, – я не хочу их больше видеть.
   От взгляда ребенка мужчине вдруг стало не по себе, и он отпустил руку малыша. На него смотрели не детские наивные глазенки, а глаза взрослого жестокого человека. Максим перевел взгляд на маму и улыбнулся.
   – Мам, пап, давайте поиграем во что-нибудь! – Он улыбался, глаза по-детски засияли. Отец был в очередной раз поражен столь быстрой переменой в сыне, но все-таки улыбнулся в ответ.
   Остаток дня они проиграли в настольные игры, позабыв о случившемся.
   На следующий день телевизор взорвался. Пока родители были на работе, а мальчик – в школе, телевизор будто вывернуло наизнанку.
   Когда вечером взрослые в недоумении стояли у развороченной техники, отец вдруг обернулся и посмотрел на сына. И он увидел то, чего ему видеть было нельзя. Мальчик улыбался.

* * *

   «Отец меня ненавидел».
   – Максим, братишка! – Несмотря на разницу в возрасте (Аскер был старше Макса лет на двадцать), хозяин кафе обращался к Максиму именно так.
   Макс повернулся и сразу же попал в железные объятия Аскера.
   – Раздавишь, – простонал он.
   – Что-то ты выглядишь не очень, а, Максик?
   – Да нет, все в порядке. Слушай, Аскер, помнишь, у тебя делали хычины?
   – Ты что, Максим, по студенческим годам соскучился? Может, тебе граненый стакан и бутылку портвейна принести?
   – Нет, это будет слишком. Кстати, винца домашнего тоже можно.
   – Будет тебе вино, братишка. Да и с хычином что-нибудь придумаем. Шашлык с меня.
   – Ловлю на слове.
   Когда Максим вошел в кабинку, он уже не помнил, кто кого ненавидел, но неприятное ощущение осталось, будто он что-то совершил такое… такое… что-то плохое.
   Через пять минут в кабинку вошла официантка с каменным лицом. На вид ей было лет пятьдесят. Максим даже подумал, что она еще в совковые времена начинала в какой-нибудь обкомовской столовой, и лицо ее тогда было не столь гранитным. Деловито открыв блокнот размером с поднос, официантка приняла заказ. Анжела заказала овощной салат, Макс заказывать ничего не стал (Аскер обещал хычин). Дама с каменным лицом вернулась с заказом Анжелы и с хычином на пожелтевшей тарелке. На удивление Максима, она надела маску добродушия.
   – Приятного аппетита, – сказала официантка и вышла.
   Минут через десять был подан дымящийся шашлык и два графина. В одном – вино, а во втором – жидкость, по цвету напоминающая коньяк.
   – Ваш ужин за счет заведения. Аскер Рустамович так сказал. – Последнюю фразу дама произнесла с надрывом.
   – Что-то она не очень рада этому, – сказала Анжела, когда официантка вышла.
   – Аскер своим добрым жестом только что лишил ее возможных чаевых.
   – Так получается, ты зря у начальника надрывался, зарабатывал эти деньги? – Анжела улыбнулась.
   – Получается, так. – Максим налил себе коньяка, а Анжеле вина.
   – Ну, уж нет. Я найду им применение.
   – Я знал, что на тебя можно положиться. – Макс подал жене бокал и взял свою рюмку. – Ну, за что выпьем?
   – Как будто не за что! – Анжела кокетливо подмигнула супругу.
   – Ну, тогда за эту милую статую с блокнотом.
   – Я тебе сделаю – за статую! И вообще, почему это ты заглядываешься на баб?
   – Вот. Давай выпьем за доверие.
   – Какое доверие, если ты с этой Афродиты преклонного возраста глазами штаны снял.
   – Анжела, побойся Бога и всех его приближенных. У нее же даже через джинсы целлюлит виден!
   – Ах, так все-таки ты смотрел на ее задницу?
   – Только одним глазком, чтобы еще раз убедиться – лучше тебя никого нет.
   – Подлиза. – Анжела подсела ближе к Максиму и поцеловала его. – Смотри мне. Если я узнаю, что ты где-нибудь на стороне ищешь утешения, я… я уйду от тебя.
   – До этого не дойдет. – Максим поцеловал Анжелу в губы. – Я не допущу этого.

* * *

   Анжела сидела у трельяжа и с улыбкой вспоминала некоторые моменты вчерашнего прекрасно проведенного вечера. Нежные прикосновения и поцелуи Максима были несравнимы ни с чем. Да, по сути, ей и сравнивать-то не с чем. Даже если и была нежность в ухаживаниях бывших партнеров, то Анжела ее забыла. Она порой признавалась себе, что и вышла-то замуж за Максима, чтобы забыть. Это совершенно не значило, что она не любит Макса. Любит, очень любит. Скорее всего, именно из-за этой любви Анжела никогда не вспоминала «свою жизнь до Максима». Как хорошо быть счастливой! Как хочется, чтобы это длилось вечно… Она посмотрела на свое отражение. Черные волосы обрамляли красивое лицо, почти не носящее следов макияжа. Анжела не хотела походить на ярко раскрашенную Эллу Фигурнову, но и одновременно не хотела отставать от нее в привлекательности.
   «Все будет хорошо, милочка. Ты заслуживаешь счастья».
   – Анжел, ну ты скоро? – окликнул Максим жену, сложил фотографии и захлопнул альбом.
   Макс иногда на досуге пересматривал фото. Множество снимков, но ни одного с изображением его родителей. Да что там родителей – Максим не видел ни одной собственной фотографии до десятилетнего возраста. Будто и не было Максима Бабурина до десяти лет. Не рождался, не ходил в детский сад, не пошел первый раз в первый класс. Беда была и в том, что вместе с фотографиями того периода у Бабурина отсутствовали воспоминания. Крестный говорил, что все наладится и Максим выздоровеет. Поэтому-то муж и пил эти безвкусные пилюли для улучшения памяти.
   Максим достал из кармана пластинку с таблетками. Она была пуста. Черт! Больше у него не было. Ладно, один день без таблеток не смертелен. Завтра надо будет нанести визит крестному. Он встал с дивана, положил альбом на журнальный столик и пошел к спальне.
   – Если мы не выйдем через пять минут, то можно никуда не спешить, потому что нас никуда не пустят. Между прочим, из-за тебя. – Он подошел и поцеловал Анжелу.
   – Да ладно, никуда мы не опоздаем. – Она встала и кокетливо спросила: – Ну, как я тебе?
   Максим осмотрел ее с ног до головы и присвистнул:
   – Сногсшибательно. Раньше я боялся только за кошелек на ваших сомнительных корпоративных вечеринках, ну а теперь… – Он развел руками.
   Анжела улыбалась.
   – Ну, может, хотя бы сегодня ты не будешь рассказывать этим безмозглым курицам анекдоты о Штирлице, а потом прятаться от них в мужском туалете, – она поцеловала его в гладко выбритую щеку.
   – Вот это я надрался… А если б я им взрослые анекдоты рассказывал? – Максим обнял жену.
   – Тогда они тебя обязательно нашли бы. И как честному человеку тебе пришлось бы жениться.
   – На всех?
   – Нет, через одну! Я б тогда вам устроила анекдот в картинках… Пойду я, загляну кое-куда. – Анжела мягко отстранила Максима и, сексуально виляя задом, вышла из комнаты. – Ты выходи, я скоренько! – крикнула она из коридора.
   Они не опоздали, но в отношении того, что надо быть начеку, Макс оказался прав. Его кошелек был в большей безопасности, чем супруга.

* * *

   Их встретили прямо у входа в бывший Дворец культуры. Теперешняя культура не имела ничего общего ни с портретами уездных актеров, развешанных в холле, ни с пьесами, когда-то собиравшими всю интеллигенцию Салимова в этом ДК. Навстречу выбежал парень, взял у Анжелы плащ и, улыбнувшись во все тридцать два зуба, жестом пригласил в зал. Молодой человек будто и не замечал супруга начальницы. Возникла неловкая пауза. Анжела, не ожидавшая такого отношения к мужу, растерялась. Но Макс сориентировался быстро. Снял куртку, подошел к парню и посмотрел в улыбающееся лицо.
   «Такие ублюдки нравятся бабам», – подумал он, положил куртку Игорю на плечо, но уходить не спешил.
   – Надо же, какое здесь хорошее обслуживание.
   Анжела дернула Максима за рукав.
   – Я не лакей, – прошипел парень.
   – Извини, братец, – гнул свое Макс, – мелочи нет. – Он взял под руку Анжелу и направился в зал.
   – Макс, зачем ты так с ним? Это же Игорек. Он у меня в магазине работает, – прошептала Анжела.
   Но Макс не успокаивался. Уже в зале он повернулся и крикнул:
   – Да, и аккуратней с карманами, когда будешь шарить там. А то я знаю вашего брата.
   Игорек чуть не взорвался от злости, наигранная улыбка слетела с губ. Он подбежал к гардеробной и швырнул вещи на стойку. Старик, подхвативший куртку и плащ, молча поволок их к вешалкам. Ох как хотелось, чтобы гардеробщик хоть что-нибудь сказал! Вот тогда бы он показал, кто здесь лакей.
   Игорь Талалаев смотрел на гардеробщика, когда услышал голос. Человек разговаривал по мобильнику. Вот тут Игорек готов был стать и лакеем, и мальчиком на побегушках. Да хоть кем. На лице засияла дежурная улыбка.