Василий Седугин. Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси

   – Ай да мальчик! Смелым воином будет!
   – Валяй в том же духе!
   Новгородцы охотно приняли нового князя. И вот для него началась дни, мало отличные от черниговских. Только дома он был под постоянным наблюдением матери, здесь же за ним приглядывал дядька Вячеслав. Появились первые друзья-товарищи. Среди них главным был Ярий, сын Вячеслава, приехавший с ним из Чернигова. Их связывала давнишняя дружба. Со светлыми волнистыми волосами, веселыми, неунывающими глазами и постоянной улыбкой, он везде был заводилой и балагуром, смелым и отчаянным. Главное же, за шутками и веселым нравом оставался он здравомыслящим и исполнительным, аккуратным в любом деле, что особенно ценил в нем Мстислав.
   Совсем другим был Вавула, сын конюха. Высокий, жилистый, с продолговатым лицом, на котором четко вырисовывался длинный нос. Взгляд зеленоватых глаз холодный, тяжелый, и когда он смотрел на Мстислава, то ему становилось не по себе, он невольно чувствовал себя в чем-то виноватым перед ним.
   По-иному держался Воимир, сын боярина, в аккуратно пошитой одежде, с чистеньким личиком, пухлыми губками, а глаза его будто говорили: «Стоп! Я не таков, как все, я – особенный». Какой он особенный, Мстислав так и не понял, потому что во всех мальчишеских забавах принимал тот непосредственное и активное участие, и все же княжич невольно выделял его среди всех.
   Крепла дружба четверки в различных забавах и проделках. Конечно, началось все с военных игр. Любимым местом был полуразрушенный дом, который в воображении новоявленных воинов превращался то в крепостную стену, то в неприступную башню, а то и в княжеский дворец, в котором они принимали заморских гостей...
   А вскоре друзья затащили Мстислава на берег Волхова, где собирались мальчишки с двух противоборствующих сторон – Софийской и Торговой. Взрослые свои спорные вопросы выясняли в кулачных боях на Великом мосту; кто кого победит, тот и прав. А мальчишки заходили по колено в воду и начинали кидать друг в друга камешками-голышами, при этом выкрикивались самые обидные слова:
   – Ловите, сопляки!
   – А этот вдогонку, брюхи мякинные!
   – В штаны не накладите со страха, пузаны!
   Порой приносили длинный пастушечий кнут, привязывали к нему камень и, разбежавшись, резко взмахивали. Камень со свистом летел через реку. Мальчишки на мгновенье замирали, следя за его полетом, ловко увертывались (прозевал – голову снесет!), и камень со смачным хлюпаньем врезался в землю.
   Так какое-то время продолжалась перестрелка. Наконец кем-то овладевал азарт. Подняв над собой камень и блестя возбужденными глазами, кидался такой вожак в воду и кричал громко:
   – А что, прогоним шантрапу торговую!
   – Прогоним! – дружно отвечали ему остальные и, наложив за пазуху голышей, кидались в воду. Завязывалась ожесточенная схватка. Иногда противник позорно бежал, но чаше всего дело кончалось ничьей: израсходован весь запас камней, противники расходились в разные стороны.
   Мстислав подрастал. И как-то весной вдруг почувствовал, что все вокруг странным образом изменилось, стало казаться весомым и значимым, наполненным особым смыслом: и дали казались таинственными и манящими, и закаты насыщены особой красотой, и девчонки из озорных и надоедливых существ превратились в притягательных и загадочных. Он заметил, что и его друзья становились порой задумчивыми и отстраненными и все чаще переводили разговоры на своих подруг. Если раньше по вечерам они бегали на луга лишь побаловаться и пошалить, то теперь стали охотно принимать участие в хороводах, а Ярий и Воимир возвращались с них на пару с девушками и говорили, что у них с ними любовь.
   Мстислав тоже решил влюбиться. Наметил боярскую дочь Власту. Она ему нравилась милым личиком и независимым характером и представлялась привлекательнее всех остальных девчонок. Правда, за последнюю зиму она сильно вытянулась и стала на полголовы выше его, но это Мстислава не смущало: в конце концов, они равны по годам, а скоро и он подрастет!
   С таким решением и пришел он однажды на луга, что раскинулись по берегу Волхова, где собиралась молодежь Новгорода. Весь вечер он старался быть возле Власты, а когда она направилась домой, пошел рядом с ней. Она сначала шла молча, потом остановилась и спросила:
   – А ты чего пристроился?
   Он сначала растерялся и не знал, что ответить. Потом произнес неуверенно:
   – Проводить тебя решил...
   Она фыркнула, точно кошка, проговорила презрительно:
   – От горшка два вершка, а туда же...
   И пошла вперед ускоренными шагами.
   Это было крушением всех мечтаний, и Мстислав почувствовал себя самым несчастным человеком на белом свете.
   Впрочем, сокрушался недолго. На другой день друзей собрал Вячеслав и сказал:
   – Предлагаю совершить путешествие по Волхову на плоту. В юности мне довелось проплыть пару раз по Десне, это было так замечательно, что до сих пор не могу забыть! А главное, получите уроки походной жизни. Ее у вас будет предостаточно.
   Все тотчас согласились. В небольшой мелководный затон была сплавлена дюжина толстых сосновых бревен, Вячеслав привез металлические скобы, длинные гвозди, пеньковые канаты, несколько досок.
   – Засучивайте рукава, и – за работу! – весело скомандовал он.
   – Я должен плот сколачивать? – возмутился Воимир. – Скажу отцу, он позовет с десяток слуг, они за полдня всю работу спроворят!
   – Это неинтересно, чтобы кто-то за тебя работу делал, – миролюбиво проговорил дядька. – Надо самим сколотить, тогда и плот станет родным, и плыть на нем будет вдвойне приятней.
   – Колотите, коли нравится, а я не буду!
   – Тогда никуда не поплывешь, – с необычной для него твердостью заявил Вячеслав. – Без тебя обойдемся.
   – Как ты смеешь такое говорить мне, холоп?
   – Он не холоп, – вступился Мстислав. – Он мой дядька. И можешь катиться на все четыре стороны!
   Воимир тотчас стих. Мстивлав был князем, а он всего-навсего сыном боярина. Для вида посопел, попыхтел, а потом принялся за работу, но всем видом показывал, что делает только под принуждением. Движения его были вялыми, нарочито медлительными. Зато Ярий и Вавула трудились увлеченно, быстро, споро. Мстиславу с непривычки не все удавалось, но он старался изо всех сил.
   Общими усилиями бревна были прилажены друг к другу, связаны между собой, для надежности скреплены скобами. Сверху бревен был уложен настил из досок, сбита скамеечка для отдыха. Для управления плотом выстругали пару весел, бросили шесты. На третий день плот был готов.
   Утром четвертого дня Вячеслав привез палатки, одеяла, мешки с продуктами. Все это быстро приладили, перевязали.
   – Ну, с Богом! – произнес дядька и оттолкнул плот от берега. Мстислав почувствовал, как плот зыбко закачался и стал медленно удаляться от берега; кто веслами, кто шестами стали отталкиваться от дна, ускоряя его движение. Наконец выгребли на середину реки, поплыли по течению. Все с восторгом смотрели на медленно проплывающие берега. Было удивительное очарование в этом спокойном, медлительном движении.
   – Чур, я встаю за весло, буду управлять плотом! – встрепенулся Воимир и направился к корме.
   – Почему это ты? – тотчас возмутился Мстислав. – Я – князь. Значит, мое место у руля!
   – Тихо, тихо, – успокоил их Вячеслав. – Пусть вы князья и бояре, но во время плавания главным стану я, а вы будете беспрекословно подчиняться мне, как будто мы в военном походе. Понятно?
   Плот миновал Новгород и вышел на простор. Стояла удивительная июльская погода. Высоко в небе светило ослепительное солнце, почти недвижно стояли редкие кучевые облака; казалось, что не плот, а берега плывут мимо них, плывут медленно и величаво, открывая одну картину за другой: густые, полные таинственности непроходимые леса, просторные луга с копнами сена, стадами коров, овец и коз. Вот стадо коров по брюхо вошло в воду, спасаясь от жалящих слепней; пастух и подпасок, закинув кнуты за плечо, молча провожают плывущих взглядами... А потом появляется с десяток бревенчатых домишек с соломенными крышами и маленькими окошечками, притулившимися к ним сараями, длинными колодезными журавлями. А впереди кажущаяся бездонной голубая лента реки с барашками отраженных кучевых облаков...
   Пообедали прямо на плоту солониной с черным хлебом, запили речной водой. На свежем воздухе простенькая еда показалась такой вкусной!
   К вечеру Вячеслав сказал:
   – Присматривайте местечко на ночь.
   – А какое оно должно быть? – спросил Мстислав.
   – Ну, какое... Чтобы пристать можно было, не по грязи ходить. Чтобы ровная площадка для палаток. И лес обязательно недалеко, чтобы сушняку для костра натаскать.
   Плыли долго, а подходящей стоянки не находилось: то берег крутой, то широкий пляж рядом с лугом, то из берега сочились подземные воды и берег был рыхлым, по колено можно было увязнуть. Наконец из-за поворота надвинулся на них невысокий ровный берег с аккуратненькой рощицей. Место подходящее, но оно было занято, там уже стояли три шалаша.
   – Кто же это может быть? – щуря подслеповатые глаза, спрашивал Вячеслав.
   – Мужики какие-то, – отвечал востроглазый Ярий.
   – Вооруженные? В доспехах?
   – Нет. Больше похожи на рыбаков.
   – Тогда пристаем! Все-таки будет веселей и безопасней.
   Налегли на весла, а потом, поближе к берегу, взялись и за шесты. Плот ткнулся в травянистый берег. Совместными усилиями вытащили его повыше, закрепили канатами к двум кольям.
   – Так всегда будем делать, – пояснил Вячеслав. – А то может ветер налететь, волнами смоет.
   Потом каждый занялся своим делом: Мстислав и Воимир начали ставить палатки, а Вавула с Ярием отправились за сушняком. Скоро заполыхал костер, над ним подвесили котелок с водой, чтобы сварить репу с солониной.
   В это время к ним подошел рыбак, средних лет, с длинными, натруженными руками. Спросил:
   – Не выручите ли нас?
   – Пожалуйста, – тотчас ответил Вячеслав, оглядев всех строгим взглядом: дескать, попробуйте отказаться, голову оторву!
   – Вот какое дело, – мялся рыбак. – Закоптили мы сазана, а всего съесть не смогли. Может, возьмете остатки?
   «Сколько он с нас сдерет за этого сазана? – мучительно рассуждал Вячеслав, у которого хранились общие деньги. – Если кусок такой большой, что на всех хватит и недорого запросит, то возьму».
   Осторожно проговорил:
   – Мы, конечно, не против, если только...
   – Вот и хорошо, вот и прекрасно, – обрадовался рыбак и засеменил к своей палатке. Вернулся он скоро, неся на решетке огромный кусок рыбы. От нее шел такой дурманящий запах, что у парней закружилась голова.
   – Сколько тебе за нее? – глотая слюни и про себя уже удваивая цену, спросил Вячеслав.
   – Да что ты! Какие деньги! Спасибо, что взяли! А то бы пропал наш сазан до утра, такая жара стоит. Большое спасибо, что выручили!
   Ошарашенные путешественники молча проводили рыбака, забыв поблагодарить. И только в последнее мгновенье догадался Воимир, истерично выкрикнув:
   – Спасибо большое!
   – На здоровье, – равнодушным эхом откликнулся рыбак...
   Тотчас все накинулись на сазана, резали ножами, жадно поедали. Его мясо еще хранило тепло копчения и, напитанное соком и жиром, было мягким и нежным, а по вкусу напоминало пряную свинину, только еще слаще, прямо-таки таяло во рту, можно было не жевать.
   Некоторое время за костром раздавалось громкое чавканье, потом послышались членораздельные возгласы:
   – Вот это да!..
   – Ну, братцы, я скажу...
   – Нет, это немыслимо вкусно!
   – Ой, объемся, держите меня!..
   Осоловевшие от еды, уползли они в свои палатки и тотчас уснули. Только хозяйственный Вячеслав не забыл припрятать под перевернутое ведро оставшийся кусок сазана. Пригодится на завтрак, мы – не рыбаки, у нас не пропадет!
   Утром перед отплытием хотели еще раз поблагодарить рыбаков за божественный ужин, но тех и след простыл: уплыли куда-то промышлять. Когда доедали остатки сазана, Вячеслав предложил:
   – Давайте сегодня вечерком порыбачим?
   – Неплохо бы на ужин уху сварить, – мечтательно проговорил Мстислав. – Только чем будем ловить?
   – Я сеточку сплел. Забредем вдоль бережка, может, с полведра возьмем мелочи.
   – Мелочь – тоже рыба! – деловито проговорил всегда хмурый Вавула.
   – Может, сейчас порыбачим? – предложил Мстислав.
   – Куда улов девать? До ужина протухнет.
   – Подсолим.
   – Чистить надо. Возни много.
   – Ничего. Беру на себя.
   Вячеслав свез губы в одну сторону, в другую, ответил:
   – Ради такого случая сделаем внеочередную остановку.
   После обеда высадились на берег, развернули сетку, приладили ее к двум длинным палкам. Вячеслав командовал:
   – Я иду по глубине, а вторую сторону поведет Воимир, он самый рослый среди вас.
   – А нам что делать? – спросил Мстислав.
   – Вы с Ярием и Вавулой шумнете.
   – Как это – шумнете?
   – Когда будем подводить бредень к берегу, кричите и бейте палками по воде. Рыба испугается и кинется прямо в нашу сеть. Приготовьте ведро для рыбы.
   – Хватит ведра-то?
   – Остатки выкинем в реку, если что...
   Вячеслав с Воимиром вошли в воду и потащили бредень, выводя его к пологому месту. Когда до берега оставалось с пяток шагов, Вячеслав дал негромкую команду:
   – Шумите...
   Оба заорали во весь голос и изо всей силы ударили палками по воде. Воимир, увлеченный рыбалкой, слов Вячеслава не расслышал, от внезапного рева двух молодцев, бросившихся, как ему показалось, с дубинами в руках прямо на него, страшно испугался, ухнул в воду и выпустил свою палку; сетка медленно потекла по течению.
   – Сетку держи! Сетку, растяпа, подхватывай! – вне себя кричал Вячеслав.
   Они забрели еще три раза, но ни одной рыбки так и не поймали.
   – Ну что, будем разводить костер и варить уху? – невинным голосом спросил Ярий.
   Вавула в сердцах запустил в него дубиной.
   – Я-то, я-то при чем? – отскакивая в сторону, чуть не со слезами прокричал Ярий. – Все это они, рыбачки несчастные...
   – Да я ведь никакой не рыбак, – оправдывался Вячеслав смущенно. – В жизни сеток не плел. Это первая. Наверно, что-нибудь не так.
   – Конечно, не так! – тотчас отозвался Вавула. – У тебя в ячейку кулак пролезет. Какая же рыба в ней задержится?
   Легли спать, поужинав вареной репой с солониной.
   Наутро неспеша позавтракали, стали укладывать веши на плот. Вячеслав поглядел на небо, сказал озабоченно:
   – Кажись, дождичек будет.
   – Это почему? – спросил Мстислав. – На небе ни облачка.
   – Плохо смотришь. Вон гряда кучерявых облачков, от которых нет тени. Это предвестники ненастья.
   Весь день была хорошая погода.
   Вечером высадились на берег. Расставили палатки, набрали хворосту, разожгли костер. Едва успели сварить пшенную кашу с салом, как небо заволокло и пошел мелкий, противный дождичек. Он шел непрерывно всю ночь, а потом еще два дня. Костра не разжечь, ели всухомятку. Куда ни сунься, всюду сырость. В палатках плавала водяная пыль, она пробиралась в постель, которая стала волглой и плохо согревала по ночам.
   – Ничего, ничего, ребятишки, – подбадривал Вячеслав. – В военном походе порой еще хлеще бывает. Так что держитесь!
   «Ребятишки» держались.
   Наконец на третий день появилось несмелое солнышко. Но как они ему были рады! Разложили палатки, вещи, стали сушить. В обед установился уже настоящий солнечный день, тучи ушли, на смену им появились крутобокие кучевые облака.
   – Живем, братцы! – прыгал по берегу неугомонный Ярий. – Завтра снова на плоту поплывем в заморские края! Там меня сказочная девица-красавица ждет!
   – Вернемся, я все расскажу твоей Заренке про девицу-красавицу! – проговорил въедливый Вавула.
   – Ну и что, коли расскажешь? – спросил Ярий, а глаза у самого как-то неестественно заблестели.
   – Она тебе тогда покажет! – продолжал издеваться Вавула.
   Все переглядывались, пересмеивались.
   На другой день поплыли дальше. Погода наладилась. Забот было много: и стояли на веслах, и шестами работали при крутых поворотах реки, и накупались вдоволь. Но под вечер Мстислав вдруг проговорил с тоской:
   – А что, на ужин опять солонина с кашей будет?
   – Ишь, зажрался, – шутливо ответил Ярий. – Мясо ему надоело!
   – Рыбки бы хотелось! Все-таки по реке плывем...
   – Вот пристанем к берегу, где местные рыбаки промышляют, будет тебе и рыбка!
   – Даже сазан копченый перепадет!
   – Или лещ вяленый!
   – А то и икра соленая с луком! – поддразнивали друзья.
   – Дядька, – обратился Мстислав к Вячеславу, – неужто ты ничего из рыбацких припасов не взял, кроме сетки?
   – Как не взял. Удочки лежат.
   – А почему молчишь?
   – Неловко как-то предлагать. Раз уж сеткой не смогли поймать, то на удочки и подавно.
   – Но можно попробовать.
   – Сегодня попытаемся. Только место подходящее надо поискать.
   – Конечно. Пляж песчаный точно не подойдет.
   – Яра надо держаться. Там глубина, а где глубина, там и рыбка водится, – авторитетно проговорил Вавула.
   – Еще лучше, если заросли водорослей, – вмешался Воимир. – Мы как-то с папой рыбачили, не успевали удочки закидывать!
   – Ври больше! – тотчас осадил его Вавула, не очень-то любивший изнеженного Воимира. – Ты, наверно, на речку-то ни разу не ходил!
   – Точно! Заливает для выхвальбы, – поддержал его Ярий.
   – С этого места не сойти, ловилась неплохо!
   – Ты хоть глаз один прикрой, когда врешь! – не унимался Вавула.
   Воимир оглядел всех недоуменным взглядом, потом махнул рукой и отошел на край плота. Ярий и Вавула переглянулись, фыркнули, довольные своим розыгрышем.
   Долго плыли, выглядывая рыбное место. Наконец Вячеслав скомандовал:
   – Пристаем! И крутизна берега подходящая, и водоросли видны!
   Сразу за яром начинался небольшой пляж, к нему и пристали. Надежно закрепили плот. Вячеслав вынул удочки, раздал всем. Лески были из конского волоса, крючки ковались умелым кузнецом.
   – А на что будем ловить? – тотчас спросил бойкий Ярий.
   – На берегу червей добывать придется, – сделал предположение Мстислав.
   – Э нет, – возразил Вячеслав. – Наживку я припас заранее. В огороде червей накопал. Их у меня там неисчислимо! А положил я их под помост, поближе к воде, где прохладно. Так что сохранились они у меня в лучшем виде!
   Раздав наживку, он вдруг проговорил жалобно:
   – Только чур, не смеяться, если ничего не поймаем. Мне и так из-за сеточки попало.
   Вячеслав, оказывается, был очень ранимым душой человеком.
   Вавула и Ярий направились к крутому берегу, а остальные вошли по пояс в воду, где росли водоросли. Мстиславу не раз приходилось рыбачить на Волхове и даже пару раз выезжали на Ильмень. Поэтому он привычно насадил червячка и закинул в небольшое пространство воды между водорослями. Не успел приладиться, как поплавок нырнул в воду. Он потянул за удилище, и сердце его затрепетало от рыбацкого азарта: на крючке трепыхалась рыба. Он рванул на себя добычу и прижал к груди. Это был довольно приличных размеров окунь.
   – Поймал? – спросил его Вячеслав, еще не успевший забросить свою удочку.
   – Окуня! – торжествующе объявил Мстислав и показал его всем. – Какой жадный попался, крючок с наживкой аж в желудок заглотил!
   – И у меня окунь попался! – закричал восторженно Воимир.
   – Не кричи, рыбу распугаешь, – предупредил его Вячеслав и тут промолвил удивленно:
   – Глянь! И у меня на крючке окунь!
   Рыба пошла дуром. Они уже перестали удивляться, только успевали класть добычу в мешочки, которые висели у них на боку.
   Иногда ловились ерши. Их Вячеслав не любил, ворчал добродушно:
   – Вот не везет. Опять сопливый попался...
   Через час сказал:
   – Сматываем удочки. У нас с вами полведра, да еще Вавула с Ярием наловили, наверно. Хватит на уху!
   Пристроились на краешке воды, вынули ножи, стали чистить каждый свой улов. Скоро подошли Ярий и Вавула. Поймали они меньше, но рыба их была много крупнее, в основном лещи и подлещики.
   Кашеварить стал Вячеслав. Сначала отварил мелочь – ершей, пескарей, и выбросил в реку.
   – Это для навара, – пояснил он.
   Потом запустил крупную рыбу, кинул горсть пшена, соли. Вдоль реки поплыл одуряющий запах. На него явилась старая собака, улеглась поодаль, грустными глазами стала наблюдать за людьми.
   – Наверно, где-нибудь человечье жилье, – предположил Вавула.
   Уха сварилась быстро. Половником каждый зачерпнул себе столько, сколько хотел, присели в сторонке от костра, стали хлебать. Одной чашки не хватило, налили еще по одной. Остатки отдали собаке. Она неторопливо, с достоинством стала есть. Закончив, улеглась на песочке, взглядом сторожа действия людей.
   – Вот у нас и добровольный охранник появился, – сказал Вячеслав. – Пока она рядом, можем спать спокойно. Ни один зверь не подойдет.
   Целых четыре дня стояли на этом месте. Питались почти одной рыбой. Ее и варили, и жарили, и сушили, и солили. Наконец поплыли дальше.
   – Я бы чего-нибудь такого особенного съел, – произнес Вавула, сидя на скамеечке и задумчиво глядя вдаль.
   – Чего бы этакого такого? – поддразнил его Воимир.
   – Сам не знаю. Но так надоели и рыбная и мясная пища! Эта солонина поперек горла стоит.
   – Не видно, чтобы стояла! – с притворным возмущением проговорил Ярий. – Чашка у тебя всех больше, жрешь все без разбора и еще жалуешься!
   Действительно, у Вавулы чашка была необъемных размеров, он наливал ее с краешком, съедал полностью и еще просил добавки. Сам он был высоким и тощим, кожа до кости. И друзья удивлялись:
   – И куда в тебя помешается столько? Прямо можно сказать, что не в коня корм!
   – А чего бы тебе хотелось съесть? – спросил его участливый Вячеслав. – Может, кабанчика поджарить?
   – Не отказался бы и от кабанчика. Может, организуем охоту на кабана?
   – Я вам поохочусь! Я вам поохочусь! – пригрозил дядька. – Я за ваши жизни в ответе перед вашими родителями. А вы тут про кабана заговорили. Шутки с ним плохие, клыками животы пропорет, будете знать!
   – Ты же сам первый про кабана заговорил, а теперь мы стали виноваты! – удивленно и обиженно проговорил Ярий.
   – Ладно, ладно, разговорились. Беритесь за весла, поворот впереди.
   Назавтра Вячеслав встал с восходом солнца, потихоньку выбрался из палатки и ушел в лес. Вернулся с мешком грибов. Присел возле воды, почистил, в большой сковороде нажарил с луком и маслом. Сел возле костра, ожидая когда проснутся его подопечные.
   Первым высунул из палатки продолговатую голову с длинным носом Вавула, поглядел вокруг совиными глазами и спросил:
   – Это чем таким вкусным пахнет?
   – Подойдешь – узнаешь, – ответил Вячеслав.
   – Чую запах жареных грибов! – проговорил Воимир. Он уже сидел рядом с Вавулой. Личико у него кругленькое, щечки пухленькие, глаза голубые, с виду – чистый ангел.
   – Угадал! – поощрительно поддержал его Вячеслав. – Умывайтесь и с ложками побыстрее к костру.
   Жареными грибами объедались. Вавула хлебом подчистил сковородку, покачиваясь от переедания, направился к речке, наскоро вымыл ложку и, тут же ткнувшись в песок, снова уснул.
   На обед Вячеслав сварил грибной суп, в котором были лишь вода, грибы и соль. Но это было такое объедение, что ребят от котелка было невозможно за уши оттащить.
   После обеда стал задувать ветер, повеяло прохладой, запахло дождем. В это время откуда ни возьмись к ним прибежала молодая, лет тридцати, женщина, стала причитать:
   – Ай, ай, беда! Только сено раскидала, а тут дождь собирается! Насквозь промочит, сгубит все сено! А мужики, как назло, на другой луг ушли. Помогите, не дайте пропасть добру!
   Вячеслав только мигнул, как все повскакали и помчались к лугу. Там кто вилами, кто вручную стали сгребать душистое, высушенное сено и складывать в стожки. Только управились, как хлынул ливень. Все спрятались под навесом, который когда-то был сооружен сельскими жителями.
   – Спасибо вам, милые, спасибо, хорошие, – распевно говорила женщина, любовно глядя на путешественников. – Уж я вас отблагодарю, уж так я вас отблагодарю!
   И верно, в течение трех дней, пока они стояли на берегу, носила она им по две крынке парного молока, оставляла возле палаток, а сама торопливо уходила: летом жителю села время на вес золота!
   Молоко они и пили, и ели с ягодами, которые собирали в лесу, а однажды сварили молочную пшенную кашу. Добрая попалась женщина!
   Последние дни плавания прошли спокойно. К плоту привыкли, виды на природу прискучили и стали казаться однообразными. Зато после ужина не сразу разбредались по палаткам, а окружали костер и вели неспешные разговоры, рассказывали случаи из жизни или разные истории.
   Вечера выдавались удивительно тихими. На небе ни облачка, Волхов словно замирал. Ни волн, ни ряби, стальная гладь воды. Только изредка всплеснет рыба да вздохнет вырвавшийся откуда-то из глубины бурун. И снова тишина.
   Взгляды людей приковывало пламя костра, живое, подвижное и переменчивое, а потому всегда привлекательное, взгляда не оторвать. Вечер незаметно сменялся ночью, темнота сгущалась и вплотную подступала к лагерю, пугая своей таинственностью, загадочностью и неизвестностью. Иногда глухо ухал в лесу филин или коротко кричала какая-то птица. А тут еще рассказы один другого страшнее.
   – Слышали про волка, который не так давно бродил возле Новгорода? – спрашивал Мстислав.
   – Это который двух человек загрыз?
   – Вот-вот!
   – Ну и чего?
   – Говорят, это оборотень! Волхв в волка превратился!
   – Да что ты!
   – Вот и что! Обозлился волхв на всех христиан, заделался волком и давай охотиться за нашим братом!