Страница:
– Сиди тихо! – погрозив пальцем, предупредила она на ломаном русском языке. – Нельзя ходить!
– Пить, – попросила пленница.
Горянка налила в плошку из глиняного кувшина питье и с поклоном подала девушке. Попробовав, Сахарова вскричала:
– Это же кефир!
Забыв, что с ней произошло, она начала выпытывать у старой горянки, плохо понимавшей по-русски, тайну приготовления целебного напитка. Сначала старуха отвечала односложно и неохотно, но потом разговор с помощью жестов мало-помалу наладился, и Сахарова уже тихо радовалась, что самым неожиданным образом ей удалось приблизиться к заветной цели, как вдруг отворилась дверь и вошел… Бек-Мирза Байчаров.
– Будь с ним ласкова, – шепнула старуха. – Княгиней станешь!
«Вот оно в чем дело», – похолодела Сахарова.
– Извини, – склонился перед ней князь. – Древний горский обычай умыкать невест. Ты завладела моим сердцем!
– Что вы такое говорите, Бек-Мирза? – попыталась обратить все в шутку Ирина. – Немедленно отправьте меня домой.
– Домой? – князь удивленно выпучил глаза. – Твой дом теперь здесь. Я предлагаю тебе выйти за меня замуж, отдаю свое сердце, а ты хочешь куда-то уехать? Не заставляй меня сердиться.
Князь вышел, сердито хлопнул дверью и приказал приставить к сакле охрану. Утром Сахарову выручили прибывшие с Васильевым жандармы: князь не решился портить отношения с властями. Тем не менее разразился скандал: фирма Бландова настаивала на наказании зарвавшегося горского князя, и дело дошло до суда. Но тут возникли осложнения – предстояло наказать не пастуха или абрека, а представителя древней горской аристократии, богатого и со связями. Нашли опытного судью, который постарался свести дело на мировую и только попугать князя.
– Уважаемая Ирина Тихоновна, – уговаривал он Сахарову. – Все закончилось благополучно. Проявите милосердие к потерявшему голову от вашей красоты князю.
– Хорошо, – не растерялась «секретный агент» фирмы Бландова. – Но при условии, что князь подарит мне десять фунтов сухих кефирных грибков!
– О, Аллах! – простонал Байчаров.
На следующий день он прислал Ирине обещанные десять фунтов кефирных грибков и огромный букет алых роз. Почти месяц девушка работала в Кисловодске, по крупицам собирая секреты технологии производства кефира. И каждый день получала роскошные букеты – Байчаров не терял надежды завоевать сердце русской красавицы….
Так была раскрыта тайна «напитка пророка», хранившаяся горцами на протяжении столетий.
Загадка Альфреда Редля
Вербовка
Впечатляющая карьера
Трагический провал
Загадка профессора Пильчикова
Путь к славе
Николай Дмитриевич Пильчиков
Николай Дмитриевич Пильчиков родился 9 мая 1857 года в городе Полтаве, в семье военного чиновника. Мальчик рано лишился матери, и все заботы по его воспитанию и образованию принял на себя его отец. Николая определили в гимназию, где он быстро проявил незаурядные способности в математике и физике.
– У вашего сына блестящее будущее в науке, – не раз говорили Пильчикову-старшему гимназические учителя.
Закончив гимназию, юноша поступил в Харьковский университет на физико-математический факультет. Теперь уже профессура университета восхищалась его трудолюбием и незаурядными способностями, но сам Николай Дмитриевич по-прежнему оставался скромным человеком. По окончании университета Пильчикова оставили в качестве ассистента на кафедре физики, где он начал активно заниматься научной работой. Его первая публикация, посвященная вопросам оптического анализа и преломления света в жидкостных средах, сразу же была замечена научной общественностью и вызвала большой интерес.
В 1885 году Пильчиков становится приват-доцентом физики Харьковского университета, а в 1887 году получает звание магистра физики и уезжает на стажировку в Париж. Он становится популярен в зарубежных научных кругах. Уже являясь профессором Харьковского университета, Николай Дмитриевич избирался членом французского физического общества и членом Тулузской академии наук, русского физико-химического общества и аналогичных обществ Франции, Австрии и Германии. Его доклады на научных съездах, симпозиумах и конференциях в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве, Льеже неизменно вызывали большой интерес.
К сожалению, документов сохранилось мало и архивные данные о Пильчикове весьма скудны, однако с уверенностью можно утверждать: в конце XIX века – не позднее середины 90-х годов – он начал активно сотрудничать с Военным министерством Российской империи, выполняя секретные работы по оборонной тематике и разработке новых образцов специальной военной техники, не имевшей аналогов в мире. В этом нет ничего необычного – с военными активно сотрудничали многие видные русские ученые, стремившиеся укрепить обороноспособность России. В частности, выполнял секретные работы для Военного ведомства Дмитрий Иванович Менделеев, ему приходилось выступать и в роли профессионального разведчика. Естественно, в научно-технической области.
В Центральном государственном военно-историческом архиве сохранились некоторые документы и переписка профессора Пильчикова с военным министром Российской империи относительно работ по беспроводной электрической передачи энергии. Нет сомнений, что Пильчиков давно обратил на себя внимание зарубежных спецслужб, в первую очередь Австро-Венгрии и Германии, активно наращивавших военную мощь. Не отказалась бы поживиться результатами новейших научных разработок, имеющих большое оборонное значение, и британская разведка, а вместе с ней и остававшаяся «себе на уме» французская «Сюртэ женераль». Французы всегда беззастенчиво искали корысти в союзе с Россией, навязывая ей невыгодные промышленные контракты, а впоследствии требуя русских солдат для защиты собственной страны, когда германцы громили французские войска на фронтах Первой мировой.
Профессор Пильчиков проводил множество опытов и сделал ряд теоретических разработок в закрытой области, он первым в мире выдвинул идею создания способного настроиться на определенную волну прибора, надежно защищенного от атмосферных и других помех. Вкупе с работами Попова, Маркони, Тесла и других ученых это открывало широкие перспективы. Архивные данные свидетельствуют, что профессор не только теоретизировал и писал письма министрам – он создал действующие модели различных приборов и успешно испытал их.
Весной 1898 года, используя изобретенные им приборы, профессор Пильчиков продемонстрировал, как на значительном расстоянии можно взорвать мину в искусственном бассейне, где затонула модель боевого корабля. При помощи изобретенных им приборов профессор на значительном расстоянии от объекта производил выстрелы из небольшой пушки, приводил в движение железнодорожный семафор и зажигал огни маяка. Военное ведомство выделило пять тысяч рублей на опыты и предоставило ученому небольшое судно для испытаний. В 1903–1904 годах профессор Пильчиков активно экспериментировал и даже получил личную благодарность командующего Тихоокеанским флотом – это произошло в разгар Русско-японской войны. За что командующий поблагодарил профессора, осталось тайной.
Загадочная гибель
Хозяин Азефа
Жандармский корпус
– Пить, – попросила пленница.
Горянка налила в плошку из глиняного кувшина питье и с поклоном подала девушке. Попробовав, Сахарова вскричала:
– Это же кефир!
Забыв, что с ней произошло, она начала выпытывать у старой горянки, плохо понимавшей по-русски, тайну приготовления целебного напитка. Сначала старуха отвечала односложно и неохотно, но потом разговор с помощью жестов мало-помалу наладился, и Сахарова уже тихо радовалась, что самым неожиданным образом ей удалось приблизиться к заветной цели, как вдруг отворилась дверь и вошел… Бек-Мирза Байчаров.
– Будь с ним ласкова, – шепнула старуха. – Княгиней станешь!
«Вот оно в чем дело», – похолодела Сахарова.
– Извини, – склонился перед ней князь. – Древний горский обычай умыкать невест. Ты завладела моим сердцем!
– Что вы такое говорите, Бек-Мирза? – попыталась обратить все в шутку Ирина. – Немедленно отправьте меня домой.
– Домой? – князь удивленно выпучил глаза. – Твой дом теперь здесь. Я предлагаю тебе выйти за меня замуж, отдаю свое сердце, а ты хочешь куда-то уехать? Не заставляй меня сердиться.
Князь вышел, сердито хлопнул дверью и приказал приставить к сакле охрану. Утром Сахарову выручили прибывшие с Васильевым жандармы: князь не решился портить отношения с властями. Тем не менее разразился скандал: фирма Бландова настаивала на наказании зарвавшегося горского князя, и дело дошло до суда. Но тут возникли осложнения – предстояло наказать не пастуха или абрека, а представителя древней горской аристократии, богатого и со связями. Нашли опытного судью, который постарался свести дело на мировую и только попугать князя.
– Уважаемая Ирина Тихоновна, – уговаривал он Сахарову. – Все закончилось благополучно. Проявите милосердие к потерявшему голову от вашей красоты князю.
– Хорошо, – не растерялась «секретный агент» фирмы Бландова. – Но при условии, что князь подарит мне десять фунтов сухих кефирных грибков!
– О, Аллах! – простонал Байчаров.
На следующий день он прислал Ирине обещанные десять фунтов кефирных грибков и огромный букет алых роз. Почти месяц девушка работала в Кисловодске, по крупицам собирая секреты технологии производства кефира. И каждый день получала роскошные букеты – Байчаров не терял надежды завоевать сердце русской красавицы….
Так была раскрыта тайна «напитка пророка», хранившаяся горцами на протяжении столетий.
Загадка Альфреда Редля
В начале XX века разведкой огромной Австро-Венгерской империи руководил весьма способный офицер, полковник Альфред Редль, который являлся… агентом русской военной разведки. По мнению многих видных экспертов, Редль был королем европейского шпионажа накануне Первой мировой войны. Многие факты его биографии и работы на русскую разведку, а также истинные причины трагического провала до сего времени остаются скрытыми непроницаемой завесой тайны…
Вербовка
Редль родился в небольшом местечке на границе Австро-Венгрии и Российской империи, где жили люди множества национальностей. С раннего детства мальчик проявил отличные способности к иностранным языкам и начал практически свободно говорить на польском, украинском, немного на венгерском и даже на русском языках. Конечно же и на родном для него немецком.
Отец Редля не очень преуспел в жизни, и в семье мечтали, что Альфред сумеет сделать блестящую карьеру. Прекрасным началом пути стала возможность поступить в кадетскую школу и получить офицерские погоны. Семья отдала юного Редля в казарму на полный государственный пансион. В кадетской школе Альфред не терял времени и прилежно занимался по всем предметам, постоянно совершенствуясь в знании иностранных языков. Его прилежание и успехи обратили на себя внимание представителей австро-венгерского Генерального штаба, и свежеиспеченный лейтенант Альфред Редль, минуя тяготы армейской лямки в отдаленных гарнизонах, сразу попал в Генштаб. Это было блестящее начало карьеры военного разведчика.
Альфред Виктор Редль
Специализировался Редль по Российской империи, которую в Австро-Венгрии считали потенциальным противником. В отношении России в Вене не ошибались, но обе державы изображали дружбу и даже обменивались офицерами для стажировки. В 1900 году на стажировку направили и капитана Альфреда Редля – он стажировался в русском военном училище в Казани.
Приезд Редля в Россию стал драгоценным подарком для русской разведки, уже успевшей обратить на него самое пристальное внимание. В Казани к австрийскому капитану ловко «подвели» веселых товарищей, помогавших отлично проводить свободное время в беззаботных кутежах и развлечениях. Но на самом деле русская военная разведка, которая по праву считалась одной из лучших в мире, внимательно изучала австрийского «коллегу», строя далеко идущие планы, в которых капитану Редлю отводилась не последняя роль. На стажера из Австро-Венгрии даже составили специальное пухлое досье.
Вернувшись в Вену, Редль получил назначение на высокую должность в русском отделе австро-венгерской разведки. Естественно, Альфред крайне интересовал русскую разведку, поэтому полковник Батюшин, являвшийся руководителем русской военной разведки в Варшаве, получил от командования из Санкт-Петербурга настоятельные рекомендации продолжить работу по привлечению к тайному сотрудничеству капитана Редля. Вскоре в Вену выехал один из лучших специалистов по вербовкам с заданием превратить Альфреда Редля в тайного агента русской военной разведки и ценный тайный источник информации об австро-венгерских и германских вооруженных силах. Вербовщик русских располагал самым убедительным аргументом – огромной суммой денег.
Казалось, капитан Альфред Редль давно и с нетерпением ждал русского вербовщика – он сразу согласился на сотрудничество с российской военной разведкой. Редль охотно принял деньги и заявил: он решительно против возможной войны между Австрией и Россией, а потому готов сделать все, чтобы она не разразилась и не принесла неисчислимые несчастья обеим странам. Надо признать, весьма провидческое заявление.
Русской разведке помогло одно счастливое стечение обстоятельств – как раз в этот период скончалась пожилая дальняя родственница Редля. Немедленно это обстоятельство использовали для почти волшебного превращения капитана в богатого наследника, чтобы надежно прикрыть получаемые им из России солидные денежные суммы. Альфред вскоре приобрел славу не только очень способного разведчика, но и завзятого «прожигателя жизни»; это давало ему возможность свободно распоряжаться средствами и вращаться в высшем обществе, поддерживая интересующие русскую разведку связи и постоянно получая весьма ценные сведения помимо тех, доступ к которым он имел по роду службы. Все расходы веселого беспутного повесы из австрийской разведки тайно оплачивались русской военной разведкой, получившей в лице Редля ценный источник информации.
Отец Редля не очень преуспел в жизни, и в семье мечтали, что Альфред сумеет сделать блестящую карьеру. Прекрасным началом пути стала возможность поступить в кадетскую школу и получить офицерские погоны. Семья отдала юного Редля в казарму на полный государственный пансион. В кадетской школе Альфред не терял времени и прилежно занимался по всем предметам, постоянно совершенствуясь в знании иностранных языков. Его прилежание и успехи обратили на себя внимание представителей австро-венгерского Генерального штаба, и свежеиспеченный лейтенант Альфред Редль, минуя тяготы армейской лямки в отдаленных гарнизонах, сразу попал в Генштаб. Это было блестящее начало карьеры военного разведчика.
Специализировался Редль по Российской империи, которую в Австро-Венгрии считали потенциальным противником. В отношении России в Вене не ошибались, но обе державы изображали дружбу и даже обменивались офицерами для стажировки. В 1900 году на стажировку направили и капитана Альфреда Редля – он стажировался в русском военном училище в Казани.
Приезд Редля в Россию стал драгоценным подарком для русской разведки, уже успевшей обратить на него самое пристальное внимание. В Казани к австрийскому капитану ловко «подвели» веселых товарищей, помогавших отлично проводить свободное время в беззаботных кутежах и развлечениях. Но на самом деле русская военная разведка, которая по праву считалась одной из лучших в мире, внимательно изучала австрийского «коллегу», строя далеко идущие планы, в которых капитану Редлю отводилась не последняя роль. На стажера из Австро-Венгрии даже составили специальное пухлое досье.
Вернувшись в Вену, Редль получил назначение на высокую должность в русском отделе австро-венгерской разведки. Естественно, Альфред крайне интересовал русскую разведку, поэтому полковник Батюшин, являвшийся руководителем русской военной разведки в Варшаве, получил от командования из Санкт-Петербурга настоятельные рекомендации продолжить работу по привлечению к тайному сотрудничеству капитана Редля. Вскоре в Вену выехал один из лучших специалистов по вербовкам с заданием превратить Альфреда Редля в тайного агента русской военной разведки и ценный тайный источник информации об австро-венгерских и германских вооруженных силах. Вербовщик русских располагал самым убедительным аргументом – огромной суммой денег.
Казалось, капитан Альфред Редль давно и с нетерпением ждал русского вербовщика – он сразу согласился на сотрудничество с российской военной разведкой. Редль охотно принял деньги и заявил: он решительно против возможной войны между Австрией и Россией, а потому готов сделать все, чтобы она не разразилась и не принесла неисчислимые несчастья обеим странам. Надо признать, весьма провидческое заявление.
Русской разведке помогло одно счастливое стечение обстоятельств – как раз в этот период скончалась пожилая дальняя родственница Редля. Немедленно это обстоятельство использовали для почти волшебного превращения капитана в богатого наследника, чтобы надежно прикрыть получаемые им из России солидные денежные суммы. Альфред вскоре приобрел славу не только очень способного разведчика, но и завзятого «прожигателя жизни»; это давало ему возможность свободно распоряжаться средствами и вращаться в высшем обществе, поддерживая интересующие русскую разведку связи и постоянно получая весьма ценные сведения помимо тех, доступ к которым он имел по роду службы. Все расходы веселого беспутного повесы из австрийской разведки тайно оплачивались русской военной разведкой, получившей в лице Редля ценный источник информации.
Впечатляющая карьера
Стараясь упрочить положение своего ценнейшего агента в святая святых австро-венгерской разведки, русские разведчики решились на довольно рискованный, зато беспроигрышный ход. Руководивший работой Редля русский полковник Батюшин предложил «отдать» немцам нескольких подозревавшихся в двурушничестве агентов-австрийцев, работавших на русских. Причем заранее продумать и обставить все так, чтобы честь и слава поимки шпионов врага полностью принадлежала Альфреду Редлю. Санкт-Петербург дал санкцию на проведение оперативной комбинации. Вскоре Редль стал героем, и его положение в разведке упрочилось. В 1907 году он получил звание полковника и занял положение заместителя начальника разведывательного бюро австро-венгерского Генерального штаба. В его ведении находились и вопросы контрразведывательной работы, что оказалось исключительно ценным для русской стороны.
Опытный разведчик-профессионал, Редль старался как можно реже выходить на связь, прекрасно зная: именно на связи чаще всего «горят» даже самые лучшие агенты. Он осуществлял контакт с русскими лишь три-четыре раза в год, и непременно в условиях строгой конспирации. При таких контактах от него поступали очень ценные сведения. В частности, по мнению английских экспертов, русский Генеральный штаб получил от Редля сведения о подавляющей части мобилизационных мероприятий Австро-Венгрии, предусмотренных на случай войны, обстоятельные доклады о состоянии железных и шоссейных дорог, копии секретных приказов, коды для секретных переговоров, описание образцов военного оборудования, планы укреплений и крепостей и тому подобное. Кроме того, Редль сообщил о планах военных действий Австро-Венгрии против сербов, давних союзников России: где и когда планируется нападение на Сербию, какова будет дислокация войск и тому подобное – подкрепив все это схемами, фотографиями и картами. Русская разведка поставила в известность Сербию и впоследствии, на удивление всему миру, малочисленная сербская армия трижды отражала нападение Австро-Венгрии и наносила тяжкий урон ее вооруженным силам.
Немало сделал полковник Редль для России и в качестве контрразведчика. По собственной инициативе он надежно скрывал поступившие в австрийское разведбюро данные от имевшейся в России агентуры, которые могли нанести серьезный вред русской политике или армии. Однажды русская разведка прибегла к услугам полковника Редля для выявления тайного источника информации австро-венгерской и германской разведок, надежно законспирированного в российской столице. Благодаря помощи полковника была проведена любопытная оперативная комбинация, в результате которой предателя удалось выявить и нейтрализовать. Эту услугу Редля российский Генштаб оценил очень высоко и выплатил своему агенту единовременно порядка четырех тысяч английских фунтов стерлингов – по тем временам целое состояние.
Опытный разведчик-профессионал, Редль старался как можно реже выходить на связь, прекрасно зная: именно на связи чаще всего «горят» даже самые лучшие агенты. Он осуществлял контакт с русскими лишь три-четыре раза в год, и непременно в условиях строгой конспирации. При таких контактах от него поступали очень ценные сведения. В частности, по мнению английских экспертов, русский Генеральный штаб получил от Редля сведения о подавляющей части мобилизационных мероприятий Австро-Венгрии, предусмотренных на случай войны, обстоятельные доклады о состоянии железных и шоссейных дорог, копии секретных приказов, коды для секретных переговоров, описание образцов военного оборудования, планы укреплений и крепостей и тому подобное. Кроме того, Редль сообщил о планах военных действий Австро-Венгрии против сербов, давних союзников России: где и когда планируется нападение на Сербию, какова будет дислокация войск и тому подобное – подкрепив все это схемами, фотографиями и картами. Русская разведка поставила в известность Сербию и впоследствии, на удивление всему миру, малочисленная сербская армия трижды отражала нападение Австро-Венгрии и наносила тяжкий урон ее вооруженным силам.
Немало сделал полковник Редль для России и в качестве контрразведчика. По собственной инициативе он надежно скрывал поступившие в австрийское разведбюро данные от имевшейся в России агентуры, которые могли нанести серьезный вред русской политике или армии. Однажды русская разведка прибегла к услугам полковника Редля для выявления тайного источника информации австро-венгерской и германской разведок, надежно законспирированного в российской столице. Благодаря помощи полковника была проведена любопытная оперативная комбинация, в результате которой предателя удалось выявить и нейтрализовать. Эту услугу Редля российский Генштаб оценил очень высоко и выплатил своему агенту единовременно порядка четырех тысяч английских фунтов стерлингов – по тем временам целое состояние.
Трагический провал
Конец полковника Редля как тайного агента русской военной разведки наступил весной 1913 года. Относительно обстоятельств провала Редля и его кончины существует множество версий.
Наиболее расхожая из них стала известна с подачи руководителя австрийского разведывательного бюро Генерального штаба полковника Урбанского. Если ей верить, все началось с обнаружения на главном почтамте Вены подозрительного письма на имя некоего господина Ницетиса. Чем обычное письмо вдруг вызвало подозрение контрразведки, Урбанский скромно умалчивал.
При перлюстрации в конверте, кроме короткой записки, опять же, подозрительного содержания, сыщики обнаружили семь тысяч австрийских крон – огромная сумма! Полиция установила слежку и стала ждать, когда за письмом, направленным до востребования, придет сам адресат. Работники почтамта обязаны были указать на него, чтобы не произошло ошибки. Когда адресат явился, получил письмо и вышел из здания почтамта, сыщики по случайности упустили его и увидели только удалявшееся такси. Но им удалось найти водителя, который сообщил, что он отвез пассажира в кафе «Кайзергоф». Обыскав машину, полицейские обнаружили кожаный чехол от перочинного ножичка. След привел их сначала в кафе, затем в отель «Кломзер», где сыщикам указали на солидного господина:
– Это полковник Редль.
– Не вы ли обронили футляр? – подошли к нему полицейские.
Это был конец! Но обычные сыщики ничего не могли сделать с фигурой такого масштаба, как Редль, и полковником занялись его коллеги. Ночью в номере отеля состоялся допрос, и Урбанский оставил Редлю револьвер с одним патроном. Потом раздался выстрел…
Полковник Вальтер Николаи – шеф германской секретной службы – поспешил объявить Альфреда Редля гомосексуалистом, предателем и самоубийцей: разве германская нация могла допустить, чтобы славяне одержали над ними убедительную победу и проникли в святая святых? Старательно скрывал причины и австро-венгерский Генеральный штаб, ограничившийся кратким сообщением, что полковник Редль покончил с собой в состоянии психического расстройства. Навсегда осталось тайной: сам Редль спустил курок револьвера или полковника застрелили его бывшие коллеги, для того чтобы он не сболтнул лишнего?
Россия хранила гробовое молчание. Загадка: как мог так нелепо провалиться столь тщательно законспирированный и опытный агент русской военной разведки, сам являвшийся высокопоставленным австрийским разведчиком и контрразведчиком? Отчего его так торопливо отправили на тот свет или позволили уйти туда самому? Возможно, чтобы прикрыть его гибелью еще более серьезную, высокопоставленную агентуру, связанную с русской разведкой? Не правда ли, странно, что с разведчиком такого масштаба, как полковник Редль, все решилось крайне быстро, буквально в одну ночь.
Наиболее расхожая из них стала известна с подачи руководителя австрийского разведывательного бюро Генерального штаба полковника Урбанского. Если ей верить, все началось с обнаружения на главном почтамте Вены подозрительного письма на имя некоего господина Ницетиса. Чем обычное письмо вдруг вызвало подозрение контрразведки, Урбанский скромно умалчивал.
При перлюстрации в конверте, кроме короткой записки, опять же, подозрительного содержания, сыщики обнаружили семь тысяч австрийских крон – огромная сумма! Полиция установила слежку и стала ждать, когда за письмом, направленным до востребования, придет сам адресат. Работники почтамта обязаны были указать на него, чтобы не произошло ошибки. Когда адресат явился, получил письмо и вышел из здания почтамта, сыщики по случайности упустили его и увидели только удалявшееся такси. Но им удалось найти водителя, который сообщил, что он отвез пассажира в кафе «Кайзергоф». Обыскав машину, полицейские обнаружили кожаный чехол от перочинного ножичка. След привел их сначала в кафе, затем в отель «Кломзер», где сыщикам указали на солидного господина:
– Это полковник Редль.
– Не вы ли обронили футляр? – подошли к нему полицейские.
Это был конец! Но обычные сыщики ничего не могли сделать с фигурой такого масштаба, как Редль, и полковником занялись его коллеги. Ночью в номере отеля состоялся допрос, и Урбанский оставил Редлю револьвер с одним патроном. Потом раздался выстрел…
Полковник Вальтер Николаи – шеф германской секретной службы – поспешил объявить Альфреда Редля гомосексуалистом, предателем и самоубийцей: разве германская нация могла допустить, чтобы славяне одержали над ними убедительную победу и проникли в святая святых? Старательно скрывал причины и австро-венгерский Генеральный штаб, ограничившийся кратким сообщением, что полковник Редль покончил с собой в состоянии психического расстройства. Навсегда осталось тайной: сам Редль спустил курок револьвера или полковника застрелили его бывшие коллеги, для того чтобы он не сболтнул лишнего?
Россия хранила гробовое молчание. Загадка: как мог так нелепо провалиться столь тщательно законспирированный и опытный агент русской военной разведки, сам являвшийся высокопоставленным австрийским разведчиком и контрразведчиком? Отчего его так торопливо отправили на тот свет или позволили уйти туда самому? Возможно, чтобы прикрыть его гибелью еще более серьезную, высокопоставленную агентуру, связанную с русской разведкой? Не правда ли, странно, что с разведчиком такого масштаба, как полковник Редль, все решилось крайне быстро, буквально в одну ночь.
Загадка профессора Пильчикова
Имя незаслуженно забытого, намного опередившего свое время, талантливого русского ученого, автора многих замечательных открытий Н.Д. Пильчикова по праву должно стоять в ряду таких корифеев русской науки, как Дмитрий Менделеев, Александр Попов, Константин Циолковский, Сергей Королев, Игорь Курчатов. Достаточно сказать, что профессор Пильчиков практически одновременно с Николой Тесла разработал принципы радиоуправляемой телемеханической системы и провел ее успешные испытания…
Путь к славе
Николай Дмитриевич Пильчиков родился 9 мая 1857 года в городе Полтаве, в семье военного чиновника. Мальчик рано лишился матери, и все заботы по его воспитанию и образованию принял на себя его отец. Николая определили в гимназию, где он быстро проявил незаурядные способности в математике и физике.
– У вашего сына блестящее будущее в науке, – не раз говорили Пильчикову-старшему гимназические учителя.
Закончив гимназию, юноша поступил в Харьковский университет на физико-математический факультет. Теперь уже профессура университета восхищалась его трудолюбием и незаурядными способностями, но сам Николай Дмитриевич по-прежнему оставался скромным человеком. По окончании университета Пильчикова оставили в качестве ассистента на кафедре физики, где он начал активно заниматься научной работой. Его первая публикация, посвященная вопросам оптического анализа и преломления света в жидкостных средах, сразу же была замечена научной общественностью и вызвала большой интерес.
В 1885 году Пильчиков становится приват-доцентом физики Харьковского университета, а в 1887 году получает звание магистра физики и уезжает на стажировку в Париж. Он становится популярен в зарубежных научных кругах. Уже являясь профессором Харьковского университета, Николай Дмитриевич избирался членом французского физического общества и членом Тулузской академии наук, русского физико-химического общества и аналогичных обществ Франции, Австрии и Германии. Его доклады на научных съездах, симпозиумах и конференциях в Санкт-Петербурге, Москве, Киеве, Льеже неизменно вызывали большой интерес.
К сожалению, документов сохранилось мало и архивные данные о Пильчикове весьма скудны, однако с уверенностью можно утверждать: в конце XIX века – не позднее середины 90-х годов – он начал активно сотрудничать с Военным министерством Российской империи, выполняя секретные работы по оборонной тематике и разработке новых образцов специальной военной техники, не имевшей аналогов в мире. В этом нет ничего необычного – с военными активно сотрудничали многие видные русские ученые, стремившиеся укрепить обороноспособность России. В частности, выполнял секретные работы для Военного ведомства Дмитрий Иванович Менделеев, ему приходилось выступать и в роли профессионального разведчика. Естественно, в научно-технической области.
В Центральном государственном военно-историческом архиве сохранились некоторые документы и переписка профессора Пильчикова с военным министром Российской империи относительно работ по беспроводной электрической передачи энергии. Нет сомнений, что Пильчиков давно обратил на себя внимание зарубежных спецслужб, в первую очередь Австро-Венгрии и Германии, активно наращивавших военную мощь. Не отказалась бы поживиться результатами новейших научных разработок, имеющих большое оборонное значение, и британская разведка, а вместе с ней и остававшаяся «себе на уме» французская «Сюртэ женераль». Французы всегда беззастенчиво искали корысти в союзе с Россией, навязывая ей невыгодные промышленные контракты, а впоследствии требуя русских солдат для защиты собственной страны, когда германцы громили французские войска на фронтах Первой мировой.
Профессор Пильчиков проводил множество опытов и сделал ряд теоретических разработок в закрытой области, он первым в мире выдвинул идею создания способного настроиться на определенную волну прибора, надежно защищенного от атмосферных и других помех. Вкупе с работами Попова, Маркони, Тесла и других ученых это открывало широкие перспективы. Архивные данные свидетельствуют, что профессор не только теоретизировал и писал письма министрам – он создал действующие модели различных приборов и успешно испытал их.
Весной 1898 года, используя изобретенные им приборы, профессор Пильчиков продемонстрировал, как на значительном расстоянии можно взорвать мину в искусственном бассейне, где затонула модель боевого корабля. При помощи изобретенных им приборов профессор на значительном расстоянии от объекта производил выстрелы из небольшой пушки, приводил в движение железнодорожный семафор и зажигал огни маяка. Военное ведомство выделило пять тысяч рублей на опыты и предоставило ученому небольшое судно для испытаний. В 1903–1904 годах профессор Пильчиков активно экспериментировал и даже получил личную благодарность командующего Тихоокеанским флотом – это произошло в разгар Русско-японской войны. За что командующий поблагодарил профессора, осталось тайной.
Загадочная гибель
Успешная научно-практическая деятельность и секретные работы на русское Военное министерство продолжались до весны 1908 года. Из архивных документов и материалов полицейского расследования известно, что 3 мая 1908 года некий неустановленный мужчина позвонил известному врачу И.Я. Платонову, который являлся хозяином дорогого частного лечебного заведения.
– Найдется ли в вашей клинике отдельная удобная палата для известного ученого профессора Пильчикова?
– Мы все устроим лучшим образом, – заверил Платонов. – У нас профессор найдет прекрасный санаторный режим. Когда он намерен начать лечение?
– Завтра, – и неизвестный мужчина повесил трубку.
Странно, но доктор Платонов не поинтересовался и не узнал, кто с ним говорил. Возможно, звонил сам профессор? Не исключено, что «телефонировал», как тогда говорили, кто-то другой, но кто именно? Кто проявил удивительную заинтересованность в судьбе и здоровье известного ученого, активно занимавшегося военными проблемами?
4 мая в больницу господина Платонова приехал профессор Пильчиков: лысоватый, в пенсне, с ухоженной бородкой и усами, в строгом костюме. Ошибки быть не могло: его хорошо знали в Харькове. В руках Николай Дмитриевич держал небольшой чемодан. Что в нем находилось, он никому не показывал.
– Мы рады принять вас, – радушно встретил профессора врач. – Все готово: я распорядился отвести вам отдельную палату, чтобы никто не беспокоил. Пойдемте, это на втором этаже.
Два дня – 4 и 5 мая – прошли спокойно. Но 6 мая, около семи часов утра, обслуживающий персонал больницы услышал необычный звук – раздавшийся на втором этаже револьверный выстрел! Звук донесся из палаты, которую занимал известный профессор Пильчиков. Врачи и санитары немедленно кинулись на второй этаж, но дверь палаты профессора оказалась заперта изнутри.
– Несите инструменты, живо! – распорядился дежурный врач.
Быстро принесли лом и топор, взломали замок. Дверь распахнулась, и столпившиеся в коридоре увидели лежащего на кровати профессора: его руки были сложены на груди, а на рубашке, там, где сердце, медленно расплывалось кровавое пятно. На тумбочке рядом с кроватью лежал небольшой револьвер – работники больницы показали, что раньше оружия у Пильчикова никто не видел. Окно было прикрыто, но не слишком плотно.
Происшествие расследовала сыскная полиция. Дактилоскопия в то время была развита еще очень слабо, и отпечатки пальцев с револьвера не снимали. Осталось загадкой, как мог профессор выстрелить себе в сердце, потом положить оружие на прикроватный столик и спокойно скрестить руки на груди? Возможно, это было убийство? Для хорошо подготовленного человека ничего не стоит забраться через окно в палату на втором этаже, убить перешагнувшего полувековой рубеж ученого, запереть дверь изнутри и скрыться тем же путем, каким он проник в психоневрологическую клинику. Тем более все внимание в тот момент было отвлечено ужасной картиной. Но кто мог проникнуть в клинику и убить Пильчикова?
По извечной российской беспечности Николай Дмитриевич не успел запатентовать ни одного из своих многочисленных изобретений, имевших поистине мировое значение. Все его разработки и чертежи бесследно исчезли – возможно, он принес их в клинику в чемодане, который затем пропал? Среди оставшихся дома бумаг ничего относящегося к значимым военным разработкам не нашли!
Зачем профессор Пильчиков почти тайно лег в клинику, если не страдал никакими психическими расстройствами? Хотел скрыться, чтобы некто потерял его след? Но кого опасался ученый с мировым именем и отчего дело о его гибели фактически замяли?
Что же еще изобрел Николай Дмитриевич накануне загадочной кончины?
– Найдется ли в вашей клинике отдельная удобная палата для известного ученого профессора Пильчикова?
– Мы все устроим лучшим образом, – заверил Платонов. – У нас профессор найдет прекрасный санаторный режим. Когда он намерен начать лечение?
– Завтра, – и неизвестный мужчина повесил трубку.
Странно, но доктор Платонов не поинтересовался и не узнал, кто с ним говорил. Возможно, звонил сам профессор? Не исключено, что «телефонировал», как тогда говорили, кто-то другой, но кто именно? Кто проявил удивительную заинтересованность в судьбе и здоровье известного ученого, активно занимавшегося военными проблемами?
4 мая в больницу господина Платонова приехал профессор Пильчиков: лысоватый, в пенсне, с ухоженной бородкой и усами, в строгом костюме. Ошибки быть не могло: его хорошо знали в Харькове. В руках Николай Дмитриевич держал небольшой чемодан. Что в нем находилось, он никому не показывал.
– Мы рады принять вас, – радушно встретил профессора врач. – Все готово: я распорядился отвести вам отдельную палату, чтобы никто не беспокоил. Пойдемте, это на втором этаже.
Два дня – 4 и 5 мая – прошли спокойно. Но 6 мая, около семи часов утра, обслуживающий персонал больницы услышал необычный звук – раздавшийся на втором этаже револьверный выстрел! Звук донесся из палаты, которую занимал известный профессор Пильчиков. Врачи и санитары немедленно кинулись на второй этаж, но дверь палаты профессора оказалась заперта изнутри.
– Несите инструменты, живо! – распорядился дежурный врач.
Быстро принесли лом и топор, взломали замок. Дверь распахнулась, и столпившиеся в коридоре увидели лежащего на кровати профессора: его руки были сложены на груди, а на рубашке, там, где сердце, медленно расплывалось кровавое пятно. На тумбочке рядом с кроватью лежал небольшой револьвер – работники больницы показали, что раньше оружия у Пильчикова никто не видел. Окно было прикрыто, но не слишком плотно.
Происшествие расследовала сыскная полиция. Дактилоскопия в то время была развита еще очень слабо, и отпечатки пальцев с револьвера не снимали. Осталось загадкой, как мог профессор выстрелить себе в сердце, потом положить оружие на прикроватный столик и спокойно скрестить руки на груди? Возможно, это было убийство? Для хорошо подготовленного человека ничего не стоит забраться через окно в палату на втором этаже, убить перешагнувшего полувековой рубеж ученого, запереть дверь изнутри и скрыться тем же путем, каким он проник в психоневрологическую клинику. Тем более все внимание в тот момент было отвлечено ужасной картиной. Но кто мог проникнуть в клинику и убить Пильчикова?
По извечной российской беспечности Николай Дмитриевич не успел запатентовать ни одного из своих многочисленных изобретений, имевших поистине мировое значение. Все его разработки и чертежи бесследно исчезли – возможно, он принес их в клинику в чемодане, который затем пропал? Среди оставшихся дома бумаг ничего относящегося к значимым военным разработкам не нашли!
Зачем профессор Пильчиков почти тайно лег в клинику, если не страдал никакими психическими расстройствами? Хотел скрыться, чтобы некто потерял его след? Но кого опасался ученый с мировым именем и отчего дело о его гибели фактически замяли?
Что же еще изобрел Николай Дмитриевич накануне загадочной кончины?
Хозяин Азефа
Наверняка многие читали или слышали о знаменитом агенте царской политической полиции, внедренном в ряды революционного движения, близком приятеле знаменитого террориста Бориса Викторовича Савинкова, провокаторе Евно Фишелевиче Азефе.
Азеф действовал не сам по себе: у него, как у каждого агента охранки, был свой «хозяин», дававший ему определенные задания. По большому счету Азеф пусть блестящий, но только исполнитель роли. А кто же автор смертельно опасной пьесы на темы терроризма и политического сыска?
«Хозяином» провокатора Азефа и ряда других, столь же «выдающихся» личностей в деле предательства, являлся начальник Санкт-Петербургского охранного отделения А.В. Герасимов – фигура во многом загадочная и таинственная…
Азеф действовал не сам по себе: у него, как у каждого агента охранки, был свой «хозяин», дававший ему определенные задания. По большому счету Азеф пусть блестящий, но только исполнитель роли. А кто же автор смертельно опасной пьесы на темы терроризма и политического сыска?
«Хозяином» провокатора Азефа и ряда других, столь же «выдающихся» личностей в деле предательства, являлся начальник Санкт-Петербургского охранного отделения А.В. Герасимов – фигура во многом загадочная и таинственная…
Жандармский корпус
Александр Васильевич Герасимов родился в Харькове в 1861 году. Его родители не были дворянами, но и крепостными никогда не являлись – Герасимов происходил из достаточно состоятельной семьи, принадлежавшей к казачьему сословию, то есть к традиционно имевшей от власти различные привилегии воинской касте. С детства Герасимов лелеял мечту стать инженером и совершенно не помышлял о карьере жандарма и мастера политического сыска. Он не поступил учиться ни в одну из харьковских гимназий, а выбрал реальное училище, намереваясь по его окончании держать экзамены в университет. В реальном училище юный Герасимов сблизился с революционно настроенной молодежью и даже участвовал в работе политических кружков.
– Мне с вами не по пути, – сказал он вскоре своим товарищам-революционерам. – Я хочу учиться в университете, а не шагать по этапу в Сибирь. Тюрьмы и ссылки меня не прельщают!
К разочарованию Герасимова, поступить в университет не удалось: не выдержал экзаменов. Но семья считала, что необходимо получить образование, поэтому Александр пошел по военной линии, как традиционно принято у казаков. Однако он поступил не в кавалерийское, а в пехотное юнкерское училище. Успешно окончив его, получил офицерский чин и служил в одном из резервных пехотных батальонов.
Генерал жандармерии А.В.Герасимов в эмиграции
Все шло хорошо, но Герасимову не давало покоя неудовлетворенное честолюбие: хотелось сделать армейскую карьеру. Но как? Поступить в Академию Генерального штаба нереально – при тамошнем строгом отборе с целой системой труднейших экзаменов. И тогда Александр решил попробовать пойти другим путем – подать рапорт о переводе в жандармский корпус!
Попасть в это элитное подразделение было не многим проще, чем в Академию Генштаба: предстояло пройти собеседования, экзамены на право обучаться на специальных курсах, а закончив их, следовало вновь сдавать экзамены придирчивым специалистам. Требовалось обязательное знание иностранных языков, не менее шести лет службы в строю и самое главное – потомственное дворянство! А Герасимов, как уже говорилось, не мог похвастаться гордым званием дворянина, тем более потомственного. И тут возникает неразрешимая загадка. В конце 80-х годов XIX века, когда отбор в жандармский корпус осуществлялся как никогда строго и путь в него плебеям был накрепко заказан, простой казак Герасимов получил разрешение на перевод в жандармы!
Выдержав все испытания, цепкий, усидчивый, очень внимательный офицер Герасимов медленно стал подниматься по служебной лестнице в непростом деле российского политического сыска, где до него сломали шею очень многие. Уже в первые годы в новом жандармском офицере вдруг раскрылись незаурядные полицейские таланты, в том числе в агентурной работе, привлечении к сотрудничеству провокаторов и их успешном использовании в борьбе с террористами, что постоянно досаждали властям покушениями то на коронованных особ, то на великих князей, то на высших государственных сановников.
– Мне с вами не по пути, – сказал он вскоре своим товарищам-революционерам. – Я хочу учиться в университете, а не шагать по этапу в Сибирь. Тюрьмы и ссылки меня не прельщают!
К разочарованию Герасимова, поступить в университет не удалось: не выдержал экзаменов. Но семья считала, что необходимо получить образование, поэтому Александр пошел по военной линии, как традиционно принято у казаков. Однако он поступил не в кавалерийское, а в пехотное юнкерское училище. Успешно окончив его, получил офицерский чин и служил в одном из резервных пехотных батальонов.
Все шло хорошо, но Герасимову не давало покоя неудовлетворенное честолюбие: хотелось сделать армейскую карьеру. Но как? Поступить в Академию Генерального штаба нереально – при тамошнем строгом отборе с целой системой труднейших экзаменов. И тогда Александр решил попробовать пойти другим путем – подать рапорт о переводе в жандармский корпус!
Попасть в это элитное подразделение было не многим проще, чем в Академию Генштаба: предстояло пройти собеседования, экзамены на право обучаться на специальных курсах, а закончив их, следовало вновь сдавать экзамены придирчивым специалистам. Требовалось обязательное знание иностранных языков, не менее шести лет службы в строю и самое главное – потомственное дворянство! А Герасимов, как уже говорилось, не мог похвастаться гордым званием дворянина, тем более потомственного. И тут возникает неразрешимая загадка. В конце 80-х годов XIX века, когда отбор в жандармский корпус осуществлялся как никогда строго и путь в него плебеям был накрепко заказан, простой казак Герасимов получил разрешение на перевод в жандармы!
Выдержав все испытания, цепкий, усидчивый, очень внимательный офицер Герасимов медленно стал подниматься по служебной лестнице в непростом деле российского политического сыска, где до него сломали шею очень многие. Уже в первые годы в новом жандармском офицере вдруг раскрылись незаурядные полицейские таланты, в том числе в агентурной работе, привлечении к сотрудничеству провокаторов и их успешном использовании в борьбе с террористами, что постоянно досаждали властям покушениями то на коронованных особ, то на великих князей, то на высших государственных сановников.