Страница:
На лицах офицеров штаба, кроме, пожалуй, Пакстона, читалось только непонимание. Она перевела взгляд на экран связи с командным мостиком «Грозного». С экрана на нее смотрел Альфредо Ю, и она улыбнулась, даже не представляя, насколько усталой и измученной была ее улыбка.
– Кандор и Майнет, Альфредо, – сказала она и увидела, что в его глазах вспыхнуло понимание.
– Конечно, миледи. В этом и была их цель, так ведь?
– Думаю, что так. Во всяком случае, я на это надеюсь, потому что тогда у нас есть шанс. Не очень хороший, но все же шанс.
– Я все равно не понимаю, миледи, – сказал Бэгвелл.
– Они напали на Кандор и Майнет, чтобы увести наши супердредноуты с Ельцина, Фред, – сказала Хонор, – и они думают, что у них получилось. Вот почему они рассчитывают на обычный бой с крепостями. Они полагают, что смогут их уничтожить, а в грузовых кораблях наверняка оккупационные силы, которые займут верфи после того, как оборона будет сметена. Крепостей им не удержать, но вот разгромить их они смогут, а задействовав команду экспертов, они многое узнают о наших новейших системах.
– Логично, миледи, – кивнул Пакстон. – С самого начала войны мы были самым заметным союзником Мантикоры. Если они уничтожат нашу инфраструктуру и выведут нас из боя, то докажут, что смогут разобраться и с другими союзниками Мантикоры. Вред, нанесенный стабильности Альянса, вполне стоит нескольких линкоров, даже без учета добычи новых технических данных.
Хонор увидела отражение тех же мыслей на лицах других офицеров штаба. Один за другим они начали согласно кивать. Но затем, как можно было ожидать, Бэгвелл остановился.
– Возможно, вы правы, миледи. Но каким образом это дает нам шанс?
– Они не ждут ничего мощнее линейного крейсера, коммандер, – сказал Ю с экрана. – Когда они поймут, что не все супердредноуты ушли из системы, это будет неприятный сюрприз.
– Кроме того, – продолжила Хонор деловито, – тот факт, что они не ждут встречи с кораблями стены, может позволить нам подойти поближе и нанести серьезный ущерб, прежде чем они уйдут.
Наступила мгновенная тишина, потом Бэгвелл откашлялся.
– Вы собираетесь выйти им навстречу, миледи? – осторожно спросил он. – Без прикрытия крепостей?
– У нас нет выбора, Фред. Даже если мы не выйдем навстречу, они наверняка вовремя заметят нас и не подойдут близко к линии крепостей, а будут обстреливать планету ракетами на субсветовых скоростях. Нет, нам надо подойти вплотную, на расстояние действия энергетического оружия, если получится, и покалечить их, пока они не узнали, что мы здесь.
– Но пока мы их калечим, миледи, такое количество линкоров вполне может уничтожить и нас, – негромко возразил Бэгвелл.
– Может, да, а может, и нет, – Хонор заставила свой голос продемонстрировать куда больше уверенности, чем она испытывала на самом деле, – но все равно это наш лучший шанс. Особенно если мы подберемся достаточно близко.
У Бэгвелла был напуганный вид. Его, как понимала Хонор, пугала не столько смерть, сколько потеря значительной части грейсонского флота, но она удерживала его взгляд до тех пор, пока он не кивнул, почти против собственной воли.
– Ну ладно, – сказала она, наклоняясь вперед. – Вот что мы будем делать.
Глава 32
Глава 33
– Кандор и Майнет, Альфредо, – сказала она и увидела, что в его глазах вспыхнуло понимание.
– Конечно, миледи. В этом и была их цель, так ведь?
– Думаю, что так. Во всяком случае, я на это надеюсь, потому что тогда у нас есть шанс. Не очень хороший, но все же шанс.
– Я все равно не понимаю, миледи, – сказал Бэгвелл.
– Они напали на Кандор и Майнет, чтобы увести наши супердредноуты с Ельцина, Фред, – сказала Хонор, – и они думают, что у них получилось. Вот почему они рассчитывают на обычный бой с крепостями. Они полагают, что смогут их уничтожить, а в грузовых кораблях наверняка оккупационные силы, которые займут верфи после того, как оборона будет сметена. Крепостей им не удержать, но вот разгромить их они смогут, а задействовав команду экспертов, они многое узнают о наших новейших системах.
– Логично, миледи, – кивнул Пакстон. – С самого начала войны мы были самым заметным союзником Мантикоры. Если они уничтожат нашу инфраструктуру и выведут нас из боя, то докажут, что смогут разобраться и с другими союзниками Мантикоры. Вред, нанесенный стабильности Альянса, вполне стоит нескольких линкоров, даже без учета добычи новых технических данных.
Хонор увидела отражение тех же мыслей на лицах других офицеров штаба. Один за другим они начали согласно кивать. Но затем, как можно было ожидать, Бэгвелл остановился.
– Возможно, вы правы, миледи. Но каким образом это дает нам шанс?
– Они не ждут ничего мощнее линейного крейсера, коммандер, – сказал Ю с экрана. – Когда они поймут, что не все супердредноуты ушли из системы, это будет неприятный сюрприз.
– Кроме того, – продолжила Хонор деловито, – тот факт, что они не ждут встречи с кораблями стены, может позволить нам подойти поближе и нанести серьезный ущерб, прежде чем они уйдут.
Наступила мгновенная тишина, потом Бэгвелл откашлялся.
– Вы собираетесь выйти им навстречу, миледи? – осторожно спросил он. – Без прикрытия крепостей?
– У нас нет выбора, Фред. Даже если мы не выйдем навстречу, они наверняка вовремя заметят нас и не подойдут близко к линии крепостей, а будут обстреливать планету ракетами на субсветовых скоростях. Нет, нам надо подойти вплотную, на расстояние действия энергетического оружия, если получится, и покалечить их, пока они не узнали, что мы здесь.
– Но пока мы их калечим, миледи, такое количество линкоров вполне может уничтожить и нас, – негромко возразил Бэгвелл.
– Может, да, а может, и нет, – Хонор заставила свой голос продемонстрировать куда больше уверенности, чем она испытывала на самом деле, – но все равно это наш лучший шанс. Особенно если мы подберемся достаточно близко.
У Бэгвелла был напуганный вид. Его, как понимала Хонор, пугала не столько смерть, сколько потеря значительной части грейсонского флота, но она удерживала его взгляд до тех пор, пока он не кивнул, почти против собственной воли.
– Ну ладно, – сказала она, наклоняясь вперед. – Вот что мы будем делать.
Глава 32
– А вот и они, гражданин комиссар.
В голосе Терстона, заметил Презников, читалось разочарование, и комиссар посмотрел на него недоумевающе.
– Нет, я не жалуюсь, – сказал адмирал. – Просто помните, что я говорил? Что время их появления скажет нам, насколько они хороши? Похоже, ответ – не очень.
Он покачал головой и задумчиво посмотрел на экран. С момента прибытия боевой группы прошло примерно семьдесят минут, и ее подразделения разогнались до 20 403 километров в секунду. Они преодолели сорок шесть с половиной миллионов километров, и некоторое время ему казалось, что грейсонцы поведут себя разумно. Эсминцы и курьерские корабли разлетались во всех направлениях, без сомнения, сообщая о его нападении соседним системам и вызывая помощь, но силы, расположенные на грейсонской орбите, не обнаружились. Жаль, конечно, но одно из курьерских судов кратчайшим курсом помчалось на Эндикотт. Это означало, что группировка, защищающая эту систему, будет предупреждена и начнет готовиться задолго до того, как он отошлет в рейд Тейсмана и Чернова. Но он с самого начала знал, что такое может случиться. Он не мог разделить свои силы, пока не удостоверится, что у Ельцина нет кораблей стены. Каждая минута, которую грейсонский командир продолжал скрываться, не позволяя удостовериться в этом, задерживала здесь Тейсмана и группу 14.2.
Но вот противник появился, и время он рассчитал явно неудачно. Приборы Терстона не засекли ничего крупнее линейного крейсера, но ускорение корабли Альянса набрали аж 458 g, что было попросту глупо. Обычный восьмидесятипроцентный максимум для мантикорского линейного крейсера составлял 400 g, так что они уже перевалили границу безопасности. И все равно, они ускорялись на сорок gмедленнее, чем могли, а это означало, что они тащат за собой чертовы ракетные подвески. Дополнительные ракеты, которыми подвески значительно усиливали начальные залпы, беспокоили Терстона, когда он разрабатывал «Кинжал», но вряд ли приближающиеся крейсера могли буксировать больше одной-двух подвесок каждый. Иначе их ускорение было бы еще меньше.
В этом и состояла глупость. Если защитники Грейсона собирались заходить в атаку на ускорении меньше максимального, то им следовало начать еще раньше и на еще меньшем ускорении и захватить больше подвесок. То небольшое количество, которое линейные крейсера могли привести с собой на теперешнем ускорении, для обороны линкоров особой проблемы не составит. Сейчас все, чего добились грейсонцы, захватив их с собой, это то, что они теряли примерно полкилометра в секунду в квадрате. Кроме того, они позволили Терстону раньше взглянуть на количество и построение кораблей.
Если это вообще можно назвать построением, подумал он. Неряшливая толпа кораблей приближалась к нему неровными пучками и кучками, и он снова покачал головой. В этой куче были и мантикорские корабли, но командовал наверняка грейсонец – ни один мантикорский адмирал так бы не опозорился. Терстон отдавал должное мужеству противника, но – господи, как же он глуп!
– Количество? – спросил он.
– По предварительным данным, двадцать пять линейных крейсеров, десять тяжелых крейсеров, сорок с чем-то легких и от шестнадцати до двадцати эсминцев, гражданин адмирал, – ответил начальник оперотдела. – Мы не уверены насчет числа легких кораблей из-за построения. Они не только перекрывают друг друга, но некоторые сбиты в такие плотные группы, что мы не можем даже различить их клинья.
– А что разведмодули?
– На таком расстоянии смысла нет, гражданин адмирал, – ответил старший локаторщик. – Строй противника так запутан, что мы не можем послать модули по баллистической траектории – нам придется включить их двигатели, чтобы вывести в нужную точку. Если мы это сделаем, противоракетная оборона противника получит столько данных о модулях, что запросто собьет их все. С учетом курса мы могли бы обстрелять корабли ракетами с тринадцати миллионов километров – и спрятать модули среди ракет, тогда они проскочат, но…
– Но к тому моменту у нас и без них хватит данных наблюдения, – согласился Терстон. Он покачался взад-вперед на носках, потом пожал плечами. – Сделайте все возможное для уточнения данных.
Он вернулся в кресло, Презников последовал за ним.
– Неужели важно, сколько у них легких кораблей, гражданин адмирал?
Терстон не знал, что отражает вопрос – искренний интерес, попытку расшевелить его для более энергичных действий или просто проверку того, как он будет реагировать. Лучше принять первый вариант, решил он.
– Честно говоря, нет, гражданин комиссар. Но у нас еще много времени до того, как мы подойдем на расстояние выстрела, и не мешало бы получить точные данные прежде, чем разделить боевые группы.
– Так значит, вы собираетесь их разделять?
– Я об этом думаю, сэр. Мы знаем, что противник уже послал курьера на Эндикотт. Чем быстрее после него прибудут Тейсман и Чернов, тем меньше у Эндикотта времени на организацию обороны, но я их не отошлю, пока не буду уверен, что они не понадобятся мне здесь.
Небольшой экран на панели перед креслом показывал меньше деталей, чем голоэкран за спиной, но в последний раз, когда она попыталась встать, то чуть не упала. Она надеялась, что среагировала достаточно быстро, чтобы обмануть штаб и вахту на мостике, но если она будет ковылять, как пьяная, их точно не одурачить.
Так что теперь она смотрела на экран и гадала, что командир хевенитов думает о боевом строе грейсонцев. Неряшливее она ничего в жизни не делала, но в ее безумии был свой резон, и она надеялась, что он его не разгадает.
Даже у переоборудованного на Грейсоне супердредноута возможности электронных систем не безграничны. «Грозный» мог замаскировать свой импеллерный клин, но мощность была настолько высокой, что иллюзия развеется, стоит кому-то взглянуть на него пристальней. Именно поэтому она «рассыпала» строй и выставила как минимум три корабля перед каждым супердредноутом. Сигналы их импеллеров загораживали его от хевенитских приборов. Помехи должны были скрыть более мощные двигатели супердредноутов. При анализе электронных сигналов хевениты нипочем не догадаются, с чем столкнулись, если только разведмодуль не подойдет к этой каше кораблей слишком близко.
Так что надо убедить их разведмодулей не посылать. Вряд ли ее оборона «зевнет» большой разведмодуль, который к тому же движется на довольно низкой скорости, но шансы на это все же сохраняются, особенно если хевы занервничают и выпустят много модулей, чтобы перегрузить ее противоракетную защиту.
Ей надо заставить хевенитов ощутить такую уверенность в том, что они видели, чтобы им не захотелось это проверять, и она пошла на большой риск, чтобы добиться своего. Хонор гнала супердредноуты на полной боевой мощности, без всякого запаса безопасности. Существовала трехпроцентная вероятность, что у кого-то в эскадре откажет компенсатор, и последствия окажутся фатальными. Но зато они набрали ускорение 4,5 км/с 2– куда больше, чем любой нормальный супердредноут, и она надеялась, что хевениты еще не разузнали, что новые компенсаторы на шесть процентов повысили уровень ускорения у всех кораблей Альянса. Если они этого не знают, то сочтут ускорение слишком высоким для супердредноутов.
Хонор перевела взгляд на другие корабли, которые мчались на помощь со всех концов системы. Сейчас они тормозили, чтобы уравнять курсы задолго до встречи с хевами. Пока все шло нормально. Во всяком случае, она на это надеялась.
Она отняла руку от спинки Нимица и ущипнула себя за переносицу, но это не помогло. Усталость заставляла ее соображать быстрее, а не медленнее, но скорость получалась неровная, мысли мчались сразу во многих направлениях. Убедит ли высокое ускорение хевов, что у нее нет супердредноутов? Или это только вызовет у них подозрение, потому что линейные крейсера не способны буксировать столько ракетных подвесок, чтобы от этого получился хоть какой-то заметный выигрыш? И что, если их датчики уже пробили ее защиту и просчитали каждый ее корабль? Или…
Она уронила руку и заскрежетала зубами, потом откинулась, опираясь на удобную спинку кресла. Ей оставалось надеяться, что усталость не заставила ее совершить губительную ошибку, которой она просто пока не видит.
– Нет, гражданин адмирал. Мы опознали еще один легкий крейсер, но перекрестные помехи от импеллеров еще слишком сильны, чтобы можно было с уверенностью сказать что-то еще.
– Понятно, – буркнул Терстон и посмотрел на Презникова. – С вашего разрешения, гражданин комиссар, я бы отправил экспедиционный корпус. Мы достаточно хорошо разглядели их корабли: ничего крупнее линейного крейсера не видно. У адмирала Чавес почти столько же линкоров, сколько у них линейных крейсеров, плюс шесть собственных крейсеров. Мы можем обойтись без гражданина адмирала Тейсмана.
– Хорошо, гражданин адмирал. Я согласен.
– Связь, – Терстон обернулся через плечо, – передайте «Завоевателю», пусть выполняет Альфа-Три.
Томас Тейсман кивнул и недовольно фыркнул, и гражданин комиссар Ле Пик прищурился:
– Что-то не так, гражданин адмирал?
– Хм-м? – Тейсман поморщился и покачал головой. – Да нет. Я ждал этого уже пять минут назад, учитывая идущие на нас силы противника. Я просто…
Он умолк, и Ле Пик наклонил голову.
– Вы бы что, гражданин адмирал? – спросил он. Тейсман вздохнул.
– Просто я бы пока этого не делал, – сказал он. – Я не критикую гражданина адмирала Терстона, но мы не так уж много времени сэкономим для Эндикотта. При данных обстоятельствах я бы на его месте сохранял концентрацию, пока не покончил бы с противником здесь.
– Вы думаете, он не сможет их уничтожить? – Ле Пик был явно удивлен, и Тейсман резко рассмеялся.
– Двадцать четыре линкора против двадцати пяти линейных крейсеров? Да нет, он их уничтожит. Наверное, это просто вопрос техники. Я бы сейчас начал снижать скорость, чтобы подольше оставаться в зоне обстрела. Учитывая неравенство в массе, сейчас ракетное преимущество у нас, и я предпочел бы размолотить их издали, а потом я бы подошел на радиус действия энергетического оружия и прикончил. – Контр-адмирал помолчал, потом слегка виновато улыбнулся. – Наверное, я просто слишком часто попадал под мантикорские ракеты, гражданин комиссар. Мне очень не понравилось, и я не прочь отплатить.
– Ну, такая возможность у вас скоро будет в Эндикотте, гражданин адмирал, – ободряюще сказал Ле Пик. Тейсман молча кивнул.
Хонор дернулась в кресле и открыла глаза. К своему удивлению, она задремала на боевом посту. Она встряхнулась и моргнула, потом взглянула на экран.
– Миледи, – начал Бэгвелл, – противник…
– Я вижу, Фред, – сказала она и удивленно прищурила усталые глаза.
Строй хевенитов изменился – треть линкоров и две трети линейных крейсеров на 470 gначали замедлять скорость. Наверняка это перегрузило компенсаторы линкоров, правда, им, естественно, не приходится беспокоиться о буксируемых ракетных подвесках. Хонор нахмурилась. Большая группа продолжала двигаться вперед на 450 g, все еще планируя разворот. Это означало, что разрыв между большой и малой группой увеличивался со скоростью более девяти километров в секунду в квадрате.
Она начала вводить данные на своей панели, но с математикой у нее всегда было плоховато, а от усталости пальцы, похоже, перестали гнуться. Она повозилась с клавиатурой, потом поморщилась, недовольная собственной неуклюжестью, и посмотрела на Бэгвелла.
– Фред, пусть БИЦ обозначит основную группу как соединение Альфа, а арьергард как соединение Зулу.
– Так точно, миледи.
– Аллен, – она повернулась к астрогатору, – давайте примем, что все ускорения останутся постоянными по отношению к предполагаемому развороту соединения Альфа, которое потом начнет замедляться на четыре и четыре километра в секунду в квадрате. Каково будет расстояние до Зулу, когда мы окажемся в девяти миллионах километров от Альфы?
– В девяти миллионах? – повторил коммандер Сьюэлл.
Она подтвердила, и он склонился над консолью. Его пальцы двигались с уверенностью, которая была недоступна ей, и через несколько секунд он снова поднял голову.
– При предложенных вами исходных данных, миледи, расстояние до соединения Зулу в этот момент достигнет примерно шесть-семь-точка-шесть-восемь-восемь миллионов километров.
– А расстояние от Зулу до гиперграницы?
Сьюэлл снова застучал по клавишам.
– Примерно семь-восемь-точка-два миллиона кликов, миледи.
– Спасибо, – ответила Хонор.
Она посмотрела на коммуникационный экран с лицом Альфредо Ю, и в ее усталой улыбке впервые появилось хищное возбуждение. Капитан улыбнулся ей в ответ, и она снова вернулась к основному экрану. Давайте-давайте, молча упрашивала она сигнатуры вражеских кораблей. Все правильно, расходитесь подальше.
Вице-адмирал кивнул, не поднимая головы. У линкоров Мередит Чавес масса покоя в пять раз и огневая мощь в тридцать раз больше, чем у идущих на них линейных крейсеров. Ему надо только пройти прямо через них, потом замедлить скорость и расстрелять орбитальные крепости, и к ужину он будет контролировать всю систему, сказал он себе и улыбнулся.
Хонор мотнула головой, снова потерла глаза и повернулась к Аллену Сьюэллу.
– Сколько до точки «Удача», Аллен?
– Примерно тридцать три и шесть десятых минуты, миледи.
Астрогатор выпалил это так быстро, что она улыбнулась. Все еще потирая уши Нимица, Хонор повернулась к экрану связи с командной палубой.
– Начинайте перестраиваться через пять минут, Альфредо, – сказала она.
Терстон удивленно взглянул на него, и комиссар указал на экран.
– Их скорость почти десять тысяч километров в секунду, а наша почти тридцать. Не может такого быть, чтобы они хотели пропустить нас к своей планете!
– Они не снижают скорость, гражданин комиссар, – ответил Терстон, – потому что они крейсера, а мы линкоры. Лицом к лицу они с нами сражаться не могут, поэтому хотят попробовать прорваться мимо нас, не получив при этом слишком сильных повреждений, и «поймать» нас между собой и Грейсоном.
– Поймать? – озадаченно переспросил Презников.
– Как я уже сказал, сэр, – пояснил Терстон, – эти корабли не могут сразиться с нами в лобовой атаке и выжить, но как только они избавятся от ракетных подвесок, ускорение у них резко возрастет. Они могут пролететь мимо нас, потом использовать свое преимущество в маневре, снижая скорость, до того, как мы ударим по планете. При этом они рассчитывают напугать нас возможностью удара с тыла, чтобы мы не нападали на крепости, опасаясь сражения на два фронта. – Вице-адмирал покачал головой. – Это, конечно, не сработает. У нас достаточно огневой мощи, чтобы разнести и крепости, и все их мобильные силы, но мы не будем этого делать. Даже без учета скорости, которой мы достигнем к моменту возможной атаки с тыла, большая часть кораблей противника погибнет еще до того, как они проскочат мимо нас.
– Вы, похоже, абсолютно в этом уверены, гражданин адмирал.
– Так и есть, гражданин комиссар. Конечно, в бою всегда возможны неожиданности, но слишком уж высоки ставки против них, чтобы их хлипкий маневр сработал.
– Если это так очевидно вам, почему они все же упорствуют? Почему это не очевидно им?
– А им тоже очевидно. – Терстон повернулся к комиссару. – Они все понимают не хуже нас, гражданин комиссар. – Он знал, что его голос приобрел опасные интонации показного терпения, но сейчас ему было все равно. – Они проигрывают, сэр, но так уж выпали карты, а это, – он указал на обозначенный зеленым Грейсон, – их родная планета. Там их семьи. Их дети. Они не рассчитывают пережить этот бой, но будут играть до конца и надеяться, что в какой-то момент им повезет.
Вице-адмирал покачал головой, снова глядя на красные точки крейсеров, мчавшихся на его строй, и вздохнул.
– Они храбрые ребята, гражданин комиссар, – тихо сказал он, – но на этот раз им не повезет.
– В каком смысле странное? – поинтересовался коммандер Кэслет.
Боевая группа 14.1 мчалась прямо к врагу на скорости более сорока шести тысяч километров в секунду. Это означало, что максимальный предел эффективного действия ракет – тринадцать миллионов километров. Они выйдут на это расстояние меньше, чем через пять минут, и он нервничал больше чем ему того хотелось. «Вобон» был всего лишь легким крейсером, и вряд ли линейные корабли станут в него стрелять, но у противника тоже есть легкие корабли, и они вполне могут выбрать «Вобон» в качестве цели просто потому, что он им по силам.
– Тут просто…–Лейтенант Форейкер откинулась в кресле, потирая кончик носа, и поморщилась. – Дайте я вам покажу, шкипер, – сказала она и перевела тактические данные на экран Кэслета. – Смотрите на эти передвижения.
Он напряженно уставился на подскакивающий и роящийся растрепанный строй противника. Там все время угадывалось какое-то движение, но при уменьшении расстояния оно стало заметней – изначально он приписал это своей нервозности.
– Я не… – начал он.
Тут Форейкер ввела несколько команд на консоли управления, и Кэслет резко замолчал, когда повторилось то же движение. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз с полдюжины точек потянули за собой световые ниточки с цифрами, указывавшими вектора и конфигурацию, в которую они перестраивались.
– Что это такое? – медленно спросил он, и на этот раз в ответе тактика явно чувствовалось беспокойство.
– Я бы сказала, шкипер, что шесть крейсеров только что сформировали вариант вертикальной боевой стены.
– Это безумие, Шэннон, – сказал астрогатор Кэслета. – Крейсера не строят стену против линкоров. Это самоубийство!
– Ага, – согласилась Форейкер, – именно что самоубийство. Для крейсеров.
Кэслет уставился на световые линии, и внутри у него все похолодело. Быть этого не может. Да даже если могло, уж конечно, один из линейных крейсеров или линкоров заметил бы это раньше – у них и приборы лучше, и компьютеры мощнее.
Но у них нет такой волшебницы на посту тактика, подсказал холодный ясный голос у него в голове.
– Связь! Немедленно дайте мне первоочередное подключение к флагману!
Терстон развернулся в кресле и уставился на начальника оперотдела. Вражеский строй начал выставлять ловушки и включил электронные помехи, так что следить за происходящим в этой куче стало еще сложнее. Его корабли, конечно, делали то же самое, но мантикорцы явно обеспечили своих грейсонских союзников первоклассной электроникой. Первоклассной мантикорской электроникой, кисло уточнил он. Расстояние уменьшилось до тринадцати миллионов километров, вполне в рамках теоретической зоны обстрела, но ловушки и помехи сократили эффективное расстояние до семидесяти процентов от теоретического. У него оставалось примерно четыре с половиной минуты до того, как обе стороны откроют огонь, и на чепуху отвлекаться ему было некогда.
– Гражданин коммандер Кэслет говорит, что шесть линейных крейсеров противника сформировали стену, гражданин адмирал, – повторил офицер по связи.
Начальник оперотдела слишком напряженно изучал что-то на вспомогательном экране и не ответил. Терстон раздраженно зыркнул на него, и он выпрямился, глядя на командующего.
– Возможно, Кэслет прав, гражданин адмирал. Посмотрите на свой экран.
Терстон развернулся к экрану и нетерпеливо открыл рот, чтобы выругаться, но помедлил. Шесть линейных крейсеров Альянса были выделены темно-красным цветом, и они несомненно образовывали нечто, что вполне могло быть стеной. Строй был нетрадиционный, напоминавший огромное V, лежащее на боку в космическом пространстве, но дистанции между кораблями узнавались безошибочно. Он не заметил этого в куче остальных кораблей, но теперь, когда их выделили, расстановка бросилась в глаза. И что-то было с ней не так…
Вице-адмирал Александер Терстон быстро ввел запрос и побледнел, получив ответ бесстрастного компьютера. Для крейсеров дистанции в строю никуда не годились, но вот для супердредноутов были в самый раз…
Они подходили к точке пространства, которую Хонор назвала пунктом «Удача», и она улыбнулась командирам дивизионов, смотревшим на нее из квадратиков разделенного экрана, надеясь, что улыбка получилась уверенная.
– Капитан Ю, оперативная группа развернется и откроет огонь по вашему сигналу.
На Грейсоне, как и на Мантикоре, капитан флагмана являлся заместителем адмирала в бою, а Ю сейчас в нормальном физическом состоянии, так что вряд ли он допустит ошибку просто от усталости.
– Есть, миледи, – негромко ответил Альфредо Ю, потом повысил голос, обращаясь к другим командирам: – Заграждение рассеется по моему сигналу Альфа, эскадра развернется по моему сигналу Бета, – четко скомандовал он.
Хонор, как и все остальные офицеры в ее оперативной группе, откинулась назад, а капитан Ю начал следить за отсчетом времени.
– Двадцать секунд, – сказал он. – Десять. Пять. Альфа!
В голосе Терстона, заметил Презников, читалось разочарование, и комиссар посмотрел на него недоумевающе.
– Нет, я не жалуюсь, – сказал адмирал. – Просто помните, что я говорил? Что время их появления скажет нам, насколько они хороши? Похоже, ответ – не очень.
Он покачал головой и задумчиво посмотрел на экран. С момента прибытия боевой группы прошло примерно семьдесят минут, и ее подразделения разогнались до 20 403 километров в секунду. Они преодолели сорок шесть с половиной миллионов километров, и некоторое время ему казалось, что грейсонцы поведут себя разумно. Эсминцы и курьерские корабли разлетались во всех направлениях, без сомнения, сообщая о его нападении соседним системам и вызывая помощь, но силы, расположенные на грейсонской орбите, не обнаружились. Жаль, конечно, но одно из курьерских судов кратчайшим курсом помчалось на Эндикотт. Это означало, что группировка, защищающая эту систему, будет предупреждена и начнет готовиться задолго до того, как он отошлет в рейд Тейсмана и Чернова. Но он с самого начала знал, что такое может случиться. Он не мог разделить свои силы, пока не удостоверится, что у Ельцина нет кораблей стены. Каждая минута, которую грейсонский командир продолжал скрываться, не позволяя удостовериться в этом, задерживала здесь Тейсмана и группу 14.2.
Но вот противник появился, и время он рассчитал явно неудачно. Приборы Терстона не засекли ничего крупнее линейного крейсера, но ускорение корабли Альянса набрали аж 458 g, что было попросту глупо. Обычный восьмидесятипроцентный максимум для мантикорского линейного крейсера составлял 400 g, так что они уже перевалили границу безопасности. И все равно, они ускорялись на сорок gмедленнее, чем могли, а это означало, что они тащат за собой чертовы ракетные подвески. Дополнительные ракеты, которыми подвески значительно усиливали начальные залпы, беспокоили Терстона, когда он разрабатывал «Кинжал», но вряд ли приближающиеся крейсера могли буксировать больше одной-двух подвесок каждый. Иначе их ускорение было бы еще меньше.
В этом и состояла глупость. Если защитники Грейсона собирались заходить в атаку на ускорении меньше максимального, то им следовало начать еще раньше и на еще меньшем ускорении и захватить больше подвесок. То небольшое количество, которое линейные крейсера могли привести с собой на теперешнем ускорении, для обороны линкоров особой проблемы не составит. Сейчас все, чего добились грейсонцы, захватив их с собой, это то, что они теряли примерно полкилометра в секунду в квадрате. Кроме того, они позволили Терстону раньше взглянуть на количество и построение кораблей.
Если это вообще можно назвать построением, подумал он. Неряшливая толпа кораблей приближалась к нему неровными пучками и кучками, и он снова покачал головой. В этой куче были и мантикорские корабли, но командовал наверняка грейсонец – ни один мантикорский адмирал так бы не опозорился. Терстон отдавал должное мужеству противника, но – господи, как же он глуп!
– Количество? – спросил он.
– По предварительным данным, двадцать пять линейных крейсеров, десять тяжелых крейсеров, сорок с чем-то легких и от шестнадцати до двадцати эсминцев, гражданин адмирал, – ответил начальник оперотдела. – Мы не уверены насчет числа легких кораблей из-за построения. Они не только перекрывают друг друга, но некоторые сбиты в такие плотные группы, что мы не можем даже различить их клинья.
– А что разведмодули?
– На таком расстоянии смысла нет, гражданин адмирал, – ответил старший локаторщик. – Строй противника так запутан, что мы не можем послать модули по баллистической траектории – нам придется включить их двигатели, чтобы вывести в нужную точку. Если мы это сделаем, противоракетная оборона противника получит столько данных о модулях, что запросто собьет их все. С учетом курса мы могли бы обстрелять корабли ракетами с тринадцати миллионов километров – и спрятать модули среди ракет, тогда они проскочат, но…
– Но к тому моменту у нас и без них хватит данных наблюдения, – согласился Терстон. Он покачался взад-вперед на носках, потом пожал плечами. – Сделайте все возможное для уточнения данных.
Он вернулся в кресло, Презников последовал за ним.
– Неужели важно, сколько у них легких кораблей, гражданин адмирал?
Терстон не знал, что отражает вопрос – искренний интерес, попытку расшевелить его для более энергичных действий или просто проверку того, как он будет реагировать. Лучше принять первый вариант, решил он.
– Честно говоря, нет, гражданин комиссар. Но у нас еще много времени до того, как мы подойдем на расстояние выстрела, и не мешало бы получить точные данные прежде, чем разделить боевые группы.
– Так значит, вы собираетесь их разделять?
– Я об этом думаю, сэр. Мы знаем, что противник уже послал курьера на Эндикотт. Чем быстрее после него прибудут Тейсман и Чернов, тем меньше у Эндикотта времени на организацию обороны, но я их не отошлю, пока не буду уверен, что они не понадобятся мне здесь.
* * *
Хонор сидела в кресле, держа Нимица на коленях и поглаживая его уши, а ее корабли летели навстречу врагу. Ей придется снова пристегнуть кота, когда они войдут в зону обстрела, но пока об этом беспокоиться рано, а кот нервничал, разделяя ее тревогу.Небольшой экран на панели перед креслом показывал меньше деталей, чем голоэкран за спиной, но в последний раз, когда она попыталась встать, то чуть не упала. Она надеялась, что среагировала достаточно быстро, чтобы обмануть штаб и вахту на мостике, но если она будет ковылять, как пьяная, их точно не одурачить.
Так что теперь она смотрела на экран и гадала, что командир хевенитов думает о боевом строе грейсонцев. Неряшливее она ничего в жизни не делала, но в ее безумии был свой резон, и она надеялась, что он его не разгадает.
Даже у переоборудованного на Грейсоне супердредноута возможности электронных систем не безграничны. «Грозный» мог замаскировать свой импеллерный клин, но мощность была настолько высокой, что иллюзия развеется, стоит кому-то взглянуть на него пристальней. Именно поэтому она «рассыпала» строй и выставила как минимум три корабля перед каждым супердредноутом. Сигналы их импеллеров загораживали его от хевенитских приборов. Помехи должны были скрыть более мощные двигатели супердредноутов. При анализе электронных сигналов хевениты нипочем не догадаются, с чем столкнулись, если только разведмодуль не подойдет к этой каше кораблей слишком близко.
Так что надо убедить их разведмодулей не посылать. Вряд ли ее оборона «зевнет» большой разведмодуль, который к тому же движется на довольно низкой скорости, но шансы на это все же сохраняются, особенно если хевы занервничают и выпустят много модулей, чтобы перегрузить ее противоракетную защиту.
Ей надо заставить хевенитов ощутить такую уверенность в том, что они видели, чтобы им не захотелось это проверять, и она пошла на большой риск, чтобы добиться своего. Хонор гнала супердредноуты на полной боевой мощности, без всякого запаса безопасности. Существовала трехпроцентная вероятность, что у кого-то в эскадре откажет компенсатор, и последствия окажутся фатальными. Но зато они набрали ускорение 4,5 км/с 2– куда больше, чем любой нормальный супердредноут, и она надеялась, что хевениты еще не разузнали, что новые компенсаторы на шесть процентов повысили уровень ускорения у всех кораблей Альянса. Если они этого не знают, то сочтут ускорение слишком высоким для супердредноутов.
Хонор перевела взгляд на другие корабли, которые мчались на помощь со всех концов системы. Сейчас они тормозили, чтобы уравнять курсы задолго до встречи с хевами. Пока все шло нормально. Во всяком случае, она на это надеялась.
Она отняла руку от спинки Нимица и ущипнула себя за переносицу, но это не помогло. Усталость заставляла ее соображать быстрее, а не медленнее, но скорость получалась неровная, мысли мчались сразу во многих направлениях. Убедит ли высокое ускорение хевов, что у нее нет супердредноутов? Или это только вызовет у них подозрение, потому что линейные крейсера не способны буксировать столько ракетных подвесок, чтобы от этого получился хоть какой-то заметный выигрыш? И что, если их датчики уже пробили ее защиту и просчитали каждый ее корабль? Или…
Она уронила руку и заскрежетала зубами, потом откинулась, опираясь на удобную спинку кресла. Ей оставалось надеяться, что усталость не заставила ее совершить губительную ошибку, которой она просто пока не видит.
* * *
– Что-то еще? – спросил Терстон начальника оперотдела.– Нет, гражданин адмирал. Мы опознали еще один легкий крейсер, но перекрестные помехи от импеллеров еще слишком сильны, чтобы можно было с уверенностью сказать что-то еще.
– Понятно, – буркнул Терстон и посмотрел на Презникова. – С вашего разрешения, гражданин комиссар, я бы отправил экспедиционный корпус. Мы достаточно хорошо разглядели их корабли: ничего крупнее линейного крейсера не видно. У адмирала Чавес почти столько же линкоров, сколько у них линейных крейсеров, плюс шесть собственных крейсеров. Мы можем обойтись без гражданина адмирала Тейсмана.
– Хорошо, гражданин адмирал. Я согласен.
– Связь, – Терстон обернулся через плечо, – передайте «Завоевателю», пусть выполняет Альфа-Три.
* * *
– Сигнал с флагмана, гражданин адмирал. Выполняем Альфа-Три.Томас Тейсман кивнул и недовольно фыркнул, и гражданин комиссар Ле Пик прищурился:
– Что-то не так, гражданин адмирал?
– Хм-м? – Тейсман поморщился и покачал головой. – Да нет. Я ждал этого уже пять минут назад, учитывая идущие на нас силы противника. Я просто…
Он умолк, и Ле Пик наклонил голову.
– Вы бы что, гражданин адмирал? – спросил он. Тейсман вздохнул.
– Просто я бы пока этого не делал, – сказал он. – Я не критикую гражданина адмирала Терстона, но мы не так уж много времени сэкономим для Эндикотта. При данных обстоятельствах я бы на его месте сохранял концентрацию, пока не покончил бы с противником здесь.
– Вы думаете, он не сможет их уничтожить? – Ле Пик был явно удивлен, и Тейсман резко рассмеялся.
– Двадцать четыре линкора против двадцати пяти линейных крейсеров? Да нет, он их уничтожит. Наверное, это просто вопрос техники. Я бы сейчас начал снижать скорость, чтобы подольше оставаться в зоне обстрела. Учитывая неравенство в массе, сейчас ракетное преимущество у нас, и я предпочел бы размолотить их издали, а потом я бы подошел на радиус действия энергетического оружия и прикончил. – Контр-адмирал помолчал, потом слегка виновато улыбнулся. – Наверное, я просто слишком часто попадал под мантикорские ракеты, гражданин комиссар. Мне очень не понравилось, и я не прочь отплатить.
– Ну, такая возможность у вас скоро будет в Эндикотте, гражданин адмирал, – ободряюще сказал Ле Пик. Тейсман молча кивнул.
* * *
– Изменение статуса!Хонор дернулась в кресле и открыла глаза. К своему удивлению, она задремала на боевом посту. Она встряхнулась и моргнула, потом взглянула на экран.
– Миледи, – начал Бэгвелл, – противник…
– Я вижу, Фред, – сказала она и удивленно прищурила усталые глаза.
Строй хевенитов изменился – треть линкоров и две трети линейных крейсеров на 470 gначали замедлять скорость. Наверняка это перегрузило компенсаторы линкоров, правда, им, естественно, не приходится беспокоиться о буксируемых ракетных подвесках. Хонор нахмурилась. Большая группа продолжала двигаться вперед на 450 g, все еще планируя разворот. Это означало, что разрыв между большой и малой группой увеличивался со скоростью более девяти километров в секунду в квадрате.
Она начала вводить данные на своей панели, но с математикой у нее всегда было плоховато, а от усталости пальцы, похоже, перестали гнуться. Она повозилась с клавиатурой, потом поморщилась, недовольная собственной неуклюжестью, и посмотрела на Бэгвелла.
– Фред, пусть БИЦ обозначит основную группу как соединение Альфа, а арьергард как соединение Зулу.
– Так точно, миледи.
– Аллен, – она повернулась к астрогатору, – давайте примем, что все ускорения останутся постоянными по отношению к предполагаемому развороту соединения Альфа, которое потом начнет замедляться на четыре и четыре километра в секунду в квадрате. Каково будет расстояние до Зулу, когда мы окажемся в девяти миллионах километров от Альфы?
– В девяти миллионах? – повторил коммандер Сьюэлл.
Она подтвердила, и он склонился над консолью. Его пальцы двигались с уверенностью, которая была недоступна ей, и через несколько секунд он снова поднял голову.
– При предложенных вами исходных данных, миледи, расстояние до соединения Зулу в этот момент достигнет примерно шесть-семь-точка-шесть-восемь-восемь миллионов километров.
– А расстояние от Зулу до гиперграницы?
Сьюэлл снова застучал по клавишам.
– Примерно семь-восемь-точка-два миллиона кликов, миледи.
– Спасибо, – ответила Хонор.
Она посмотрела на коммуникационный экран с лицом Альфредо Ю, и в ее усталой улыбке впервые появилось хищное возбуждение. Капитан улыбнулся ей в ответ, и она снова вернулась к основному экрану. Давайте-давайте, молча упрашивала она сигнатуры вражеских кораблей. Все правильно, расходитесь подальше.
* * *
– Подходим к точке поворота, гражданин адмирал, – объявил астрогатор Терстона.Вице-адмирал кивнул, не поднимая головы. У линкоров Мередит Чавес масса покоя в пять раз и огневая мощь в тридцать раз больше, чем у идущих на них линейных крейсеров. Ему надо только пройти прямо через них, потом замедлить скорость и расстрелять орбитальные крепости, и к ужину он будет контролировать всю систему, сказал он себе и улыбнулся.
* * *
– Соединение Альфа разворачивается, миледи, – доложил Бэгвелл.Хонор мотнула головой, снова потерла глаза и повернулась к Аллену Сьюэллу.
– Сколько до точки «Удача», Аллен?
– Примерно тридцать три и шесть десятых минуты, миледи.
Астрогатор выпалил это так быстро, что она улыбнулась. Все еще потирая уши Нимица, Хонор повернулась к экрану связи с командной палубой.
– Начинайте перестраиваться через пять минут, Альфредо, – сказала она.
* * *
– Почему они не снижают скорость, гражданин адмирал? – спросил Презников.Терстон удивленно взглянул на него, и комиссар указал на экран.
– Их скорость почти десять тысяч километров в секунду, а наша почти тридцать. Не может такого быть, чтобы они хотели пропустить нас к своей планете!
– Они не снижают скорость, гражданин комиссар, – ответил Терстон, – потому что они крейсера, а мы линкоры. Лицом к лицу они с нами сражаться не могут, поэтому хотят попробовать прорваться мимо нас, не получив при этом слишком сильных повреждений, и «поймать» нас между собой и Грейсоном.
– Поймать? – озадаченно переспросил Презников.
– Как я уже сказал, сэр, – пояснил Терстон, – эти корабли не могут сразиться с нами в лобовой атаке и выжить, но как только они избавятся от ракетных подвесок, ускорение у них резко возрастет. Они могут пролететь мимо нас, потом использовать свое преимущество в маневре, снижая скорость, до того, как мы ударим по планете. При этом они рассчитывают напугать нас возможностью удара с тыла, чтобы мы не нападали на крепости, опасаясь сражения на два фронта. – Вице-адмирал покачал головой. – Это, конечно, не сработает. У нас достаточно огневой мощи, чтобы разнести и крепости, и все их мобильные силы, но мы не будем этого делать. Даже без учета скорости, которой мы достигнем к моменту возможной атаки с тыла, большая часть кораблей противника погибнет еще до того, как они проскочат мимо нас.
– Вы, похоже, абсолютно в этом уверены, гражданин адмирал.
– Так и есть, гражданин комиссар. Конечно, в бою всегда возможны неожиданности, но слишком уж высоки ставки против них, чтобы их хлипкий маневр сработал.
– Если это так очевидно вам, почему они все же упорствуют? Почему это не очевидно им?
– А им тоже очевидно. – Терстон повернулся к комиссару. – Они все понимают не хуже нас, гражданин комиссар. – Он знал, что его голос приобрел опасные интонации показного терпения, но сейчас ему было все равно. – Они проигрывают, сэр, но так уж выпали карты, а это, – он указал на обозначенный зеленым Грейсон, – их родная планета. Там их семьи. Их дети. Они не рассчитывают пережить этот бой, но будут играть до конца и надеяться, что в какой-то момент им повезет.
Вице-адмирал покачал головой, снова глядя на красные точки крейсеров, мчавшихся на его строй, и вздохнул.
– Они храбрые ребята, гражданин комиссар, – тихо сказал он, – но на этот раз им не повезет.
* * *
– Там что-то странное, шкипер.– В каком смысле странное? – поинтересовался коммандер Кэслет.
Боевая группа 14.1 мчалась прямо к врагу на скорости более сорока шести тысяч километров в секунду. Это означало, что максимальный предел эффективного действия ракет – тринадцать миллионов километров. Они выйдут на это расстояние меньше, чем через пять минут, и он нервничал больше чем ему того хотелось. «Вобон» был всего лишь легким крейсером, и вряд ли линейные корабли станут в него стрелять, но у противника тоже есть легкие корабли, и они вполне могут выбрать «Вобон» в качестве цели просто потому, что он им по силам.
– Тут просто…–Лейтенант Форейкер откинулась в кресле, потирая кончик носа, и поморщилась. – Дайте я вам покажу, шкипер, – сказала она и перевела тактические данные на экран Кэслета. – Смотрите на эти передвижения.
Он напряженно уставился на подскакивающий и роящийся растрепанный строй противника. Там все время угадывалось какое-то движение, но при уменьшении расстояния оно стало заметней – изначально он приписал это своей нервозности.
– Я не… – начал он.
Тут Форейкер ввела несколько команд на консоли управления, и Кэслет резко замолчал, когда повторилось то же движение. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз с полдюжины точек потянули за собой световые ниточки с цифрами, указывавшими вектора и конфигурацию, в которую они перестраивались.
– Что это такое? – медленно спросил он, и на этот раз в ответе тактика явно чувствовалось беспокойство.
– Я бы сказала, шкипер, что шесть крейсеров только что сформировали вариант вертикальной боевой стены.
– Это безумие, Шэннон, – сказал астрогатор Кэслета. – Крейсера не строят стену против линкоров. Это самоубийство!
– Ага, – согласилась Форейкер, – именно что самоубийство. Для крейсеров.
Кэслет уставился на световые линии, и внутри у него все похолодело. Быть этого не может. Да даже если могло, уж конечно, один из линейных крейсеров или линкоров заметил бы это раньше – у них и приборы лучше, и компьютеры мощнее.
Но у них нет такой волшебницы на посту тактика, подсказал холодный ясный голос у него в голове.
– Связь! Немедленно дайте мне первоочередное подключение к флагману!
* * *
– Что он говорит?Терстон развернулся в кресле и уставился на начальника оперотдела. Вражеский строй начал выставлять ловушки и включил электронные помехи, так что следить за происходящим в этой куче стало еще сложнее. Его корабли, конечно, делали то же самое, но мантикорцы явно обеспечили своих грейсонских союзников первоклассной электроникой. Первоклассной мантикорской электроникой, кисло уточнил он. Расстояние уменьшилось до тринадцати миллионов километров, вполне в рамках теоретической зоны обстрела, но ловушки и помехи сократили эффективное расстояние до семидесяти процентов от теоретического. У него оставалось примерно четыре с половиной минуты до того, как обе стороны откроют огонь, и на чепуху отвлекаться ему было некогда.
– Гражданин коммандер Кэслет говорит, что шесть линейных крейсеров противника сформировали стену, гражданин адмирал, – повторил офицер по связи.
Начальник оперотдела слишком напряженно изучал что-то на вспомогательном экране и не ответил. Терстон раздраженно зыркнул на него, и он выпрямился, глядя на командующего.
– Возможно, Кэслет прав, гражданин адмирал. Посмотрите на свой экран.
Терстон развернулся к экрану и нетерпеливо открыл рот, чтобы выругаться, но помедлил. Шесть линейных крейсеров Альянса были выделены темно-красным цветом, и они несомненно образовывали нечто, что вполне могло быть стеной. Строй был нетрадиционный, напоминавший огромное V, лежащее на боку в космическом пространстве, но дистанции между кораблями узнавались безошибочно. Он не заметил этого в куче остальных кораблей, но теперь, когда их выделили, расстановка бросилась в глаза. И что-то было с ней не так…
Вице-адмирал Александер Терстон быстро ввел запрос и побледнел, получив ответ бесстрастного компьютера. Для крейсеров дистанции в строю никуда не годились, но вот для супердредноутов были в самый раз…
* * *
– Ну что ж, мы готовы.Они подходили к точке пространства, которую Хонор назвала пунктом «Удача», и она улыбнулась командирам дивизионов, смотревшим на нее из квадратиков разделенного экрана, надеясь, что улыбка получилась уверенная.
– Капитан Ю, оперативная группа развернется и откроет огонь по вашему сигналу.
На Грейсоне, как и на Мантикоре, капитан флагмана являлся заместителем адмирала в бою, а Ю сейчас в нормальном физическом состоянии, так что вряд ли он допустит ошибку просто от усталости.
– Есть, миледи, – негромко ответил Альфредо Ю, потом повысил голос, обращаясь к другим командирам: – Заграждение рассеется по моему сигналу Альфа, эскадра развернется по моему сигналу Бета, – четко скомандовал он.
Хонор, как и все остальные офицеры в ее оперативной группе, откинулась назад, а капитан Ю начал следить за отсчетом времени.
– Двадцать секунд, – сказал он. – Десять. Пять. Альфа!
Глава 33
Александер Терстон все еще глядел на экран, когда выделенные «крейсера» развернулись на девяносто градусов, поворачиваясь бортами к строю Хевена. Легкие корабли, их загораживавшие, брызнули прочь, и приборы наконец показали адмиралу, что это за корабли на самом деле.