Страница:
Съ строительными работами въ Петербургѣ спѣшили. Со всей Россіи собрали сюда до двадцати тысячъ людей по особому наряду, для земляныхъ, плотничьихъ и каменныхъ работъ. Земства, наряжая этихъ людей, обязаны были отпускать для нихъ и кормъ на все время работъ.
Въ русскомъ обществѣ, которое въ большинствѣ своемъ мало сочувствовало нововведеніямъ Петра, создалось преданіе, будто положеніе рабочихъ, строившихъ Петербургъ, было очень тяжелое, будто они гибли отъ болѣзней и плохого содержанія, и проч. Разсказы эти однако ничѣмъ не подтверждаются. Рабочіе созывались двухмѣсячными смѣнами, и по окончаніи срока тотчасъ распускались. Въ случаѣ недостатка припасовъ, изъ казенныхъ складовъ хлѣбъ и все нужное отпускалось заимообразно. Работы продолжались отъ Благовѣщенія до послѣднихъ чиселъ сентября, и на зимніе мѣсяцы никто изъ очередныхъ не удерживался. Непривычные къ климату подвергались преимущественно желудочнымъ заболѣваніямъ; противъ этого недуга аптекарь Левкенсъ изобрѣлъ настойку изъ сосновыхъ шишекъ.
Больше всего рабочіе, какъ и остальные жители Петербурга, терпѣли отъ наводненій. Почва невскаго устья еще не была искусственно повышена, и понятно, что въ то время рѣка даже при незначительномъ подъемѣ воды затопляла острова и берега. Наводненія начались съ первыхъ же лѣтъ. Въ ночь на 5 октября 1705 года Нева затопила даже лѣвый берегъ, подмочила сложенные на адмиралтейскомъ дворѣ припасы и разрушила много домовъ. Въ сентябрѣ слѣдующаго года Петръ былъ разбуженъ прибылью воды въ своемъ домикѣ на Петербургской сторонѣ. Наводненіемъ залило и такъ называемыя "полковничьи хоромы", выстроенныя для командировъ полковъ; по словамъ царя, вода тамъ доходила до 21 дюйма надъ поломъ, "а по улицамъ вездѣ ѣздили на лодкахъ". Понятно, что заботы Петра съ самаго начала были направлены къ тому, чтобы при застройкѣ города укрѣпить и поднять почву и дать правильный истокъ водамъ. Этимъ объясняется множество каналовъ, прорѣзывавшихъ первоначальный планъ Петербурга.
Между тѣмъ шведы не прекращали попытокъ оттѣснить русскихъ отъ взморья. Положеніе Петра стало тѣмъ затруднительнѣе, что его союзникъ Августъ II потерялъ бодрость и удалился въ Саксонію. Шведскій король въ январѣ 1705 года неожиданно бросился на Гродно, гдѣ стояла русская вспомогательная армія. Это заставило Петра поспѣшить въ Литву, соединить разбросанные тамъ отряды въ 15-тысячный корпусъ, и отдать его въ распоряженіе Меншикова, съ приказомъ освободить запертые въ Гродно полки. Въ мартѣ цѣль эта была достигнута, и царь, торжествуя, прибылъ въ Петербургъ, вмѣстѣ съ будущей императрицей Екатериной, которая уже сопровождала его во всѣхъ походахъ.
Тогда Петербургъ впервые сдѣлался мѣстомъ празднествъ и веселья. Петръ, шутя, назвалъ его своимъ "парадизомъ" и говорилъ, что ведетъ тутъ "райское житье". Къ царю съѣхались его сподвижники, русскіе и иноземные; едва зарождающійся городокъ принялъ видъ резиденціи… Благодарственное молебствіе сопровождалось пальбою изъ крѣпости и съ кораблей. Въ домѣ Меншикова данъ былъ большой парадный обѣдъ съ тостами. Торжественнымъ пиромъ отпразднована была также закладка перваго судна въ новомъ адмиралтействѣ, наскоро возведенномъ на лѣвомъ берегу Невы. Въ крѣпости приступили къ постройкѣ каменныхъ бастіоновъ на мѣстѣ деревянныхъ.
Невская флотилія, предводимая царемъ, вышла 23 ноября, въ день имянинъ Меншикова, возведеннаго за калишскую побѣду въ княжеское достоинство, Петербургъ въ первый разъ увидалъ фейерверкъ и иллюминацію. На четырехъ улицахъ, выходившихъ къ крѣпости, разставлены были транспаранты съ соотвѣтствующими изображеніями и надписями.
Не радостно начался 1708 годъ. Война съ шведами принимала рѣшительный оборотъ. Союзникъ Петра, король Августъ II, отпалъ отъ него и примирился съ Карломъ XII. Вся тяжесть борьбы съ воинственнымъ героемъ лежала теперь на одной Россіи. Неизвѣстность, гдѣ именно надо ждать вторженія, заставляла дробить и передвигать наши войска. Петръ измучился, разъѣзжая по западному краю и приготовляя мѣры обороны. Здоровье измѣнило ему, и въ мартѣ онъ уѣхалъ въ Петербургъ совсѣмъ больной. Тридцати-пяти-лѣтнему богатырю пришлось слечь въ постель. У него показалась кровь горломъ, при полномъ изнуреніи. Приближенные испугались и дали знать царскому семейству въ Москву объ опасности. По весеннему бездорожью, сестры и невѣстки Петра пустились въ трудный путь въ Петербургъ. Больной между тѣмъ сталъ поправляться, и какъ только Нева вскрылась и прошелъ ледъ, выѣхалъ на встрѣчу роднымъ въ Шлиссельбургъ, приказавъ слѣдовать за собой и всему флоту. Торжественный въѣздъ царицы и царевенъ въ Петербургъ состоялся 25 апрѣля. Адмиралъ Апраксинъ встрѣтилъ ихъ на своей яхтѣ за 4 версты выше города и ввелъ на пристань предъ домомъ Меншикова, гдѣ для нихъ приготовлено было помѣщеніе. Собственный домикъ Петра былъ очень малъ и до крайности просто устроенъ, поэтому для всѣхъ торжественныхъ случаевъ царь пользовался домомъ своего любимца, самымъ большимъ и богатымъ во всемъ Петербургѣ. Его называли также "посольскимъ домомъ", потому что здѣсь давались аудіенціи иностраннымъ посламъ.
День пріѣзда царицъ и царевенъ закончился пиромъ, а на другой день утромъ въ домѣ вспыхнулъ пожаръ, сильно всѣхъ напугавшій. Давъ своимъ царственнымъ гостьямъ время оправиться, Петръ 2 мая возилъ ихъ въ Кроншлотъ смотрѣть свой балтійскій флотъ, a 13 мая, въ день Вознесенья, предоставилъ имъ новое торжественное зрѣлище. Въ этотъ день происходила закладка второго каменнаго бастіона петропавловской крѣпости. Первый камень положилъ прибывшій изъ Москвы мѣстоблюститель патріаршаго престола митрополитъ Стефанъ Яворскій; второй камень заложилъ царь, слѣдующіе – царицы, царевны и присутствовавшіе сановники. Торжество закончилось банкетомъ въ въ домѣ генералъ-провіантмейстера кн. Шаховскаго.
Въ іюнѣ Петръ долженъ былъ внезапно прервать лѣченіе и выѣхать къ арміи, такъ какъ отъ Меншикова пришло извѣстіе о вторженіи Карла XII въ Украйну.
Между тѣмъ опасность угрожала и Петербургу. Шведскій король, зная что главныя русскія силы сторожатъ его на югѣ, приказалъ открыть рѣшительныя дѣйствія на сѣверѣ. Въ августѣ выступила изъ Выборга 13-тысячная армія генерала Либекера, и въ тоже время противъ, острова Котлина собрался шведскій флотъ. У р. Тосны Либекеръ сталъ готовить переправу. Генералъ-адмиралъ Апраксинъ, завѣдывавшій обороною Петербурга пытался помѣшать переправѣ, но шведы, прикрываясь огнемъ артиллеріи, успѣли перевезти на понтонныхъ плотахъ 500 чел., которые тотчасъ окопались на лѣвомъ берегу. Дальнѣйшая переправа совершилась безпрепятственно, и 30 августа вся шведская армія была уже на нашей сторонѣ Невы. Апраксинъ, успѣвшій стянуть свои силы, двинулся слѣдомъ за нею, безпрерывно ее тревожа, и наконецъ у Сойкиной мызы совсѣмъ ее окружилъ и отрѣзалъ ей всѣ сообщенія. Либекеръ возвелъ земляное укрѣпленіе и окопался, выжидая помощи съ моря. Но флотъ бездѣйствовалъ, a Апраксинъ 16 октября двинулъ войска на штурмъ, взялъ окопы, перебилъ третью часть шведской арміи, a 3 тыс. чел. взялъ въ плѣнъ. Пораженіе Либекера было полное, и грозившая Петербургу серьезная опасность счастливо миновала.
III. Послѣднія попытки шведовъ оттѣснить русскихъ отъ Невы. – Празднества въ царской семьѣ. – Петербургъ въ первыя девять лѣтъ своего существованія.
IV. Заселеніе и застройка Петербурга. – Переходъ городскаго центра на лѣвый берегъ Невы. – Планъ архитектора Леблона.
Въ русскомъ обществѣ, которое въ большинствѣ своемъ мало сочувствовало нововведеніямъ Петра, создалось преданіе, будто положеніе рабочихъ, строившихъ Петербургъ, было очень тяжелое, будто они гибли отъ болѣзней и плохого содержанія, и проч. Разсказы эти однако ничѣмъ не подтверждаются. Рабочіе созывались двухмѣсячными смѣнами, и по окончаніи срока тотчасъ распускались. Въ случаѣ недостатка припасовъ, изъ казенныхъ складовъ хлѣбъ и все нужное отпускалось заимообразно. Работы продолжались отъ Благовѣщенія до послѣднихъ чиселъ сентября, и на зимніе мѣсяцы никто изъ очередныхъ не удерживался. Непривычные къ климату подвергались преимущественно желудочнымъ заболѣваніямъ; противъ этого недуга аптекарь Левкенсъ изобрѣлъ настойку изъ сосновыхъ шишекъ.
Больше всего рабочіе, какъ и остальные жители Петербурга, терпѣли отъ наводненій. Почва невскаго устья еще не была искусственно повышена, и понятно, что въ то время рѣка даже при незначительномъ подъемѣ воды затопляла острова и берега. Наводненія начались съ первыхъ же лѣтъ. Въ ночь на 5 октября 1705 года Нева затопила даже лѣвый берегъ, подмочила сложенные на адмиралтейскомъ дворѣ припасы и разрушила много домовъ. Въ сентябрѣ слѣдующаго года Петръ былъ разбуженъ прибылью воды въ своемъ домикѣ на Петербургской сторонѣ. Наводненіемъ залило и такъ называемыя "полковничьи хоромы", выстроенныя для командировъ полковъ; по словамъ царя, вода тамъ доходила до 21 дюйма надъ поломъ, "а по улицамъ вездѣ ѣздили на лодкахъ". Понятно, что заботы Петра съ самаго начала были направлены къ тому, чтобы при застройкѣ города укрѣпить и поднять почву и дать правильный истокъ водамъ. Этимъ объясняется множество каналовъ, прорѣзывавшихъ первоначальный планъ Петербурга.
Между тѣмъ шведы не прекращали попытокъ оттѣснить русскихъ отъ взморья. Положеніе Петра стало тѣмъ затруднительнѣе, что его союзникъ Августъ II потерялъ бодрость и удалился въ Саксонію. Шведскій король въ январѣ 1705 года неожиданно бросился на Гродно, гдѣ стояла русская вспомогательная армія. Это заставило Петра поспѣшить въ Литву, соединить разбросанные тамъ отряды въ 15-тысячный корпусъ, и отдать его въ распоряженіе Меншикова, съ приказомъ освободить запертые въ Гродно полки. Въ мартѣ цѣль эта была достигнута, и царь, торжествуя, прибылъ въ Петербургъ, вмѣстѣ съ будущей императрицей Екатериной, которая уже сопровождала его во всѣхъ походахъ.
Тогда Петербургъ впервые сдѣлался мѣстомъ празднествъ и веселья. Петръ, шутя, назвалъ его своимъ "парадизомъ" и говорилъ, что ведетъ тутъ "райское житье". Къ царю съѣхались его сподвижники, русскіе и иноземные; едва зарождающійся городокъ принялъ видъ резиденціи… Благодарственное молебствіе сопровождалось пальбою изъ крѣпости и съ кораблей. Въ домѣ Меншикова данъ былъ большой парадный обѣдъ съ тостами. Торжественнымъ пиромъ отпразднована была также закладка перваго судна въ новомъ адмиралтействѣ, наскоро возведенномъ на лѣвомъ берегу Невы. Въ крѣпости приступили къ постройкѣ каменныхъ бастіоновъ на мѣстѣ деревянныхъ.
Невская флотилія, предводимая царемъ, вышла 23 ноября, въ день имянинъ Меншикова, возведеннаго за калишскую побѣду въ княжеское достоинство, Петербургъ въ первый разъ увидалъ фейерверкъ и иллюминацію. На четырехъ улицахъ, выходившихъ къ крѣпости, разставлены были транспаранты съ соотвѣтствующими изображеніями и надписями.
Не радостно начался 1708 годъ. Война съ шведами принимала рѣшительный оборотъ. Союзникъ Петра, король Августъ II, отпалъ отъ него и примирился съ Карломъ XII. Вся тяжесть борьбы съ воинственнымъ героемъ лежала теперь на одной Россіи. Неизвѣстность, гдѣ именно надо ждать вторженія, заставляла дробить и передвигать наши войска. Петръ измучился, разъѣзжая по западному краю и приготовляя мѣры обороны. Здоровье измѣнило ему, и въ мартѣ онъ уѣхалъ въ Петербургъ совсѣмъ больной. Тридцати-пяти-лѣтнему богатырю пришлось слечь въ постель. У него показалась кровь горломъ, при полномъ изнуреніи. Приближенные испугались и дали знать царскому семейству въ Москву объ опасности. По весеннему бездорожью, сестры и невѣстки Петра пустились въ трудный путь въ Петербургъ. Больной между тѣмъ сталъ поправляться, и какъ только Нева вскрылась и прошелъ ледъ, выѣхалъ на встрѣчу роднымъ въ Шлиссельбургъ, приказавъ слѣдовать за собой и всему флоту. Торжественный въѣздъ царицы и царевенъ въ Петербургъ состоялся 25 апрѣля. Адмиралъ Апраксинъ встрѣтилъ ихъ на своей яхтѣ за 4 версты выше города и ввелъ на пристань предъ домомъ Меншикова, гдѣ для нихъ приготовлено было помѣщеніе. Собственный домикъ Петра былъ очень малъ и до крайности просто устроенъ, поэтому для всѣхъ торжественныхъ случаевъ царь пользовался домомъ своего любимца, самымъ большимъ и богатымъ во всемъ Петербургѣ. Его называли также "посольскимъ домомъ", потому что здѣсь давались аудіенціи иностраннымъ посламъ.
День пріѣзда царицъ и царевенъ закончился пиромъ, а на другой день утромъ въ домѣ вспыхнулъ пожаръ, сильно всѣхъ напугавшій. Давъ своимъ царственнымъ гостьямъ время оправиться, Петръ 2 мая возилъ ихъ въ Кроншлотъ смотрѣть свой балтійскій флотъ, a 13 мая, въ день Вознесенья, предоставилъ имъ новое торжественное зрѣлище. Въ этотъ день происходила закладка второго каменнаго бастіона петропавловской крѣпости. Первый камень положилъ прибывшій изъ Москвы мѣстоблюститель патріаршаго престола митрополитъ Стефанъ Яворскій; второй камень заложилъ царь, слѣдующіе – царицы, царевны и присутствовавшіе сановники. Торжество закончилось банкетомъ въ въ домѣ генералъ-провіантмейстера кн. Шаховскаго.
Въ іюнѣ Петръ долженъ былъ внезапно прервать лѣченіе и выѣхать къ арміи, такъ какъ отъ Меншикова пришло извѣстіе о вторженіи Карла XII въ Украйну.
Между тѣмъ опасность угрожала и Петербургу. Шведскій король, зная что главныя русскія силы сторожатъ его на югѣ, приказалъ открыть рѣшительныя дѣйствія на сѣверѣ. Въ августѣ выступила изъ Выборга 13-тысячная армія генерала Либекера, и въ тоже время противъ, острова Котлина собрался шведскій флотъ. У р. Тосны Либекеръ сталъ готовить переправу. Генералъ-адмиралъ Апраксинъ, завѣдывавшій обороною Петербурга пытался помѣшать переправѣ, но шведы, прикрываясь огнемъ артиллеріи, успѣли перевезти на понтонныхъ плотахъ 500 чел., которые тотчасъ окопались на лѣвомъ берегу. Дальнѣйшая переправа совершилась безпрепятственно, и 30 августа вся шведская армія была уже на нашей сторонѣ Невы. Апраксинъ, успѣвшій стянуть свои силы, двинулся слѣдомъ за нею, безпрерывно ее тревожа, и наконецъ у Сойкиной мызы совсѣмъ ее окружилъ и отрѣзалъ ей всѣ сообщенія. Либекеръ возвелъ земляное укрѣпленіе и окопался, выжидая помощи съ моря. Но флотъ бездѣйствовалъ, a Апраксинъ 16 октября двинулъ войска на штурмъ, взялъ окопы, перебилъ третью часть шведской арміи, a 3 тыс. чел. взялъ въ плѣнъ. Пораженіе Либекера было полное, и грозившая Петербургу серьезная опасность счастливо миновала.
III. Послѣднія попытки шведовъ оттѣснить русскихъ отъ Невы. – Празднества въ царской семьѣ. – Петербургъ въ первыя девять лѣтъ своего существованія.
Рѣшительный поворотъ въ военныхъ дѣйствіяхъ насталъ въ 1709 году, ознаменованномъ блестящею побѣдою надъ шведами подъ Полтавой. Карлъ XII, лично распоряжавшійся битвой, былъ разбитъ наголову и бѣжалъ вмѣстѣ съ измѣнникомъ Мазепой въ Турцію. Война еще далеко не кончилась, но шведы уже перестали быть грозными и опасными для Петра. Извѣщая генералъ-адмирала Апраксина о побѣдѣ, царь писалъ: «Нынѣ уже совершенно камень въ основаніе Санктъ-Петербурга положенъ».
Самъ онъ прибылъ въ Петербургъ уже къ зимѣ, и 30 ноября далъ обѣдъ "господамъ петербургскимъ жителямъ" въ частномъ трактирѣ, или въ австеріи, иностранца Фельтена, единственнаго тогдашняго ресторатора на берегахъ Невы. Банкетъ окончился фейерверкомъ и иллюминаціей.
Торжества по случаю полтавской побѣды происходили въ Москвѣ, которая все еще считалась столицею царства; но перенесеніе резиденціи въ Петербургъ было уже рѣшено въ умѣ Петра. Въ февралѣ 1710 г. онъ самъ туда вернулся и сталъ немедленно готовиться къ походу на Выборгъ, безъ занятія котораго не считалъ положеніе Петербурга вполнѣ безопаснымъ.
Русскія войска подошли къ Выборгу по льду, и устроивъ траншеи, открыли артиллерійскій огонь. Но городъ стойко держался два съ половиною мѣсяца, и только 13 іюня сдался на капитуляцію. Обрадованный Петръ выразился, что "устроена крѣпкая подушка Петербургу". Вслѣдъ за Выборгомъ сдался русскимъ войскамъ и Кексгольмъ.
Въ послѣдній день октября 1710 года Петербургъ въ первый разъ видѣлъ большое придворное торжество, подобающее столицѣ: въ этотъ день происходило бракосочетаніе племянницы Петра, царевны Анны Ивановны, будущей императрицы, съ герцогомъ курляндскимъ. Для вѣнчанія избрана была церковь въ домѣ князя Меншикова на Васильевскомъ острову. Петръ хотѣлъ отпраздновать свадьбу съ возможною пышностью. Самъ онъ, вопреки своему обыкновенію, облекся въ парадное платье: красный кафтанъ съ бобровой оторочкой, съ шпагой на серебряной перевязи. На головѣ у него былъ высокій напудренный парикъ, на который шляпы нельзя было надѣть, и приходилось держать ее въ рукѣ. Царь самъ везъ невѣсту къ вѣнцу по Невѣ въ катерѣ. На гребцахъ были голландскія куртки съ вышитыми серебряными гербами. На другомъ катерѣ слѣдовали нѣмецкіе музыканты, игравшіе на роговыхъ инструментахъ. Жениха привезли съ такою же торжественностью.
Царь держалъ вѣнецъ надъ герцогомъ, а Меншиковъ надъ царевною. По окончаніи вѣнчанія состоялся парадный обѣдъ тутъ же въ домѣ Меншикова. Обѣдъ сопровождался любимою забавою Петра: на оба главные стола поставили два громадныхъ кондитерскихъ пирога, изъ которыхъ среди общаго смѣха выскочили карликъ и карлица.
Петръ взялъ карлика на руки и перенесъ его къ карлицѣ, послѣ чего маленькая чета протанцовала, среди блюдъ и графиновъ, французскій менуэтъ. Когда смерклось, на невской набережной вспыхнули потѣшные огни и освѣтились транспаранты. На одномъ изъ транспарантовъ изображенъ былъ купидонъ, сковывающій молотомъ пылающія сердца, съ надписью: "два воедино соединяю". И надпись, и картина были придуманы самимъ царемъ.
Карлики вообще составляли одну изъ любимыхъ забавъ Петра, и въ слѣдующемъ мѣсяцѣ онъ доставилъ себѣ и приближеннымъ новое развлеченіе – потѣшную свадьбу карлика и карлицы, на которую собрано было отовсюду до 70 маленькихъ человѣчковъ обоего пола.
Петербургъ, послѣ счастливаго оборота военныхъ дѣйствій противъ шведовъ, понемногу начиналъ оживляться и кое-какъ застраиваться. Но весною слѣдующаго года Петру пришлось покинуть свою новую столицу: на Россію обрушилась война съ Турціей, и царь вмѣстѣ съ арміей отправился въ неудачный прутскій походъ. Неоправдавшіяся надежды добывать продовольствіе въ пострадавшей отъ неурожая мѣстности поставили русскую армію, окруженную турецкими полчищами, въ безвыходное положеніе. Пришлось вступить въ переговоры и заключить невыгодный миръ. Хотя армія была спасена, но трудности похода и его неудачная развязка разстроили желѣзное здоровье Петра: онъ долженъ былъ поѣхать лечиться въ Карлсбадъ. Послѣ того другія дѣла задержали Петра заграницей: устроилась свадьба сына его царевича Алексѣя съ принцессой брауншвейгской, невѣсткой императора Карла VI, и затѣмъ состоялось политическое свиданіе съ прусскимъ королемъ. Въ Петербургъ Петръ возвратился только въ самомъ концѣ 1711 года.
Наступилъ 1712 годъ, одинъ изъ самыхъ важныхъ въ первоначальной исторіи Петербурга, такъ какъ именно съ этого года онъ становится дѣйствительно резиденціей царскаго двора, и сосредоточиваетъ на себѣ неутомимыя заботы Петра.
Счастливое торжество ознаменовало первые мѣсяцы этого года: въ февралѣ состоялось бракосочетаніе Петра съ Екатериною Алексѣевной, раздѣлявшей въ послѣдніе годы всѣ путевые труды и лишенія царя, и оказавшей ему и государству важныя услуги во время несчастнаго прутскаго похода. Вѣнчаніе происходило въ тогдашнемъ Исакіевскомъ соборѣ, подлѣ адмиралтейства, въ десятомъ часу утра. Оттуда новобрачные проѣхали въ только что отстроенный "Зимній домъ", на мѣстѣ нынѣшняго эрмитажнаго театра. Къ предложенному тамъ обѣду были приглашены не только придворные, сановники, офицеры, иностранцы, но на этотъ разъ и жители Петербурга, чѣмъ нибудь заслужившіе вниманіе царя.
Петербургу шелъ тогда всего девятый годъ, и онъ не только не напоминалъ собою столицы, но даже не походилъ на значительный городъ. Военныя и другія заботы отвлекали пока Петра отъ дѣятельныхъ мѣръ къ застройкѣ новаго города. Притомъ, какъ мы знаемъ, въ первые годы мысль объ утвержденіи здѣсь столицы еще неясно представлялась его уму. Петербургу придавалось значеніе морскаго порта и "окна въ Европу", и только съ теченіемъ времени созрѣло твердое намѣреніе противопоставить его, какъ новую столицу, старой Москвѣ, и сдѣлать его центромъ обновленной государственной и культурной жизни. Такому рѣшенію содѣйствовали и успѣхи въ войнѣ со шведами, и завязавшіяся дѣятельныя сношенія съ иностранцами, и личное расположеніе Петра дѣлать свое новое дѣло на новой почвѣ.
Прежде чѣмъ войти въ широкіе планы Петра, какъ создателя Петербурга, взглянемъ, что представлялъ этотъ городокъ передъ тѣмъ какъ сдѣлаться столицей и резиденціей.
Изъ громаднаго пространства, на которомъ раскинулся нынѣшній Петербургъ, тогдашняя городская площадь занимала очень незначительную часть. Сплошныя застройки находились только въ ближайшей къ невскому берегу мѣстности Петербургской стороны, называвшейся тогда "Городскимъ островомъ". Тамъ была воздвигнута крѣпость, сначала бревенчатая, потомъ каменная. Къ ней прилегало нѣсколько улицъ, застроенныхъ небольшими домами, деревянными и изрѣдка "мазанками", т. е. наполовину кирпичными и наполовину деревянными. Набережная по обѣ стороны крѣпости была застроена до самой воды жалкими домишками и бараками, походившими на шалаши. На Васильевскомъ островѣ, называвшемся такъ еще во времена новгородскаго владѣнія, встрѣчались отдѣльныя постройки, и между ними самое большое и красивое зданіе – домъ кн. Меншикова. На Выборгской сторонѣ тоже было нѣсколько рядовъ очень бѣдныхъ строеній, и деревянная церковь св. Сампсонія, заложенная въ 1709 году въ память полтавской побѣды. Близь крѣпости находился деревянный соборъ во имя св. Троицы. На лѣвомъ берегу Невы, гдѣ теперь расположенъ блестящій центръ столицы, выстроено было только зданіе адмиралтейства съ укрѣпленіями, и позади него церковь св. Исаакія. Кое-какія строенія попадались разбросанными до р. Мойки. Вся эта часть называлась "Адмиралтейскимъ островомъ". За Мойкой шли уже лѣса, болота и пустыри. Для царскаго жилья существовали: маленькій дворецъ, называемый нынче "домикомъ Петра Великаго" и принадлежавшій собственно государынѣ Екатеринѣ Алексѣевнѣ, и дворецъ побольше, "зимній", на мѣстѣ нынѣшняго Эрмитажа.
Такимъ образомъ, весь тогдашній Петербургъ заключался почти въ одной Петербургской сторонѣ, которую надо считать его колыбелью. Предпочтеніе, отданное первоначально правому берегу Невы, объясняется отчасти тѣмъ, что и шведскій Ніеншанцъ стоялъ на той же сторонѣ, отчасти же необходимостью избрать наиболѣе удобное мѣсто для возведенія укрѣпленій. Крѣпость была центромъ зарождающагося поселенія, и первыя постройки примыкали къ ней.
Тамъ, на Петербургской сторонѣ, или на "Городскомъ островѣ", дома располагались уже улицами. Кромѣ набережныхъ, были улицы: Дворянская, Посадская и др. За ними, по направленію къ Карповкѣ, выстроены были солдатскія слободы бѣлозерскаго полка и татарская слобода, отведенная для калмыковъ, входившихъ въ составъ иррегулярной конницы. Въ той же сторонѣ поселены были солдаты и офицеры выборгскаго и пермскаго полковъ.
Хотя уже старались прокладывать правильныя улицы, но большинство построекъ имѣло скученный и безпорядочный видъ, какъ во всѣхъ старыхъ русскихъ городахъ. О предосторожностяхъ въ пожарномъ отношеніи никто не думалъ, и когда случался пожаръ, то ближайшія строенія сгорали до тла. Въ особенности памятенъ былъ пожаръ въ ночь на 28 іюля 1710 года, испепелившій весь "Ростовскій рынокъ" на самомъ берегу Невы, на Петербургской сторонѣ. Здѣсь тѣсные ряды домовъ и лавокъ были скучены въ такомъ безпорядкѣ, что когда вспыхнулъ огонь, доступъ къ рынку сдѣлался невозможенъ, и не смотря на близость воды, весь участокъ выгорѣлъ въ часъ времени.
Таковъ былъ Петербургъ въ первыя девять лѣтъ его существованія. Только съ 1712 года, когда назначеніе новаго города, какъ главной столицы царства, вполнѣ опредѣлилось, началась быстрая и правильная застройка улицъ, площадей и набережныхъ, и приступлено было къ необходимымъ мѣрамъ городскаго благоустройства.
Самъ онъ прибылъ въ Петербургъ уже къ зимѣ, и 30 ноября далъ обѣдъ "господамъ петербургскимъ жителямъ" въ частномъ трактирѣ, или въ австеріи, иностранца Фельтена, единственнаго тогдашняго ресторатора на берегахъ Невы. Банкетъ окончился фейерверкомъ и иллюминаціей.
Торжества по случаю полтавской побѣды происходили въ Москвѣ, которая все еще считалась столицею царства; но перенесеніе резиденціи въ Петербургъ было уже рѣшено въ умѣ Петра. Въ февралѣ 1710 г. онъ самъ туда вернулся и сталъ немедленно готовиться къ походу на Выборгъ, безъ занятія котораго не считалъ положеніе Петербурга вполнѣ безопаснымъ.
Русскія войска подошли къ Выборгу по льду, и устроивъ траншеи, открыли артиллерійскій огонь. Но городъ стойко держался два съ половиною мѣсяца, и только 13 іюня сдался на капитуляцію. Обрадованный Петръ выразился, что "устроена крѣпкая подушка Петербургу". Вслѣдъ за Выборгомъ сдался русскимъ войскамъ и Кексгольмъ.
Въ послѣдній день октября 1710 года Петербургъ въ первый разъ видѣлъ большое придворное торжество, подобающее столицѣ: въ этотъ день происходило бракосочетаніе племянницы Петра, царевны Анны Ивановны, будущей императрицы, съ герцогомъ курляндскимъ. Для вѣнчанія избрана была церковь въ домѣ князя Меншикова на Васильевскомъ острову. Петръ хотѣлъ отпраздновать свадьбу съ возможною пышностью. Самъ онъ, вопреки своему обыкновенію, облекся въ парадное платье: красный кафтанъ съ бобровой оторочкой, съ шпагой на серебряной перевязи. На головѣ у него былъ высокій напудренный парикъ, на который шляпы нельзя было надѣть, и приходилось держать ее въ рукѣ. Царь самъ везъ невѣсту къ вѣнцу по Невѣ въ катерѣ. На гребцахъ были голландскія куртки съ вышитыми серебряными гербами. На другомъ катерѣ слѣдовали нѣмецкіе музыканты, игравшіе на роговыхъ инструментахъ. Жениха привезли съ такою же торжественностью.
Царь держалъ вѣнецъ надъ герцогомъ, а Меншиковъ надъ царевною. По окончаніи вѣнчанія состоялся парадный обѣдъ тутъ же въ домѣ Меншикова. Обѣдъ сопровождался любимою забавою Петра: на оба главные стола поставили два громадныхъ кондитерскихъ пирога, изъ которыхъ среди общаго смѣха выскочили карликъ и карлица.
Петръ взялъ карлика на руки и перенесъ его къ карлицѣ, послѣ чего маленькая чета протанцовала, среди блюдъ и графиновъ, французскій менуэтъ. Когда смерклось, на невской набережной вспыхнули потѣшные огни и освѣтились транспаранты. На одномъ изъ транспарантовъ изображенъ былъ купидонъ, сковывающій молотомъ пылающія сердца, съ надписью: "два воедино соединяю". И надпись, и картина были придуманы самимъ царемъ.
Карлики вообще составляли одну изъ любимыхъ забавъ Петра, и въ слѣдующемъ мѣсяцѣ онъ доставилъ себѣ и приближеннымъ новое развлеченіе – потѣшную свадьбу карлика и карлицы, на которую собрано было отовсюду до 70 маленькихъ человѣчковъ обоего пола.
Петербургъ, послѣ счастливаго оборота военныхъ дѣйствій противъ шведовъ, понемногу начиналъ оживляться и кое-какъ застраиваться. Но весною слѣдующаго года Петру пришлось покинуть свою новую столицу: на Россію обрушилась война съ Турціей, и царь вмѣстѣ съ арміей отправился въ неудачный прутскій походъ. Неоправдавшіяся надежды добывать продовольствіе въ пострадавшей отъ неурожая мѣстности поставили русскую армію, окруженную турецкими полчищами, въ безвыходное положеніе. Пришлось вступить въ переговоры и заключить невыгодный миръ. Хотя армія была спасена, но трудности похода и его неудачная развязка разстроили желѣзное здоровье Петра: онъ долженъ былъ поѣхать лечиться въ Карлсбадъ. Послѣ того другія дѣла задержали Петра заграницей: устроилась свадьба сына его царевича Алексѣя съ принцессой брауншвейгской, невѣсткой императора Карла VI, и затѣмъ состоялось политическое свиданіе съ прусскимъ королемъ. Въ Петербургъ Петръ возвратился только въ самомъ концѣ 1711 года.
Наступилъ 1712 годъ, одинъ изъ самыхъ важныхъ въ первоначальной исторіи Петербурга, такъ какъ именно съ этого года онъ становится дѣйствительно резиденціей царскаго двора, и сосредоточиваетъ на себѣ неутомимыя заботы Петра.
Счастливое торжество ознаменовало первые мѣсяцы этого года: въ февралѣ состоялось бракосочетаніе Петра съ Екатериною Алексѣевной, раздѣлявшей въ послѣдніе годы всѣ путевые труды и лишенія царя, и оказавшей ему и государству важныя услуги во время несчастнаго прутскаго похода. Вѣнчаніе происходило въ тогдашнемъ Исакіевскомъ соборѣ, подлѣ адмиралтейства, въ десятомъ часу утра. Оттуда новобрачные проѣхали въ только что отстроенный "Зимній домъ", на мѣстѣ нынѣшняго эрмитажнаго театра. Къ предложенному тамъ обѣду были приглашены не только придворные, сановники, офицеры, иностранцы, но на этотъ разъ и жители Петербурга, чѣмъ нибудь заслужившіе вниманіе царя.
Петербургу шелъ тогда всего девятый годъ, и онъ не только не напоминалъ собою столицы, но даже не походилъ на значительный городъ. Военныя и другія заботы отвлекали пока Петра отъ дѣятельныхъ мѣръ къ застройкѣ новаго города. Притомъ, какъ мы знаемъ, въ первые годы мысль объ утвержденіи здѣсь столицы еще неясно представлялась его уму. Петербургу придавалось значеніе морскаго порта и "окна въ Европу", и только съ теченіемъ времени созрѣло твердое намѣреніе противопоставить его, какъ новую столицу, старой Москвѣ, и сдѣлать его центромъ обновленной государственной и культурной жизни. Такому рѣшенію содѣйствовали и успѣхи въ войнѣ со шведами, и завязавшіяся дѣятельныя сношенія съ иностранцами, и личное расположеніе Петра дѣлать свое новое дѣло на новой почвѣ.
Прежде чѣмъ войти въ широкіе планы Петра, какъ создателя Петербурга, взглянемъ, что представлялъ этотъ городокъ передъ тѣмъ какъ сдѣлаться столицей и резиденціей.
Изъ громаднаго пространства, на которомъ раскинулся нынѣшній Петербургъ, тогдашняя городская площадь занимала очень незначительную часть. Сплошныя застройки находились только въ ближайшей къ невскому берегу мѣстности Петербургской стороны, называвшейся тогда "Городскимъ островомъ". Тамъ была воздвигнута крѣпость, сначала бревенчатая, потомъ каменная. Къ ней прилегало нѣсколько улицъ, застроенныхъ небольшими домами, деревянными и изрѣдка "мазанками", т. е. наполовину кирпичными и наполовину деревянными. Набережная по обѣ стороны крѣпости была застроена до самой воды жалкими домишками и бараками, походившими на шалаши. На Васильевскомъ островѣ, называвшемся такъ еще во времена новгородскаго владѣнія, встрѣчались отдѣльныя постройки, и между ними самое большое и красивое зданіе – домъ кн. Меншикова. На Выборгской сторонѣ тоже было нѣсколько рядовъ очень бѣдныхъ строеній, и деревянная церковь св. Сампсонія, заложенная въ 1709 году въ память полтавской побѣды. Близь крѣпости находился деревянный соборъ во имя св. Троицы. На лѣвомъ берегу Невы, гдѣ теперь расположенъ блестящій центръ столицы, выстроено было только зданіе адмиралтейства съ укрѣпленіями, и позади него церковь св. Исаакія. Кое-какія строенія попадались разбросанными до р. Мойки. Вся эта часть называлась "Адмиралтейскимъ островомъ". За Мойкой шли уже лѣса, болота и пустыри. Для царскаго жилья существовали: маленькій дворецъ, называемый нынче "домикомъ Петра Великаго" и принадлежавшій собственно государынѣ Екатеринѣ Алексѣевнѣ, и дворецъ побольше, "зимній", на мѣстѣ нынѣшняго Эрмитажа.
Такимъ образомъ, весь тогдашній Петербургъ заключался почти въ одной Петербургской сторонѣ, которую надо считать его колыбелью. Предпочтеніе, отданное первоначально правому берегу Невы, объясняется отчасти тѣмъ, что и шведскій Ніеншанцъ стоялъ на той же сторонѣ, отчасти же необходимостью избрать наиболѣе удобное мѣсто для возведенія укрѣпленій. Крѣпость была центромъ зарождающагося поселенія, и первыя постройки примыкали къ ней.
Тамъ, на Петербургской сторонѣ, или на "Городскомъ островѣ", дома располагались уже улицами. Кромѣ набережныхъ, были улицы: Дворянская, Посадская и др. За ними, по направленію къ Карповкѣ, выстроены были солдатскія слободы бѣлозерскаго полка и татарская слобода, отведенная для калмыковъ, входившихъ въ составъ иррегулярной конницы. Въ той же сторонѣ поселены были солдаты и офицеры выборгскаго и пермскаго полковъ.
Хотя уже старались прокладывать правильныя улицы, но большинство построекъ имѣло скученный и безпорядочный видъ, какъ во всѣхъ старыхъ русскихъ городахъ. О предосторожностяхъ въ пожарномъ отношеніи никто не думалъ, и когда случался пожаръ, то ближайшія строенія сгорали до тла. Въ особенности памятенъ былъ пожаръ въ ночь на 28 іюля 1710 года, испепелившій весь "Ростовскій рынокъ" на самомъ берегу Невы, на Петербургской сторонѣ. Здѣсь тѣсные ряды домовъ и лавокъ были скучены въ такомъ безпорядкѣ, что когда вспыхнулъ огонь, доступъ къ рынку сдѣлался невозможенъ, и не смотря на близость воды, весь участокъ выгорѣлъ въ часъ времени.
Таковъ былъ Петербургъ въ первыя девять лѣтъ его существованія. Только съ 1712 года, когда назначеніе новаго города, какъ главной столицы царства, вполнѣ опредѣлилось, началась быстрая и правильная застройка улицъ, площадей и набережныхъ, и приступлено было къ необходимымъ мѣрамъ городскаго благоустройства.
IV. Заселеніе и застройка Петербурга. – Переходъ городскаго центра на лѣвый берегъ Невы. – Планъ архитектора Леблона.
Посвятивъ свои заботы устройству новой столицы и входя непосредственно во всѣ подробности дѣла, Петръ I, конечно, долженъ былъ руководствоваться и своимъ личнымъ вкусомъ, и условіями мѣстности и климата. Повидимому, его личный вкусъ во многомъ согласовался съ характеромъ петербургской природы. Здѣсь было много воды, а пристрастіе Петра къ судостроенію и мореплаванію извѣстно. Суровость климата, бѣдность почвы напоминали ему тѣ города и страны, которыя во время путешествія по Европѣ произвели на него наиболѣе сильное и благопріятное впечатлѣніе. На европейскомъ югѣ Петръ не былъ и не стремился туда. Его больше всего привлекала Голландія, со своими морскими портами, рѣчными дельтами, каналами, верфями, со своей міровой торговлей, выдающимся положеніемъ торговаго и промышленнаго класса, богатствомъ безъ роскоши, трудолюбіемъ, грубоватою общительностью нравовъ и простымъ складомъ жизни. Поэтому понятно, что Голландія оставалась для него идеаломъ счастливаго и благоустроеннаго государства, и что все видѣнное имъ тамъ неотступно преслѣдовало его мысль, когда пришлось создавать русскую столицу въ обильной водами, суровой и бѣдной Ингріи.
Было и еще обстоятельство, которое могло побудить Петра отдать предпочтеніе голландскому типу городскаго устройства и городской архитектуры. Большія европейскія столицы: Лондонъ, Парижъ, Вѣна, были полны историческихъ памятниковъ, остатковъ феодализма и средневѣковаго католичества. Они были слишкомъ неразрывно связаны съ общественнымъ и церковнымъ строемъ, чуждымъ русскому быту. Голландія же была государство сравнительно новое, образовавшееся уже послѣ паденія рыцарства, и ея большіе города были скорѣе созданіями развившейся торговой и промышленной дѣятельности, чѣмъ центрами исторической и политической жизни. Поэтому такая столица, какъ Амстердамъ, должна была представляться Петру образцомъ наиболѣе удобнымъ для подражанія и позаимствованія. Хотя при застройкѣ и украшеніи Петербурга Петръ и пользовался искусствомъ итальянскихъ и французскихъ архитекторовъ, но предпочтеніе голландскому зодчеству въ немъ сохранилось, и ясно выразилось во всѣхъ главнѣйшихъ сооруженіяхъ его царствованія – въ Петербургѣ, Петергофѣ и Кроншлотѣ.
Окончательно рѣшивъ судьбу Петербурга, какъ столицы и резиденціи, Петръ прежде всего озаботился мѣрами къ его заселенію. Нужны были не одни только пришлые рабочіе, отбывавшіе двухмѣсячную очередь, но и постоянные жители. Поэтому еще въ 1710 году Петръ приказалъ переселить въ Петербургъ до 15 тысячъ разныхъ мастеровыхъ людей изъ внутреннихъ областей, съ ихъ семействами, отвести имъ земельные участки и построить дома на счетъ казны. Раздача земель вообще была обычнымъ явленіемъ, и всѣ нужные люди, которыхъ желательно было удержать въ новомъ городѣ, получали безплатно участки подъ дома и дачи. Такимъ образомъ очень быстро, хотя и очень плохо, застроилась вся обширная площадь между нынѣшними Невскимъ проспектомъ, большой Садовой улицей, Коломной и Невой. Здѣсь образовался цѣлый рядъ "переведенскихъ" слободъ, заселенныхъ вызванными отовсюду мастеровыми людьми. Для другихъ рабочихъ и служилыхъ людей отводились мѣста въ нынѣшней Литейной части, а также въ Московской сторонѣ, т. е. за р. Фонтанкой, которая въ то время называлась Ерикомъ.
Вызывались также и купцы, и ихъ тоже заставляли строиться и заводить торговое дѣло. Среди московскаго купечества правительство само выбирало болѣе дѣловитыхъ людей, и перевозило ихъ въ Петербургъ на казенный счетъ, вмѣстѣ съ ихъ движимостью. Въ числѣ другихъ вызваны были такимъ образомъ въ Петербургъ первые крупные представители торгово-промышленнаго сословія: Филатьевъ, Панкратьевъ, Исаевъ и др.
Въ 1713 году послѣдовалъ указъ, которымъ всѣ лица, причисленныя къ царскому двору, обязывались безотлучно жить въ Петербургѣ и строить тамъ дома. Указъ этотъ относился и къ царевичу Алексѣю, который по своимъ личнымъ склонностямъ предпочиталъ старую столицу Москву. Раньше онъ считалъ свое пребываніе въ Петербургѣ временнымъ, и помѣщался въ крошечномъ домикѣ въ Посадской улицѣ, состоявшемъ всего изъ двухъ комнатъ со службами. Тамъ онъ поселился и послѣ вступленія въ бракъ, предполагая вскорѣ переѣхать въ Москву; но упомянутый указъ разрушилъ его намѣренія. Царевичъ принужденъ былъ строить себѣ новый домъ на избранномъ для него мѣстѣ на невской набережной въ Литейной части, рядомъ съ домомъ тетки его Наталіи Алексѣевны, любимой сестры Петра I. При постройкѣ дома пришлось сообразоваться съ другимъ указомъ, отъ 4 апрѣля 1714 г., воспрещавшимъ строить деревянные дома на набережной Невы, на Петербургской сторонѣ и на "Адмиралтейскомъ островѣ" (между Невой и Мойкой). Однако каменнаго дома царевичъ не сталъ возводить, а выстроилъ такъ называемую "мазанку". Зданіе это имѣло въ длину 14 саженъ и состояло изъ 16 комнатъ, раздѣлявшихся на двѣ половины: самого царевича и супруги его кронъ-принцессы. Послѣдняя половина въ расположеніи и убранствѣ комнатъ носила европейскій характеръ, тогда какъ на собственной половинѣ Алексѣй понадѣлалъ, по московскому обычаю, не мало перегородокъ и полу-темныхъ клѣтушекъ.
Благодаря всѣмъ такимъ мѣрамъ, Петербургъ съ 1712 года быстро застроивался. Возводились дворцы для царя и лицъ царской семьи, дома для приближенныхъ и начальствующихъ лицъ. Кромѣ "Зимняго дома" на мѣстѣ нынѣшняго Эрмитажа, Петръ выстроилъ еще "Лѣтній домъ", гдѣ теперь Инженерный замокъ. На невской набережной, вблизи Литейной, возведенъ былъ домъ для царевны Натальи Алексѣевны, а вокругъ дворца царевича Алексѣя расположились дома его приближенныхъ. На мѣстѣ нынѣшняго Мраморнаго дворца построенъ былъ "почтовый дворъ". Рядомъ дѣлались просѣки въ рощѣ, занимавшей теперешній Царицинъ лугъ, и работали надъ разбивкой сада съ цвѣтникомъ однолѣтнихъ растеній, получившимъ по этой причинѣ названіе Лѣтняго. За Литейной прорыли параллельные набережной каналы, образовавшіе нынѣшнія улицы Шпалерную, Захарьевскую и Сергіевскую, называвшіеся тогда "линіями". Ширина этихъ улицъ зависитъ именно оттого, что первоначально посрединѣ ихъ протекали каналы. Такіе же каналы прорыты были въ поперечномъ направленіи, на нынѣшнихъ улицахъ Литейной, Воскресенской и Таврической. Они просуществовали не болѣе полувѣка, и съ царствованія Елизаветы Петровны мало по малу ихъ стали засыпать. При Екатеринѣ II исчезли послѣдніе изъ нихъ. На Фонтанкѣ, на мѣстѣ нынѣшняго Соляного городка, устроена была "невская верфь" для мелкихъ рѣчныхъ судовъ, и для подвоза къ ней матеріаловъ прорытъ косой каналъ, превращенный позднѣе въ Косой переулокъ.
Такимъ образомъ, лѣвый берегъ Невы мало по малу застроивался. Но распространеніе города въ эту сторону едва только доходило до Фонтанки, называвшейся въ то время Ерикомъ, а свое нынѣшнее названіе получившей отъ фонтановъ, устроенныхъ въ Лѣтнемъ саду. Мѣстность за Фонтанкой считалась уже загородной. Здѣсь располагались обширныя дачи и стояли болотистые лѣса. Невскій проспектъ стали прокладывать уже при постройкѣ Александро-невскаго монастыря, пользуясь для работъ плѣнными шведами. Улица эта, сдѣлавшаяся позднѣе главнѣйшею въ столицѣ, представляла въ то время довольно печальный видъ. По обѣимъ сторонамъ ея тянулись канавы, обсаженныя деревьями, за канавами шли разбросанныя строенія, a мѣстами тянулись болотистые луга, пруды, рощи. Мостъ черезъ Фонтанку, на мѣстѣ нынѣшняго Аничкова, былъ деревянный и содержался неисправно.
Петръ не былъ доволенъ скромными размѣрами, въ какихъ выражалась строительная дѣятельность въ новой столицѣ, и чтобъ подвинуть ее, издавалъ указы за указами, часто принудительнаго характера. По всей Россіи, кромѣ Петербурга, воспрещено было на неопредѣленное время возведеніе какихъ бы то ни было каменныхъ построекъ, и всѣ каменьщики высылались на берега Невы. Приближеннымъ къ царю или вообще зажиточнымъ лицамъ раздавались въ Петербургѣ земельные участки съ обязательствомъ строиться въ извѣстныхъ размѣрахъ; усиливалось и строительство на счетъ казны, для государственныхъ надобностей.
Было и еще обстоятельство, которое могло побудить Петра отдать предпочтеніе голландскому типу городскаго устройства и городской архитектуры. Большія европейскія столицы: Лондонъ, Парижъ, Вѣна, были полны историческихъ памятниковъ, остатковъ феодализма и средневѣковаго католичества. Они были слишкомъ неразрывно связаны съ общественнымъ и церковнымъ строемъ, чуждымъ русскому быту. Голландія же была государство сравнительно новое, образовавшееся уже послѣ паденія рыцарства, и ея большіе города были скорѣе созданіями развившейся торговой и промышленной дѣятельности, чѣмъ центрами исторической и политической жизни. Поэтому такая столица, какъ Амстердамъ, должна была представляться Петру образцомъ наиболѣе удобнымъ для подражанія и позаимствованія. Хотя при застройкѣ и украшеніи Петербурга Петръ и пользовался искусствомъ итальянскихъ и французскихъ архитекторовъ, но предпочтеніе голландскому зодчеству въ немъ сохранилось, и ясно выразилось во всѣхъ главнѣйшихъ сооруженіяхъ его царствованія – въ Петербургѣ, Петергофѣ и Кроншлотѣ.
Окончательно рѣшивъ судьбу Петербурга, какъ столицы и резиденціи, Петръ прежде всего озаботился мѣрами къ его заселенію. Нужны были не одни только пришлые рабочіе, отбывавшіе двухмѣсячную очередь, но и постоянные жители. Поэтому еще въ 1710 году Петръ приказалъ переселить въ Петербургъ до 15 тысячъ разныхъ мастеровыхъ людей изъ внутреннихъ областей, съ ихъ семействами, отвести имъ земельные участки и построить дома на счетъ казны. Раздача земель вообще была обычнымъ явленіемъ, и всѣ нужные люди, которыхъ желательно было удержать въ новомъ городѣ, получали безплатно участки подъ дома и дачи. Такимъ образомъ очень быстро, хотя и очень плохо, застроилась вся обширная площадь между нынѣшними Невскимъ проспектомъ, большой Садовой улицей, Коломной и Невой. Здѣсь образовался цѣлый рядъ "переведенскихъ" слободъ, заселенныхъ вызванными отовсюду мастеровыми людьми. Для другихъ рабочихъ и служилыхъ людей отводились мѣста въ нынѣшней Литейной части, а также въ Московской сторонѣ, т. е. за р. Фонтанкой, которая въ то время называлась Ерикомъ.
Вызывались также и купцы, и ихъ тоже заставляли строиться и заводить торговое дѣло. Среди московскаго купечества правительство само выбирало болѣе дѣловитыхъ людей, и перевозило ихъ въ Петербургъ на казенный счетъ, вмѣстѣ съ ихъ движимостью. Въ числѣ другихъ вызваны были такимъ образомъ въ Петербургъ первые крупные представители торгово-промышленнаго сословія: Филатьевъ, Панкратьевъ, Исаевъ и др.
Въ 1713 году послѣдовалъ указъ, которымъ всѣ лица, причисленныя къ царскому двору, обязывались безотлучно жить въ Петербургѣ и строить тамъ дома. Указъ этотъ относился и къ царевичу Алексѣю, который по своимъ личнымъ склонностямъ предпочиталъ старую столицу Москву. Раньше онъ считалъ свое пребываніе въ Петербургѣ временнымъ, и помѣщался въ крошечномъ домикѣ въ Посадской улицѣ, состоявшемъ всего изъ двухъ комнатъ со службами. Тамъ онъ поселился и послѣ вступленія въ бракъ, предполагая вскорѣ переѣхать въ Москву; но упомянутый указъ разрушилъ его намѣренія. Царевичъ принужденъ былъ строить себѣ новый домъ на избранномъ для него мѣстѣ на невской набережной въ Литейной части, рядомъ съ домомъ тетки его Наталіи Алексѣевны, любимой сестры Петра I. При постройкѣ дома пришлось сообразоваться съ другимъ указомъ, отъ 4 апрѣля 1714 г., воспрещавшимъ строить деревянные дома на набережной Невы, на Петербургской сторонѣ и на "Адмиралтейскомъ островѣ" (между Невой и Мойкой). Однако каменнаго дома царевичъ не сталъ возводить, а выстроилъ такъ называемую "мазанку". Зданіе это имѣло въ длину 14 саженъ и состояло изъ 16 комнатъ, раздѣлявшихся на двѣ половины: самого царевича и супруги его кронъ-принцессы. Послѣдняя половина въ расположеніи и убранствѣ комнатъ носила европейскій характеръ, тогда какъ на собственной половинѣ Алексѣй понадѣлалъ, по московскому обычаю, не мало перегородокъ и полу-темныхъ клѣтушекъ.
Благодаря всѣмъ такимъ мѣрамъ, Петербургъ съ 1712 года быстро застроивался. Возводились дворцы для царя и лицъ царской семьи, дома для приближенныхъ и начальствующихъ лицъ. Кромѣ "Зимняго дома" на мѣстѣ нынѣшняго Эрмитажа, Петръ выстроилъ еще "Лѣтній домъ", гдѣ теперь Инженерный замокъ. На невской набережной, вблизи Литейной, возведенъ былъ домъ для царевны Натальи Алексѣевны, а вокругъ дворца царевича Алексѣя расположились дома его приближенныхъ. На мѣстѣ нынѣшняго Мраморнаго дворца построенъ былъ "почтовый дворъ". Рядомъ дѣлались просѣки въ рощѣ, занимавшей теперешній Царицинъ лугъ, и работали надъ разбивкой сада съ цвѣтникомъ однолѣтнихъ растеній, получившимъ по этой причинѣ названіе Лѣтняго. За Литейной прорыли параллельные набережной каналы, образовавшіе нынѣшнія улицы Шпалерную, Захарьевскую и Сергіевскую, называвшіеся тогда "линіями". Ширина этихъ улицъ зависитъ именно оттого, что первоначально посрединѣ ихъ протекали каналы. Такіе же каналы прорыты были въ поперечномъ направленіи, на нынѣшнихъ улицахъ Литейной, Воскресенской и Таврической. Они просуществовали не болѣе полувѣка, и съ царствованія Елизаветы Петровны мало по малу ихъ стали засыпать. При Екатеринѣ II исчезли послѣдніе изъ нихъ. На Фонтанкѣ, на мѣстѣ нынѣшняго Соляного городка, устроена была "невская верфь" для мелкихъ рѣчныхъ судовъ, и для подвоза къ ней матеріаловъ прорытъ косой каналъ, превращенный позднѣе въ Косой переулокъ.
Такимъ образомъ, лѣвый берегъ Невы мало по малу застроивался. Но распространеніе города въ эту сторону едва только доходило до Фонтанки, называвшейся въ то время Ерикомъ, а свое нынѣшнее названіе получившей отъ фонтановъ, устроенныхъ въ Лѣтнемъ саду. Мѣстность за Фонтанкой считалась уже загородной. Здѣсь располагались обширныя дачи и стояли болотистые лѣса. Невскій проспектъ стали прокладывать уже при постройкѣ Александро-невскаго монастыря, пользуясь для работъ плѣнными шведами. Улица эта, сдѣлавшаяся позднѣе главнѣйшею въ столицѣ, представляла въ то время довольно печальный видъ. По обѣимъ сторонамъ ея тянулись канавы, обсаженныя деревьями, за канавами шли разбросанныя строенія, a мѣстами тянулись болотистые луга, пруды, рощи. Мостъ черезъ Фонтанку, на мѣстѣ нынѣшняго Аничкова, былъ деревянный и содержался неисправно.
Петръ не былъ доволенъ скромными размѣрами, въ какихъ выражалась строительная дѣятельность въ новой столицѣ, и чтобъ подвинуть ее, издавалъ указы за указами, часто принудительнаго характера. По всей Россіи, кромѣ Петербурга, воспрещено было на неопредѣленное время возведеніе какихъ бы то ни было каменныхъ построекъ, и всѣ каменьщики высылались на берега Невы. Приближеннымъ къ царю или вообще зажиточнымъ лицамъ раздавались въ Петербургѣ земельные участки съ обязательствомъ строиться въ извѣстныхъ размѣрахъ; усиливалось и строительство на счетъ казны, для государственныхъ надобностей.