Страница:
«Странно, ведь почти не пили. Откуда эти глюки? Нет, я, конечно, люблю сам с собой поговорить. В наше время напряженка с умными собеседниками, но обычно это выглядит совсем по-другому…»
«Уважаемый Александр, ты не ответил на мой вопрос. Ты ошибаешься, это не разговор с самим собой. Моя тонкая сущность находится рядом, вы еще называете это словом «душа». Можешь называть меня призраком, если тебе так удобней. В какой-то мере я им и являюсь, но не совсем. Для меня очень важно, чтоб ты не испугался и дал мне возможность высказаться».
«Приехали. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Призрак отца Гамлета. Ошибочка вышла, нужно было порнушку смотреть. Все. Фэнтези побоку. Здравствуй, здоровый образ жизни! Призрак, как там тебя, иди поспи, а? Поговорим завтра на трезвую голову. Ты не возражаешь? – Александр высосал остатки коньяка и подумал: – Надо было соточку наливать».
«Какое удивительное идиоматическое выражение про крышу и шифер. У вас очень образный язык. Я не призрак отца Гамлета, уважаемый Александр. Зовут меня Хор ат Дер Тон. Ты можешь называть меня Хор. Я не из вашего мира. Вы называете таких, как я, магами, волшебниками, колдунами. Поскольку перед отбытием в ваш мир меня приняли в Высший круг гильдии, то по вашей классификации я – архимаг. Естественно, я умею путешествовать в тонком теле между мирами. Что касается твоего вопроса, то я возражаю против того, чтобы отложить разговор. К сожалению, обстоятельства вынуждают меня просить о немедленной беседе».
«Как все запущено… Нет чтобы простого мага послать ко мне, так сразу архимага прислали злобные пришельцы, чтоб наверняка в желтый дом упаковать бедного Сашу. Хотя чему удивляться, все дурки Наполеонами, императорами и архимагами заполнены. Будет еще один. Послушай, а ты хор имени Пятницкого или имени Веревки?»
«Уважаемый Александр, если я тебе скажу, что в моем языке твое имя означает «член ездового ящера», это поможет нашему взаимопониманию?»
«Понял, проникся. Шутка тупая, без вопросов, как, впрочем, и твоя. Но ты должен понять. Без веских материальных доказательств я в твое существование не поверю. Если ты такой крутой архимаг, колдани что-то эдакое, тогда и поговорим. И тело себе организуй, а то с призраком разговаривать не комильфо».
«В силу некоторых причин, о которых я собирался тебе поведать, моя связь с телом ограничена, а усилить ее, чтоб показать волшебство, для меня очень опасно. Мне в моем теперешнем состоянии легко влиять на живые существа, и есть определенные возможности влиять на неодушевленные предметы. Скажи, что нужно сделать, чтоб убедить тебя в своем существовании?»
«Если я тебя правильно понял, архимаг, то ты можешь меня заставить сделать все, что захочешь. Заставь меня спеть Интернационал».
«А ты не испугаешься?»
«Нет, зуб даю».
«Зуб – это уже кое-что. Пой».
Александр вскочил со стула и затянул:
– Сань, с тобой все в порядке?
– Не обращай внимания, мы в скайпе в очко играли на желание, я проиграл.
– Странные у вас, у мужиков, игры и желания странные… Муж, выключай ящик и идем в койку. – Надя смотрела на него веселым многообещающим взглядом.
«Маг, извини, сам должен понимать, если женщина просит…»
«Александр, наш разговор не займет много времени, жена вас дождется».
– Я пойду с девочками попрощаюсь. – Соблазнительно покачивая бедрами, жена ушла к своему компу. – Не задерживайся, – донеслось из другой комнаты.
«По правде говоря, песня ничего не доказывает, я мог сам себе это приказать и спеть».
«Тут есть еще два живых существа…»
«Кота и жену не тронь! Это святое».
«Тогда, может, небольшой фокус? Стакан воды».
Пустой бокал поднялся над столом и медленно полетел к Александру в руку.
Немного ошарашенный увиденным, Зарубайко пошел к крану. Жена еще прощалась с многочисленными подружками. Саша знал по опыту: минут пятнадцать – самая малость, что отводилось под это ритуальное действо.
«Уважаемый Александр, тебе известно понятие «демон Максвелла»?»
«Известно».
«Засунь палец в стакан с водой с правой и с левой сторон».
Саша явственно ощущал: с одной стороны стакана вода холодная, а с другой теплая. Он перемешал воду, но через несколько мгновений снова почувствовал существенную разницу. Когда неугомонный экспериментатор пытался в пятый раз повторить результат, невидимый собеседник вмешался в происходящее:
«Уважаемый Александр, я очень надеюсь, у нас еще будет достаточно времени на исследования, но теперь мне бы хотелось изложить тебе свою историю и просьбу».
«Я слушаю тебя, уважаемый Хор».
Саша в свое время закончил физический факультет и знал не только то, что вода не может быть с одной стороны стакана холодной, а с другой – горячей, он даже знал, что такое вечный двигатель второго рода, которого в природе не бывает. Но раз стакан был, то и двигатель может быть. Конечно, можно предположить, что это ему только чудится, но тогда это можно сказать обо всем, что его окружает. Поэтому правильно будет отнестись к этому серьезно. Поверить в то, что он разговаривает сам с собой, Саша мог. С некоторой натяжкой он мог предположить, что сам себя заставил петь «Интернационал». Но тому, что у него сошел с ума палец на руке, он верить не хотел, ему было проще поверить в архимагистра. Выслушав душещипательную историю Хора, Саша задумался.
«Если коротко сформулировать твое предложение, уважаемый Хор, то оно звучит так: «Продай мне три года своей жизни и скажи, что ты за это хочешь».
«Ты выделил главное, уважаемый Александр».
«Три года в моем возрасте стоят очень много, но есть цена, которая меня устроит. Вопрос: устроит ли она тебя? Меня не интересуют деньги. Большие деньги плохо пахнут, даже если они относительно честно заработаны. Возле больших денег крутится много мерзких личностей, и они заражают своей мерзостью всю твою жизнь. Намного проще иметь достаточное количество денег и не иметь рядом тех, на кого не хочется смотреть. Меня не интересует власть, потому что власть – это команда. Если у тебя нет команды людей, которым ты готов подставить спину, значит, у тебя нет власти. У меня ее нет. Одних уж нет, другие уж далече… Меня не интересуют здоровье и долголетие, я не боюсь умереть, а жить без цели в добром здравии больше похоже на наказание, чем на благо. Единственная цена, которая меня устроит, – это знания. Можешь ли ты научить меня своему Искусству?»
«Лишь тому, что ты сам сможешь выучить за три года. Хочу сразу сказать, что это будет очень немного».
«Я смогу создать демона Максвелла?»
«Нет. Ты сможешь врачевать, вступать в ментальный контакт с живыми, но сознание неживого будет тебе недоступно. Лучшим ученикам нужно не менее десяти лет учебы. Но я могу подарить тебе демона Максвелла».
«Как?»
«Это сейчас неважно. Я буду три года обучать тебя со всем прилежанием, чтоб ты выучил так много, как ты сможешь. К тому, что ты выучишь, я подарю тебе способность создавать конструкт разделения быстрых и медленных сущностей, тот, что вы называете демоном Максвелла, и еще несколько весьма полезных конструктов по моему усмотрению. Скажи, устроит тебя такая плата?»
«Устроит, хотя я не понимаю, как ты сможешь это сделать».
«Повтори за мной. Моя жизнь принадлежит тебе, учитель».
«Моя жизнь принадлежит тебе, учитель. Странно, но я тебе верю, хоть меня нельзя назвать доверчивым человеком. Ты мной манипулировал? Можешь признаваться, я уже твой с потрохами. И объясни толком, как мы будем жить дальше».
«Нет, я тобой не манипулировал. Первое наше с тобой задание – подобрать опытным путем оптимальное расстояние между нашими сознаниями так, чтоб мое отражение в Изнанке спряталось за твое. Твоя задача – открыться мне и ничего не бояться. Если будешь ощущать дискомфорт, чужое присутствие в сознании или еще что-либо, обо всем сразу сообщай».
Александр Владимирович сидел перед выключенным компьютером расслабленный и открытый. В соседней комнате Надежда Степановна все еще прощалась со своей немецкой подружкой.
«Хорошо тебе, жена, знай греби и греби, а чукча себя на три года в рабство продал. Как мы теперь спать втроем будем? Поздно. Раньше надо было думать. Запал ты, Саня, на Максвелла, совсем о личной жизни забыл. Жене ничего не скажу, а то она нас с архимагом убьет на месте, но меня чужое присутствие будет очень-очень нервировать».
«Уважаемый Александр, я буду отворачиваться и закрывать глаза. Поверь, это наименьшая из твоих проблем. А сейчас твои мысли мне мешают, выкинь все из головы, расслабься и постарайся удерживать состояние безмыслия как можно дольше. Изучай себя. Взгляни на свое тонкое тело. Это тебе первое задание, ученик».
Медитировать Александр Владимирович умел давно, еще со времен увлечения восточной философией и йогой. Представлять себя сидящим на берегу безбрежного океана, изгонять мысли, лезущие как тараканы изо всех щелей, наполнять свое сознание праной, растекаться энергией по чакрам, жаль, выкраивать время для такого содержательного отдыха и самосовершенствования удавалось нечасто. Не понимала любимая жена самой сути духовного развития и заявляла, мол, медитация на коврике перед океаном для нее ничем не отличается от медитации на диване перед телевизором, а здоровому мужику всегда есть чем занять руки и голову для развития чего-то более осязаемого.
Но сейчас ее рядом не было. Получив четкое задание, Александр Владимирович начал привычно изгонять из головы тараканов. Последний тщился сказать, что ему нужно куда-то смотреть и что-то изучать, но перед глазами уже волновался безбрежный океан. Выгнав последнего таракана, вдохнув прану, юный ученик слился с мирозданием.
Хор был доволен проведенным разговором, но отдавал себе отчет, что никакой его заслуги в этом нет. Повезло. Вполне мог попасться разумный, реагирующий на голоса в голове менее адекватно, и тогда – катастрофа. Почему-то вариант, что он не сможет заинтересовать аборигена сотрудничеством, Хор заранее не предусмотрел. Как оказалось на проверку, – глупая самоуверенность. Теперь ему оставалось проделать самую тонкую и ответственную часть работы. Войти в соприкосновение с сознанием разумного. Достаточно плотно, чтоб скрыть свое отражение в Изнанке и остаться при этом довольно далеко от разумного, чтобы не исказить его изображение. Более того. Неизбежное влияние тонкого тела Хора на отражение разумного должно быть настолько точно дозировано, чтобы по прошествии по крайней мере трех сезонов в нем не проступили характерные черты, по которым ищейки Изнанки могли бы его найти. Здешний сезон был чуть короче привычного для него, Хора, но он надеялся успеть.
Он очень устал за этот день, который никак не хотел заканчиваться, и, скорее всего, чуть заступил за ту грань, где следовало остановиться. Не в силах точно скорректировать свою позицию в сознании, Хор мысленно плюнул и решил сделать небольшой перерыв. За это время ничего фатального не случится. Спрятался он надежно, а чуть отступить назад можно и завтра на свежую голову. Еще раз критически взглянув на своего ученика, он вывел его из состояния медитации.
«Хватит бездельничать. Скажи, какое у тебя было задание?»
«Медитировать как можно дольше, изучать себя, взглянуть на свое тонкое тело».
«А ты чем занимался?»
«Медитировал, видел себя сидящим на берегу океана, никакого тонкого тела не видел, даже не знаю, как оно должно выглядеть. Более того, я не понимаю, как можно что-либо изучать, при этом не думая».
«Если ты чего-то не понимаешь, нужно спрашивать до начала выполнения задания. В следующий раз будешь наказан. Скажи, ты можешь удерживать состояние безмыслия и при этом выполнять какую-то работу? Вспоминай все эпизоды, когда ты вольно или невольно пребывал в этом состоянии».
Подумав, Саша ответил: «Бег трусцой, уборка с пылесосом, что-то похожее накатывало в молодости, когда на ринг выходил. В уличной драке тоже один раз накрыло».
«Вот. Можешь, когда прижмет», – удовлетворенно констатировал Хор.
Почему-то Саше показалось, что в следующий раз его прижмет обязательно.
«На сегодня все. Мне нужно немного отдохнуть. Если ты не возражаешь, я буду называть тебя Сеш. У меня даже ученик был с таким именем. Завтра мы уезжаем. Постарайся сегодня уладить все свои дела. Подготовь близких к тому, что видеться вы будете нечасто».
Звучащий в сознании голос пропал, никакого ощущения чужого присутствия не осталось. Александр Владимирович перевел дух, ощущение нереальности происходящего, в котором он пребывал все это время, отступило, и он снова ощутил себя в своей трехкомнатной квартире. За окном уже было темно, субботний день заканчивался, а за стеной все никак не могла распрощаться с подружками его красивая и умная жена. Решительно подойдя к компьютеру и засунув свою физиономию под веб-камеру, он закричал в микрофон:
– Гуд бай, ауф видерзейн, оревуар. Финита ля комедиа, герлы. Все по койкам, где вас ждут ваши мужья или любовники. Надя, переведи.
Надя перевела что-то типа – пришел домашний деспот, за которого ее угораздило выйти замуж, и требует ее к себе. Герлы, не скрывая зависти, начали опять прощаться, уже по седьмому кругу, а Саша выдернул шнур из розетки. УПС начал противно пищать, предупреждая хозяйку, что долго без Сети не протянет. Надя посетовала на нетерпеливость супруга и наконец-то дала команду железяке готовиться ко сну.
Подхватив на руки охнувшую от испуга жену, требующую поставить ее на место, Саша потащил ее в спальню. По дороге в качестве прелюдии рассказывая, что он сейчас будет с ней делать. Надя требовала поставить ее на ноги, угрожая, что в противном случае все мужнины фантазии таковыми и останутся. И не потому, что она не согласна, а по причине переоценки мужем собственных физических возможностей. Саша в ответ утверждал, что недооценка возможностей собственных мужей – те самые гири, которые вешают жены, не давая воплотиться в жизнь всем юношеским мечтам супругов. Так они добрались до кровати, на которую Саша благополучно сгрузил драгоценную ношу.
Разговоры стихли сами собой, их губы были заняты попытками невербально передать друг другу свои мысли и чувства. Какие-то междометия и пожелания продолжали срываться с уст, но к предыдущей теме они не имели никакого отношения.
Саша гладил роскошное тело жены, на котором осень жизни уже оставила первые следы, и слушал, как она увлеченно рассказывала о каких-то проблемах в своем институте, в котором она продолжала мужественно работать на полставки. Этих денег как раз хватало ей на дорогу и на обеды в столовой, но Надя не бросала дышащую на ладан контору, никому не нужную в этой новой американской колонии под гордым названием «незалежна Украина».
Хотелось спать, но он мужественно вслушивался в рассказ жены. Саша читал исследования какого-то буржуйского биохимика. Тот доказывал, что после секса у мужчин вырабатывается гормон, от которого тянет в сон, а у женщин, наоборот, что-то активирующее мозговую деятельность. Дескать, поэтому женщины не дают мужикам поспать после того как и активно требуют внимания. Тот биохимик был уверен, что в результате его гениальных исследований женщины всего мира, проникнувшись заботой о сильной половине человечества, немедленно прекратят болтовню в постели и дадут мужчинам спокойно поспать после выполненного супружеского долга.
Саша посчитал такие выводы верхом наивности, либо, решил он, у ученого отсутствует жена. У него у самого была менее жизнерадостная точка зрения на эту проблему. Саша считал, что завистливые боги нарочно создали такое препятствие на пути семейного счастья и задача настоящего мужчины мужественно бороться со сном до полного изнеможения. Чувствуя, что начинаешь борьбу проигрывать, собирай остаток сил и начинай снова приставать к жене. Тут уж как повезет: либо жена сама предложит спать, либо обидится, что к ее речам не проявляют должного внимания. В любом случае тактическая задача будет решена. В лучшем случае – спокойный сон, в худшем – никакого желания поспать не останется, жена будет долго выяснять, почему ты к ней относишься как к сексуальной игрушке. Почему не проявляешь минимального уважения к ее личности даже после того, как она пошла на поводу твоих низменных желаний.
– Саша, ты меня совершенно не слушаешь!
– Извини, Наденька, но твоя божественная красота не дает сосредоточиться на твоих умных мыслях. У тебя слишком много достоинств. Давай ты мне сперва отдашься в позе полного подчинения, тогда я сосредоточусь на твоем интеллекте.
– Ты бессовестный чурбан!
Разговор начал развиваться по худшему сценарию.
– Жена, мне завтра придется в Киев уехать по делам. Антон меня на фирме подстрахует, но ты реши со своей конторой и, пока меня не будет, подстрахуй Антона, не дай загнуться семейному бизнесу. А то мы на твою зарплату не выживем. Наш старший сын уже, конечно, взрослый, но еще дурной. Умнее своего папы в том же возрасте, но дров тем не менее наломать может.
– А что случилось? Ты ничего не говорил…
– А чего раньше времени говорить? Долгие проводы – лишние слезы.
– Что случилось, Саша? То тебя из дома не вытянешь, то вдруг в Киев ни с того ни с сего…
– Нашел в Интернете объявление. Какая-то немецкая фирма проводит собеседование. Ищут программистов и руководителей проектов. Дай, думаю, пошлю свое резюме, хоть я им по возрасту и не подхожу. Сегодня ответ пришел. Приглашают на собеседование в понедельник утром. Завтра поеду, у Витьки переночую и в понедельник с утреца пойду с буржуями беседовать.
– А чего это тебя за границу потянуло? Ты ж божился, что больше к ним не поедешь.
Хорошо, что было темно. Саша чувствовал, как жена прожигает его недоверчивым взглядом.
– Так меня и не тянет. Послушаю, что предлагают, и буду их агитировать на аутсорсинг. Мы тут – они там. Им дешевле, нам комфортнее. Раз в квартал можно к ним в командировку съездить и на месте все растолковать.
Они с женой успели уже дважды поработать за границей. Оба раза в Германии. Первый раз Саша терпел два года, затем сказал, если они через месяц не будут дома, то он найдет автомат и перестреляет всех немцев, кому повезет попасться ему на глаза. Жена не понимала. Платят много, шеф ценит, коллеги нормальные. А Саша спел ей песню «Пусть та земля теплей, а Родина милей, милей, запомни, журавленок, это слово…».
Второй раз поехали по нужде. Влетел Саша на кредите. Накупил перед Новым годом для своего магазина комплектухи компьютерной с большим запасом, надеялся расторговаться за праздники. Не успел. А после праздников целый ряд позиций подешевел почти вдвое. Вышло как в анекдоте: «Хватит, батя, торговать, бо нема, чем сдачу давать». Через полтора года отдали долги, заработали на еще одну попытку и вернулись назад.
– Ну-ну… – недоверчиво протянула жена, но к повторному Сашиному предложению продолжить плотские утехи, которое еще пять минут назад было с негодованием отброшено, отнеслась благосклонно. Правильно Сюткин пел: «Любите, девочки, простых романтиков, отважных летчиков и моряков. Бросайте, девочки, домашних мальчиков, не стоит им дарить свою любовь». Едва почувствовала, что проснулся в муже дух романтика, и сразу принципиально другое отношение к его глубоким чувствам.
«Интересно, а как архимаг относится к личной жизни? И как он будет реализовывать свои желания в моем теле? Вопрос интересный… Кстати, я не выяснил, он человек, эльф или орк? Надо будет завтра спросить…» – думал Саша, засыпая. Он тихо шептал жене на ухо слова старой песни, которую пели еще его покойные родители:
– От счастья… Саша, ты только не влезай никуда, хорошо?
– Да куда влезать, солнышко, ты же меня знаешь.
– В том-то и дело, что знаю…
Глава 2
«Уважаемый Александр, ты не ответил на мой вопрос. Ты ошибаешься, это не разговор с самим собой. Моя тонкая сущность находится рядом, вы еще называете это словом «душа». Можешь называть меня призраком, если тебе так удобней. В какой-то мере я им и являюсь, но не совсем. Для меня очень важно, чтоб ты не испугался и дал мне возможность высказаться».
«Приехали. Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Призрак отца Гамлета. Ошибочка вышла, нужно было порнушку смотреть. Все. Фэнтези побоку. Здравствуй, здоровый образ жизни! Призрак, как там тебя, иди поспи, а? Поговорим завтра на трезвую голову. Ты не возражаешь? – Александр высосал остатки коньяка и подумал: – Надо было соточку наливать».
«Какое удивительное идиоматическое выражение про крышу и шифер. У вас очень образный язык. Я не призрак отца Гамлета, уважаемый Александр. Зовут меня Хор ат Дер Тон. Ты можешь называть меня Хор. Я не из вашего мира. Вы называете таких, как я, магами, волшебниками, колдунами. Поскольку перед отбытием в ваш мир меня приняли в Высший круг гильдии, то по вашей классификации я – архимаг. Естественно, я умею путешествовать в тонком теле между мирами. Что касается твоего вопроса, то я возражаю против того, чтобы отложить разговор. К сожалению, обстоятельства вынуждают меня просить о немедленной беседе».
«Как все запущено… Нет чтобы простого мага послать ко мне, так сразу архимага прислали злобные пришельцы, чтоб наверняка в желтый дом упаковать бедного Сашу. Хотя чему удивляться, все дурки Наполеонами, императорами и архимагами заполнены. Будет еще один. Послушай, а ты хор имени Пятницкого или имени Веревки?»
«Уважаемый Александр, если я тебе скажу, что в моем языке твое имя означает «член ездового ящера», это поможет нашему взаимопониманию?»
«Понял, проникся. Шутка тупая, без вопросов, как, впрочем, и твоя. Но ты должен понять. Без веских материальных доказательств я в твое существование не поверю. Если ты такой крутой архимаг, колдани что-то эдакое, тогда и поговорим. И тело себе организуй, а то с призраком разговаривать не комильфо».
«В силу некоторых причин, о которых я собирался тебе поведать, моя связь с телом ограничена, а усилить ее, чтоб показать волшебство, для меня очень опасно. Мне в моем теперешнем состоянии легко влиять на живые существа, и есть определенные возможности влиять на неодушевленные предметы. Скажи, что нужно сделать, чтоб убедить тебя в своем существовании?»
«Если я тебя правильно понял, архимаг, то ты можешь меня заставить сделать все, что захочешь. Заставь меня спеть Интернационал».
«А ты не испугаешься?»
«Нет, зуб даю».
«Зуб – это уже кое-что. Пой».
Александр вскочил со стула и затянул:
Из соседней комнаты прибежала жена и встревоженно смотрела на вдохновенно поющего мужа.
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
повторил он дважды.
Это есть наш последний
И решительный бой! —
– Сань, с тобой все в порядке?
– Не обращай внимания, мы в скайпе в очко играли на желание, я проиграл.
– Странные у вас, у мужиков, игры и желания странные… Муж, выключай ящик и идем в койку. – Надя смотрела на него веселым многообещающим взглядом.
«Маг, извини, сам должен понимать, если женщина просит…»
«Александр, наш разговор не займет много времени, жена вас дождется».
– Я пойду с девочками попрощаюсь. – Соблазнительно покачивая бедрами, жена ушла к своему компу. – Не задерживайся, – донеслось из другой комнаты.
«По правде говоря, песня ничего не доказывает, я мог сам себе это приказать и спеть».
«Тут есть еще два живых существа…»
«Кота и жену не тронь! Это святое».
«Тогда, может, небольшой фокус? Стакан воды».
Пустой бокал поднялся над столом и медленно полетел к Александру в руку.
Немного ошарашенный увиденным, Зарубайко пошел к крану. Жена еще прощалась с многочисленными подружками. Саша знал по опыту: минут пятнадцать – самая малость, что отводилось под это ритуальное действо.
«Уважаемый Александр, тебе известно понятие «демон Максвелла»?»
«Известно».
«Засунь палец в стакан с водой с правой и с левой сторон».
Саша явственно ощущал: с одной стороны стакана вода холодная, а с другой теплая. Он перемешал воду, но через несколько мгновений снова почувствовал существенную разницу. Когда неугомонный экспериментатор пытался в пятый раз повторить результат, невидимый собеседник вмешался в происходящее:
«Уважаемый Александр, я очень надеюсь, у нас еще будет достаточно времени на исследования, но теперь мне бы хотелось изложить тебе свою историю и просьбу».
«Я слушаю тебя, уважаемый Хор».
Саша в свое время закончил физический факультет и знал не только то, что вода не может быть с одной стороны стакана холодной, а с другой – горячей, он даже знал, что такое вечный двигатель второго рода, которого в природе не бывает. Но раз стакан был, то и двигатель может быть. Конечно, можно предположить, что это ему только чудится, но тогда это можно сказать обо всем, что его окружает. Поэтому правильно будет отнестись к этому серьезно. Поверить в то, что он разговаривает сам с собой, Саша мог. С некоторой натяжкой он мог предположить, что сам себя заставил петь «Интернационал». Но тому, что у него сошел с ума палец на руке, он верить не хотел, ему было проще поверить в архимагистра. Выслушав душещипательную историю Хора, Саша задумался.
«Если коротко сформулировать твое предложение, уважаемый Хор, то оно звучит так: «Продай мне три года своей жизни и скажи, что ты за это хочешь».
«Ты выделил главное, уважаемый Александр».
«Три года в моем возрасте стоят очень много, но есть цена, которая меня устроит. Вопрос: устроит ли она тебя? Меня не интересуют деньги. Большие деньги плохо пахнут, даже если они относительно честно заработаны. Возле больших денег крутится много мерзких личностей, и они заражают своей мерзостью всю твою жизнь. Намного проще иметь достаточное количество денег и не иметь рядом тех, на кого не хочется смотреть. Меня не интересует власть, потому что власть – это команда. Если у тебя нет команды людей, которым ты готов подставить спину, значит, у тебя нет власти. У меня ее нет. Одних уж нет, другие уж далече… Меня не интересуют здоровье и долголетие, я не боюсь умереть, а жить без цели в добром здравии больше похоже на наказание, чем на благо. Единственная цена, которая меня устроит, – это знания. Можешь ли ты научить меня своему Искусству?»
«Лишь тому, что ты сам сможешь выучить за три года. Хочу сразу сказать, что это будет очень немного».
«Я смогу создать демона Максвелла?»
«Нет. Ты сможешь врачевать, вступать в ментальный контакт с живыми, но сознание неживого будет тебе недоступно. Лучшим ученикам нужно не менее десяти лет учебы. Но я могу подарить тебе демона Максвелла».
«Как?»
«Это сейчас неважно. Я буду три года обучать тебя со всем прилежанием, чтоб ты выучил так много, как ты сможешь. К тому, что ты выучишь, я подарю тебе способность создавать конструкт разделения быстрых и медленных сущностей, тот, что вы называете демоном Максвелла, и еще несколько весьма полезных конструктов по моему усмотрению. Скажи, устроит тебя такая плата?»
«Устроит, хотя я не понимаю, как ты сможешь это сделать».
«Повтори за мной. Моя жизнь принадлежит тебе, учитель».
«Моя жизнь принадлежит тебе, учитель. Странно, но я тебе верю, хоть меня нельзя назвать доверчивым человеком. Ты мной манипулировал? Можешь признаваться, я уже твой с потрохами. И объясни толком, как мы будем жить дальше».
«Нет, я тобой не манипулировал. Первое наше с тобой задание – подобрать опытным путем оптимальное расстояние между нашими сознаниями так, чтоб мое отражение в Изнанке спряталось за твое. Твоя задача – открыться мне и ничего не бояться. Если будешь ощущать дискомфорт, чужое присутствие в сознании или еще что-либо, обо всем сразу сообщай».
Александр Владимирович сидел перед выключенным компьютером расслабленный и открытый. В соседней комнате Надежда Степановна все еще прощалась со своей немецкой подружкой.
«Хорошо тебе, жена, знай греби и греби, а чукча себя на три года в рабство продал. Как мы теперь спать втроем будем? Поздно. Раньше надо было думать. Запал ты, Саня, на Максвелла, совсем о личной жизни забыл. Жене ничего не скажу, а то она нас с архимагом убьет на месте, но меня чужое присутствие будет очень-очень нервировать».
«Уважаемый Александр, я буду отворачиваться и закрывать глаза. Поверь, это наименьшая из твоих проблем. А сейчас твои мысли мне мешают, выкинь все из головы, расслабься и постарайся удерживать состояние безмыслия как можно дольше. Изучай себя. Взгляни на свое тонкое тело. Это тебе первое задание, ученик».
Медитировать Александр Владимирович умел давно, еще со времен увлечения восточной философией и йогой. Представлять себя сидящим на берегу безбрежного океана, изгонять мысли, лезущие как тараканы изо всех щелей, наполнять свое сознание праной, растекаться энергией по чакрам, жаль, выкраивать время для такого содержательного отдыха и самосовершенствования удавалось нечасто. Не понимала любимая жена самой сути духовного развития и заявляла, мол, медитация на коврике перед океаном для нее ничем не отличается от медитации на диване перед телевизором, а здоровому мужику всегда есть чем занять руки и голову для развития чего-то более осязаемого.
Но сейчас ее рядом не было. Получив четкое задание, Александр Владимирович начал привычно изгонять из головы тараканов. Последний тщился сказать, что ему нужно куда-то смотреть и что-то изучать, но перед глазами уже волновался безбрежный океан. Выгнав последнего таракана, вдохнув прану, юный ученик слился с мирозданием.
Хор был доволен проведенным разговором, но отдавал себе отчет, что никакой его заслуги в этом нет. Повезло. Вполне мог попасться разумный, реагирующий на голоса в голове менее адекватно, и тогда – катастрофа. Почему-то вариант, что он не сможет заинтересовать аборигена сотрудничеством, Хор заранее не предусмотрел. Как оказалось на проверку, – глупая самоуверенность. Теперь ему оставалось проделать самую тонкую и ответственную часть работы. Войти в соприкосновение с сознанием разумного. Достаточно плотно, чтоб скрыть свое отражение в Изнанке и остаться при этом довольно далеко от разумного, чтобы не исказить его изображение. Более того. Неизбежное влияние тонкого тела Хора на отражение разумного должно быть настолько точно дозировано, чтобы по прошествии по крайней мере трех сезонов в нем не проступили характерные черты, по которым ищейки Изнанки могли бы его найти. Здешний сезон был чуть короче привычного для него, Хора, но он надеялся успеть.
Он очень устал за этот день, который никак не хотел заканчиваться, и, скорее всего, чуть заступил за ту грань, где следовало остановиться. Не в силах точно скорректировать свою позицию в сознании, Хор мысленно плюнул и решил сделать небольшой перерыв. За это время ничего фатального не случится. Спрятался он надежно, а чуть отступить назад можно и завтра на свежую голову. Еще раз критически взглянув на своего ученика, он вывел его из состояния медитации.
«Хватит бездельничать. Скажи, какое у тебя было задание?»
«Медитировать как можно дольше, изучать себя, взглянуть на свое тонкое тело».
«А ты чем занимался?»
«Медитировал, видел себя сидящим на берегу океана, никакого тонкого тела не видел, даже не знаю, как оно должно выглядеть. Более того, я не понимаю, как можно что-либо изучать, при этом не думая».
«Если ты чего-то не понимаешь, нужно спрашивать до начала выполнения задания. В следующий раз будешь наказан. Скажи, ты можешь удерживать состояние безмыслия и при этом выполнять какую-то работу? Вспоминай все эпизоды, когда ты вольно или невольно пребывал в этом состоянии».
Подумав, Саша ответил: «Бег трусцой, уборка с пылесосом, что-то похожее накатывало в молодости, когда на ринг выходил. В уличной драке тоже один раз накрыло».
«Вот. Можешь, когда прижмет», – удовлетворенно констатировал Хор.
Почему-то Саше показалось, что в следующий раз его прижмет обязательно.
«На сегодня все. Мне нужно немного отдохнуть. Если ты не возражаешь, я буду называть тебя Сеш. У меня даже ученик был с таким именем. Завтра мы уезжаем. Постарайся сегодня уладить все свои дела. Подготовь близких к тому, что видеться вы будете нечасто».
Звучащий в сознании голос пропал, никакого ощущения чужого присутствия не осталось. Александр Владимирович перевел дух, ощущение нереальности происходящего, в котором он пребывал все это время, отступило, и он снова ощутил себя в своей трехкомнатной квартире. За окном уже было темно, субботний день заканчивался, а за стеной все никак не могла распрощаться с подружками его красивая и умная жена. Решительно подойдя к компьютеру и засунув свою физиономию под веб-камеру, он закричал в микрофон:
– Гуд бай, ауф видерзейн, оревуар. Финита ля комедиа, герлы. Все по койкам, где вас ждут ваши мужья или любовники. Надя, переведи.
Надя перевела что-то типа – пришел домашний деспот, за которого ее угораздило выйти замуж, и требует ее к себе. Герлы, не скрывая зависти, начали опять прощаться, уже по седьмому кругу, а Саша выдернул шнур из розетки. УПС начал противно пищать, предупреждая хозяйку, что долго без Сети не протянет. Надя посетовала на нетерпеливость супруга и наконец-то дала команду железяке готовиться ко сну.
Подхватив на руки охнувшую от испуга жену, требующую поставить ее на место, Саша потащил ее в спальню. По дороге в качестве прелюдии рассказывая, что он сейчас будет с ней делать. Надя требовала поставить ее на ноги, угрожая, что в противном случае все мужнины фантазии таковыми и останутся. И не потому, что она не согласна, а по причине переоценки мужем собственных физических возможностей. Саша в ответ утверждал, что недооценка возможностей собственных мужей – те самые гири, которые вешают жены, не давая воплотиться в жизнь всем юношеским мечтам супругов. Так они добрались до кровати, на которую Саша благополучно сгрузил драгоценную ношу.
Разговоры стихли сами собой, их губы были заняты попытками невербально передать друг другу свои мысли и чувства. Какие-то междометия и пожелания продолжали срываться с уст, но к предыдущей теме они не имели никакого отношения.
Саша гладил роскошное тело жены, на котором осень жизни уже оставила первые следы, и слушал, как она увлеченно рассказывала о каких-то проблемах в своем институте, в котором она продолжала мужественно работать на полставки. Этих денег как раз хватало ей на дорогу и на обеды в столовой, но Надя не бросала дышащую на ладан контору, никому не нужную в этой новой американской колонии под гордым названием «незалежна Украина».
Хотелось спать, но он мужественно вслушивался в рассказ жены. Саша читал исследования какого-то буржуйского биохимика. Тот доказывал, что после секса у мужчин вырабатывается гормон, от которого тянет в сон, а у женщин, наоборот, что-то активирующее мозговую деятельность. Дескать, поэтому женщины не дают мужикам поспать после того как и активно требуют внимания. Тот биохимик был уверен, что в результате его гениальных исследований женщины всего мира, проникнувшись заботой о сильной половине человечества, немедленно прекратят болтовню в постели и дадут мужчинам спокойно поспать после выполненного супружеского долга.
Саша посчитал такие выводы верхом наивности, либо, решил он, у ученого отсутствует жена. У него у самого была менее жизнерадостная точка зрения на эту проблему. Саша считал, что завистливые боги нарочно создали такое препятствие на пути семейного счастья и задача настоящего мужчины мужественно бороться со сном до полного изнеможения. Чувствуя, что начинаешь борьбу проигрывать, собирай остаток сил и начинай снова приставать к жене. Тут уж как повезет: либо жена сама предложит спать, либо обидится, что к ее речам не проявляют должного внимания. В любом случае тактическая задача будет решена. В лучшем случае – спокойный сон, в худшем – никакого желания поспать не останется, жена будет долго выяснять, почему ты к ней относишься как к сексуальной игрушке. Почему не проявляешь минимального уважения к ее личности даже после того, как она пошла на поводу твоих низменных желаний.
– Саша, ты меня совершенно не слушаешь!
– Извини, Наденька, но твоя божественная красота не дает сосредоточиться на твоих умных мыслях. У тебя слишком много достоинств. Давай ты мне сперва отдашься в позе полного подчинения, тогда я сосредоточусь на твоем интеллекте.
– Ты бессовестный чурбан!
Разговор начал развиваться по худшему сценарию.
– Жена, мне завтра придется в Киев уехать по делам. Антон меня на фирме подстрахует, но ты реши со своей конторой и, пока меня не будет, подстрахуй Антона, не дай загнуться семейному бизнесу. А то мы на твою зарплату не выживем. Наш старший сын уже, конечно, взрослый, но еще дурной. Умнее своего папы в том же возрасте, но дров тем не менее наломать может.
– А что случилось? Ты ничего не говорил…
– А чего раньше времени говорить? Долгие проводы – лишние слезы.
– Что случилось, Саша? То тебя из дома не вытянешь, то вдруг в Киев ни с того ни с сего…
– Нашел в Интернете объявление. Какая-то немецкая фирма проводит собеседование. Ищут программистов и руководителей проектов. Дай, думаю, пошлю свое резюме, хоть я им по возрасту и не подхожу. Сегодня ответ пришел. Приглашают на собеседование в понедельник утром. Завтра поеду, у Витьки переночую и в понедельник с утреца пойду с буржуями беседовать.
– А чего это тебя за границу потянуло? Ты ж божился, что больше к ним не поедешь.
Хорошо, что было темно. Саша чувствовал, как жена прожигает его недоверчивым взглядом.
– Так меня и не тянет. Послушаю, что предлагают, и буду их агитировать на аутсорсинг. Мы тут – они там. Им дешевле, нам комфортнее. Раз в квартал можно к ним в командировку съездить и на месте все растолковать.
Они с женой успели уже дважды поработать за границей. Оба раза в Германии. Первый раз Саша терпел два года, затем сказал, если они через месяц не будут дома, то он найдет автомат и перестреляет всех немцев, кому повезет попасться ему на глаза. Жена не понимала. Платят много, шеф ценит, коллеги нормальные. А Саша спел ей песню «Пусть та земля теплей, а Родина милей, милей, запомни, журавленок, это слово…».
Второй раз поехали по нужде. Влетел Саша на кредите. Накупил перед Новым годом для своего магазина комплектухи компьютерной с большим запасом, надеялся расторговаться за праздники. Не успел. А после праздников целый ряд позиций подешевел почти вдвое. Вышло как в анекдоте: «Хватит, батя, торговать, бо нема, чем сдачу давать». Через полтора года отдали долги, заработали на еще одну попытку и вернулись назад.
– Ну-ну… – недоверчиво протянула жена, но к повторному Сашиному предложению продолжить плотские утехи, которое еще пять минут назад было с негодованием отброшено, отнеслась благосклонно. Правильно Сюткин пел: «Любите, девочки, простых романтиков, отважных летчиков и моряков. Бросайте, девочки, домашних мальчиков, не стоит им дарить свою любовь». Едва почувствовала, что проснулся в муже дух романтика, и сразу принципиально другое отношение к его глубоким чувствам.
«Интересно, а как архимаг относится к личной жизни? И как он будет реализовывать свои желания в моем теле? Вопрос интересный… Кстати, я не выяснил, он человек, эльф или орк? Надо будет завтра спросить…» – думал Саша, засыпая. Он тихо шептал жене на ухо слова старой песни, которую пели еще его покойные родители:
Надя слушала мужа, но на душе было неспокойно. Что-то менялось вокруг, она не чувствовала угрозы, но любое изменение – это испытание. Испытаний в их совместной жизни хватало. Она не была уверена, хочет ли она еще. Но, похоже, судьба уже решила, и от нее мало что зависит. Слеза скатилась по ее щеке.
А чайки, казково синi, вiдлетять, вiдлетять…
Я тiльки тебе єдину буду ждать, буду ждать.
– Что случилось, чего ты плачешь, маленькая?
Ти скажи, чи не згасла, ти скажи, чи не згасла,
Ти скажи, чи не згасла любов…[1]
– От счастья… Саша, ты только не влезай никуда, хорошо?
– Да куда влезать, солнышко, ты же меня знаешь.
– В том-то и дело, что знаю…
Глава 2
Утром Хор поднял его еще затемно и выгнал на зарядку. С трудом отыскав спортивный костюм и кроссовки, Саша безропотно выбежал на променад. Ежедневной утренней зарядкой он мечтал заняться давно. Не хватало одной малости. Не мог Саша себя убедить, что Вселенной это необходимо. Когда он спросонья задал инопланетянину этот философский вопрос, а нужно ли Вселенной, чтоб товарищ Зарубайко вставал ни свет ни заря на зарядку, тот вполне серьезно дал на него положительный ответ. И Саша ему поверил.
Хор внушал ему невольное уважение уже тем, что, поселившись в его черепе или где-то рядом в четвертом измерении (слушая объяснения пришельца по этому поводу, Саша вчера толком так и не разобрался), он совершенно ничем не выдавал своего присутствия. Спросил с утра нежно, какие, мол, упражнения практикует его ученик для поддержания тела и духа. Поделись, мол, Сеш, в порядке межпланетного обмена опытом. И пропал. Как ни вслушивался Саша, ничего не слышал. Соседи шумели, было слышно хорошо.
Еще отметил для себя Александр умение просить, продемонстрированное учителем. Не просто это: так попросить, чтоб человеку сразу захотелось приложить все свои силы. Чтоб желание выполнить чужую просьбу не оставляло и чтоб человек чувствовал от этого радость. Очень не просто.
Во время получасовой пробежки и последующей разминочной и силовой части на спортплощадке он слушал вступительную лекцию Хора.
«Вначале несколько слов о бытующих в твоем мире представлениях об Искусстве. Твое сознание для меня открыто, Сеш, и я попытался, пользуясь твоей памятью, разобраться в устройстве мира, в котором очутился. Несколько часов это, безусловно, слишком мало, чтобы сориентироваться во всем многообразии сведений, которые мне стали доступны, но то, что ты знаешь о магии, – сплошные выдумки. Ты должен забыть все, что читал. Нет никакой специальной магической энергии, и нужно быть полным идиотом, чтобы швыряться огненными шарами. Теоретически это возможно, но практически никто такими глупостями заниматься не будет.
Самое главное, что ты должен уяснить: законы Вселенной едины для всех миров, созданных Творцом. Многие из них вам уже известны. Более того, в некоторых областях знаний ваши искусники добились поразительных результатов. Тем более удивительно, что вы прошли мимо многих фактов и явлений, либо не замечая их, либо не обращая на них должного внимания, хотя они лежат на поверхности».
Голос, звучащий в сознании, ненадолго стих, – видно, Хор пытался выбрать слова и понятия из нового языка, которые помогли бы ему донести свою мысль до сознания ученика.
«Самое главное, что ты должен понять, – материя сознательна. Я надеюсь, очень скоро ты сможешь почувствовать это сам. Каждая самая малая частица материи обладает сознанием. И хоть это сознание невообразимо отличается от сознания разумного, к нему можно обратиться. И тогда поведение той частицы материи, которая тебя услышит, станет осознанным. Надеюсь, ты понимаешь, чем отличается осознанное поведение от неосознанного. Помнишь стакан с водой? Все, что мне пришлось сделать, это попросить быстрые частицы собраться у одного края стакана, а медленные у противоположного. Все остальное они сделали сами. В этом простом примере вся суть Искусства.
Прикоснуться к сознанию интересующего тебя объекта и попросить выполнить нужное тебе действие…
Как ты, наверное, догадываешься, просто это только на словах. Мне примерно девяносто два земных года, из них восемьдесят пять я посвятил изучению этой премудрости, но не считаю, что добился многого. Но, как верно сказано, самая длинная дорога начинается с первого шага».
«Ты сказал, прикоснуться к сознанию нужного объекта. А чем ты его касаешься и как это происходит?»
«Сознания касаются сознанием, впрочем, вам это уже известно. В твоей голове много сведений о тонкой сущности, называемой вами аурой. Она служит, если можно так сказать, физической основой контакта сознаний. Но не надо ставить телегу впереди лошади. Сперва научись практически управлять сознанием, научись его видеть, а потом думай над физическими причинами».
«Прости, Хор, все хотел тебя спросить… Ты кто: человек, эльф или другой расы?»
«В этом случае лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать». – В голосе, звучащем в Сашиной голове, промелькнула легкая ирония.
В следующее мгновение у Александра отпала челюсть и мелькнула непроизвольная мысль: «Ну ни фига себе… ой, Хор, извини. Я почему-то был уверен, что ты более человекообразен…» Взору Александра предстал ящер, стоящий на задних лапах, хотя правильней было бы сказать «на ногах». По длине они не сильно отличались от человеческих, корпус ящера был чуть наклонен вперед, что уравновешивалось достаточно массивным хвостом. В одной руке ящер держал то ли рапиру, то ли узкий прямой меч, в другой – деревянные ножны, больше напоминающие крепкую палку. Чувствовалось, удар по голове противника они выдержат без труда. Одет был ящер в короткие бриджи или длинные шорты, в которых было предусмотрено отверстие для хвоста, куртку без рукавов и широкополую шляпу. Шляпа была поменьше тех, что носили мушкетеры, но значительно больше панамки. Одежда была выдержана в светлых тонах голубого цвета. На лице с вытянутой челюстью еле просматривался носовой хрящ, зато на нем выделялись большие немигающие ярко-синие глаза с узким вертикальным черным значком. Кожа была светло-зеленой, матовой, с темными пятнами. «С такой кожей никакого маскхалата не надо», – непроизвольно мелькнуло в голове у Саши. Фигура выглядела скорее стройной и гибкой, чем массивной, но тугие перевитые мышцы говорили о немалой физической силе.
Хор внушал ему невольное уважение уже тем, что, поселившись в его черепе или где-то рядом в четвертом измерении (слушая объяснения пришельца по этому поводу, Саша вчера толком так и не разобрался), он совершенно ничем не выдавал своего присутствия. Спросил с утра нежно, какие, мол, упражнения практикует его ученик для поддержания тела и духа. Поделись, мол, Сеш, в порядке межпланетного обмена опытом. И пропал. Как ни вслушивался Саша, ничего не слышал. Соседи шумели, было слышно хорошо.
Еще отметил для себя Александр умение просить, продемонстрированное учителем. Не просто это: так попросить, чтоб человеку сразу захотелось приложить все свои силы. Чтоб желание выполнить чужую просьбу не оставляло и чтоб человек чувствовал от этого радость. Очень не просто.
Во время получасовой пробежки и последующей разминочной и силовой части на спортплощадке он слушал вступительную лекцию Хора.
«Вначале несколько слов о бытующих в твоем мире представлениях об Искусстве. Твое сознание для меня открыто, Сеш, и я попытался, пользуясь твоей памятью, разобраться в устройстве мира, в котором очутился. Несколько часов это, безусловно, слишком мало, чтобы сориентироваться во всем многообразии сведений, которые мне стали доступны, но то, что ты знаешь о магии, – сплошные выдумки. Ты должен забыть все, что читал. Нет никакой специальной магической энергии, и нужно быть полным идиотом, чтобы швыряться огненными шарами. Теоретически это возможно, но практически никто такими глупостями заниматься не будет.
Самое главное, что ты должен уяснить: законы Вселенной едины для всех миров, созданных Творцом. Многие из них вам уже известны. Более того, в некоторых областях знаний ваши искусники добились поразительных результатов. Тем более удивительно, что вы прошли мимо многих фактов и явлений, либо не замечая их, либо не обращая на них должного внимания, хотя они лежат на поверхности».
Голос, звучащий в сознании, ненадолго стих, – видно, Хор пытался выбрать слова и понятия из нового языка, которые помогли бы ему донести свою мысль до сознания ученика.
«Самое главное, что ты должен понять, – материя сознательна. Я надеюсь, очень скоро ты сможешь почувствовать это сам. Каждая самая малая частица материи обладает сознанием. И хоть это сознание невообразимо отличается от сознания разумного, к нему можно обратиться. И тогда поведение той частицы материи, которая тебя услышит, станет осознанным. Надеюсь, ты понимаешь, чем отличается осознанное поведение от неосознанного. Помнишь стакан с водой? Все, что мне пришлось сделать, это попросить быстрые частицы собраться у одного края стакана, а медленные у противоположного. Все остальное они сделали сами. В этом простом примере вся суть Искусства.
Прикоснуться к сознанию интересующего тебя объекта и попросить выполнить нужное тебе действие…
Как ты, наверное, догадываешься, просто это только на словах. Мне примерно девяносто два земных года, из них восемьдесят пять я посвятил изучению этой премудрости, но не считаю, что добился многого. Но, как верно сказано, самая длинная дорога начинается с первого шага».
«Ты сказал, прикоснуться к сознанию нужного объекта. А чем ты его касаешься и как это происходит?»
«Сознания касаются сознанием, впрочем, вам это уже известно. В твоей голове много сведений о тонкой сущности, называемой вами аурой. Она служит, если можно так сказать, физической основой контакта сознаний. Но не надо ставить телегу впереди лошади. Сперва научись практически управлять сознанием, научись его видеть, а потом думай над физическими причинами».
«Прости, Хор, все хотел тебя спросить… Ты кто: человек, эльф или другой расы?»
«В этом случае лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать». – В голосе, звучащем в Сашиной голове, промелькнула легкая ирония.
В следующее мгновение у Александра отпала челюсть и мелькнула непроизвольная мысль: «Ну ни фига себе… ой, Хор, извини. Я почему-то был уверен, что ты более человекообразен…» Взору Александра предстал ящер, стоящий на задних лапах, хотя правильней было бы сказать «на ногах». По длине они не сильно отличались от человеческих, корпус ящера был чуть наклонен вперед, что уравновешивалось достаточно массивным хвостом. В одной руке ящер держал то ли рапиру, то ли узкий прямой меч, в другой – деревянные ножны, больше напоминающие крепкую палку. Чувствовалось, удар по голове противника они выдержат без труда. Одет был ящер в короткие бриджи или длинные шорты, в которых было предусмотрено отверстие для хвоста, куртку без рукавов и широкополую шляпу. Шляпа была поменьше тех, что носили мушкетеры, но значительно больше панамки. Одежда была выдержана в светлых тонах голубого цвета. На лице с вытянутой челюстью еле просматривался носовой хрящ, зато на нем выделялись большие немигающие ярко-синие глаза с узким вертикальным черным значком. Кожа была светло-зеленой, матовой, с темными пятнами. «С такой кожей никакого маскхалата не надо», – непроизвольно мелькнуло в голове у Саши. Фигура выглядела скорее стройной и гибкой, чем массивной, но тугие перевитые мышцы говорили о немалой физической силе.