Вербинина Валерия. Смерть ей не к лицу

   – «Скорую» вызвали?
   – Для чего? – изумилась администраторша.
   – Врач должен официально констатировать смерть. Ладно, мы сами вызовем.
   Тут Ирина Федоровна вспомнила, что должна уточнить кое-что.
   – В «Мечте» два корпуса, мы находимся во втором, в котором пять этажей. Я внизу, около ресепшн. Пока я никому, кроме вас, о случившемся не сообщала. Горничная, которая нашла труп, находится здесь. – Тут в ее душе что-то шевельнулось, она вспомнила, что у Светланы трое детей, и добавила: – Но она сейчас в прострации. Она совершенно не ожидала…
   – Да, я думаю, никто не ожидал, – хмыкнул голос. – Я только вчера интервью с этой фифой по телику видел… Ладно, ждите нас, мы скоро будем.
   – Жду с нетерпением, – пробормотала себе под нос Ирина Федоровна, вешая трубку.
   …Интересно, кто ее… так?
   Мысль поселилась в мозгу и неотвязно грызла, грызла, глодала ее, как червь. Едва Ирина Федоровна вышла из своего кабинета, девушка Лена, сидевшая на ресепшн, ужом завертелась на стуле и устремила на нее взор человека, изнывающего от любопытства.
   – Ирина Федоровна… Что там такое?
   – Убийство, – сухо ответила администраторша. И тотчас же добавила: – Тебя не касается.
   – Это что, Теплова?..
   – Раз сама уже догадалась, чего спрашиваешь?
   – Да кто ж ее, Ирина Федоровна?
   – Я тебе что, следователь? – по-настоящему рассердилась администраторша. – Пусть эти… как их… компетентные органы разбираются!
   Обе женщины услышали сдавленное рыдание и одновременно повернули головы. Плакала Светлана, сидя на диванчике.
   – Вызови ей врача, – распорядилась Ирина Федоровна. – Из первого корпуса.
   – Так он сейчас обедает…
   – Вызови! Человеку же плохо!
   Лена выпучила глаза и схватилась за трубку.
   – Понимать надо такие вещи! – проворчала администраторша.
   Душа ее была полна нехороших предчувствий. Ладно она, все время внизу и постоянно на виду, а Светлане-то каково? Вон в одной передаче прямо говорили, что, кто нашел труп, того и будут подозревать в первую очередь…
   Да нет, сказала она себе, это все глупости. Не могла Светлана никого убить, она и мухи не обидит. Но все равно на душе было скверно.
   На всякий случай администраторша позвонила в первый корпус «Мечты» и сообщила, что произошло убийство. Если полиция по ошибке заявится туда, пусть их направят во второй корпус, который отстоял от первого на добрую сотню метров и был расположен ближе к лесу.
   Пресекая ненужные расспросы, Ирина Федоровна бросила трубку.
   Директор «Мечты» сейчас отдыхает в Греции. Звонить ему или не звонить? Конечно, вроде как надо поставить его в известность, но… Он же сейчас далеко. Чем он может им помочь?
   У нее вспотели ладони, она почувствовала, что нервничает и злится. Зачем-то она позвонила домой и сообщила, что сегодня может задержаться на работе. Мужу уже лет десять, а то и больше, было все равно, задержится она или нет, доберется домой в добром здравии или попадет под машину. Он вяло выслушал ее и, не задавая никаких вопросов, повесил трубку.
   «Вот он удивится, когда я ему вечером расскажу… Хотя нет, у нас городок маленький, все становится известно очень быстро… Он и без меня все узнает».
   И она почти почувствовала облегчение, когда на улице томно взвыла сирена и к корпусу подкатила старенькая машина «Скорой помощи». В холл вошла женщина-врач с чемоданчиком, с которой Ирина Федоровна сталкивалась и раньше, когда на банкете в гостинице один из гостей упился до полусмерти и его пришлось натурально возвращать с того света. Евгения Самохина была полноватая, неопрятная, явно махнувшая рукой на свою внешность женщина тридцати трех лет от роду, хотя выглядела она на все сорок пять. Лицо у нее было стертое, уставшее, с тем выражением, какое бывает только у врачей «Скорой», которые видели все и уже ничему не удивляются.
   – Однако вы быстро, – сказала Ирина Федоровна.
   – От нашей станции до вас десять минут езды, – отрубила Евгения. – Только вернулась, откачивала на Лесной одного наркомана… на фиг, спрашивается? Все равно подохнет. И ему, и родителям было бы легче, если бы он откинулся… Что тут у вас – труп?
   – Убийство.
   – Актриса какая-то, что ли? – Евгения насмешливо прищурилась. Прядь русых волос сползла ей на левый глаз, но она даже не сделала движения, чтобы поправить прическу.
   – Звезда. Наталья Теплова.
   – Здорово, – хмыкнула докторша. – Пошли.
   – А вы сегодня одна? В прошлый раз вас двое было…
   – Напарница уволилась, сказала, что с нее хватит. Слышали, кстати, про новые распоряжения нашего замечательного министерства? Снова будут сокращать финансирование «Скорых». Так что привыкайте, что врач приезжает один… Уроды! А если больной совсем плох и нужны носилки? Не каждый же может до машины добраться…
   Ирина Федоровна взяла карточку от номера и вместе с Самохиной поднялась на третий этаж.
   – Вот… Тело нашла горничная. Мы ничего здесь не трогали…
   – Это вы не мне будете рассказывать, – отрезала Евгения, – а следаку. Мое дело маленькое – установить факт смерти…
   Она бегло осмотрела тело, пощупала пульс, поморщилась, села на диван и достала какой-то бланк. Ирина Федоровна осталась в дверях. В коридоре простучали чьи-то каблучки, и через мгновение в номер заглянула востроносая Маша Ларионова, служащая гостиницы.
   – Чего тебе? – неприязненно насупилась администраторша.
   – Ирина Федоровна, – отчаянным шепотом выдохнула Маша, в то же время с ужасом и упоением косясь на труп, – полиция уже здесь! А Светка плачет и никак успокоиться не может…
   – Я вам больше не нужна? – на всякий случай спросила Ирина Федоровна у Евгении.
   – Нет, – равнодушно ответила та. – Можете идти.
   И администраторша вышла в сопровождении Маши, прикрыв за собой дверь.
   – Так это и правда убийство? – спросила девушка, горя любопытством.
   – Что тут, по-твоему, игрушки, что ли? – рассердилась администраторша. – Конечно, это убийство! Сто раз говорила Захару Ивановичу, надо камеры поставить на всех этажах… а у нас, как назло, только на ресепшн нормальная камера, а остальные – муляжи! И что я теперь буду полиции объяснять?
   Однако Маша, как оказалось, думала совсем о другом.
   – Как вы думаете, в новостях про нас расскажут?
   – Тебе еще новости подавай! – саркастически хмыкнула Ирина Федоровна.
   – А что? Она ведь звезда была как-никак…
   Дверцы лифта растворились, и женщины вышли в холл. Светлана сидела на диванчике рядом с врачом, седобородым, успокаивающего вида стариком в очках. Она уже не плакала, а сидела очень прямо, стиснув бумажную салфетку, которой вытирала слезы. Возле стойки, за которой находилась нервничающая Лена, переминались с ноги на ногу двое: молодой вихрастый лейтенант, гладкий и сытый, как довольный кот, и худощавый опер лет сорока пяти с изборожденным морщинами лицом. В руках у лейтенанта был фотоаппарат.
   – Это Ирина Федоровна, – пролепетала Лена, – она вам звонила…
   – Я капитан Теличкин, а это лейтенант Петраков, – представился тот, что был старше. – У вас тут убийство произошло?
   – У нас, – обреченно ответила администраторша.
   – Тело женщина нашла? – Капитан кивнул на Светлану.
   Н-да. Ловко они взялись за дело, однако.
   – Она горничная, – с достоинством промолвила Ирина Федоровна. – Работает у нас второй год, за все время к ней не было никаких претензий…
   Полицейские переглянулись.
   – Что вы знаете о жертве?
   – Теплова Наталья Викторовна, актриса, – ровным тоном говорила администраторша. – Приехала сюда в составе киногруппы для съемок художественного фильма. Сегодня днем наша горничная Светлана пришла делать уборку и обнаружила тело… Это было около двух часов дня. Горничная испугалась и вызвала меня…
   – Вы там были?
   – В смысле?
   – Тело видели? – тоскливо спросил капитан.
   – Да.
   – И как ее?..
   – Зарезали. Ножом.
   – Крови много?
   – Небольшая лужа.
   Капитан Теличкин позеленел. Его коллеги отлично знали, что капитан не выносил вида крови, и, хотя он предпринимал нешуточные усилия, чтобы это скрыть, всем было известно об этой его особенности.
   – Врач «Скорой» уже приехала, – добавила Ирина Федоровна.
   – Мы видели их машину у входа, – кивнул лейтенант.
   Тоже мне, Шерлок Холмс нашелся, мрачно подумала администраторша.
   – Ну че, пошли? – деловито спросил Петраков у коллеги.
   – Я со свидетелем разговариваю, – промямлил Теличкин. Он отчаянно пытался оттянуть момент, когда надо будет подняться наверх и увидеть то, во что превратилась красивая некогда женщина. – Скажите, Ирина Федоровна, вот вы производите впечатление умного человека…
   Угу. Щас он спросит, не знаю ли я, кто ее пырнул. Целыми днями за ней следила, знамо дело. Только и подстерегала момент: а вдруг ее зарежут? Делать мне нечего!
   – Как вы объясняете себе случившееся? – капитан прищурился.
   – А я тут при чем? – пожала плечами администраторша. – Или это какой-нибудь маньяк, или…
   – Или?
   – Может быть, кто-то из киногруппы. Я не знаю.
   – Кто конкретно из киногруппы? Кого вы имеете в виду?
   – Я несколько раз видела, как она ссорилась с людьми, – помедлив, призналась администраторша. – А вообще я слишком мало о ней знаю, чтобы делать какие-то выводы.
   – С кем она ссорилась?
   – С девушкой по имени Марина, например. Она у них сценаристка или что-то вроде того.
   – И что было причиной ссоры?
   – Какие-то женские счеты, как я поняла. Покойная актриса ей утром сказала… то есть тогда она еще не была покойной…
   – Мы поняли, поняли. Продолжайте.
   – Ну, в общем, это была грубость чистой воды. Эта Марина ходит в очках, а актриса ее обозвала четырехглазой змеей. Ну и еще всего ей наговорила до кучи в том же роде.
   Дверцы лифта открылись, и в холле показалась Евгения.
   – О-о, какие люди… Привет, Тимофей.
   Она крепко, по-мужски, пожала руку капитану.
   – Справку о смерти тебе оставить или следователю? Кто будет следователем, кстати? Илюшин?
   – Он сейчас в отпуске. Что можешь сказать по поводу трупа?
   – А ты не хочешь сам на него взглянуть? – насмешливо прищурилась Евгения.
   Теличкин скривился.
   – До смерти хочу! Знамо дело, мертвые бабы – охренеть какое зрелище…
   – Да она не так уж страшно выглядит в принципе, – пожала плечами Евгения. – Короче, это убийство, произошло сравнительно недавно, час назад или около того. Точнее скажу после вскрытия.
   В кармане у Теличкина зазвенел сотовый.
   – Слушаю… Ясно. Да, она здесь. Понял. Отбой…
   Он повернулся к Евгении.
   – Следак и эксперт уже подъезжают, сейчас будут. Следак велел тебе пока никуда не уходить. У него могут быть вопросы, и ему может понадобиться твоя помощь. Во как!
   – Так кто следователь-то?
   – Да вот он, – сказал лейтенант, кивая на входную дверь. – Легок на помине…
   И следователь, которому предстояло раскрыть убийство Натальи Тепловой, вступил в холл.

Глава 5
Быстрый и мертвая

   Скажем сразу же, что администраторша была разочарована.
   Ирина Федоровна ожидала увидеть человека как минимум средних лет, с пронизывающим (непременно) взором и умным лицом. Она не возражала бы против волевого подбородка, очков или даже трубки, учитывая, что и комиссар Мегрэ, и сыщик с Бейкер-стрит отдавали предпочтение ей. Однако вошедший во второй корпус гостиницы «Мечта» (который вскоре с легкой руки кого-то из журналистов превратится в «Мечту мертвеца») опрокинул все представления почтенной дамы о том, каким должен быть следователь.
   Во-первых, он был молод. Лет тридцати или около того.
   Во-вторых, он шагал легкой, стремительной походкой, которая совершенно не вязалась с его профессией.
   В-третьих, он напоминал кого угодно, только не следователя. Весь какой-то взъерошенный, темные волосы коротко стрижены и торчат во все стороны, глаза серые, и взгляд не пронизывающий, и подбородок не волевой. Да и одет вновь прибывший был как-то несерьезно – в джинсы и ветровку, на которой блестели капли дождя. В руке он держал небольшую черную сумку, и даже у сумки был какой-то несолидный вид.
   – Здорово, Паша, – сказал лейтенант, пожимая ему руку.
   Теличкин протянул свою руку вторым, из чего можно было сделать заключение, что следователю больше симпатизировали его ровесники, чем старшее поколение. Впрочем, с таким же успехом можно вообще не делать никаких заключений, потому что капитан вовсе не был обязан первым приветствовать взъерошенного.
   – Доктор Самохина, – объяснил Петраков, кивая на Евгению.
   – Мы уже встречались, – засмеялась Евгения. – Ты Паша Малышко, верно?
   – Верно. Это ведь вы давали заключение по поводу трупов в сгоревшем доме?
   – Угу. Ну что у нас за жизнь такая, а? Как ни встретимся, все трупы, трупы…
   Полицейские заулыбались. Ясное дело, фирменная шуточка, кисло подумала Ирина Федоровна. Как же этот сопляк будет раскрывать такое преступление? Не справится он, нипочем не справится. Небось все стрелки на Светку переведет, зараза. В точности как в телевизоре говорят.
   – Ну что там? – спросил Павел.
   – Женщина, актриса. Убита ударом ножа в сердце.
   Теличкин кратко перечислил то, что уже было известно. Тело нашла горничная около четырнадцати ноль-ноль, полицию вызвала администратор…
   – Появится эксперт Леонов, отправьте его наверх, – распорядился Малышко, обращаясь к Ирине Федоровне. – Просьба к горничной никуда из гостиницы не уходить… – Он повернулся к полицейским и докторше: – Пошли.
   – Я ничего нового не скажу, – заметила Евгения. – Чтобы точно узнать время смерти, надо делать вскрытие.
   – Все равно. Вы мне нужны.
   Двое полицейских, следователь и доктор вошли в лифт и скрылись из глаз.
   – Господи, – прошептала Лена, – неужели это случилось у нас?
   Ей никто не ответил. Доктор, покряхтев, поднялся с дивана и удалился – наверняка разносить сногсшибательную весть о том, что во втором корпусе «Мечты» убили звезду. Светлана с выражением отчаяния на лице смотрела перед собой, машинально комкая салфетку.
   – Света! – окликнула ее Ирина Федоровна. – Чаю хочешь?
   – А? – Горничная затравленно оглянулась. – Нет, спасибо… Мне сейчас кусок в горло не полезет.
   «Что я ей скажу? – с ожесточением подумала администраторша. – Что она ни в чем не виновата? Что ее никто не подозревает? Приехал… черт знает кто, ежик какой-то… дикобраз недоделанный! Следователь, тоже мне! Вот тебе и компетентные органы…»
   Наверху лейтенант Петраков щелкал вспышкой, делал фотографии. У него был блог в Сети, и он заранее предвкушал, какой эффект произведет его сообщение о том, что он участвует в расследовании убийства, которое наверняка нашумит на всю страну. Не каждый день грохают звезд, черт побери!
   Малышко меж тем осматривался, и его серые глаза, взгляд которых стал чрезвычайно сосредоточенным и цепким, примечали каждую подробность. Теличкин остался в коридоре, возле двери, стараясь не глядеть в сторону трупа, и мечтая только об одном – чтобы его не затошнило. Евгения со своим чемоданчиком неподвижно застыла в дверях.
   Так, занавески задернуты и закрывают окно… Почему, ведь уже не ночь и даже не утро? Следователь посмотрел на вид за окном – лес, а на возвышении виден Бекетовский замок. Правда, сейчас, в дождь, это была не слишком отрадная картина, но все же, все же… Рядом с дверью стандартная бумажка, призывающая не курить, однако на круглом столике блюдечко, и на нем – несколько окурков, от которых исходит соответствующее амбре… На окурках видны легкие следы помады – такой же, как на губах убитой актрисы.
   Изучив обстановку, Павел наклонился над трупом.
   – Мне нужно точное время смерти, – негромко промолвил он.
   – Я бы сказала, от часу дня до двух. Возможно, ближе к двум. Кровь частично свернулась, но тело еще теплое. Правда, стоит учесть, что в комнате жарко… Поэтому я и настаиваю на вскрытии, чтобы не гадать зря.
   Где-то громко заверещал мобильный телефон. Теличкина аж передернуло.
   – Это не у меня, – поспешно сказал Петраков.
   – И не у меня, – заметила Евгения.
   – Ее сотовый, что ли?
   Паша подошел к дивану, на котором лежала сумочка, вытащил из кармана латексную перчатку, надел ее и аккуратно выудил из сумочки мобильный телефон.
   – Три пропущенных звонка, – констатировал он. – Последний раз она говорила по телефону в тринадцать часов тринадцать минут.
   Присутствующие переглянулись. Разумеется, это было чистое совпадение, но цифры отдавали зловещей многозначительностью.
   – Первый пропущенный вызов в тринадцать сорок две, – добавил Паша. – Возможно, в это время она была уже мертва. Трудно предположить, чтобы она не услышала такой громкий звонок, если бы была жива…
   Петраков чихнул.
   – Будь здоров, – сказала Евгения.
   – Спасибо, – ответил лейтенант. – Видеосъемку делать?
   – Обязательно, – кивнул Паша.
   Когда видео было снято и все важные детали зафиксированы, он снова подошел к убитой и, присев на корточки, о чем-то задумался.
   – Что-то не так? – подал голос лейтенант.
   – Угу.
   – И что?
   – Ну… – Следователь вздохнул. – Красивое платье, украшения, макияж, прическа… Тебе это ни о чем не говорит?
   – Она же актриса.
   – Я помню, но перед нами труп девушки при полном параде. Это наводит на мысль, что она кого-то ждала. И при этом она лежит на полу…
   Он замолчал, сосредоточенно покусывая нижнюю губу. Между его бровей пролегли тонкие морщинки. Теперь ему можно было дать не тридцать лет, а гораздо больше.
   – Почему под телом кровь?
   – Что? – удивился лейтенант.
   – Удар нанесен прямо в сердце, спереди. Крови должно быть немного на одежде со стороны груди. Почему под телом лужа крови? Откуда она взялась?
   Евгения нахмурилась.
   – Я не трогала тело, потому что знаю, как ваши этого не любят, – призналась она. – Может быть, ранение сквозное? Или ее ударили в спину?
   Однако никто не успел ответить на вопрос следователя, потому что в дверях появилось новое лицо – седовласый мужчина лет шестидесяти, похожий на профессора. Он нес чемоданчик чуть меньше того, который держала Евгения.
   Завидев вновь прибывшего, Павел поднялся на ноги.
   – Здравствуйте, Дмитрий Валерьянович, – сказал он.
   – Всем желаю здравствовать, – бодро отозвался эксперт Леонов, встряхнув руку Малышко. – И процветать, само собой… – Он шагнул вперед и увидел труп. – О! Красивая девушка была, однако.
   – Точно, – кисло подтвердил Теличкин.
   – Иногда я не люблю свою профессию, – продолжал Леонов. – Такая приятная барышня – и мертвая… – Он повернулся к Петракову. – Ты все заснял? Ничего не пропустил?
   – Все, все, не волнуйтесь…
   – Дмитрий Валерьянович, мне нужны отпечатки пальцев, – вмешался Павел. – Неплохо бы также изучить все эти окурки. И я хочу понять, почему под телом лужа крови, хотя удар был нанесен спереди.
   – Надо ее поднять и посмотреть, нет ли ран на спине, – подала голос Евгения.
   – Присоединяюсь, – заметил Леонов. – Только сначала дайте мне как следует тут осмотреться. Мало ли что…
   Следователь обернулся к Теличкину, который по-прежнему переминался с ноги на ногу в дверях номера.
   – Ты все еще здесь?
   – А я что, тебе не нужен? – мрачно спросил капитан.
   – Нужен, только в другом месте. Спустись вниз, сядь в холле и слейся с обстановкой. Внимательно слушай, кто что будет говорить об убийстве. Какие предположения, и прочее. Вообще присмотрись, что да как. Ты меня понял?
   – Понял, – кивнул тот. – Не маленький…
   И, довольный тем, что ему не придется больше находиться там, где произошло убийство, он повернулся и быстрым шагом направился к лифту.

* * *

   – Это что, какая-то шутка? – недоверчиво спросила Дина.
   – Говорят, ее зарезали, – пробормотала Надя. – Видела машины у входа? Менты и «Скорая»…
   – Да ну, ерунда какая-то!
   – Я тебе точно говорю!
   В холл спустилась Марина, и девушки тотчас вцепились в нее.
   – Марин, ты слышала?
   – Что?
   – Наташку убили…
   – Кошмар какой! Когда?
   – Сегодня… Я же ее видела за завтраком! – Дина поежилась. – Ну жесть…
   Марина вспомнила, что тоже видела Наташу не далее как сегодня утром, что актриса казалась еще более оживленной, чем обычно, и сценаристке сделалось не по себе. Убийство. Преступление. Глупость какая-то! С чего Наташе умирать? Смерть совершенно не в ее характере…
   – Что это за шутки? – нервно спросил Голубец у Спиридонова в другом конце холла. – О чем они говорят?
   Антон утром уезжал по делам и только что вернулся.
   – Ходит слух, что Наташку прикончили, – хладнокровно сообщил оператор. В его черных глазах бог весть отчего мелькнули озорные искорки, словно он находил гибель актрисы невероятно смешной.
   – Ты что, смерти моей хочешь? – возмутился режиссер. – Как я без нее буду фильм снимать?
   Тут он увидел Теличкина, который, криво закрывшись журналом, тщетно пытался слиться с обстановкой; служащих гостиницы с перекошенными лицами и бледную, как смерть, горничную, которая с кем-то горячо разговаривала. В атмосфере явно витало напряжение, и Антон его почувствовал.
   – Нет, – пробормотал он, все еще не веря, – нет, этого не может быть!
   – Антон Иванович! – К нему подбежала Дина. – Антон Иванович, это правда?
   – Я ничего не знаю! – рассердился режиссер. – Все это похоже на какой-то бред! Где Володя?
   – Отсыпается, должно быть, – пожал плечами Спиридонов. – Он вчера напился.
   – Нашел тоже время напиваться! – возмутился Антон и взялся за сотовый.
   Он дозвонился до Володи, который все еще спал, и, услышав невнятный ответ, довел до сведения и.о., что в гостинице творится что-то странное и люди говорят, что Наташа Теплова убита.
   – Хорош меня разыгрывать, – зевнул Володя.
   Тут нервы у Голубца не выдержали.
   – Третий час дня! – заорал он. – Какого черта ты дрыхнешь?
   – А, так ты придумал эту бредятину, чтобы я быстрее проснулся? – с иронией осведомился и.о. – Так бы сразу и сказал! Ни черта у тебя не вышло, потому что я тебе не поверил! Пока!
   И он бросил трубку.
   Через несколько минут холл стал напоминать гудящий улей. Ежеминутно кто-то прибегал и убегал, слышались охи и ахи, трезвонили мобильники. Приехала еще одна группа полицейских, встали у лифтов и на лестницах и вежливо, но твердо выпроваживали всякого, кто хотел подняться наверх, в номера, а также зевак и посторонних, которые пытались проникнуть в гостиницу. Леонид Варлицкий, сидя в углу, с изумлением наблюдал за происходящим. В другом углу собрались те, кто обычно сидел за одним столом с Наташей: Коля Смолин, Зинаида и Лариса Панова. К ним после небольшого колебания присоединился Андрей Глазов, а вскоре подошел и оператор.
   – Труповозка приехала, – доложил он, блестя глазами.
   Двое дюжих служителей снесли вниз нечто, обмякшее в черном мешке. Все разговоры в холле тотчас прекратились, и все следили, как черный мешок плывет мимо, мимо и дальше, за стеклянные двери, в современную ладью Харона на четырех колесах. Несколько человек украдкой сделали фотографии на свои мобильные. Надя стояла, вцепившись в руку сценаристки, с глазами, полными слез.
   – Какой кошмар, – прошептала девушка.
   Из лифта вышла угрюмая докторша «Скорой» и прошествовала к выходу, ни на кого не глядя. За дверями гостиницы вокруг нее мотыльком заметался бойкий корреспондент, но сколько ни суетился, не мог выжать из Евгении ни слова в ответ на свои расспросы.
   Коля, Зинаида, оператор и Лариса переглянулись с видом заговорщиков.
   – Даже страшно представить себе, какой их ждет облом, – пробормотал Спиридонов себе под нос.
   – И не говори, – кивнул Коля.
   – Зато кое-кому будет отличный пиар, – хладнокровно уронил Глазов.
   Он стоял, скрестив руки на груди, и пытался делать вид, что происходящее ни в коей мере его не касается, но напряженное выражение глаз выдавало его.
   – А где Вася? – неожиданно спросила Надя.
   В суматохе она совершенно о нем забыла, но теперь – теперь его отсутствие среди них полоснуло ее по сердцу нехорошим предчувствием, как ножом. Услышав, что произошло убийство, они все собрались здесь. Почему же Васи нет?
   – И Володи тоже нет, – сказала Дина упавшим голосом.
   Однако Володя спустился через минуту, и лицо у него было ошарашенное, как у первоклассника, которому злой учитель задал задачу, подходящую разве что для университетского курса математики. Он бросился к Антону, возбужденно жестикулируя.
   – Убийство! Зарезали, как… как не знаю кого! Что же мы теперь будем делать? Две трети материала придется переснимать! Боже мой, какой ужас!
   Он схватился за голову.
   – А Володя наш прямо убивается, – заметила востроглазая Лариса, косясь в его сторону.
   – Ну и пусть убивается, – отозвался бессердечный, как и его герой, Коля. – Ему полезно.
   – Добрый ты человек! – с иронией заметил Глазов.
   – И не говори, – хмыкнула Зинаида. – Интересно, что теперь будет?
   – Как – что? – Лариса сделала большие глаза. – Следствие. Кто убил, как убил, за что убил… ну и все прочее. – Она хихикнула.
   Несколько полицейских, собравшись возле стойки, негромко переговаривались. К ним вскоре присоединился тип, вышедший из лифта, – лохматый малый с простоватым лицом, одетый в штатское.
   – Этот, что ли, у них главный? – недоверчиво спросил Коля. – Неудивительно, что они не могут отличить труп от…
   Зинаида с силой ущипнула его за руку.
   – Ты сдурела, что ли? – возмутился актер.
   – Язык придержи, – проворчала гримерша. Тип меж тем заговорил с Ириной Федоровной, не обращая на киношников никакого внимания.
   – Сейчас он объявит, что произошло убийство, – вздохнула Лариса. – Господа! Мне надо сообщить вам…
   – …Пренеприятное известие… – сквозь зубы подхватил Глазов.
   Он оглянулся на Варлицкого, который с удивлением смотрел на их оживленную группу, и прикусил язык, досадуя на себя.
   Однако лохматый тип не стал делать объявлений. Он взял у Ирины Федоровны план корпуса, сделал на нем какие-то пометки, спросил, где он может без помех допросить свидетелей, дал четкие указания полицейским и удалился в кабинет администраторши. Там он сел за стол и, достав из сумки блокнот с густо исписанными листками, просмотрел их.
   – Любопытно, – пробормотал Малышко себе под нос. – Очень любопытно.
   Ни один человек в это мгновение уже не назвал бы его лицо простоватым. Павел откинулся на спинку кресла и задумался. Наконец он закрыл блокнот и вызвал Теличкина.
   – Тимофей! Позови-ка сюда горничную, которая нашла тело. С нее мы и начнем.

Глава 6
Показания горничной

   – Я убирала номера, как обычно, – пробормотала Светлана. Ее руки, лежавшие на коленях, судорожно сжимались и разжимались. – Когда я дошла до третьего этажа, я решила начать с самого большого номера…