— Не сомневаюсь, что он готов и дальше фантазировать, но думаю, что я с этим легко справлюсь. — Он помолчал, одарил ясной улыбкой сначала Марча, потом Дрейка и поинтересовался: — Ну как, вы собираетесь меня арестовывать?
Его вызывающий тон говорил: «Все это блеф». У шефа полиции усилилось чувство, что в этой дуэли у него нет никакой защиты от сокрушительного провала, но это же чувство стимулировало его решимость выиграть. Он не колеблясь ответил:
— Сначала мы должны произвести обыск.
Мистер Хоулдернесс криво усмехнулся.
— Вам потребуется немало времени, чтобы перебрать всю картотеку. Может, вы подскажете мне, что вы надеетесь найти…
— Я думаю, мистер Хоулдернесс, что мы начнем с вашего сейфа.
Все еще сохраняя злой и надменный вид, он сказал:
— А если я откажусь?
— У инспектора Дрейка есть ордер на обыск.
От ярости лицо Хоулдернесса покраснело до самых корней волос, темные глаза вспыхнули злобой, левая рука, лежавшая на колене, вцепилась в него мертвой хваткой, правая сжала ручку кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Двое мужчин, наблюдавших за ним, подумали, что эта ярость разразится вспышкой брани, но мгновенья текли, а он не издавал ни звука. Краснота медленно спадала. Веки прикрыли блеск глаз. Когда он их поднял вновь, приступ ярости иссяк. Он стал таким же, как всегда, — разве что чуть-чуть бледнее, напряженнее, чуть-чуть величественнее.
— Хорошо. Я, конечно, не могу представить никаких возражений. Я не знаю, что вы собираетесь искать. Мне казалось, что годы практики в этом городе и репутация фирмы могли бы защитить меня от того, что можно назвать не иначе как оскорблением. Мне нечего скрывать, могу только надеяться, что вам не придется потом глубоко сожалеть о содеянном.
Он оттолкнул кресло, встал и подошел к левой стороне камина. Сосредоточенно постояв, достал из кармана связку ключей на стальной цепочке и выбрал один.
Панели по сторонам камина были украшены двойным рядом резных розеток, идущих от пола до уровня каминной полки, дальше они убегали под раму портрета Стануэя. Мистер Хоулдернесс взялся за две розетки и повернул их. Раздался щелчок, секция панели стала раздвигаться, словно створки, и взгляду открылась стальная дверь современного сейфа. Самым обыденным образом он отпер ее, распахнул и выдернул ключ.
— Прошу вас, джентльмены, — сказал он и вернулся к своему креслу, где остался стоять, наблюдая за ними, держа одну руку в кармане, а в другой все еще сжимая связку ключей.
Сейф был забит до отказа — гора пакетов с судебными делами. Дрейк вынул их, под ними оказались такие же пакеты. Они тоже были вынуты. Далее последовали три старомодных кожаных коробочки — в них лежали аметистовое ожерелье, гарнитур в викторианском стиле из тяжелого золота и два браслета. Пока Дрейк открывал коробочки, Хоулдернесс язвительно комментировал:
— Не знаю, чем это поможет вам или Алану Гроуверу. Это мамино. Моя сестра не собирается их носить, так что я храню их в сейфе и иногда любуюсь ими. Их ценность невелика.
У задней стенки сейфа одна на другой лежали две коробки из-под обуви. Как только Дрейк взялся за них, Хоулдернесс вынул руку из кармана. Он обошел вокруг кресла и сел. Дрейк вынул первую коробку и снял крышку. Марч увидел массу скомканной бумаги. Рука Дрейка с рыжеватыми волосками сгребла ее, и из-под бумаги блеснула золотая подставка, длинные линии сияющих обнаженных ног — это была золотая фигурка Лета, увенчанная розами, десяти дюймов высотой.
— А вот и другая, сэр, — сказал Дрейк, и прежде чем из-под бумаги появилась фигурка Весны, Хоулдернесс застонал и свалился с кресла.
Глава 42
Мисс Силвер осталась в доме одна. Был понедельник, Сесилия отправилась с корзиной в магазин, откуда она вернется с сумкой продуктов и полной охапкой слухов. На этот раз мисс Силвер, извинившись, отказалась ее сопровождать.
— Мне нужно написать одно-два письма, и я предпочла бы остаться дома, если ты не сочтешь это невежливым.
Миссис Войзи не сочла это невежливым. Как ни вдохновляла ее компания дорогой Мод, при ней ей было бы трудно перекинуться парой слов с миссис Гроувер, а она была намерена поговорить по душам. Вчера Мод Силвер вызвала к себе Алана. И когда Войзи вместе с Бесси вернулась после часа, проведенного в приемной миссис Гроувер, то застала дома не только Алана, но и инспектора полиции, который вместе с инспектором Дрейком уже без малого час просидел в гостиной. А когда сама миссис Войзи вернулась с вечерней службы, все, что Мод сочла нужным сказать, так это: «Моя дорогая Сесилия, я бы посвятила тебя во все, если б было можно, но пока это очень конфиденциально».
Сесилия Войзи всю жизнь слышала, что сдержанность — это добродетель. Она не отрицала и ни на секунду не подвергала это сомнению. Но добродетели хороши, пока они абстрактны, а в реальности могут стать источником чрезвычайного раздражения. Мод, конечно, права, но Сесилия чувствовала потребность наговориться с миссис Гроувер всласть.
Мисс Силвер сидела в гостиной и вязала. Второй рукав жакетика маленькой Джозефины значительно продвинулся, и она надеялась до ленча его закончить. После этого нужно будет пустить по краям отделку, добавить петельки для стирки, а потом можно будет приступить к штанишкам. День был пасмурный, кучка поленьев тлела в очаге, обложенном розовым кафелем. Он был не таким ярким, как шторы из дамаста[4], которые в свою очередь уступали в яркости потрясающему сочетанию пионов, роз и прочих цветов, пышно цветущих на креслах и на диване. Мисс Силвер, любившая изобилие красок, считала, что в целом создается праздничный эффект. В свое время в школе она нагляделась на серый и коричневый.
Она вязала, а мысли ее блуждали где-то далеко. Она не то чтобы ждала, но полагала возможным услышать телефонный звонок.
Когда Рэндал Марч вошел в комнату, она встала и подала ему руку. Он с силой ее пожал, задержав дольше, чем обычно, и с важностью произнес:
— Ну вот, вы оказались правы.
Он выпустил ее руку и прошел к камину. Мисс Силвер поинтересовалась:
— Вы его арестовали?
— Нет. У него был цианид. Он мертв.
— Потрясающе!
— Скандала будет поменьше, но лучше бы он этого не делал.
Она села. Он упал в кресло, стоявшее по другую сторону камина, и продолжил:
— Знаете, он все так хорошо подстроил, что я начал подумывать о том, что нас ждет провал. Даже если бы свидетельство Алана Гроувера было принято, на суде он разделал бы его в пух и прах. Слухачей никто не любит, а уж когда клерк подслушивает хозяина! — Рэндал сделал выразительный жест. — Если бы не вы, я ни за что не зашел бы так далеко, как в то утро, хотя в разгаре событий у меня появлялось такое ощущение, что я тону. Этот тип был такой респектабельный, такой импозантный, такой величественный — мне показалось невозможным, что это он.
— Как это произошло, Рэнди?
— У нас был ордер на обыск. Он открыл сейф и стоял в сторонке, пока мы все выгребали. В какой-то момент он отошел к своему креслу и сел к нам спиной. У него был при себе яд, и он принял его, видимо, когда Дрейк вытащил две коробки из-под обуви из самой глубины сейфа. Помните золотые флорентийские фигурки «Времена года»? Они лежали по две в каждой коробке. Мы вытащили Лето, и тут он застонал.
Мисс Силвер повторила свой предыдущий комментарий:
— Потрясающе!
Марч жестко сказал:
— Меня следует наказать, что я дал этому случиться.
— Вряд ли можно говорить, что в этом есть твоя вина…
— Я должен был быть настороже. Но меня терзала мысль, что мы откусили больше, чем сможем прожевать.
— Мой дорогой Рэнди!
— Сожалею — упустил. Но чувствовал себя именно так. А потом Дрейк открыл одну из обувных коробок, и я увидел золотую подставку. Хоулдернесс, должно быть, тоже увидел, и прежде чем мы заметили, все было кончено. Я должен был сразу схватить его, но я почувствовал облегчение и смотрел, как фигуру вынимают из коробки… В этот момент он все и проделал! А теперь, во имя Господа, — зачем он их взял?!
Мисс Силвер осторожно покашляла.
— Я представляю себе две возможные причины. Пропажа фигур означала бы грабеж. Подозрения падут скорее всего не на жителей Меллинга. К тому же, без сомнения, мистер Хоулдернесс был уверен, что они чрезвычайно ценные. Он мог надеяться, что сумеет вывезти их заграницу — есть разные способы это сделать. А где же их хранить, как не в сейфе? Я полагаю, ему даже в голову не приходило, что на него может пасть подозрение. Он запер фигурки и был спокоен. Так и случилось бы, если бы не Алан Гроувер и не ваш ордер на обыск.
Рэндал улыбнулся.
— Вы слишком скромны. Правильнее было бы закончить: «Если бы не Мод Силвер». А что касается ордера на обыск, могу вам сказать, что в какой-то момент я готов был от него отказаться. У меня появилась ужасная мысль, что я поддался вашему давлению. Могу я теперь спросить, что вы ожидали там найти?
— Именно то, что вы нашли, Рэнди.
— Фигурки?
— Если бы мистер Хоулдернесс был убийцей, они должны были быть там. А после того, что я услышала от Алана Гроувера, у меня не осталось сомнений, что убийца — он.
— Значит, опять приходим к «если бы не Мод Силвер».
Она покачала головой, продолжая сосредоточенно вязать и позвякивать спицами.
— О нет, я не могу принять эту честь. Просто я обратила внимание на один-два пунктика, а познакомившись с Аланом Гроувером, решила, что было бы полезно его послушать.
Рэндал Марч продолжал улыбаться, с любовью глядя на нее.
— А… значит, два пунктика. Не скажете ли какие? Мне очень любопытно знать.
— Конечно, раз ты хочешь. Как ты помнишь, я приступила к делу с чистого листа. Я никого не знала, у меня не было предубеждений, и следовательно, я была готова к любым впечатлениям. Начнем с мисс Крей. Я нашла для себя совершенно невозможным поверить, что она виновна. Слишком это открытый, искренний, честный человек, она крайне щепетильно отнеслась к тому, чтобы не замешать других. Для меня не было вопроса — она не могла взять эти флорентийские статуэтки или напасть на мистера Лесситера.
Рэндал Марч покраснел. Он кивнул:
— Да-да, я вас внимательно слушаю.
Мисс Силвер измерила рукав. Оставалось довязать около сантиметра. Она отмотала шерсть с клубка и продолжила:
— Впечатления о ее племяннике Карре я получала только от других людей. Он был совершенно не расположен отвечать на мои вопросы, и я на него не рассчитывала. Но когда мисс Крей с присущей ей искренностью призналась, что поначалу он был уверен, что мистера Лесситера убила она, и до сих пор колеблется, я решила, что убийцу следует искать в другом месте. Третьего подозреваемого, Сирила Мейхью, я отклонила после того, что о нем услышала от Алана Гроувера. Помимо всего прочего, если уж он желал обворовать, то было много вещей, которые он мог бы унести, но они остались на месте. С особой силой на меня давило то обстоятельство, что крайне неразумно уносить столь заметные украшения из комнаты, где постоянно находится Лесситер: эта кража немедленно будет обнаружена. Чем больше я об этом думала, тем яснее мне становилось, что фигурки украл человек, который не только знал их стоимость, но намеревался ценность вещи выставить как мотив убийства, замаскировав подлинную причину.
Марч сказал:
— Это могло относиться к Карру Робертсону.
Мисс Силвер покачала головой.
— По внешнему виду да, по сути — нет. Рассмотрим факты. Он вдруг обнаруживает, что Джеймс Лесситер — это тот, кто соблазнил и увел его жену, и в ярости выбегает из дома. Но идет он не в Меллинг-хаус, а в Лентон и долгое время проводит с мисс Мур. Одно время они были помолвлены, потом расстались и теперь воссоединились. Есть, конечно, возможность, что при таких обстоятельствах человек пойдет на убийство, но я считаю это крайне мало вероятным и не думаю, что если бы он так сделал, то принес бы домой измазанный кровью плащ и обратился к мисс Крей с обвинением: «Зачем ты это сделала?»
— Он так сказал?
— Да, Рэнди. Это убедило мисс Крей в его невиновности, меня тоже. Хоть я его мало видела, у меня сложилось мнение о его характере. Его можно довести до точки кипения, но он не способен на двурушничество и воровство. И если бы он убил Лесситера, он не стал бы стараться повесить это на мисс Крей.
— Да, это правда. И куда это вас привело?
Мисс Силвер покашляла.
— Я рассматривала миссис Уэлби, но не могла прийти к определенному заключению. Из собственных наблюдений и из того, что я о ней слышала, я рассудила, что у нее холодный нрав, она сосредоточена на себе. Она не говорит правду, и я подозревала, что она нечестный человек.
Марч вскинул брови:
— Широкий набор! И при всем при том не убийца?
Она осуждающе покачала головой.
— Я не верила, что она могла дойти до того, чтобы ударить человека кочергой по голове. Если бы она решилась на убийство, она бы его отравила. Это утонченная женщина, такая должна сгорать от страсти, чтобы убить мужчину столь жестоким способом. А миссис Уэлби была не способна к страсти, я в этом убеждена. Но я была уверена, что она что-то скрывает, и это могло быть связано только с данным делом.
Откинувшись в кресле, Марч смотрел на нее с шутливым восхищением.
— Значит, мы подходим к Хоулдернессу. Знаете, мне очень хотелось бы знать, как вы до него добрались.
— Простейшим в мире способом. — Она замолчала, измеряя длину вязания, нашла ее достаточной и стала закрывать петли. — Все дело в этих фигурках. Их забрали не случайно, а с определенной целью. Я была убеждена, что цель здесь двойная — ценность фигурок и желание представить все дело как результат грабежа. Я прикинула, кто мог знать их истинную цену. Получалось, что мисс Крей, мистер Карр Робертсон и миссис Уэлби. Если исходить из вопросов морали, Катерина могла их взять, но я уже вывела ее из-под подозрения в виду ее предыдущих незаконных присвоений. Я была уверена, что у нее ясная голова, и она понимает, что воровство только увеличит опасность.
— Вы никогда не подозревали Мейхью? Они не могли не знать об этих фигурках.
— Я думаю, это не требует доказательств. Я была скорей удивлена крайним расстройством миссис Мейхью, но это объяснилось: она беспокоилась о сыне. Как только опасность миновала, она преобразилась. Что касается мистера Мейхью, я видела, что он наслаждается тем, что в Меллинге каждый его уважает. Думаю, в деревне ему было бы трудно скрыть какую-то черту своего характера. К тому же если сравнить время его приезда на автобусе и время визита мистера Карра, то становится ясно: у него не было возможности. Мистер Робертсон подошел к Меллинг-хаусу примерно в пол-одиннадцатого. Мистер Лесситер был мертв, плащ измазан кровью. Мистер Мейхью, как я понимаю, приехал из Лентона последним автобусом — это около одиннадцати часов. Мне пришлось рассуждать, кто еще мог знать о фигурках. Так самой собой появилось имя мистера Хоулдернесса.
— Но моя дорогая мисс Силвер…
Она кинула на него неодобрительный взгляд.
— Я не сказала, что я его заподозрила. Появилось его имя как человека, который мог знать ценность фигурок.
— Они были внесены в список вещей как позолоченная бронза, — напомнил Рэндал.
Мисс Силвер кашлянула.
— Вот это и показалось мне подозрительным. Всем известно, что миссис Лесситер была в доверительных отношениях с нотариусом. По словам мисс Крей, она гордилась фигурками — наследством семьи со стороны тети Милдред, и любила говорить о них доверенным лицам. Мистер Хоулдернесс не мог не знать их историю.
Марч сухо подтвердил:
— Полагаю, знал досконально.
— Я была уверена в этом. Следующее, что привлекло мое внимание, — это его совет мистеру Карру пойти в полицию и дать полные показания.
— Очень правильный совет, — заметил как истинный полицейский Рэндал.
Провязав еще несколько петель, мисс Силвер сосредоточенно обдумывала его слова.
— Мой дорогой Рэнди, в обязанности нотариуса не входит давать клиенту совет, который ведет к его немедленному аресту. Причина того, что мистер Карр не был сразу же арестован, как я думаю, в том, что к этому времени появился новый подозреваемый — Сирил Мейхью. Но мое внимание занимал мистер Хоулдернесс. Я все думала, зачем он дал своему клиенту такой опасный совет?
— Вы очень проницательны.
— Теперь мы подходим к телефонному разговору, о котором доложила Глэдис Лукер. Меня крайне обеспокоила ее информация. Мисс Крей выгораживала миссис Уэлби и не помогала мне, но я была более чем уверена, что это сделает Глэдис. Она племянница домработницы миссис Войзи, от миссис Крук я знала, что у Глэдис что-то на уме. Когда вы дали мне прочесть ее показания, меня поразило появление имени мистера Хоулдернесса. Рассмотрим эти два звонка и их последствия. Мистер Лесситер искал документ матери. Он перерыл весь дом. Когда он его находит, что он делает в первую очередь? Он просит Глэдис соединить его с домом Хоулдернесса. Она уловила только первые слова, но они примечательны. Он говорит: «Добрый вечер, мистер Хоулдернесс, я нашел документ, со ставленый моей матерью». Несколько позже он звонит миссис Уэлби и говорит: «Ну вот, Катерина, я нашел тот документ». После чего сообщает ей о пропавшем имуществе, а после объявления намерения обратиться в суд говорит: «У меня есть старые счеты, а я всегда свожу счеты». Рэндал, эти слова заставили меня серьезно задуматься. Они могли указывать, что он консультировался с нотариусом относительно вины миссис Уэлби, но я сомневаюсь, что из-за этого он стал бы звонить Хоулдернессу в такой поздний час, да еще по домашнему номеру, если бы не имел на то особых причин. В свете двух этих звонков, так одинаково начатых, и с учетом замечания, что он расплачивается по счетам, я задумалась, а не мог ли документ содержать нечто такое, что смущало бы мистера Хоулдернесса не меньше, чем миссис Уэлби. Ему не составляло труда манипулировать деньгами миссис Лесситер. Она не была деловым человеком и доверяла ему как нотариусу и как другу. Ее сын отсутствовал столько лет, что никто не ожидал ни его возвращения, ни интереса к имуществу матери.
Она закончила вязание, закрепила последнюю петлю и смотала клубок голубой шерсти вместе со спицами.
— Ну вот, Рэнди, ты знаешь все, что я обдумывала. После смерти миссис Уэлби я не поверила в самоубийство. Я чувствовала, что она не убивала Лесситера, но была уверена, что она многое знала об этом преступлении. Под сиренью были ее следы. После того как мы их обнаружили, я нанесла ей визит, и она очень встревожилась. После ее смерти мои подозрения в отношении Хоулдернесса усилились. И я узнала, что миссис Уэлби в субботу утром первым автобусом ездила в Лентон и ходила к нему в офис.
— Господи, как вы это узнали?
— У Глэдис Лукер был выходной, она ехала с ней в одном автобусе. Она очень страдала, что Алан Гроувер увлекся миссис Уэлби, и пошла за ней проверить, не направляется ли она в офис, где он работает.
Марч всплеснул руками в шутливом отчаянии.
— Что делать бедному полицейскому?! Вы будто снимаете с деревни крышку и смотрите, как вертятся колесики. Для вас Глэдис и Алан — люди, вы знаете об их отношениях, тогда как я даже не знаю об их существовании!
Она улыбалась с осуждением.
— Ты впадаешь в неумеренное восхищение, как Фрэнк Эбботт. Я лишь стараюсь убедить тебя, как ничтожны были мои основания для подозрений, когда я решила пригласить к себе Алана Гроувера. Я не предполагала, что он должен раскрыть дело, просто в деревне говорили, что он рыскал по соседству с Гейт-хаусом, и я подумала, что он мог что-то видеть или слышать в среду либо в субботу.
Она аккуратно сложила жакетик маленькой Джозефины и сунула его в сумку.
— Ну вот, Рэнди, кажется, мне больше нечего сказать. Выслушав рассказ Алана, я позвонила тебе. Полагаю, нет сомнений в том, что в субботу мистер Хоулдернесс поехал в Гейт-хаус с намерением заставить замолчать женщину, которая могла обвинить его в убийстве Джеймса Лесситера. Она ясно дала ему понять, что намерена извлечь выгоду из этого знания. Я не устаю удивляться преступной глупости любителей шантажа. Им не приходит в голову, что они становятся на путь не только беспринципный, но крайне опасный, а в деле об убийстве такая попытка просто фатальна. Миссис Уэлби не думала об опасности, когда впускала Хоулдернесса. Очевидно, он часто ее навещал. Когда он приехал, она приняла его, как обычно. Сварила кофе…
Марч прервал ее.
— Учтите, на столе стояла только одна чашка. Он объяснил, что не пьет кофе на ночь, хотя она всегда предлагала. Он сказал, что кофе не дает ему заснуть, и добавил, что на нее он не производит такого действия. В данных обстоятельствах я нашел это несколько зловещим.
Мисс Силвер вскинула голову.
— Я полагаю, он принес с собой снотворное, возможно, уже растворенное. Нетрудно было чем-то отвлечь ее внимание и подмешать в кофе. От Алана мы знаем, что он пробыл у нее не больше двадцати минут. Она выпила кофе и, видимо, почувствовала сонливость. Он, конечно, был обаятелен, обещал ей все, что она попросила. Ждать ему было незачем. Он ушел и поехал домой.
— Да… похоже, так все и было. — Марч встал. — Нужно увязать еще много концов. Дрейк будет в своей стихии.
Он взял обе ее руки в свои.
— Я иду к Рете. Никому пока не говорите, но скоро я буду счастливейшим человеком на земле.
Глава 43
После этого Рэндал Марч еще не скоро позвонил в дверь Белого коттеджа. Выйдя из дома миссис Войзи, он посмотрел на часы, увидел, что время уже перевалило за полпервого, и подумал, не съездить ли в Лентон на ленч, а уж потом пытаться встретиться с Ретой, которая сейчас, конечно же, хлопочет на кухне. Он решил так и сделать, потому что до двух часов у него все равно не будет шансов поговорить с Ретой наедине.
Без четверти два его палец уперся в кнопку звонка. Замок щелкнул, и Рета застыла, глядя на Рэндала. Они смотрели друг на друга. Потом он обнял ее за талию, провел в гостиную и закрыл дверь. Им было о чем поговорить. Прошло немало времени, пока они все обсудили. Они говорили тихо, серьезно, трезво, но за словами — они это чувствовали — нарастало и крепло ощущение, что они обрели свой дом.
Помолчав, Рета сказала:
— Думаю, мы не должны объявлять о помолвке.
Рэндал засмеялся.
— Я предпочел бы сразу жениться.
— Я не это имела в виду.
— А что же?
— Я думаю, что не надо объявлять о помолвке, пока не уляжется это ужасное дело.
Он взял ее за руку.
— Дорогая, предстоит дознание и трое похорон, а дальше я не вижу препятствий. Я согласен, что надо подождать, когда все это кончится, если ты это имела в виду. Если же ты предлагаешь отложить женитьбу до того времени, когда в Меллинге перестанут судачить, я не согласен.
— Люди будут болтать.
— Они всегда болтали, болтают и будут болтать. Их это развлекает, а нам не приносит никакого вреда. Сегодня я напишу своей матери, а ты можешь сообщить Карру. Деревня еще недельку потерпит. Кстати, я уже сказал мисс Силвер. Она — само благоразумие. Конечно, она и так знала — я выдавал себя много раз.
Рета сказала: «Я тоже», — и они замерли в молчании, сцепив руки и задумавшись. Его мысли вернулись к их встрече на краю деревни, он увидел ее лицо, в свете фар белое, как трагическая маска. Сейчас, при свете дня, оно было совсем другим. Глаза сияли спокойной красотой, в лице были краски, цветение, нежность. Под его взглядом она покраснела.
— Насчет Мейхью…
Он расхохотался.
— Ради бога, как ты переключилась на Мейхью?
Рета удивилась.
— Я о них думала. Утром я ходила к миссис Мейхью.
— Зачем?
— Миссис Фаллоу передала, что она хочет меня видеть.
— И зачем она хотела тебя видеть?
— Видишь ли, Рэндал, в деревне случаются удивительные вещи. Она хотела меня видеть потому, что думала, что ты, возможно, сможешь что-то сделать для Сирила.
— Ты не против все это повторить, дорогая?
Ее губы тронула улыбка.
— Я знаю, что это смешно, но она так сказала.
— Она хотела видеть тебя, потому что думает, что я могу что-то сделать для Сирила? Кажется, нам можно не беспокоиться об объявлении помолвки!
Оба посмеялись. Рэндал спросил:
— Ну так что, как предполагается, я сделаю для Сирила?
Рета посерьезнела.
— Вот как обстоит дело. Он приезжал в среду, потому что ему отчаянно нужны были деньги. Она кое-что взяла из сбережений мужа и дала ему, она не сказала сколько. Но дело вот в чем. Избалованный парень год назад попал в беду и получил испытательный срок. Он попал в плохую компанию, и сейчас один из них шантажирует его чем-то таким, что не всплыло в свое время.
— Это легко прекратить.
— Что ты можешь сделать?
— Обращусь к офицеру по условным наказаниям, он встретится с парнем. Скажи миссис Мейхью, пусть ему напишет, чтобы он все рассказал этому офицеру. В таком случае с ним будет все в порядке.
Немного спустя Рета произнесла:
— Рэндал, насчет денег Джеймса… я хотела бы рассказать тебе, что он о них говорил.
— И что же?
— Он показал мне завещание. Я сказала, что это чепуха и бросила его в камин, но он выхватил его обратно. Он сказал, что если бы делал другое завещание, то написал бы то же самое, что пусть лучше деньги достанутся мне, чем кому-то другому. Потом он спросил, что бы я стала с ними делать. Сначала я сказала, что не буду это обсуждать, но он сказал: «Представь себе гипотетический случай», — и я рассказала.
— Что же ты ему рассказала?
— Одну старую мою мечту. Нет, даже не мечту, а план, только у меня не было денег его осуществить и, конечно, не было места.
Он смотрел на нее с восхищением.
— Дорогая, думаешь, я знаю, о чем ты говоришь?
— Да о Меллинг-хаусе. Мне так жалко, что он стоит пустой, когда по всей стране многим людям некуда податься, особенно старикам. После того как они имели свой дом, были во главе семьи, им приходится жить с невестками, и это ужасно. Невесткам тоже приходится нелегко. Фактически, это общая беда. Я сказала Джеймсу, что устроила бы в этом доме отдельные комнаты с двумя большими помещениями — для отдыха и для обеда. Он заинтересовался. Джеймс мне не слишком нравился, даже когда мне было двадцать лет. А тут я подумала, что он, наверное, смягчился, и стала просить не преследовать Катерину, а он так отвратительно о ней сказал, что я вышла из себя. Высказала все, что о нем думаю, и убежала… Вот почему я забыла плащ.
Повисла пауза. Потом он спросил:
— Ты хочешь принять его деньги?
Она удивилась.
— О да! Он хотел, чтобы они были у меня. Близких родственников у него нет. Не знаю, есть ли вообще хоть какие-нибудь родственники. Я и Катерина — мы были с ним в отдаленном родстве, но Катерины нет. Я хотела бы, чтобы Меллинг-хаус кому-то сделал добро. Думаю, Мейхью там нравится.
В ее голосе прозвучала практическая нотка, и он развеселился.
— Их это устроит, конечно!
— Ну да, им очень не хотелось бы переезжать. Их этот дом устраивает. Хорошо, когда все тебя устраивает. — Затем она несколько нерешительно спросила: — Ты не возражаешь? Я имею в виду, что я приму деньги.
Рэндал подумал: как это типично для Реты! Она беспокоится: вдруг ему не понравится, что она богата. Он честно ответил:
— Пожалуй, немного…
— Не надо. Он не любил меня, я не любила его. Наверное, он просто подумал, что я распоряжусь ими… — она подыскивала слово, — разумно.
В этот момент дверь распахнулась, и вбежала Фэнси Белл, с грациозной внезапностью остановилась в метре от порога и воскликнула:
— О, прошу прощения!
Рета сказала:
— Не уходи. Ты знаешь мистера Марча…
— Но я не знала, что он здесь, хотя удивилась, что это вы не берете трубку, как обычно, и… ой, простите, здравствуйте, мистер Марч.
Рэндал пожал ей руку. На ней был алый костюм, она выглядела безумно хорошенькой. Глаза сияли, лицо пылало. Она повернулась к Рете и, несколько задыхаясь, выпалила:
— Ну и я решила сама снять трубку, а это был Карр. Но раз здесь мистер Марч, я думаю, вы уже все знаете про Хоулдернесса, что он всех убил и под конец покончил с собой. Я хотела вам первая рассказать, но раз мистер Марч здесь…
— Да, он мне рассказал.
Приунывшая было Фэнси вмиг оживилась.
— А Карр пригласил Элизабет Мур к чаю, и они объявят о своей помолвке. Он говорит, я должна называть ее Элизабет. Он такой довольный. Это очень мило, правда? Особенно после всех этих убийств. Я хочу сказать, убийства хороши в газетах, а когда сталкиваешься с ними в жизни, да еще полон дом полицейских… — Она очаровательно покраснела до корней волос. — Ох, простите, мистер Марч, я не вас имела в виду…
Марч засмеялся.
— Не беспокойтесь, я не на дежурстве.
— Я только хотела сказать… мисс Крей, я только хотела сказать… — нет, ну, помолвка — это такая приятная перемена, правда?
— Да, очень.
Его вызывающий тон говорил: «Все это блеф». У шефа полиции усилилось чувство, что в этой дуэли у него нет никакой защиты от сокрушительного провала, но это же чувство стимулировало его решимость выиграть. Он не колеблясь ответил:
— Сначала мы должны произвести обыск.
Мистер Хоулдернесс криво усмехнулся.
— Вам потребуется немало времени, чтобы перебрать всю картотеку. Может, вы подскажете мне, что вы надеетесь найти…
— Я думаю, мистер Хоулдернесс, что мы начнем с вашего сейфа.
Все еще сохраняя злой и надменный вид, он сказал:
— А если я откажусь?
— У инспектора Дрейка есть ордер на обыск.
От ярости лицо Хоулдернесса покраснело до самых корней волос, темные глаза вспыхнули злобой, левая рука, лежавшая на колене, вцепилась в него мертвой хваткой, правая сжала ручку кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Двое мужчин, наблюдавших за ним, подумали, что эта ярость разразится вспышкой брани, но мгновенья текли, а он не издавал ни звука. Краснота медленно спадала. Веки прикрыли блеск глаз. Когда он их поднял вновь, приступ ярости иссяк. Он стал таким же, как всегда, — разве что чуть-чуть бледнее, напряженнее, чуть-чуть величественнее.
— Хорошо. Я, конечно, не могу представить никаких возражений. Я не знаю, что вы собираетесь искать. Мне казалось, что годы практики в этом городе и репутация фирмы могли бы защитить меня от того, что можно назвать не иначе как оскорблением. Мне нечего скрывать, могу только надеяться, что вам не придется потом глубоко сожалеть о содеянном.
Он оттолкнул кресло, встал и подошел к левой стороне камина. Сосредоточенно постояв, достал из кармана связку ключей на стальной цепочке и выбрал один.
Панели по сторонам камина были украшены двойным рядом резных розеток, идущих от пола до уровня каминной полки, дальше они убегали под раму портрета Стануэя. Мистер Хоулдернесс взялся за две розетки и повернул их. Раздался щелчок, секция панели стала раздвигаться, словно створки, и взгляду открылась стальная дверь современного сейфа. Самым обыденным образом он отпер ее, распахнул и выдернул ключ.
— Прошу вас, джентльмены, — сказал он и вернулся к своему креслу, где остался стоять, наблюдая за ними, держа одну руку в кармане, а в другой все еще сжимая связку ключей.
Сейф был забит до отказа — гора пакетов с судебными делами. Дрейк вынул их, под ними оказались такие же пакеты. Они тоже были вынуты. Далее последовали три старомодных кожаных коробочки — в них лежали аметистовое ожерелье, гарнитур в викторианском стиле из тяжелого золота и два браслета. Пока Дрейк открывал коробочки, Хоулдернесс язвительно комментировал:
— Не знаю, чем это поможет вам или Алану Гроуверу. Это мамино. Моя сестра не собирается их носить, так что я храню их в сейфе и иногда любуюсь ими. Их ценность невелика.
У задней стенки сейфа одна на другой лежали две коробки из-под обуви. Как только Дрейк взялся за них, Хоулдернесс вынул руку из кармана. Он обошел вокруг кресла и сел. Дрейк вынул первую коробку и снял крышку. Марч увидел массу скомканной бумаги. Рука Дрейка с рыжеватыми волосками сгребла ее, и из-под бумаги блеснула золотая подставка, длинные линии сияющих обнаженных ног — это была золотая фигурка Лета, увенчанная розами, десяти дюймов высотой.
— А вот и другая, сэр, — сказал Дрейк, и прежде чем из-под бумаги появилась фигурка Весны, Хоулдернесс застонал и свалился с кресла.
Глава 42
Мисс Силвер осталась в доме одна. Был понедельник, Сесилия отправилась с корзиной в магазин, откуда она вернется с сумкой продуктов и полной охапкой слухов. На этот раз мисс Силвер, извинившись, отказалась ее сопровождать.
— Мне нужно написать одно-два письма, и я предпочла бы остаться дома, если ты не сочтешь это невежливым.
Миссис Войзи не сочла это невежливым. Как ни вдохновляла ее компания дорогой Мод, при ней ей было бы трудно перекинуться парой слов с миссис Гроувер, а она была намерена поговорить по душам. Вчера Мод Силвер вызвала к себе Алана. И когда Войзи вместе с Бесси вернулась после часа, проведенного в приемной миссис Гроувер, то застала дома не только Алана, но и инспектора полиции, который вместе с инспектором Дрейком уже без малого час просидел в гостиной. А когда сама миссис Войзи вернулась с вечерней службы, все, что Мод сочла нужным сказать, так это: «Моя дорогая Сесилия, я бы посвятила тебя во все, если б было можно, но пока это очень конфиденциально».
Сесилия Войзи всю жизнь слышала, что сдержанность — это добродетель. Она не отрицала и ни на секунду не подвергала это сомнению. Но добродетели хороши, пока они абстрактны, а в реальности могут стать источником чрезвычайного раздражения. Мод, конечно, права, но Сесилия чувствовала потребность наговориться с миссис Гроувер всласть.
Мисс Силвер сидела в гостиной и вязала. Второй рукав жакетика маленькой Джозефины значительно продвинулся, и она надеялась до ленча его закончить. После этого нужно будет пустить по краям отделку, добавить петельки для стирки, а потом можно будет приступить к штанишкам. День был пасмурный, кучка поленьев тлела в очаге, обложенном розовым кафелем. Он был не таким ярким, как шторы из дамаста[4], которые в свою очередь уступали в яркости потрясающему сочетанию пионов, роз и прочих цветов, пышно цветущих на креслах и на диване. Мисс Силвер, любившая изобилие красок, считала, что в целом создается праздничный эффект. В свое время в школе она нагляделась на серый и коричневый.
Она вязала, а мысли ее блуждали где-то далеко. Она не то чтобы ждала, но полагала возможным услышать телефонный звонок.
Когда Рэндал Марч вошел в комнату, она встала и подала ему руку. Он с силой ее пожал, задержав дольше, чем обычно, и с важностью произнес:
— Ну вот, вы оказались правы.
Он выпустил ее руку и прошел к камину. Мисс Силвер поинтересовалась:
— Вы его арестовали?
— Нет. У него был цианид. Он мертв.
— Потрясающе!
— Скандала будет поменьше, но лучше бы он этого не делал.
Она села. Он упал в кресло, стоявшее по другую сторону камина, и продолжил:
— Знаете, он все так хорошо подстроил, что я начал подумывать о том, что нас ждет провал. Даже если бы свидетельство Алана Гроувера было принято, на суде он разделал бы его в пух и прах. Слухачей никто не любит, а уж когда клерк подслушивает хозяина! — Рэндал сделал выразительный жест. — Если бы не вы, я ни за что не зашел бы так далеко, как в то утро, хотя в разгаре событий у меня появлялось такое ощущение, что я тону. Этот тип был такой респектабельный, такой импозантный, такой величественный — мне показалось невозможным, что это он.
— Как это произошло, Рэнди?
— У нас был ордер на обыск. Он открыл сейф и стоял в сторонке, пока мы все выгребали. В какой-то момент он отошел к своему креслу и сел к нам спиной. У него был при себе яд, и он принял его, видимо, когда Дрейк вытащил две коробки из-под обуви из самой глубины сейфа. Помните золотые флорентийские фигурки «Времена года»? Они лежали по две в каждой коробке. Мы вытащили Лето, и тут он застонал.
Мисс Силвер повторила свой предыдущий комментарий:
— Потрясающе!
Марч жестко сказал:
— Меня следует наказать, что я дал этому случиться.
— Вряд ли можно говорить, что в этом есть твоя вина…
— Я должен был быть настороже. Но меня терзала мысль, что мы откусили больше, чем сможем прожевать.
— Мой дорогой Рэнди!
— Сожалею — упустил. Но чувствовал себя именно так. А потом Дрейк открыл одну из обувных коробок, и я увидел золотую подставку. Хоулдернесс, должно быть, тоже увидел, и прежде чем мы заметили, все было кончено. Я должен был сразу схватить его, но я почувствовал облегчение и смотрел, как фигуру вынимают из коробки… В этот момент он все и проделал! А теперь, во имя Господа, — зачем он их взял?!
Мисс Силвер осторожно покашляла.
— Я представляю себе две возможные причины. Пропажа фигур означала бы грабеж. Подозрения падут скорее всего не на жителей Меллинга. К тому же, без сомнения, мистер Хоулдернесс был уверен, что они чрезвычайно ценные. Он мог надеяться, что сумеет вывезти их заграницу — есть разные способы это сделать. А где же их хранить, как не в сейфе? Я полагаю, ему даже в голову не приходило, что на него может пасть подозрение. Он запер фигурки и был спокоен. Так и случилось бы, если бы не Алан Гроувер и не ваш ордер на обыск.
Рэндал улыбнулся.
— Вы слишком скромны. Правильнее было бы закончить: «Если бы не Мод Силвер». А что касается ордера на обыск, могу вам сказать, что в какой-то момент я готов был от него отказаться. У меня появилась ужасная мысль, что я поддался вашему давлению. Могу я теперь спросить, что вы ожидали там найти?
— Именно то, что вы нашли, Рэнди.
— Фигурки?
— Если бы мистер Хоулдернесс был убийцей, они должны были быть там. А после того, что я услышала от Алана Гроувера, у меня не осталось сомнений, что убийца — он.
— Значит, опять приходим к «если бы не Мод Силвер».
Она покачала головой, продолжая сосредоточенно вязать и позвякивать спицами.
— О нет, я не могу принять эту честь. Просто я обратила внимание на один-два пунктика, а познакомившись с Аланом Гроувером, решила, что было бы полезно его послушать.
Рэндал Марч продолжал улыбаться, с любовью глядя на нее.
— А… значит, два пунктика. Не скажете ли какие? Мне очень любопытно знать.
— Конечно, раз ты хочешь. Как ты помнишь, я приступила к делу с чистого листа. Я никого не знала, у меня не было предубеждений, и следовательно, я была готова к любым впечатлениям. Начнем с мисс Крей. Я нашла для себя совершенно невозможным поверить, что она виновна. Слишком это открытый, искренний, честный человек, она крайне щепетильно отнеслась к тому, чтобы не замешать других. Для меня не было вопроса — она не могла взять эти флорентийские статуэтки или напасть на мистера Лесситера.
Рэндал Марч покраснел. Он кивнул:
— Да-да, я вас внимательно слушаю.
Мисс Силвер измерила рукав. Оставалось довязать около сантиметра. Она отмотала шерсть с клубка и продолжила:
— Впечатления о ее племяннике Карре я получала только от других людей. Он был совершенно не расположен отвечать на мои вопросы, и я на него не рассчитывала. Но когда мисс Крей с присущей ей искренностью призналась, что поначалу он был уверен, что мистера Лесситера убила она, и до сих пор колеблется, я решила, что убийцу следует искать в другом месте. Третьего подозреваемого, Сирила Мейхью, я отклонила после того, что о нем услышала от Алана Гроувера. Помимо всего прочего, если уж он желал обворовать, то было много вещей, которые он мог бы унести, но они остались на месте. С особой силой на меня давило то обстоятельство, что крайне неразумно уносить столь заметные украшения из комнаты, где постоянно находится Лесситер: эта кража немедленно будет обнаружена. Чем больше я об этом думала, тем яснее мне становилось, что фигурки украл человек, который не только знал их стоимость, но намеревался ценность вещи выставить как мотив убийства, замаскировав подлинную причину.
Марч сказал:
— Это могло относиться к Карру Робертсону.
Мисс Силвер покачала головой.
— По внешнему виду да, по сути — нет. Рассмотрим факты. Он вдруг обнаруживает, что Джеймс Лесситер — это тот, кто соблазнил и увел его жену, и в ярости выбегает из дома. Но идет он не в Меллинг-хаус, а в Лентон и долгое время проводит с мисс Мур. Одно время они были помолвлены, потом расстались и теперь воссоединились. Есть, конечно, возможность, что при таких обстоятельствах человек пойдет на убийство, но я считаю это крайне мало вероятным и не думаю, что если бы он так сделал, то принес бы домой измазанный кровью плащ и обратился к мисс Крей с обвинением: «Зачем ты это сделала?»
— Он так сказал?
— Да, Рэнди. Это убедило мисс Крей в его невиновности, меня тоже. Хоть я его мало видела, у меня сложилось мнение о его характере. Его можно довести до точки кипения, но он не способен на двурушничество и воровство. И если бы он убил Лесситера, он не стал бы стараться повесить это на мисс Крей.
— Да, это правда. И куда это вас привело?
Мисс Силвер покашляла.
— Я рассматривала миссис Уэлби, но не могла прийти к определенному заключению. Из собственных наблюдений и из того, что я о ней слышала, я рассудила, что у нее холодный нрав, она сосредоточена на себе. Она не говорит правду, и я подозревала, что она нечестный человек.
Марч вскинул брови:
— Широкий набор! И при всем при том не убийца?
Она осуждающе покачала головой.
— Я не верила, что она могла дойти до того, чтобы ударить человека кочергой по голове. Если бы она решилась на убийство, она бы его отравила. Это утонченная женщина, такая должна сгорать от страсти, чтобы убить мужчину столь жестоким способом. А миссис Уэлби была не способна к страсти, я в этом убеждена. Но я была уверена, что она что-то скрывает, и это могло быть связано только с данным делом.
Откинувшись в кресле, Марч смотрел на нее с шутливым восхищением.
— Значит, мы подходим к Хоулдернессу. Знаете, мне очень хотелось бы знать, как вы до него добрались.
— Простейшим в мире способом. — Она замолчала, измеряя длину вязания, нашла ее достаточной и стала закрывать петли. — Все дело в этих фигурках. Их забрали не случайно, а с определенной целью. Я была убеждена, что цель здесь двойная — ценность фигурок и желание представить все дело как результат грабежа. Я прикинула, кто мог знать их истинную цену. Получалось, что мисс Крей, мистер Карр Робертсон и миссис Уэлби. Если исходить из вопросов морали, Катерина могла их взять, но я уже вывела ее из-под подозрения в виду ее предыдущих незаконных присвоений. Я была уверена, что у нее ясная голова, и она понимает, что воровство только увеличит опасность.
— Вы никогда не подозревали Мейхью? Они не могли не знать об этих фигурках.
— Я думаю, это не требует доказательств. Я была скорей удивлена крайним расстройством миссис Мейхью, но это объяснилось: она беспокоилась о сыне. Как только опасность миновала, она преобразилась. Что касается мистера Мейхью, я видела, что он наслаждается тем, что в Меллинге каждый его уважает. Думаю, в деревне ему было бы трудно скрыть какую-то черту своего характера. К тому же если сравнить время его приезда на автобусе и время визита мистера Карра, то становится ясно: у него не было возможности. Мистер Робертсон подошел к Меллинг-хаусу примерно в пол-одиннадцатого. Мистер Лесситер был мертв, плащ измазан кровью. Мистер Мейхью, как я понимаю, приехал из Лентона последним автобусом — это около одиннадцати часов. Мне пришлось рассуждать, кто еще мог знать о фигурках. Так самой собой появилось имя мистера Хоулдернесса.
— Но моя дорогая мисс Силвер…
Она кинула на него неодобрительный взгляд.
— Я не сказала, что я его заподозрила. Появилось его имя как человека, который мог знать ценность фигурок.
— Они были внесены в список вещей как позолоченная бронза, — напомнил Рэндал.
Мисс Силвер кашлянула.
— Вот это и показалось мне подозрительным. Всем известно, что миссис Лесситер была в доверительных отношениях с нотариусом. По словам мисс Крей, она гордилась фигурками — наследством семьи со стороны тети Милдред, и любила говорить о них доверенным лицам. Мистер Хоулдернесс не мог не знать их историю.
Марч сухо подтвердил:
— Полагаю, знал досконально.
— Я была уверена в этом. Следующее, что привлекло мое внимание, — это его совет мистеру Карру пойти в полицию и дать полные показания.
— Очень правильный совет, — заметил как истинный полицейский Рэндал.
Провязав еще несколько петель, мисс Силвер сосредоточенно обдумывала его слова.
— Мой дорогой Рэнди, в обязанности нотариуса не входит давать клиенту совет, который ведет к его немедленному аресту. Причина того, что мистер Карр не был сразу же арестован, как я думаю, в том, что к этому времени появился новый подозреваемый — Сирил Мейхью. Но мое внимание занимал мистер Хоулдернесс. Я все думала, зачем он дал своему клиенту такой опасный совет?
— Вы очень проницательны.
— Теперь мы подходим к телефонному разговору, о котором доложила Глэдис Лукер. Меня крайне обеспокоила ее информация. Мисс Крей выгораживала миссис Уэлби и не помогала мне, но я была более чем уверена, что это сделает Глэдис. Она племянница домработницы миссис Войзи, от миссис Крук я знала, что у Глэдис что-то на уме. Когда вы дали мне прочесть ее показания, меня поразило появление имени мистера Хоулдернесса. Рассмотрим эти два звонка и их последствия. Мистер Лесситер искал документ матери. Он перерыл весь дом. Когда он его находит, что он делает в первую очередь? Он просит Глэдис соединить его с домом Хоулдернесса. Она уловила только первые слова, но они примечательны. Он говорит: «Добрый вечер, мистер Хоулдернесс, я нашел документ, со ставленый моей матерью». Несколько позже он звонит миссис Уэлби и говорит: «Ну вот, Катерина, я нашел тот документ». После чего сообщает ей о пропавшем имуществе, а после объявления намерения обратиться в суд говорит: «У меня есть старые счеты, а я всегда свожу счеты». Рэндал, эти слова заставили меня серьезно задуматься. Они могли указывать, что он консультировался с нотариусом относительно вины миссис Уэлби, но я сомневаюсь, что из-за этого он стал бы звонить Хоулдернессу в такой поздний час, да еще по домашнему номеру, если бы не имел на то особых причин. В свете двух этих звонков, так одинаково начатых, и с учетом замечания, что он расплачивается по счетам, я задумалась, а не мог ли документ содержать нечто такое, что смущало бы мистера Хоулдернесса не меньше, чем миссис Уэлби. Ему не составляло труда манипулировать деньгами миссис Лесситер. Она не была деловым человеком и доверяла ему как нотариусу и как другу. Ее сын отсутствовал столько лет, что никто не ожидал ни его возвращения, ни интереса к имуществу матери.
Она закончила вязание, закрепила последнюю петлю и смотала клубок голубой шерсти вместе со спицами.
— Ну вот, Рэнди, ты знаешь все, что я обдумывала. После смерти миссис Уэлби я не поверила в самоубийство. Я чувствовала, что она не убивала Лесситера, но была уверена, что она многое знала об этом преступлении. Под сиренью были ее следы. После того как мы их обнаружили, я нанесла ей визит, и она очень встревожилась. После ее смерти мои подозрения в отношении Хоулдернесса усилились. И я узнала, что миссис Уэлби в субботу утром первым автобусом ездила в Лентон и ходила к нему в офис.
— Господи, как вы это узнали?
— У Глэдис Лукер был выходной, она ехала с ней в одном автобусе. Она очень страдала, что Алан Гроувер увлекся миссис Уэлби, и пошла за ней проверить, не направляется ли она в офис, где он работает.
Марч всплеснул руками в шутливом отчаянии.
— Что делать бедному полицейскому?! Вы будто снимаете с деревни крышку и смотрите, как вертятся колесики. Для вас Глэдис и Алан — люди, вы знаете об их отношениях, тогда как я даже не знаю об их существовании!
Она улыбалась с осуждением.
— Ты впадаешь в неумеренное восхищение, как Фрэнк Эбботт. Я лишь стараюсь убедить тебя, как ничтожны были мои основания для подозрений, когда я решила пригласить к себе Алана Гроувера. Я не предполагала, что он должен раскрыть дело, просто в деревне говорили, что он рыскал по соседству с Гейт-хаусом, и я подумала, что он мог что-то видеть или слышать в среду либо в субботу.
Она аккуратно сложила жакетик маленькой Джозефины и сунула его в сумку.
— Ну вот, Рэнди, кажется, мне больше нечего сказать. Выслушав рассказ Алана, я позвонила тебе. Полагаю, нет сомнений в том, что в субботу мистер Хоулдернесс поехал в Гейт-хаус с намерением заставить замолчать женщину, которая могла обвинить его в убийстве Джеймса Лесситера. Она ясно дала ему понять, что намерена извлечь выгоду из этого знания. Я не устаю удивляться преступной глупости любителей шантажа. Им не приходит в голову, что они становятся на путь не только беспринципный, но крайне опасный, а в деле об убийстве такая попытка просто фатальна. Миссис Уэлби не думала об опасности, когда впускала Хоулдернесса. Очевидно, он часто ее навещал. Когда он приехал, она приняла его, как обычно. Сварила кофе…
Марч прервал ее.
— Учтите, на столе стояла только одна чашка. Он объяснил, что не пьет кофе на ночь, хотя она всегда предлагала. Он сказал, что кофе не дает ему заснуть, и добавил, что на нее он не производит такого действия. В данных обстоятельствах я нашел это несколько зловещим.
Мисс Силвер вскинула голову.
— Я полагаю, он принес с собой снотворное, возможно, уже растворенное. Нетрудно было чем-то отвлечь ее внимание и подмешать в кофе. От Алана мы знаем, что он пробыл у нее не больше двадцати минут. Она выпила кофе и, видимо, почувствовала сонливость. Он, конечно, был обаятелен, обещал ей все, что она попросила. Ждать ему было незачем. Он ушел и поехал домой.
— Да… похоже, так все и было. — Марч встал. — Нужно увязать еще много концов. Дрейк будет в своей стихии.
Он взял обе ее руки в свои.
— Я иду к Рете. Никому пока не говорите, но скоро я буду счастливейшим человеком на земле.
Глава 43
После этого Рэндал Марч еще не скоро позвонил в дверь Белого коттеджа. Выйдя из дома миссис Войзи, он посмотрел на часы, увидел, что время уже перевалило за полпервого, и подумал, не съездить ли в Лентон на ленч, а уж потом пытаться встретиться с Ретой, которая сейчас, конечно же, хлопочет на кухне. Он решил так и сделать, потому что до двух часов у него все равно не будет шансов поговорить с Ретой наедине.
Без четверти два его палец уперся в кнопку звонка. Замок щелкнул, и Рета застыла, глядя на Рэндала. Они смотрели друг на друга. Потом он обнял ее за талию, провел в гостиную и закрыл дверь. Им было о чем поговорить. Прошло немало времени, пока они все обсудили. Они говорили тихо, серьезно, трезво, но за словами — они это чувствовали — нарастало и крепло ощущение, что они обрели свой дом.
Помолчав, Рета сказала:
— Думаю, мы не должны объявлять о помолвке.
Рэндал засмеялся.
— Я предпочел бы сразу жениться.
— Я не это имела в виду.
— А что же?
— Я думаю, что не надо объявлять о помолвке, пока не уляжется это ужасное дело.
Он взял ее за руку.
— Дорогая, предстоит дознание и трое похорон, а дальше я не вижу препятствий. Я согласен, что надо подождать, когда все это кончится, если ты это имела в виду. Если же ты предлагаешь отложить женитьбу до того времени, когда в Меллинге перестанут судачить, я не согласен.
— Люди будут болтать.
— Они всегда болтали, болтают и будут болтать. Их это развлекает, а нам не приносит никакого вреда. Сегодня я напишу своей матери, а ты можешь сообщить Карру. Деревня еще недельку потерпит. Кстати, я уже сказал мисс Силвер. Она — само благоразумие. Конечно, она и так знала — я выдавал себя много раз.
Рета сказала: «Я тоже», — и они замерли в молчании, сцепив руки и задумавшись. Его мысли вернулись к их встрече на краю деревни, он увидел ее лицо, в свете фар белое, как трагическая маска. Сейчас, при свете дня, оно было совсем другим. Глаза сияли спокойной красотой, в лице были краски, цветение, нежность. Под его взглядом она покраснела.
— Насчет Мейхью…
Он расхохотался.
— Ради бога, как ты переключилась на Мейхью?
Рета удивилась.
— Я о них думала. Утром я ходила к миссис Мейхью.
— Зачем?
— Миссис Фаллоу передала, что она хочет меня видеть.
— И зачем она хотела тебя видеть?
— Видишь ли, Рэндал, в деревне случаются удивительные вещи. Она хотела меня видеть потому, что думала, что ты, возможно, сможешь что-то сделать для Сирила.
— Ты не против все это повторить, дорогая?
Ее губы тронула улыбка.
— Я знаю, что это смешно, но она так сказала.
— Она хотела видеть тебя, потому что думает, что я могу что-то сделать для Сирила? Кажется, нам можно не беспокоиться об объявлении помолвки!
Оба посмеялись. Рэндал спросил:
— Ну так что, как предполагается, я сделаю для Сирила?
Рета посерьезнела.
— Вот как обстоит дело. Он приезжал в среду, потому что ему отчаянно нужны были деньги. Она кое-что взяла из сбережений мужа и дала ему, она не сказала сколько. Но дело вот в чем. Избалованный парень год назад попал в беду и получил испытательный срок. Он попал в плохую компанию, и сейчас один из них шантажирует его чем-то таким, что не всплыло в свое время.
— Это легко прекратить.
— Что ты можешь сделать?
— Обращусь к офицеру по условным наказаниям, он встретится с парнем. Скажи миссис Мейхью, пусть ему напишет, чтобы он все рассказал этому офицеру. В таком случае с ним будет все в порядке.
Немного спустя Рета произнесла:
— Рэндал, насчет денег Джеймса… я хотела бы рассказать тебе, что он о них говорил.
— И что же?
— Он показал мне завещание. Я сказала, что это чепуха и бросила его в камин, но он выхватил его обратно. Он сказал, что если бы делал другое завещание, то написал бы то же самое, что пусть лучше деньги достанутся мне, чем кому-то другому. Потом он спросил, что бы я стала с ними делать. Сначала я сказала, что не буду это обсуждать, но он сказал: «Представь себе гипотетический случай», — и я рассказала.
— Что же ты ему рассказала?
— Одну старую мою мечту. Нет, даже не мечту, а план, только у меня не было денег его осуществить и, конечно, не было места.
Он смотрел на нее с восхищением.
— Дорогая, думаешь, я знаю, о чем ты говоришь?
— Да о Меллинг-хаусе. Мне так жалко, что он стоит пустой, когда по всей стране многим людям некуда податься, особенно старикам. После того как они имели свой дом, были во главе семьи, им приходится жить с невестками, и это ужасно. Невесткам тоже приходится нелегко. Фактически, это общая беда. Я сказала Джеймсу, что устроила бы в этом доме отдельные комнаты с двумя большими помещениями — для отдыха и для обеда. Он заинтересовался. Джеймс мне не слишком нравился, даже когда мне было двадцать лет. А тут я подумала, что он, наверное, смягчился, и стала просить не преследовать Катерину, а он так отвратительно о ней сказал, что я вышла из себя. Высказала все, что о нем думаю, и убежала… Вот почему я забыла плащ.
Повисла пауза. Потом он спросил:
— Ты хочешь принять его деньги?
Она удивилась.
— О да! Он хотел, чтобы они были у меня. Близких родственников у него нет. Не знаю, есть ли вообще хоть какие-нибудь родственники. Я и Катерина — мы были с ним в отдаленном родстве, но Катерины нет. Я хотела бы, чтобы Меллинг-хаус кому-то сделал добро. Думаю, Мейхью там нравится.
В ее голосе прозвучала практическая нотка, и он развеселился.
— Их это устроит, конечно!
— Ну да, им очень не хотелось бы переезжать. Их этот дом устраивает. Хорошо, когда все тебя устраивает. — Затем она несколько нерешительно спросила: — Ты не возражаешь? Я имею в виду, что я приму деньги.
Рэндал подумал: как это типично для Реты! Она беспокоится: вдруг ему не понравится, что она богата. Он честно ответил:
— Пожалуй, немного…
— Не надо. Он не любил меня, я не любила его. Наверное, он просто подумал, что я распоряжусь ими… — она подыскивала слово, — разумно.
В этот момент дверь распахнулась, и вбежала Фэнси Белл, с грациозной внезапностью остановилась в метре от порога и воскликнула:
— О, прошу прощения!
Рета сказала:
— Не уходи. Ты знаешь мистера Марча…
— Но я не знала, что он здесь, хотя удивилась, что это вы не берете трубку, как обычно, и… ой, простите, здравствуйте, мистер Марч.
Рэндал пожал ей руку. На ней был алый костюм, она выглядела безумно хорошенькой. Глаза сияли, лицо пылало. Она повернулась к Рете и, несколько задыхаясь, выпалила:
— Ну и я решила сама снять трубку, а это был Карр. Но раз здесь мистер Марч, я думаю, вы уже все знаете про Хоулдернесса, что он всех убил и под конец покончил с собой. Я хотела вам первая рассказать, но раз мистер Марч здесь…
— Да, он мне рассказал.
Приунывшая было Фэнси вмиг оживилась.
— А Карр пригласил Элизабет Мур к чаю, и они объявят о своей помолвке. Он говорит, я должна называть ее Элизабет. Он такой довольный. Это очень мило, правда? Особенно после всех этих убийств. Я хочу сказать, убийства хороши в газетах, а когда сталкиваешься с ними в жизни, да еще полон дом полицейских… — Она очаровательно покраснела до корней волос. — Ох, простите, мистер Марч, я не вас имела в виду…
Марч засмеялся.
— Не беспокойтесь, я не на дежурстве.
— Я только хотела сказать… мисс Крей, я только хотела сказать… — нет, ну, помолвка — это такая приятная перемена, правда?
— Да, очень.