— Взвод, стой! Если ты будешь так продолжать и дальше, то получишь нежданный сюрприз!
Я повел бедрами назад. Глаза Фрэнсис блестели от восторга, когда она, гордая своим успехом, взирала, как я извлекаю мощный и твердый член из ее рта.
— Ну вот, теперь ты знаешь, как эффективен этот способ!
— И он так же приятен, как когда ты трахаешь меня… Я хочу, чтобы в следующий раз ты кончил прямо в мой рот…
— Согласен…
Я поднял Фрэнсис с пола и снова усадил к себе на колени. Она тут же придвинулась низом живота, чтобы принять в себя член.
— Подожди минутку, не спеши… Сначала немного поиграем. Ладно?
Молчание было знаком согласия.
Я начал ласкать ее сзади, разводя и сжимая ягодицы, гладя ложбинку между ними. Кажется, ей это понравилось.
— Знаешь, твое образование еще далеко не завершено. Хочешь испробовать еще что-нибудь новенькое?
В очередной раз знаком согласия стало молчание. Я перенес Фрэнсис на кровать.
— Повернись!
Она послушно легла на живот. Обращенная ко мне попка ввергла меня в дьявольское волнение. Я медленно стал водить пальцем по ложбинке между ягодицами. Постепенно мускулы расслабились. Как добрый малый, я должен был предупредить Фрэнсис:
— Вначале ты ощутишь некоторое неудобство, но потом тебе понравится, как понравилось все, что мы уже делали.
Я снова стал гладить ягодицы девушки, чтобы совсем успокоить ее, потом пальцем, как мог, раскрыл немного маленькое тугое отверстие. Затем я раздвинул ее ноги, занял между ними нужную позицию и, смочив член слюной, стал осторожно вдавливать его в дырочку-цветок.
Шея Фрэнсис сразу напряглась, она зарылась лицом в подушку и издала приглушенный стон. Я видел, как ее пальцы судорожно вцепились в покрывало на постели.
— Остановиться?
Фрэнсис замотала головой из стороны в сторону: «Нет!» Я нажал сильнее, но этого она уже выдержать не сумела и вскрикнула:
— Хватит! Ты сведешь меня с ума!
Я тут же вышел из нее, перевернул на спину и одним ударом снова вошел в нее, уже по обычному адресу. Только что предпринятая мною попытка, хоть и не завершилась успехом, но сильно возбудила девушку: ее алчно раскрытое влагалище даже сочилось от желания. Я довел ее до кипения настолько, что покрывало под ней намокло.
Фрэнсис запела в тот же миг, как я ввел в нее свой член:
— О! Как хорошо, как хорошо! О-о-о!
Ее стоны разносились по всей комнате, боюсь, что их было слышно и на лестничной площадке. Если так пойдет и дальше, эта девушка создаст мне здесь ужасную репутацию.
— О! Мартин! Дорогой!
Охватив сильными ногами мою талию, она кусала мои плечи, ногтями разрывала кожу на ягодицах и беспрерывно кричала:
— Еще! Еще! Еще!
Она вцепилась в меня всем, чем только могла, еще немного, и я бы задохнулся, но, слава богу, тело ее, наконец, содрогнулось в оргазме. Раздался последний крик:
— О! Мартин! Не уходи! Оставь его во мне!
Фрэнсис уронила на постель враз утратившие силу руки и ноги, только грудь и живот ее подрагивали в последних конвульсиях.
Я не вышел из нее, как она и просила. Более того — я еще раз довел ее до полного экстаза и оставил распростертой на постели в совершенной прострации.
Именно сейчас, когда я трахал ее, у меня созрел маленький и четкий план. Я подошел к столу, открыл ее сумочку и вынул из маленького отделения водительскую лицензию: Фрэнсис Ворфингтон, Парк-Лэйн, 7.
Ворфингтон? Парк-Лэйн?.. Бог мой, это его дочь! Мартин, Мартин, малыш, да ты, действительно, попал в самую десятку!
Я аккуратно положил лицензию на место, вернулся к кровати и лег рядом с Фрэнсис. Я ласкал и дразнил ее очень нежно, прямо-таки как заботливый старший братец.
— Дорогая, уже шесть часов, ты не боишься, что вернешься домой слишком поздно?
— К черту все! Мне так хорошо!
— Парк-Лэйн, аристократическая улица в центре Лондона, образует восточную границу Гайд-Парка.
Тем не менее, она встала и с явным сожалением оделась. С таким же видимым сожалением я сказал:
— Знаешь, милая, я должен на неделю уехать по делам. Ты будешь скучать по мне?
— А ты мне обещаешь, что даже не взглянешь на других женщин?
— Готов побожиться…
В тот момент она восприняла мои слова о поездке беззаботно, но я знал, что через два или три дня она на стенку полезет. Именно это мне и требовалось.
— Отвезти тебя домой?
— Нет, не беспокойся. Я возьму такси.
— Какое там беспокойство…
— Спасибо, но не надо.
Ах, ты, маленькая распутница… Я вытащу тебя из-за спины папочки.
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Я повел бедрами назад. Глаза Фрэнсис блестели от восторга, когда она, гордая своим успехом, взирала, как я извлекаю мощный и твердый член из ее рта.
— Ну вот, теперь ты знаешь, как эффективен этот способ!
— И он так же приятен, как когда ты трахаешь меня… Я хочу, чтобы в следующий раз ты кончил прямо в мой рот…
— Согласен…
Я поднял Фрэнсис с пола и снова усадил к себе на колени. Она тут же придвинулась низом живота, чтобы принять в себя член.
— Подожди минутку, не спеши… Сначала немного поиграем. Ладно?
Молчание было знаком согласия.
Я начал ласкать ее сзади, разводя и сжимая ягодицы, гладя ложбинку между ними. Кажется, ей это понравилось.
— Знаешь, твое образование еще далеко не завершено. Хочешь испробовать еще что-нибудь новенькое?
В очередной раз знаком согласия стало молчание. Я перенес Фрэнсис на кровать.
— Повернись!
Она послушно легла на живот. Обращенная ко мне попка ввергла меня в дьявольское волнение. Я медленно стал водить пальцем по ложбинке между ягодицами. Постепенно мускулы расслабились. Как добрый малый, я должен был предупредить Фрэнсис:
— Вначале ты ощутишь некоторое неудобство, но потом тебе понравится, как понравилось все, что мы уже делали.
Я снова стал гладить ягодицы девушки, чтобы совсем успокоить ее, потом пальцем, как мог, раскрыл немного маленькое тугое отверстие. Затем я раздвинул ее ноги, занял между ними нужную позицию и, смочив член слюной, стал осторожно вдавливать его в дырочку-цветок.
Шея Фрэнсис сразу напряглась, она зарылась лицом в подушку и издала приглушенный стон. Я видел, как ее пальцы судорожно вцепились в покрывало на постели.
— Остановиться?
Фрэнсис замотала головой из стороны в сторону: «Нет!» Я нажал сильнее, но этого она уже выдержать не сумела и вскрикнула:
— Хватит! Ты сведешь меня с ума!
Я тут же вышел из нее, перевернул на спину и одним ударом снова вошел в нее, уже по обычному адресу. Только что предпринятая мною попытка, хоть и не завершилась успехом, но сильно возбудила девушку: ее алчно раскрытое влагалище даже сочилось от желания. Я довел ее до кипения настолько, что покрывало под ней намокло.
Фрэнсис запела в тот же миг, как я ввел в нее свой член:
— О! Как хорошо, как хорошо! О-о-о!
Ее стоны разносились по всей комнате, боюсь, что их было слышно и на лестничной площадке. Если так пойдет и дальше, эта девушка создаст мне здесь ужасную репутацию.
— О! Мартин! Дорогой!
Охватив сильными ногами мою талию, она кусала мои плечи, ногтями разрывала кожу на ягодицах и беспрерывно кричала:
— Еще! Еще! Еще!
Она вцепилась в меня всем, чем только могла, еще немного, и я бы задохнулся, но, слава богу, тело ее, наконец, содрогнулось в оргазме. Раздался последний крик:
— О! Мартин! Не уходи! Оставь его во мне!
Фрэнсис уронила на постель враз утратившие силу руки и ноги, только грудь и живот ее подрагивали в последних конвульсиях.
Я не вышел из нее, как она и просила. Более того — я еще раз довел ее до полного экстаза и оставил распростертой на постели в совершенной прострации.
Именно сейчас, когда я трахал ее, у меня созрел маленький и четкий план. Я подошел к столу, открыл ее сумочку и вынул из маленького отделения водительскую лицензию: Фрэнсис Ворфингтон, Парк-Лэйн, 7.
Ворфингтон? Парк-Лэйн?.. Бог мой, это его дочь! Мартин, Мартин, малыш, да ты, действительно, попал в самую десятку!
Я аккуратно положил лицензию на место, вернулся к кровати и лег рядом с Фрэнсис. Я ласкал и дразнил ее очень нежно, прямо-таки как заботливый старший братец.
— Дорогая, уже шесть часов, ты не боишься, что вернешься домой слишком поздно?
— К черту все! Мне так хорошо!
— Парк-Лэйн, аристократическая улица в центре Лондона, образует восточную границу Гайд-Парка.
Тем не менее, она встала и с явным сожалением оделась. С таким же видимым сожалением я сказал:
— Знаешь, милая, я должен на неделю уехать по делам. Ты будешь скучать по мне?
— А ты мне обещаешь, что даже не взглянешь на других женщин?
— Готов побожиться…
В тот момент она восприняла мои слова о поездке беззаботно, но я знал, что через два или три дня она на стенку полезет. Именно это мне и требовалось.
— Отвезти тебя домой?
— Нет, не беспокойся. Я возьму такси.
— Какое там беспокойство…
— Спасибо, но не надо.
Ах, ты, маленькая распутница… Я вытащу тебя из-за спины папочки.
Глава 8
По частным каналам я попытался узнать, кто живет на Парк-Лейн, 7. Безуспешно. Проверить помог счастливый случай. Некоторое время я заигрывал с девушкой, которая работала на почте. Я попросил ее оказать мне эту услугу, и она не смогла отказать мне, дорогая малышка. В рекордное время я получил всю информацию. Я немедленно набрал номер телефона.
— Я хотел бы поговорить с мистером Ворфингтоном. Мне ответил приторный голос (ну и сучка, должно быть):
— Крайне сожалею, но мистера нет дома. Я могу передать ему сообщение. Пожалуйста, назовите себя.
Я повесил трубку.
Потрясающий мужик этот Ворфингтон. Перед войной он был всего лишь занюханным мелким налоговым инспектором, за которым не стоял никто. Вначале войны он оказался вовлеченным в какое-то темное дело, из которого вышел с репутацией тайного сторонника коммунистов. После того, как мы подписали договор со Сталиным, он, конечно, оказался на коне. Теперь он, казалось, стер с себя старое клеймо и сделался внушающим уважение, хотя вовсе не уважаемым консерватором. Эдакое воплощение национального типа. Но ходил слух, по крайней мере, просочился до меня, что он добился нынешнего кресла в кабинете довольно сомнительной деятельностью и темным шантажом.
Недавно он снова женился.
Итак, я решился испробовать на нем его собственные снадобья. Но надо быть очень осторожным. Малейшее неверное движение, и я загремлю далеко. Он может сковырнуть меня одним шевелением пальца…
Я работал с Фрэнсис очень терпеливо. Это оказалось не так уж трудно, потому что теперь она постоянно нуждалась в мужчине под боком, способным справиться с потребностями ее желез внутренней секреции.
Я растягивал продолжительность наших сеансов до тех пор, «пока она не начинала задыхаться. Но настало время и остановиться. Я и сам стал уставать от ее очень уж алчного влагалища.
Словом, я поработал на славу. Все, что теперь мне требовалось, это портативная камера и хороший фотограф. Достать камеру проблему не составило, с фотографом дело обстояло сложнее. Я не мог использовать кого попало.
Я встретился с одной дурочкой, работавшей на меня, и изложил ей идею. Объяснил все в малейших подробностях. При этом пользовался самыми простыми, односложными словами, чтобы она поняла. Однако, доходить до нее что-то стало лишь тогда, когда я дал ей десятку.
— Ты встанешь за портьерой, лицом к кровати. Девушки не бойся, когда она кончает, то вообще ничего не видит. В этот момент ты отведешь портьеру в сторонку и нажмешь кнопку. Это очень просто. Только постарайся все же остаться незамеченной.
— А как я узнаю, что нужно снимать?
— Не волнуйся, когда она будет кончать, ты услышишь. Тут уж не ошибешься.
Я велел Фрэнсис прийти в семь часов, потому что сумерки наступали получасом раньше. Следовательно, ее не удивит, что портьеры задернуты и включен свет. Портьеры доходили до самого, пола, так что можно было не опасаться, что она заметит что-то подозрительное.
Чтобы отвлечь внимание Фрэнсис от всего, не относящегося к работе, я решил встретить ее, лежа в постели и совершенно раздетым.
Услышав, как она поднимается по лестнице, я, чтобы быть вежливым и показать, с каким нетерпением жду ее, повозился немного с членом и привел его в боевое состояние.
Тут-тук…
Она вошла в комнату и, как я и рассчитал, уставилась на один-единственный предмет…
— О, дорогой! Как же ты нетерпелив! Неужели я так много значу для тебя?!
Она целовала меня, одновременно лаская Малыша-Джонни.
— Ты, действительно, любишь меня так сильно, дорогой… Сейчас нам будет очень хорошо…
Я помог ей раздеться. Несколько продуманных ласк, и Фрэнсис уже была готова проглотить меня целиком. Она вела себя со мной как настоящая шлюха.
— Дорогой, я хочу кончить…
Я лег на спину, приподнял ее за ягодицы и привел в позицию для наших занятий гимнастикой.
— Я направлю тебя на член, а ты медленно опускайся. Введи его в себя и садись на него, как на кол… Только действуй осторожно, не повреди ни себя, ни меня…
Фрэнсис меня уже не слышала. Выбросив руки вперед, она вцепилась в мои плечи и накинулась на меня, как брыкливая дикая лошадь.
— Возьми мои грудки, дорогой, сожми их… Я это люблю… Вот так… Да… Да… Да! Я кончаю!
От одной только мысли о том, что должно произойти, меня бросило в дрожь. Я уже видел, как из ее влагалища сыплются деньги. Больше никакой работы. Уеду с женой и детьми в Южную Францию, и — развеселая жизнь!
Мечты, мечты… Но я должен был позаботиться и о текущем деле, потому что девушка уже выходила из-под контроля. Ее влагалище сжималось вокруг моего члена и двигалось по нему ; вверх и вниз так упоенно, как никогда раньше. Ее глаза закрылись, плоский живот напрягся, потом расслабился и вдруг задрожал в спазмах настоящей бури.
— О-о! Я кончаю, кончаю!
Я тоже почувствовал приближение оргазма, ударил яростно ей навстречу и изверг из горячих яиц кипящую струю спермы.
— Я хотел бы поговорить с мистером Ворфингтоном. Мне ответил приторный голос (ну и сучка, должно быть):
— Крайне сожалею, но мистера нет дома. Я могу передать ему сообщение. Пожалуйста, назовите себя.
Я повесил трубку.
Потрясающий мужик этот Ворфингтон. Перед войной он был всего лишь занюханным мелким налоговым инспектором, за которым не стоял никто. Вначале войны он оказался вовлеченным в какое-то темное дело, из которого вышел с репутацией тайного сторонника коммунистов. После того, как мы подписали договор со Сталиным, он, конечно, оказался на коне. Теперь он, казалось, стер с себя старое клеймо и сделался внушающим уважение, хотя вовсе не уважаемым консерватором. Эдакое воплощение национального типа. Но ходил слух, по крайней мере, просочился до меня, что он добился нынешнего кресла в кабинете довольно сомнительной деятельностью и темным шантажом.
Недавно он снова женился.
Итак, я решился испробовать на нем его собственные снадобья. Но надо быть очень осторожным. Малейшее неверное движение, и я загремлю далеко. Он может сковырнуть меня одним шевелением пальца…
Я работал с Фрэнсис очень терпеливо. Это оказалось не так уж трудно, потому что теперь она постоянно нуждалась в мужчине под боком, способным справиться с потребностями ее желез внутренней секреции.
Я растягивал продолжительность наших сеансов до тех пор, «пока она не начинала задыхаться. Но настало время и остановиться. Я и сам стал уставать от ее очень уж алчного влагалища.
Словом, я поработал на славу. Все, что теперь мне требовалось, это портативная камера и хороший фотограф. Достать камеру проблему не составило, с фотографом дело обстояло сложнее. Я не мог использовать кого попало.
Я встретился с одной дурочкой, работавшей на меня, и изложил ей идею. Объяснил все в малейших подробностях. При этом пользовался самыми простыми, односложными словами, чтобы она поняла. Однако, доходить до нее что-то стало лишь тогда, когда я дал ей десятку.
— Ты встанешь за портьерой, лицом к кровати. Девушки не бойся, когда она кончает, то вообще ничего не видит. В этот момент ты отведешь портьеру в сторонку и нажмешь кнопку. Это очень просто. Только постарайся все же остаться незамеченной.
— А как я узнаю, что нужно снимать?
— Не волнуйся, когда она будет кончать, ты услышишь. Тут уж не ошибешься.
Я велел Фрэнсис прийти в семь часов, потому что сумерки наступали получасом раньше. Следовательно, ее не удивит, что портьеры задернуты и включен свет. Портьеры доходили до самого, пола, так что можно было не опасаться, что она заметит что-то подозрительное.
Чтобы отвлечь внимание Фрэнсис от всего, не относящегося к работе, я решил встретить ее, лежа в постели и совершенно раздетым.
Услышав, как она поднимается по лестнице, я, чтобы быть вежливым и показать, с каким нетерпением жду ее, повозился немного с членом и привел его в боевое состояние.
Тут-тук…
Она вошла в комнату и, как я и рассчитал, уставилась на один-единственный предмет…
— О, дорогой! Как же ты нетерпелив! Неужели я так много значу для тебя?!
Она целовала меня, одновременно лаская Малыша-Джонни.
— Ты, действительно, любишь меня так сильно, дорогой… Сейчас нам будет очень хорошо…
Я помог ей раздеться. Несколько продуманных ласк, и Фрэнсис уже была готова проглотить меня целиком. Она вела себя со мной как настоящая шлюха.
— Дорогой, я хочу кончить…
Я лег на спину, приподнял ее за ягодицы и привел в позицию для наших занятий гимнастикой.
— Я направлю тебя на член, а ты медленно опускайся. Введи его в себя и садись на него, как на кол… Только действуй осторожно, не повреди ни себя, ни меня…
Фрэнсис меня уже не слышала. Выбросив руки вперед, она вцепилась в мои плечи и накинулась на меня, как брыкливая дикая лошадь.
— Возьми мои грудки, дорогой, сожми их… Я это люблю… Вот так… Да… Да… Да! Я кончаю!
От одной только мысли о том, что должно произойти, меня бросило в дрожь. Я уже видел, как из ее влагалища сыплются деньги. Больше никакой работы. Уеду с женой и детьми в Южную Францию, и — развеселая жизнь!
Мечты, мечты… Но я должен был позаботиться и о текущем деле, потому что девушка уже выходила из-под контроля. Ее влагалище сжималось вокруг моего члена и двигалось по нему ; вверх и вниз так упоенно, как никогда раньше. Ее глаза закрылись, плоский живот напрягся, потом расслабился и вдруг задрожал в спазмах настоящей бури.
— О-о! Я кончаю, кончаю!
Я тоже почувствовал приближение оргазма, ударил яростно ей навстречу и изверг из горячих яиц кипящую струю спермы.
Глава 9
Как оказалось, я рано пересчитывал своих цыплят. Моя дура-девка полностью оконфузилась. Я готов был разорвать ее.
— Ты идиотка! Я же тебе говорил: прежде, чем нажать кнопку, раздвинь портьеры! Именно этого ты не сделала и все провалила!
— Я все делала, как ты велел… Я никогда раньше не держала камеру в руках..
Она была слишком глупа, даже лупить ее было бесполезным делом.
— Убирайся с глаз моих!» Она умчалась, зажав хвост между ног. Вся работа пошла насмарку. Отснятая пленка не стоила и фартинга (Фартинг — в те времена самая мелкая английская монета достоинством в 1/4 пенса). Все нужно было начинать по новой. На сей раз с более разумным существом. Единственный человек, которого я мог бы привлечь, была моя жена.
Я рассказал ей обо веем, но она не слишком загорелась моей идеей.
— Мне все это не нравится. Если затея кончится плохо, я влипну вместе с тобой, а на мне двое детей.
— Нам нечего бояться! Если фотографии получатся, то дело в шляпе. Они будут принимать корм из наших рук. И подумай о своем брате…
Она очень переживала за своего брата, и это перевесило чашу весов. Он никак не мог пробиться в торговое, дело, а ей очень хотелось видеть его владельцем маленького магазина.
Жена практиковалась, снимая кадр за кадром, целую неделю. В конце концов у нее стало получаться вполне профессионально.
Фрэнсис звонила мне каждый день. Прошло уже изрядно времени с той встречи, когда я в последний раз удовлетворил се потребности. Если я буду тянуть дальше, кто знает, на что она способна пойти.
Я изменил всю программу будущих действий. В частности, пришел к выводу, что для получения хороших фотографий мы оба должны стоять к камере боком и не слишком далеко от объектива. Жене следовало нажать на кнопку, когда я чем-нибудь стукну или стану кончать.
На сей раз я встретил Фрэнсис одетым. Я взял ее на руки и крепко поцеловал, при этом ввел язык так глубоко в ее рот, как только мог. Фрэнсис сразу тяжело и Прерывисто задышала. Раздевая, я повернул ее к камере. Сначала снял юбку и ударом ноги отшвырнул в сторону. За юбкой последовала нижняя рубашка. Потом расстегнул крючок бра и обнажил две груди, которым позавидовала бы Лоллобриджида. Затем настала очередь эластичного пояска с подвязками…
И вот Фрэнсис в моих руках совершенно обнаженная, светлокожая, томная и жаждущая… Ее влагалище было уже широко раскрыто и взывало к удовлетворению. Я немного поласкал губы, чуть-чуть коснулся клитора.
— О! Мартин!
Пришлось напрячь силы, чтобы удержать ее в руках. Она была так голодна, что способна свалить меня на пол. Я перестал ласкать ее. Теперь была очередь Фрэнсис раздеть меня, это распалит ее еще сильнее.
Фрэнсис справилась с этой задачей очень хорошо. Галстук, рубашка, брюки были сорваны с меня молниеносно. Повозиться пришлось лишь с трусами — она не могла удержаться, чтобы сначала не запустить туда руку и не поиграть немного с волосами на лобке и членом. Фрэнсис извлекла его из трусов и тесно сжала, словно опасаясь, что он куда-нибудь улетит. Я пощекотал ее в нужном месте, она зажмурилась.
Щелк!.. Первый снимок.
Фрэнсис, наконец, сняла с меня и трусы. Теперь мы оба были в наших «рабочих костюмах». Она обняла меня и, чтобы возбудить еще сильнее, стала тереться лобком о мой вставший и одеревеневший член.
— О! Мартин! Не заставляй меня так долго ждать тебя! Нет уж, потаскушка, сегодня как раз заставлю… Я гладил и теребил ее ягодицы, груди, влагалище, но не спешил с дальнейшим. Фрэнсис завелась совершенно, привстав на цыпочки, она попыталась зажать мой член между ляжками. Я не помогал ей, наоборот, делал все, чтобы раздразнить еще сильнее — накусал сосок так, что он превратился в крохотный торчащий член. Это возбудило ее до предела. Мои тренировки теперь приносили свои плоды. Фрэнсис молила об удовлетворении, готовая ради этого на все:
Ну возьми же меня, Мартин! Ради бога! Или я уйду!
— Теперь пора.
Я взял ее под ягодицы и приподнял над полом так, что ее ноги свисали, раздвинувшись, вдоль моих ног.
— Обними меня за шею!
Теперь она как бы сидела в своеобразном кресле и в пред — , вкушении новых ощущений непрерывно терлась чувствительными сосками о мою грудь. Я же вел свою игру и прижимал ее к себе снизу так, что мой член касался ее влагалища, но не проникал в него. Фрэнсис уже была близка к тому, чтобы потерять сознание.
Щелк!.. Следующий снимок.
Продолжаю игру. Подвожу Фрэнсис к ощущению близости райского блаженства, но в последний момент иду на попятную. Несколько раз я вводил головку члена во влагалище, буквально истекающее от желания, и тут же выдергивал. Фрэнсис скрежетала зубами, царапала мои плечи, но в этой позиции, лишенная опоры, ничего поделать не могла.
В конце концов она совершенно обезумела и закричала:
— Пожалуйста, ради бога, трахни же меня! Делай со мной, что хочешь, только трахни! Я схожу с ума! Из меня уже течет! Ну, трахни же!
Щелк!.. Третий снимок.
У Фрэнсис уже начинался истерический припадок, если я ее сейчас выпущу, она все разнесет в клочья. Я подразнил ее еще немного, а затем — трах! — резко всадил в нее член.
Из глаз девушки заструились слезы, она издала пронзительный крик.
Щелк!
Я вывел из нее член, и — трах! — снова ввел, и снова резко.
Ее крики становились все громче и громче, а потом перешли в сплошной долгий стон. Я крепко удерживал ее руками под ягодицы и трахал, трахал, трахал. От наслаждения Фрэнсис, полностью утратив контроль над собой, уже выла. Думаю, она уже не разбирала» то ли достигла оргазма, то ли бесконечно приближалась к нему. Внутри ее тела бушевал настоящий шторм, и все это вызвал я с великим Малышом-Джонни, это мы открыли ей врата в Рай.
Не в «состоянии больше удерживать Фрэнсис на руках, я обрушился с нею на кровать, теперь уже я сам врубался в нее, как в самку при течке, бешеными ударами, и она принимала их как высшую награду.
Облегчение к нам обоим пришло синхронно — мы кончили одновременно. Приняв с последним ударом весь заряд моей спермы, Фрэнсис замерла…
Щелк… Щелк…
Она лежала совершенно измученная, ничего не видящая и не слышащая.
Я оторвался от нее и знаком велел жене уходить. Она исчезла бесшумно.
— Ты идиотка! Я же тебе говорил: прежде, чем нажать кнопку, раздвинь портьеры! Именно этого ты не сделала и все провалила!
— Я все делала, как ты велел… Я никогда раньше не держала камеру в руках..
Она была слишком глупа, даже лупить ее было бесполезным делом.
— Убирайся с глаз моих!» Она умчалась, зажав хвост между ног. Вся работа пошла насмарку. Отснятая пленка не стоила и фартинга (Фартинг — в те времена самая мелкая английская монета достоинством в 1/4 пенса). Все нужно было начинать по новой. На сей раз с более разумным существом. Единственный человек, которого я мог бы привлечь, была моя жена.
Я рассказал ей обо веем, но она не слишком загорелась моей идеей.
— Мне все это не нравится. Если затея кончится плохо, я влипну вместе с тобой, а на мне двое детей.
— Нам нечего бояться! Если фотографии получатся, то дело в шляпе. Они будут принимать корм из наших рук. И подумай о своем брате…
Она очень переживала за своего брата, и это перевесило чашу весов. Он никак не мог пробиться в торговое, дело, а ей очень хотелось видеть его владельцем маленького магазина.
Жена практиковалась, снимая кадр за кадром, целую неделю. В конце концов у нее стало получаться вполне профессионально.
Фрэнсис звонила мне каждый день. Прошло уже изрядно времени с той встречи, когда я в последний раз удовлетворил се потребности. Если я буду тянуть дальше, кто знает, на что она способна пойти.
Я изменил всю программу будущих действий. В частности, пришел к выводу, что для получения хороших фотографий мы оба должны стоять к камере боком и не слишком далеко от объектива. Жене следовало нажать на кнопку, когда я чем-нибудь стукну или стану кончать.
На сей раз я встретил Фрэнсис одетым. Я взял ее на руки и крепко поцеловал, при этом ввел язык так глубоко в ее рот, как только мог. Фрэнсис сразу тяжело и Прерывисто задышала. Раздевая, я повернул ее к камере. Сначала снял юбку и ударом ноги отшвырнул в сторону. За юбкой последовала нижняя рубашка. Потом расстегнул крючок бра и обнажил две груди, которым позавидовала бы Лоллобриджида. Затем настала очередь эластичного пояска с подвязками…
И вот Фрэнсис в моих руках совершенно обнаженная, светлокожая, томная и жаждущая… Ее влагалище было уже широко раскрыто и взывало к удовлетворению. Я немного поласкал губы, чуть-чуть коснулся клитора.
— О! Мартин!
Пришлось напрячь силы, чтобы удержать ее в руках. Она была так голодна, что способна свалить меня на пол. Я перестал ласкать ее. Теперь была очередь Фрэнсис раздеть меня, это распалит ее еще сильнее.
Фрэнсис справилась с этой задачей очень хорошо. Галстук, рубашка, брюки были сорваны с меня молниеносно. Повозиться пришлось лишь с трусами — она не могла удержаться, чтобы сначала не запустить туда руку и не поиграть немного с волосами на лобке и членом. Фрэнсис извлекла его из трусов и тесно сжала, словно опасаясь, что он куда-нибудь улетит. Я пощекотал ее в нужном месте, она зажмурилась.
Щелк!.. Первый снимок.
Фрэнсис, наконец, сняла с меня и трусы. Теперь мы оба были в наших «рабочих костюмах». Она обняла меня и, чтобы возбудить еще сильнее, стала тереться лобком о мой вставший и одеревеневший член.
— О! Мартин! Не заставляй меня так долго ждать тебя! Нет уж, потаскушка, сегодня как раз заставлю… Я гладил и теребил ее ягодицы, груди, влагалище, но не спешил с дальнейшим. Фрэнсис завелась совершенно, привстав на цыпочки, она попыталась зажать мой член между ляжками. Я не помогал ей, наоборот, делал все, чтобы раздразнить еще сильнее — накусал сосок так, что он превратился в крохотный торчащий член. Это возбудило ее до предела. Мои тренировки теперь приносили свои плоды. Фрэнсис молила об удовлетворении, готовая ради этого на все:
Ну возьми же меня, Мартин! Ради бога! Или я уйду!
— Теперь пора.
Я взял ее под ягодицы и приподнял над полом так, что ее ноги свисали, раздвинувшись, вдоль моих ног.
— Обними меня за шею!
Теперь она как бы сидела в своеобразном кресле и в пред — , вкушении новых ощущений непрерывно терлась чувствительными сосками о мою грудь. Я же вел свою игру и прижимал ее к себе снизу так, что мой член касался ее влагалища, но не проникал в него. Фрэнсис уже была близка к тому, чтобы потерять сознание.
Щелк!.. Следующий снимок.
Продолжаю игру. Подвожу Фрэнсис к ощущению близости райского блаженства, но в последний момент иду на попятную. Несколько раз я вводил головку члена во влагалище, буквально истекающее от желания, и тут же выдергивал. Фрэнсис скрежетала зубами, царапала мои плечи, но в этой позиции, лишенная опоры, ничего поделать не могла.
В конце концов она совершенно обезумела и закричала:
— Пожалуйста, ради бога, трахни же меня! Делай со мной, что хочешь, только трахни! Я схожу с ума! Из меня уже течет! Ну, трахни же!
Щелк!.. Третий снимок.
У Фрэнсис уже начинался истерический припадок, если я ее сейчас выпущу, она все разнесет в клочья. Я подразнил ее еще немного, а затем — трах! — резко всадил в нее член.
Из глаз девушки заструились слезы, она издала пронзительный крик.
Щелк!
Я вывел из нее член, и — трах! — снова ввел, и снова резко.
Ее крики становились все громче и громче, а потом перешли в сплошной долгий стон. Я крепко удерживал ее руками под ягодицы и трахал, трахал, трахал. От наслаждения Фрэнсис, полностью утратив контроль над собой, уже выла. Думаю, она уже не разбирала» то ли достигла оргазма, то ли бесконечно приближалась к нему. Внутри ее тела бушевал настоящий шторм, и все это вызвал я с великим Малышом-Джонни, это мы открыли ей врата в Рай.
Не в «состоянии больше удерживать Фрэнсис на руках, я обрушился с нею на кровать, теперь уже я сам врубался в нее, как в самку при течке, бешеными ударами, и она принимала их как высшую награду.
Облегчение к нам обоим пришло синхронно — мы кончили одновременно. Приняв с последним ударом весь заряд моей спермы, Фрэнсис замерла…
Щелк… Щелк…
Она лежала совершенно измученная, ничего не видящая и не слышащая.
Я оторвался от нее и знаком велел жене уходить. Она исчезла бесшумно.
Глава 10
Несмотря на довольно слабое освещение, из сверхчувствительной пленки после проявки получился хороший негатив. Моя жена оказалась молодцом. Из отснятых кадров три были особенно удачны, Фрэнсис на них — абсолютно узнаваема.
Да, я владел настоящим динамитом, поэтому негативы следовало спрятать в надежном месте: они стоили больше, чем моя жизнь. Один из моих друзей изготовил с каждого негатива по четыре отпечатка. Один комплект я отправил Джону с инструкцией на случай, если со мной что-нибудь случится. Еще один комплект — моему адвокату с просьбой вскрыть конверт в случае моей смерти. Еще один пакет я послал до востребования на собственное имя. Теперь я был готов…
Настал день, когда я сделал первую вылазку.
Я позвонил в дом отца Фрэнсис на Парк-Лэйн.
— Я хотел бы переговорить с Фрэнсис, пожалуйста.
— Сейчас посмотрю, дома ли она. А кто говорит?
— Просто скажите, что звонит друг.
Я ждал немыслимо долго. Должно быть, дом на Парк-Лэйн был огромным.
— Слушаю вас! Кто это?
Сухой, очень воспитанный голос настоящей леди.
— Я просил Фрэнсис…
— У телефона. Но кто это?
— Не волнуйся, дорогая. Это Мартин. Мертвая тишина. Девочка просто онемела. Конечно, для нее это удар, понять, что я знаю, кто она.
— Тебе что — нечего сказать?
— Да-да, все в порядке, сэр, благодарю вас.
— Понял. Кто-то стоит рядом?
— Конечно, да.
— Я должен срочно увидеть тебя. В четыре часа в» Эль-Тропико «. Ты должна быть. Дошло?
— Благодарю вас, сэр. Примите мои лучшие пожелания.
Она повесила трубку… А моя еще долго издавала чудесные звуки — словно клацанье падающих монет!
Фрэнсис пришла в «Эль-Тропико» в назначенное время. Она выглядела очень беспечной для девушки, ступившей на минное поле.
Она поцеловала меня и села рядом, — Ты не должен был звонить мне, мать стояла рядом, и я должна была придумать какое-то объяснение.
— Ты имеешь в виду мачеху?
— О! Значит тебе все известно?
— Я знаю все. Я обладаю двойным зрением. Благодаря ему я знаю, что твой отец заключил очень выгодный брак пять лет назад.
— Зачем ты просил меня прийти?
— Ладно, скажу тебе. Я нахожусь в затруднительном поло-жжении. Рассчитывал на деньги, которые, увы, еще не материализовались… А у меня обязательства… Словом, мне нужен человек, который помог бы выпутаться.
— Дорогой, если бы только я могла что-нибудь сделать. Я получаю немного денег на тряпки и могла бы…
Я оборвал ее.
— Я знаю, крошка. Никогда не сомневался в твоем добром ко мне отношении. Но никогда не думал о тебе в этой связи. Но, возможно, ты можешь посоветовать…
— Конечно!
— У меня есть несколько фотографий, полагаю, очень ценных, и я рассчитываю продать их. Если предложенная цена, конечно, будет достаточно высока. Возможно, ты знаешь людей, которых заинтересуют эти редкие произведения искусства. Хочешь взглянуть на них?
— Я немного спешу…
— Это не займет много времени. Ты только взгляни… Я достал фотографии и разложил перед ней. Она оцепенела.
— Это ты их сделал?
— Нет, моя жена. Она настоящая тигрица. Поверь, лучше иметь дело со мной, чем с ней.
Фрэнсис схватила фотографии и мгновенно разорвала их на мелкие кусочки.
— Жалко, конечно, но не волнуйся. Я пришлю тебе завтра такую же серию.
Уронив голову на стол, Фрэнсис стала беззвучно плакать. Пошло, конечно, но такова жизнь…
— Не тяни долго, потому что могут найтись другие люди, кого это заинтересует. Я думаю, сыщется журналист, который возьмет такую серию для кого-нибудь из друзей твоего отца. Это очень огорчит папочку… Поверь мне, только из чистой дружбы я говорю с тобой первой.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Это твое дело. Но я полагаю, что твоя мачеха прекрасно все устроит. Женщины понимают друг друга. Хочешь, я переговорю с ней?
— Нет, свинья!
Она поднялась, холодная и непроницаемая.
Взгляд, которым она смерила меня, заставил бы съежиться саму Медузу Горгону. Я понял, что теперь мне следует быть очень осмотрительным.
— О-о… Почти забыл. Я очень хорошо застраховал свою жизнь. Один комплект снимков находится у моего адвоката, еще один… кое узкого. Обезопасил себя со всех сторон. А теперь, до свидания, дорогая! У нас были прекрасные мгновения, не правда ли?
…Я получил желанный подарок. Маленький, аккуратный пакет, прямо из банка ее мачехи. Очень чувствительная женщина, она посчитала, что положение ее мужа оправдает эту маленькую жертву.
Да, я владел настоящим динамитом, поэтому негативы следовало спрятать в надежном месте: они стоили больше, чем моя жизнь. Один из моих друзей изготовил с каждого негатива по четыре отпечатка. Один комплект я отправил Джону с инструкцией на случай, если со мной что-нибудь случится. Еще один комплект — моему адвокату с просьбой вскрыть конверт в случае моей смерти. Еще один пакет я послал до востребования на собственное имя. Теперь я был готов…
Настал день, когда я сделал первую вылазку.
Я позвонил в дом отца Фрэнсис на Парк-Лэйн.
— Я хотел бы переговорить с Фрэнсис, пожалуйста.
— Сейчас посмотрю, дома ли она. А кто говорит?
— Просто скажите, что звонит друг.
Я ждал немыслимо долго. Должно быть, дом на Парк-Лэйн был огромным.
— Слушаю вас! Кто это?
Сухой, очень воспитанный голос настоящей леди.
— Я просил Фрэнсис…
— У телефона. Но кто это?
— Не волнуйся, дорогая. Это Мартин. Мертвая тишина. Девочка просто онемела. Конечно, для нее это удар, понять, что я знаю, кто она.
— Тебе что — нечего сказать?
— Да-да, все в порядке, сэр, благодарю вас.
— Понял. Кто-то стоит рядом?
— Конечно, да.
— Я должен срочно увидеть тебя. В четыре часа в» Эль-Тропико «. Ты должна быть. Дошло?
— Благодарю вас, сэр. Примите мои лучшие пожелания.
Она повесила трубку… А моя еще долго издавала чудесные звуки — словно клацанье падающих монет!
Фрэнсис пришла в «Эль-Тропико» в назначенное время. Она выглядела очень беспечной для девушки, ступившей на минное поле.
Она поцеловала меня и села рядом, — Ты не должен был звонить мне, мать стояла рядом, и я должна была придумать какое-то объяснение.
— Ты имеешь в виду мачеху?
— О! Значит тебе все известно?
— Я знаю все. Я обладаю двойным зрением. Благодаря ему я знаю, что твой отец заключил очень выгодный брак пять лет назад.
— Зачем ты просил меня прийти?
— Ладно, скажу тебе. Я нахожусь в затруднительном поло-жжении. Рассчитывал на деньги, которые, увы, еще не материализовались… А у меня обязательства… Словом, мне нужен человек, который помог бы выпутаться.
— Дорогой, если бы только я могла что-нибудь сделать. Я получаю немного денег на тряпки и могла бы…
Я оборвал ее.
— Я знаю, крошка. Никогда не сомневался в твоем добром ко мне отношении. Но никогда не думал о тебе в этой связи. Но, возможно, ты можешь посоветовать…
— Конечно!
— У меня есть несколько фотографий, полагаю, очень ценных, и я рассчитываю продать их. Если предложенная цена, конечно, будет достаточно высока. Возможно, ты знаешь людей, которых заинтересуют эти редкие произведения искусства. Хочешь взглянуть на них?
— Я немного спешу…
— Это не займет много времени. Ты только взгляни… Я достал фотографии и разложил перед ней. Она оцепенела.
— Это ты их сделал?
— Нет, моя жена. Она настоящая тигрица. Поверь, лучше иметь дело со мной, чем с ней.
Фрэнсис схватила фотографии и мгновенно разорвала их на мелкие кусочки.
— Жалко, конечно, но не волнуйся. Я пришлю тебе завтра такую же серию.
Уронив голову на стол, Фрэнсис стала беззвучно плакать. Пошло, конечно, но такова жизнь…
— Не тяни долго, потому что могут найтись другие люди, кого это заинтересует. Я думаю, сыщется журналист, который возьмет такую серию для кого-нибудь из друзей твоего отца. Это очень огорчит папочку… Поверь мне, только из чистой дружбы я говорю с тобой первой.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Это твое дело. Но я полагаю, что твоя мачеха прекрасно все устроит. Женщины понимают друг друга. Хочешь, я переговорю с ней?
— Нет, свинья!
Она поднялась, холодная и непроницаемая.
Взгляд, которым она смерила меня, заставил бы съежиться саму Медузу Горгону. Я понял, что теперь мне следует быть очень осмотрительным.
— О-о… Почти забыл. Я очень хорошо застраховал свою жизнь. Один комплект снимков находится у моего адвоката, еще один… кое узкого. Обезопасил себя со всех сторон. А теперь, до свидания, дорогая! У нас были прекрасные мгновения, не правда ли?
…Я получил желанный подарок. Маленький, аккуратный пакет, прямо из банка ее мачехи. Очень чувствительная женщина, она посчитала, что положение ее мужа оправдает эту маленькую жертву.