– Я не кривил, – вмешался Дрюпин. – Он все время врет.
– Да я вообще кристально чистый человек…
– А я думаю, на самом деле неплохо, – сказал Седой. – Приемлемо. «Трус» получился такой, как надо…
– Не знаю, не знаю. – Йодль принялся грызть губу. – Мне кажется, надо добавить часов прикладной психологии. И, может, еще театральное искусство…
– Меня и так от Станиславского уже тошнит, – застонал я. – Что я вам, в конце концов, Смоктуновский, что ли…
– Он слабо управляется, – сказал Йодль. – Его тяжело контролировать. Примите витамины обязательно.
Сказав все это, Йодль удалился.
Седой вздохнул.
– Я устал, – сказал я.
– Все мы… – Седой махнул рукой. – Что там у тебя сегодня? Стрельба, плавание?
– И то, и другое.
– Ну, так иди. Плавай, стреляй.
И все остальное утро я плавал и стрелял. Но не из револьверов, а из подводного автомата. Из подводного автомата по подводным мишеням. Это было утомительно и зверски скучно. Буль, буль, буль. Плечи ноют, в носу вкус хлорки. Буль, буль, буль.
После плавания спустился в столовую – восполнить запас электролитов и протеинов. Десантники ушли в лес и обедали там – варили свежие побеги елок, так что в столовой было почти пусто. Варгас, да еще мои коллеги. Дрюпин и Сирень то есть. Эта парочка сидела за своим любимым столом, на веранде, с видом на нее. Любовались далями, обогащали духовные запасы. Отлично. Испорчу им аппетит.
– Что будем кушать? – спросил раздатчик.
– Сегодня меня тянет на вегетарианскую кухню, – сказал я. – Что-нибудь…
Я взял сковородку. Тушеная фасоль с орегано и лавашем. Белок, углеводы, сплошная полезность. Салат с огурцом и укропом. Томатный сок, радость совестливого вампира. Двести капель тинктуры из взращенного под Хабаровском женьшеня – для придания организму общей бодрости. Все.
Сгрузив эту радость для желудка на поднос, я проследовал к Сирени и Дрюпину. По пути поздоровался с Варгасом.
Варгас сидел возле фикуса. Дул свою «Маргариту» [9]и, как всегда, ел что-то необычное – какие-то маленькие белые сосиски, жаренные в пальмовом масле, – запах этого масла ни с каким другим не спутаешь.
– Угощайся. – Варгас с презрением поглядел на мою фасоль.
– У меня сегодня вегетарианский день, – отказался я. – Очищаю кровь от шлаков.
– А это совершенно растительное. – Варгас наколол сосиску на вилку. – Личинки маленького короеда. Он кушал молодую кокосовую пальму. Народный деликатес. Поднимает жизненную радость.
Я попробовал национальный деликатес. Кокосовая сосиска. Вкусно, но ничего выдающегося.
– А кайманов на гриле у вас нет? – спросил я. – Говорят, они хороши с виноградными листьями.
– К Рождеству обещались, – мечтательно сказал Варгас. – Но кайман не мягкий, лучше дикий пекари [10]. Через месяц будет пекари с перцами…
– Обязательно приду, – сказал я. – Приятного аппетита, маэстро. Буррито, авокадо, Тегусигальпа.
– Тебе тоже, – кивнул Варгас и налил себе коктейля с плавающими кусочками солнца.
Сирень и Дрюпин бросали на меня мрачные взгляды. Боялись, что я к ним подойду. Испорчу им обед, нарушу единение душ, кармическое, так сказать, слияние.
Я так и сделал. А нефиг.
– Привет, зеленые. – Я бухнул на стол поднос со своим обедом. – Аппетита вам море, жевать не переживать, как говорится в нашем серпентарии.
– Спасибо, – настороженно сказал Дрюпин.
Он уныло ковырялся в жареной картошке, Сирень наворачивала креветочный салат, запивала его молоком. Я взялся за фасоль.
Мы какое-то время ели молча. Потом я сказал:
– Надо поговорить.
– О чем? – тупо спросил Дрюпин.
– О вопросах пищеварения. Ну, и вообще. О бессоннице, о лунатизме…
Оба поглядели на меня как на ненормального.
– Вопрос пищеварения поставлен у нас из рук вон плохо, – продолжал я. – Что приводит к лунатизму. Вот ты, Сирень, пьешь молоко.
– Ну, пью, – насторожилась Сирень.
– А ты знаешь, что это за молоко?
– Китовое? – предположил наивный Дрюпин.
– Если бы! – Я воздел глаза в потолок. – Вы вот пьете молоко, а в курсе ли вы, что Ван Холлу принадлежит контрольный пакет акций «Mouse Cream Company»… [11]
– «Mouse Cream Company»… – задумчиво сказал Дрюпин. – Что ты имеешь в виду?
– Да-да-да, – покачал головой я. – Именно это я и имею в виду. А вы не знали? Дело в том, что существуют целые фабрики модифицированных мышей, которые производят высококалорийное и витаминизированное молоко. Оно не только полезное, но еще и лечебное. Представьте себе: тысячи, даже миллионы старательных мышей, подключенных к доильным аппаратам, ежедневно вырабатывают тонны супермолока! Всего сто граммов такого молока обеспечивают тебя здоровьем и витаминами на два дня. Посмотри на нашу Сирень, она выглядит так… так… так витаминизированно.
Сирень выскочила из-за стола и побежала к выходу.
– Слабый желудок, – прокомментировал я. – А между тем любой участник нашего проекта должен безо всяких колебаний выпить не только стакан молока, но и стакан… мышиного молока. Стакан молока ехидны, стакан молока морского котика, стакан молока обыкновенного котика…
Дрюпин стал зеленеть. Я взял стакан Сирени.
– Дрюпин, – улыбнулся я. – Брезгливость не красит воина. Особенно если знаешь, что мир… что мир на самом деле существует в кристалле йодированной соли, которую добавляют в это прекрасное молоко.
Я допил молоко. Дрюпин выскочил из-за стола и побежал за Сиренью.
– Пейте молоко бегемота! – крикнул я им вслед. – Оно полезно и богато энзимами!
– Молоко бегемота кисло, – сказал подошедший Варгас. – Его невозможно кушать.
– А вы пили?
– Пойдем, постреляем? – предложил Варгас.
– У нас сегодня нет занятия…
– Занятия есть всегда. – Варгас щелкнул меня в плечо.
Вот так вот.
Я познакомился с Варгасом два года назад. Да, два года назад. Я помню этот день, могу расписать его по секундам.
Тогда в тренировочном блоке был переполох, все бегали туда-сюда, чистили оружие и вообще наводили порядок. Уже месяц ходили слухи, что к нам должен приехать какой-то супербоец откуда-то из Никарагуа. Лучший в мире стрелок.
Варгас.
Выросший в бандитских районах Гранады, убивший пятьсот человек, не считая негров и китайцев.
Если ты возишься с врагами больше четырех секунд – ты на пути к поражению. Так говорил Варгас.
И стрелял.
Что такое Варгас, я тогда так и не понял. То ли имя, то ли фамилия. Но красиво. Латиноамерикански.
Говорили, что раньше Варгас был инструктором по стрельбе сначала в ЦРУ, затем в МИ-6 [12], затем за какие-то безумные деньги натаскивал наши отечественные спецподразделения. Теперь вот, так сказать на старости лет, решил подработать у нас. У Ван Холла.
Я попробовал найти что-то про Варгаса в Сети или в библиотеке, но нигде про него ничего не сообщалось. Варгаса как бы не существовало. Знатный признак – сразу ясно, что Варгас не Коля Водомеркин.
Несуществующий Варгас прибыл вечером. Я возвращался с занятий по мнемотехнике и увидел его. Он мне сразу понравился.
Потому что Варгас был индейцем.
Не североамериканским, с перьями орлана, воткнутыми в башку, и томагавком на плече, а южным – с носом, растущим прямо изо лба, с острыми ушами. Я читал, что такие индейцы с носом – прямые потомки инопланетян, благородная раса. Я решил подготовиться к первому занятию и почти всю ночь читал книгу про приключения Франциска Писсаро, про небесные дороги в пустыне Наска. А утром спустился в тир.
В тире работали Варгас и спецназовцы-десантники, как раз тогда зачастившие на нашу базу.
Варгас медленно стрелял из большущих револьверов по мишеням. Сразу с двух рук. После каждого выстрела он вынимал из барабана пустую гильзу и заряжал в каждый по новому патрону. Иногда Варгас заряжал по два патрона, иногда по четыре, иногда по шесть.
Я стоял за его спиной и наблюдал.
Стрелял Варгас долго, наверное, час. И сосредоточенно. Не обращая внимания на шумных десантников, рвавших мишени из своих крупнокалиберных штурмовых винтовок.
Настрелявшись, Варгас положил револьверы на стол, устроился в кресле и потребовал себе графин кактусового сока с мякотью и со льдом.
Я подождал, пока Варгас выпьет два стакана, и подошел засвидетельствовать респект.
– Почему вы стреляете из двух револьверов? – спросил я у Варгаса.
– Как? – удивился Варгас. – У человека две руки, и он должен стрелять из двух револьверов. Левая рука – шесть пуль, правая рука – шесть пуль. Двенадцать пуль.
Варгас отлично говорил по-русски, с мягким чавкающим акцентом. Именно с чавкающим, а не с птичьим, которым наши писатели так щедро награждают коренных жителей Южной Америки. Слова иногда путал.
– Двенадцать пуль – двенадцать мешков, – улыбнулся Варгас. – Хорошо.
Я подумал, что это его в КГБ так научили по-нашенски булькать, у них, кажется, были специальные гипнотические программы. Час сидишь с электродами на башке, а потом: парле ву франсе? Шпрехен зи дойч сплошной, короче, чудо техники.
Варгас закинул ноги на плетеный стул, полюбовался своими сапогами из кожи белого буйвола, закурил короткую мексиканскую сигару.
Позже я узнал, что Варгас почти всегда курил мексиканские, хотя при желании мог бы курить и кубинские. Но на сигарах Варгас экономил. Это потому, что каждый год он менял пончо, и это пончо обходилось Варгасу в кругленькую сумму. В очень кругленькую. Пончо вышивали слепые вышивальщицы в одном из высокогорных районов Кордильер, и всего в год таких пончо изготавливалось три штуки. Одно традиционно дарили президенту США, другое наследнику верховного инки, третье присылали Варгасу.
Варгас носил пончо ровно год, потом пересылал в один из детских домов, там его продавали и с вырученной суммы оплачивали коммунальные услуги.
Тогда, в первую нашу встречу, Варгас тоже был в пончо. И в дурацком котелке, последний раз я видел такой на Чарли Чаплине по телевизору. Варгас выпустил дым, вздохнул и сказал:
– Настоящий боец стреляет только револьверами.
– Почему? – спросил я. – Это же неудобное оружие. Трудно перезаряжать, невысокая скорострельность…
– Отнюдь, – возразил Варгас. – Револьвер, особо револьвер, сделанный руками, превосходит машинган [13]. Даже по скорости пуль.
– А вы пробовали «теслу»?
Варгас рассмеялся.
– «Тесла» стреляет так быстро, что не успеваешь понять, куда именно она стреляет, – ответил Варгас. – А обычный пистолет… Для ребятишек.
Десантники, чистившие неподалеку свое оружие, презрительно расхохотались. Варгас остался невозмутим. Только громко сказал:
– Только индюшата могут думать по-другому.
Старший десантник Гришин спрыгнул со стола и веским шагом направился к нам.
Варгас даже не пошевелился. Курил, полузакрыв глаза, выпускал дым.
– Дедуля, – Гришин положил руку на плечо Варгасу, – что ты тут прокукарекал?
Он был выше Варгаса больше чем на голову и в плечах гораздо шире. Я уж не говорю о том, что рядом с этим молодчиком Варгас казался просто стариком. Он стариком и был, я ничуть не сомневался, что ему уже далеко за пятьдесят. А может, даже и больше. Старый конь, но по нему не скажешь.
– Так что ты тут прокрякал? – спросил Гришин.
– Только дурачки верят, что есть что-то скорее револьвера, – повторил Варгас.
Предводитель спецназовцев Гришин расхохотался.
– Дедуля, – сказал он, – даже самый распоследний «калаш» стреляет в три раза быстрее твоей пукалки. Так что ты осторожнее словами разбрасывайся, чревато бывает.
Варгас улыбнулся.
– Предлагаю состязание, – сказал он.
– Давай! – немедленно согласился Гришин. – Стреляем по мишеням с пятидесяти метров…
– Нет, – покачал сигарой Варгас. – Не думаю. Здоровые люди, по мишеням… Это вот с ним по мишеням. С ребятишком.
И Варгас указал на меня. Гришин посиреневел от ярости, волосы на его ушах зашевелились, как дреды Медузы Горгоны. У всех наших десантников нервная система не выдерживает никакой критики, она ниже плинтуса, что неудивительно. Я видел, как они тренируются: с утра до вечера кирпичи себе об голову ломают, и вокруг музыка играет – бравые марши. А вечером они идут в кинозал, смотрят мультики про Бэмби и рыдают хором. Больные люди, им надо бесплатно выдавать молоко с орехами и медом.
– Это ребятишки так занимаются, – повторил Варгас. – Несмышленые…
Я испугался. Что сейчас нервный Гришин просто пришибет Варгаса кулаком. Возьмет кулак, возьмет Варгаса, стукнет по темени – и Варгас пробьется сквозь бетон до уровня своего мощного ледокольного носа. Но предводитель спецназовцев нашел мужество сдержать свой вселенский гнев, хрустнул кулаками – хруст-хруст, аж мураши по спине.
– Что же вы предлагаете? – спросил Гришин.
– Предлагаю сатисфакцию, – улыбнулся Варгас. – В нашем регионе…
Варгас указал пальцем в пол – видимо, там как раз на другом конце мира и находилась она, эта загадочная страна Никарагуа.
– В нашем регионе принято выясняться на ножах… Но у нас спор об огнестрелках… Предлагаю стреляться.
«Предлагаю стреляться», сказал Варгас, и в моем мозгу сразу же возникла картина.
Утро, зима, редкий снежок, между деревьями переминаются запряженные в черные кареты кони. На снегу собольи шубы и цилиндры, два чела с бакенбардами и в белых рубашках стоят напротив друг друга. В руках пистолеты. Бах. Мозги несчастливца разлетаются красивым веером по милым сердцу каждого русского человека березам.
Красиво.
– Надеваем жилетки, – продолжал Варгас. – Заряжаем оружие каучуковыми пулями.
Десантник расхохотался.
– Дедушка, не смешите лошадей! – сказал он. – Куда вам со мной стреляться? Это же в самом деле не по мишеням палить! При всей вашей славе…
Варгас добро улыбнулся. Так добро, что мне даже немножко холодно стало.
– Вы не поняли, молодежь, – сказал Варгас. – Я думаю сатисфакцию не с вами персонально. Я вызываю всех вас. Одновременно.
Спецназовец Гришин едва успел поймать свою челюсть.
– Сколько человек? – продолжал Варгас. – Девять? Жаль. Лучше, конечно, двенадцать, но пойдет и девять.
– Вы что? – Дес повертел пальцем у виска. – Рехнулись? Один против девятерых?
– Повторяю, – Варгас налил себе еще кактусового сока. – Повторяю. Сколько – не важно. Лучше, чтобы вас было двенадцать. Но девять тоже добро.
Десантники подошли ближе.
– Слыхали? – ошарашенно спросил Гришин. – Он собирается стреляться со всеми нами…
– Меня прислали сюда, чтобы я научил всех стрелять. – Варгас потягивал сок со льдом. – Будет первым уроком.
Бойцы переглянулись.
– Не страшитесь, ребята, – сказал Варгас. – В голову не буду стрелять.
Это стало последней каплей. Десантники дружно отправились в оружейку выбирать оружие и переодеваться в броню и маски.
Варгас натянул на себя жилетку и снова устроился в кресле. Снова курил и прохлаждался, хрустя кубиками льда.
– Вы не боитесь? – спросил я. – Все-таки их очень много. И кто-нибудь обязательно попадет.
– Не попадут, – заверил Варгас. – Будь уверен.
После чего Варгас отставил стакан и принялся заряжать револьверы патронами с резиновыми пулями. Делал он это неторопливо и с любовью.
Минут через пять явились десантники. Выглядели они довольно устрашающе. Пуленепробиваемые жилеты армейского образца, мощные шлемы. Оружие. Вооружились всем, что имелось в наличии. Пистолетами-пулеметами, штурмовыми винтовками, ручными пулеметами, а один прихватил даже помповое ружье.
Варгас усмехнулся.
– Где стреляться будем? – спросил из-под каски Гришин. – Здесь?
– Я видел бетонированный… яму, – сказал Варгас. – Пойдемте туда. Там мы никого не повредим. Да, а что вы можете предложить?
– Ставка традиционная, – посерьезнел Гришин. – Ставим жалованье за полгода вперед.
– Хорошо, – согласился Варгас. – Только, надеюсь, вы все. Все поставите жалованье.
Гришин, не оглядываясь, кивнул за своих подчиненных.
– Вот это я называю кабальеро. – Варгас обратился ко мне: – Всего-то девять человек и не боятся меня! Настоящие мужчины!
– Хватит болтать, приступим. – Гришин кивнул в сторону выхода.
Бетонированный котлован располагался метрах в ста от нашего блока. Не знаю, для чего он предназначался. Может, бассейн, может, рыбок китайских собирались разводить, тех, которые по шестьсот долларов за штуку, а может, еще что.
Котлован был глубок, наверное, метра три. Как раз подходящее для перестрелки место, пули никуда не улетят.
– Отлично, – сказал Варгас. – То, что надо.
Варгас спрыгнул на дно котлована. Приземлился легко, как гимнаст. Десантники переглянулись и стали лязгающе сползать по железной лестнице. Я сунулся было за ними, но старший остановил меня.
– А ты постой наверху, – сказал он. – Побежишь в медицинский блок. Если что, вызывай вертолет.
– Не могу, – сказал я. – У меня нога болит.
Старший Гришин плюнул и полез вниз.
Десантники расположились почти по всему периметру котлована, Варгас встал в центре.
– Идиоты! – рявкнул Гришин. – Вы чего так выстроились?! Друг друга перестреляете! Встаньте к одной стене!
Бойцы выстроились вдоль стены. Варгас пожал плечами и встал напротив.
– Молодец, – сказал он Гришину, – не зря ешь свою похлебку.
Варгас нравился мне все больше и больше. Интересный был чувак, с юмором. Впрочем, меня всегда тянуло к Латинской Америке. Разберусь со всем этим и уеду в Перу, точно. Я читал одну книгу, там описывалась ночная поездка через Анды. Я читаю это описание почти каждый день перед сном и думаю, что Анды – самое прекрасное и удивительное место на нашей планете. И там я побываю. Когда-нибудь, обязательно. Плюну кому надо в глаз – и в Перу. Кстати, еще я играю на перуанской флейте, это просто сверх, кто знает, тот поймет.
– Ну, что тянем? – спросил старший десантник. – Читаете молитвы?
Я подумал, что Варгас, пожалуй, перебрал с уверенностью в собственных силах. Все-таки девять на одного – это слишком круто даже для такого гения стрельбы. Так же думали и десантники. Ухмылялись, поигрывали мускулами, побрякивали оружием и, вообще, вели себя не в меру героически. Гришин спросил:
– Ну, и что дальше?
– Просто, – улыбнулся Варгас. – Мы стоим и смотрим. Потом выхватываем оружие и стреляем. По знаку.
– Что за знак?
Варгас сунул руку за пазуху и извлек небольшой пистолетик.
– Это мне дал брат Фиделя Кастро по имени Рауль, – сказал Варгас. – Отличный пистолет. Мне предлагают «Кадиллак» Элвиса Пресли за него.
Он кинул пистолет мне.
Пистолет был маленький, но тяжелый, как слиток золота. Потом я пригляделся и обнаружил, что пистолет на самом деле изготовлен из золота. Во всяком случае, накладки на рукоятке точно. И не только из золота. Оружие было щедро украшено изумрудами, рубинами, мелкими бриллиантами и другими камнями, названия которых я даже и не знал. Такая штука и в самом деле могла легко потянуть на «Кадиллак». А может быть, даже на маленький самолет.
– Отойди подальше, – посоветовал мне Варгас. – Может задеть. Потом ляжешь на траву, и, как пройдет некоторое время, выстрелишь.
Я так и сделал. Отсчитал положенное количество шагов и лег на травку, прямо как какой-нибудь беспечный кролик на просторах Новой Зеландии. По небу тянулись кучевые облака, все было тихо, спокойно и умиротворенно, как на картинах фламандских художников. Казалось, что время для стрельбы совсем не подходящее…
Хотя для стрельбы всегда подходящее время.
Я снял пистолет с предохранителя, взвел курок, прицелился в облако, напоминавшее большой кувшин, и выстрелил.
В котловане грохнуло так, что я чуть язык себе не прикусил. И все. Тишина.
Странно. Я осторожно подкатился к краю. Заглянул.
Варгас расслабленно стоял в центре, как и минуту назад. Он курил сигару и не спеша перезаряжал револьверы. Десантники валялись по сторонам и маложизненно дрыгались. Варгас увидел меня и подмигнул.
– Все так и должно было быть, – сказал он. – Я сразу им сказал, а они мне не поверили. Время, что ли, такое настало? Людям на слово никто не верит…
– Особачились все, – сказал я, отдавая Варгасу пистолет.
– Как?
– Особачились, – повторил я. – Недобрые, гуманизму не хватает.
– Могу порекомендовать одну дыхательную гимнастику, – сказал Варгас.
– Я слыхал, очень помогает, если каждый день есть суп буайбес, – сказал я. – Вы пробовали буайбес?
– Да, – сказал Варгас. – Это блюдо на любителя, очень сытное.
– А я нет. Не пробовал. И они нет. – Я указал на спецназовцев. – Потому все так и есть. Ожесточаются сердцем.
Гришин сел, прислонился к стене котлована, отстегнул шлем и с грохотом уронил его на цементный пол.
– Что это было? – спросил он. – Как оно…
Остальные десантники тоже стали разоблачаться. Гришин отстегнул от пояса флягу и вылил себе на голову ее содержимое. Отряхнулся. Бросил флягу на цемент.
– Почему? – спросил он. – Почему так никто и не успел выстрелить?
– Я же сообщал вам. – Варгас стряхнул пепел. – Револьвер – самое скорое оружие. Я поразил вас, пока вы тянулись к своим пистолетам.
– Всех девятерых? – спросил я.
– Конечно, – улыбнулся Варгас. – Именно поэтому меня и вызвали. А это первый урок. Теперь собирайтесь и в тир, будем учиться перезаряжать.
– У нас обед скоро, – заметил старший спец.
– Обед впоследствии, – сказал Варгас. – И вообще, друзья, обед вы пока не заслужили.
Варгас направился к лесенке.
– Да, кстати, – сказал он на последней ступеньке. – Не забывайте про наше пари. Потом я сообщу свой счет. Ваши деньги помогут мне.
Десантники ответили скорбным молчанием.
Варгас выбрался из бассейна и отправился в сторону пищеблока. Я с радостью двинул за ним, поскольку вся эта стрельба пробудила у меня зверский аппетит.
Мы пообедали, я собрался бежать в тир, но Варгас меня остановил, сказав, что после обеда каждый приличный боец устраивает себе отдых. Если не устраивать послеобеденный отдых, то тогда зачем вообще жить?
– Я делаю тысячу выстрелов в день. Иногда больше, никогда меньше. Это как плавать. Чтобы развить стрелковое умение, надо упражняться ежедневно. Я стреляю пять часов каждый день. Попробуй.
Варгас подвинул мне револьвер. Револьвер был тяжелым, блестящим, гладким. Блестел матово. Такие я видел в фильмах про Дикий Запад. Он был великоват, под ладонь мне не подходил. Но, несмотря на это, очень удобно в ней устроился. Я поднял оружие, взвел курок и стал целиться. Целился долго. Нажал на крючок.
Револьвер дернулся. Звук был не такой уж и громкий, зато отдача едва не сломала мне пальцы. Все как я и читал. Я попал. Если бы это было в тире, то наверняка оказалось бы, что в десятку. Точно.
– Хорошо, – сказал Варгас. – Но для обычных. Слишком долго. Настоящий стрелок не целится.
– А как тогда?
– Видел состязания по стрельбе? Когда стреляют по летучим тарелкам?
Я кивнул.
– Спортсмен не успевает целиться, на это времени нет. Он просто знает, где находится тарелка. Это не прицеливание, это знание.
Я слушал, я внимал.
– Они годами учатся стрелять из так, – Варгас принял позу стрелка по мишеням – вытянутая рука, прищуренный глаз. – Они попадают в цент, даже меньше. Они стреляют много лучше меня…
Я с сомнением покачал головой.
– Лучше, – уверил Варгас. – Но только вот из так.
Варгас снова продемонстрировал позу стрелка по мишеням.
– И только когда много времени. Моя техника другая. Я сам ее разработал, я не целюсь. В бою целиться некогда. Я нарабатываю скорость. И… – Варгас замялся, – ощущение попадания.
– Как это? – не понял я.
Варгас стал рассказывать:
– Обычный револьвер поражает цель со ста ярдов… с пятидесяти метров. Мой – со ста метров. Но сто – это больше, чем нужно. Пуля из бедного урана пробивает подряд. На ста метрах я бью в сигарету. На расстоянии в двести метров бью в сигару. Но для сигары мне надо целиться.
– А когда вам не надо целиться? – спросил я. – На скольких метрах?
– На пятидесяти. На пятидесяти метрах я могу попасть везде.
После демонстрации в котловане я был склонен этому верить.
– Это достигается годами, – вздохнул Варгас. – Даже десятилетиями. Я не целюсь, я знаю любую точку, в которую бьет пуля. Каждое положение тела и руки соответствует каждому попаданию. Это автоматизм. Я тебя научу…
С тех пор прошло два года, я уже говорил. И все эти два года я стрелял. Стрелял, стрелял, стрелял. Конечно, до Варгаса я не дорос. Я не дорос даже до половины Варгаса. Мы провели больше двух тысяч поединков, и я ни разу не смог выстрелить первым. Но все-таки я был быстр.
Быстр.
Пройдет время, и это спасет мне жизнь.
Глава 6. Жеребец для королевы
– Да я вообще кристально чистый человек…
– А я думаю, на самом деле неплохо, – сказал Седой. – Приемлемо. «Трус» получился такой, как надо…
– Не знаю, не знаю. – Йодль принялся грызть губу. – Мне кажется, надо добавить часов прикладной психологии. И, может, еще театральное искусство…
– Меня и так от Станиславского уже тошнит, – застонал я. – Что я вам, в конце концов, Смоктуновский, что ли…
– Он слабо управляется, – сказал Йодль. – Его тяжело контролировать. Примите витамины обязательно.
Сказав все это, Йодль удалился.
Седой вздохнул.
– Я устал, – сказал я.
– Все мы… – Седой махнул рукой. – Что там у тебя сегодня? Стрельба, плавание?
– И то, и другое.
– Ну, так иди. Плавай, стреляй.
И все остальное утро я плавал и стрелял. Но не из револьверов, а из подводного автомата. Из подводного автомата по подводным мишеням. Это было утомительно и зверски скучно. Буль, буль, буль. Плечи ноют, в носу вкус хлорки. Буль, буль, буль.
После плавания спустился в столовую – восполнить запас электролитов и протеинов. Десантники ушли в лес и обедали там – варили свежие побеги елок, так что в столовой было почти пусто. Варгас, да еще мои коллеги. Дрюпин и Сирень то есть. Эта парочка сидела за своим любимым столом, на веранде, с видом на нее. Любовались далями, обогащали духовные запасы. Отлично. Испорчу им аппетит.
– Что будем кушать? – спросил раздатчик.
– Сегодня меня тянет на вегетарианскую кухню, – сказал я. – Что-нибудь…
Я взял сковородку. Тушеная фасоль с орегано и лавашем. Белок, углеводы, сплошная полезность. Салат с огурцом и укропом. Томатный сок, радость совестливого вампира. Двести капель тинктуры из взращенного под Хабаровском женьшеня – для придания организму общей бодрости. Все.
Сгрузив эту радость для желудка на поднос, я проследовал к Сирени и Дрюпину. По пути поздоровался с Варгасом.
Варгас сидел возле фикуса. Дул свою «Маргариту» [9]и, как всегда, ел что-то необычное – какие-то маленькие белые сосиски, жаренные в пальмовом масле, – запах этого масла ни с каким другим не спутаешь.
– Угощайся. – Варгас с презрением поглядел на мою фасоль.
– У меня сегодня вегетарианский день, – отказался я. – Очищаю кровь от шлаков.
– А это совершенно растительное. – Варгас наколол сосиску на вилку. – Личинки маленького короеда. Он кушал молодую кокосовую пальму. Народный деликатес. Поднимает жизненную радость.
Я попробовал национальный деликатес. Кокосовая сосиска. Вкусно, но ничего выдающегося.
– А кайманов на гриле у вас нет? – спросил я. – Говорят, они хороши с виноградными листьями.
– К Рождеству обещались, – мечтательно сказал Варгас. – Но кайман не мягкий, лучше дикий пекари [10]. Через месяц будет пекари с перцами…
– Обязательно приду, – сказал я. – Приятного аппетита, маэстро. Буррито, авокадо, Тегусигальпа.
– Тебе тоже, – кивнул Варгас и налил себе коктейля с плавающими кусочками солнца.
Сирень и Дрюпин бросали на меня мрачные взгляды. Боялись, что я к ним подойду. Испорчу им обед, нарушу единение душ, кармическое, так сказать, слияние.
Я так и сделал. А нефиг.
– Привет, зеленые. – Я бухнул на стол поднос со своим обедом. – Аппетита вам море, жевать не переживать, как говорится в нашем серпентарии.
– Спасибо, – настороженно сказал Дрюпин.
Он уныло ковырялся в жареной картошке, Сирень наворачивала креветочный салат, запивала его молоком. Я взялся за фасоль.
Мы какое-то время ели молча. Потом я сказал:
– Надо поговорить.
– О чем? – тупо спросил Дрюпин.
– О вопросах пищеварения. Ну, и вообще. О бессоннице, о лунатизме…
Оба поглядели на меня как на ненормального.
– Вопрос пищеварения поставлен у нас из рук вон плохо, – продолжал я. – Что приводит к лунатизму. Вот ты, Сирень, пьешь молоко.
– Ну, пью, – насторожилась Сирень.
– А ты знаешь, что это за молоко?
– Китовое? – предположил наивный Дрюпин.
– Если бы! – Я воздел глаза в потолок. – Вы вот пьете молоко, а в курсе ли вы, что Ван Холлу принадлежит контрольный пакет акций «Mouse Cream Company»… [11]
– «Mouse Cream Company»… – задумчиво сказал Дрюпин. – Что ты имеешь в виду?
– Да-да-да, – покачал головой я. – Именно это я и имею в виду. А вы не знали? Дело в том, что существуют целые фабрики модифицированных мышей, которые производят высококалорийное и витаминизированное молоко. Оно не только полезное, но еще и лечебное. Представьте себе: тысячи, даже миллионы старательных мышей, подключенных к доильным аппаратам, ежедневно вырабатывают тонны супермолока! Всего сто граммов такого молока обеспечивают тебя здоровьем и витаминами на два дня. Посмотри на нашу Сирень, она выглядит так… так… так витаминизированно.
Сирень выскочила из-за стола и побежала к выходу.
– Слабый желудок, – прокомментировал я. – А между тем любой участник нашего проекта должен безо всяких колебаний выпить не только стакан молока, но и стакан… мышиного молока. Стакан молока ехидны, стакан молока морского котика, стакан молока обыкновенного котика…
Дрюпин стал зеленеть. Я взял стакан Сирени.
– Дрюпин, – улыбнулся я. – Брезгливость не красит воина. Особенно если знаешь, что мир… что мир на самом деле существует в кристалле йодированной соли, которую добавляют в это прекрасное молоко.
Я допил молоко. Дрюпин выскочил из-за стола и побежал за Сиренью.
– Пейте молоко бегемота! – крикнул я им вслед. – Оно полезно и богато энзимами!
– Молоко бегемота кисло, – сказал подошедший Варгас. – Его невозможно кушать.
– А вы пили?
– Пойдем, постреляем? – предложил Варгас.
– У нас сегодня нет занятия…
– Занятия есть всегда. – Варгас щелкнул меня в плечо.
Вот так вот.
Я познакомился с Варгасом два года назад. Да, два года назад. Я помню этот день, могу расписать его по секундам.
Тогда в тренировочном блоке был переполох, все бегали туда-сюда, чистили оружие и вообще наводили порядок. Уже месяц ходили слухи, что к нам должен приехать какой-то супербоец откуда-то из Никарагуа. Лучший в мире стрелок.
Варгас.
Выросший в бандитских районах Гранады, убивший пятьсот человек, не считая негров и китайцев.
Если ты возишься с врагами больше четырех секунд – ты на пути к поражению. Так говорил Варгас.
И стрелял.
Что такое Варгас, я тогда так и не понял. То ли имя, то ли фамилия. Но красиво. Латиноамерикански.
Говорили, что раньше Варгас был инструктором по стрельбе сначала в ЦРУ, затем в МИ-6 [12], затем за какие-то безумные деньги натаскивал наши отечественные спецподразделения. Теперь вот, так сказать на старости лет, решил подработать у нас. У Ван Холла.
Я попробовал найти что-то про Варгаса в Сети или в библиотеке, но нигде про него ничего не сообщалось. Варгаса как бы не существовало. Знатный признак – сразу ясно, что Варгас не Коля Водомеркин.
Несуществующий Варгас прибыл вечером. Я возвращался с занятий по мнемотехнике и увидел его. Он мне сразу понравился.
Потому что Варгас был индейцем.
Не североамериканским, с перьями орлана, воткнутыми в башку, и томагавком на плече, а южным – с носом, растущим прямо изо лба, с острыми ушами. Я читал, что такие индейцы с носом – прямые потомки инопланетян, благородная раса. Я решил подготовиться к первому занятию и почти всю ночь читал книгу про приключения Франциска Писсаро, про небесные дороги в пустыне Наска. А утром спустился в тир.
В тире работали Варгас и спецназовцы-десантники, как раз тогда зачастившие на нашу базу.
Варгас медленно стрелял из большущих револьверов по мишеням. Сразу с двух рук. После каждого выстрела он вынимал из барабана пустую гильзу и заряжал в каждый по новому патрону. Иногда Варгас заряжал по два патрона, иногда по четыре, иногда по шесть.
Я стоял за его спиной и наблюдал.
Стрелял Варгас долго, наверное, час. И сосредоточенно. Не обращая внимания на шумных десантников, рвавших мишени из своих крупнокалиберных штурмовых винтовок.
Настрелявшись, Варгас положил револьверы на стол, устроился в кресле и потребовал себе графин кактусового сока с мякотью и со льдом.
Я подождал, пока Варгас выпьет два стакана, и подошел засвидетельствовать респект.
– Почему вы стреляете из двух револьверов? – спросил я у Варгаса.
– Как? – удивился Варгас. – У человека две руки, и он должен стрелять из двух револьверов. Левая рука – шесть пуль, правая рука – шесть пуль. Двенадцать пуль.
Варгас отлично говорил по-русски, с мягким чавкающим акцентом. Именно с чавкающим, а не с птичьим, которым наши писатели так щедро награждают коренных жителей Южной Америки. Слова иногда путал.
– Двенадцать пуль – двенадцать мешков, – улыбнулся Варгас. – Хорошо.
Я подумал, что это его в КГБ так научили по-нашенски булькать, у них, кажется, были специальные гипнотические программы. Час сидишь с электродами на башке, а потом: парле ву франсе? Шпрехен зи дойч сплошной, короче, чудо техники.
Варгас закинул ноги на плетеный стул, полюбовался своими сапогами из кожи белого буйвола, закурил короткую мексиканскую сигару.
Позже я узнал, что Варгас почти всегда курил мексиканские, хотя при желании мог бы курить и кубинские. Но на сигарах Варгас экономил. Это потому, что каждый год он менял пончо, и это пончо обходилось Варгасу в кругленькую сумму. В очень кругленькую. Пончо вышивали слепые вышивальщицы в одном из высокогорных районов Кордильер, и всего в год таких пончо изготавливалось три штуки. Одно традиционно дарили президенту США, другое наследнику верховного инки, третье присылали Варгасу.
Варгас носил пончо ровно год, потом пересылал в один из детских домов, там его продавали и с вырученной суммы оплачивали коммунальные услуги.
Тогда, в первую нашу встречу, Варгас тоже был в пончо. И в дурацком котелке, последний раз я видел такой на Чарли Чаплине по телевизору. Варгас выпустил дым, вздохнул и сказал:
– Настоящий боец стреляет только револьверами.
– Почему? – спросил я. – Это же неудобное оружие. Трудно перезаряжать, невысокая скорострельность…
– Отнюдь, – возразил Варгас. – Револьвер, особо револьвер, сделанный руками, превосходит машинган [13]. Даже по скорости пуль.
– А вы пробовали «теслу»?
Варгас рассмеялся.
– «Тесла» стреляет так быстро, что не успеваешь понять, куда именно она стреляет, – ответил Варгас. – А обычный пистолет… Для ребятишек.
Десантники, чистившие неподалеку свое оружие, презрительно расхохотались. Варгас остался невозмутим. Только громко сказал:
– Только индюшата могут думать по-другому.
Старший десантник Гришин спрыгнул со стола и веским шагом направился к нам.
Варгас даже не пошевелился. Курил, полузакрыв глаза, выпускал дым.
– Дедуля, – Гришин положил руку на плечо Варгасу, – что ты тут прокукарекал?
Он был выше Варгаса больше чем на голову и в плечах гораздо шире. Я уж не говорю о том, что рядом с этим молодчиком Варгас казался просто стариком. Он стариком и был, я ничуть не сомневался, что ему уже далеко за пятьдесят. А может, даже и больше. Старый конь, но по нему не скажешь.
– Так что ты тут прокрякал? – спросил Гришин.
– Только дурачки верят, что есть что-то скорее револьвера, – повторил Варгас.
Предводитель спецназовцев Гришин расхохотался.
– Дедуля, – сказал он, – даже самый распоследний «калаш» стреляет в три раза быстрее твоей пукалки. Так что ты осторожнее словами разбрасывайся, чревато бывает.
Варгас улыбнулся.
– Предлагаю состязание, – сказал он.
– Давай! – немедленно согласился Гришин. – Стреляем по мишеням с пятидесяти метров…
– Нет, – покачал сигарой Варгас. – Не думаю. Здоровые люди, по мишеням… Это вот с ним по мишеням. С ребятишком.
И Варгас указал на меня. Гришин посиреневел от ярости, волосы на его ушах зашевелились, как дреды Медузы Горгоны. У всех наших десантников нервная система не выдерживает никакой критики, она ниже плинтуса, что неудивительно. Я видел, как они тренируются: с утра до вечера кирпичи себе об голову ломают, и вокруг музыка играет – бравые марши. А вечером они идут в кинозал, смотрят мультики про Бэмби и рыдают хором. Больные люди, им надо бесплатно выдавать молоко с орехами и медом.
– Это ребятишки так занимаются, – повторил Варгас. – Несмышленые…
Я испугался. Что сейчас нервный Гришин просто пришибет Варгаса кулаком. Возьмет кулак, возьмет Варгаса, стукнет по темени – и Варгас пробьется сквозь бетон до уровня своего мощного ледокольного носа. Но предводитель спецназовцев нашел мужество сдержать свой вселенский гнев, хрустнул кулаками – хруст-хруст, аж мураши по спине.
– Что же вы предлагаете? – спросил Гришин.
– Предлагаю сатисфакцию, – улыбнулся Варгас. – В нашем регионе…
Варгас указал пальцем в пол – видимо, там как раз на другом конце мира и находилась она, эта загадочная страна Никарагуа.
– В нашем регионе принято выясняться на ножах… Но у нас спор об огнестрелках… Предлагаю стреляться.
«Предлагаю стреляться», сказал Варгас, и в моем мозгу сразу же возникла картина.
Утро, зима, редкий снежок, между деревьями переминаются запряженные в черные кареты кони. На снегу собольи шубы и цилиндры, два чела с бакенбардами и в белых рубашках стоят напротив друг друга. В руках пистолеты. Бах. Мозги несчастливца разлетаются красивым веером по милым сердцу каждого русского человека березам.
Красиво.
– Надеваем жилетки, – продолжал Варгас. – Заряжаем оружие каучуковыми пулями.
Десантник расхохотался.
– Дедушка, не смешите лошадей! – сказал он. – Куда вам со мной стреляться? Это же в самом деле не по мишеням палить! При всей вашей славе…
Варгас добро улыбнулся. Так добро, что мне даже немножко холодно стало.
– Вы не поняли, молодежь, – сказал Варгас. – Я думаю сатисфакцию не с вами персонально. Я вызываю всех вас. Одновременно.
Спецназовец Гришин едва успел поймать свою челюсть.
– Сколько человек? – продолжал Варгас. – Девять? Жаль. Лучше, конечно, двенадцать, но пойдет и девять.
– Вы что? – Дес повертел пальцем у виска. – Рехнулись? Один против девятерых?
– Повторяю, – Варгас налил себе еще кактусового сока. – Повторяю. Сколько – не важно. Лучше, чтобы вас было двенадцать. Но девять тоже добро.
Десантники подошли ближе.
– Слыхали? – ошарашенно спросил Гришин. – Он собирается стреляться со всеми нами…
– Меня прислали сюда, чтобы я научил всех стрелять. – Варгас потягивал сок со льдом. – Будет первым уроком.
Бойцы переглянулись.
– Не страшитесь, ребята, – сказал Варгас. – В голову не буду стрелять.
Это стало последней каплей. Десантники дружно отправились в оружейку выбирать оружие и переодеваться в броню и маски.
Варгас натянул на себя жилетку и снова устроился в кресле. Снова курил и прохлаждался, хрустя кубиками льда.
– Вы не боитесь? – спросил я. – Все-таки их очень много. И кто-нибудь обязательно попадет.
– Не попадут, – заверил Варгас. – Будь уверен.
После чего Варгас отставил стакан и принялся заряжать револьверы патронами с резиновыми пулями. Делал он это неторопливо и с любовью.
Минут через пять явились десантники. Выглядели они довольно устрашающе. Пуленепробиваемые жилеты армейского образца, мощные шлемы. Оружие. Вооружились всем, что имелось в наличии. Пистолетами-пулеметами, штурмовыми винтовками, ручными пулеметами, а один прихватил даже помповое ружье.
Варгас усмехнулся.
– Где стреляться будем? – спросил из-под каски Гришин. – Здесь?
– Я видел бетонированный… яму, – сказал Варгас. – Пойдемте туда. Там мы никого не повредим. Да, а что вы можете предложить?
– Ставка традиционная, – посерьезнел Гришин. – Ставим жалованье за полгода вперед.
– Хорошо, – согласился Варгас. – Только, надеюсь, вы все. Все поставите жалованье.
Гришин, не оглядываясь, кивнул за своих подчиненных.
– Вот это я называю кабальеро. – Варгас обратился ко мне: – Всего-то девять человек и не боятся меня! Настоящие мужчины!
– Хватит болтать, приступим. – Гришин кивнул в сторону выхода.
Бетонированный котлован располагался метрах в ста от нашего блока. Не знаю, для чего он предназначался. Может, бассейн, может, рыбок китайских собирались разводить, тех, которые по шестьсот долларов за штуку, а может, еще что.
Котлован был глубок, наверное, метра три. Как раз подходящее для перестрелки место, пули никуда не улетят.
– Отлично, – сказал Варгас. – То, что надо.
Варгас спрыгнул на дно котлована. Приземлился легко, как гимнаст. Десантники переглянулись и стали лязгающе сползать по железной лестнице. Я сунулся было за ними, но старший остановил меня.
– А ты постой наверху, – сказал он. – Побежишь в медицинский блок. Если что, вызывай вертолет.
– Не могу, – сказал я. – У меня нога болит.
Старший Гришин плюнул и полез вниз.
Десантники расположились почти по всему периметру котлована, Варгас встал в центре.
– Идиоты! – рявкнул Гришин. – Вы чего так выстроились?! Друг друга перестреляете! Встаньте к одной стене!
Бойцы выстроились вдоль стены. Варгас пожал плечами и встал напротив.
– Молодец, – сказал он Гришину, – не зря ешь свою похлебку.
Варгас нравился мне все больше и больше. Интересный был чувак, с юмором. Впрочем, меня всегда тянуло к Латинской Америке. Разберусь со всем этим и уеду в Перу, точно. Я читал одну книгу, там описывалась ночная поездка через Анды. Я читаю это описание почти каждый день перед сном и думаю, что Анды – самое прекрасное и удивительное место на нашей планете. И там я побываю. Когда-нибудь, обязательно. Плюну кому надо в глаз – и в Перу. Кстати, еще я играю на перуанской флейте, это просто сверх, кто знает, тот поймет.
– Ну, что тянем? – спросил старший десантник. – Читаете молитвы?
Я подумал, что Варгас, пожалуй, перебрал с уверенностью в собственных силах. Все-таки девять на одного – это слишком круто даже для такого гения стрельбы. Так же думали и десантники. Ухмылялись, поигрывали мускулами, побрякивали оружием и, вообще, вели себя не в меру героически. Гришин спросил:
– Ну, и что дальше?
– Просто, – улыбнулся Варгас. – Мы стоим и смотрим. Потом выхватываем оружие и стреляем. По знаку.
– Что за знак?
Варгас сунул руку за пазуху и извлек небольшой пистолетик.
– Это мне дал брат Фиделя Кастро по имени Рауль, – сказал Варгас. – Отличный пистолет. Мне предлагают «Кадиллак» Элвиса Пресли за него.
Он кинул пистолет мне.
Пистолет был маленький, но тяжелый, как слиток золота. Потом я пригляделся и обнаружил, что пистолет на самом деле изготовлен из золота. Во всяком случае, накладки на рукоятке точно. И не только из золота. Оружие было щедро украшено изумрудами, рубинами, мелкими бриллиантами и другими камнями, названия которых я даже и не знал. Такая штука и в самом деле могла легко потянуть на «Кадиллак». А может быть, даже на маленький самолет.
– Отойди подальше, – посоветовал мне Варгас. – Может задеть. Потом ляжешь на траву, и, как пройдет некоторое время, выстрелишь.
Я так и сделал. Отсчитал положенное количество шагов и лег на травку, прямо как какой-нибудь беспечный кролик на просторах Новой Зеландии. По небу тянулись кучевые облака, все было тихо, спокойно и умиротворенно, как на картинах фламандских художников. Казалось, что время для стрельбы совсем не подходящее…
Хотя для стрельбы всегда подходящее время.
Я снял пистолет с предохранителя, взвел курок, прицелился в облако, напоминавшее большой кувшин, и выстрелил.
В котловане грохнуло так, что я чуть язык себе не прикусил. И все. Тишина.
Странно. Я осторожно подкатился к краю. Заглянул.
Варгас расслабленно стоял в центре, как и минуту назад. Он курил сигару и не спеша перезаряжал револьверы. Десантники валялись по сторонам и маложизненно дрыгались. Варгас увидел меня и подмигнул.
– Все так и должно было быть, – сказал он. – Я сразу им сказал, а они мне не поверили. Время, что ли, такое настало? Людям на слово никто не верит…
– Особачились все, – сказал я, отдавая Варгасу пистолет.
– Как?
– Особачились, – повторил я. – Недобрые, гуманизму не хватает.
– Могу порекомендовать одну дыхательную гимнастику, – сказал Варгас.
– Я слыхал, очень помогает, если каждый день есть суп буайбес, – сказал я. – Вы пробовали буайбес?
– Да, – сказал Варгас. – Это блюдо на любителя, очень сытное.
– А я нет. Не пробовал. И они нет. – Я указал на спецназовцев. – Потому все так и есть. Ожесточаются сердцем.
Гришин сел, прислонился к стене котлована, отстегнул шлем и с грохотом уронил его на цементный пол.
– Что это было? – спросил он. – Как оно…
Остальные десантники тоже стали разоблачаться. Гришин отстегнул от пояса флягу и вылил себе на голову ее содержимое. Отряхнулся. Бросил флягу на цемент.
– Почему? – спросил он. – Почему так никто и не успел выстрелить?
– Я же сообщал вам. – Варгас стряхнул пепел. – Револьвер – самое скорое оружие. Я поразил вас, пока вы тянулись к своим пистолетам.
– Всех девятерых? – спросил я.
– Конечно, – улыбнулся Варгас. – Именно поэтому меня и вызвали. А это первый урок. Теперь собирайтесь и в тир, будем учиться перезаряжать.
– У нас обед скоро, – заметил старший спец.
– Обед впоследствии, – сказал Варгас. – И вообще, друзья, обед вы пока не заслужили.
Варгас направился к лесенке.
– Да, кстати, – сказал он на последней ступеньке. – Не забывайте про наше пари. Потом я сообщу свой счет. Ваши деньги помогут мне.
Десантники ответили скорбным молчанием.
Варгас выбрался из бассейна и отправился в сторону пищеблока. Я с радостью двинул за ним, поскольку вся эта стрельба пробудила у меня зверский аппетит.
Мы пообедали, я собрался бежать в тир, но Варгас меня остановил, сказав, что после обеда каждый приличный боец устраивает себе отдых. Если не устраивать послеобеденный отдых, то тогда зачем вообще жить?
– Я делаю тысячу выстрелов в день. Иногда больше, никогда меньше. Это как плавать. Чтобы развить стрелковое умение, надо упражняться ежедневно. Я стреляю пять часов каждый день. Попробуй.
Варгас подвинул мне револьвер. Револьвер был тяжелым, блестящим, гладким. Блестел матово. Такие я видел в фильмах про Дикий Запад. Он был великоват, под ладонь мне не подходил. Но, несмотря на это, очень удобно в ней устроился. Я поднял оружие, взвел курок и стал целиться. Целился долго. Нажал на крючок.
Револьвер дернулся. Звук был не такой уж и громкий, зато отдача едва не сломала мне пальцы. Все как я и читал. Я попал. Если бы это было в тире, то наверняка оказалось бы, что в десятку. Точно.
– Хорошо, – сказал Варгас. – Но для обычных. Слишком долго. Настоящий стрелок не целится.
– А как тогда?
– Видел состязания по стрельбе? Когда стреляют по летучим тарелкам?
Я кивнул.
– Спортсмен не успевает целиться, на это времени нет. Он просто знает, где находится тарелка. Это не прицеливание, это знание.
Я слушал, я внимал.
– Они годами учатся стрелять из так, – Варгас принял позу стрелка по мишеням – вытянутая рука, прищуренный глаз. – Они попадают в цент, даже меньше. Они стреляют много лучше меня…
Я с сомнением покачал головой.
– Лучше, – уверил Варгас. – Но только вот из так.
Варгас снова продемонстрировал позу стрелка по мишеням.
– И только когда много времени. Моя техника другая. Я сам ее разработал, я не целюсь. В бою целиться некогда. Я нарабатываю скорость. И… – Варгас замялся, – ощущение попадания.
– Как это? – не понял я.
Варгас стал рассказывать:
– Обычный револьвер поражает цель со ста ярдов… с пятидесяти метров. Мой – со ста метров. Но сто – это больше, чем нужно. Пуля из бедного урана пробивает подряд. На ста метрах я бью в сигарету. На расстоянии в двести метров бью в сигару. Но для сигары мне надо целиться.
– А когда вам не надо целиться? – спросил я. – На скольких метрах?
– На пятидесяти. На пятидесяти метрах я могу попасть везде.
После демонстрации в котловане я был склонен этому верить.
– Это достигается годами, – вздохнул Варгас. – Даже десятилетиями. Я не целюсь, я знаю любую точку, в которую бьет пуля. Каждое положение тела и руки соответствует каждому попаданию. Это автоматизм. Я тебя научу…
С тех пор прошло два года, я уже говорил. И все эти два года я стрелял. Стрелял, стрелял, стрелял. Конечно, до Варгаса я не дорос. Я не дорос даже до половины Варгаса. Мы провели больше двух тысяч поединков, и я ни разу не смог выстрелить первым. Но все-таки я был быстр.
Быстр.
Пройдет время, и это спасет мне жизнь.
Глава 6. Жеребец для королевы
Над озером зависла летающая тарелка. Серебристый аппарат, похожий на сложенные вместе миски для собачьего корма. Такие часто изображают в тарелочных журналах, в частности в моем любимом «Intruder». Неопознанный летающий объект типа «Миннесота», так он называется по-научному. То есть по-псевдонаучному.
– Отличные кадры, – сказал Дрюпин.
Он принялся щелкать камерой, стараясь запечатлеть тарелку в выгодном ракурсе.
– Никто потом не скажет, что я их из пенопласта склеил! Достоверность полная… – приговаривал Дрюпин.
– Один мужик не знал, как срубить бабла на лето. Думал, думал, потом придумал. Взял самую тонкую японскую леску, привязал ее к пластиковому блюдцу и привесил на балконе. А потом снял в лучах заката. Так вот, этот снимок целая куча экспертов признала самым достоверным снимком НЛО, – сказал я. Дрюпин не ответил.
– Дрюпин, чего ты все дергаешься? Ты же технический гений. Изобрети чего-нибудь, а Ван Холлу не говори. Какую-нибудь… ну, не знаю, механическую стрекозу, что ли, или паука железного… Обеспечь себя деньгами…
– Изобрети! – фыркнул Дрюпин. – Ты думаешь, изобретать – это блины печь, что ли? Вдохновение нужно. Полет. А тут вдохновения не нужно…
Дрюпин вздохнул и снова принялся фотографировать летающую тарелку.
– Зачем тебе столько снимков, Дрюпин? – спросил я.
– Как зачем?! Эти миски еще лет тридцать не рассекретят, не меньше! А значит, всегда можно будет загнать эти фотки. Зарубежные издательства по три тысячи за негатив дают. Потом продам.
Я об этом как-то не подумал. Молодец Дрюпин.
– Редкие кадры, – приговаривал Дрюпин. – Обычно они в затемнении ходят, подловить трудно. А тут такие виды…
– Сейчас тарелочный рынок переполнен, – возразил я. – В последние годы много странных событий произошло. Взять хотя бы этого нашего красного волка-ящера. Что ты думаешь по этому поводу?
Тарелка неожиданно вильнула вправо, зацепила поверхность озера и врезалась в рощу на противоположном берегу. Сломала две сосны, они с плеском хлопнулись в воду.
– Отличные кадры, – сказал Дрюпин.
Он принялся щелкать камерой, стараясь запечатлеть тарелку в выгодном ракурсе.
– Никто потом не скажет, что я их из пенопласта склеил! Достоверность полная… – приговаривал Дрюпин.
– Один мужик не знал, как срубить бабла на лето. Думал, думал, потом придумал. Взял самую тонкую японскую леску, привязал ее к пластиковому блюдцу и привесил на балконе. А потом снял в лучах заката. Так вот, этот снимок целая куча экспертов признала самым достоверным снимком НЛО, – сказал я. Дрюпин не ответил.
– Дрюпин, чего ты все дергаешься? Ты же технический гений. Изобрети чего-нибудь, а Ван Холлу не говори. Какую-нибудь… ну, не знаю, механическую стрекозу, что ли, или паука железного… Обеспечь себя деньгами…
– Изобрети! – фыркнул Дрюпин. – Ты думаешь, изобретать – это блины печь, что ли? Вдохновение нужно. Полет. А тут вдохновения не нужно…
Дрюпин вздохнул и снова принялся фотографировать летающую тарелку.
– Зачем тебе столько снимков, Дрюпин? – спросил я.
– Как зачем?! Эти миски еще лет тридцать не рассекретят, не меньше! А значит, всегда можно будет загнать эти фотки. Зарубежные издательства по три тысячи за негатив дают. Потом продам.
Я об этом как-то не подумал. Молодец Дрюпин.
– Редкие кадры, – приговаривал Дрюпин. – Обычно они в затемнении ходят, подловить трудно. А тут такие виды…
– Сейчас тарелочный рынок переполнен, – возразил я. – В последние годы много странных событий произошло. Взять хотя бы этого нашего красного волка-ящера. Что ты думаешь по этому поводу?
Тарелка неожиданно вильнула вправо, зацепила поверхность озера и врезалась в рощу на противоположном берегу. Сломала две сосны, они с плеском хлопнулись в воду.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента