Васильев Владимир Николаевич. Смерть или слава

   Наз Тео вновь обратился в слух. Вершитель Гурос спорил с вершителем П'йи; Галерея и представители союзников, которым тоже обеспечили прямой доступ к каналу, внимали.
   – Главная проблема состоит в том, что планета обитаема, – Гурос оставался бесстрастным, как известковая статуя с Меченых Отмелей.
   – Проблема? – П'йи презрительно шевельнул горловым мешком и кончиком гребня. Одновременно шевельнул, это не укрылось от глаз Наз Тео. – Уважаемый вершитель Гурос считает дикарей-млекопитающих проблемой? Да на них можно просто не обращать внимания!
   – Не паясничай, П'йи, – Гуроса трудно было вывести из равновесия. – Ты, как и вся Галерея, прекрасно знаешь, что эти дикари самостоятельно вышли в космос и колонизировали добрых восемь-по-восемь планет…
   – Восемь-по-восемь! – П'йи продолжал насмешничать. – Глубина, целых восемь-по-восемь! Ты не боишься, что они нас вытеснят? А? Вытеснят из Галактики, вышвырнут, как мы вышвырнули прочь передовые клинья дашт. Или, как бишь их группы кораблей зовутся?
   – Свайги тоже когда-то выходили в космос впервые. Люди отстали от нас, это правда. Но люди развиваются. У них бедные технологии и примитивная наука. Но они совершенствуют технологии и углубляют научные знания. Я бы не стал от них с ходу отмахиваться. Люди – действительно проблема, хотя бы потому, что крейсер Ушедших направился к их дому, а не к нашему.
   – Вместо того, чтобы развивать разум, – веско заметил Первый-на-Галерее, – эти существа совершенствовали физиологию. Совершенствовали тело. Их эволюция представляет из себя сущий курьез. Мне кажется, они чересчур сложны, неоправданно сложны для живых организмов, обладающих разумом. Млекопитающие загоняют себя в щели узкой специализации и поэтому они обречены на вымирание, как обречены на вымирание гигантские рептилии любого из исследованных миров. Я не разделяю легкомысленные настроения вершителя П'йи, но и не вижу в людях значимой проблемы, как вершитель Гурос. Что они в состоянии нам противопоставить? Жалкие скорлупки, на которых едва удастся дотянуть до соседней звезды? Примитивное оружие? Мы пришли, и возьмем все, что захотим, не обращая внимания – есть ли рядом люди, нет ли их.
   – Рой просит слова! – лишенный интонаций голос представителя Роя неприятно толкался в слуховые перепонки. Наз Тео недовольно приподнял гребень, но тут же спохватился, и прижал его к голове. Первый-на-Галерее покосился на него с неодобрением и дважды мигнул.
   Но Первый ничего не скажет – Наз знал наверняка.
   – Рой считает разговор о людях беспредметным. Мы зря тратим время. Предлагаем выработать стратегию осады чужого звездолета и приступать к самой осаде.
   – Рой спешит? – корректно осведомился Первый-на-Галерее. – Почему? Ведь Рой бывает торопливым только в исключительных случаях.
   – Найденный крейсер являет собой лакомую добычу не только для союза. Нетленные тоже с удовольствием заполучили бы его в изучение. Информация имеет свойство рассеиваться. Если союзные расы раздобыли сведения о появлении и нынешнем местонахождении крейсера Ушедших, значит это же сумеют проделать и нетленные. Завязать бой в этой системе – означает потерять находку.
   Похожий на продолговатую каплю представитель Роя вобрал в себя членистые конечности и расставил пошире эффекторы-антенны. Он приготовился слушать. Или, как наверное выразился бы он сам, обрабатывать поступающую информацию.
   Наз никак не мог подавить двойственное чувство после речи Роя. Обычно Рой изъяснялся на сухом техноподобном языке, лишенным ярких образов, сравнений – лишенным всего, что делает речь речью а не голой информацией. И вместе с тем вдруг то и дело проскальзывают обороты совершенно чуждые подобному стилю общения – взять хотя бы «с удовольствием заполучили бы». Так могли сказать птички-азанни, свайги, или даже люди. Но не Рой. Или это переводчики пытаются придать лексике Роя видимость эмоциональной окраски? Хотя, нет, Рой обходится без переводчиков. Язык Роя никто, кроме самого Роя, не понимает. Интересно – найди крейсер Ушедших не свайги, а Рой, узнали бы об этом остальные союзники?
   Компетенции Наз Тео не хватало, чтоб ответить на подобный вопрос. Наз встопорщил чешую на плечах, выражая неутоляемое сожаление. Тут кто-то говорил о щелях узкой специализации, якобы губительных для некоторых видов? Так вот, на Галерее эта узкая специализация процветает. В своей области Наз – повелитель и творец. Но стоит шагнуть вправо или влево, отклониться от доверенного направления хоть на самую малость, как тут же тебя обволакивает предательская тьма глубины, и бесконечные «Почему?» вязнут в этом осязаемом плотном мраке, оседают навеки где-то за гранью видимости. Обидно. Но выхода, как ни изощряйся, иного нет. Либо специализация, либо дикость, что бы не утверждали догматики Галереи.
   Слово взяли правители цоофт – крупных, крупнее свайгов, птиц, утративших способность к самостоятельному полету еще в доразумный период. Цоофт сильно изменились с тех пор. Они совершенно лишились перьев, у них вдвое возрос объем черепной коробки, но, конечно же, сильнее всего изменились бывшие крылья. Теперь это стали руки – настоящие четырехпалые руки, пригодные для тончайших манипуляций. Другие птицы – азанни – умели летать и поныне, и их полуруки-полукрылья казались Наз Тео куда менее приспособленными для созидания. Что до Роя и а'йешей – тут разговор вообще получался особый. Рой, как сообщество квазинасекомых, лепил рабочие особи в соответствии с сиюминутными потребностями. А а'йеши вообще могли поставить в тупик кого угодно – они скорее являлись сложными кристаллами, чем органическими растворами. Ведь в сущности что есть живое существо? Вода плюс органика, и все это достаточно сложно организовано. Исключение – а'йеши, да еще, наверное, нетленные.
   Предводитель боевых флотов, угол триады, цоофт в оранжевой накидке по имени Моеммиламай, защелкал и засвистел в восьмерках восьмерок световых лет от Галереи; синхронно на Галерею стали транслировать перевод.
   – Цоофт согласны с пожеланием Роя. Нельзя терять время, пора приступать к изучению корабля. Люди – не проблема, а если кто-нибудь считает иначе, цоофт могут выделить подразделение штурмовых кораблей и в течение короткого времени свести следы пребывания людей на планете исключительно к развалинам и исключительно к трупам.
   – В этом нет необходимости! – торопливо сказал вершитель Гурос и обернулся к остальным свайгам. – Я полагаю, Галерея меня поддержит хотя бы в этом вопросе. Ни к чему поднимать излишний шум.
   Первый-на-Галерее жестом подтвердил мысль Гуроса:
   – Галерея действительно поддержит тебя, вершитель Гурос. Но только касательно истребления людей. Незачем тратить силы и энергию на дикарей. Они не в силах нам помешать. Корабль Ушедших нужно вывести из атмосферы, а поверхность планеты, дом людей, нас в общем-то и не интересует.
   – Кто возьмется вывести находку в космос? – поинтересовался Рой.
   – Свайге, по праву приоритета. Галерея согласна с претензией уважаемых союзников на равноправное изучение механизмов и энергоносителей найденного корабля. Как только он окажется в околопланетном пространстве, можно будет начать обсуждение стратегии осады.
   – А что мешает начать обсуждение уже сейчас? – впервые подали голос а'йеши. – Наша диагностическая аппаратура позволяет уточнить любую информацию – от состава обшивки до распределения энергопотоков. Просьба к представителям цоофт, азанни и свайге: немедленно допустить к обсуждению специалистов-техников.
   Наз согласно шевельнул кончиком гребня по вертикали – у а'йешей по традиции правит техническая элита. Рой – есть Рой, он един, несмотря на то, что состоит из многих особей. А вот у остальных трех рас политикам действительно лучше отойти на второй план, сделаться наблюдателями.
   – Галереей Свайге предложение принято. Вершитель Сенти-Ив, подключайте группу поддержки и сопровождения.
   Сенти-Ив, глава ученых и инженеров, послушно развел руки в стороны и забормотал в пристегнутый к мундиру коммуникатор.
   – Цоофт присоединяется; наша исследовательская группа готова приступить к работе. Попутное замечание: цоофт согласны взять на себя патрульные функции в системе и в атмосфере планеты. Во избежание любых неожиданностей. Кроме того, нам представляется разумным держать экипажи боевых кораблей в состоянии оборонительной готовности по сетке два. В случае неприятностей находку придется защищать.
   «Цоофт демонстрируют миролюбие, – понял Наз Тео. – Предупреждая непредвиденную стычку между союзниками. Предлагая держать корабли в готовности, они как бы сообщают всем, что нападать первыми не собираются, ибо тогда предложение выглядело бы глупым и проигрышным. И в то же время дают понять, что готовы дать отпор в любую секунду.»
   Рой бесстрастно вставил реплику:
   – Поддержка всех высказанных предложений. Рой готов.
   – А от кого придется защищать находку? – проворчал неугомонный П'йи. – Если от Ушедших, то от нас в итоге не останется даже облачка атомов.
   – Если верить древним преданиям, – уточнил вожак-азанни, который звался Парящий-над-Пирамидами. Он тоже находился во многих световых годах от Галереи, как и правители всех остальных рас. За исключением, разумеется, Роя, который все время находился везде и нигде одновременно. – Если верить преданиям. А стоит ли им верить, мы скоро узнаем. Что до нас – мы тоже поддерживаем все выдвинутые предложения и в свою очередь предлагаем помощь цоофт в патрулировании. К примеру, атмосферу и поверхность планеты мы можем взять на себя. Цоофт же останется ближний космос и сканирование за барьером.
   «Цоофт согласятся, – подумал Наз Тео с уверенностью. – Во-первых согласие продемонстрирует всем открытость и готовность к сотрудничеству. А во-вторых, две птичьих расы всегда ладили между собой заметно лучше, чем с остальными членами союза. Жаль, что рептилии представлены среди разумных лишь нами…»
   Цоофт действительно согласились. И еще – порекомендовали взять на контроль и единственную взлетно-посадочную площадку людей рядом с самым крупным поселением, да и само поселение тоже. Вернуть все взлетевшие с планеты регулярные звездолеты, а встреченные мелкие корабли просто уничтожать. В целях профилактики. Изоляция – полная изоляция человеческого мирка, пока ситуация с кораблем Ушедших не прояснится – иного пути нет. Азанни-вожак, Парящий-Над-Пирамидами, немедленно отдал соответствующие приказы офицерам флота – все союзники видели и слышали это. Галерея Свайге тотчас предоставила союзникам все доступные сведения о космической технике людей – ведь фактически никто не сталкивался с людьми так плотно, как раса рептилий. Корабли свайгов даже появлялись на материнском мире людей. И даже не однажды.
   Два легких крейсера, способных садиться на планеты и вести бои в атмосфере, величаво отделились от плотного строя флота азанни. Их сопровождали несколько линейных рейдеров, которым предстояло остаться на орбите.
   Крейсер Ушедших продолжал неподвижно висеть над островком, что затерялся в безбрежном океане. Но Наз Тео, дитя пространства, привычно считал его не неподвижным, а обращающимся вокруг планеты с угловой скоростью, равной скорости суточного вращения.
   Считать корабль на стационарной орбите неподвижным – удел дикарей, прикованных к своему мирку.
   Удел таких, как млекопитающие.
   Как люди.

9. Михаил Зислис, оператор станции планетного наблюдения, Homo, планета Волга.

   «Смену сегодня хрен дождешься», – мрачно подумал Зислис и с неудовольствием покосился на Бэкхема.
   Все телеметристки сбежали вслед за Суваевым – правда, сам Суваев вскоре вернулся. Бэкхем смерил его негодующим взглядом, но смолчал. А Суваев, беззаботно насвистывая, уселся на свое место и перевел телеметрию на себя, раз уж вернулся.
   – Ну и переполох в городе! – сообщил он, как ни в чем не бывало. – Директорат в полном составе плюс семьи погрузился на лайнер – тот, что недавно у Офелии отсудили. Давка там была – страсть.
   – Ну, своих-то ты пропихнул, – не сомневаясь, сказал Веригин.
   – Да уж постарался, – вздохнул Суваев. – Только, не думаю я, что лайнер сумеет улететь.
   Голос его сразу стал жестким.
   – Почему это? – оживился в своем углу Зислис. – Зачем им пассажирский лайнер, чужим?
   – Не знаю, – Суваев неуютно передернул плечами, отчего Зислису захотелось сделать то же самое. – Предчувствие.
   – Взлетают! – пробормотал Бэкхем, глядя в полевой монитор.
   На канале без устали тараторили десятки голосов – кто-то с кем-то ругался, кто-то кого-то умолял, кто-то нудным голосом требовал некоего инженера-консультанта Самохвалова из директората. Зислис перестал обращать внимание на этот нестройный гул еще час назад.
   – Сколько сейчас чужаков на орбите? – спросил Суваев. – Много, поди?
   Бэкхем не ответил – только губу выпятил.
   – Сотни три, – Веригин подышал на стеклышко часов и принялся полировать его манжетой. – Разных. Побольше, поменьше. Я насчитал четырнадцать типов.
   В гул голосов на канале вплелась предупредительная сирена.
   – Лайнер пошел… – продолжал бормотать Бэкхем.
   Два грузовоза взлетели несколько раньше; сейчас они должны были начинать разгон.
   Но разогнаться им, видно, было не суждено: Суваев, занявшийся телеметрией, вывел на диаграмму свежие данные. К двум точкам-грузовозам быстро приближалась продолговатая черта – корабль чужих. В некотором отдалении следовал еще один. Суваев сноровисто тасовал схематичные изображения телеметрии и живые картинки со спутников. Постепенно две черточки превращались в округлые пятнышки – крейсеры, формой напоминающие спортивные диски, разворачивались с ребра на плоскость.
   – Это легкие крейсеры азанни, – со знанием дела сообщил он. – Причем, стратегические крейсеры, они могут садиться на планеты земного типа.
   Он помолчал несколько мгновений, и вдруг спросил:
   – Миша, а ты с семьей попрощался?
   – У меня нет семьи, – проворчал Зислис. – Ты что, не знаешь?
   Суваев озадаченно хмыкнул.
   – Слушай, – спросил Зислис с неожиданным интересом. – А откуда ты так хорошо знаешь корабли чужих? Я, вот, ни в жизнь бы не понял, что это крейсеры азанни. Кто они вообще такие – азанни?
   – Птички, – пояснил Суваев. – Небольшие такие, с индейку.
   Суваев умолк; Зислис продолжал с нажимом глядеть на него.
   – У меня дед работал на Земле в конторе, которая занималась инопланетянами. Тогда это еще представлялось важным и секретным. Потом все развалилось, а дедовский архив остался отцу. Отец перебрался на Волгу, архив захватил с собой. А потом я на него наткнулся, в промежутке между компьютерными играми. Еще пацаном…
   Суваев вздохнул.
   – Но это все ерунда. Меня другое поразило, когда я понял.
   Зислис был уже вполне заинтригован.
   – Что?
   Веригин, и даже Бэкхем глядели на Суваева и слушали, затаив дыхание. Суваев знал о чужих поразительно много. Преступно много.
   – Архив все эти годы пополнялся, – сказал Суваев ровно. – Сам собой. Я заметил это, когда увлекся кораблями чужих. В каталоге все время появлялись новые типы, а на некоторые падал служебный гриф «устарел».
   Веригин подозрительно прищурился.
   – Слушай, Паша… А ты не сочиняешь, а?
   Суваев уныло пожал плечами.
   – Мне никто не верит. Никогда. Кажется – зря.
   Тем временем на диаграмме происходило следующее: переднее пятнышко, в котором Суваев опознал крейсер чужих, исторгло облачко точек. Точки быстро рассыпались, охватывая грузовозы правильной полусферой. Двигаясь быстро и слаженно, они заставили грузовозы изменить направление полета, потом снова изменить – и скоро оба волжских корабля уже не удалялись от планеты, а приближались к ней. А крейсер пошел на перехват лайнера – тот как раз выходил за пределы атмосферы. Второй крейсер пассивно ожидал в отдалении, продолжая медленно дрейфовать к Волге.
   – Это еще что за блохи? – пробормотал Веригин. – А, Паш? Что скажешь?
   – Это истребители. Одноместные. Для боя в ближнем космосе.
   Веригин чмокнул губами и некоторое время задумчиво созерцал точки на диаграмме. Суваев лениво переключал на своем экране сигналы с разных спутников. Потом оживился.
   – О! Глядите! Точно – это одноместные корабли-истребители подчиненного класса. Любой крейсер-матка несет их несколько тысяч.
   Продолговатый, похожий на каплю предмет мелькнул на экране Суваева; тот переключился на запись, отмотал кадры назад, и зафиксировал истребитель в неподвижности. Действительно, капля, с несколькими небольшими выростами по бокам. Никаких стабилизаторов или чего-нибудь похожего – чужие строили корабли по чужим принципам. Зислис, жадно глядящий в экран, с сожалением вздохнул.
   В эфире продолжалась суматоха, только теперь там царила еще большая сумятица, чем перед взлетом – панические передачи с грузовиков и лайнера сделали свое дело. Чужие принуждали корабли к посадке назад, на космодром. И людям ничего не оставалось делать, как подчиняться.
   – То-то директорат сейчас в штаны наложил! – злорадно заметил Веригин.
   – А ты бы не наложил? – спросил Бэкхем, как показалось Зислису – ревниво.
   Веригин честно признался:
   – Да и я бы, наверное, наложил… Такие махины!
   – Да не очень-то они большие, – проворчал Суваев. – Истребители-то. Метров по десять-двенадцать, не больше.
   – Я о крейсерах, – вздохнул Веригин.
   – Но лайнер наш даже истребители, поди, сожгут и не почешутся… – Зислису страшно захотелось закурить, но сегодняшнюю сигару он уже выкурил. Час назад. Прямо здесь, в зале. Правда, сначала по полу ее повалял, как ребенок врученный родичами гостинец.
   Веригин продолжал любопытствовать:
   – А о самих чужих ты что-нибудь знаешь? Какие они? Их что – несколько разновидностей? Я думал – только свайги…
   – Не-е-е! – сказал Суваев. – Не только. Свайги – ящеры, это почти всем известно. Кроме них есть азанни – мелкие птицы и цоофт – крупные птицы, вроде страусов. Есть еще Рой – это семья гигантских насекомых, и а'йеши – создания, которые живут в сильном холоде, минус сто по Цельсию для них самое то. Я не вполне разобрался, но мне кажется что это неорганическая жизнь.
   – И кто с кем воюет? Птички с этими… холодильниками?
   В Веригине неожиданно проснулось жадное любопытство. Он не знал – верит в россказни коллеги или не верит. Но слушать было до жути интересно.
   – Нет, – Суваев замотал головой. – Все пять разновидностей чужих давным-давно заключили союз. А с кем они воюют – архив умалчивает. По-моему, с пришельцами вообще черт-те откуда – чуть ли не из-за пределов галактики.
   Зислис задумчиво вздохнул:
   – Это какие ж корабли надо строить, чтоб перемахнуть в соседнюю галактику…
   Невольно он передернул плечами, представив себе эту бездну – миллионы световых лет пустоты. Там ничего нет – даже звезд, даже межзвездной пыли. Хотя, кто из людей может знать хоть что-нибудь определенное о межгалактической бездне? Разве что, чужие знают, они, по крайней мере, там бывали…
   – Заходят на посадку, – Бэкхем встрепенулся. – Быстро они что-то!
   Оба грузовоза и лайнер уже валились на поле космодрома; причем снижались они слишком стремительно. Стремительнее, чем полагалось таким кораблям. А следом снижалась громада крейсера – необъятный, в полнеба, диск.
   – Утренний, самый первый, был куда больше! – заметил Веригин неуверенно. – Кстати, Паша! Чей это был корабль? Насекомых?
   Суваев поднял на Лелика Веригина ничего не выражающий взгляд.
   – Я не знаю. О таких кораблях в архиве ни слова не говорилось.
   – Может, это враги? Враги наших чужих, из другой галактики? – предположил Зислис.
   Бэкхем фыркнул; Веригин удивленно покосился на Зислиса.
   – Ну, ты сказанул! Наших чужих! – и он хихикнул, но получилось как-то жалко и неубедительно.
   – А что? – Зислис ничуть не смутился. – Разве это не так? Мне чужие из своей галактики как-то милее… Даже эти… низкотемпературные. Нутро подсказывает.
   – А мне нутро подсказывает, – пробормотал Суваев. – Что разнесут Волгу на кварки к чертям свинячьим. Невзирая на наше присутствие.
   – Зачем же они тогда лайнер сажали? Жгли бы прямо в космосе, и никакой мороки. Чисто и гигиенично. Вакуум не щадит…
   Веригин вдруг вспомнил, что на лайнере находится жена и дочь Суваева и осекся.
   – Почему ты не улетел? – спросил вдруг Бэкхем Суваева. – Бросил пост, побежал спасать семью, и вдруг вернулся. Я не понимаю.
   – Что тут понимать? – Суваев пожал плечами. – На лайнер я их пропихнул за бабки. Мне места уже не оставалось. Да и какая разница где подыхать – здесь, или в космосе? Здесь хоть дышать можно до самого конца.
   – Что-то настроение у тебя чересчур мрачное, – Зислис вздохнул и добавил: – Впрочем, у меня тоже.
   – Действительно странно, – Веригин неопределенно повертел ладонями перед лицом. – Не находите, а? Весь космодром попытался дать деру, только на наблюдении четверо балбесов остались.
   – Эти четверо балбесов в лицах пронаблюдали, как всех давших деру профилактически ткнули мордами в песок, – глубокомысленно изрек Зислис и прицелился пальцем в расчерченный на квадраты потолок. – Мораль: сиди на месте и не трепыхайся. Все произойдет само-собой.
   – Слушайте! – спохватился вдруг Веригин. – А что наша старательская семерка? У них же тоже есть корабли!
   Суваев равнодушно повел плечами:
   – Это ж старатели. Небось, половина хозяев-летунов уже перестреляна веселыми ребятами из «Меркурия» и теперь ребята выясняют кто же из них умеет управлять звездолетом. Да только зря все это – чужие и им не дадут уйти. Вон, сколько добра на орбите. Крейсеры на любой вкус.
   – Надо бы их волну послушать…
   – Чью? Крейсеров?
   – Старателей-звездолетчиков, балда!
   – А зачем?
   – А затем, – пояснил Зислис, – что у меня там друзья.
   – Среди старателей? – удивился Веригин. – Это ж сброд, отребье.
   – Дурень ты, Лелик, – спокойно сказал Зислис. – Они такого же мнения о горожанах и директорате. Хотя, отребья среди старателей действительно хватает, если уж совсем начистоту.
   Веригин не стал возражать.
   А грузовозы и лайнер могучая неведомая сила уже опустила на летное поле, опустила аккуратно, без перегрузок и болтанки. Гигантский, похожий на кристалл под микроскопом, крейсер чужих завис над космодромом, накрыв окрестности невидимым колпаком силового поля, а стая истребителей снизилась почти до самой травы и порскнула в разные стороны, разлетаясь прочь от космодрома.
   Из посаженного лайнера вышли люди, опасливо взирая на небо. Точнее, на громаду, заслонившую небо. Матери прижимали к себе детей. Мужчины бессильно скрипели зубами.
   Спустя четверть часа второй крейсер завис над Новосаратовом.
   – Начинается… – пробормотал Бэкхем.
   – Не начинается, – поправил его Суваев. – Продолжается. Началось все утром.
   Он встал и направился к выходу.
   – Пойду, отыщу своих… – сказал он и на этот раз начальник смены даже не пытался его задержать.
   – Пошли и мы, что ли? – спросил Веригин. – Чего здесь сидеть? На космодроме теперь новое начальство, и мы ему не нужны.
   Он многозначительно покосился в окно, туда где застила небо Волги чудовищная тень. Похожая на кристалл под микроскопом.
   – Ты иди, – Зислис потянулся к пульту. – Я все-таки старателей послушаю.
   Веригин выбежал вслед за Суваевым. А потом медленно и неохотно, словно стыдясь собственного малодушия, зал покинул Стивен Бэкхем.
   Михаил Зислис остался на посту станции наблюдения в полном одиночестве. Впервые в жизни.

10. Роман Савельев, старатель, Homo, планета Волга.

   – Ну, – спокойно, даже как-то буднично спросил Костя. – Куда будем прятаться? Под купол? Или в звездолет?
   Я мысленно застонал. Попробуй, выбери! Скорлупку свою бросать – да ни за что! Но и оставаться в ней опаснее, чем в жерле ожившего вулкана. На починку привода уйдет при самом удачном раскладе не менее четверти часа, а за это время вездеходы десять раз приблизиться успеют. А там – если среди гостей найдется знающий человек – «Саргасс» можно лишить летучести и снаружи. По закону подлости, человек такой, конечно же, найдется.
   – Ладно, – решил за меня Костя. – Я пойду в купол. Они наверняка подумают, что мы оба в корабль спрятались. А в куполе у меня бласт есть…
   И он, не дожидаясь моего согласия, развернулся и потрусил к шлюзу, стараясь, чтобы между приближающимися вездеходами и им оставался покатый блин корабля. А я нырнул в коридор и задраил люк. Свернул в тупичок, прихватил сумку с инструментом да коробку с тестером, и вошел в рубку.
   Вездеходы пылили уже совсем рядом.
   Я втянул голову в плечи, содрал с гравираспределителя серебристый кожух и углубился в ремонт, стараясь не оглядываться на обзорные экраны.
   Довольно быстро я докопался до причины неполадок – сместилась пластина спин-разводки, разводка несколько циклов шла несимметрично, и как следствие вдрызг расстроился гравиподавитель. А пока не включен подавитель, искусственное поле не возникнет. Пластину я поправил и закрепил сразу же, осталось правильно настроить подавитель, а это часа три, если никто не станет мешать.
   Мне мешали.
   – Эй, на корабле! – крикнули снаружи. Я скосил взгляд, не желая вытаскивать руки из недр механизма разводки. Кричал крепкий мужчина в кожаной куртке, джинсах, остроносых сапогах и широкополой шляпе. В руках мужчина держал мощный двухпотоковый бласт с прикладом – не чета даже моему зверю. Подле кричавшего, мрачно сжимая такие же прикладные бласты, только однопотоковые, стояло с пяток крепких ребят помоложе, похожих, как шахматные пешки. С виду все смахивали на старателей откуда-нибудь из захолустья; вероятно, так оно и было на самом деле.
   За спинами первой шеренги прошлась еще пара вооруженных людей – эти направлялись ко входу в купол. А краем глаза я заметил любопытную детскую рожицу, высунувшуюся в полуоткрытую дверь одного из вездеходов, и явно женскую руку, что втащила рожицу внутрь прямо за вихры.
   – Эй! Ответьте, черт, побери!
   Я неохотно оторвался от ремонта и сел в кресло у пульта.
   – Ну?
   – Нам нужен корабль. Вы возьмете нас на борт, и мы вместе уберемся с Волги куда подальше.
   – А сколько вас? – поинтересовался я на всякий случай.
   – Три семьи. Девятнадцать человек, плюс дети.
   – Корабль шестиместный, – проворчал я. – И не резиновый, если вы не в курсе.
   – Ничего, поместимся, – не допускающим возражений тоном процедил оратор в шляпе. – У нас есть припасы на несколько недель.
   – А куда вы хотели бы попасть? – спросил я зачем-то. Словно это имело хоть какое-нибудь значение.
   – Куда угодно. Лучше всего, конечно, на Офелию, но можно и на любой рудник Пояса Ванадия. Сейчас выбирать особо не приходится, не так ли, приятель?
   – Я тебе не приятель, – буркнул я неприветливо. Да и с какой стати любезничать?
   В общем, я уже понял, что это за публика. Слава богу, это не головорезы вроде Плотного с дружками. Действительно, старатели из глуши, из глубины каспийского массива. В Новосаратове и на космодроме поднялся шухер, вот они и всполошились. Пытаются спастись, вывезти семьи. Но, черт возьми, если такой вот прочнее прочного укоренившийся на дальних заимках люд срывается с насиженного места, на то должна быть веская причина! Чужие чужими, но пока подобным провинциалам задницу не опалит, они и не почешутся.
   Как бы их отослать куда подальше? Ну не вывезет «Саргасс» такую ораву, обогатители не справятся, задохнемся, как мыши запаянной колбе. Но попробуй донести эту простую истину до долдона с двухпотоковым бластом и его тугодумов-сынков! Влип ты, дядя Рома, на ровном месте. И стрелять, вроде бы, негоже, и убраться тебе с Костей не дадут. Миром, по крайней мере.
   Тут из купола показался Костя в сопровождении трех ребятишек с пульсаторами. Видно, решил что единственного бласта будет маловато. Ребятишки, то бишь карьерные роботы с насадками для дробления монолитной породы посредством направленных микровзрывов, при умелом управлении таких дел наделать могут, что держись-закапывайся. И гости это, похоже, прекрасно знали. Точно, старатели!
   Костя, игриво помахал пультом.
   – Привет, коллеги! Проблемы какие-нибудь?
   Предводитель пришлых мало смутился, но наглости у него заметно поумерилось.
   – Мы хотим улететь с Волги. Вот, договариваемся, – объяснил он Косте.
   – Этот корабль во-первых мал для вашей группы, а во-вторых уже занят. Ищите спасения в другом месте, – сказал, как отрезал Костя. Умеет он говорить убедительно. Даже завидно, ей-право!
   Я отвлекся было, но тут пискнул радар-искатель. В небе над Астраханью, на востоке, быстро перемещались две точки, оставляя за собой могучие инверсионные следы – белые, быстро расползающиеся струи на фоне пронзительной голубизны. Сначала они равномерно ползли на запад, вглубь материка, потом качнулись, изменили курс, и стали быстро снижаться.
   Прямо к заимке.
   Я выругался. Патрульные ракетопланы, что ли?
   Но это оказался не патруль. Два уплощенных аппарата, отдаленно напоминающих формой скутер-крыло, пронеслись над заимкой и быстро пошли на разворот.
   И тут мое пресловутое чутье скомандовало мне: рви отсюда, дядя Рома! Куда угодно! Да поживее, поживее!
   Я вскочил, бросил на пол инструмент и кинулся к выходу. Люк еще не успел толком зафиксироваться в открытом положении, а я уже нырнул наружу головой вперед, упал в пыль, перекатился и припустил бегом к куполу. Я успел увидеть круглые Костины глаза, намалеванные рожицы на корпусах ребятишек-роботов, и тут сверху сплошным потоком полился огонь. Кто-то страшно закричал, сгорая заживо, спину мне ошпарило, а потом я рухнул за выступ купола у самого шлюза, на меня плюхнулся Костя, больно заехав пультом в висок, но эта боль меркла перед жаром, который жрал нас, жрал, и все не мог проглотить.