Страница:
Средняя Азия потеряна. А вот с Казахстаном надо объединяться. Это люди и территории.
Мы с тобой люди военные. И мы понимаем, что вечного мира не бывает. И что с Европой мы как-нибудь договоримся, а вот Азия-с – это Азия-с. Исламский фактор – это тебе не индекс Доу-Джонса. Его на бирже не уговоришь. Белый мир из периода экспансии вступил в период обороны. И демография, и психология – все не на нашей стороне.
За оккупацию Чечни мы платим влиянием чеченской мафии. Дети, кому это выгодно? Только тем, кто сотрудничает с чеченской мафией.
Границу по Тереку. Стрельба без предупреждения. Пусть живут.
Карабах признать за Арменией. Абхазию включить в федерацию. Азербайджан нас все равно не будет любить, а Грузии в исламском окружении все равно некуда деваться. Некоторые быстро забыли, как их ятаганами резали, но так же быстро и вспомнят.
С национальным делением страны необходимо покончить. Это не семена будущего неизбежного развала, а целые парники. Дело не в том, чтобы уговорить быть вместе и прельстить своим бла-арод-ством и справедливостью. Дело в том, чтобы переломить тенденцию к развалу. А при национальном делении эта тенденция однозначна. С этим религиозным ренессансом мы еще нахлебаемся. Только территориальное деление, только наместники из центра и губернаторы!
Сепаратизм надо давить не тогда, когда он поднимает восстание, а тогда, когда он поднимает голову.
Лечить надо не тот орган, который пора ампутировать, а тот, где есть симптомы болезни.
И не надо бояться, что отделение Чечни обозначит тенденцию к развалу государства. Паршивая овца все стадо портит. Если у тебя в экипаже неисправимый хулиган, который мешает выполнению общей задачи – или расстреляй, или вышвырни.
Нет, это надо додуматься: Крым, Донбасс, Одессу, Прибалтику отделили без звука – а в Чечню и Курилы вцепились зубами! Поистине боги лишают разума тех, кого хотят покарать.
И не надо каждый шаг согласовывать с Европой. Европа в этом веке обречена. Когда через несколько десятилетий европейцы окажутся в Европе меньшинством, они запоют совсем другие песни. Или последует взрыв национализма и крайних правых акций, или европейцы будут заменены азиатами и африканцами. А политические последствия этого труднопредсказуемы. И будет ребятам не до чужих бед – своих хватит.
Что же касается Крыма и Донбасса – Украине следует помнить, что естественных союзников у нее нет. В случае чего она будет расчленена Польшей, Румынией и Россией. И вот тогда Россия будет единственным гарантом ее целостности. Украину надо посадить в долги, подогревать сепаратизм львовских католиков, но пока Крым и Донбасс остаются украинскими – мы должны иметь в виду вернуть их при первой возможности.
Резюмирую. Курилы отдать. Японцев в Сибирь пустить. Китайцам противостоять. С Казахстаном объединиться. Со Средней Азией – прочную границу. Чечню отделить по Тереку. Абхазию включить в себя. По Кавказу – прочную границу. Армению и Грузию иметь за союзников. Политику с Украиной вести к возврату Крыма и Донбасса. С Белоруссией объединиться. Национальное деление федерации мягко, аккуратно, неотклонимо заменить на территориальное.
Возражения? Вопросы? Дополнения?
– Нет у меня возражений, – сказал Ольховский, – и нет у меня вопросов. Но есть у меня, Николай Павлович, мысли по поводу.
– Мысли – это хорошо. Если только они направлены на выполнение задачи, а не на сомнения в ней.
– Диктатор, конечно, найдется.
– На бесптичье и коза шансонетка.
– Но там, где во Франции Наполеон или в Англии Кромвелъ, в России оказывается Керенский или в лучшем и одновременно худшем случае Сталин. Не попробовать ли самим? Не боги горшки обжигают. Или лучше иметь несколько кандидатур на замену? Кого ты будешь ставить в диктаторы? Князя Трубецкого, который вообще струсил прийти на Сенатскую площадь? Или к скандинавам обратимся за приличным варягом?
– Было бы место – а люди всегда есть, – сказал Колчак. – Завтра покажет.
– Черт, – сказал Ольховский. – Завтра – другое название для сегодня… а в этой стране за что ни схватишься – всегда все нужно было вчера.
– А вот и утро, – зло улыбнулся Колчак. – Которое вечера мудреней.
Ум обреченных
Россия и рецепты
I
Мы с тобой люди военные. И мы понимаем, что вечного мира не бывает. И что с Европой мы как-нибудь договоримся, а вот Азия-с – это Азия-с. Исламский фактор – это тебе не индекс Доу-Джонса. Его на бирже не уговоришь. Белый мир из периода экспансии вступил в период обороны. И демография, и психология – все не на нашей стороне.
За оккупацию Чечни мы платим влиянием чеченской мафии. Дети, кому это выгодно? Только тем, кто сотрудничает с чеченской мафией.
Границу по Тереку. Стрельба без предупреждения. Пусть живут.
Карабах признать за Арменией. Абхазию включить в федерацию. Азербайджан нас все равно не будет любить, а Грузии в исламском окружении все равно некуда деваться. Некоторые быстро забыли, как их ятаганами резали, но так же быстро и вспомнят.
С национальным делением страны необходимо покончить. Это не семена будущего неизбежного развала, а целые парники. Дело не в том, чтобы уговорить быть вместе и прельстить своим бла-арод-ством и справедливостью. Дело в том, чтобы переломить тенденцию к развалу. А при национальном делении эта тенденция однозначна. С этим религиозным ренессансом мы еще нахлебаемся. Только территориальное деление, только наместники из центра и губернаторы!
Сепаратизм надо давить не тогда, когда он поднимает восстание, а тогда, когда он поднимает голову.
Лечить надо не тот орган, который пора ампутировать, а тот, где есть симптомы болезни.
И не надо бояться, что отделение Чечни обозначит тенденцию к развалу государства. Паршивая овца все стадо портит. Если у тебя в экипаже неисправимый хулиган, который мешает выполнению общей задачи – или расстреляй, или вышвырни.
Нет, это надо додуматься: Крым, Донбасс, Одессу, Прибалтику отделили без звука – а в Чечню и Курилы вцепились зубами! Поистине боги лишают разума тех, кого хотят покарать.
И не надо каждый шаг согласовывать с Европой. Европа в этом веке обречена. Когда через несколько десятилетий европейцы окажутся в Европе меньшинством, они запоют совсем другие песни. Или последует взрыв национализма и крайних правых акций, или европейцы будут заменены азиатами и африканцами. А политические последствия этого труднопредсказуемы. И будет ребятам не до чужих бед – своих хватит.
Что же касается Крыма и Донбасса – Украине следует помнить, что естественных союзников у нее нет. В случае чего она будет расчленена Польшей, Румынией и Россией. И вот тогда Россия будет единственным гарантом ее целостности. Украину надо посадить в долги, подогревать сепаратизм львовских католиков, но пока Крым и Донбасс остаются украинскими – мы должны иметь в виду вернуть их при первой возможности.
Резюмирую. Курилы отдать. Японцев в Сибирь пустить. Китайцам противостоять. С Казахстаном объединиться. Со Средней Азией – прочную границу. Чечню отделить по Тереку. Абхазию включить в себя. По Кавказу – прочную границу. Армению и Грузию иметь за союзников. Политику с Украиной вести к возврату Крыма и Донбасса. С Белоруссией объединиться. Национальное деление федерации мягко, аккуратно, неотклонимо заменить на территориальное.
Возражения? Вопросы? Дополнения?
– Нет у меня возражений, – сказал Ольховский, – и нет у меня вопросов. Но есть у меня, Николай Павлович, мысли по поводу.
– Мысли – это хорошо. Если только они направлены на выполнение задачи, а не на сомнения в ней.
– Диктатор, конечно, найдется.
– На бесптичье и коза шансонетка.
– Но там, где во Франции Наполеон или в Англии Кромвелъ, в России оказывается Керенский или в лучшем и одновременно худшем случае Сталин. Не попробовать ли самим? Не боги горшки обжигают. Или лучше иметь несколько кандидатур на замену? Кого ты будешь ставить в диктаторы? Князя Трубецкого, который вообще струсил прийти на Сенатскую площадь? Или к скандинавам обратимся за приличным варягом?
– Было бы место – а люди всегда есть, – сказал Колчак. – Завтра покажет.
– Черт, – сказал Ольховский. – Завтра – другое название для сегодня… а в этой стране за что ни схватишься – всегда все нужно было вчера.
– А вот и утро, – зло улыбнулся Колчак. – Которое вечера мудреней.
Ум обреченных
Россия и рецепты
I
1. Начало Руси как государства крайне характерно и показательно. Норманские дружины осели на землях славянских племен, подчинили себе и объединили аборигенов – и были ими ассимилированы. Государство было сколочено оружием. Культура возникала при господах и на средства, присваиваемые господами с подчиненных. Принятие религии явилось государственным актом. Религия насаждалась властным порядком сверху вниз, сопротивление подавлялось.
2. Отметим: конкретный институт религии был создан государством в своих интересах; был подчинен государству и зависим от него; служил целям государства – объединению людей и их лучшей управляемости. Византийское христианство тут исполнило роль опознавательной системы «свой – чужой».
3. От Киевской Руси и до дома Романовых мы имеем: образование системы – укрепление и развитие системы – борьба системы за выживание под внешним давлением – экспансия системы. Это сопровождалось подъемом цивилизации: ремесел, искусств, письменности, градостроения, военного деле. И усложнением структур: властных, церковных, профессиональных.
4. От Петра I до Николая 2 экспансия носит в целом устойчивый характер: Швеция материковая (Прибалтика, Финляндия), Урал, Западная Сибирь, Украина, Польша, Крым, Восточная Сибирь, Кавказ, Закавказье, Средняя Азия, Дальний Восток, Камчатка, Чукотка, Аляска, Манчжурия. Торговые проникновения, частные (казачьи) экспедиции, колониальные войны. Подъем цивилизации, смягчение нравов, рост культуры. Набор богатства и мощи.
5. Первый серьезный кризис экспансии – эпоха Александра II. Турция (плюс Англия и Франция) воспрепятствовали продвижению России в Закавказье и на Балканы, что окончилось поражением России в Крымской войне в 1856 г. Последовало освобождение крестьян (1862), т. е. внутренняя либерализация, ослабление жесткости системы. Как следствие – польские восстания 1863–64 г.г. и либеральные реформы, которые пришлось провести в Польше. Как следствия – рост коррупции, финансовые трудности и – продажа Аляски в 1867 г.
На случае с Аляской остановимся. Управлять ею и получать прибыль было фактически невозможно – за оторванностью, далью и малоосвоенностью. Полученные средства дали демпферный капитал при проведении собственных внутренних реформ, оздоровивших и активизировавших экономику, а также позволили завершить войны на Кавказе, присоединить Казахстан и Среднюю Азию.
То есть: пожертвовали малополезным, которое все равно принадлежало скорее номинально, ради реальной выгоды и приобретения того, что можно было удержать.
6. К 1905 году разросшаяся и усложнившаяся система вошла в новый кризис. Рост бюрократии определил рост коррупции. А рост либерализации определил падение управляемости государством. Сочетание этих двух моментов всегда дает гремучую смесь.
Итог внешний: поражение в русско-японской войне, людские и материальные потери, деморализация, утрата баз и плацдармов в регионе, снижение политического веса государства. Напор экспансии выдохся.
Итог внутренний: революция, Дума, стрельба, смуты, рост оппозиционных партий, в их числе – открыто проповедующих насильственную смену строя.
7. К 1905 г. система в своем существующем виде исчерпала свои возможности, не могла выполнять свои задачи и тем самым была обречена. В таком состоянии государство через то или иное время разваливается от попытки внутреннего переустройства при сохранении существующих институтов – или рушится от любого сколько-то заметного внешнего толчка. То есть: скелет истончается до хрупкости и неустойчивости карточного домика, и стоит дольше, если вообще не прикасаться, но любое касание, даже с благой целью, нарушает равновесие – и конец всему.
Чиновники брали взятки.
Кто мог – воровал.
Южные крестьяне, поляки и евреи эмигрировали миллионами: Аргентина, Бразилия, Австралия, Канада, США.
Армия обворовывалась и пила.
Авторитет царя и правительства был ближе к заднице.
Революционеры самосильно готовили революцию.
Национальная идея скорее отсутствовала, нежели присутствовала.
Завоевывать было некого, защищаться не от кого.
А либерально настроенное просвещенное общество проповедовало гуманизм, честь, достоинство и права личности.
Что может система в таких условиях? Накрыться медным тазом.
8. Первая Мировая война была явлением кровавым, но невнятным. Причины ее историки старательно затемняют. Повод – пожалуйста: ухлопали эрцгерцога нашего Фердинанда. Передел колоний – обязательно. Стремление народов Австро-Венгрии к свободе – это святое. Так чего ради Россия укладывала в грязь миллионы своих мужиков? Не то проклятый царизм был подл, не то Германия гнусна, не то богатая Англия подла и хитра, не то вошли в противоречия верхи с низами, запад с востоком, а желания с возможностями.
Между тем Первая Мировая была явлением чисто системным. Государственные системы уперлись в стенки своих возможностей: экспансия была в них запрограммирована и определялась самой сущностью систем – а все границы были крепко подперты с другой стороны. И перемалывали друг друга под Верденом, как два барана упираются лбами на мостике.
Никто конкретно воевать не хотел, но всем приходилось решать вставшие перед ними вопросы. А допросы были поставлены логикой системы: надо развиваться, захватывать, быть сильной и значительной, преобладать над другими.
Что сделала в этом непосильном напряге российская система? Рухнула.
Но это неправильный ответ. Это только на первый взгляд.
9. Вторая Мировая война – явление не самостоятельное. В том смысле, что это – «Мировая Война-2», вторая серия, продолжение, завершение. Двадцать лет между ними – исторический миг, генералы второй войны были офицерами первой, и сорокалетние солдаты тотальных мобилизаций хлебнули окопного лиха еще юнцами.
«Я вижу в этом договоре все причины и истоки скоро грядущей всеевропейской войны», – сказал Ллойд-Джордж сразу по подписании Версальского мира.
Отвлечемся от итогов каждого дня и даже года. Иначе ничего не понять. По итогам 41 года Гитлер – блестящий победитель, а с учетом 45 – он просто вырыл себе могилу. По итогам 1918 года Россия вдрызг просадила войну. А на момент 45 – захватила столько, о чем в 1914 и мечтать не смела.
Если мы возьмем линейку подлиннее, чтобы там было 50, скажем, годовых делений, и измерим от 1913 до 1963 – успехи России грандиозны.
Россия выиграла Первую Мировую войну. С блеском и грохотом!
10. Отвлечемся от деталей. Поднимемся выше. Чтоб окинуть взглядом историческое пространство и увидеть, понять, проследить тенденцию. А она такова:
В 1917 году, исчерпав возможности своих структур, система мгновенно развалилась на части – и почти столь же мгновенно сложилась обратно в несколько иных комбинациях, усовершенствовав себя и модернизировав. Произвела своего рода капитальный ремонт.
Можно, почти не останавливая машину, менять детали по одной и на ходу совершенствовать узлы. А можно остановить, разобрать, напороть в горячке и методом тыка массу ерунды, но зато закончить ремонт гораздо быстрее. Эволюционный путь и революционный.
В 1918 году от Российской Империи были независимые лоскутья и лохмотья. А уже в 1921, через каких-то три года, государство было восстановлено почти в прежнем объеме. И если в 1917 году государство не могло вовсе ничего и бессильно испустило дух, то в 21 бравые чекисты, ЧОН, китайцы-пулеметчики и комиссары с расстрельными командами взяли народ под такие уздцы, что вздыбленной лошади Петра и не снились.
Видоизменившись в Советский Союз, Россия к 1940 году была готова продолжить исполнение основной функции системы – продолжить экспансию.
Оболваненный народ нищ? Лагеря зеками полны? Ну так что? А кто сказал, что для системы это всегда плохо? Когда парки ломятся от танков, самолеты не помещаются на аэродромах, а весь народ по команде марширует и выкрикивает лозунги, и глаза при этом горят, и особых отделов все боятся до дрожи, и слова вождя не обсуждаются, а исключительно все декларируют готовность умереть за них – о! вот это система! вот это способность к экспансии!
Если рассматривать государство как систему, и прослеживать изменения системы для решения своих собственных, системных, задач – Октябрьская Революция была актом реанимации. Пересадкой искусственного сердца. Подживлением клонированных органов.
Мы имеем милитаризованную, тоталитарную империю как высшую стадию государства. Как высшую стадию системы, стремящейся к экспансии.
А княжеская Русь, уничтожение Московией былых вольностей подбираемых под себя городов и княжеств, самодержавие дома Романовых, диктатура генсека, феодализм, капитализм, социализм – это все формы; стадии. Народ, страна, государство. Система.
11. Предположим: что необходимо было предпринять, чтобы не грянула революция и Россия не пошла по коммунистическому пути?
Да пара пустых. Вовремя устроить Распутину самоубийство методом заоконного полета – это деталь. Посадить пару сотен обер-воров и вытряхнуть их имущество в казну – это мелочь. По законам военного положения приостановить деятельность всех партий – более чем исполнимо. И категорически повесить несколько тысяч революционеров, призывавших к свержению существующего строя. Элементарно. И не было бы морей крови и десятков миллионов невинных жертв.
Но. Воры хотели воровать, а демократы-интеллигенты хотели свободы и прав личности. А народ хотел, чтоб они все сдохли, как надоели. А царь был добр и хотел всего хорошего.
Когда элементы системы в силу разнообразнейших личных причин раскачивают систему – она рушится и придавливает их.
Когда система – надличностная структура – позволяет своим элементам раскачивать свои узлы – это означает, что система ослабла и исчерпала себя. Готовь индивидуальные убежища, спасайся кто может.
Система спасла себя как могла: из куколки вылупилась бабочка. Типа стратегического бомбардировщика.
12. То, что не сделали царь, правительство и Дума – сделали Ленин, Троцкий и Сталин. Зажали. Экспроприировали. Расстреляли. Укрепили. И заставили всех пахать на систему так, что дым валил.
И просвещенные мы говорим: какой ужас. Да уж не марципаны.
Но. Но. Предположим, что – условно – Пуришкевич, Родзянко и Шульгин убедили всю верхушку прибегнуть к упомянутым чрезвычайным мерам, большевиков и левых эсеров перевешали, революции не произошло, и Россия двинулась по «цивилизованному» пути. Получили репарации с побежденной Германии, подняли благосостояние населения и так далее.
Что бы мы имели? Мирную сытую жизнь, переход культуры серебряного века в бронзовую стадию, свободу и демократию. Харшо.
Чего бы мы не имели? Танков от Т-34 до Т-92, атомной и водородной бомбы, автомата Калашникова и самолета МиГ-31. Потому что все это – следствия уничтожения крестьянства, что было базой для рывка индустриализации, что было базой для милитаризации и направления всех средств в военное обеспечение. А также мы не имели бы первого спутника, первого человека в космосе, атомных электростанций, и баз на Кубе, в Египте и в Индонезии. Все это – порождения сверхдержавы, т. е. предельно мощной государственной системы.
Люди жили бы лучше. Но максимальных действий государство совершило бы меньше. Вес его в мире был бы меньше. Изменений на лик планеты оно нанесло бы меньше. То есть: система свое системное назначение выполнила бы в меньшей степени. Такие дела.
Увы – да: мощь империи покоится на костях подданных. Снижается роль человека как индивидуума – но повышается как элемента мощной системы.
В форме СССР Россия совершала максимальные действия, на какие только была способна.
13. Наступление кончается, когда израсходованы горючее и боеприпасы, сожжена и выработала ресурс техника и выбиты люди. Надо переформировываться, изыскивать резервы, оптимизировать линию фронта.
Рассуждая с великогосударственной точки зрения, любят поругивать Хрущева. Ослабил своей либерализацией стальную сталинскую систему, что оказалось в перспективе гибельным для государства, организованного по милитаристским законам. Лысый кукурузник, не разбирался в искусстве, которому сам же дал вдохнуть кислорода, порезал крейсера и бомбардировщики, попустительствовал анекдотам о себе же, решил немного дать народу подкормиться при сохранении всех институтов советской системы, вот все и покатилось по наклонной, пока не рухнуло в 91-м. Это государство, мол, могло существовать только под жесткой рукой.
Разговоры подобные не от большого ума.
Никогда за тысячу лет своего существования Россия не была столь мощной и не играла в мире роль такую значительную, как в конце правления Хрущева. Хрущев привел государство к пику могущества.
К негодованию общества он подарил (!) президенту Сукарно 2-ю Тихоокеанскую эскадру, морячки возвращались из Джакарты домой на самолетах. И хрен с ней, не венцом науки и техники были те корабли. Но Индонезия – другой край глобуса – стала нашей сферой влияния, сырье и сбыт, база и разведка.
На смех обществу он дал президенту Египта Насеру Героя Советского Союза (хотя египетские, ну, немногочисленные, коммунисты были уже заморены в концлагерях пустыни) – так спесивый Насер свою Золотую Звезду даже не надел перед фотошниками! Потом оказалось, что Звезды не было – на предварительном совещании Политбюро отказало Никите в этой акции: он дал Насеру Героя единолично и самовольно. Но – Союз вышел к Суэцу! Гнал танки и МиГи и реэкспортировал лучший в мире египетский хлопок. Черноморский флот вышел толком в Средиземку и базировался на Александрию. Запустили лапу в Сирию. Заняли уже было место, век принадлежавшее Великобритании!
А Куба, эта ария Хозе из оперы Бизе? Устроив переворот в банановой республике, родовитый сын богатого латифундиста сеньор Кастро и не подозревал своего коммунизма. Мы объяснили ему преимущества дружбы с нами и накачали нефтью и ракетами. Было от чего прийти раззявам-американцам в ужас. База слежения, заправки, ремонта, отдыха, пункт влияния, плацдарм.
Ракеты. Космос. Лунник. Гагарин. Атомными подводными ракетоносцами океан нашпигован – штатники трясутся, у них меньше вымпелов, меньше денег на это, меньше людей.
А что крейсера и бомберы порезали – так на все денег не хватит, концентрируемся на главном: подводные лодки и баллистические ракеты. А что народишко подкормили, хрущоб накидали и подышать разрешили – так сталинский зажим со временем перешел меру, глаза от удушья выпучиваться стали, все хорошо в свое время, за пустые трудодни и баланду в шарашках народ работать переставал, всех лучших уже переморили, КПД системы падал, поддержать надо было. (Не потому Плиний рабов на вольную отпускал, что слаб характером, а для пользы хозяйства.)
И что ведь характерно: люди старые, пережившие все перипетии XX века и чудом уцелевшие, свидетельствовали: никогда не было в народе такого массового и искреннего чувства исторического оптимизма, как в конце хрущевской эпохи. Мне это рассказывал среди прочих писатель Александр Борщаговский: а он, худо-бедно, был в конце сороковых объявлен космополитом № 1, враг народа.
14. Брежневский застой объективно был политикой мудрой. «Не тронь – не сломается». Система сосредоточилась на том, что можно было удержать. Желудок был полон.
Сейчас редко упоминают событие, которым ознаменовалось ее начало. Попытка коммунистического переворота в Индонезии. Чтоб, значит, совсем наша была. Продолжение экспансии.
Путч подавили. Правительство сменили. Коммунистов ликвидировали. На СССР посмотрели с большим неудовольствием. И дружить перестали. Накрылась зона влияния.
Извлекли урок. Наказали кого надо. Не откусывай больше, чем можем переварить, пока и так хватает, вроде.
Система уравновесилась. Сколько можем – столько и держим.
15. 1968 год. Восточная Европа, санитарный кордон, братская социалистическая Чехословакия – решила либерализовать свою систему: что означало меньшую зависимость от СССР и попытку ослабить его систему. Попытку пресекли, все сохранили в прежнем виде: логично, естественно.
Поняли и ощутили, что дальнейшее существование с отпущенными (расхлябанными) гайками чревато ослаблением и понижением системы. Меньше воли индивидуумам! Стали подкручивать гайки.
16. 1973 год. Накачали арабов оружием, имея в виду, что Египет и Сирия – наша зона, а Израиль – американская зона влияния: наших – усилить, чужих – сократить. Выступили на стороне арабов в очередной их агрессии против Израиля (а лозунг их был однозначен: уничтожить Израиль). Попытка усиления нашего влияния.
Наши ракетчики, радиолокаторщики, летчики, вертолетчики, инструкторы всех видов вооружений воевали там.
Затея провалилась. Арабы проиграли. В результате Египет переориентировался на США. Из Египта русских выперли, Египет мы потеряли. И Сирия, дотоле подбадриваемая нами, обескуражилась поражением, обиделась на «малую помощь», задумалась и сократилась в дружбе.
Решили, значит, нарушить статус-кво – и оно нарушилось не в нашу пользу. Весьма подготовленная попытка изменения – дала изменение во вред системе, в проигрыш.
Лучше бы ничего не трогали.
17. Однако коммунистический Северный Вьетнам против Южного, демократ-капиталистического, продолжали поддерживать деньгами, оружием и людьми – и выиграли. Северные выперли американцев-помощников с Юга: мы имели базы, влияние, еще одну зону внешнего распространения системы.
Получается так на так. Общее равновесие сохранялось.
18. Но. Но. Время стало работать против нас. Мы могли хоть треснуть – но система исподволь (для дураков – исподволь, умным ясно, но умных всегда очень мало) ослабевала.
A). Всем вдалбливали в мозги Маркса. Среди прочих цитат: «Новая общественно-экономическая формация является более прогрессивной по сравнению со старой, если дает более высокую производительность труда». Наша производительность была во столько-то раз ниже западной. Разрыв в производстве продолжал расти. Раньше или позже, в той или иной форме, невзирая на жертвы и закрутки, мы неизбежно должны были скатиться со статуса сверхдержавы вниз. Система исчерпала экономический потенциал.
B). Менялся национальный состав государства. Рождаемость славян падала. Прирост давали только Средняя Азия и Закавказье. В армию призывалось уже больше азиатов и кавказцев, чем славян. А поскольку в системе однозначно доминировали русские, то при сохранении госструктуры эта система неуклонно ослаблялась.
C). «Правящая сила» – КПСС – была организована по принципу военного ордена. Мы имели тоталитарное и милитаризованное государство. Это отлично и эффективно для подготовки и ведения войны – но без толку выжирает государство изнутри в случае долгого и прочного мира.
D). Богатый и свободный Запад целенаправленно разлагал нашу идеологию и культуру. Сравнение в материальном уровне, правах личности, свободе любого творчества было неизменно не в нашу пользу: преданность людей системе продолжала в таких условиях падать, КПД отдачи сил личностью системе продолжал уменьшаться.
E). Придавленность угнетенной религии лишала людей естественного духовного стержня: если в истории государство всегда старалось использовать потребность человека в религии в своих интересах, то в СССР потребность человека в религии имела как бы обратный знак и противопоставлялась интересам государства, тем самым ослабляя его. Это имело смысл на этапе становления системы, когда православие пыталось противостоять коммунистам. Позднее, во время войны, умный Сталин подконтрольно и частично восстановил православие, дабы подключить к сопротивлению внешнему врагу. Но в брежневский период всеобщего безверия и пофигизма отрицание религии лишало систему дополнительной поддержки. Противопоставление ей «морального кодекса строителя коммунизма», который не мог терпеть «конкурентку», успеха иметь не могло в силу явной фальшивости.
F). Система постарела. Ее бюрократические узлы продолжали работать по логике собственных интересов и собственного развития, снижая и даже сводя на нет идущие сверху попытки общего укрепления системы. Спуск инициативы на несколько этажей инстанций – и благие намерения уходили водой в песок, расчленяясь на струйки и оседая в обкомах, райкомах, комиссиях и комитетах. А система не могла ликвидировать собственные узлы – она могла стараться решать задачи только методом наращивания и усложнения собственных структур. (В конце концов любая система превращается в неподъемного монстра, лишь сроки разные в зависимости от исходных задач и условий.)
G). Естественное, здоровое, инстинктивно верное стремление системы законсервироваться, ничего не менять подольше наглядно сказалось в возрасте правящей верхушки: настала эпоха геронтократии, больные старцы решали судьбы страны, севший наверх человек сидел на высшей должности до смерти, оттягивая ее всеми средствами современной медицины. Они сохраняли себя – и систему, частью которой были. Но они дряхлели, воспринимали действительность все менее адекватно, теряли способность корректировать неизбежные частые сбои системы и сопутствовали снижению ее жизнеспособности. Это кончилось смертью от дряхлости и болезней трех старцев-генсеков в течение трех лет – под издевательские шутки страны.
2. Отметим: конкретный институт религии был создан государством в своих интересах; был подчинен государству и зависим от него; служил целям государства – объединению людей и их лучшей управляемости. Византийское христианство тут исполнило роль опознавательной системы «свой – чужой».
3. От Киевской Руси и до дома Романовых мы имеем: образование системы – укрепление и развитие системы – борьба системы за выживание под внешним давлением – экспансия системы. Это сопровождалось подъемом цивилизации: ремесел, искусств, письменности, градостроения, военного деле. И усложнением структур: властных, церковных, профессиональных.
4. От Петра I до Николая 2 экспансия носит в целом устойчивый характер: Швеция материковая (Прибалтика, Финляндия), Урал, Западная Сибирь, Украина, Польша, Крым, Восточная Сибирь, Кавказ, Закавказье, Средняя Азия, Дальний Восток, Камчатка, Чукотка, Аляска, Манчжурия. Торговые проникновения, частные (казачьи) экспедиции, колониальные войны. Подъем цивилизации, смягчение нравов, рост культуры. Набор богатства и мощи.
5. Первый серьезный кризис экспансии – эпоха Александра II. Турция (плюс Англия и Франция) воспрепятствовали продвижению России в Закавказье и на Балканы, что окончилось поражением России в Крымской войне в 1856 г. Последовало освобождение крестьян (1862), т. е. внутренняя либерализация, ослабление жесткости системы. Как следствие – польские восстания 1863–64 г.г. и либеральные реформы, которые пришлось провести в Польше. Как следствия – рост коррупции, финансовые трудности и – продажа Аляски в 1867 г.
На случае с Аляской остановимся. Управлять ею и получать прибыль было фактически невозможно – за оторванностью, далью и малоосвоенностью. Полученные средства дали демпферный капитал при проведении собственных внутренних реформ, оздоровивших и активизировавших экономику, а также позволили завершить войны на Кавказе, присоединить Казахстан и Среднюю Азию.
То есть: пожертвовали малополезным, которое все равно принадлежало скорее номинально, ради реальной выгоды и приобретения того, что можно было удержать.
6. К 1905 году разросшаяся и усложнившаяся система вошла в новый кризис. Рост бюрократии определил рост коррупции. А рост либерализации определил падение управляемости государством. Сочетание этих двух моментов всегда дает гремучую смесь.
Итог внешний: поражение в русско-японской войне, людские и материальные потери, деморализация, утрата баз и плацдармов в регионе, снижение политического веса государства. Напор экспансии выдохся.
Итог внутренний: революция, Дума, стрельба, смуты, рост оппозиционных партий, в их числе – открыто проповедующих насильственную смену строя.
7. К 1905 г. система в своем существующем виде исчерпала свои возможности, не могла выполнять свои задачи и тем самым была обречена. В таком состоянии государство через то или иное время разваливается от попытки внутреннего переустройства при сохранении существующих институтов – или рушится от любого сколько-то заметного внешнего толчка. То есть: скелет истончается до хрупкости и неустойчивости карточного домика, и стоит дольше, если вообще не прикасаться, но любое касание, даже с благой целью, нарушает равновесие – и конец всему.
Чиновники брали взятки.
Кто мог – воровал.
Южные крестьяне, поляки и евреи эмигрировали миллионами: Аргентина, Бразилия, Австралия, Канада, США.
Армия обворовывалась и пила.
Авторитет царя и правительства был ближе к заднице.
Революционеры самосильно готовили революцию.
Национальная идея скорее отсутствовала, нежели присутствовала.
Завоевывать было некого, защищаться не от кого.
А либерально настроенное просвещенное общество проповедовало гуманизм, честь, достоинство и права личности.
Что может система в таких условиях? Накрыться медным тазом.
8. Первая Мировая война была явлением кровавым, но невнятным. Причины ее историки старательно затемняют. Повод – пожалуйста: ухлопали эрцгерцога нашего Фердинанда. Передел колоний – обязательно. Стремление народов Австро-Венгрии к свободе – это святое. Так чего ради Россия укладывала в грязь миллионы своих мужиков? Не то проклятый царизм был подл, не то Германия гнусна, не то богатая Англия подла и хитра, не то вошли в противоречия верхи с низами, запад с востоком, а желания с возможностями.
Между тем Первая Мировая была явлением чисто системным. Государственные системы уперлись в стенки своих возможностей: экспансия была в них запрограммирована и определялась самой сущностью систем – а все границы были крепко подперты с другой стороны. И перемалывали друг друга под Верденом, как два барана упираются лбами на мостике.
Никто конкретно воевать не хотел, но всем приходилось решать вставшие перед ними вопросы. А допросы были поставлены логикой системы: надо развиваться, захватывать, быть сильной и значительной, преобладать над другими.
Что сделала в этом непосильном напряге российская система? Рухнула.
Но это неправильный ответ. Это только на первый взгляд.
9. Вторая Мировая война – явление не самостоятельное. В том смысле, что это – «Мировая Война-2», вторая серия, продолжение, завершение. Двадцать лет между ними – исторический миг, генералы второй войны были офицерами первой, и сорокалетние солдаты тотальных мобилизаций хлебнули окопного лиха еще юнцами.
«Я вижу в этом договоре все причины и истоки скоро грядущей всеевропейской войны», – сказал Ллойд-Джордж сразу по подписании Версальского мира.
Отвлечемся от итогов каждого дня и даже года. Иначе ничего не понять. По итогам 41 года Гитлер – блестящий победитель, а с учетом 45 – он просто вырыл себе могилу. По итогам 1918 года Россия вдрызг просадила войну. А на момент 45 – захватила столько, о чем в 1914 и мечтать не смела.
Если мы возьмем линейку подлиннее, чтобы там было 50, скажем, годовых делений, и измерим от 1913 до 1963 – успехи России грандиозны.
Россия выиграла Первую Мировую войну. С блеском и грохотом!
10. Отвлечемся от деталей. Поднимемся выше. Чтоб окинуть взглядом историческое пространство и увидеть, понять, проследить тенденцию. А она такова:
В 1917 году, исчерпав возможности своих структур, система мгновенно развалилась на части – и почти столь же мгновенно сложилась обратно в несколько иных комбинациях, усовершенствовав себя и модернизировав. Произвела своего рода капитальный ремонт.
Можно, почти не останавливая машину, менять детали по одной и на ходу совершенствовать узлы. А можно остановить, разобрать, напороть в горячке и методом тыка массу ерунды, но зато закончить ремонт гораздо быстрее. Эволюционный путь и революционный.
В 1918 году от Российской Империи были независимые лоскутья и лохмотья. А уже в 1921, через каких-то три года, государство было восстановлено почти в прежнем объеме. И если в 1917 году государство не могло вовсе ничего и бессильно испустило дух, то в 21 бравые чекисты, ЧОН, китайцы-пулеметчики и комиссары с расстрельными командами взяли народ под такие уздцы, что вздыбленной лошади Петра и не снились.
Видоизменившись в Советский Союз, Россия к 1940 году была готова продолжить исполнение основной функции системы – продолжить экспансию.
Оболваненный народ нищ? Лагеря зеками полны? Ну так что? А кто сказал, что для системы это всегда плохо? Когда парки ломятся от танков, самолеты не помещаются на аэродромах, а весь народ по команде марширует и выкрикивает лозунги, и глаза при этом горят, и особых отделов все боятся до дрожи, и слова вождя не обсуждаются, а исключительно все декларируют готовность умереть за них – о! вот это система! вот это способность к экспансии!
Если рассматривать государство как систему, и прослеживать изменения системы для решения своих собственных, системных, задач – Октябрьская Революция была актом реанимации. Пересадкой искусственного сердца. Подживлением клонированных органов.
Мы имеем милитаризованную, тоталитарную империю как высшую стадию государства. Как высшую стадию системы, стремящейся к экспансии.
А княжеская Русь, уничтожение Московией былых вольностей подбираемых под себя городов и княжеств, самодержавие дома Романовых, диктатура генсека, феодализм, капитализм, социализм – это все формы; стадии. Народ, страна, государство. Система.
11. Предположим: что необходимо было предпринять, чтобы не грянула революция и Россия не пошла по коммунистическому пути?
Да пара пустых. Вовремя устроить Распутину самоубийство методом заоконного полета – это деталь. Посадить пару сотен обер-воров и вытряхнуть их имущество в казну – это мелочь. По законам военного положения приостановить деятельность всех партий – более чем исполнимо. И категорически повесить несколько тысяч революционеров, призывавших к свержению существующего строя. Элементарно. И не было бы морей крови и десятков миллионов невинных жертв.
Но. Воры хотели воровать, а демократы-интеллигенты хотели свободы и прав личности. А народ хотел, чтоб они все сдохли, как надоели. А царь был добр и хотел всего хорошего.
Когда элементы системы в силу разнообразнейших личных причин раскачивают систему – она рушится и придавливает их.
Когда система – надличностная структура – позволяет своим элементам раскачивать свои узлы – это означает, что система ослабла и исчерпала себя. Готовь индивидуальные убежища, спасайся кто может.
Система спасла себя как могла: из куколки вылупилась бабочка. Типа стратегического бомбардировщика.
12. То, что не сделали царь, правительство и Дума – сделали Ленин, Троцкий и Сталин. Зажали. Экспроприировали. Расстреляли. Укрепили. И заставили всех пахать на систему так, что дым валил.
И просвещенные мы говорим: какой ужас. Да уж не марципаны.
Но. Но. Предположим, что – условно – Пуришкевич, Родзянко и Шульгин убедили всю верхушку прибегнуть к упомянутым чрезвычайным мерам, большевиков и левых эсеров перевешали, революции не произошло, и Россия двинулась по «цивилизованному» пути. Получили репарации с побежденной Германии, подняли благосостояние населения и так далее.
Что бы мы имели? Мирную сытую жизнь, переход культуры серебряного века в бронзовую стадию, свободу и демократию. Харшо.
Чего бы мы не имели? Танков от Т-34 до Т-92, атомной и водородной бомбы, автомата Калашникова и самолета МиГ-31. Потому что все это – следствия уничтожения крестьянства, что было базой для рывка индустриализации, что было базой для милитаризации и направления всех средств в военное обеспечение. А также мы не имели бы первого спутника, первого человека в космосе, атомных электростанций, и баз на Кубе, в Египте и в Индонезии. Все это – порождения сверхдержавы, т. е. предельно мощной государственной системы.
Люди жили бы лучше. Но максимальных действий государство совершило бы меньше. Вес его в мире был бы меньше. Изменений на лик планеты оно нанесло бы меньше. То есть: система свое системное назначение выполнила бы в меньшей степени. Такие дела.
Увы – да: мощь империи покоится на костях подданных. Снижается роль человека как индивидуума – но повышается как элемента мощной системы.
В форме СССР Россия совершала максимальные действия, на какие только была способна.
13. Наступление кончается, когда израсходованы горючее и боеприпасы, сожжена и выработала ресурс техника и выбиты люди. Надо переформировываться, изыскивать резервы, оптимизировать линию фронта.
Рассуждая с великогосударственной точки зрения, любят поругивать Хрущева. Ослабил своей либерализацией стальную сталинскую систему, что оказалось в перспективе гибельным для государства, организованного по милитаристским законам. Лысый кукурузник, не разбирался в искусстве, которому сам же дал вдохнуть кислорода, порезал крейсера и бомбардировщики, попустительствовал анекдотам о себе же, решил немного дать народу подкормиться при сохранении всех институтов советской системы, вот все и покатилось по наклонной, пока не рухнуло в 91-м. Это государство, мол, могло существовать только под жесткой рукой.
Разговоры подобные не от большого ума.
Никогда за тысячу лет своего существования Россия не была столь мощной и не играла в мире роль такую значительную, как в конце правления Хрущева. Хрущев привел государство к пику могущества.
К негодованию общества он подарил (!) президенту Сукарно 2-ю Тихоокеанскую эскадру, морячки возвращались из Джакарты домой на самолетах. И хрен с ней, не венцом науки и техники были те корабли. Но Индонезия – другой край глобуса – стала нашей сферой влияния, сырье и сбыт, база и разведка.
На смех обществу он дал президенту Египта Насеру Героя Советского Союза (хотя египетские, ну, немногочисленные, коммунисты были уже заморены в концлагерях пустыни) – так спесивый Насер свою Золотую Звезду даже не надел перед фотошниками! Потом оказалось, что Звезды не было – на предварительном совещании Политбюро отказало Никите в этой акции: он дал Насеру Героя единолично и самовольно. Но – Союз вышел к Суэцу! Гнал танки и МиГи и реэкспортировал лучший в мире египетский хлопок. Черноморский флот вышел толком в Средиземку и базировался на Александрию. Запустили лапу в Сирию. Заняли уже было место, век принадлежавшее Великобритании!
А Куба, эта ария Хозе из оперы Бизе? Устроив переворот в банановой республике, родовитый сын богатого латифундиста сеньор Кастро и не подозревал своего коммунизма. Мы объяснили ему преимущества дружбы с нами и накачали нефтью и ракетами. Было от чего прийти раззявам-американцам в ужас. База слежения, заправки, ремонта, отдыха, пункт влияния, плацдарм.
Ракеты. Космос. Лунник. Гагарин. Атомными подводными ракетоносцами океан нашпигован – штатники трясутся, у них меньше вымпелов, меньше денег на это, меньше людей.
А что крейсера и бомберы порезали – так на все денег не хватит, концентрируемся на главном: подводные лодки и баллистические ракеты. А что народишко подкормили, хрущоб накидали и подышать разрешили – так сталинский зажим со временем перешел меру, глаза от удушья выпучиваться стали, все хорошо в свое время, за пустые трудодни и баланду в шарашках народ работать переставал, всех лучших уже переморили, КПД системы падал, поддержать надо было. (Не потому Плиний рабов на вольную отпускал, что слаб характером, а для пользы хозяйства.)
И что ведь характерно: люди старые, пережившие все перипетии XX века и чудом уцелевшие, свидетельствовали: никогда не было в народе такого массового и искреннего чувства исторического оптимизма, как в конце хрущевской эпохи. Мне это рассказывал среди прочих писатель Александр Борщаговский: а он, худо-бедно, был в конце сороковых объявлен космополитом № 1, враг народа.
14. Брежневский застой объективно был политикой мудрой. «Не тронь – не сломается». Система сосредоточилась на том, что можно было удержать. Желудок был полон.
Сейчас редко упоминают событие, которым ознаменовалось ее начало. Попытка коммунистического переворота в Индонезии. Чтоб, значит, совсем наша была. Продолжение экспансии.
Путч подавили. Правительство сменили. Коммунистов ликвидировали. На СССР посмотрели с большим неудовольствием. И дружить перестали. Накрылась зона влияния.
Извлекли урок. Наказали кого надо. Не откусывай больше, чем можем переварить, пока и так хватает, вроде.
Система уравновесилась. Сколько можем – столько и держим.
15. 1968 год. Восточная Европа, санитарный кордон, братская социалистическая Чехословакия – решила либерализовать свою систему: что означало меньшую зависимость от СССР и попытку ослабить его систему. Попытку пресекли, все сохранили в прежнем виде: логично, естественно.
Поняли и ощутили, что дальнейшее существование с отпущенными (расхлябанными) гайками чревато ослаблением и понижением системы. Меньше воли индивидуумам! Стали подкручивать гайки.
16. 1973 год. Накачали арабов оружием, имея в виду, что Египет и Сирия – наша зона, а Израиль – американская зона влияния: наших – усилить, чужих – сократить. Выступили на стороне арабов в очередной их агрессии против Израиля (а лозунг их был однозначен: уничтожить Израиль). Попытка усиления нашего влияния.
Наши ракетчики, радиолокаторщики, летчики, вертолетчики, инструкторы всех видов вооружений воевали там.
Затея провалилась. Арабы проиграли. В результате Египет переориентировался на США. Из Египта русских выперли, Египет мы потеряли. И Сирия, дотоле подбадриваемая нами, обескуражилась поражением, обиделась на «малую помощь», задумалась и сократилась в дружбе.
Решили, значит, нарушить статус-кво – и оно нарушилось не в нашу пользу. Весьма подготовленная попытка изменения – дала изменение во вред системе, в проигрыш.
Лучше бы ничего не трогали.
17. Однако коммунистический Северный Вьетнам против Южного, демократ-капиталистического, продолжали поддерживать деньгами, оружием и людьми – и выиграли. Северные выперли американцев-помощников с Юга: мы имели базы, влияние, еще одну зону внешнего распространения системы.
Получается так на так. Общее равновесие сохранялось.
18. Но. Но. Время стало работать против нас. Мы могли хоть треснуть – но система исподволь (для дураков – исподволь, умным ясно, но умных всегда очень мало) ослабевала.
A). Всем вдалбливали в мозги Маркса. Среди прочих цитат: «Новая общественно-экономическая формация является более прогрессивной по сравнению со старой, если дает более высокую производительность труда». Наша производительность была во столько-то раз ниже западной. Разрыв в производстве продолжал расти. Раньше или позже, в той или иной форме, невзирая на жертвы и закрутки, мы неизбежно должны были скатиться со статуса сверхдержавы вниз. Система исчерпала экономический потенциал.
B). Менялся национальный состав государства. Рождаемость славян падала. Прирост давали только Средняя Азия и Закавказье. В армию призывалось уже больше азиатов и кавказцев, чем славян. А поскольку в системе однозначно доминировали русские, то при сохранении госструктуры эта система неуклонно ослаблялась.
C). «Правящая сила» – КПСС – была организована по принципу военного ордена. Мы имели тоталитарное и милитаризованное государство. Это отлично и эффективно для подготовки и ведения войны – но без толку выжирает государство изнутри в случае долгого и прочного мира.
D). Богатый и свободный Запад целенаправленно разлагал нашу идеологию и культуру. Сравнение в материальном уровне, правах личности, свободе любого творчества было неизменно не в нашу пользу: преданность людей системе продолжала в таких условиях падать, КПД отдачи сил личностью системе продолжал уменьшаться.
E). Придавленность угнетенной религии лишала людей естественного духовного стержня: если в истории государство всегда старалось использовать потребность человека в религии в своих интересах, то в СССР потребность человека в религии имела как бы обратный знак и противопоставлялась интересам государства, тем самым ослабляя его. Это имело смысл на этапе становления системы, когда православие пыталось противостоять коммунистам. Позднее, во время войны, умный Сталин подконтрольно и частично восстановил православие, дабы подключить к сопротивлению внешнему врагу. Но в брежневский период всеобщего безверия и пофигизма отрицание религии лишало систему дополнительной поддержки. Противопоставление ей «морального кодекса строителя коммунизма», который не мог терпеть «конкурентку», успеха иметь не могло в силу явной фальшивости.
F). Система постарела. Ее бюрократические узлы продолжали работать по логике собственных интересов и собственного развития, снижая и даже сводя на нет идущие сверху попытки общего укрепления системы. Спуск инициативы на несколько этажей инстанций – и благие намерения уходили водой в песок, расчленяясь на струйки и оседая в обкомах, райкомах, комиссиях и комитетах. А система не могла ликвидировать собственные узлы – она могла стараться решать задачи только методом наращивания и усложнения собственных структур. (В конце концов любая система превращается в неподъемного монстра, лишь сроки разные в зависимости от исходных задач и условий.)
G). Естественное, здоровое, инстинктивно верное стремление системы законсервироваться, ничего не менять подольше наглядно сказалось в возрасте правящей верхушки: настала эпоха геронтократии, больные старцы решали судьбы страны, севший наверх человек сидел на высшей должности до смерти, оттягивая ее всеми средствами современной медицины. Они сохраняли себя – и систему, частью которой были. Но они дряхлели, воспринимали действительность все менее адекватно, теряли способность корректировать неизбежные частые сбои системы и сопутствовали снижению ее жизнеспособности. Это кончилось смертью от дряхлости и болезней трех старцев-генсеков в течение трех лет – под издевательские шутки страны.