Страница:
.. И Сергей зашагал по дорожке. Потом оглянулся на неподвижно застывшего Электроника, пожалел его: "Ведь это он собирал Рэсси, учил его, держал связь за тысячи километров, давал команды. И еще... подружил меня с Рэсси..." Сергей тихо подошел к Электронику, дотронулся до плеча. - Не сердись... - Я не сержусь. Я машина, понимаешь? - жалобноскрипучим голосом сказал Электроник. Внезапное признание вновь возмутило Сыроежкина, привыкшего к победам своего двойника. - Зачем же ты тогда создан, раз не можешь найти выхода? - отчеканил он. Электроник как-то странно взглянул на Сергея. И вдруг затрясся всем телом. Зазвучала резкая музыка - это внутри Электроника включился транзистор. И двойник Сыроежкина, к всеобщему изумлению, смешно сгибая ноги в коленях, приседая, покачивая головой, хрипло запел: - Э-э-э, бали-бали... Э-э-э, бали-лей... - Что с тобой? - вытаращил глаза Сыроежкин. - Ты болен? Электроник, качаясь в такт музыке, проговорил нараспев: - Неразрешимый для меня вопрос: зачем я создан? Э-э-э... Я могу перегореть... э-э... Или навсегда замолчать, решая эту задачу... бали-лей... - Он может перегореть! - сообщил Сергей подбежавшим приятелям. - Я случайно задал ему неразрешимый вопрос... - Какой? - с любопытством спросил Профессор, на что Сыроежкин пригрозил любителю математики кулаком: не видишь, что творится с человеком? - Стараюсь не перегореть, бали-бали, - уточнил, пританцовывая, Электроник. - Согласно второй теореме Геделя... Э-э-э... Ищу выход из логического тупика... балибали... переключился на другой ритм... э-э-э... бали-лей... Музыка отвлекает меня от неразрешимых вопросов... Э-э-э... Сергея не успокоила даже знакомая фамилия теоретика формальных систем Геделя. Электроник никогда не позволял себе подобных выходок. Сыроежкин был растерян. - Ты меня не так понял, Электроша. Я что хотел сказать: очень жалко терять не просто какую-то систему, а друга. Ведь я к нему привык. Электроник сразу успокоился, выключил транзистор. - Хорошо, - сказал он хрипло. - Я вычеркну из своей памяти слово "друг". Так будет лучше. И тебе советую. - Постараюсь, - согласился Сыроежкин, не споря с товарищем, чтобы случайно не задать ему новый неразрешимый вопрос, а сам подумал: "Мне так просто вычеркнуть невозможно..." - Мы все равно будем вызывать Рэсси! Верно, Электроник? - Эту задачу я решаю каждую минуту, - подтвердил Электроник: он непрерывно ловил сигналы от Рэсси. - А ты. Электрон, современный парень! - В голосе Макара Гусева звучало уважение. - Что за танец? - "Бали-бали". Я выбрал этот танец, чтоб быстрее отвлечься, - ответил Электроник. - Я тоже применяю на себе вторую теорему Геделя, - подтвердил Профессор. Только иначе, чем Электроник. Как только я в плохом настроении, сразу углубляюсь в математику. - Все вы хвастуны, - сказала Майка. - Только и слышно: математика, формулы, теорема Геделя, а где Рэсси - никто не скажет. Не люблю воображал, люблю спортсменов! - Долой сухотку-математику! - во все горло заорал Макар Гусев. - Да здравствует сила! - В самом деле, - продолжала Майка, покраснев, - все вы прекрасно рассуждаете, а когда залезете в бассейне на десятиметровую вышку и увидите оттуда близкое дно, тут ни одна теорема не поможет: ныряй или ползи назад. - Майка - за спорт! - радостно подытожил Макар и, захохотав, одним пальцем подцепил за ручки три портфеля, выжал их над головой. Электроник, посмотрев на Гусева, молча пошел к пустынной беседке-читальне. Приятели, предчувствуя неожиданное соревнование, направились за механическим мальчиком. В беседке Электроник указательным пальцем поднял стул за спинку. Макар показал коронный номер: одной рукой - стул за ножку. Электроник приблизился к массивному столу. Одной рукой спокойно поднял стол за одну ножку. Макар, покраснев от натуги, пытался приподнять стол за две ноги, но только прыгал на месте и чуть не продавил пол беседки. Наконец, перевернув стол вверх ногами, он подлез под крышку и, встав на четвереньки, завибрировал с тяжелой ношей. Электроник спокойно водрузил громоздкий предмет на место, жестом показал Макару: "Прошу на помост". Макар, отдуваясь, влез на крышку и только собрался раскланяться перед зрителями, как стол вместе с ним вознесся вверх. Зрители захлопали силачу. - Вот эта сила! - кричал Макар, топая по крышке стола над головой Электроника. - Электросила, - уточнил победитель, опуская рекордный груз. ...Вечером Сергей сидел над учебником. Уже час читал одну и ту же страницу. Геометрия Вселенной не укладывалась в его сознании. Впрочем, учебник мало интересовал Сыроежкина. Во всех подробностях представлял мальчик лохматого, забавного Рэсси. - Рэсси, ты слышишь меня, Рэсси? - бормотал Сергей. В кармане рубашки зашит транзистор для связи с Рэсси. Поглядывая в учебник, Сергей бубнил в карман: - Алло, Рэсси, это я, Сергей. Ты слышишь меня? Но Рэсси не отзывается. Может быть, потому, что голос Сыроежкина звучит слишком не похоже: ведь он волнуется... "А если Рэсси взял да стер в своих схемах одну строку? Как раз ту самую, где был след памяти обо мне, Сыроежкине? А?.. Нет, Рэсси не мог так поступить!.. Просто он сейчас спит и видит все самое чудесное, самое удивительное, что может быть только во сне: пески Марса, серые камни Луны, радуги Юпитера. И ничего не слышит..." - Рэсси, отвечай! Такая гениальная собака - и пропала! Еще неизвестно, кого лишилась мировая наука... Ведь при своих способностях Рэсси мог бы стать знаменитостью в любом деле. Например, в шахматной игре - гроссмейстером... Даже чемпионом мира!.. Вот за столиком сидит международный мастер. Напротив него лохматая собака. Собака обдумывает решающий ход... Бросок слона - мат! Аплодисменты!.. Чемпиона венчают лавровым венком. Главный арбитр объявляет: "Тренер нового чемпиона мира Сергей Сыроежкин!.." Сергей уронил голову на стол и мгновенно очнулся. Он отбросил учебник, увидев знакомый заголовок: "Кривизна Вселенной". Подумаешь! Кривизна Вселенной знакома каждому со дня рождения: хоть скройся в пещеру, хоть залезь под кровать - тебе не уйти от звезд, ты все равно живешь в своей Галактике. Зачем тогда изучать все детали кривизны: достаточно знать и использовать главные законы! Сейчас он сосредоточит свою волю и пробьется наконец к Рэсси... Сыроежкин представил себя в космическом корабле, летящем рядом с колесом обитаемой станции. Там, на огромном колесе со спицами коридоров, осью реактора и кругом жилого отсека, случилась авария. Космонавтам нужна помощь. "Рэсси, вперед!" - командует Сергей. За обзорным стеклом он видит полмира звезд, которые медленно вертятся вокруг него. Но они не имеют никакого значения. Главное сейчас - Рэсси. Сергей ищет взглядом и находит крохотную фигурку, которая, вытянув морду, плывет к огромному колесу. Рэсси - великолепный космолаз, ему не нужен даже скафандр... "Рэсси, левее, левее... Ты слышишь меня, Рэсси?.." Связь прервана. Рэсси движется не к тому люку. Люди на станции ждут. Он, Сыроежкин, попытается управлять Рэсси на расстоянии! Без всяких транзисторов... Простым приказом мысли... Как в фантастических книгах... "Да здравствует сила!" - вдруг послышался в ушах Сыроежкина противный голос Макара Гусева. Никакого Гусева в пустой комнате, конечно, не было. Сергей зло вскочил со стула: как трудно управлять даже собственной мыслью. Обязательно кто-то вспомнится и испортит все дело. - Рэсси, ко мне! - диким голосом завопил Сыроежкин, так что в шкафу зазвенела посуда. Посуде откликнулся дверной звонок, и Сергей бросился в коридор. Электроник! - Нашелся? - тяжело дыша, спросил Сергей. - Рэсси нашелся? Электроник покачал головой: - Я пришел, потому что услышал новость. По телевидению объявили, что сейчас будет выступать мой учитель. Я думаю, что он скажет и про Рэсси. - Конечно, он скажет! - обрадовался Сыроежкин. - Как я раньше не догадался... Мы тут мучаемся, вызываем Рэсси... А он скажет одно лишь слово, и Рэсси сразу отзовется. Профессор! Голова!.. Давай, Электроша, смотреть вместе! Лицо Геля Ивановича Громова в овальной рамке телевизора было серьезным. "Мы, люди Земли, - говорил Громов, - всей своей многомиллионной историей запрограммированы для чистого воздуха и солнечного света, прозрачной воды и тихого леса. И когда мы варварски обращаемся со своими богатствами, мы обедняем не только себя, но и последующие поколения. Вот почему Совет охраны животных решительно вмешался в тотальную охоту сонных стрелков". Гель Иванович рассказал о гибели антилоп в Африке, о погоне подлодки за синим китом, о зебрах и дельфинах, носящих в себе радиопули. И хотя он ни словом не упомянул о себе и о своих помощниках, ребята почувствовали себя героями. Они подсказывали профессору знакомые имена, но Гель Иванович находился далеко от них, в телевизионной студии, и, конечно, не слышал никаких подсказок. - Мы ехали на Замбе, Гель Иванович, - скрипуче говорил Электроник. - Скажите, что это Нектон, - требовал Сыроежкин, дыша в стекло экрана. Все сразу узнают его. - Сейчас он говорит о тебе. - А теперь о тебе... - О Рэсси! - произнесли они вместе и умолкли. Приятели пока не понимали, что раз профессор Громов решил выступить перед телекамерой, значит, он хочет сказать людям очень важные слова. Те, которые он продумывал много лет, те, которые проверил в формулах, те, которые Электроник воплотил в Рэсси... Электроник слушал очень внимательно, запоминая каждое слово профессора. "Человек или группа людей, - продолжал Громов, - решили управлять животным миром, держа палец на кнопке. "Они забыли, что число животных в мире сокращается. Они даже не подумали, что могут вызвать в природе страшную цепную реакцию, наподобие ядерной, которую невозможно было бы остановить". Профессор спокойно смотрел в глаза миллионам зрителей планеты, включивших телевизоры в своих квартирах. - Белобочка не станет подчиняться какой-то кнопке, - убежденно сказал Сергей. - Он гордый: скорее утонет, чем примет рабство... - Рабство? - спросил Электроник. - Это что-то очень древнее, из книг. Мои схемы почти не реагируют на слово "рабство". "... Последствия "дрессированного", электрифицированного мира животных, который навязывали нам фирма "Пеликан" и ее представитель доктор фон Круг, опасны для человечества. В будущем никто уже не сможет восстановить исчезнувшее..." "Конечно, нет в мире второго Нектона, - подумал Сыроежкин, - нет другого белого тигра. Живого тигра не соберешь из деталей, как машину..." "Меня могут спросить: какую же вы предлагаете систему охраны животных и общения с ними, чтоб редкие виды не исчезли с лица планеты, чтоб дети и впредь любовались жирафой и катались на спине дельфинов? Отвечу: сегодня нам наконец известна система комплекса сигналов, которыми пользуются животные. Теперь человек сможет управлять животным царством моря, земли и воздуха на языке их обитателей. Это - язык запахов, форм, звуков, жестов, красок, света, образов. Можно "говорить" с тигром и ланью, воронами и саранчой, акулами и тунцами, "говорить" на их сложном языке. Такую систему разрабатывали по частям многие ученые, но впервые ее применило одно забавное существо по имени Рэсси..." Мальчишки так и подскочили на стульях. Рэсси! Сейчас он услышал свое имя, сейчас он отзовется радостным лаем!.. А Громов рассказывал, как пространствовал Рэсси в пустыне, джунглях, в океане, в небе, как управлял он животными, как птицы, рыбы и звери признали в нем своего вожака. Профессор очень просто говорил о Рэсси, и его с улыбкой слушала вся планета. Многие зрители, наверно, поглядывали на своих верных собак, сравнивали их с Рэсси и пытались представить - какой же он? Профессор вспоминал, как Рэсси охранял животных от сонных стрелков. Сергей не выдержал, и, раскинув в стороны руки, закружил по комнате. - Я пространствую в колючих кустах! - радостно объявил он. - За мной гонится сонный стрелок в "лягушке". Он поднимает ружье. Ну командуй же, Электроник, командуй! - Включи "глаз мухи"! - приказал Электроник. - Берегись! Планируй, Рэсси! И Рэсси на двух длинных ногах, взмахнув крыльями, перепрыгнул стул и шлепнулся на пол. - Стрелок промахнулся! - торжествовал Рэсси. - Мой друг муха спасла меня... Но я уже пространствую в глубине. - Сыроежкин ползком залез под тахту. - Какая здесь темнота, я почти ничего не вижу... Даже разряжая электрических скатов, - добавил он, уколов спину о торчащий гвоздь. - Вот из мрачного ущелья выползает какое-то чудовище. Оно извивается всем телом! Кто же это? - Включи "глаз мечехвоста", - подсказывает Электроник. - Он четко различает все контуры. - Вижу. Это морской дракон, огромная змеяСергей замолчал: в океанскую глубину проникли печальные слова Громова: "Рэсси пропал. Его не загрыз тигр, не расплющил слон, не сломала горилла. Однажды ночью его похитил неизвестный эмптометр..." Сыроежкин, лежа на полу, рассуждал: - Убийство оленя, змеи, даже лягушонка - это все равно убийство... - Согласен, - подтвердил Электроник. - Я только сейчас понял, - продолжал Сергей, - что такое пространствовать. - Что? - Это увидеть вовремя врага. Увидеть врага и предупредить друга!.. Не отвечает Рэсси? - Не отвечает, - хрипло сказал Электроник. "... Разумно управляя миром животных, мы не только сохраним все ценности природы, мы станем богаче, - заканчивал свою речь Громов. - Природа великий художник, и человек, заимствуя ее изобретения, построит новые машины и приборы, опустится в недоступные пока глубины океана и космоса..." - Я - Рэсси, - объявил восьмиклассник, вышагивая на длинных ногах. - Я, машина-шагоход, иду по сыпучим пескам Марса... Он плюхнулся на стул и, обхватив сиденье руками, запрыгал на деревянных ногах по комнате. - Я чувствую, - возбужденно говорил он, - каждую свою шагающую ногу. Как она увязает в песке и идет снова. - Подожди, - спокойно предупредил Электроник. -Это блестящая идея, но ты ничего не понял. Можно придумать любую машину - для песков, гор, ледовых торосов... Но сейчас, как сказал мой учитель, важно совсем другое: спасти все живое, чтоб потом делать открытия. - Эх, ты, - упрекнул Сыроежкин, - не смог оценить изобретение. А я-то всего-навсего хотел сказать: "Долой все колеса!" - И печально вздохнул: - Что, не отзывается Рэсси? Электроник покачал головой.
- Алло, Астронавт, я только что проверил подводные маршруты в Атлантике. Сегодня у диспетчеров жаркий денек: новое расписание, капитаны нервничают. Но все в порядке, пока перерыв. Какие новости над нашей планетой, Аст? Прием. - Привет, Командор. Давно ждал тебя. Тут ребята с Плутона, Юпитера и других станций бомбардируют, чтоб я узнал поточнее: что за любопытную пыльцу нашли на Земле? Прием. - Пыльцу, Аст? Впервые слышу. Прием. - Ха-ха, ну и заработался ты! Неужели страж лунных камней знает больше, чем землянин? Слушай же, Командор: где-то в горах откопали несколько сот атомов какого-то растения. Его нет ни в одном электронном каталоге. Что ты на это скажешь, землянин? Прием. - Обижаешь, Аст. Я не простой землянин, я - глубинник. Новости к нам приходят иногда позже, чем к тебе. Прием. - Вижу тебя, глубинник, извини за такую шутку. Вижу в иллюминаторе туманно-голубой шар. Вон синее пятно - твой океан. Командор. Неужели ты на самом дне? Конечно, тебе среди подлодок, городов, грузопроводов не до пыльцы. Но это забавная история, Командор. Прием. - Может, ты занес со своей Луны, Аст? Прием. - Пока что не видел здесь никаких пальм - одни мертвые скалы. Да и на Земле я не был уже три отпуска. Исключено, Командор. Выдвини какую-нибудь гипотезу поостроумнее, а я передам по команде ребятам. А то воют от космической скуки, как волки. Прием. - Ладно, узнаю у аэродиспетчеров про твое марсианское растение и растолкую тебе, что если занес его на Землю не ты, то все равно какой-нибудь ваш брат космонавт. Да, я давно хотел спросить тебя, Аст: ты слышал выступление профессора Громова? Прием. - И видел, и слышал. А что, есть новая информация? Прием. - Надеюсь, теперь мне не надо доказывать, что электронный пес Рэсси существует? Помнишь, ты не верил, что он спас Нектона? Прием. - Один - ноль в твою пользу, Командор. Да и то: не существует, а существовал. Я так понял, что пса украли. Посмотрим, чем кончится наш спор о марсианской пыльце. Может, я отыграюсь. Прием. - Эта история с собакой, честно говоря, не выходит у меня из головы, Аст. Нашлись какие-то мастодонты, чтоб прибрать к рукам чужое изобретение. Прием. - И мне. Командор, жаль пса. Подумать только, какая-то железная штуковина, а на тебе - делает открытия! Прием. - Ты знаешь, Аст, этих сонных стрелков вовремя схватили за руку. Профессор правильно сказал, что могла случиться цепная реакция: уничтожение животного мира. Представляешь - пустынная планета?.. Это бы коснулось океана, космоса и нас с тобой, Аст. Прием. - Ну, ты перехватил, Командор. Земля изменяется на наших глазах. Леса, травы, звери, птицы... Впрочем, это дело ученых. Но при чем здесь я и ты. Командор? Глубинники бесконечно далеки от земли. Прием. - Ты не прав, старина Астронавт! Ты не оценил значения новой теории Громова. Извини, разговор продолжим позже: меня снова требует Атлантика. Отбой!
Гель Иванович Громов, просматривая газету, обратил внимание на заметку в разделе "Происшествия под водой". "Подводные похитители", - гласило броское название, и профессор хотел было отложить газету, но что-то задержало его внимание. Он начал читать с середины. "... Как известно, одна восьмая золота и серебра, накопленных человечеством, покоится на дне Мирового океана. Если учесть, что до недавнего времени на протяжении сотен лет в штормах и бурях гибло ежегодно более двух тысяч судов, то океанское дно буквально усеяно морскими кладами". - Поверить репортеру, - пробормотал Громов, - так надо, не раздумывая, опуститься на дно морское. "Один из таких кораблей - "Санта-Мария", принадлежавший генуэзскому купцу, затонувший более пяти веков назад, был найден археологической экспедицией. Почти месяц корабль, занесенный илом до верхушек мачт, очищали от осадочных пород. Ценные для историков экспонаты - оружие, предметы быта, чудом сохранившийся бортовой журнал - археологи поместили в изоляционные камеры. Младший научный сотрудник И. И. Слепнев проник в трюмы "Санта-Марии" и среди остатков разложившегося груза обнаружил железные ящики. Вскрыв один из них, ученый увидел, что он наполнен золотыми монетами..." - И любят же газетчики всяческие неожиданности, - усмехнулся Гель Иванович. "Когда на другой день экспедиция вернулась за кладом, ящики были пустые..." Гель Иванович вскочил, скомкал газету, сунул ее в карман. - Какая-то чепуха! Обыкновенное подводное грабительство под рубрикой "Происшествия", - возбужденно сказал он. - Но почему я думаю о Рэсси? Что за чушь!.. Теперь в любом загадочном событии мне будет чудиться пропавший Рэсси... Надо успокоиться, уважаемый Гель Иванович, - обратился он к самому себе, - и... и... где же газета? Где статья? Право же, какое-то наказание... Обыскав всю комнату и найдя газету в собственном кармане, профессор стал читать дальше: "Работники морской инспекции, прибывшие на место происшествия, осмотрели трюм затонувшего корабля, взяли пробы воды. Установлено, что проржавевшие замки на ящиках открыты ключом особой формы. Слабый след в воде, проанализированный "электронным носом", к сожалению, не выявил примет похитителей, а ведь известно, что новейшая машина "электронный нос" определяет по запаху примерный возраст, профессию, район жительства лица, совершившего преступление. В картотеке морской инспекции не оказалось сходного запаха. Кроме того, контрольные пробы воды, взятые возле затонувшего судна и в его трюме, показали, что похититель пользовался реактивным двигателем. Из всех средств передвижения подобного рода ни одно не могло бы проникнуть в тесный корабельный трюм "Санта-Марии"..." - Он, - твердо сказал Громов. - Теперь я точно чувствую, что это Рэсси!.. Гель Иванович сидел, обхватив голову руками. Маленький Рэсси - отличный пловец, только он мог оставить в трюме след реактивного двигателя. Профессор вскочил, зашагал по комнате. - Если определить мышление как присущее одному человеку качество, то создание мыслящей машины невозможно. - Он остановился, рассмеялся. - Но ведь она есть! Я сам опроверг этот бредовый тезис! И кто, хотел бы я знать, может указать предел совершенства машины?! Громов достал из кармана трубку, закурил. "Может, волнения напрасны и подозрения глупы, - успокаивал себя профессор. И тут же вспомнил: - Но ведь моя машина неуловима. И для нее никто не придумал никаких Запрещающих Теорем!" О Запрещающих Теоремах, которые могут остановить не только Рэсси, но и любую электронную машину, Громов старался больше не думать: эти мысли профессор считал опасными для будущего человечества. Но всплыла в памяти строка из газеты: "Одна восьмая мировых запасов золота и серебра". Громов покачал головой: "Что за странная фантазия? Ну, я понимаю: поиски редких лекарственных водорослей, которые помогут излечить неизлечимые пока болезни. Открытие залежей марганца, никеля, урана на океанском дне. Наконец, если кто-то хочет срочно обогатиться, сбор алмазов на материковых отмелях ЮгоЗападной Африки. Их там сколько угодно в песке - алмазов в четверть карата, хоть сейчас в бурильную установку, а то и в ювелирный магазин... Но затонувшие корабли с кладами - какое ничтожное, примитивное использование новейшей машины!.." Гель Иванович представил лохматую мордочку своего Рэсси и усмехнулся. "Наверное, я переутомился, - решил профессор. - Все эти погони, путешествия, изобретения не для моего возраста. Какая "гениальная" гипотеза: Рэсси - кладолаз! Когда я его создавал, то как будто был в здравом уме и не программировал грабительства... Да в этой газетной заметке всего один достоверный, подтвержденный наукой факт: корабль "Санта-Мария" родом из того же города, что и Христофор Колумб. А все остальные гипотезы требуют тщательной проверки!.." Громов стал рисовать схемы Рэсси, заглядывая в газетную заметку. Потом он взял телефонную трубку, набрал на диске номер: - Алло, глубинники? Говорит профессор Громов. Прошу соединить меня с диспетчером Океана. Скажите, пожалуйста, Командору, что у меня важное сообщение...
Каждые полчаса океан затихал. Подводные радиолинии, по которым летели голоса капитанов, связистов, ученых, всех плывущих и странствующих на разных глубинах, три минуты безмолвствовали: служба спасения чутко слушала, не прозвучит ли в глубине сигнал 508. Пожалуй, это была скорее традиция, чем необходимость: с тех пор как суда опустились под воду, тревожные призывы звучали очень редко - когда вспыхивал пожар, отказывали двигатели или корабль не вернулся в порт. И пустые секунды эфира воспринимались как молчаливая память о миллионах погибших в море, о тех, кто своей жизнью тысячи лет платил дань стихии. Лишь изредка тишину трех минут нарушал слабый писк. Прислушиваясь, спасатели махали рукой: это были всего лишь дельфины и киты, носившие в себе микропередатчики. Одна из таких "стихийных точек", на которую радисты и спасатели не обращали внимания, двигалась по определенному маршруту. Если бы кто-то присмотрелся к карте ее жизни, он отметил бы полное совпадение с картой погибших кораблей. Причем не всех сохранившихся в памяти человечества кораблей, а лишь тех, о которых в исторических хрониках и морских справочниках сказано, что они везли ценный груз. Это был Рэсси. Впрочем, уже не Рэсси, а Индекс - так кодировалась новая механическая система в памяти круговской машины. Рэсси-Индекс, бесценный подводный разведчик, был гордостью фон Круга: чуткий, быстрый, он мгновенно откликался из глубины. Одетый в упругую дельфинью кожу под космами шерсти, он мог соперничать с любой подлодкой, с любым морским роботом. Вслед за Рэсси по волнам плыла обычная морская яхта, каких в океане тысячи и тысячи. Только прочитав ее название - "Альбатрос", можно было установить по специальному каталогу, что "Альбатрос" принадлежит фирме "Пеликан".
Внешне Рэсси ничуть не изменился - такой же лохматый, с распущенным хвостом, чуть раздутый, похожий на маленького кита. Но пловец Индекс уже не был тем любопытным, храбрым Рэсси, который когдато спасал синего кита вместе с дельфином Белобочкой. Встреть Индекс в морских глубинах Белобочку, он равнодушно проплыл бы мимо. Индекс слушался только новых хозяев: яхту "Альбатрос", фон Круга, его машину. Впрочем, свое прежнее имя Индекс тоже не помнил. Одинокий пловец был спринтером глубин. Когда Рэсси набирал скорость, его дельфинья водоотталкивающая кожа позволяла легко скользить в струях воды. Все звуки моря интересовали его не больше, чем делового человека разговоры дрессированного попугая. В скрежете, треске, писке, щелканье и болтовне рыбьих стай, в гуле морского прибоя и монотонном шорохе подводных течений он выделял лишь шум кораблей, которых опасался. Кильватерный след в воде сохранялся долгое время, и Рэсси старался обходить стороной морские дороги кораблей. Он пользовался иногда путями кашалотов, которые преследовали кальмаров и глубинных рыб, и эти пустынные морские "охотничьи тропы" вели Рэсси к цели. В одном из течений он натолкнулся на запах синего кита. В памяти промелькнул какой-то знакомый образ и пропал. Быстрые струи подхватили Рэсси, и одинокие путешественники - Нектон и его бывший спаситель - так и не встретились. Два корабля, как огромные, зарывшиеся в ил рыбины, покоились на дне, - к ним и спешил Рэсси. Несколько веков назад в бурном море разыгралась обычная трагедия: корвет, доставлявший колониальное золото, был встречен корсарами, разбит и потоплен; буря, захватившая в пути грабителей, пригнала корабль разбойников на то же место, швырнула на камень, торчавший из волн. Они лежали на боку в полумиле друг от друга - два давних противника, и мир забыл о них, лишь несколько строк сохранили старые рукописи. Приблизившись к кораблям, Индекс послал условный радиосигнал яхте "Альбатрос" и, выпустив стальной бур, стал с легкостью разрушать гнилое дерево. И хотя Индекс видел под водой, он включил поисковый луч лазера, чтоб работать наверняка в корабельном трюме. Узкий пучок света привлек каких-то странных существ. Сплющенные, извивающиеся тела двинулись к разведчику, и он кликнул на помощь акул. Африты - злые духи моря, как называют их подводники, - явились немедленно и принялись уничтожать сплющенных тварей. Стая акул, отмеченных радиопулями, сопровождала Индекса по пятам; когда ему ктото мешал, он призывал своих сторожей. Они подчинялись сигналам Индекса, и все живое, завидев дерзкие длинные тени, бросалось врассыпную. Вслед за акулами подводный кладолаз вызвал дельфинов, круживших над затонувшими кораблями. Дельфины были отличными грузчиками: они доставляли на яхту мешки с драгоценным грузом. Эти хитроумные мешки, которые приносил на дно один из дельфинов, ловко всасывали в себя золото вместе с морской водой, и Рэсси зорко следил, чтоб воды было меньше золота. Иногда его отвлекал от работы пронзительный свист дельфина. Рэсси оставлял мешки и плыл к гонцу, на которого нападала ретивая акула. Зарвавшийся сторож получал электрический удар и, извиваясь, опускался на дно, а потом, если его не успели разорвать другие африты, плавал как ни в чем не бывало. Рэсси, найдя брошенный мешок, кратко свистел потерпевшему дельфину: "Плыви!" И тот плыл к яхте. Когда трюмы опустели, Рэсси покинул корабль. За ним послушно двинулись африты. На пустынной морской поверхности, где давно уже не ходили корабли, вслед за подводным кладолазом, рассекая волны острым носом, шла яхта "Альбатрос". За яхтой следовала послушная дельфинья стая.
- Алло, Астронавт, я только что проверил подводные маршруты в Атлантике. Сегодня у диспетчеров жаркий денек: новое расписание, капитаны нервничают. Но все в порядке, пока перерыв. Какие новости над нашей планетой, Аст? Прием. - Привет, Командор. Давно ждал тебя. Тут ребята с Плутона, Юпитера и других станций бомбардируют, чтоб я узнал поточнее: что за любопытную пыльцу нашли на Земле? Прием. - Пыльцу, Аст? Впервые слышу. Прием. - Ха-ха, ну и заработался ты! Неужели страж лунных камней знает больше, чем землянин? Слушай же, Командор: где-то в горах откопали несколько сот атомов какого-то растения. Его нет ни в одном электронном каталоге. Что ты на это скажешь, землянин? Прием. - Обижаешь, Аст. Я не простой землянин, я - глубинник. Новости к нам приходят иногда позже, чем к тебе. Прием. - Вижу тебя, глубинник, извини за такую шутку. Вижу в иллюминаторе туманно-голубой шар. Вон синее пятно - твой океан. Командор. Неужели ты на самом дне? Конечно, тебе среди подлодок, городов, грузопроводов не до пыльцы. Но это забавная история, Командор. Прием. - Может, ты занес со своей Луны, Аст? Прием. - Пока что не видел здесь никаких пальм - одни мертвые скалы. Да и на Земле я не был уже три отпуска. Исключено, Командор. Выдвини какую-нибудь гипотезу поостроумнее, а я передам по команде ребятам. А то воют от космической скуки, как волки. Прием. - Ладно, узнаю у аэродиспетчеров про твое марсианское растение и растолкую тебе, что если занес его на Землю не ты, то все равно какой-нибудь ваш брат космонавт. Да, я давно хотел спросить тебя, Аст: ты слышал выступление профессора Громова? Прием. - И видел, и слышал. А что, есть новая информация? Прием. - Надеюсь, теперь мне не надо доказывать, что электронный пес Рэсси существует? Помнишь, ты не верил, что он спас Нектона? Прием. - Один - ноль в твою пользу, Командор. Да и то: не существует, а существовал. Я так понял, что пса украли. Посмотрим, чем кончится наш спор о марсианской пыльце. Может, я отыграюсь. Прием. - Эта история с собакой, честно говоря, не выходит у меня из головы, Аст. Нашлись какие-то мастодонты, чтоб прибрать к рукам чужое изобретение. Прием. - И мне. Командор, жаль пса. Подумать только, какая-то железная штуковина, а на тебе - делает открытия! Прием. - Ты знаешь, Аст, этих сонных стрелков вовремя схватили за руку. Профессор правильно сказал, что могла случиться цепная реакция: уничтожение животного мира. Представляешь - пустынная планета?.. Это бы коснулось океана, космоса и нас с тобой, Аст. Прием. - Ну, ты перехватил, Командор. Земля изменяется на наших глазах. Леса, травы, звери, птицы... Впрочем, это дело ученых. Но при чем здесь я и ты. Командор? Глубинники бесконечно далеки от земли. Прием. - Ты не прав, старина Астронавт! Ты не оценил значения новой теории Громова. Извини, разговор продолжим позже: меня снова требует Атлантика. Отбой!
Гель Иванович Громов, просматривая газету, обратил внимание на заметку в разделе "Происшествия под водой". "Подводные похитители", - гласило броское название, и профессор хотел было отложить газету, но что-то задержало его внимание. Он начал читать с середины. "... Как известно, одна восьмая золота и серебра, накопленных человечеством, покоится на дне Мирового океана. Если учесть, что до недавнего времени на протяжении сотен лет в штормах и бурях гибло ежегодно более двух тысяч судов, то океанское дно буквально усеяно морскими кладами". - Поверить репортеру, - пробормотал Громов, - так надо, не раздумывая, опуститься на дно морское. "Один из таких кораблей - "Санта-Мария", принадлежавший генуэзскому купцу, затонувший более пяти веков назад, был найден археологической экспедицией. Почти месяц корабль, занесенный илом до верхушек мачт, очищали от осадочных пород. Ценные для историков экспонаты - оружие, предметы быта, чудом сохранившийся бортовой журнал - археологи поместили в изоляционные камеры. Младший научный сотрудник И. И. Слепнев проник в трюмы "Санта-Марии" и среди остатков разложившегося груза обнаружил железные ящики. Вскрыв один из них, ученый увидел, что он наполнен золотыми монетами..." - И любят же газетчики всяческие неожиданности, - усмехнулся Гель Иванович. "Когда на другой день экспедиция вернулась за кладом, ящики были пустые..." Гель Иванович вскочил, скомкал газету, сунул ее в карман. - Какая-то чепуха! Обыкновенное подводное грабительство под рубрикой "Происшествия", - возбужденно сказал он. - Но почему я думаю о Рэсси? Что за чушь!.. Теперь в любом загадочном событии мне будет чудиться пропавший Рэсси... Надо успокоиться, уважаемый Гель Иванович, - обратился он к самому себе, - и... и... где же газета? Где статья? Право же, какое-то наказание... Обыскав всю комнату и найдя газету в собственном кармане, профессор стал читать дальше: "Работники морской инспекции, прибывшие на место происшествия, осмотрели трюм затонувшего корабля, взяли пробы воды. Установлено, что проржавевшие замки на ящиках открыты ключом особой формы. Слабый след в воде, проанализированный "электронным носом", к сожалению, не выявил примет похитителей, а ведь известно, что новейшая машина "электронный нос" определяет по запаху примерный возраст, профессию, район жительства лица, совершившего преступление. В картотеке морской инспекции не оказалось сходного запаха. Кроме того, контрольные пробы воды, взятые возле затонувшего судна и в его трюме, показали, что похититель пользовался реактивным двигателем. Из всех средств передвижения подобного рода ни одно не могло бы проникнуть в тесный корабельный трюм "Санта-Марии"..." - Он, - твердо сказал Громов. - Теперь я точно чувствую, что это Рэсси!.. Гель Иванович сидел, обхватив голову руками. Маленький Рэсси - отличный пловец, только он мог оставить в трюме след реактивного двигателя. Профессор вскочил, зашагал по комнате. - Если определить мышление как присущее одному человеку качество, то создание мыслящей машины невозможно. - Он остановился, рассмеялся. - Но ведь она есть! Я сам опроверг этот бредовый тезис! И кто, хотел бы я знать, может указать предел совершенства машины?! Громов достал из кармана трубку, закурил. "Может, волнения напрасны и подозрения глупы, - успокаивал себя профессор. И тут же вспомнил: - Но ведь моя машина неуловима. И для нее никто не придумал никаких Запрещающих Теорем!" О Запрещающих Теоремах, которые могут остановить не только Рэсси, но и любую электронную машину, Громов старался больше не думать: эти мысли профессор считал опасными для будущего человечества. Но всплыла в памяти строка из газеты: "Одна восьмая мировых запасов золота и серебра". Громов покачал головой: "Что за странная фантазия? Ну, я понимаю: поиски редких лекарственных водорослей, которые помогут излечить неизлечимые пока болезни. Открытие залежей марганца, никеля, урана на океанском дне. Наконец, если кто-то хочет срочно обогатиться, сбор алмазов на материковых отмелях ЮгоЗападной Африки. Их там сколько угодно в песке - алмазов в четверть карата, хоть сейчас в бурильную установку, а то и в ювелирный магазин... Но затонувшие корабли с кладами - какое ничтожное, примитивное использование новейшей машины!.." Гель Иванович представил лохматую мордочку своего Рэсси и усмехнулся. "Наверное, я переутомился, - решил профессор. - Все эти погони, путешествия, изобретения не для моего возраста. Какая "гениальная" гипотеза: Рэсси - кладолаз! Когда я его создавал, то как будто был в здравом уме и не программировал грабительства... Да в этой газетной заметке всего один достоверный, подтвержденный наукой факт: корабль "Санта-Мария" родом из того же города, что и Христофор Колумб. А все остальные гипотезы требуют тщательной проверки!.." Громов стал рисовать схемы Рэсси, заглядывая в газетную заметку. Потом он взял телефонную трубку, набрал на диске номер: - Алло, глубинники? Говорит профессор Громов. Прошу соединить меня с диспетчером Океана. Скажите, пожалуйста, Командору, что у меня важное сообщение...
Каждые полчаса океан затихал. Подводные радиолинии, по которым летели голоса капитанов, связистов, ученых, всех плывущих и странствующих на разных глубинах, три минуты безмолвствовали: служба спасения чутко слушала, не прозвучит ли в глубине сигнал 508. Пожалуй, это была скорее традиция, чем необходимость: с тех пор как суда опустились под воду, тревожные призывы звучали очень редко - когда вспыхивал пожар, отказывали двигатели или корабль не вернулся в порт. И пустые секунды эфира воспринимались как молчаливая память о миллионах погибших в море, о тех, кто своей жизнью тысячи лет платил дань стихии. Лишь изредка тишину трех минут нарушал слабый писк. Прислушиваясь, спасатели махали рукой: это были всего лишь дельфины и киты, носившие в себе микропередатчики. Одна из таких "стихийных точек", на которую радисты и спасатели не обращали внимания, двигалась по определенному маршруту. Если бы кто-то присмотрелся к карте ее жизни, он отметил бы полное совпадение с картой погибших кораблей. Причем не всех сохранившихся в памяти человечества кораблей, а лишь тех, о которых в исторических хрониках и морских справочниках сказано, что они везли ценный груз. Это был Рэсси. Впрочем, уже не Рэсси, а Индекс - так кодировалась новая механическая система в памяти круговской машины. Рэсси-Индекс, бесценный подводный разведчик, был гордостью фон Круга: чуткий, быстрый, он мгновенно откликался из глубины. Одетый в упругую дельфинью кожу под космами шерсти, он мог соперничать с любой подлодкой, с любым морским роботом. Вслед за Рэсси по волнам плыла обычная морская яхта, каких в океане тысячи и тысячи. Только прочитав ее название - "Альбатрос", можно было установить по специальному каталогу, что "Альбатрос" принадлежит фирме "Пеликан".
Внешне Рэсси ничуть не изменился - такой же лохматый, с распущенным хвостом, чуть раздутый, похожий на маленького кита. Но пловец Индекс уже не был тем любопытным, храбрым Рэсси, который когдато спасал синего кита вместе с дельфином Белобочкой. Встреть Индекс в морских глубинах Белобочку, он равнодушно проплыл бы мимо. Индекс слушался только новых хозяев: яхту "Альбатрос", фон Круга, его машину. Впрочем, свое прежнее имя Индекс тоже не помнил. Одинокий пловец был спринтером глубин. Когда Рэсси набирал скорость, его дельфинья водоотталкивающая кожа позволяла легко скользить в струях воды. Все звуки моря интересовали его не больше, чем делового человека разговоры дрессированного попугая. В скрежете, треске, писке, щелканье и болтовне рыбьих стай, в гуле морского прибоя и монотонном шорохе подводных течений он выделял лишь шум кораблей, которых опасался. Кильватерный след в воде сохранялся долгое время, и Рэсси старался обходить стороной морские дороги кораблей. Он пользовался иногда путями кашалотов, которые преследовали кальмаров и глубинных рыб, и эти пустынные морские "охотничьи тропы" вели Рэсси к цели. В одном из течений он натолкнулся на запах синего кита. В памяти промелькнул какой-то знакомый образ и пропал. Быстрые струи подхватили Рэсси, и одинокие путешественники - Нектон и его бывший спаситель - так и не встретились. Два корабля, как огромные, зарывшиеся в ил рыбины, покоились на дне, - к ним и спешил Рэсси. Несколько веков назад в бурном море разыгралась обычная трагедия: корвет, доставлявший колониальное золото, был встречен корсарами, разбит и потоплен; буря, захватившая в пути грабителей, пригнала корабль разбойников на то же место, швырнула на камень, торчавший из волн. Они лежали на боку в полумиле друг от друга - два давних противника, и мир забыл о них, лишь несколько строк сохранили старые рукописи. Приблизившись к кораблям, Индекс послал условный радиосигнал яхте "Альбатрос" и, выпустив стальной бур, стал с легкостью разрушать гнилое дерево. И хотя Индекс видел под водой, он включил поисковый луч лазера, чтоб работать наверняка в корабельном трюме. Узкий пучок света привлек каких-то странных существ. Сплющенные, извивающиеся тела двинулись к разведчику, и он кликнул на помощь акул. Африты - злые духи моря, как называют их подводники, - явились немедленно и принялись уничтожать сплющенных тварей. Стая акул, отмеченных радиопулями, сопровождала Индекса по пятам; когда ему ктото мешал, он призывал своих сторожей. Они подчинялись сигналам Индекса, и все живое, завидев дерзкие длинные тени, бросалось врассыпную. Вслед за акулами подводный кладолаз вызвал дельфинов, круживших над затонувшими кораблями. Дельфины были отличными грузчиками: они доставляли на яхту мешки с драгоценным грузом. Эти хитроумные мешки, которые приносил на дно один из дельфинов, ловко всасывали в себя золото вместе с морской водой, и Рэсси зорко следил, чтоб воды было меньше золота. Иногда его отвлекал от работы пронзительный свист дельфина. Рэсси оставлял мешки и плыл к гонцу, на которого нападала ретивая акула. Зарвавшийся сторож получал электрический удар и, извиваясь, опускался на дно, а потом, если его не успели разорвать другие африты, плавал как ни в чем не бывало. Рэсси, найдя брошенный мешок, кратко свистел потерпевшему дельфину: "Плыви!" И тот плыл к яхте. Когда трюмы опустели, Рэсси покинул корабль. За ним послушно двинулись африты. На пустынной морской поверхности, где давно уже не ходили корабли, вслед за подводным кладолазом, рассекая волны острым носом, шла яхта "Альбатрос". За яхтой следовала послушная дельфинья стая.