Веденская Татьяна. Пепельный блондин

   – Планы? – возмущалась Алина, яростно орудуя пилочкой для ногтей. – Какие могут быть у человека планы первого января?
   – Может, у него встреча?
   – С кем? Никто не просохнет раньше пятнадцатого! Он просто решил соскочить. Что и неудивительно после того, как твоего Колечку стошнило ему на рукав! Господи, в кои-то веки попался нормальный мужчина…
   – Женатый мужчина!
   – Ты в своем уме? Нормальные мужики всегда женаты. Что ж теперь, не смотреть на них? Эх, мне бы хоть фотку с ним надо было сделать – Сашеньке послать в его сраный Куршавель. Чтоб он там подавился своей независимостью. Владимир. Влади-и-мир! – Она пробовала имя на вкус, и оно ей все больше и больше нравилось.
   – Алина, держи себя в руках!
   – Я готова держать себя в руках. Лишь бы руки были правильные… Владимирррр! Муррр!
   Алинины выражения крепчали, и к утру она стала вести себя совсем неприлично. Я уже пожалела, что у меня в доме есть столько спиртного, да еще и в открытом доступе. Алина всерьез собралась идти к соседям в гости и потребовала у меня хоть какую-нибудь пачку печенья в качестве новогоднего презента.
   – Как в «Домохозяйках»! Там, между прочим, они всегда встречают своих новых соседей чем-нибудь вкусненьким.
   – Но не в таком состоянии и не в шесть утра. И не печеньем «Юбилейное» из пальмового масла! – злилась я. Даже сапоги ее спрятала на всякий случай. Ненавижу Новый год.
   Спать легли только после того, как Алина немного побегала по нашему участку босиком. Холодный мокрый снег ее взбодрил, и идея идти делать фотку с соседом ее отпустила. Коля спал в гостиной, тяжело дыша (спасибо, что вообще дышал), держась одной рукой за сердце. Рядом с ним стоял тазик, тоже на всякий случай. Дашка так и не пришла ночевать, но мне было уже не до нее. Надоело! Все надоело! Я ушла в спальню, задернула занавески, закрыла окно (какая тварь вообще его открыла?), с улицы все еще доносился грохот новогоднего салюта. Кто-то все еще палил по мутно-серому утреннему небу.
   – Как же все достало! – произнесла я вслух довольно громко. И погрузилась в липкий, жаркий полусон, из которого меня периодически выдергивали какие-то неопознанные резкие звуки.
   – Олечка! О-о-о… Олечкаааа! – звучали крики в моей уставшей голове. Я мотала ею так, словно мне снился кошмар. Но кошмар происходил наяву. Да и не кошмар вовсе.
   На пороге комнаты, привалившись к дверному косяку, бледно-серый, с трясущимися руками, стоял Коля. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что ему плохо. Нужно было ему все-таки дать активированного угля. Ой, нужно было!
   – Детка, мне бы водички! – прохрипел он и провалился на кровать.
   Я примерно знала, что произошло и почему Коля взял на себя труд подняться в таком состоянии на второй этаж, хотя спал он в непосредственной близости к источнику живительной влаги – к кухонному крану. Кто-то его спугнул. Вряд ли это был Федя, который вообще неизвестно вернулся ли домой. Точно не Алина – она придет в себя только после обеда. Значит, родители проснулись и спустились на кухню. Колина мама, взволнованная и переживающая, небось кружила вокруг сына как коршун. Конечно, она старалась не шуметь. И конечно, она его сразу разбудила. Пить при ней воду из-под крана Коля, естественно, не стал.
   – Так, только если будет тошнить – доползи до ванной, слышишь? – потребовала я.
   – Ооолечка! Прости ты меня, ради бога.
   – Молчи уж!
   – А как я вчера попал домой? – спросил он с интересом. – Я ничего не натворил?
   – Тебя принес сосед, – поведала я.
   – Принес? – Муж сделал усилие и приоткрыл глаза. Принести такого амбала – идея действительно сомнительная. Но только не для Владимира с его кубиками пресса.
   – Притащил.
   – А кто? Какой сосед? Димка?
   – Не Димка. – Я устало поднялась с кровати и пошла вниз. За водой. Свекровь уже жарила какие-то блинчики на плите, хотя я не могла найти ни одного желающего их съесть. Да и салатов в холодильнике было полно. Ну да ладно. Чем бы свекровь ни тешилась…
   – Как там Коленька? – спросила она с придыханием. – Ничего?
   – Ничего, – кивнула я, выдавливая лимон в кувшин с водой. – Ничего…
   – А вы с Алиночкой во сколько легли? Мне кажется, я всю ночь слышала какие-то ухающие звуки.
   – Да что вы? – Я не сдержалась и ехидно хмыкнула. – Кто-то шумел?
   – Олечка, ты бы поговорила с Дашей. Что же она так сильно красится? Всю кожу попортит, ведь она же совсем еще девочка. Зачем ей столько туши на глазах?
   – Вот вы, мама, и поговорите, – пробурчала я. С тех пор как у Дашки начался переходный период, говорить с ней почему-то не возникало желания. Все мои слова она просто пропускала мимо ушей. А если с ней говорил Коля, то он обычно тут же начинал кричать. Так что услышать что-либо вразумительное от нее в этот момент тоже было сложно.
 
   Коля залпом выпил весь кувшин и тут же заново отрубился. Я послонялась по дому, раздумывая, где бы мне прилечь, но я теперь была беспризорной, бескомнатной. В спортзале на кушетке обнаружился Федя. В библиотеке – Алина. Я бы пошла в кабинет мужа, но там все еще спал свекор. Заговор. Я постояла немного в гостиной, посмотрела на роскошный постер с моими синичками… Да, пусть он висит над камином, плевать на мушкет. И, решительно тряхнув головой, набросила на плечи дубленку и вышла на улицу.
   Холодный воздух был спасением. Наверное, в доме надо бы уменьшить отопление, уж очень сухо и жарко было в комнатах. Погода меняется с плюса на минус и обратно так быстро, что не знаешь, какую температуру выставить.
   На улице было ошеломляюще красиво. Тишина. С неба шел небольшой снежок. Все разбойники устали и разбрелись по своим пещерам. Поселок спал, и только я в одиночестве бродила по заснеженным улицам. Даже собаки не лаяли. Никого…
   – Доброе утро! – Голос раздался откуда-то из-за спины, и я даже не сразу поняла, что обращаются ко мне. Даже не повернулась. Тогда «доброе утро» повторили чуть громче. Я обернулась и увидела Владимира. Он улыбался.
   – Владимир? Доброе утро! Вы уже на ногах? – Я удивленно осмотрела его красивое, совершенно свежее, неуставшее лицо. Потом взгляд переместился ниже, еще ниже. Совсем вниз.
   – Я не просто на ногах, я на лыжах! – кивнул он, довольно сияя. – Решил покататься перед завтраком, разведать здешний лесок. Уже возвращаюсь. А вы, как я вижу, тоже не спите?
   – Что вы, я вообще никогда не сплю, – зачем-то брякнула я. Предполагалось, что это шутка юмора такая.
   – Да уж. Такое прекрасное утро! Просто грех проспать его. – Владимир, определенно, понял меня неправильно. Что и немудрено, ибо никакого смысла в том, что я говорила (или думала), не было. Я внезапно вспомнила, что когда-то тоже мечтала кататься на лыжах каждую зиму. И лыжи-то у меня имелись. Стояли в гараже, кажется… Где-то, в общем, стояли. Уже не помню, где именно.
   – Да уж… Грех… – Я зачем-то улыбнулась в ответ.
   Он был так чертовски красив, этот Владимир, и улыбка у него была такая!.. Как может сорокадвухлетний (сделаю вид, что верю в эту цифру) мужчина улыбаться такой детской счастливой улыбкой? Как можно не улыбнуться в ответ!
   – Тут прекрасный лес совсем рядом с поселком. И даже есть лыжня. Я просто в восторге. Я нашел парочку горок, но, может, вы знаете еще какие-то интересные маршруты? Вы любите лыжи?
   – Я все люблю – и лыжи, и санки. И горки… Тут все ездят в Волен, но туда, в общем-то, далеко. Я была как-то раз. Все времени не хватает.
   – Вы работаете? – с пониманием закивал Владимир.
   Я замолчала и покраснела. Ничего я не работаю. И времени у меня полно. Разленилась просто, как тварь последняя.
   Повисла пауза. Владимир продолжал улыбаться, с интересом глядя на меня. И снова он был одет просто безупречно – в прекрасный (и дорогой) лыжный костюм с красными полосами. Без шапки, но с вязаной лентой вокруг головы, и светлые волосы развеваются под легким ветерком. Рекламная пауза! Да уж, этот мужчина умеет одеваться. Это ведь вовсе не вопрос денег. Хотя деньги тут тоже при делах, но вот мой муж, к примеру, тратит приличные деньги на то, чтобы одеваться, и, как бы он ни старался, где бы ни был, из каких бы заграниц ни привозил вещи, всегда получались джинсы, свитера и кожаные куртки. Он называл это «мой стиль». Но стиль – это то, что сейчас стояло передо мной. И улыбалось.
   – Как ваш муж? Как его самочувствие? – спросил Владимир, и я моментально помрачнела. Хорошо бы начать знакомство заново, не с этой ужасной сцены, когда Владимир счищает снегом с рукава содержимое желудка моего мужа.
   – Он в порядке, спасибо, – сказала я и потихоньку пошла обратно, в сторону дома. – Мне так неудобно. Честное слово…
   – Бросьте. Прекратите немедленно. – Владимир улыбнулся и покачал головой. – Дело житейское. Я очень рад, что он в порядке. У моей жены есть коллекция очень хороших травяных чаев, она спрашивала, может, вы тоже увлекаетесь чаями?
   – Ваша жена? А она тоже любит лыжи?
   – Она у меня домоседка. Ей, знаете ли, приходится много летать из-за моей работы, так что в остальное время она любит проводить вечера дома. – Владимир скользил рядом и расспрашивал меня о том, как делишки, как детишки. Мы остановились возле моей калитки. Еще пара вежливых, ничего не значащих фраз, и я бы была свободна от него. Я чувствовала какую-то непонятную неловкость рядом с ним, неприятное напряжение. Словно говорила с английским лордом, который вежливо и тактично пытается заверить меня, что это совершенно нормально и не страшно, когда люди напиваются до неконтролируемой тошноты и состояния нестояния на своих ногах. Так я ему и поверила!
   – Что ж… рад был встретиться. При свете, так сказать, дня! – Он снова улыбнулся своей очаровательной улыбкой и почти уже ушел, но тут…
   – Олька! Привет! Владимир? – Из окна третьего этажа высунулась Алина, растрепанная, заспанная и крайне взволнованная открывшейся ее взору картиной – мужчина ее вчерашней мечты, на лыжах, рядом со мной и, что главное, – у калитки нашего дома.
   – Доброе утро! – радостно ответил он. И посмотрел на часы. Времени было – около часа дня. Действительно, утро.
 
   Конечно, Алина добилась своего. Владимир был буквально пригвожден к нашему забору, завален словами и ничего не значащими фразами. То, чего не удалось вчера, было достигнуто сегодня. Алина потребовала, чтобы Владимир пришел к нам в гости. Чисто так, по-соседски! Надо же как-то, знаете ли, быть ближе к людям. И она не отпустила его, пока он не пообещал ей непременно навестить нас. Бедный мужик, его вежливость его погубит! Как только он с ней живет до сих пор, с вежливостью! Неудивительно, что он в основном живет не в России. Тут бы его сожрали без остатка и вместе с лыжным костюмом.
   – На черта он мне тут нужен! – возмутился мой муж, когда Алина сообщила ему «радостную» новость о предстоящем ужине.
   – Для того хотя бы, чтобы поблагодарить за то, что он тебя приволок домой, – парировала Алина.
   – Я этого даже не помню.
   – Зато его куртка помнит!
   – Ольга! Уйми свою подругу и сделай что-нибудь с этим ужином, ради бога.
   – Я сделаю ростбиф, – ответила я, пряча улыбку.
   Конечно, Коля имел в виду не это. Он бы хотел, чтобы я избавила его от утомительной обязанности благодарить. Благодарить кого-то мой муж категорически не любит. Но мне вдруг даже стало интересно посмотреть, как мой супруг будет чувствовать себя рядом с нашим соседом. Это интересная штука – воспитание. Его нельзя сымитировать. То есть можно, конечно, попробовать. Можно держать себя в руках, хвататься за правильную вилку, штудировать книги по этикету. Но если ты привык расслабляться до состояния желе, рано или поздно ты проявишься и покажешь себя во всей красе. Пусть будет ужин.
   – Ростбиф? – вытаращился муж. – Оля, помилуй! Покоя мне!
   – Покой нам только снится, – сказала Алинка. Сказала – как отрезала.
   В общем, план удался, но последствия не порадовали. Алина красилась и наводила тени под глазами полдня. Пить надо меньше.
 
   Макияж может творить чудеса, что и было доказано, когда Алина спустилась к ужину. Но Владимир пришел с женой – так уж он, аристократ, понял Алинино приглашение. Его жена, молчаливая и какая-то поразительно невыразительная, контрастирующая с Владимиром женщина, стояла на моем пороге с пирогом в руках.
   – Какая мерзкая Серая Мышь. Приперлась ведь! – прошипела Алинка, когда мы выскочили на кухню за новыми тарелками.
   – Жена как жена. – Я пожала плечами, но в чем-то Алинка была права. За весь ужин эта странная женщина не сказала и пары слов.
   – Я даже имя ее не смогла запомнить! А ты? Как ее зовут?
   – Ой! – ахнула я.
   Действительно, Владимир представил ее, и она вежливо кивала, улыбалась, пожимала мне руку. Но теперь я не могла вспомнить ее имени. Я, как и все, пропустила его мимо ушей.
   – Видишь! Она ему не пара.
   – Зато ты – пара? – хмыкнула я и выглянула в гостиную. Там все было в полном ажуре. Николай рассказывал какую-то историю из своей охранной практики, а Владимир заразительно смеялся в нужных местах. Самое странное – моему мужу, кажется, было хорошо.
   Спиртное на столе имелось, но не вызвало большого интереса со стороны присутствующих. Все налегали на воду и компот. Федя отсутствовал, Воронцовы вежливо улыбались. Свекор, перебравший накануне, теперь пил только таблетки от давления. Дашка спала в комнате, она пришла лишь к пяти часам дня и была, как она заявила, «в коматозном состоянии». У Коли не было сил выяснять, где нашу ладушку носило. Алина не пила ничего, кроме «Перье» со льдом. Она была в образе. Просто пай-девочка. Как можно предлагать ей водку? Только чистый спирт. Муж не пил, потому что больше не мог.
   – Словом, когда человек идет работать в охрану, он в основном думает, что будет лежать на печи и читать газеты, – вещал Коля, налегая на ростбиф. – Лежать и кроссворды разгадывать. Как в «Камеди», да?
   – В комедии? – Владимир замер в недоумении.
   – Ну да, в «Камеди-клаб»! Понять и простить? Что, мол, нужно быть очень эрудированным, чтобы работать в охране. Нужно с детства готовиться, повышать уровень знаний, чтобы потом кроссворды разгадывать.
   – Это такая юмористическая передача, – аккуратно вставила «мышь», обращаясь исключительно к своему «потерявшему нить» мужу.
   – Юмористическая передача? – хохотнул Коля. – Ну, можно и так назвать. У нас если пройтись по нашим пунктам охраны, тоже можно целое шоу снять. Еще покруче будет. Вот, к примеру, у них график обхода территорий, но никто, к черту, его не соблюдает. А как проследишь? Поселков-то тьма. Прошел – не прошел… Так мы теперь проводим специальные кнопки по поселкам, чтобы, знаешь, охранники их ходили и нажимали в определенное время. По столбику в каждом конце поселка, а они-то немаленькие – некоторые в разрезе до пяти километров.
   – Умно! – кивнул Владимир, деликатно игнорируя тот факт, что Коля берет салат из общей миски своей же вилкой. О том, чтобы использовать нож, речи вообще не шло – мы же все дома, все свои!
   Коля ел шумно, с удовольствием. Владимир пользовался ножом и вилкой и, кажется, сам же этого стеснялся. Просто он по-другому не мог. Это было смешно, честное слово! Николай ничего не замечал. Это я люблю в своем муже больше всего – фиг-два ты его собьешь с толку или заставишь смущаться.
   – Умно – не то слово. Но мои-то архаровцы еще умней. Они стали объезжать столбы с кнопками на велосипедах. Один раз объедут, пять раз нажмут – и думают, выкрутились. Так мы стали требовать, чтобы кнопку жали по графику. Раньше нажал – штраф.
   – Технология. Только вот…
   – Что только? – заинтересовался Николай. Он обожал говорить о двух вещах – своих «подопечных» и своих пушках.
   – Если честно, то я, как простой потребитель этой услуги по охране, больше волнуюсь за то, чтобы охрана меня смогла защитить, если на меня нападут или ограбят. Мне в целом не так важно, чтобы они нажимали эти кнопки.
   – Это да, тут ты прав, Володь, – кивнул муж. Я ухмыльнулась. Он переходил на «ты» автоматически, если человек ему нравился. А Владимир ему явно понравился. Было что-то в нем такое, что нравилось абсолютно всем. – Только это уж другой вопрос. Конечно, мы их и тренируем, и ложные проверки устраиваем. Так что вы с… с супругой можете спать спокойно… Если оплатите охрану, конечно. – Коля натужно рассмеялся. Я поняла, что он тоже забыл имя жены Владимира.
   – О, конечно-конечно. Завтра же оплатим. Дорогая, подойдешь тогда к Николаю с деньгами. – Он развел руками и пояснил: – Я улетаю утром. На целую неделю. Ужасно не хочется, но – дела.
   – А, это конечно. Дела. Только платить не мне. Вы на пост подойдите, там есть автомат. А чем ты-то, Володь, занимаешься? А то что мы все о нас да о нас! – усовестился Николая.
   Алина зевнула. Владимир принялся пространно рассказывать о каких-то промышленных предприятиях, то ли металлургических, то ли около того и о технологиях чего-то там непереводимого. Чем Владимир занимался, было невозможно понять, как ни пытайся. Индустрия и тараканы. Коля вежливо слушал минут пять, а потом аккуратно перевел разговор на свои ружья. Да что там, не очень-то и аккуратно.
   – А что, стрелять любишь? – спросил он, выбрав паузу прямо посреди незаконченного предложения о прокатных станах нового поколения.
   Владимир вздрогнул, замер на секунду, а потом переключился на предложенную тему и к вопросам своей работы уже больше не возвращался. Вежливый!
   – Я не имею большого опыта. Но оружие – это, конечно, магическая вещь.
   – О, да. Когда держишь в руках «калаш», к примеру, понимаешь, в чем сила, брат. Да? – Николай снова ожидал понимания со стороны соседа.
   Но тот, видимо, не смотрел ни «Брат», ни «Брат-2», и «в чем сила», не знал. Положение спасла Алина:
   – А что, покажи уж нам, Коля, чего у тебя тут по стенам-то развешано. Какие новые чудеса оружейной техники?
   – Не новые, а как раз старинные. Я, Володь, очень оружием увлекаюсь. Понимаю, это не оригинально. Но ничего не могу с собой поделать. Между прочим, все мои ружья – в действующем состоянии.
   – Действительно? – Владимир огляделся, и я прямо почувствовала некоторое беспокойство с его стороны. Вот она – нормальная реакция человека на наличие такого количества оружия в доме.
   – О, не дергайся так. Ни один ствол не заряжен. Это же произведения искусства, а не техника. Идем. Я тебе покажу все. – И Коля увел Владимира за собой.
   Я знала, что у меня есть как минимум полчаса, чтобы передохнуть. Каждый пистолет, висящий в доме, имеет свою историю и свой «цимес». «Барелла», пока еще висящий в гостиной, будет последней точкой их вояжа. К этому моменту Владимир будет знать об оружии больше, чем он когда-либо мечтал узнать. Больше, чем хотел, на самом деле. Мой муж – самый настоящий оружейный маньяк. Если демонстрация пройдет успешно, то Владимиру не отвертеться от стрельбища. У мужа оно в собственности, там тренируют бодигардов и вооруженную охрану. И мужа хлебом не корми – дай пострелять на глазах восхищенных зрителей. Когда он ухаживал за мной, сто лет назад, мы потратили много часов и облазили все местные тиры и стрельбища.
   – Это восхитительно! – Я услышала приглушенный баритон Владимира. – Вы настоящий эксперт в этой области. Вашу коллекцию можно выставлять в музеях.
   – Да мы ж на «ты», Володь, – поправил его муж, заходя обратно в гостиную.
   – Да, Коля. Извини.
   – А это самое настоящее ружье Генриха Бареллы, восемнадцатый век!
   – Да что вы… ты говоришь! Серьезно?
   Владимир был настолько корректен, что хотелось его спасать. Что и сделала Алина.
   – Что же ты, Коля, не показываешь постер своей жены. Между прочим, Владимир, наша Олечка – прекрасный фотограф.
   – Я могу это подтвердить. Исключительная работа, – тут же отреагировал Владимир, разглядывая моих синичек.
   – Спасибо, конечно. Вы очень любезны, я понимаю. Но… Это просто птички. – Я почему-то смутилась.
   Владимир – лицо ясное, взгляд ничем не замутнен – посмотрел мне в глаза и покачал головой:
   – Вы себя недооцениваете.
   – Да, Ольга, не кокетничай, – поддержала его Алина.
   Я не выдержала взгляда и отвернулась. Мне захотелось почему-то, чтобы он уже ушел. Слишком уж он был какой-то весь респектабельный. Я даже разозлилась на эти его комплименты и пристальные взгляды. Чего он меня тревожит, а? Но он не ушел. И даже не отвел от меня своих красивых серых глаз.
   – Я и в самом деле так думаю. Вы занимаетесь этим профессионально? – спросил он.
   Я почувствовала, что он не так-то прост, как кажется. Что он не только хорош и вежлив, но и опасен. Не потому, что сказал или сделал что-то не так. Не потому, что он вообще что-то сделал или НЕ сделал. А потому, что, оказавшись рядом с таким человеком, начинаешь задумываться, а так ли ты прожил свою жизнь? Все ли в ней действительно состоялось и происходит так, как ты хотел и задумывал? Правильный ли выбор ты сделал в жизни? И почему, черт возьми, ты больше не катаешься на лыжах? Надо немедленно начать снова!

Глава 4
Честная женщина

   Последствия праздников сказывались две недели. Все вокруг потеряли контроль над собой и над временем. Дашка взяла и покрасила волосы в красный цвет. Не просто в какой-то там темно-бордовый, с отливом, нет – в ярко-красный, огненный, пылающий, как осенние листья клена.
   – Что это? – бушевал муж. – Я спрашиваю, что это, вашу мать?! Оля, как ты могла это допустить?
   – Я? – вытаращилась я на него. – А разве она меня спрашивала? Разве она вообще хоть когда-то меня о чем-то спрашивает?
   – Дашка? Что за нафиг? Отвечай, когда с тобой отец разговаривает!
   – А мне, между прочим, ты запрещаешь говорить «что за нафиг»? – моментально отбилась Дашка. – А? Что за нафиг?
   – Дарья Николаевна! Вы забываетесь! – прорычал Николай.
   Но волосы уже были покрашены, и оставалось только принять это как данность. Единственное, чего удалось добиться от «переходной» дочери, это обещания перекраситься в конце каникул. В школу в таком виде ее просто не пустят. Но я сомневалась, чтобы наша деточка выполнила обещанное. Его, как известно, три года ждут. Господи, за что мне это!
   Кроме этого, Коля придумал вдруг дружить с Владимиром. Это было невыносимо. Я тихо злилась и негодовала. Он бывал у нас чуть ли не каждый вечер. Что случилось с моим мужем? Он не проявлял интереса к новым людям со времен нашей свадьбы. А уж теперь… Это, в общем-то, не так просто после сорока лет – заводить друзей. Все уже как-то устаканилось, приобрело выверенные и комфортные формы. Друзья, хоть порой и невыносимые, как Алинка, зато проверенные. Отдых в давно выбранных местах. Напитки – не меняются годами. Блюда – готовятся по тщательно отобранным рецептам. Разговоры об одном и том же. Никаких волнений.
   – Владимир, оказывается, прекрасно стреляет по мишеням. Ты знала это? – Коля делился со мной радостью, не подозревая, как меня это бесит.
   – Нет, откуда.
   – Он, конечно, не бьет в яблочко, но в девяти случаях из десяти по мишени попадает. Лучше, чем Димка, представляешь? Он, оказывается, в свое время ходил в кружок ДОСААФ.
   – Кто? Димка? – мотала я головой, стараясь не прислушиваться к тому, что мне говорит муж.
   – Какой Димка, к черту. Володька!
   Муж расписал в деталях, как много удовольствия они оба получили на стрельбище. И добавил, что если бы Володька немного потренировался, то результат был бы еще лучше. Я хмыкнула. Интересно, горели бы так глаза у моего мужа, если бы Владимир попал в яблочко в десяти случаях из десяти? Уверена, что злой как черт Николай поливал бы соседа грязью и называл бы выпендрежником. Владимир же стрелял хорошо, однако хуже Коли. Лучший друг из всех возможных.
   – Мы, кстати, хотели сегодня в бильярд поиграть.
   – Он и в бильярд играет? А на машинке вышивать он не умеет, твой Владимир? – хмыкнула я с изрядной долей сарказма. Большей, чем надо, на самом деле.
   – Ну что ты, Оля. Почему ты к нему цепляешься? Между прочим, он совсем в бильярд не играет. Ну и что? Я его научу. И вообще – в кои-то веки в нашем болоте появился нормальный мужик, и ты ворчишь не переставая. Ну что такое, а?
   – Потому что вы будете в бильярд учиться играть, а мне потом опять ужин подавать в гостиной. Я устала сервировать торжественный ужин каждый божий день!
   – Ну и не надо. Мы можем перекусить и в зимнем саду.
   – Ага. Прямо на бильярдном столе. А я потом буду оттирать жирные пятна!
   – Оля! Ты невыносима! – воскликнул Николай и посмотрел на меня, как обиженный ребенок, у которого отбирают любимую игрушку. – Ну не готовь нам вообще. Мы пиццу закажем!
   – Этот Владимир выглядит настолько по-парадному, что я просто не могу представить его поедающим пиццу.
   – Вот и не права ты. Он очень даже простой парень. Просто вежливый… даже сверх меры.
   Николай пожал плечами и ушел. В сад, все в сад. Конечно, дело было не в том, что я устала ужины подавать или мыть тарелки. Тем более что их все равно мыла посудомоечная машина. Я устала от Владимира. Устала видеть его красивое лицо, устала от… Мне мерещилось, что он улыбается мне как-то по-особенному тепло. Пугали те мысли и идеи, которые приходили мне в голову. Я вздрагивала, когда замечала силуэт Владимира в нашей прихожей. Запах его туалетной воды вызывал у меня головокружение. Что я могла сказать мужу? Я бы предпочла, чтобы Владимир перестал появляться у нас в доме. И все же… я ждала его прихода каждый день. Против воли я смотрела на него, наблюдала за ним, когда была уверена, что он на меня не смотрит. В этом не было ничего – только пустые мысли, спутанные и бессвязные.