Васильев Владимир Николаевич. Тень улитки

Васильев Владимир (Ташкент)
Тень улитки

   Владимир Васильев
   Тень улитки
   повесть
   Погляди, улитка,
   Погляди, как тень твоя
   ползет за тобою!
   Исса
   Пора снимать янтарь,
   Пора менять словарь,
   Пора гасить фонарь
   Наддверный
   М. Цветаева
   Когда смертельный треск сосны скрипучей
   Всей рощей погребает перегной,
   История, не рубленою пущей
   Иных дерев встаешь ты предо мной...
   Но мхи пугливо попирая,
   Разгадываю тайну чар:
   Я - речь безгласного их края,
   Я - их лесного слова дар.
   Б. Пастернак
   ...я сделаю все, что могу, чтобы эти жернова остановились...
   А. Стругацкий, Б. Стругацкий. Улитка на склоне
   Глава 1
   Тепло и покой... И ничего, кроме тепла и покоя. Безграничное пространство жизни. Нет, границы есть, но так далеко, что опасности не представляют.
   Она видит себя сверху: зеленое клубящееся облачное поле от горизонта до горизонта, волнующееся, дышащее, меняющее форму и оттенки. Чуть ниже оно распадается на отдельные облака-кроны, еще ниже - подлесок и кусты, еще ниже - травы и мхи, а глубже - корни, почва, влага, тепло. А внутри всего этого великолепия мельтешит, летает, прыгает, ходит, ползает, перетекает одно в другое миллионноликое Живое. Когда-то его не было, но она стала думать, и оно появилось... Она?.. Или кто-то другой?.. Кто мыслит Живым?..
   Озеро, укрытое лиловым туманом, из которого истекают миллионы лучей, несущих тепло и покой... и ощущение жизни. В прозрачной зеленоватой воде плавает белое тело, расслабленное и спокойное. И это тоже она.
   А где-то на берегу за камышом в кустах должен стоять Молчун. Должен стоять и ждать. Кого? Ее?.. Кто она - тот, кто думает или то, чем думают?.. Кто такой Молчун?.. Он тоже моя мысль?.. Хорошая мысль! Только странная... Что-то я его не вижу на берегу. Муж... Объелся груш... Какая чушь!.. Один вот тоже стоял-стоял на берегу, ему как дали промеж глаз, больше не стоит... О чем это?.. Это не мое, но очень знакомое...
   Когда-то мне подумалось, что разнополость это гарантия автономного развития... Что за слова?! Я никогда не слышала таких слов, но почему-то понимаю их... Нет, слышала похожее, когда Молчун бредил и еще не был Молчуном, а совсем наоборот казался Говоруном. Это он потом Молчуном стал, когда перестал бредить, а до этого был Говоруном и совсем не был похож на Молчуна. Но мне все равно было его жалко... О чем это я?..
   ...Разнополость - гарантия развития. Единство противоположностей. Их синтез как продолжение жизни. Многовариантность. Возможность выбора наилучшего...
   Сначала моя мысль воплотилась в прыгающих деревьях. Они до сих пор прыгают в поисках друг друга... Довольно неуклюжая задумка. Потом появились насекомые, птицы, звери, люди. Двуполые. Единое, разделенное пополам. Одна половина неполноценна без другой. Развитие действительно началось. Появилась любовь как ощущение полноценности лишь совместного бытия разнополых особей и соперничество за право обладания. Началась вражда. И развитие пошло по пути самоуничтожения жизни. А поскольку мои мысли уничтожали друг друга, они уничтожали и меня. Они мешали мне полноценно жить и мыслить. Вывод: идея разнополости, то есть развития через единство противоположностей, ошибочна. Ошибки надо вовремя исправлять, шерсть на носу!.. О, что это опять?.. Кто это произнес? Молчун? Он молчит. А если бы он не молчал, то не был бы Молчуном, а совсем наоборот был бы Говоруном. Да и нет здесь никакого Молчуна, а если бы и был, то не мог сказать, потому что он Молчун, а не Говорун. Это кто-то другой сказал... Кулак так мог сказать или Колченог... Но кто такой Колченог? Не знаю я никакого Колченога... У него дочку мертвяки украли, и мы с ним ходили ее искать. Сначала жену, а потом дочку... Очень он переживал и мне говорил, что я похожа на его дочку. Колченог искал-искал да в дупло ногой провалился, и стала она какая-то не такая... Колченог, одним словом. Но одним словом не скажешь, потому что он очень переживал. А потом появился Молчун, который был Говоруном, когда бредил, а когда бредить перестал, превратился в Молчуна. Я его и лечила, а Колченога никакого не знаю и Кулака тоже... Один вот тоже переживал-переживал, а как дали ему по сопатке, так сразу переживать перестал... Мне тоже Молчуна жалко было... А вот кто такой Колченог?..
   Я не одна в озере. Правда, название у него не очень красивое. Мама сказала: Паучий бассейн. Не люблю пауков, но их здесь нет. Здесь те, кто рождается заново, одерживая Великую Победу над заблуждением эволюции. Те, кто проходит Одержание... Слово какое-то корявое, как нога у Колченога... И еще она говорила, что озеро и есть Город. И зачем Молчун туда рвался? Неужели хотел пройти Одержание?.. Нет, он и понятия не имеет, что это такое. Для него слово "город" значило что-то совсем другое. Странно, что оно еще могло значить?..
   Я рождаюсь заново. Я буду полноценным двуполым существом, которому для продолжения рода никто не нужен... У нас с Молчуном так и не было детей, хоть мы были мужем и женой. Мы считались мужем и женой, но Молчун жалел и любил меня, как свою дочку. Хотя я не дочка его, а жена. Я его выходила, а он меня жалел и защищал... И я еще не захотела детей. А если не хочешь детей, то они и не появляются. В нашей деревне было так, пока маму мертвяки не утащили... А теперь мертвяки маму слушаются и боятся. И меня тоже будут слушаться и бояться. Это хорошо. Плохо, что у нас с Молчуном детей не было. Теперь я жалею, что их не было, но тогда я не могла понять, зачем дети и что нам с ними делать. Были бы дети, Молчун бы остался не один, а с детьми. И Молчуну было бы с кем молчать, кого жалеть и защищать. А так он будет скучать без меня, как Колченог без своей дочки... А может, позвать сюда Молчуна, чтобы он тоже родился заново и стал моей подругой? Это возможно. Когда происходит Одержание всей деревни, когда мужчины соглашаются, вернее, подчиняются... Только вряд ли Молчун согласится. Он странный. Он не такой, как мы. Он не поймет... Но ведь и я не понимала, пока не начала рождаться заново... Молчун подумает, что надо умереть, чтобы родиться заново. И я бы раньше так подумала. Ну, до того страшно было в той деревне, где мы застали Одержание! Но я не забыла Молчуна. Значит, не умерла. Только кто такой Колченог не могу вспомнить...
   Молчун упал с неба. Нет, он не мог упасть с неба, потому что там не живут люди. Только птицы поднимаются в небо, но и они там все время не живут. Значит, он упал с Белых Скал, потому что выше Леса только Белые Скалы. Но они далеко. Как же он мог упасть возле деревни? Может, его ветром занесло?.. Нет, Колченог говорил что-то про летающую деревню, которая летела-летела со страшным грохотом, а потом кто-то дал ей по летелке, больше не летает. И не шумит. Вот и Молчун больше молчит. Может, он по своим Белым скалам тоскует? Что ему Лес? Не понимает он Леса. И деревни не понимает. Чужой он. Но чужой в Лесу жить не может. А Молчун живет. Значит, он не чужой? Конечно, не чужой, если я его выходила. Муж он мой. Вот он кто!..
   Но подругам не нужны мужья. У мамы тоже был муж, когда она была женщиной, а не подругой. Папа. Я его помню. Он был добрый и сильный. И погиб, когда защищал нас с мамой от мертвяков. Почему мама теперь стыдится его? Ведь она тоже была добрая. А теперь перестала быть доброй, как и ее подруги. Она разлучила нас с Молчуном вместе с другими подругами, как когда-то мертвяки разлучили ее с мужем и со мной. Кажется, она и меня стыдилась... И поспешила засунуть в этот Паучий бассейн. Фу, какое гадкое название. И почему я должна перерождаться в таком гадком месте?.. Да нет, наверное, она добрая. Просто, хочет, чтобы я была подругой, как она.
   А Молчун? Он - муж, а мужья подругам не нужны. Ни чтобы рожать детей, ни чтобы ухаживать за Матерью-Природой. Мужья - это прошлое, которого немного жаль, потому что оно ушло, но жить надо настоящим для будущего. А у двуполого размножения нет будущего. Во всяком случае, позитивного. Потому что оно изначально антагонистично. Антагонизм - это разрушение, это саморазрушение. Даже если оно - развитие, то развитие через разрушение. Ему необходима смерть. А жизни смерть чужда. Жизнь должна жить. Поэтому антагонизм должен исчезнуть. Даже если он притворяется любовью...
   Какие странные слова! Даже Слухач таких не произносил, когда начинал вещать... Но почему-то я их понимаю. И мне кажется, что Молчун тоже понял бы, если бы услышал. Только он не услышит. Для этого надо пройти Одержание...
   И зачем ты отдал меня им, Молчун?
   Глава 2
   Алевтина кончила вытирать пыль со стеллажей и спустилась по стремянке на пол. Глянула в большое зеркало на стене и осталась довольна собой - все на месте и в лучшем виде: молодость, красота, привлекательность. Но что-то было не так. Она не могла понять, что именно. Уже долгое время ее не оставляло внутреннее беспокойство, тревога. Хотя внешне все было в порядке. Ее новый муж - Перец, он же директор Управления по делам леса, оказался выше всяких похвал. И как муж, и как директор. Она не ошиблась, когда остановила на нем свой выбор. Конечно же, выбирала она. Женщина и должна выбрать, потому что ей необходимо надежное будущее... Для детей. У нее было несколько мужей. Все директора Управления были ее мужьями. Таков Порядок. Но она не хотела от них детей. И не имела. Ее выбор все время оказывался неудачным.
   А от Переца захотела. Даже до того, как он стал директором. Почему? Несмотря на то, что он смотрел сквозь нее и рвался на Материк. Может, именно потому, что у него была более высокая цель, чем накачаться кефиром и затащить ее в постель. Таких целей у него, вообще, не было. У нее была. Не в постель, конечно, - в жизнь. И не затащить, а завлечь... Хотя, почему "конечно"? И в постель тоже. Но это не главное. Это, как конфетка для большого дитяти. Можно обойтись, да уж больно сладко.
   И все-таки, главное в нем то, что он мужчина, а не козел. С ним чувствуешь себя женщиной, а не секспринадлежностью, в которую справляют нужду. Типа писсуара...
   И этот его первый приказ о самоискоренении группы искоренения! Очень по-мужски! Решительно и кардинально, смело, самостоятельно. Никому, никогда и в голову не приходило замахнуться на группу искоренения. Без нее Управление и помыслить было невозможно. Всем, но не Перецу. А он не только помыслил, но и приказ издал. А приказ в Управлении - это сила материальная.
   Потом он продиктовал Домарощинеру как ответственному за исполнение порядок реализации приказа. То есть продиктовал ей, но в присутствии Домарощинера. И вручил, подписав. А тот, служака, в лепешку расшибется, а письменный циркуляр выполнит не только до последней буквы, а до самой распоследней точки и кляксы.
   И искоренилась группа искоренения. Оружие и техника сданы на склад, сотрудники, по желанию и возможности, кто трудоустроен в других службах, кто отправлен на Материк.
   Кстати, сам Перец про Материк уже не вспоминал. Мужчина - всегда ребенок. Он получил новую игрушку - Управление по делам Леса, к которому относился, как к святыне - преклонялся, боялся и жаждал приобщиться. Эта игрушка ему не скоро надоест.
   Да и вторая игрушка - она, Алевтина, - вызывала в нем с каждым днем и ночью, разумеется, все больший интерес. Уж она расстаралась. Для себя.
   Но ей было немного не по себе, когда Домарощинер садился в машину Тузика, отправлявшуюся на Материк.
   С ним словно бы уезжала часть ее самой. Трудно сказать, лучшая или худшая - тут качественные категории неуместны, как при классификации рук обе нужны. Часть - она и есть часть. Без нее остающееся неполно и неполноценно.
   Нехорошее предчувствие пробежало ознобом по спине, когда Домарощинер, прощаясь, пробормотал:
   - Ну, ничего-ничего, многоуважаемая Алевтина, приказ на то и существует, чтобы его исполнять... Ты тут присматривай. Порядок знаешь. Он и есть главное. А директора приходят и уходят, Домарощинеры уезжают и приезжают... А пока на тебя вся надежда...
   И Тузик так посмотрел, ухмыльнувшись, что захотелось тут же принять ванну и изо всех сил натереться густо намыленной мочалкой.
   Однако, все это - тревожный эпизод прошлого, о котором она вспомнила, ненадолго оказавшись в уединении. С воцарением Переца такое случалось крайне редко. Управление кипело и бурлило. Отделы ликвидировались, создавались, сливались, перепрофилировались. Каждое изменение требовало своего циркуляра, а все они, в общем принципиальном виде, разумеется, были продиктованы ей, Алевтине. Уж потом она сама переводила его вдохновенные литературные фантазии на удобочитаемый и, главное, верно понимаемый канцелярит. Язык - это основа. Его трогать нельзя. Когда меняется язык, меняется все.
   Народ проснулся, сделал "потягусеньки" и забегал. Уменьшилось потребление кефира. Не так, чтобы очень, но все же. Резко увеличилась посещаемость библиотеки. Перец требовал свежих идей, предложений, проектов по перестройке работы Управления для углубления познания Леса. А где взять новые идеи, как не в старых книгах! Руководящая прослойка Управления понимала, что "новое - это хорошо забытое старое", которое хранится в библиотеке. Таков Порядок.
   Поэтому Алевтина сейчас и вытирала пыль с архивных полок в хранилище библиотеки. Лучше испачкаться один раз, чем возиться в пыли постоянно. Лучше отчихаться в один день, чем чихать круглогодично. Впрочем, год слишком большой срок. Многое произойти может. Хотя ей не хотелось бы. Очень ей нравится с Перчиком. Как у него глазки горят и голос звенит, когда он излагает ей свои великолепные проекты по реорганизации Управления и познанию Леса!
   - Аленушка! - восклицает он, от избытка энергии бегая по директорскому кабинету (какое приятное, романтичное имя! Не то, что все эти Алечки, Алочки, Алюсеньки, которыми ее обзывали все, кто ни попадя. Или того хуже Тина, Тиночка!...Так и вспоминается черно-зеленая вонючая жижа по краям Вечной Лужи, что в их поселке при Управлении... Тьфу! Гадость какая!..) А Перчик так ласково: "Аленушка..." - Ты, конечно же, понимаешь, как нам важно понять Лес! Он пугает, потому что мы не понимаем его. Но не может так быть, чтобы мы были вовсе неспособны понять. Ведь и он, и мы - дети одной природы. Да, судьба раскидала нас по разным берегам, и мы долго не виделись. Но корни-то у нас общие! И язык должен быть общий...
   Наивный Перчик...
   -Ты считаешь, что крокодил и антилопа в его пасти способны найти общий язык? - спрашивала она его. Кто же, кроме нее, правильно сориентирует этого милого романтика?
   - Конечно! - ничуть не смущаясь, отвечал он. - Они говорят на общем языке гомеостазиса природы.
   - А если гомеостазису природы угодно, чтобы Лес проглотил нас, как крокодил антилопу?! - пыталась она остудить его восторги по поводу этого страшного Леса.
   * Тогда тем более, - не сдавался он, - мы должны понять его, чтобы сказать свое слово в этом историческом диалоге. Вовремя сказанное слово великая сила и способно многое изменить, если будет понято.
   Может быть, он и прав, по-своему. Но она не ощущала в себе ни желания, ни способностей понимать Лес. Для нее было абсолютно ясно, что Лес ей чужд и опасен. Другое дело - Управление. Его она понимала и принимала. Перец не понимал. Это, с одной стороны, плохо, когда управляющий не понимает того, чем управляет. Ему кажется, что он должен научиться управлять Лесом, коли Управление по делам Леса, но это нереально - управлять можно только Управлением. Но, с другой стороны, если бы он понимал, то не нужна бы была она, Алевтина. Здесь даже неверно употребление категории "понимание". Суть в том, что она настолько сжилась и с Управлением, и с Порядком, его породившим, что временами ей казалось, будто она и есть и Управление, и Порядок.
   Вот только эта безотчетная тревога... Домарощинеры уезжают и приезжают... Домарощинера-то она никогда не боялась. Он Порядком предусмотрен - "всяк сверчок"... Домарощинер, скорее, таракан, чем сверчок, но все же...
   "Санитарный день"!.. Да кто ей позволит целый день угрохать на уборку библиотеки! Она сама себе не позволит. Разве можно Переца надолго без присмотра оставлять. Уж он науправляет! Глаз да глаз за мужиками нужен! Все бы из ряда вон чего-нибудь сотворить... А из ряда вон нельзя - нарушение Порядка. В одном месте нарушишь, в другом - и в разнос пойдет, вся Система рухнет. Глядь - а Порядка-то уже и нет... Поэтому из ряда вон никак нельзя. Домарощинер, даром что мужик, хорошо это усвоил. Для наблюдения за соблюдением рядов и был поставлен. Перец сместил его, но пока она рядом, это не страшно.
   Вообще-то, надо было объявить трудовой десант по уборке библиотеки. Что это она за всех корячится, если библиотека всем вдруг так понадобилась?! С другой стороны, народ в Управлении преимущественно жуликоватый - вмиг весь фонд растащат. Для них это - духовные ценности, которые грех не присвоить, а для нее - материальные. Если что, ей расплачиваться.
   Вот если бы сюда Службу Искоренения с ружьями, да каждого при выходе проверить - тогда и "десант" можно было бы допустить. Только разогнал Перец Службу Искоренения! Жаль. Но нет худа, без добра - теперь она одна при нем состоит, без всяких там нашептывающих Домарощинеров. Чтоб он провалился на своем Материке!
   Послышался стук в дверь.
   "Перчик!" - сразу узнала Алевтина и бросилась открывать.
   - Вы позволите, Алевтина? - осведомился он, заглядывая в дверь, отчего его голова практически легла ей на грудь.
   - Ну, конечно же, господин директор! - заворковала она. - Только вам и позволю, а больше никому.
   В Управлении они общались исключительно на "вы" и с соблюдением всех правил субординации. Порядок.
   Перец перешагнул порог, и Алевтина снова закрыла дверь на ключ.
   - Я вам нужна, господин директор? - потупив взор, осведомилась она.
   - Да-да, - не сразу осознав вопрос, кивнул Перец. - Во-первых, я хотел узнать, не нужна ли моя помощь?
   - Нет-нет, господин директор, я сама!.. Разве только немного лестницу подержать, - и встала на первую ступеньку.
   - О, конечно же! - схватился Перец за лестницу, отчего Алевтина практически оказалась в его объятиях.
   Она улыбнулась, обернувшись на миг, сделала грациозное круговое движение телом, чуть освобождаясь от внеурочных объятий, хотя ничего против них не имела, и стала, не спеша, подниматься по лестнице, ощущая поддерживающий ее восхищенный взгляд Переца. Она отлично знала, что "вид снизу" у нее всегда был на высоте.
   - Красота! - подтвердил снизу Перец. - Я всегда удивлялся, почему женщины так прекрасны? Вроде ничего особенного, если подумать. А если не думать, а просто посмотреть - то красота!
   - Вы, господин директор, лучше покрепче лестницу держите, - с притворной строгостью порекомендовала она.
   - А вам не страшно там, наверху?
   - Когда вы внизу, не страшно.
   И вспомнила, что не так давно внизу под лестницей стоял шофер Тузик, и ей было страшновато, тем более, когда он намекал, что своего никогда не упустит... Но, слава Богу, в библиотеке тогда был и Перец. Хоть и дремал сначала, а все равно был... А если бы его не было, кто знает, может, директором сейчас был бы Тузик, который своего никогда не упустит. Спасибо Перецу - упустил.
   - Я вот о чем хотел у вас спросить, Алевтина, - вспомнил Перец о цели своего посещения. - Это, во-вторых... Как так получилось, что такое важное подразделение, как группа научной охраны с вычислительным центром размещается в мужском туалете?
   - Вы считаете, что они должны размещаться в женском? - хмыкнула Алевтина и объяснила: - Дефицит помещений, да и каждый должен знать свое место...
   - Я, конечно, филолог, и, наверное, не все понимаю, но вычислительная работа и научная охрана требует сосредоточенности, а там постоянно отвлекают... - пожал плечами Перец.
   - Теперь вы директор и, значит, вы определяете приоритеты и распределяете помещения, - улыбнулась Алевтина.
   - Да-да, конечно, но странно... Я попрошу вас подготовить приказ о переводе группы научной охраны в помещение бывшей группы искоренения.
   - Немедленно, пусик, или можно сначала искоренить пыль в библиотеке? игриво осведомилась она.
   - Можно искоренить, - разрешил Перец. - Да вы искореняйте-искореняйте, а я буду говорить, мне надо с кем-нибудь поговорить, а вы искореняйте...
   Алевтина принялась активно размахивать тряпкой.
   - Помните, в тот знаменательный день, когда я так неожиданно стал директором, вы развивали передо мной теорию Административного Вектора. Я тогда мало что понял. Лингвист все-таки. Простительно должно быть. Но засела она у меня, как заноза в спине, куда не дотянешься.
   - Да не расстраивайся ты так, пусик, - чуть спустилась по лестнице Алевтина, - не бери близко к сердцу.
   - Ну как же?! - взволнованно воскликнул Перец. По всему было видно, что он уже допустил эту чушь слишком близко к сердцу. - Как же не расстраиваться? Ведь получается, что все зря. Что мы - ты, я, все мы ничего не можем и не значим. Все заранее определено направлением этого вектора.
   - Так-то оно так, пусик, - спустилась Алевтина еще на одну ступеньку, ловко расстегнув верхнюю пуговицу. - Но ты, мой миленький, совсем запутался. Не освоился еще, да и не учили тебя уму-разуму, лингвистик ты мой убогонький... Вектор не скаляр, он имеет направление...
   - Вот и я о том же! Ты же, ой, вы же мне объясняли про шоссе и ось теодолита.
   - Объясняла, милый, объясняла, сладкий, - она опустилась еще на одну ступеньку и нос Переца оказался точно между ее облакоподобных, но только теплых и даже горячих грудей. Носу там понравилось, он пошевелил ноздрями. Глазки непроизвольно закрылись, но Перец вдруг попытался отпрянуть, словно проснулся - Ну, куда же ты, пусик, сними меня отсюда, - удержала она его ловкими недремлющими руками.
   - А, ну да, да, - согласился виноватым тоном Перец и, поднатужившись, снял Алевтину с нижней ступеньки. Он никогда не был силен в тяжелой атлетике. Да и, вообще, его освобождали от физкультуры по зрению. Для сетчатки будто бы вредно.
   - Ты поставь меня, милый, поставь, - улыбнулась она, - побереги силы. Вон пойдем на диванчик, отдышишься. Он у меня мягкий и совсем не скрипучий. - Повлекла она его за стеллажи к роскошному кожаному дивану, который неизвестно зачем пребывал тут, а не там, где на него могли бы сесть читатели. Таких диванов Перец, пожалуй, не видел с детства. Сейчас таких не выпускают.
   - Нет, Алевтина, - уперся вдруг Перец, - вы объясняли мне, что шоссе нашего развития должно следовать по этой самой оси, а ее направление определяется всей историей предыдущего движения.
   - Верно, господин директор, но я уже пыталась вам объяснить, что вектор тем и отличается от скаляра, что имеет направление. И значит, это направление можно изменить. Нельзя изменить только того, что не существует. Только делать это надо с умом.
   - Ну, как же... - развел руками Перец.
   - Возьмем то же шоссе. Вы когда-нибудь ездили по горным серпантинам? Они наворачиваются на гору, как спираль, постоянно изменяя направление так, что всегда можно найти точки, в которых оно противоположно. Но неизменно главное направление - вверх... или вниз. Обратите внимание, господин директор, все повороты - плавные, округлые, изменение направления постепенное... А что будет, если горная дорога сразу изменит направление на противоположное? Движущуюся по ней машину может занести и вышвырнуть в пропасть. Когда вектор резко меняет направление, он рубит головы...
   - Я так и думал, когда в шутку продиктовал приказ искоренить группу искоренения Леса, а вы дали ему ход... - напомнил Перец.
   - Тогда важнее было сохранить сам Вектор, само движение.
   - Но головы?..
   - Что ж, иногда приходится жертвовать и головами, - вздохнула Алевтина, - впрочем, в данном конкретном случае речь идет только о задницах, пересевших с одного стула на другой. Благодаря инструкции по реализации приказа, которую вы продиктовали следом. Инструкция как раз и была тем необходимым, что превратило резкий поворот в плавный. И до голов не дошло. Только избавились, хотя бы на время, от Домарощинера и Тузика: баба с возу - кобыле легче.
   - Да, действительно, неприятные были сотрудники, - согласился Перец. Ну, спасибо - успокоили вы меня. А то я слабо разбираюсь во всех этих тонкостях Административной Системы. Могу и дров наломать... И головы... Это хуже всего... И мне вдруг показалось, что я бессилен, что я подобен теннисному шарику, пытающемуся своими прыжками сдвинуть с орбиты шар планеты. А если это так, то какой смысл быть директором?! Лучше уж заниматься своей лингвистикой, или вот пристроиться рядом с вами на диване...
   - Идем, Перчик, идем, - подвинулась она.
   - Да нет, это я так, фигурально, - замахал он руками.
   - Да ведь и я тоже, - усмехнулась Алевтина.
   - Я тут вот что подумал, - заходил он вдоль дивана. - Мы - Управление по изучению Леса. Во всяком случае, должны быть таковым. Иначе нас надо разогнать. Это и было первым моим желанием, когда я стал директором. Ведь все, что делало Управление до сих пор, или, по крайней мере, в ту пору, когда я принимал участие в его деятельности, не имело никакого отношения к Лесу и, значит, никакого смысла не имело. За исключением, может быть, только биостанции. Но я там был слишком недолго, чтобы разобраться... Управление существует для себя, а не для Леса.
   - Но и Лес существует для себя, а не для Управления, - заметила Алевтина.
   - Лес не брал обязательств изучать Управление и не получает за это зарплату, - пожал плечами Перец. - Лес - явление объективное, Управление субъективное. И сущность его как субъекта определяем мы.
   - Очень уж мудрено, пусик, - вздохнула Алевтина.
   - Не притворяйтесь, Алевтина, недавно вы объясняли мне куда более сложные вещи.
   - Как хочешь, пусик... Я вся - внимание.
   - Изучить - значит понять... Первая ступень понимания - уподобление. Чтобы понять Лес, мы должны быть такими, как Лес.
   - Чушь, пусик. Это даже не попытка уподобить льва и трепетную лань, а уже упоминавшийся тобой теннисный шарик и планета.