Итак, мне требовалась крупная партия боеприпасов. Всё должно было пройти ровно и гладко: я прихожу в КОФ и как акционер предприятия со скидкой в пять процентов делаю оптовую закупку товара. Мне и нужно-то немного, всего шестьсот тысяч патронов. Однако, когда после полудня я появился в конторе КОФа, мне отказали и отговорились тем, что на складах пусто. Враньё чистейшей воды, так как справки о наличии необходимых мне боеприпасов я наводил заранее и прекрасно знал, что товар имеется. В свете этого отказ выглядел странно, но спорить я не стал и, оставив решение этой проблемы на завтра, покинул контору КОФа и вышел на улицу.
Дело к вечеру, более ничего серьёзного на сегодня намечено не было, и я направился к домой. Всё бы ничего, и этот день завершился бы как обычно, но, как только я подъехал к своему особняку, ко мне подошёл молодой подтянутый человек в чёрном полупальто и такого же цвета шляпе. Учитывая, что вокруг безлюдно, а улица хоть и освещена, но слабо, первое, что я сделал, – это выхватил свой ТТ и, доведёнными до автоматизма движениями снимая его с предохранителя, направил ствол в голову незнакомца.
– Ты кто? – спросил я.
Человек в чёрном, видимо, перепугался и, моментально подняв руки, дрожащим голосом произнёс:
– Не стреляйте, пожалуйста, я не вор и не убийца, а доверенное лицо Анатолия Владимировича.
– Что за Анатолий Владимирович? – Опускать ствол я не собирался, но, бросив взгляды по сторонам и отметив, что всё спокойно, несколько расслабился.
– Ну как же, – человек был растерян, – это старший из братьев Семёновых, основной владелец КОФа. Он приглашает вас в гости. Я пришёл передать его приглашение, а ваши слуги меня за ворота не пустили, и мне пришлось ждать здесь.
«Да уж, интересно, – подумал я, – зачем это Сашка Мечников, начинающий купец, понадобился главе третьего по силе и влиятельности клана в государстве? Сначала странный отказ в заводской конторе, а теперь не менее странное приглашение. Ладно, разберёмся».
– На какое время я приглашён?
– Анатолий Владимирович хотел бы видеть вас прямо сейчас. Его особняк неподалеку, и через несколько минут мы будем на месте. Хотя, может быть, вы желаете проехать?
– Нет уж, пошли.
Вдоль набережной реки мы направились в сторону улицы Тургенева и спустя пять минут уже входили в одно из красивейших зданий столицы, которое так и называлось «Дом Семёновых». Стоящий посреди большого сада пятиэтажный монументальный особняк с колоннами производил сильное впечатление. Всё в этом месте было сделано в едином стиле. Чувствовалась рука мастера, который создавал этот, без всякого преувеличения, дворец, и в то же время вокруг не было ничего лишнего. Есть фигурные окна, но они больше напоминают бойницы, есть дорожки через сад, но они расположены так, что прекрасно простреливаются из слуховых окон чердака. Имеются маленькие цветники вдоль них, но что-то мне шепчет, что очень уж они напоминают минное поле. Что говорить, красиво, но то, что это хорошо укреплённая крепость, для меня стало понятно сразу.
Пока мы шли через сад к дому, мой мозг лихорадочно вспоминал всё, что мне известно о семье Семёновых. Выходцы из Кореновска. С момента основания государства все проживают в Краснодаре, а отец-основатель клана был вторым президентом Кубанской Конфедерации и умер пятнадцать лет назад. Его наследники в политику не полезли, но при этом наравне с Беловыми из Славянска-на-Кубани, считались лидерами купеческой партии. Владеют несколькими магазинами в ключевых городах страны и восемьюдесятью процентами акций КОФ. В особняке на Кубанской набережной живёт только старший брат, глава клана, как говорят, человек со странностями, но весьма умный и расчётливый тип. Анатолию Владимировичу сорок пять лет, имеет трёх жен и семь отпрысков, по молодости в поисках приключений гулял с наёмными отрядами по окраинам наших земель и прославился жестокими казнями по отношению к бандитам и разбойникам. Сейчас ведёт жизнь степенную и осуществляет руководство всем семейным бизнесом. Пожалуй, на этом информация относительно Семёновых иссякала.
Всё так же в сопровождении доверенного лица, скинув в прихожей верхнюю одежду, я шёл по дому и пытался понять, для чего такой человек пригласил меня в гости. Отчитать за то, что я перебегаю дорогу другим купцам? Очень может быть. Попытаться разузнать, куда пойдёт наш караван, которому помогает госбезопасность? Вряд ли, об этом он должен знать и сам. Может быть, что-то из старых моих дел всплыло и каким-то боком Семёновых задело? Не знаю.
Впрочем, гадать уже некогда, открылась широкая двухстворчатая дверь, и я вошёл в большой роскошный кабинет, уставленный мебелью под старину. На стенах висят многочисленные картины, а хрустальная люстра под потолком – настоящий шедевр искусства. И в центре всего этого восседал Он, сам Анатолий Владимирович, солидный дядька с длинными седоватыми волосами и лицом испещрённым несколькими шрамами. В одном шёлковом халате на голое тело, он расположился в кресле возле небольшого столика из красного дерева и из маленькой рюмочки неспешно попивал коньяк, початая бутылка которого стояла под рукой.
– Разрешите, Анатолий Владимирович? – Доверенное лицо чуть склонился на входе и, дождавшись кивка своего хозяина, пропустил меня вперёд, а сам вышел и прикрыл за собой дверь.
Стою и молча смотрю на хозяина сего места, изучаю обстановку и будущего собеседника, который всё так же сидит в кресле и, попивая самый дорогой коньячок в Конфедерации, рассматривает меня, как товар на базаре. Проходит с полминуты, молчание становится тягостным, начинаю нервничать, и наконец Семёнов подаёт голос, его густой бас разносится по кабинету:
– Чего стоишь, гвардеец? Присаживайся, говорить будем.
Вот так, ни здравствуйте тебе, ни как дела, а сразу присаживайся для разговора. Ну, раз так, то нет проблем, – я подвинул к столику ближайшее кресло и кивнул на бутылку с коньяком:
– Гляжу, уважаете этот напиток?
Хозяин пренебрежительно скривился:
– Дрянь, клопами воняет.
– А чего тогда его пьёте?
– Предлагают заводик по его производству купить. Утверждают, что это будет очень выгодно, так что дегустирую свою возможную покупку и думаю, брать или не брать. Как думаешь, Мечников?
– Сейчас коньяк только на любителя, сбыт будет постоянным, но небольшим. Здесь всё зависит от того, как быстро вы хотите окупить свои вложения.
– Ха! – усмехнулся Семёнов. – Понятие имеешь, только вот не учился ты торговле никогда.
– Да, не учился, – согласился я с очевидным фактом.
– Наверное, гадаешь, зачем я тебя позвал?
– Есть такое дело.
– И как, надумал чего?
– Зачем гадать, вы человек солидный и уважаемый, на пустой разговор своё время тратить не станете, а значит, сами ситуацию проясните.
– Угу, – сделав ещё один глоток коньяка, пробурчал Семёнов, почмокал и сказал: – Ты меня, Мечников, заинтересовал с того дня, когда с Карой в тюрьме засветился. С тех пор присматриваю за тобой и поражаюсь тебе: ведь ты в таких передрягах выжил, в каких мало кто уцелеть мог.
– А зачем вы Карой интересовались?
– Знакомы мы давно, и я ему обязан был сильно.
– Так это вы нас из тюрьмы вытянули?
– Да, моя работа. Долг платежом красен, и, когда Кара со своим отрядом к Туапсе выходил, я уже понимал, что выручать его придётся именно мне. Он потому и сдался в плен, что знал – моё слово крепкое, и я его не нарушу.
– Так ведь это измена государству и предательство интересов страны.
– Да ладно, – Семёнов взмахнул свободной рукой, – тоже мне, изменника родины нашёл. Молод ты ещё, а оттого и глуп, Мечников. Доживёшь до моих годков, если доживёшь, конечно, может, и поумнеешь, а пока глохни, гвардеец, и принимай послание.
Семёнов щёлкнул пальцами, и из-за портьеры появился неприметный человек тоже в чёрных одеждах, видимо очередное доверенное лицо. Он вложил в раскрытую ладонь хозяина два конверта и удалился, а Анатолий Владимирович, покрутив конверты в руках и посмотрев их на свет, положил передо мной.
– Что это? – не прикасаясь к посланиям, задал я вопрос.
– Это тебе и жене твоей от Кары.
Шмыгнув носом, я убрал конверты во внутренний карман пиджака и спросил хозяина дома:
– Вы только из-за этого меня в гости звали?
– Нет, конечно. – Он пристально посмотрел на меня, и это был взгляд не добродушного человека, попивающего дорогущий коньяк в расслабляющей домашней обстановке, а битого жизнью и прожжённого купчины, прикидывающего, сколько стоит товар, находящийся перед ним на прилавке.
Несколько секунд он молчал, потом в очередной раз измерил меня взглядом, оценил, что-то сам для себя решил и продолжил:
– Письма тебе любой посыльный мог бы передать, и сейчас они только повод, чтоб на тебя вблизи посмотреть.
– Да чего смотреть-то, – как можно добродушней усмехнулся я, – самый обычный гвардеец-отставник, скопивший малость деньжат и подавшийся в торговлю.
– Допустим, – взгляд Семёнова вернулся к коньяку, – только вот деньжат у тебя не так мало, как ты это показать хочешь, и отставник ты не самый обычный. Поддержка со стороны СБ и полковника Ерёменко, который за пару лет из никому не известного комбата стал родственником Симаковых и влиятельным человеком, уже многого стоит. Так что не прибедняйся, Мечников, и простака из себя не корчи, не люблю этого.
– А что, ко мне есть претензии?
– У меня лично нет, но уважаемые люди попросили поговорить с тобой, чтобы ты не выпячивал своё превосходство над другими купцами. У нас это не в чести, и на дорогах дальних всякое случиться может.
– Хорошо, – кивнул я, – учту.
– Это правильно, и мой тебе совет: возьми в свой караван пару-тройку приказчиков от других торговых компаний.
– Зачем это?
– В этом случае ты получишь поддержку не только со стороны госбезопасности, но и со стороны купцов, которые увидят, что ты с ними хочешь поддерживать добрые отношения. Поверь, это будет очень полезно для твоих дел и поможет избежать многих недоразумений.
– Благодарю за совет, Анатолий Владимирович.
– Не за что. – Коньяк был допит, и Семёнов, поставив пустую рюмку на стол, встал.
– У меня есть вопрос. – Последовав примеру хозяина дома, я тоже оставил кресло.
– Про боеприпасы, что ты сегодня купить хотел?
– Да.
– Завтра всё будет решено. Это я приказал пока придержать товар и тебе его не отпускать. Хотелось посмотреть, как ты себя поведёшь: сразу к безопасникам за помощью побежишь или лбом о стенку побьёшься. Думал, пару дней тебя помурыжить и за нитки подергать, а тут письма от Кары пришли, так что решил сразу с тобой пообщаться.
Сказав это, хозяин дома повернулся ко мне спиной и, так и не попрощавшись, направился во внутренние покои особняка. Да, встреча прошла интересно, но странно, и теперь мне есть о чём подумать и есть на кого в торговле равняться.
Повернувшись в сторону выхода, я обнаружил, что двери предупредительно распахнуты и доверенное лицо Анатолия Владимировича уже ждёт меня. Что же, задерживать его не стал и спустя пару минут был на улице и направился к себе.
Дома всё как всегда, без происшествий, а значит, пришла пора заняться письмами моего тестя. Достав из кармана то, которое предназначалось Маре, отдал ей. С радостным вскриком жена умчалась в детскую комнату, а я засел у себя в кабинете, вскрыл конверт, предназначавшийся мне, и вчитался в текст послания.
Мой тесть писал о том, что он всё-таки прощает меня и награду за мою голову отменяет. Нормальное начало. А потом полстраницы Кара жаловался на свою тяжёлую жизнь, которая после подписания мирного договора с Трабзоном резко изменилась к худшему. Ещё бы, ведь деньги ему платить перестали, и со всеми своими покровителями он теперь находится в неприязненных отношениях. Мэр Трабзона с ним всё же замирился, это да, и два хищника разошлись краями. Однако Гюнеш работы не предлагал, а южане, которых он прокидал на Кавказе, не верили ему и, даже несмотря на то, что им приходилось худо и Крапивин их постоянно давил, контракт с ним заключать не хотели. В общем, на данный момент он оставался с полутора тысячами бойцов на территории Турции и попросту проедал все свои сбережения, которых ему и его отряду должно было хватить на полгода. Что потом, Кара не знал, но как вариант рассматривал службу в Конфедерации и заканчивал своё послание тем, что просил меня, типа по-родственному, сделать пару намёков насчёт него в СБ.
Дочитав письмо, я отложил его в сторону и задумался. Блин! С одной стороны, просьба Кары – полный бред, ведь от него наше государство ничего кроме зла и подлости не видело, а с другой – полторы тысячи профессиональных солдат, готовых за звонкую монету силовыми методами решить любую проблему, – это не пустяк. Но странно это всё как-то. И Буров, этот опытный человек, должен прекрасно понимать, что не мне, начинающему купцу, за него слово говорить и тот же Семёнов-старший с этим справился бы гораздо лучше. Для чего он изложил свою просьбу письменно? Ведь прекрасно понимает, что уже завтра про бедственное положение дел в его отряде я доложу Ерёменко, а тот отправит информацию выше. Может, именно для этого? Да, задачка не из лёгких, но думаю, что со временем всё решится своим чередом и, как говорили древние, всё тайное станет явным.
Глава 6
Дело к вечеру, более ничего серьёзного на сегодня намечено не было, и я направился к домой. Всё бы ничего, и этот день завершился бы как обычно, но, как только я подъехал к своему особняку, ко мне подошёл молодой подтянутый человек в чёрном полупальто и такого же цвета шляпе. Учитывая, что вокруг безлюдно, а улица хоть и освещена, но слабо, первое, что я сделал, – это выхватил свой ТТ и, доведёнными до автоматизма движениями снимая его с предохранителя, направил ствол в голову незнакомца.
– Ты кто? – спросил я.
Человек в чёрном, видимо, перепугался и, моментально подняв руки, дрожащим голосом произнёс:
– Не стреляйте, пожалуйста, я не вор и не убийца, а доверенное лицо Анатолия Владимировича.
– Что за Анатолий Владимирович? – Опускать ствол я не собирался, но, бросив взгляды по сторонам и отметив, что всё спокойно, несколько расслабился.
– Ну как же, – человек был растерян, – это старший из братьев Семёновых, основной владелец КОФа. Он приглашает вас в гости. Я пришёл передать его приглашение, а ваши слуги меня за ворота не пустили, и мне пришлось ждать здесь.
«Да уж, интересно, – подумал я, – зачем это Сашка Мечников, начинающий купец, понадобился главе третьего по силе и влиятельности клана в государстве? Сначала странный отказ в заводской конторе, а теперь не менее странное приглашение. Ладно, разберёмся».
– На какое время я приглашён?
– Анатолий Владимирович хотел бы видеть вас прямо сейчас. Его особняк неподалеку, и через несколько минут мы будем на месте. Хотя, может быть, вы желаете проехать?
– Нет уж, пошли.
Вдоль набережной реки мы направились в сторону улицы Тургенева и спустя пять минут уже входили в одно из красивейших зданий столицы, которое так и называлось «Дом Семёновых». Стоящий посреди большого сада пятиэтажный монументальный особняк с колоннами производил сильное впечатление. Всё в этом месте было сделано в едином стиле. Чувствовалась рука мастера, который создавал этот, без всякого преувеличения, дворец, и в то же время вокруг не было ничего лишнего. Есть фигурные окна, но они больше напоминают бойницы, есть дорожки через сад, но они расположены так, что прекрасно простреливаются из слуховых окон чердака. Имеются маленькие цветники вдоль них, но что-то мне шепчет, что очень уж они напоминают минное поле. Что говорить, красиво, но то, что это хорошо укреплённая крепость, для меня стало понятно сразу.
Пока мы шли через сад к дому, мой мозг лихорадочно вспоминал всё, что мне известно о семье Семёновых. Выходцы из Кореновска. С момента основания государства все проживают в Краснодаре, а отец-основатель клана был вторым президентом Кубанской Конфедерации и умер пятнадцать лет назад. Его наследники в политику не полезли, но при этом наравне с Беловыми из Славянска-на-Кубани, считались лидерами купеческой партии. Владеют несколькими магазинами в ключевых городах страны и восемьюдесятью процентами акций КОФ. В особняке на Кубанской набережной живёт только старший брат, глава клана, как говорят, человек со странностями, но весьма умный и расчётливый тип. Анатолию Владимировичу сорок пять лет, имеет трёх жен и семь отпрысков, по молодости в поисках приключений гулял с наёмными отрядами по окраинам наших земель и прославился жестокими казнями по отношению к бандитам и разбойникам. Сейчас ведёт жизнь степенную и осуществляет руководство всем семейным бизнесом. Пожалуй, на этом информация относительно Семёновых иссякала.
Всё так же в сопровождении доверенного лица, скинув в прихожей верхнюю одежду, я шёл по дому и пытался понять, для чего такой человек пригласил меня в гости. Отчитать за то, что я перебегаю дорогу другим купцам? Очень может быть. Попытаться разузнать, куда пойдёт наш караван, которому помогает госбезопасность? Вряд ли, об этом он должен знать и сам. Может быть, что-то из старых моих дел всплыло и каким-то боком Семёновых задело? Не знаю.
Впрочем, гадать уже некогда, открылась широкая двухстворчатая дверь, и я вошёл в большой роскошный кабинет, уставленный мебелью под старину. На стенах висят многочисленные картины, а хрустальная люстра под потолком – настоящий шедевр искусства. И в центре всего этого восседал Он, сам Анатолий Владимирович, солидный дядька с длинными седоватыми волосами и лицом испещрённым несколькими шрамами. В одном шёлковом халате на голое тело, он расположился в кресле возле небольшого столика из красного дерева и из маленькой рюмочки неспешно попивал коньяк, початая бутылка которого стояла под рукой.
– Разрешите, Анатолий Владимирович? – Доверенное лицо чуть склонился на входе и, дождавшись кивка своего хозяина, пропустил меня вперёд, а сам вышел и прикрыл за собой дверь.
Стою и молча смотрю на хозяина сего места, изучаю обстановку и будущего собеседника, который всё так же сидит в кресле и, попивая самый дорогой коньячок в Конфедерации, рассматривает меня, как товар на базаре. Проходит с полминуты, молчание становится тягостным, начинаю нервничать, и наконец Семёнов подаёт голос, его густой бас разносится по кабинету:
– Чего стоишь, гвардеец? Присаживайся, говорить будем.
Вот так, ни здравствуйте тебе, ни как дела, а сразу присаживайся для разговора. Ну, раз так, то нет проблем, – я подвинул к столику ближайшее кресло и кивнул на бутылку с коньяком:
– Гляжу, уважаете этот напиток?
Хозяин пренебрежительно скривился:
– Дрянь, клопами воняет.
– А чего тогда его пьёте?
– Предлагают заводик по его производству купить. Утверждают, что это будет очень выгодно, так что дегустирую свою возможную покупку и думаю, брать или не брать. Как думаешь, Мечников?
– Сейчас коньяк только на любителя, сбыт будет постоянным, но небольшим. Здесь всё зависит от того, как быстро вы хотите окупить свои вложения.
– Ха! – усмехнулся Семёнов. – Понятие имеешь, только вот не учился ты торговле никогда.
– Да, не учился, – согласился я с очевидным фактом.
– Наверное, гадаешь, зачем я тебя позвал?
– Есть такое дело.
– И как, надумал чего?
– Зачем гадать, вы человек солидный и уважаемый, на пустой разговор своё время тратить не станете, а значит, сами ситуацию проясните.
– Угу, – сделав ещё один глоток коньяка, пробурчал Семёнов, почмокал и сказал: – Ты меня, Мечников, заинтересовал с того дня, когда с Карой в тюрьме засветился. С тех пор присматриваю за тобой и поражаюсь тебе: ведь ты в таких передрягах выжил, в каких мало кто уцелеть мог.
– А зачем вы Карой интересовались?
– Знакомы мы давно, и я ему обязан был сильно.
– Так это вы нас из тюрьмы вытянули?
– Да, моя работа. Долг платежом красен, и, когда Кара со своим отрядом к Туапсе выходил, я уже понимал, что выручать его придётся именно мне. Он потому и сдался в плен, что знал – моё слово крепкое, и я его не нарушу.
– Так ведь это измена государству и предательство интересов страны.
– Да ладно, – Семёнов взмахнул свободной рукой, – тоже мне, изменника родины нашёл. Молод ты ещё, а оттого и глуп, Мечников. Доживёшь до моих годков, если доживёшь, конечно, может, и поумнеешь, а пока глохни, гвардеец, и принимай послание.
Семёнов щёлкнул пальцами, и из-за портьеры появился неприметный человек тоже в чёрных одеждах, видимо очередное доверенное лицо. Он вложил в раскрытую ладонь хозяина два конверта и удалился, а Анатолий Владимирович, покрутив конверты в руках и посмотрев их на свет, положил передо мной.
– Что это? – не прикасаясь к посланиям, задал я вопрос.
– Это тебе и жене твоей от Кары.
Шмыгнув носом, я убрал конверты во внутренний карман пиджака и спросил хозяина дома:
– Вы только из-за этого меня в гости звали?
– Нет, конечно. – Он пристально посмотрел на меня, и это был взгляд не добродушного человека, попивающего дорогущий коньяк в расслабляющей домашней обстановке, а битого жизнью и прожжённого купчины, прикидывающего, сколько стоит товар, находящийся перед ним на прилавке.
Несколько секунд он молчал, потом в очередной раз измерил меня взглядом, оценил, что-то сам для себя решил и продолжил:
– Письма тебе любой посыльный мог бы передать, и сейчас они только повод, чтоб на тебя вблизи посмотреть.
– Да чего смотреть-то, – как можно добродушней усмехнулся я, – самый обычный гвардеец-отставник, скопивший малость деньжат и подавшийся в торговлю.
– Допустим, – взгляд Семёнова вернулся к коньяку, – только вот деньжат у тебя не так мало, как ты это показать хочешь, и отставник ты не самый обычный. Поддержка со стороны СБ и полковника Ерёменко, который за пару лет из никому не известного комбата стал родственником Симаковых и влиятельным человеком, уже многого стоит. Так что не прибедняйся, Мечников, и простака из себя не корчи, не люблю этого.
– А что, ко мне есть претензии?
– У меня лично нет, но уважаемые люди попросили поговорить с тобой, чтобы ты не выпячивал своё превосходство над другими купцами. У нас это не в чести, и на дорогах дальних всякое случиться может.
– Хорошо, – кивнул я, – учту.
– Это правильно, и мой тебе совет: возьми в свой караван пару-тройку приказчиков от других торговых компаний.
– Зачем это?
– В этом случае ты получишь поддержку не только со стороны госбезопасности, но и со стороны купцов, которые увидят, что ты с ними хочешь поддерживать добрые отношения. Поверь, это будет очень полезно для твоих дел и поможет избежать многих недоразумений.
– Благодарю за совет, Анатолий Владимирович.
– Не за что. – Коньяк был допит, и Семёнов, поставив пустую рюмку на стол, встал.
– У меня есть вопрос. – Последовав примеру хозяина дома, я тоже оставил кресло.
– Про боеприпасы, что ты сегодня купить хотел?
– Да.
– Завтра всё будет решено. Это я приказал пока придержать товар и тебе его не отпускать. Хотелось посмотреть, как ты себя поведёшь: сразу к безопасникам за помощью побежишь или лбом о стенку побьёшься. Думал, пару дней тебя помурыжить и за нитки подергать, а тут письма от Кары пришли, так что решил сразу с тобой пообщаться.
Сказав это, хозяин дома повернулся ко мне спиной и, так и не попрощавшись, направился во внутренние покои особняка. Да, встреча прошла интересно, но странно, и теперь мне есть о чём подумать и есть на кого в торговле равняться.
Повернувшись в сторону выхода, я обнаружил, что двери предупредительно распахнуты и доверенное лицо Анатолия Владимировича уже ждёт меня. Что же, задерживать его не стал и спустя пару минут был на улице и направился к себе.
Дома всё как всегда, без происшествий, а значит, пришла пора заняться письмами моего тестя. Достав из кармана то, которое предназначалось Маре, отдал ей. С радостным вскриком жена умчалась в детскую комнату, а я засел у себя в кабинете, вскрыл конверт, предназначавшийся мне, и вчитался в текст послания.
Мой тесть писал о том, что он всё-таки прощает меня и награду за мою голову отменяет. Нормальное начало. А потом полстраницы Кара жаловался на свою тяжёлую жизнь, которая после подписания мирного договора с Трабзоном резко изменилась к худшему. Ещё бы, ведь деньги ему платить перестали, и со всеми своими покровителями он теперь находится в неприязненных отношениях. Мэр Трабзона с ним всё же замирился, это да, и два хищника разошлись краями. Однако Гюнеш работы не предлагал, а южане, которых он прокидал на Кавказе, не верили ему и, даже несмотря на то, что им приходилось худо и Крапивин их постоянно давил, контракт с ним заключать не хотели. В общем, на данный момент он оставался с полутора тысячами бойцов на территории Турции и попросту проедал все свои сбережения, которых ему и его отряду должно было хватить на полгода. Что потом, Кара не знал, но как вариант рассматривал службу в Конфедерации и заканчивал своё послание тем, что просил меня, типа по-родственному, сделать пару намёков насчёт него в СБ.
Дочитав письмо, я отложил его в сторону и задумался. Блин! С одной стороны, просьба Кары – полный бред, ведь от него наше государство ничего кроме зла и подлости не видело, а с другой – полторы тысячи профессиональных солдат, готовых за звонкую монету силовыми методами решить любую проблему, – это не пустяк. Но странно это всё как-то. И Буров, этот опытный человек, должен прекрасно понимать, что не мне, начинающему купцу, за него слово говорить и тот же Семёнов-старший с этим справился бы гораздо лучше. Для чего он изложил свою просьбу письменно? Ведь прекрасно понимает, что уже завтра про бедственное положение дел в его отряде я доложу Ерёменко, а тот отправит информацию выше. Может, именно для этого? Да, задачка не из лёгких, но думаю, что со временем всё решится своим чередом и, как говорили древние, всё тайное станет явным.
Глава 6
Донское Царство.
4.06.2062
К концу весны караван был полностью готов к путешествию. Мои дела по чайным плантациям и финансовым вложениям урегулированы. Хозяйство находилось в надёжных руках. И настало время для осуществления задуманного. Однако произошла непредвиденная задержка, и причина для этого была достойная.
Генерал Крапивин всё же дожал южан, и в сражении при Итум-Кале, которое уже назвали Аргунским побоищем, уничтожил все боеспособные части «Кодс» и пленил генерала Хусейна Резаи. В итоге во главе дивизии «Дух Аллаха» против него выдвинулся сам пророк Новоисламского Халифата, но в бой вступать не стал, а попросил о проведении мирных переговоров. И умные люди сходились во мнении, что войне вскоре конец, а значит, можно с помпой отпраздновать славную победу. Двое суток вся столица гуляла с фейерверками, салютами, танцами на улицах и торжественными речами. Всё как положено и почти так, как в старые добрые времена. Из-за этого празднества отбытие каравана было перенесено на три дня – душа требовала отдыха, и весь личный состав торговой экспедиции оттягивался по полной программе.
Наконец 27 мая мы погрузились в железнодорожный состав и спустя двое суток выгрузились на станции разрушенного города Батайска. Дальше железная дорога не шла, поскольку идти ей было некуда, в десяти километрах от этого места нёс свои воды к Азовскому морю Дон, и единственный мост через него, который дожил до наших дней, – это недавно капитально отремонтированный Ворошиловский. Только он связывал наши территории с правым берегом и столицей региона, славным городом Ростовом-на-Дону.
Порядок движения обозной колонны был прост. Впереди, метров за сто от передовых повозок, – пятёрка разведчиков. Потом головной дозор, одна из телег, предназначенных под вспомогательный груз с ПК на борту, и несколько всадников рядом. За ней шла вся колонна и заводные лошади. Вдоль обоза следовали одиночные охранники, а уже в тылу двигалась вторая вспомогательная повозка ещё с одним пулемётом и пятеро бойцов. Люди в караване были хорошо вооружены и знали, что им делать в случае вражеского нападения. А каждый возможный вариант развития событий в дороге не раз отрабатывался в лагере под Пашковской. И единственные, в ком я сомневался, – это приказчики и работники трех купцов, которых я обошёл с повозками и с которыми по совету Семёнова-старшего заключил соглашение о том, что они могут принять участие в торговой экспедиции. Конечно, варежку они раззявили нехило, каждый хотел по десять своих телег в караван поставить, при этом ни черта не тратиться на охрану. Но шиш они угадали! Моё слово: по три повозки с каждого – и это последнее предложение.
Впрочем, купцы и этому были рады, спихнули ко мне в обоз свой самый залежалый товар и самых непутёвых работников, и на этом успокоились. И поначалу, когда я увидел тех, с кем нам придётся идти в поход, этих прикомандированных граждан, которые даже стрелять толком не умели, я хотел разорвать договор. Но позже, обдумав ситуацию, решил, что и такие людишки нужны, а их безопасность – это их личная проблема. Тем более что следовать они с нами будут только до последнего известного оплота цивилизации, независимого городка Дебальцево, где приказчики намерены ждать возвращения каравана из Харькова и вести торговлю своим разнокалиберным барахлом. Кажется, зачем бы трём средним купчишкам участие в таком походе, тем более не сулящее никакой серьёзной выгоды? Однако оказалось – для престижа и авторитета, поскольку в купеческом сообществе, если ты или твои люди не участвовали в дальних торговых переходах за границы Конфедерации, это торговцу минус.
Итак, мы выступили. Обозная колонна выстроилась, я дал отмашку – начался наш торгово-разведывательный поход. За первый день прошли от Батайска до Сельмаша. Может, и больше бы осилили, но движение по мосту через реку проходило тяжело. В основном из-за того, что там была пробка, и не только мы хотели побыстрей переправиться с берега на берег. Однако и такой переход всех удовлетворил. Переночевав в Ростове, караван снова тронулся в путь.
День шёл за днём, неприятностей не было, наступила жаркая летняя пора, и я завёл себе что-то вроде походного журнала – толстый широкий блокнот, в который записывал всё, что происходило в дороге. Пока особо описывать было нечего, так, какие-то мелкие дорожные случаи и встречи, что-то действительно интересное пошло только к вечеру четвёртого дня, когда мы достигли окраин города Шахты, нынешней столицы Донского Царства.
Ещё на подходе к окраинам города мы по рации связались с нашими дипломатами, находящимися при дворе царя Ивана. А потому за десять километров до самого первого блокпоста нас уже встречали два офицера дипломатической миссии на крепких дончаках. Оба, как на подбор, лет под тридцать, широкоплечие, с могучей грудью и тяжёлой челюстью, в камуфляже с погонами и при оружии. Да, на дипломатов эти люди походили мало. Но именно такие в наше время и нужны.
– Капитан Андрей Татаринцев, – приблизившись ко мне, представился первый.
– Старший лейтенант Максим Миронов, – эхом отозвался второй.
– Купец Мечников, – кивнул я, – можно по имени, Александр, или по позывному, Мечник.
Не прекращая движения, караван и сопровождение продвигались дальше, а между мной и офицерами завязался разговор. Мне хотелось больше узнать про местные дела, а офицерам из охраны нашего посольства – про то, что же творится на родине, где они не были уже целый год, с тех пор, как их всего на месяцок-другой откомандировали сюда. Впрочем, обменявшись несколькими фразами за жизнь, мы перешли к сути наших дел.
– Всем твоим людям, Александр, – говорил Татаринцев, – надо быть очень внимательными и осторожными. Царь сейчас в очередном запое и ничего не контролирует. А каждый мелкий местный чиновник мнит себя чуть ли не богом и вершителем человеческих судеб, так что будет требовать взятку за проход через подконтрольную ему зону. Мы в местных делах уже кое-что понимаем, а потому и присланы вам в помощь. Всего надо будет пройти четыре блокпоста, на двух у нас всё договорено, а вот на двух других придётся или на лапу отстегивать, или готовиться к серьёзным неприятностям.
– Например? – поинтересовался я.
– Засада на дороге и нападение разбойников, которых здесь как собак нерезаных.
– И серьёзные отряды?
– До полусотни стволов доходит. Ладно бы здесь чистая степь была, Дикое Поле, как в древности. Но сейчас всё заросло лесом и кустарником, а более-менее нормальная дорога только до Дебальцево идёт. Как итог, все, кто лёгкой поживы ищет, только вдоль неё и сидят. Слева и справа зелёнка сплошняком, так что готовьтесь к боестолкновениям.
– А чем местные бандосы вооружены?
– В основном старьё всякое, обрезы, немного пистолетов и гладкостволы.
– А как они в бою?
– Шушера. Если бой всерьёз завяжется, сразу отступят.
– Тогда не страшно, разберёмся.
Татаринцев оглядел наших бойцов, следующих впереди и вдоль колонны, усмехнулся и сказал:
– Да, такие воины, как у тебя, купец, разберутся, да так, что разбойнички костей не соберут.
– И я так думаю, капитан. Кстати, вы с нами надолго?
– До Дебальцево, – он кивнул на Миронова, – старлей радист, и нам приказано с вами связь поддерживать, вроде как промежуточная станция.
– До границ Донского Царства далеко? Как скоро на нейтралку выберемся?
– Если всё будет хорошо, то это четыре неспешных перехода: форт Иван Пятый, Новошахтинск, посёлок Должанский и посёлок Крепкий.
На ходу достав распечатанную на принтере карту, я сверился со своими расчётами и спросил:
– Новошахтинск – это понятно, Должанский тоже есть, а вот форт и посёлок Крепкий не обозначены. Это новые названия?
– Да, – кивнул капитан, – форт – это посёлок Интернациональный, на въезде в Шахты, а Крепкий – пограничное укрепление на правом берегу одноимённой реки, на твоей карте ориентир Дарьино – Ермаковка.
– Нормально, – сам себе прошептал я, и, сделав на карте отметки, убрал её в планшетку, и продолжил задавать вопросы: – Как здесь вообще, есть чем торговать?
– В Донском Царстве угля много, – усмехнулся дипломатический работник, – а дальше к востоку – скотины. Торговать особо нечем, а вот неприятностей на свою голову найти – запросто. Армия дезертировала, народ разбегается, чиновники – сплошь ворьё и сволочи, промышленность в упадке, на севере люди пропадают, и если бы сюда пришёл кто-то, кто хотел бы эти земли под себя подмять, то он сделал бы это без особого труда. У царя из нормальных воинов только две пластунские роты остались, за присягу крепко держатся, а более никто ему верность хранить не желает.
– А наше правительство что по этому поводу говорит?
– В столице говорят, что своих проблем хватает и ещё один хомут себе на шею вешать Симаков не желает. У самих хоть и получше дела обстоят, но тоже не всё так красиво, как издалека может показаться. Да ты и сам всё знаешь, Мечник.
Возразить было нечего, что да, то да, у нас проблем тоже хватало, и на слова капитана мне оставалось только утвердительно кивнуть и спросить:
– Согласен, только вы тут тогда зачем, а то я слышал, что вас в Шахтах почти три десятка человек сидит?
– Всё правильно. Нас, дипломатических работников и охранников, здесь даже больше тридцати человек. Мы людей сманиваем к нам, и это ни для кого не секрет. Человек существо такое, мечтает о стабильности, а она пока только у нас. Опять же караванами вроде твоего занимаемся да за обстановкой следим.
– И что, много торговых караванов здесь бывает?
– За прошлый год только три было, в основном ткани привозили, боеприпасы и водку для царского двора, а в этом году ты первый.
Прерывая разговор, послышался голос одного из передовых всадников:
– Вижу блокпост!
Так мы добрались до территории Донского Царства, пограничного блокпоста у посёлка Майский, места, в котором я уже бывал ранее, во время похода против «беспределов».
На посту стояли десять солдат из пластунов, а над ними, что характерно, старшим начальником был гражданский чиновник, он же таможенник, и он же регистратор. Нам была выдана пожелтевшая от времени бумага, дозволяющая проезжать по территории Донского Царства. Взамен сего официального документа, штамп в котором мы должны были ставить на каждом посту, в царёву казну была выплачена сумма в пятнадцать золотых монет.
Обоз двинулся дальше. На ночёвку остановились в форте Иван Пятый, окружённом высоким железобетонным забором поселении, следующую ночь провели на окраине Новошахтинска, где нас поджидали первые дорожные приключения. Проехав через развалины города и отметившись на местном блокпосте, мы прибыли в Новую Соколовку и, поставив телеги вкруг, стали располагаться на отдых. Всё как обычно, кто-то поит лошадей у водоема, кто-то ужин готовит, а кому положено – стоит на страже.
– Эй! – вечернюю тишину разорвал громогласный крик. – Купчишки, кто старший?!
Возле нашего лагеря в сопровождении нескольких всадников с факелами в руках появилась новенькая отлакированная коляска на рессорах. Это к нам в гости пожаловал сам местный бургомистр, господин Бусин, про которого ходило много нехороших слухов.
– А кто спрашивает? – Протиснувшись между телегами, я вышел к незваным гостям.
– Бургомистр Новошахтинска Роберт Алексеевич Бусин. Желает видеть старшего в караване.
– Я старший, кубанский купец Александр Мечников.
Коляска, всё так же сопровождаемая всадниками, подкатила ко мне вплотную, и из неё на меня посмотрело рыло, натуральное такое свиное рыло. Маленькие и заплывшие жиром глазки-пуговки рассматривали меня, а рот произнёс:
– Ты чего, купец, в первый раз в нашем царстве?
– Да, впервые.
– Тогда ладно, на первый раз прощаю тебя.
– А я в чем-то виноват?
– Все, кто через мой город следует, отстёгивают мне долю, и никого о том предупреждать не надо, сами в управу приезжают и отбашливают.
– Странно, – усмехнулся я, – а на границе мне сказали, что город принадлежит царю Ивану Седьмому.
– Нарываешься? – В отблесках факелов глазки бургомистра блеснули красным – ни дать ни взять натуральный вампир, только толстый и на Дракулу никак не похожий.
– А хоть бы и так, то что, прикажешь задержать караван? Так ведь потом неприятностей огребёшь, мы не ваши подданные, да и взять нас непросто.
– Ну, ты сам на неприятности напросился, – прохрипел разгневанный бургомистр и, пнув ногой в спину возницу своей коляски, крикнул: – Поехали!
Местная власть нас покинула, а подошедший ко мне Татаринцев спросил:
– Может, действительно, не стоило с Бусиным так резко? У него, говорят, своя разбойная шайка имеется.
– Всё в норме, капитан. Когда сегодня через городские руины проезжали, посмотрел я, что здесь и как, и решил, что никому и ничего платить не буду. Здесь на весь городок если с десяток нормальных бойцов найдётся, то и это много, и при желании наш караван может всю местную власть за полчаса под себя подмять. Продолжаем движение в обычном режиме, а если разбойники всё же налетят, так хоть развлечёмся. Нашим воинам перед серьёзным походом в дикие земли тренировка не помешает. Да и этому разожравшемуся поросёнку, который нас навещал, хороший урок на будущее будет.
С утра пораньше, проведя инструктаж личного состава, я отправил в авангард бойцов Астахова и пятёрку своих гвардейцев. Воины, почуявшие реальное дело, умчались – только пыль столбом, а я отдал команду начать движение, и обоз покинул окраины Новошахтинска. Ещё с вечера я посидел над картами, обмозговал сложившуюся ситуацию и пришёл к выводу, что самое лучшее место для нападения на нас – развалины свинофермы невдалеке от железнодорожной станции Закордонной. Это как раз середина пути между Новой Соколовкой и посёлком Должанским, где у каравана была намечена следующая остановка. Местность там для засад подходящая: сильно поросшие густым кустарником овраги, развалины и парочка родников, что по летнему времени для тех, кто сидит в засаде, играет очень большую роль.
Как показали дальнейшие события, я оказался прав на все сто процентов. И когда к полудню караван достиг предполагаемого места засады и остановился на днёвку, к нам с Татаринцевым поспешил радостный Астахов, который командовал операцией по обезвреживанию обнаруженных разбойников.
– Мечник, ты как догадался, где засада будет стоять?!
– На карту посмотрел и прикинул, где бы сам засел. Ничего нового, старый как мир приём, поставить себя на место противника. Как всё прошло?
– Отлично. Не доезжая два километра до места, спешились и обошли противника с тыла. Разбойники отдыхали, а мы как на учениях отработали, часовых и дозорных вырубили, а остальных на месте их стоянки повязали.
– И много их было?
– Мы насчитали тридцать пять рыл и вроде никого не упустили. Они сейчас на развалинах возле родника сидят.
– Что с оружием?
– Всё как Андрей говорил, – Астахов посмотрел на Татаринцева, – обрезы винтовок, несколько пистолетов, полтора десятка охотничьих гладкоствольных ружей и два в хлам убитых «калаша». В общем, даже если бы мы их сейчас не повязали, то и потом, на дороге, отбились.
– Отбиться одно, а пуля – дура, случайно может и профессионала свалить. Ладно, пойдём к пленникам. Ты их уже допрашивал?
– Когда? Полчаса только, как работу закончили.
– Пошли пообщаемся с работниками ножа и топора, романтиками с большой дороги. – Мне вспомнилась старая песенка, сохранённая на одной из моих флешек, и через тропинку, протоптанную в зарослях боярышника, сопровождаемый Астаховым и Татаринцевым, я направился к ферме.
Разбойники, которых захватили наши воины, со связанными за спиной руками сидели на бетонной площадке в центре развалин и, испуганно разглядывая трёх охранников, карауливших их, ожидали решения своей участи. Главаря я определил сразу – мощный костистый мужик с аккуратной короткой причёской, по сравнению с другими пленниками одет очень неплохо, в чистый и пару раз штопанный маскхалат, а на ногах – добротные армейские ботинки. В общем, отличался он от своих подчиненных очень сильно, и, кроме того, его выдавало то, как на него смотрели остальные разбойники. Видимо, для них он был личностью авторитетной, и они надеялись, что вожак сможет как-то мирно разрешить вопрос с их пленением.
Ногой, обутой в кожаный сапог, удобный для верховой езды, я подкатил к главарю чурбак, лежащий неподалеку, и, присев рядом, спросил его:
– Ты кто, мил-человек?
Генерал Крапивин всё же дожал южан, и в сражении при Итум-Кале, которое уже назвали Аргунским побоищем, уничтожил все боеспособные части «Кодс» и пленил генерала Хусейна Резаи. В итоге во главе дивизии «Дух Аллаха» против него выдвинулся сам пророк Новоисламского Халифата, но в бой вступать не стал, а попросил о проведении мирных переговоров. И умные люди сходились во мнении, что войне вскоре конец, а значит, можно с помпой отпраздновать славную победу. Двое суток вся столица гуляла с фейерверками, салютами, танцами на улицах и торжественными речами. Всё как положено и почти так, как в старые добрые времена. Из-за этого празднества отбытие каравана было перенесено на три дня – душа требовала отдыха, и весь личный состав торговой экспедиции оттягивался по полной программе.
Наконец 27 мая мы погрузились в железнодорожный состав и спустя двое суток выгрузились на станции разрушенного города Батайска. Дальше железная дорога не шла, поскольку идти ей было некуда, в десяти километрах от этого места нёс свои воды к Азовскому морю Дон, и единственный мост через него, который дожил до наших дней, – это недавно капитально отремонтированный Ворошиловский. Только он связывал наши территории с правым берегом и столицей региона, славным городом Ростовом-на-Дону.
Порядок движения обозной колонны был прост. Впереди, метров за сто от передовых повозок, – пятёрка разведчиков. Потом головной дозор, одна из телег, предназначенных под вспомогательный груз с ПК на борту, и несколько всадников рядом. За ней шла вся колонна и заводные лошади. Вдоль обоза следовали одиночные охранники, а уже в тылу двигалась вторая вспомогательная повозка ещё с одним пулемётом и пятеро бойцов. Люди в караване были хорошо вооружены и знали, что им делать в случае вражеского нападения. А каждый возможный вариант развития событий в дороге не раз отрабатывался в лагере под Пашковской. И единственные, в ком я сомневался, – это приказчики и работники трех купцов, которых я обошёл с повозками и с которыми по совету Семёнова-старшего заключил соглашение о том, что они могут принять участие в торговой экспедиции. Конечно, варежку они раззявили нехило, каждый хотел по десять своих телег в караван поставить, при этом ни черта не тратиться на охрану. Но шиш они угадали! Моё слово: по три повозки с каждого – и это последнее предложение.
Впрочем, купцы и этому были рады, спихнули ко мне в обоз свой самый залежалый товар и самых непутёвых работников, и на этом успокоились. И поначалу, когда я увидел тех, с кем нам придётся идти в поход, этих прикомандированных граждан, которые даже стрелять толком не умели, я хотел разорвать договор. Но позже, обдумав ситуацию, решил, что и такие людишки нужны, а их безопасность – это их личная проблема. Тем более что следовать они с нами будут только до последнего известного оплота цивилизации, независимого городка Дебальцево, где приказчики намерены ждать возвращения каравана из Харькова и вести торговлю своим разнокалиберным барахлом. Кажется, зачем бы трём средним купчишкам участие в таком походе, тем более не сулящее никакой серьёзной выгоды? Однако оказалось – для престижа и авторитета, поскольку в купеческом сообществе, если ты или твои люди не участвовали в дальних торговых переходах за границы Конфедерации, это торговцу минус.
Итак, мы выступили. Обозная колонна выстроилась, я дал отмашку – начался наш торгово-разведывательный поход. За первый день прошли от Батайска до Сельмаша. Может, и больше бы осилили, но движение по мосту через реку проходило тяжело. В основном из-за того, что там была пробка, и не только мы хотели побыстрей переправиться с берега на берег. Однако и такой переход всех удовлетворил. Переночевав в Ростове, караван снова тронулся в путь.
День шёл за днём, неприятностей не было, наступила жаркая летняя пора, и я завёл себе что-то вроде походного журнала – толстый широкий блокнот, в который записывал всё, что происходило в дороге. Пока особо описывать было нечего, так, какие-то мелкие дорожные случаи и встречи, что-то действительно интересное пошло только к вечеру четвёртого дня, когда мы достигли окраин города Шахты, нынешней столицы Донского Царства.
Ещё на подходе к окраинам города мы по рации связались с нашими дипломатами, находящимися при дворе царя Ивана. А потому за десять километров до самого первого блокпоста нас уже встречали два офицера дипломатической миссии на крепких дончаках. Оба, как на подбор, лет под тридцать, широкоплечие, с могучей грудью и тяжёлой челюстью, в камуфляже с погонами и при оружии. Да, на дипломатов эти люди походили мало. Но именно такие в наше время и нужны.
– Капитан Андрей Татаринцев, – приблизившись ко мне, представился первый.
– Старший лейтенант Максим Миронов, – эхом отозвался второй.
– Купец Мечников, – кивнул я, – можно по имени, Александр, или по позывному, Мечник.
Не прекращая движения, караван и сопровождение продвигались дальше, а между мной и офицерами завязался разговор. Мне хотелось больше узнать про местные дела, а офицерам из охраны нашего посольства – про то, что же творится на родине, где они не были уже целый год, с тех пор, как их всего на месяцок-другой откомандировали сюда. Впрочем, обменявшись несколькими фразами за жизнь, мы перешли к сути наших дел.
– Всем твоим людям, Александр, – говорил Татаринцев, – надо быть очень внимательными и осторожными. Царь сейчас в очередном запое и ничего не контролирует. А каждый мелкий местный чиновник мнит себя чуть ли не богом и вершителем человеческих судеб, так что будет требовать взятку за проход через подконтрольную ему зону. Мы в местных делах уже кое-что понимаем, а потому и присланы вам в помощь. Всего надо будет пройти четыре блокпоста, на двух у нас всё договорено, а вот на двух других придётся или на лапу отстегивать, или готовиться к серьёзным неприятностям.
– Например? – поинтересовался я.
– Засада на дороге и нападение разбойников, которых здесь как собак нерезаных.
– И серьёзные отряды?
– До полусотни стволов доходит. Ладно бы здесь чистая степь была, Дикое Поле, как в древности. Но сейчас всё заросло лесом и кустарником, а более-менее нормальная дорога только до Дебальцево идёт. Как итог, все, кто лёгкой поживы ищет, только вдоль неё и сидят. Слева и справа зелёнка сплошняком, так что готовьтесь к боестолкновениям.
– А чем местные бандосы вооружены?
– В основном старьё всякое, обрезы, немного пистолетов и гладкостволы.
– А как они в бою?
– Шушера. Если бой всерьёз завяжется, сразу отступят.
– Тогда не страшно, разберёмся.
Татаринцев оглядел наших бойцов, следующих впереди и вдоль колонны, усмехнулся и сказал:
– Да, такие воины, как у тебя, купец, разберутся, да так, что разбойнички костей не соберут.
– И я так думаю, капитан. Кстати, вы с нами надолго?
– До Дебальцево, – он кивнул на Миронова, – старлей радист, и нам приказано с вами связь поддерживать, вроде как промежуточная станция.
– До границ Донского Царства далеко? Как скоро на нейтралку выберемся?
– Если всё будет хорошо, то это четыре неспешных перехода: форт Иван Пятый, Новошахтинск, посёлок Должанский и посёлок Крепкий.
На ходу достав распечатанную на принтере карту, я сверился со своими расчётами и спросил:
– Новошахтинск – это понятно, Должанский тоже есть, а вот форт и посёлок Крепкий не обозначены. Это новые названия?
– Да, – кивнул капитан, – форт – это посёлок Интернациональный, на въезде в Шахты, а Крепкий – пограничное укрепление на правом берегу одноимённой реки, на твоей карте ориентир Дарьино – Ермаковка.
– Нормально, – сам себе прошептал я, и, сделав на карте отметки, убрал её в планшетку, и продолжил задавать вопросы: – Как здесь вообще, есть чем торговать?
– В Донском Царстве угля много, – усмехнулся дипломатический работник, – а дальше к востоку – скотины. Торговать особо нечем, а вот неприятностей на свою голову найти – запросто. Армия дезертировала, народ разбегается, чиновники – сплошь ворьё и сволочи, промышленность в упадке, на севере люди пропадают, и если бы сюда пришёл кто-то, кто хотел бы эти земли под себя подмять, то он сделал бы это без особого труда. У царя из нормальных воинов только две пластунские роты остались, за присягу крепко держатся, а более никто ему верность хранить не желает.
– А наше правительство что по этому поводу говорит?
– В столице говорят, что своих проблем хватает и ещё один хомут себе на шею вешать Симаков не желает. У самих хоть и получше дела обстоят, но тоже не всё так красиво, как издалека может показаться. Да ты и сам всё знаешь, Мечник.
Возразить было нечего, что да, то да, у нас проблем тоже хватало, и на слова капитана мне оставалось только утвердительно кивнуть и спросить:
– Согласен, только вы тут тогда зачем, а то я слышал, что вас в Шахтах почти три десятка человек сидит?
– Всё правильно. Нас, дипломатических работников и охранников, здесь даже больше тридцати человек. Мы людей сманиваем к нам, и это ни для кого не секрет. Человек существо такое, мечтает о стабильности, а она пока только у нас. Опять же караванами вроде твоего занимаемся да за обстановкой следим.
– И что, много торговых караванов здесь бывает?
– За прошлый год только три было, в основном ткани привозили, боеприпасы и водку для царского двора, а в этом году ты первый.
Прерывая разговор, послышался голос одного из передовых всадников:
– Вижу блокпост!
Так мы добрались до территории Донского Царства, пограничного блокпоста у посёлка Майский, места, в котором я уже бывал ранее, во время похода против «беспределов».
На посту стояли десять солдат из пластунов, а над ними, что характерно, старшим начальником был гражданский чиновник, он же таможенник, и он же регистратор. Нам была выдана пожелтевшая от времени бумага, дозволяющая проезжать по территории Донского Царства. Взамен сего официального документа, штамп в котором мы должны были ставить на каждом посту, в царёву казну была выплачена сумма в пятнадцать золотых монет.
Обоз двинулся дальше. На ночёвку остановились в форте Иван Пятый, окружённом высоким железобетонным забором поселении, следующую ночь провели на окраине Новошахтинска, где нас поджидали первые дорожные приключения. Проехав через развалины города и отметившись на местном блокпосте, мы прибыли в Новую Соколовку и, поставив телеги вкруг, стали располагаться на отдых. Всё как обычно, кто-то поит лошадей у водоема, кто-то ужин готовит, а кому положено – стоит на страже.
– Эй! – вечернюю тишину разорвал громогласный крик. – Купчишки, кто старший?!
Возле нашего лагеря в сопровождении нескольких всадников с факелами в руках появилась новенькая отлакированная коляска на рессорах. Это к нам в гости пожаловал сам местный бургомистр, господин Бусин, про которого ходило много нехороших слухов.
– А кто спрашивает? – Протиснувшись между телегами, я вышел к незваным гостям.
– Бургомистр Новошахтинска Роберт Алексеевич Бусин. Желает видеть старшего в караване.
– Я старший, кубанский купец Александр Мечников.
Коляска, всё так же сопровождаемая всадниками, подкатила ко мне вплотную, и из неё на меня посмотрело рыло, натуральное такое свиное рыло. Маленькие и заплывшие жиром глазки-пуговки рассматривали меня, а рот произнёс:
– Ты чего, купец, в первый раз в нашем царстве?
– Да, впервые.
– Тогда ладно, на первый раз прощаю тебя.
– А я в чем-то виноват?
– Все, кто через мой город следует, отстёгивают мне долю, и никого о том предупреждать не надо, сами в управу приезжают и отбашливают.
– Странно, – усмехнулся я, – а на границе мне сказали, что город принадлежит царю Ивану Седьмому.
– Нарываешься? – В отблесках факелов глазки бургомистра блеснули красным – ни дать ни взять натуральный вампир, только толстый и на Дракулу никак не похожий.
– А хоть бы и так, то что, прикажешь задержать караван? Так ведь потом неприятностей огребёшь, мы не ваши подданные, да и взять нас непросто.
– Ну, ты сам на неприятности напросился, – прохрипел разгневанный бургомистр и, пнув ногой в спину возницу своей коляски, крикнул: – Поехали!
Местная власть нас покинула, а подошедший ко мне Татаринцев спросил:
– Может, действительно, не стоило с Бусиным так резко? У него, говорят, своя разбойная шайка имеется.
– Всё в норме, капитан. Когда сегодня через городские руины проезжали, посмотрел я, что здесь и как, и решил, что никому и ничего платить не буду. Здесь на весь городок если с десяток нормальных бойцов найдётся, то и это много, и при желании наш караван может всю местную власть за полчаса под себя подмять. Продолжаем движение в обычном режиме, а если разбойники всё же налетят, так хоть развлечёмся. Нашим воинам перед серьёзным походом в дикие земли тренировка не помешает. Да и этому разожравшемуся поросёнку, который нас навещал, хороший урок на будущее будет.
С утра пораньше, проведя инструктаж личного состава, я отправил в авангард бойцов Астахова и пятёрку своих гвардейцев. Воины, почуявшие реальное дело, умчались – только пыль столбом, а я отдал команду начать движение, и обоз покинул окраины Новошахтинска. Ещё с вечера я посидел над картами, обмозговал сложившуюся ситуацию и пришёл к выводу, что самое лучшее место для нападения на нас – развалины свинофермы невдалеке от железнодорожной станции Закордонной. Это как раз середина пути между Новой Соколовкой и посёлком Должанским, где у каравана была намечена следующая остановка. Местность там для засад подходящая: сильно поросшие густым кустарником овраги, развалины и парочка родников, что по летнему времени для тех, кто сидит в засаде, играет очень большую роль.
Как показали дальнейшие события, я оказался прав на все сто процентов. И когда к полудню караван достиг предполагаемого места засады и остановился на днёвку, к нам с Татаринцевым поспешил радостный Астахов, который командовал операцией по обезвреживанию обнаруженных разбойников.
– Мечник, ты как догадался, где засада будет стоять?!
– На карту посмотрел и прикинул, где бы сам засел. Ничего нового, старый как мир приём, поставить себя на место противника. Как всё прошло?
– Отлично. Не доезжая два километра до места, спешились и обошли противника с тыла. Разбойники отдыхали, а мы как на учениях отработали, часовых и дозорных вырубили, а остальных на месте их стоянки повязали.
– И много их было?
– Мы насчитали тридцать пять рыл и вроде никого не упустили. Они сейчас на развалинах возле родника сидят.
– Что с оружием?
– Всё как Андрей говорил, – Астахов посмотрел на Татаринцева, – обрезы винтовок, несколько пистолетов, полтора десятка охотничьих гладкоствольных ружей и два в хлам убитых «калаша». В общем, даже если бы мы их сейчас не повязали, то и потом, на дороге, отбились.
– Отбиться одно, а пуля – дура, случайно может и профессионала свалить. Ладно, пойдём к пленникам. Ты их уже допрашивал?
– Когда? Полчаса только, как работу закончили.
– Пошли пообщаемся с работниками ножа и топора, романтиками с большой дороги. – Мне вспомнилась старая песенка, сохранённая на одной из моих флешек, и через тропинку, протоптанную в зарослях боярышника, сопровождаемый Астаховым и Татаринцевым, я направился к ферме.
Разбойники, которых захватили наши воины, со связанными за спиной руками сидели на бетонной площадке в центре развалин и, испуганно разглядывая трёх охранников, карауливших их, ожидали решения своей участи. Главаря я определил сразу – мощный костистый мужик с аккуратной короткой причёской, по сравнению с другими пленниками одет очень неплохо, в чистый и пару раз штопанный маскхалат, а на ногах – добротные армейские ботинки. В общем, отличался он от своих подчиненных очень сильно, и, кроме того, его выдавало то, как на него смотрели остальные разбойники. Видимо, для них он был личностью авторитетной, и они надеялись, что вожак сможет как-то мирно разрешить вопрос с их пленением.
Ногой, обутой в кожаный сапог, удобный для верховой езды, я подкатил к главарю чурбак, лежащий неподалеку, и, присев рядом, спросил его:
– Ты кто, мил-человек?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента