Варго Александр. Животное

   – Обязательно прочитаю.
   – Да, а то многим кажется, что получил участок и твори там все, что только заблагорассудится. Нет, дорогие мои, – свободно самовыражайтесь, но не забывайте и про уважение к этому месту и другим посетителям. Помню, однажды приехал к нам такой весь «распальцованный» и стал тыкать пачкой денег, чтобы ему, дескать, непременно вырезали на могильном камне слова «смерть жидам». Насилу его выдворили. Кстати, забавно, что по паспорту этого «нового русского» звали Адольф Аллоизович – бывают же такие совпадения. А еще один экземплярчик хотел сделать памятник в виде нацистского креста со свастикой, и это прямо напротив могил воинов-героев. Ну, что за люди? Думают, денег без счета, так хозяева жизни. Но здесь-то территория смерти.
   Исаныч громко звякнул чашкой о блюдце и развел руками.
   – Или вот некоторые совсем отказываются понимать, что любые постройки на могиле надо согласовать с нами, а не городить все подряд, как на своем садовом участке. И даже просто переместить каменную ограду, бордюр или надгробную плиту – нужна бумажка. Это касается и размеров памятника, в зависимости от типа могилы, закладки фундамента под него и сноса. А сколько воплей можно услышать, когда родственники плохо ухаживают за могилой и мы выписываем штраф. Уму непостижимо. Хотя, что там говорить, некоторые даже представить себе не могут, что за аренду могильного участка взимается плата.
   – Честно говоря, тоже не знал всех этих деталей, – виновато промямлил я, чувствуя, что, возможно, не так уж все здесь и просто.
   – Ничего, ты парень с головой – научишься. Еще на выставку памятников вместе поедем – есть там на что посмотреть, перенять опыт, повосхищаться. Искусство, понимаешь! А вообще, работа у тебя не пыльная: в чем просят – помоги да приглядывай за порядком. В праздники народа всегда много, в будни – день на день не приходится. Шугай разных подозрительных и праздношатающихся типов, алкоголиков сам не буди – просто скажи мне. И не пугайся – они часто пьют водку, которую так любят оставлять посетители в пластмассовых стаканчиках, и лежат на могиле в таком виде, словно действительно выбрались из-под земли. Кстати, наш настоящий бич – шелуха от яиц на Пасху, на них очень падки бомжи. Приметишь кого-то, выдергивающего цветы с могил, не мешай – иногда удается перепродать их даже десятку посетителей. А вот если какие личности будут что-то копать, ломать, разрисовывать или еще чего подобное, сразу беги ко мне – это могут быть вандалы, бандиты, да кто угодно. На этих типов – другие люди у меня есть.
   – Сложно все запомнить так сразу, но я буду стараться.
   После этого короткого разговора мы «ударили по рукам», и все оказалось действительно несложно – это даже вначале немного разочаровало. Помню, будучи школьником, я с какого-то момента начал относиться к взрослым с большим уважением только из-за того, что они работают. В самом деле, учеба, секция и разного рода общественные мероприятия казались больше затянувшейся игрой, какими-то обременительными пустяками, никак несравнимыми с настоящей работой. Однако, благодаря усилиям родителей, мне в старших классах не составило труда понять, что на самом деле все гораздо банальнее.
   Первая ночь на кладбище далась мне тяжело. Старый незнакомый дом был просто переполнен необычными звуками, которые становились все таинственнее с наступлением темноты. Я старался не напоминать себе, в каком месте поселился, и, хотя всегда со смехом относился к разного рода «байкам из склепа», особой бравады не испытывал. Ведь именно здесь и сейчас казалось вполне возможным, даже естественным, появление зомби или летающие между крестами призраки. Поэтому я более-менее задремал только к рассвету, а потом выбросил из головы все эти глупости и спал спокойно до одного случая.
   – Ты видел когда-нибудь некрофила? – спросил однажды Исаныч и как-то нехорошо ухмыльнулся.
   – Нет. Это тот, который любит трупы? – робко поинтересовался я и замер.
   – Да, один из таких грязных извращенцев. Я понимаю еще все эти плетки и наручники с бабами, но такое… Представляешь, спросил у него – презервативом-то он хоть воспользуется? И что же? Вежливо так улыбается, глазки бегают, и мямлит – зачем, мол, это ей, она и так не забеременеет. Ну, мертвая девка. Каково?
   – Ужасно, – поспешно кивнул я и, попытавшись представить себе нечто подобное, испытал легкую тошноту и головокружение.
   – Но от нее, конечно, покойницы, ничего не убудет, а денежки платятся очень хорошие. Вот так вот. Поэтому ты сейчас глянь на него, запомни и не поднимай шума, да и сам не дрейфь, когда ночью заприметишь этого извращенца.
   – А он с кем будет этим заниматься?
   – С трупом – натурально. Есть тут у нас пара относительно свежих могил, так он выбрал недельной давности – представляешь? Я ему советовал ту, что, помнишь, вчера закапывали, а он говорит, что, дескать, ничего в этом человек непосвященный не поймет. Умник. Видите ли, запах там эдакий, еще что-то не так. Каких только уродов земля не уродит.
   – Так он будет раскапывать, и прям там…
   Фантазия начала подсовывать мне весьма неприятные образы, и я почувствовал, что больше не хочу продолжать этот разговор.
   – Конечно. Сам раскопает, сделает свои делишки, и все на место положит. Я в его грязных игрищах участвовать не намерен и никому из своих не позволю. Что случись – видом его не видывал, и пусть выпутывается сам.
   Я кивнул и задумался о том, что, раскопав могилу и вскрыв гроб, нужно прямо-таки железное здоровье, чтобы еще чего-то хотеть с живыми или мертвыми, да еще и с перспективой очень скоро вернуть все назад.
   – Знакомьтесь! – Исаныч распахнул дверь и пригласил войти хорошо одетого мужчину.
   От гостя приятно пахло, и, судя по манерам и словам, это был утонченный и интеллигентный человек. Никогда бы ничего подобного про такого даже близко не подумал. Скорее, тип напоминал стареющего учителя. Воображение же рисовало мне совсем другой образ: эдакого человека-зверя с горящими безумием глазами, огромными цепкими руками и первобытной силой. В реальности все оказалось намного лучше, но одновременно и ужаснее. Почему? Я вдруг подумал – какую же отвратительную грязь скрывает множество самых благовидных образов. Вполне возможно, с еще худшими типами я не только соприкасаюсь на улице, но и живу в одном доме.
   – Очень приятно, молодой человек. – Некрофил протянул руку, и я, после некоторого колебания, осторожно ее пожал.
   Ладонь гостя была исключительно сухой, а возможно, даже и припудренной, но мне почудилось, что от нее веет могильным холодом и в поры непременно набилась земля, которая не смывается. Даже в благородной седине некрофила я подсознательно выискивал жирных шевелящихся могильных червей, которые незаметно заползли в волосы, запутались и отчаянно барахтаются, чтобы освободиться и проползти столько, сколько потребуется, лишь бы опять добраться до могил. Не знаю, испытывал Исаныч подобные ощущения или просто не принимал такого человека, но они друг другу рук не пожали.
   А той же ночью я настороженно выглядывал в окно и видел рассеянный свет рядом со свежей могилой. Кажется, иногда до меня доносились животные рыки и какие-то чавкающие звуки, но, скорее всего, это мне просто чудилось. И на это, конечно, были очень веские причины! Утром я специально сходил прогуляться в ту сторону, но не заметил абсолютно ничего подозрительного. Если бы Исаныч не познакомил меня накануне с этим некрофилом, то, вполне возможно, я вообще ничего такого и не узнал бы. С другой стороны, необычный постоянный свет ночью на кладбище непременно заставил бы меня выяснить – в чем там дело, а стать свидетелем сцены извращенного полового акта с трупом мне не хотелось точно.
   Позже к нам наведывались еще какие-то маниакальные личности – один даже с небольшим хирургическим скальпелем и желанием непременно медленно отрезать пальцы на ногах женских трупов, предварительно коротко состригая с них неровно подросшие в гробу ногти. Но они произвели на меня гораздо менее тягостное впечатление, чем этот первый встреченный мной «разоблаченный» некрофил. А может быть, я просто стал привыкать к кладбищу.