Страница:
Да я из такого материала четыре интервью сделаю, хоть сейчас. За пивом только схожу… Нет нельзя. Ну и писать тогда не буду! Сегодня.
[пауза]
Все-таки я осел. Вот только сейчас меня осенило. Нет, не то что осел, это я и раньше знал, а то, что Карина ведь где-то кем-то работает. Что-то Лешка говорил об этом между первыми и вторыми распасами. Галерея, что ли какая…
И вооот, как любит говорить моя Ленка, я влез в паутину и набрал: Карина Сербова. Вылез вот такой вот Зуй. Нет такого словосочетания ни в одной поисковой системе. «Сербова» – это выставка актуального художника Сербова, которая открывается через неделю в модной галерее «Art и шок». Ну и еще 11145 упоминаний его выставок, акций и интервью.
А вдруг Карина не брала фамилию мужа, а живет под девичьей? Какая-то у нее фамилия была такая, дразниться было удобно в пятом классе: уж-замуж-невтерпеж, что-то в этом роде. Ужанкова, вот какая! Ну вот, другое дело: Карина Ужанкова, искусствовед, куратор галереи «Art и шок».
Зашел я на сайт галереи. Тот не обновлялся уже месяц. Последнее что выложено – интервью Карины в журнале «Фигура». Ну, что ж, почитаем:
Вопрос: Галерея «Art и шок» с момента ее создания ориентирована на актуальное искусство в его крайних формах, что, видимо, отражено в ее названии. Это так?
Ответ: Пожалуй, да. Актуальное искусство может существовать только в ситуации крайнего напряжения. Шок – единственно возможная форма его бытования.
В: В этом его смысл?
О: Никакого смысла в актуальном, как, впрочем, и в традиционном искусстве людям до сих пор отыскать не удалось. Традиционные художники утверждают, что им смыл творчества ясен. И лгут. Или себе или всем остальным. Актуальные – что находятся в поиске. Иногда это бывает правдой. Вот и вся разница. В современном художественном пространстве поиск возможен только на территории, находящейся за гранью…
В: За гранью чего. Эстетики? Морали?
О: Совсем не обязательно. Выйти за грань морали проще всего. Но самое интересное, что это-то как раз не шокирует. Просто потому, что все и каждый знают, что значит быть аморальным и как им стать. Выйти за грань привычного таким образом, чтобы никто представления не имел, как и почему это сделано – вот дорога к обретению новых смыслов. И именно это становится шоком для своего времени.
В: Я правильно вас поняла? Творчество новаторов и традиционалистов в равной степени бессмысленно?
О: Для людей – да.
В: А для кого – нет?
О: Ну хотя бы для художника. Публике всегда нравится позавчерашний день. Хочешь заработать – воспроизводи уже существующие формы в их комплиментарном варианте. Хочешь стать богом – твори свой мир.
В: Стать богом – это не слишком?
О: Ну для кого как.
В: Ну хорошо. А для кого еще искусство имеет смысл?
О: Для богов, конечно.
В: Пожалуй, выберем новый ракурс беседы. Позиционируя себя в качестве галереи актуального искусства, Вы и ваша команда работаете только с традиционным материалом: живопись, пластика. И никогда не представляли публике самых современных форм, таких например, как видеоарт. Это ваша принципиальная позиция или так получалось само собой?
О: Да, это для меня принципиально. Искусство существует во множестве форм, в том числе и еще не родившихся. Но галерея «Art и шок» предназначена для тех из них, в которых происходит прямой контакт руки и материала.
В: Искусство «Hand made»?
О: Наверное, можно и так сказать. Для галереи важна вещественность размещаемых арт-объектов. Не будем забывать, что галерея – коммерческое предприятие. Мы торгуем предметами актуального искусства. И для нас важно, что продаваемые нами артефакты не подлежат тиражированию. Они уникальны, принадлежат в буквальном смысле руке того или иного автора.
В: Но не так давно Вы выступили в качестве куратора нашумевшего проекта «Брысь!». Что там было продавать, ведь все сгорело. Или это был чисто семейный проект, не имеющий отношения к галерее?
О: «Брысь!» не был коммерческой акцией, хотя черты иммиджевой стратегии автора в нем конечно просматриваются. Но я взялась за продвижение проекта не по семейным мотивам, а потому, что увидела в нем актуальный художественный жест, точно отражающий позицию художника по отношению…
В: К обществу?
О: Скорее к самому себе.
В: Можно об этом чуть подробнее?
О: Пожалуйста. Все, что относится к изобразительной стороне проекта не очень ново. Все это лежит в плоскости экспериментов со зрительными эффектами, имеющими давнюю историю, вспомним хотя бы имена Джузеппе Арчимбольдо, Жоржа Сёра с его дивизионизмом, пуантилистов, Дали. Ничего нового художники не предлагают уже очень давно…
В: Надеюсь, мы еще поговорим об этом.
О: Хорошо. Так вот ценность проекта «Брысь!» не в использованной технике, а в последовательности его воплощения, отсылающей зрителя к давней литературной традиции, связанной в России с именем Гоголя.
В: Вы имеете в виду то, что Гоголь сжег второй том «Мертвых душ»?
О: Жечь произведения искусства время от времени необходимо. Но речь не только и не столько об этом. Давайте вспомним, что, по Гоголю, кошка, скачущая на горящей крыше – образ черта. И когда я вспомнила о Гоголе, то в первую очередь имела в виду, что мир, проступающий сквозь образы повседневности – это мир тайных, но подлинных источников бытия. Проект «Брысь!» литературен именно в этом смысле.
В: Вы говорите о символичности в искусстве?
О: Ну, если хотите.
В: Вы руководите галереей 15 лет. Повод для юбилея.
О: Нет. Скорее повод для серьезных перемен.
В: И в чем же они будут состоять?
О: Я убедилась в том, что деятельность, которой мы занимались все эти годы, ведет в тупик. Индивидуализация каждого художественного акта достигла такой степени, что произведения актуального искусства не интересны никому, кроме самого автора и узкого круга его недоброжелателей. Да и понятны они могут быть, лишь в контексте биографии самого художника. Концептуальные произведения требуют все меньше «рукозатрат» и все больше слов для их объяснения.
В: Но это – общемировая тенденция в развитии всех пластических искусств. Разве с этим можно что-то поделать?
О: Не знаю, удастся ли что-нибудь сделать. Но мы будем пытаться влиять на художественный процесс.
В: Каким образом?
О: «Искусствомира» – последний авторский проект в нашей галерее. Следующие два проекта имеют совсем иную основу.
В: Что же меняется?
О: Мы исходим из того, что индивидуальное высказывание художника в современном мире не имеет эстетической ценности. Условную ценность ему придает сообщество экспертов, назначая тех или иных художников гениями. Другими словами, художественную ценность имеет сама личность творца, а не создаваемые им объекты. Нам бы хотелось изменить эту ситуацию в корне.
В: То есть…
О: То есть изменить ситуацию, когда художник, сам выбирая цель, место и способ высказывания, кричит в пустоту. Мы хотим вернуть эстетический смысл вещам, создаваемым рукою творца. А для этого необходим период вторичности эстетического по отношению к практическому и добровольного отречения художника от полноты своего «Я».
В: То есть вы хотите обратиться к дизайну.
О: Ни в коем случае. Мы предлагаем вернуть картинам и скульптурам их предназначенность к действию.
В: …?
О: В истории человечества только в течение двух, сравнительно небольших периодов, искусство существовало само по себе, для наслаждения. Первый раз – в эпоху эллинизма, когда искусство сбросило с себя и религиозные и гражданские функции, выполняемые им в классическом античном полисе. Второй период начался в XIV веке. В девятнадцатом столетии искусство стало рассматриваться как способ самовыражения личности. Но к концу века двадцатого этот подход себя полностью исчерпал. Сейчас необходимо вернуться к безличностному, функциональному искусству, каким оно было, в Египте, в гомеровской Греции, в европейском средневековье.
В: Зачем?
О: Только на этом пути возможно возрождение утраченных эстетических смыслов. Если хотите, искусству нужен период восстановления, реабилитации. Безличностность – лекарство.
В: И как же вы намерены его применять?
О: Объясню на примере двух проектов нашей галереи, находящихся на подготовительной стадии. Проект первый – «Деисус». Мы заказали двенадцати актуальным художникам иконы деисусного чина. Выразительные средства – на их усмотрение. Наше условие – работа должна быть написана красками на доске и не должна быть подписана. Все иконы становятся собственностью галереи.
В: Вы не боитесь обвинений в провокационности своей затеи, по отношению к чувствам верующих?
О: Нет. Боятся того, чего не знают. А тут все известно. Такие обвинения будут обязательно. Но что поделать, если те, кто себя именует православными, не видит в своей вере места живому искусству, предпочитая жить в гробнице? А ведь совсем недавно, актуальным художникам, ломавшим древние каноны, церковь, и государство отдавали под роспись самые главные храмы. Я имею в виду Феофана Грека, Андрея Рублева. Да и Врубеля тоже. И Петрова-Водкина.
В: А почему работы не должны быть подписаны?
О: Во-первых, этого требует традиция иконописания. А во-вторых, настаивая на анонимности художников, галерея берет на себя все возможные упреки в провокационности их работ. Мы готовы потерпеть, помня о том, что презираемое и оплевываемое произведение может со временем быть осознано, как величайшее творение духа. Ведь те, кто кричит и плюет – всего лишь люди.
В: Но приобретение 12 произведений актуального искусства потребует немалых затрат. У вас есть спонсоры?
О: Нет, все окупит, и я даже бы сказала, уже окупил второй наш проект. Он более коммерческий, хотя и находится в русле нашей новой художественной стратегии. Мы готовим выставку надгробий, изготовляемых лучшими российскими и зарубежными скульпторами для заказчиков из нашего списка.
В: Заказчики живы?
О: Разумеется. И я не вижу в этом ничего странного. Мог же Франческо Пикколомини заказать себе надгробие у Микеланджело. А в нашем списке есть люди и побогаче папы римского.
В: И кто эти заказчики?
О: Этого я вам сейчас не скажу. Дело в том, что по условиям договора, заказчик, заплатив аванс, получает право на модель надгробия. Образ надгробия будет формироваться в общении скульптора и заказчика, но все его черты, от общего замысла до деталей должны стать является плодом творческих усилий автора и только его. Поэтому тот из заказчиков, кому не понравиться макет его надгробия, имеет право отказаться от дальнейшего сотрудничества с автором ограничившись лишь выплатой аванса. Тогда макет сможет выкупить любой желающий. Поэтому на выставке будут представлены модели надгробий в виде авторских работ. Имена же заказчиков будут обнародованы только по их желанию. Могу лишь сказать, что в первом списке из двадцати с небольшим фамилий есть люди бизнеса, поп-культуры, два губернатора, министр, несколько депутатов.
В: Вы уверены в успешности вашей новой стратегии?
О: Коммерческая успешность не подлежит сомнению. Прибыль от второго нашего проекта с лихвой покрывает возможную затратность первого. Ведутся переговоры даже о создании при галерее отдельного структурного подразделения, так много сегодня желающих войти в проект в качестве заказчиков. Да и в качестве исполнителей тоже. Что же касается успешности в решении художественных задач, то давайте поговорим об этом лет через пятьдесят. А лучше через сто пятьдесят. Тогда все будет видно немного яснее.
[пауза]
Честно говоря, не понял я ничего в этом интервью. Индивидуализация художественного акта. Тьфу!
[Три слова неразборчиво – Составитель.]
Видно, что Карина поиздевалась вволю над корреспонденткой. Но та сама виновата: вопросы толком не придумала, отдала инициативу собеседнику… Да и для редактора там еще осталось работы – поле непаханое. Но вот сквозная тема: люди, боги, снова люди – она мне знакома. Что-то такое вещал мне Васька Сретенский, потягивая джин-тоник. Да я не слушал толком. Я как раз мясо готовил в горчице, укропе и белом вине.
[Из файлов Василия Сретенского]
[пауза]
[пауза]
Йестердэй, зере воз со мэни сингс
Ай воз невер толд
Нау зет айм стартин ту лёрн
Ай фиил айм гроувин олд
Кооз йестердэйз гот насин фор ми
Олд пилчерз зет айл олвайз си…
Все-таки я осел. Вот только сейчас меня осенило. Нет, не то что осел, это я и раньше знал, а то, что Карина ведь где-то кем-то работает. Что-то Лешка говорил об этом между первыми и вторыми распасами. Галерея, что ли какая…
И вооот, как любит говорить моя Ленка, я влез в паутину и набрал: Карина Сербова. Вылез вот такой вот Зуй. Нет такого словосочетания ни в одной поисковой системе. «Сербова» – это выставка актуального художника Сербова, которая открывается через неделю в модной галерее «Art и шок». Ну и еще 11145 упоминаний его выставок, акций и интервью.
А вдруг Карина не брала фамилию мужа, а живет под девичьей? Какая-то у нее фамилия была такая, дразниться было удобно в пятом классе: уж-замуж-невтерпеж, что-то в этом роде. Ужанкова, вот какая! Ну вот, другое дело: Карина Ужанкова, искусствовед, куратор галереи «Art и шок».
Зашел я на сайт галереи. Тот не обновлялся уже месяц. Последнее что выложено – интервью Карины в журнале «Фигура». Ну, что ж, почитаем:
Вопрос: Галерея «Art и шок» с момента ее создания ориентирована на актуальное искусство в его крайних формах, что, видимо, отражено в ее названии. Это так?
Ответ: Пожалуй, да. Актуальное искусство может существовать только в ситуации крайнего напряжения. Шок – единственно возможная форма его бытования.
В: В этом его смысл?
О: Никакого смысла в актуальном, как, впрочем, и в традиционном искусстве людям до сих пор отыскать не удалось. Традиционные художники утверждают, что им смыл творчества ясен. И лгут. Или себе или всем остальным. Актуальные – что находятся в поиске. Иногда это бывает правдой. Вот и вся разница. В современном художественном пространстве поиск возможен только на территории, находящейся за гранью…
В: За гранью чего. Эстетики? Морали?
О: Совсем не обязательно. Выйти за грань морали проще всего. Но самое интересное, что это-то как раз не шокирует. Просто потому, что все и каждый знают, что значит быть аморальным и как им стать. Выйти за грань привычного таким образом, чтобы никто представления не имел, как и почему это сделано – вот дорога к обретению новых смыслов. И именно это становится шоком для своего времени.
В: Я правильно вас поняла? Творчество новаторов и традиционалистов в равной степени бессмысленно?
О: Для людей – да.
В: А для кого – нет?
О: Ну хотя бы для художника. Публике всегда нравится позавчерашний день. Хочешь заработать – воспроизводи уже существующие формы в их комплиментарном варианте. Хочешь стать богом – твори свой мир.
В: Стать богом – это не слишком?
О: Ну для кого как.
В: Ну хорошо. А для кого еще искусство имеет смысл?
О: Для богов, конечно.
В: Пожалуй, выберем новый ракурс беседы. Позиционируя себя в качестве галереи актуального искусства, Вы и ваша команда работаете только с традиционным материалом: живопись, пластика. И никогда не представляли публике самых современных форм, таких например, как видеоарт. Это ваша принципиальная позиция или так получалось само собой?
О: Да, это для меня принципиально. Искусство существует во множестве форм, в том числе и еще не родившихся. Но галерея «Art и шок» предназначена для тех из них, в которых происходит прямой контакт руки и материала.
В: Искусство «Hand made»?
О: Наверное, можно и так сказать. Для галереи важна вещественность размещаемых арт-объектов. Не будем забывать, что галерея – коммерческое предприятие. Мы торгуем предметами актуального искусства. И для нас важно, что продаваемые нами артефакты не подлежат тиражированию. Они уникальны, принадлежат в буквальном смысле руке того или иного автора.
В: Но не так давно Вы выступили в качестве куратора нашумевшего проекта «Брысь!». Что там было продавать, ведь все сгорело. Или это был чисто семейный проект, не имеющий отношения к галерее?
О: «Брысь!» не был коммерческой акцией, хотя черты иммиджевой стратегии автора в нем конечно просматриваются. Но я взялась за продвижение проекта не по семейным мотивам, а потому, что увидела в нем актуальный художественный жест, точно отражающий позицию художника по отношению…
В: К обществу?
О: Скорее к самому себе.
В: Можно об этом чуть подробнее?
О: Пожалуйста. Все, что относится к изобразительной стороне проекта не очень ново. Все это лежит в плоскости экспериментов со зрительными эффектами, имеющими давнюю историю, вспомним хотя бы имена Джузеппе Арчимбольдо, Жоржа Сёра с его дивизионизмом, пуантилистов, Дали. Ничего нового художники не предлагают уже очень давно…
В: Надеюсь, мы еще поговорим об этом.
О: Хорошо. Так вот ценность проекта «Брысь!» не в использованной технике, а в последовательности его воплощения, отсылающей зрителя к давней литературной традиции, связанной в России с именем Гоголя.
В: Вы имеете в виду то, что Гоголь сжег второй том «Мертвых душ»?
О: Жечь произведения искусства время от времени необходимо. Но речь не только и не столько об этом. Давайте вспомним, что, по Гоголю, кошка, скачущая на горящей крыше – образ черта. И когда я вспомнила о Гоголе, то в первую очередь имела в виду, что мир, проступающий сквозь образы повседневности – это мир тайных, но подлинных источников бытия. Проект «Брысь!» литературен именно в этом смысле.
В: Вы говорите о символичности в искусстве?
О: Ну, если хотите.
В: Вы руководите галереей 15 лет. Повод для юбилея.
О: Нет. Скорее повод для серьезных перемен.
В: И в чем же они будут состоять?
О: Я убедилась в том, что деятельность, которой мы занимались все эти годы, ведет в тупик. Индивидуализация каждого художественного акта достигла такой степени, что произведения актуального искусства не интересны никому, кроме самого автора и узкого круга его недоброжелателей. Да и понятны они могут быть, лишь в контексте биографии самого художника. Концептуальные произведения требуют все меньше «рукозатрат» и все больше слов для их объяснения.
В: Но это – общемировая тенденция в развитии всех пластических искусств. Разве с этим можно что-то поделать?
О: Не знаю, удастся ли что-нибудь сделать. Но мы будем пытаться влиять на художественный процесс.
В: Каким образом?
О: «Искусствомира» – последний авторский проект в нашей галерее. Следующие два проекта имеют совсем иную основу.
В: Что же меняется?
О: Мы исходим из того, что индивидуальное высказывание художника в современном мире не имеет эстетической ценности. Условную ценность ему придает сообщество экспертов, назначая тех или иных художников гениями. Другими словами, художественную ценность имеет сама личность творца, а не создаваемые им объекты. Нам бы хотелось изменить эту ситуацию в корне.
В: То есть…
О: То есть изменить ситуацию, когда художник, сам выбирая цель, место и способ высказывания, кричит в пустоту. Мы хотим вернуть эстетический смысл вещам, создаваемым рукою творца. А для этого необходим период вторичности эстетического по отношению к практическому и добровольного отречения художника от полноты своего «Я».
В: То есть вы хотите обратиться к дизайну.
О: Ни в коем случае. Мы предлагаем вернуть картинам и скульптурам их предназначенность к действию.
В: …?
О: В истории человечества только в течение двух, сравнительно небольших периодов, искусство существовало само по себе, для наслаждения. Первый раз – в эпоху эллинизма, когда искусство сбросило с себя и религиозные и гражданские функции, выполняемые им в классическом античном полисе. Второй период начался в XIV веке. В девятнадцатом столетии искусство стало рассматриваться как способ самовыражения личности. Но к концу века двадцатого этот подход себя полностью исчерпал. Сейчас необходимо вернуться к безличностному, функциональному искусству, каким оно было, в Египте, в гомеровской Греции, в европейском средневековье.
В: Зачем?
О: Только на этом пути возможно возрождение утраченных эстетических смыслов. Если хотите, искусству нужен период восстановления, реабилитации. Безличностность – лекарство.
В: И как же вы намерены его применять?
О: Объясню на примере двух проектов нашей галереи, находящихся на подготовительной стадии. Проект первый – «Деисус». Мы заказали двенадцати актуальным художникам иконы деисусного чина. Выразительные средства – на их усмотрение. Наше условие – работа должна быть написана красками на доске и не должна быть подписана. Все иконы становятся собственностью галереи.
В: Вы не боитесь обвинений в провокационности своей затеи, по отношению к чувствам верующих?
О: Нет. Боятся того, чего не знают. А тут все известно. Такие обвинения будут обязательно. Но что поделать, если те, кто себя именует православными, не видит в своей вере места живому искусству, предпочитая жить в гробнице? А ведь совсем недавно, актуальным художникам, ломавшим древние каноны, церковь, и государство отдавали под роспись самые главные храмы. Я имею в виду Феофана Грека, Андрея Рублева. Да и Врубеля тоже. И Петрова-Водкина.
В: А почему работы не должны быть подписаны?
О: Во-первых, этого требует традиция иконописания. А во-вторых, настаивая на анонимности художников, галерея берет на себя все возможные упреки в провокационности их работ. Мы готовы потерпеть, помня о том, что презираемое и оплевываемое произведение может со временем быть осознано, как величайшее творение духа. Ведь те, кто кричит и плюет – всего лишь люди.
В: Но приобретение 12 произведений актуального искусства потребует немалых затрат. У вас есть спонсоры?
О: Нет, все окупит, и я даже бы сказала, уже окупил второй наш проект. Он более коммерческий, хотя и находится в русле нашей новой художественной стратегии. Мы готовим выставку надгробий, изготовляемых лучшими российскими и зарубежными скульпторами для заказчиков из нашего списка.
В: Заказчики живы?
О: Разумеется. И я не вижу в этом ничего странного. Мог же Франческо Пикколомини заказать себе надгробие у Микеланджело. А в нашем списке есть люди и побогаче папы римского.
В: И кто эти заказчики?
О: Этого я вам сейчас не скажу. Дело в том, что по условиям договора, заказчик, заплатив аванс, получает право на модель надгробия. Образ надгробия будет формироваться в общении скульптора и заказчика, но все его черты, от общего замысла до деталей должны стать является плодом творческих усилий автора и только его. Поэтому тот из заказчиков, кому не понравиться макет его надгробия, имеет право отказаться от дальнейшего сотрудничества с автором ограничившись лишь выплатой аванса. Тогда макет сможет выкупить любой желающий. Поэтому на выставке будут представлены модели надгробий в виде авторских работ. Имена же заказчиков будут обнародованы только по их желанию. Могу лишь сказать, что в первом списке из двадцати с небольшим фамилий есть люди бизнеса, поп-культуры, два губернатора, министр, несколько депутатов.
В: Вы уверены в успешности вашей новой стратегии?
О: Коммерческая успешность не подлежит сомнению. Прибыль от второго нашего проекта с лихвой покрывает возможную затратность первого. Ведутся переговоры даже о создании при галерее отдельного структурного подразделения, так много сегодня желающих войти в проект в качестве заказчиков. Да и в качестве исполнителей тоже. Что же касается успешности в решении художественных задач, то давайте поговорим об этом лет через пятьдесят. А лучше через сто пятьдесят. Тогда все будет видно немного яснее.
[пауза]
Честно говоря, не понял я ничего в этом интервью. Индивидуализация художественного акта. Тьфу!
[Три слова неразборчиво – Составитель.]
Видно, что Карина поиздевалась вволю над корреспонденткой. Но та сама виновата: вопросы толком не придумала, отдала инициативу собеседнику… Да и для редактора там еще осталось работы – поле непаханое. Но вот сквозная тема: люди, боги, снова люди – она мне знакома. Что-то такое вещал мне Васька Сретенский, потягивая джин-тоник. Да я не слушал толком. Я как раз мясо готовил в горчице, укропе и белом вине.
[Из файлов Василия Сретенского]
Зачем богам люди?
В главе семнадцатой Книги Бытия один из ханаанейских богов, (имя его неизвестно, но мы привыкли называть его Бог, Господь, Яхве, Элохим или Саваоф) обращается к Аврааму с речью. Вот ее начало: «Я Бог всемогущий, ходи передо мною и будь совершен». Далее Яхве предлагает Аврааму договор (завет) содержащий взаимные обязательства. Суть договора, его цели и последствия удобно рассматривать в другом месте. Здесь же зададимся вопросом: зачем Яхве нужен Авраам? И шире: зачем богам Древнего мира нужны люди?
Боги тесно связанных друг с другом народов мира Средиземного моря (то есть боги Египта, Месопотамии, Греции), на первый взгляд кажутся вполне самодостаточными. Поколения богов враждуют друг с другом: старшие боги порождают, потом поедают младших, младшие свергают старших. Боги вступают в браки, изменяют супругам, ссорятся, сплетничают, собираются на совет, пируют, веселятся, строят себе дворцы, воюют. Цивилизация богов кажется вполне успешной. Но в какой-то момент боги создают людей. Зачем?
<люди должны трудится>
В шумерских мифах (а они древнейшие для той части человечества, который мы здесь назвали миром Средиземного моря) есть простой ответ на этот вопрос:
Итак, мы видим, что в мире Средиземноморья на людей были возложены две главные обязанности: трудиться за богов и приносить жертвы. Если люди не выполняют своих обязанностей, богам становится плохо, как это случилось с египетским Атумом. «Я плаваю в воде очень усталый, – жалуется он богу Нуну, – потому что люди ленивы». Если люди поклоняются своим богам – те радуются как дети, смеются и рукоплещут, как это случилось в Египте, когда фараон Тутанхамон отменил культ Атона, единого бога и повелел восстановить храмы всех прочих богов, пришедших в запустение в период правления предшественника Тутанхамона – фараона-реформатора Эхнатона.
<труд богов>
Так, что же, пока люди трудятся в поте лица своего, боги могут отдыхать, петь, веселиться? Как бы не так. Тут более всего подходит пословица: «не было у бабы хлопот, купила баба порося». Что делают боги всю последующую историю, после сотворения людей? Перечислим по порядку. Боги выявляют судьбу человека при его рождении. Они покровительствуют людям, живущим в определенной местности, занятым в той или иной сфере человеческой деятельности или попадающим под «юрисдикцию» бога, связанного с тем или иным состоянием человека. Наконец – судят человека, после его смерти, определяя его посмертную судьбу.
Возьмем для примера не самого известного египетского бога Шаи, одного из помощников бога Тота. Чем он постоянно занят? Каждый день рождаются люди – Шаи должен узнать какова их будущая судьба и сколько лет, часов и минут каждому из них предназначено прожить. Затем надо обо всем этом доложить Совету богов, так что утро каждого дня просьба не занимать. Хорошо. Сбегал, узнал, доложил. Тут наступает время обеда, а Шаи, по своему происхождению, бог виноградной лозы, соответственно – бог винопития, довольства и удачи. Не присутствовать на пиршествах он не может. Время расписано по минутам, пиршеств много, все они должны пройти в соответствии с правилами. Вечер. Можно расслабится, снять сандалии, слега распустить узел набедренной повязки? Как бы не так. Люди умирают, ведь, правда? Иногда прямо на пирах. Но дело не в этом. Шаи докладчик в Совете богов по исполнению умершими людьми собственных судеб. Это значит – трудиться ему до утра. А тут уже и новые человечки народились. И это ему еще повезло в том, что центром его культа был лишь маленький городок Шасхотеп. Не так уж много людей обращались к нему с просьбами, по поводу плохой погоды, отсутствия денег, плохого настроения и прочих мелочей. А вот Осирису в одном из гимнов приписывается покровительство нескольким городам:
А бог Гермес… Попробуйте помотаться туда-сюда с поручениями старших Богов, согласовывая на ходу интересы торговцев и воров? Подумать страшно, сколько у него должно быть мобильников, оставайся он действующим богом в наше время!
Если вы думаете, что я сгущаю краски, то перечитайте на досуге гимн богу Атону, тому самому, культ которого насаждал в Египте фараон Эхнатон, вместо культов всех остальных богов. Есть в этом гимне такие слова: «Ты каждому человеку назначаешь его место. Ты делаешь то, что требуется им. Каждый имеет свою пищу, и отмерены их жизни». Обратите внимание на основной мотив гимна: «ты даешь то, что требуется им», то есть людям.
Не удивительно, что с созданием первых людей история цивилизации богов заканчивается. Начинается совсем другая – история взаимоотношений людей и богов, история потопа и Вавилонской и Башни, Илиады и Одиссеи, история Гильгамеша и Иштар, Яхве и Авраама со всем его потомством.
Боги попали в зависимость от людей. Да, люди трудятся и приносят жертвы богам. Но в ответ донимают богов бесчисленными просьбами и требуют ответных действий, часто прося противоположного тому, о чем только что молил сосед. А ведь каждая принесенная жертва должна быть принята, иначе следующей может и не быть.
<жертва>
Жертва – главный акт, связующий человека и бога. В Шумерской сатирической поэме «Раб повинуйся мне» есть интересный фрагмент:
Так. Один из сорока двух грехов, от которых необходимо было откреститься на суде Осириса, был таким: «Я не нарушал времени жертвоприношений отборного мяса». Яхве, при заключении договора с Авраамом требует себе трехлетних телушку, козу, овна и голубя. В поэме «О все повидавшем» (другое название: «Эпос о Гильгамеше») друг главного героя – Энкиду – видит сон, в котором приносят жертвы богам:
Боги Месопотамии тоже ели не мясо, а особую «пищу жизни». Ее предлагал бог Анну мудрецу Адапе в одном из Аккадских мифов. Им, также, как богам Греции, важно было не мясо как таковое, а то, что мясо жарят. Вдыхая запах «воскуряемой» (то есть в точном соответствии со значением слова «кур» – поднимающейся в небо дымным столбом) жертвы, боги знают, что люди сейчас их почитают. Каждый столбик дыма – четкое указание на то, какому богу посвящены чувства, приносящих жертвы людей. Таким образом, именно воскурение составляет основной смысл жертвы. А не еда.
В качестве примера такого воскурения приведем обряд жертвоприношения, совершенного героем Урука Лугальбандой, молившего о возвращении ему здоровья, утраченного в военном походе на город Арату:
«На самом восходе Уту-солнца Лугальбанада имя Энлиля призвав, Анна Энлдиля, Энки, Нинхурсаг, он их приглашает к пиру. Там в горах, где он выбрал место, жертвенный пир он устроил. Он излил там возлиянья, пиво черное, медовуху, вино, что на вкус для питься столь сладко; в поле, словно воду прохладную излил он. В пестрого козла нож вонзил он. Печень, черный хлеб в огонь он бросил. Воскуренье черным дымом, словно фимиам, взлетело. Затем доброму жиру, дару Думмузи, дал он вытечь. Из этих приношений Лугальбанды Ан, Энлиль, Нинхурсаг, все лучшее они вкусили».
И что же, позвольте спросить, они вкусили «из этих приношений»? Пиво, мед, вино, впитавшееся в землю? Печень и черный хлеб, обратившиеся в дым? Вытекший жир? Или мясо козла, зажаренного Лугальбандой?
Да, при воскурении дыма и запаха остается жареное мясо. Ведь животных – телят, ягнят, козлят, птицу и почую живность – в храмах регулярно закалывают и жарят. Боги, как мы выяснили, это мясо не едят. А кто ест? Ответ простой, хотя и может показаться загадкой. Что делает жнец? – Жнет. Что делает швец? – Шьет. А что делает жрец? Еще раз, крупно: ЖРЕЦ?
Боги тесно связанных друг с другом народов мира Средиземного моря (то есть боги Египта, Месопотамии, Греции), на первый взгляд кажутся вполне самодостаточными. Поколения богов враждуют друг с другом: старшие боги порождают, потом поедают младших, младшие свергают старших. Боги вступают в браки, изменяют супругам, ссорятся, сплетничают, собираются на совет, пируют, веселятся, строят себе дворцы, воюют. Цивилизация богов кажется вполне успешной. Но в какой-то момент боги создают людей. Зачем?
<люди должны трудится>
В шумерских мифах (а они древнейшие для той части человечества, который мы здесь назвали миром Средиземного моря) есть простой ответ на этот вопрос:
В другом мифе, изложенном в поэме, получившей название «Сказание об Атрахасисе», история о сотворении людей изложена более подробно. Начинается поэма так:
Мардук, речи богов услышав,
Сердцем задумал искусное сделать,
Уста открыл он и молвит Эйе,
Что в сердце задумал, в уме замыслил:
«Кровь соберу я, скреплю костями,
Создам существо, назову человеком.
Воистину я сотворю человеков.
Пусть богам послужат, чтоб те отдохнули».
(«ЭНУМА ЭЛИШ»Поэма о сотворении мира. Таблица VI.)
Боги Игиги, за две с половиной тысячи лет тяжкого труда, возвели правящим богам дворцы, выкопали реки Тигр и Евфрат. Но вот некий, не названный по имени «предводитель» Игигов, собирает их и произносит речь:
Когда боги, подобно людям,
Бремя несли, таскали корзины,
Корзины богов огромны были,
Тяжек труд, велики невзгоды.
Семь великих богов Ануннаков
Возложили бремя труда на Игигов.
Был Ану, отец их, вышним владыкой,
Их советником – воитель Энлиль,
Их управляющим был Нинурта,
Их надсмотрщиком был Эннуги.
Далее в поэме описывается бунт Игигов: они сожгли свои мотыги и корзины, и бросились к дворцу Энлиля «в середину стражи, в самую полночь». Спешно собранный совет старших богов обсуждает создавшееся положение. Бог Анну:
«Неправедно был назначен Энлиль!
Его заменим, другого назначим!
Он, советник богов, воитель!
Пойдем, разыщем его жилище!
Энлиль, советник богов, воитель!
Пойдем, разыщем его жилище!
Ныне ему объявляем войну!
Сражение да столкнется с битвой!»
Бог Эйа «открыл свои уста»:
«За что мы к ним питаем злобу?
Их труд тяжел, велики невзгоды.
Каждый день они носят корзины,
Горьки их плачи, их стенанья мы слышим.
Да создаст праматерь род человеков,
Бремя богов на него возложим»,
Шумерскому мифу вторит хеттский, хотя ситуация здесь иная. Люди уже сотворены и успели чем-то сильно насолить богам. Верховный бог Кумарби собрал всех остальных богов на Совет и объявил о своем решении уничтожить род людской. Ответ ему дал бог Эйя, бог плодородия, мудрости и знаний. Люди приносят жертвы богам, те пируют и веселятся, говорил Эйя. Истребив людей, боги сами должны будут пахать землю, выращивать зерно, молоть муку и печь хлеба. Измени свое решение, призвал Главу Совета бог-мудрец, или же ты Кумбари, «будешь щелкать зубами, как голодный волк». Так завершил свою речь бог Эйя, которого в Месопотамии почитали, как бога-покровителя всего человечества.
«За что мы к ним питаем злобу?
Их труд тяжел, велики невзгоды.
Каждый день они носят корзины,
Горьки их плачи, их стенанья мы слышим.
Пусть Ануннаки пред тобою воссядут,
Белет-или, праматерь богов, предстанет,
Пусть она сотворит человека,
Бремя богов на него возложим,
Труд богов поручим человеку,
Пусть несет человек иго божье!
Когда Белет-или, праматерь, предстанет,
Да сотворит праматерь потомство,
Корзины богов – носить человеку!»
Итак, мы видим, что в мире Средиземноморья на людей были возложены две главные обязанности: трудиться за богов и приносить жертвы. Если люди не выполняют своих обязанностей, богам становится плохо, как это случилось с египетским Атумом. «Я плаваю в воде очень усталый, – жалуется он богу Нуну, – потому что люди ленивы». Если люди поклоняются своим богам – те радуются как дети, смеются и рукоплещут, как это случилось в Египте, когда фараон Тутанхамон отменил культ Атона, единого бога и повелел восстановить храмы всех прочих богов, пришедших в запустение в период правления предшественника Тутанхамона – фараона-реформатора Эхнатона.
<труд богов>
Так, что же, пока люди трудятся в поте лица своего, боги могут отдыхать, петь, веселиться? Как бы не так. Тут более всего подходит пословица: «не было у бабы хлопот, купила баба порося». Что делают боги всю последующую историю, после сотворения людей? Перечислим по порядку. Боги выявляют судьбу человека при его рождении. Они покровительствуют людям, живущим в определенной местности, занятым в той или иной сфере человеческой деятельности или попадающим под «юрисдикцию» бога, связанного с тем или иным состоянием человека. Наконец – судят человека, после его смерти, определяя его посмертную судьбу.
Возьмем для примера не самого известного египетского бога Шаи, одного из помощников бога Тота. Чем он постоянно занят? Каждый день рождаются люди – Шаи должен узнать какова их будущая судьба и сколько лет, часов и минут каждому из них предназначено прожить. Затем надо обо всем этом доложить Совету богов, так что утро каждого дня просьба не занимать. Хорошо. Сбегал, узнал, доложил. Тут наступает время обеда, а Шаи, по своему происхождению, бог виноградной лозы, соответственно – бог винопития, довольства и удачи. Не присутствовать на пиршествах он не может. Время расписано по минутам, пиршеств много, все они должны пройти в соответствии с правилами. Вечер. Можно расслабится, снять сандалии, слега распустить узел набедренной повязки? Как бы не так. Люди умирают, ведь, правда? Иногда прямо на пирах. Но дело не в этом. Шаи докладчик в Совете богов по исполнению умершими людьми собственных судеб. Это значит – трудиться ему до утра. А тут уже и новые человечки народились. И это ему еще повезло в том, что центром его культа был лишь маленький городок Шасхотеп. Не так уж много людей обращались к нему с просьбами, по поводу плохой погоды, отсутствия денег, плохого настроения и прочих мелочей. А вот Осирису в одном из гимнов приписывается покровительство нескольким городам:
Ему – Осирису – не отвертеться, уж коль поминают в Бусирисе, Летополе и Геолиополе, будь добр покровительствуй. А каково Афине? Богиня-воительница занята постоянно: кто-то где-то всегда воюет. Но ведь надо одним глазом и за учеными присматривать, она же богиня мудрости. А Афины? Представляете сколько хлопот с городским управлением?
«Ты – властелин Бусириса,
Летополя господин,
князь божественных трапез
в Гелиополе – граде.
Господь, тебя поминают
в Чертоге Двух Истин: ты —
владыка Элефантины
и Мемфиса повелитель».
А бог Гермес… Попробуйте помотаться туда-сюда с поручениями старших Богов, согласовывая на ходу интересы торговцев и воров? Подумать страшно, сколько у него должно быть мобильников, оставайся он действующим богом в наше время!
Если вы думаете, что я сгущаю краски, то перечитайте на досуге гимн богу Атону, тому самому, культ которого насаждал в Египте фараон Эхнатон, вместо культов всех остальных богов. Есть в этом гимне такие слова: «Ты каждому человеку назначаешь его место. Ты делаешь то, что требуется им. Каждый имеет свою пищу, и отмерены их жизни». Обратите внимание на основной мотив гимна: «ты даешь то, что требуется им», то есть людям.
Не удивительно, что с созданием первых людей история цивилизации богов заканчивается. Начинается совсем другая – история взаимоотношений людей и богов, история потопа и Вавилонской и Башни, Илиады и Одиссеи, история Гильгамеша и Иштар, Яхве и Авраама со всем его потомством.
Боги попали в зависимость от людей. Да, люди трудятся и приносят жертвы богам. Но в ответ донимают богов бесчисленными просьбами и требуют ответных действий, часто прося противоположного тому, о чем только что молил сосед. А ведь каждая принесенная жертва должна быть принята, иначе следующей может и не быть.
<жертва>
Жертва – главный акт, связующий человека и бога. В Шумерской сатирической поэме «Раб повинуйся мне» есть интересный фрагмент:
«Раб повинуйся мне!» – «Да, господин мой, да»Давайте же разберемся, что представляют собой жертвы богам. Считается, что боги должны есть много жареного мяса. Это так и не так.
«Поскорее неси мне воду для рук, ее полей мне,
Совершу я жертву своему богу!» – «Соверши, господин
мой, соверши.
Кто совершает жертвы своему богу, у того хорошо
на сердце, один заем за другим дает он».
«Нет, раб, не совершу я жертвы!»
«Не совершай, господин мой, не совершай.
Приучишь ли ты своего бога ходить за тобой, как собака,
«Раз он требует от тебя то обрядов, то послушанья,
то еще чего».
Так. Один из сорока двух грехов, от которых необходимо было откреститься на суде Осириса, был таким: «Я не нарушал времени жертвоприношений отборного мяса». Яхве, при заключении договора с Авраамом требует себе трехлетних телушку, козу, овна и голубя. В поэме «О все повидавшем» (другое название: «Эпос о Гильгамеше») друг главного героя – Энкиду – видит сон, в котором приносят жертвы богам:
«В Доме праха, куда вступил я,Не так. Существует миф о том, как Зевс договорился с Прометеем, защитником людей, какая часть жертвенного животного, будет принадлежать богам. Зевс предложил Прометею разделить тушу быка на две части, а за собой оставил право выбора. Прометей отделил мясо от шкуры и костей. Мясо он вложил в дурно пахнущий желудок быка, а кости и жилы завернул в шкуру. Зевс выбрал ту часть, которая выглядела больше и лучше пахла, то есть шкуру, кости и жилы. Именно эту часть жертвенных животных и приносили богам, то есть сжигали на алтарях. Но так ли были обижены этим греческие боги? Они ведь питались амброзией и нектаром, им жареные телята и ягнята не нужны.
Видел я царей, венец сложивших,
что в прежнее время владели землею, —
Они образ Ану и Энлиля, —
им ставят жареное мясо,
Печеное ставят,
холодным поят – водою из меха».
Боги Месопотамии тоже ели не мясо, а особую «пищу жизни». Ее предлагал бог Анну мудрецу Адапе в одном из Аккадских мифов. Им, также, как богам Греции, важно было не мясо как таковое, а то, что мясо жарят. Вдыхая запах «воскуряемой» (то есть в точном соответствии со значением слова «кур» – поднимающейся в небо дымным столбом) жертвы, боги знают, что люди сейчас их почитают. Каждый столбик дыма – четкое указание на то, какому богу посвящены чувства, приносящих жертвы людей. Таким образом, именно воскурение составляет основной смысл жертвы. А не еда.
В качестве примера такого воскурения приведем обряд жертвоприношения, совершенного героем Урука Лугальбандой, молившего о возвращении ему здоровья, утраченного в военном походе на город Арату:
«На самом восходе Уту-солнца Лугальбанада имя Энлиля призвав, Анна Энлдиля, Энки, Нинхурсаг, он их приглашает к пиру. Там в горах, где он выбрал место, жертвенный пир он устроил. Он излил там возлиянья, пиво черное, медовуху, вино, что на вкус для питься столь сладко; в поле, словно воду прохладную излил он. В пестрого козла нож вонзил он. Печень, черный хлеб в огонь он бросил. Воскуренье черным дымом, словно фимиам, взлетело. Затем доброму жиру, дару Думмузи, дал он вытечь. Из этих приношений Лугальбанды Ан, Энлиль, Нинхурсаг, все лучшее они вкусили».
И что же, позвольте спросить, они вкусили «из этих приношений»? Пиво, мед, вино, впитавшееся в землю? Печень и черный хлеб, обратившиеся в дым? Вытекший жир? Или мясо козла, зажаренного Лугальбандой?
Да, при воскурении дыма и запаха остается жареное мясо. Ведь животных – телят, ягнят, козлят, птицу и почую живность – в храмах регулярно закалывают и жарят. Боги, как мы выяснили, это мясо не едят. А кто ест? Ответ простой, хотя и может показаться загадкой. Что делает жнец? – Жнет. Что делает швец? – Шьет. А что делает жрец? Еще раз, крупно: ЖРЕЦ?