Веркин Эдуард. Правда о привидениях

Эдуард ВЕРКИН
 
ПРАВДА О ПРИВИДЕНИЯХ

Глава I Без белых кошек

   Тогда я увидел.
   По лестнице поднималась кошка. Та самая. Белая, как молоко.
   Она поднималась медленно, припадая на правую переднюю лапу. Когти мелко цокали по ступеням.
   Пропустил один глаз. Где? Спальни, холл, кухня, гараж, кладовки, чердак... Нет, вроде все замазал. Все. Но она проникла. Просочилась. А может, она всегда была здесь? Всегда была с нами.
   Я шагнул назад.
   Кошка увидела меня и улыбнулась. Зубов у нее не было, просто красная дыра.
   Я шагнул еще. Зацепился пяткой за ступеньку, больно шлепнулся задницей. Кошка снова улыбнулась. Я попытался подняться, но воздух неожиданно стал плотным и вязким, воздух удерживал меня, не отпускал. Больше того, он потянул меня вниз, навстречу этой проклятой твари, навстречу ее глазищам.
   Раскинул руки, попытался схватиться за перила лестницы и подтянуться, не получилось – слишком далеко, лишь съехал еще на ступеньку вниз.
   Кошка приближалась. До нее уже было не больше десятка ступеней, я мог разглядеть каждую шерстинку на ее загривке, разорванное ухо, непропорционально большие лапы и когти. Когти.
   Я рванулся. Как только мог. Оттолкнулся ногами, оттолкнулся всем телом... Сгустившийся воздух уступил. Я оторвался от лестницы и перевалился на пол второго этажа.
   Подняться не смог, воздух давил, прижимал к паркету, как змею, плющил, плющил... Поэтому я пополз. Проталкиваясь через плотную, густую воздушную массу.
   Дверь комнаты. Она была почти в самом конце коридора, метров двадцать до нее.
   Я полз. Полз, задыхаясь, выбиваясь из сил. Не оглядывался, боялся, что эта белесая бестия подобралась уже слишком близко.
   Перед дверью я упал лицом в дощечки и лежал секунд десять. В коридоре было тихо. Я так и не осмелился обернуться. Дотянулся до ручки двери, дернул и ввалился в комнату. Приткнулся спиной к двери. Закрыл замок.
   Тишина. Тяжелая, пыльная тишина, тишиною залит весь дом.
   Но что это? Дверь царапают. Легкое такое поскребывание. Скреб-скреб, скреб-скреб. У меня на руках поднимаются волосы, рубашка прилипает к спине, я ясно ощущаю присутствие зла... Зло у меня за спиной.
   Я подпрыгиваю, поворачиваюсь к двери...
   Шорох. Шорох за спиной.
   Я не могу обернуться. Страшно.
   Она в комнате.
   Белая кошка. Я знаю, что это она. Белая.
   На этом месте я всегда просыпаюсь. В голове срабатывает переключатель, подсознание бережет меня от того, чего я не хочу видеть.
   Больше не хочу никогда видеть.
   Дверь открывается. В комнату проскальзывает Катька. В руках у нее книжка. Сказки. «Путешествие Нильса с дикими гусями» ^[1]. Закладка в виде золотой рыбки. Катька ставит книжку на тумбочку, садится на табуретку рядом с моей кроватью, берет меня за руку.
   – Опять? – спрашивает Катька.
   Я киваю.
   – Белая?
   – Белая.
   Катька достает из кармана пижамы теннисный мячик и начинает стучать им в стену. Снизу, с первого этажа, стучат по трубе родители.
   – Проснулись, – вздыхает Катька. – Может, тебе к доктору сходить?
   – К доктору сходишь – потом на учет поставят, как дурачка – клеймо на всю жизнь. Не, лучше уж я так...
   Катька подбрасывает мячик в потолок. Роняет его, и мячик закатывается под кровать.
   Катька смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой.
   – Ну, пожалуйста, – просит Катька.
   Я плюю и лезу под кровать. Это довольно неприятно – ползти в темноту, но от Катьки ведь не отмажешься, будет до утра сидеть и канючить.
   Мячик отыскался в углу. Я стукнулся головой о раму кровати и набил шишку.
   – Ну что там? – спросила Катька.
   Я не ответил. Лежал себе тихонечко.
   – Ты чего? – в голосе Катьки послышалось волнение.
   Я выпустил мячик, он выкатился из-под кровати. Сам я, затаив дыхание, ждал.
   – Вылезай.
   Катька не вытерпела и заглянула под свесившуюся простыню. Осторожно пощупала меня за ногу.
   – Что с тобой? – всхлипнула Катька. – Вылезай давай...
   Она взяла меня за ногу и попыталась вытащить. Не получилось.
   Катька ойкнула и полезла ко мне. Затормошила, попробовала ущипнуть. Я рявкнул и схватил Катьку за плечо. Катька завизжала.
   – Шучу! – я отпустил Катьку, и она сразу же выскочила из-под кровати.
   – Дурень, – сказала она. – Испугал. Я тебе говорила, чтобы ты меня не пугал! И мама тебе говорила. Ты же обещал!
   Я тоже выбрался наружу.
   – Извини. Больше не буду.
   – Ты всегда так говоришь. А потом все равно пугаешь.
   Пугаю. Потому что самому страшно. А тут Катьку пуганешь – и вроде не так уж и погано. Лучшее средство.
   – А если она сбежала? – спросила шепотом Катька и оглянулась на окно.
   – Прекрати вертеться! – я схватил Катьку за руку. – Что за глупая привычка завелась! Времени прошло сколько, а ты все еще трясешься. Трусиха! Катька, ты настоящая трусиха!
   Катька надулась.
   – Если бы она сбежала, Рыся бы нам сообщил, – успокаивал я. – Позвонил бы, или письмо написал. К тому же... К тому же все то, что случилось... Это уже прошло. Прошло, и нечего это вспоминать. Ей не сбежать.
   – А вдруг он не смог позвонить?
   – Как это не смог? В честь чего это он не смог?
   Катька снова зашептала:
   – Всякое могло случиться. Номер не смог набрать. Потому что ему руки оторвали...
   – Все в порядке, – оборвал я. – Все в полном порядке. Нечего об этом думать. Даже если с Рысей что-то случилось, она нас не найдет. К тому же я ему на прошлой неделе посылал эсэмэску, и он мне ответил, что у них дожди...
   – Покажи! – требует Катька.
   – Чего тебе показать?
   – Эсэмэску.
   – Я ее стер сразу, чего память загружать. И в восьмисотый раз повторяю – она нас не найдет...
   – Ага, не найдет, – подмигивает мне Катька. – А чего же ты тогда из папиного пистолета в кошку соседскую стрелял? Она не совсем, между прочим, белая, с рыжиной, а ты ей полхвоста отстрелил! Хорошо хоть промазал...
   – Я не промазал, – сказал я. – Я отстрелил ей полхвоста. Если бы я хотел отстрелить голову...
   – А зачем тогда вообще стрелял?
   – Не люблю белых кошек. В белых кошках есть что-то ненормальное. Белые кошки гораздо страшнее черных... Эта кошка лазила здесь, лазила, лазила, лазила...
   – Ладно, ладно, – Катька погладила меня по руке. – Не нервничай. Тебе же нельзя нервничать.
   – Нельзя, – согласился я. – От этого руки трясутся.
   Я взял с тумбочки стакан с лимонной водой, выпил.
   – Ты знаешь... – Катька попыталась оглянуться. – Только ты не пугайся!
   Но я пугаюсь. Я пугаюсь, теперь я пугливый, очень пугливый.
   – Я видела...
   – Иди спать, – говорю я Катьке. – Все. Ничего ты не видела. Больше никаких белых кошек. Мы живем без белых кошек!
   Катьке не хочется уходить.
   – Знаешь, я слышал историю. Там про одну девочку, которая нашла в лесу почти мертвую собаку...
   Катька не хочет слушать историю про почти мертвую собаку. Берет своих диких гусей и уходит.
   Я остаюсь один. Какое-то время я сижу просто так. Затем подхожу к двери, закрываю и для верности подпираю ее гирей.
   Опускаю жалюзи. Делаю шаг от подоконника. Стучу кулаком по паркету. Отыскиваю место со звонким звуком. Поднимаю пластинки. Под ними тайник. Я сам его оборудовал, тайник – вещь просто незаменимая.
   Долго смотрю в треугольную дыру в полу, затем достаю из нее продолговатый полиэтиленовый сверток.

Глава II Там живет ведьма

   Дорога пошла хорошая, и Катька сразу же достала из сумочки Кена и Барби и стала играть в школу.
   Все эти «Кен, подойди к доске», «Барби, дай дневник» и «Кен, вымой руки» мне смертельно надоели уже через пятнадцать минут, я вынул из кармана записную книжку и сделал вид, что внимательно читаю.
   – Чего это ты читаешь? – сразу же спросила Катька.
   – А, так, история одна...
   – Какая? – Катька бросила своих кукол и уставилась на меня. – Расскажи!
   – Это такая история, – я напустил на себя задумчивости, – о ней лучше не рассказывать...
   – Почему это? – спросила Катька.
   – Девчонки от нее пугаются и спать не могут потом. Это история только для мальчишек. Так что лучше...
   – Расскажи, расскажи, – заканючила Катька. – А если не расскажешь, то я папе расскажу, что ты математику не сам делал, а у Филиппова списывал.
   – Ну, смотри, – я понизил голос. – Сама напросилась. Только никому больше не передавай, а то тебя найдут.
   – Кто найдет?
   – Те, кому надо, найдут. Один парень рассказал эту историю своему брату, а на следующий день их нашли мертвыми. Они оба задохнулись в сугробе, торчали там вниз головами.
   – Знаешь, я чего-то боюсь...
   – Если ты никому не расскажешь, то тебе нечего бояться. Ты ведь не расскажешь?
   – Не... – но в голосе Катьки уверенности я не услышал.
   – Ну, смотри. В одной школе, в нашем городе, кстати, был новогодний карнавал. Но не простой карнавал, а тематический.
   – Как это? – спросила Катька.
   – Ну, это когда все в тему одеваются. Например, все одеваются древними римлянами, или космонавтами, или морскими пехотинцами. А на этот карнавал все решили нарядиться всякими чудовищами. Наступал Новый год, тридцать первое декабря, все пришли в школу, все приготовились. В семь часов вечера во всей школе собрались выключить свет, чтобы в темноте все переоделись каждый в свой костюм, а когда свет включится, все были бы уже одеты и не могли бы узнать друг друга. Так и произошло. Свет выключили, а когда через пятнадцать минут включили, народ был уже в костюмах. Вампиры, скелеты, зловещие мертвецы всякие. Но круче всех была маска оборотня. И маска, и костюм – все как настоящее. Тут по связи объявили, что начинается праздник, и школьники рванули в спортзал. А там все как водится – елка, музыка, танцы, конкурсы всякие дурацкие, красота, короче. Все наплясались, навеселились, а как пробило десять часов, так пришло время снимать маски – традиция такая. Ну, все и стали снимать костюмы. А когда сняли, оказалось, что оборотень остался в маске. Тут все засмеялись и стали требовать, чтобы он немедленно маску снял. Окружили его и давай дергать. А костюм не снимается. Они стали сильнее дергать. Ни в какую! Тогда подбежал физкультурник, он штангист – и как дернет!
   Я сделал паузу.
   – И что? – дрожащим голосом спросила Катька.
   – И тогда оборотень зарычал и вцепился в горло учителю физкультуры. И вдруг свет погас и больше не загорался, в темноте были слышны крики и стоны...
   Я замолчал.
   – А потом? – спросила Катька.
   – Утром насчитали восемнадцать трупов, – закончил я.
   Катька молчала.
   – Кать, – спросил я, – а ты знаешь, кто был тот оборотень?
   – Кто? – Катька напряглась.
   – Тот оборотень был... – я начал смотреть Катьке за плечо. – Тот оборотень это... Это... Я!!!
   Я зарычал и щелкнул зубами, Катька завопила и забарабанила по крыше кабины, чтобы ее сняли из кузова. Машина остановилась, мать выглянула в окно и спросила, что происходит.
   Катька немедленно на меня нажаловалась и сказала, что не собирается ехать со мной в кузове дальше. Мать забрала ее в кабину. Я остался в блаженном одиночестве, расположился на мешках с вещами и стал смотреть в небо, где острой стрелкой шел маленький ястреб.
   Машина катилась, асфальт был легкий, свежеположенный, и уже в час дня мы въехали в Унжу. В Унже асфальта не было.
   Вещей у нас было немного, все вошло в один грузовик. Это потому, что мы переезжали ненадолго, всего на два года. Папашка у меня строитель, и его направили сюда строить то ли элеватор, то ли рефрижератор, а может, вообще какой-нибудь регенератор. Это было очень нужно ему по работе, после того как он построит тут регенератор, его должны сразу отправить в Москву на повышение. Я не был в восторге от ссылки в Унжу, но в Москву мне попасть очень хотелось. В Москве для меня полно возможностей – я ведь старый геймер, почти профессиональный. В смысле игрок в компьютерные игры. Даже в соревнованиях участвовал. А в Унже вряд ли есть компьютерный клуб, придется с собой играть. Это скучно и тяжело. Но делать нечего. Я собрал волю в кулак, упаковал свой комп в коробку и собственноручно погрузил его в самый безопасный угол грузовика.
   Впрочем, в поездке в деревню были и свои плюсы. Я узнал, что в здешней школе учится всего двадцать ребят. И это во всех классах. В моем седьмом классе всего три человека. Здорово – три человека и учитель. Такие занятия – все равно что занятия с репетитором, только бесплатным. Большая экономия для семейного бюджета.
   К тому же вряд ли в деревне еще у кого-нибудь имеется по-настоящему мощный компьютер. Наличие же машины, думал я, обеспечит мне известный авторитет и уважение среди немногочисленных сверстников.
   Но до занятий было еще далеко, и мне предстояло почти месяц обживаться в новом жилище. Сначала нас хотели поселить в гостинице в районном центре, но от гостиницы до стройки было почти два часа езды, поэтому нас поселили в незанятом двухэтажном доме. Оттуда, как нам сказали, стройку видно в окно, можно на велосипеде доехать.
   Деревня оказалась довольно большой, я бы даже сказал, что это не деревня, а село. Правда, народу что-то было не видать – грузовик протряс нас по улицам, а навстречу нам не попалось ни одного человека. Ни одной собаки. Я подумал, что, скорее всего, все ушли в поле возделывать какую-нибудь зябь. Ну и хорошо.
   Грузовик переваливался по рытвинам и ухабам, я держался за борта и рассматривал свое будущее место жительства. Дома все были довольно хорошие, не кривые, не побитые градом и не перекособоченные разными ураганами, нормальные дома. Пару раз даже попались двухэтажные особнячки, наверное, обиталища агронома и председателя. Папахен сказал, что мы тоже будем жить в двухэтажном доме, и теперь я усиленно его искал, вертя головой. Но я увидел его не сразу. Оказалось, что за деревней начинался крутой и долгий спуск к реке, и дом было видно лишь с самого края села. С околицы, так это, кажется, называется. Мы подкатили к этой самой околице, грузовик снизил скорость и стал сползать вниз. Тогда-то я и увидел дом.
   Он был построен из белого кирпича, крыша покрыта красной черепицей, а вокруг – внушительный кирпичный забор. Видимо, раньше здесь жил местный миллионер, хозяин хлебозавода или какой-нибудь заправки.
   Мне дом понравился. Он выглядел вполне современно. В таких домах обычно имеются спортзал, сауна, может быть, даже маленький бассейн. Дом вселил в меня надежду на то, что мое пребывание тут не будет совсем уж мрачным. Стройку, где должен был инженерить мой папахен, и в самом деле видно – на другом берегу реки возвышались белые полукруглые строения, а через реку переброшен худосочный понтонный мостик. При желании можно и на велосипеде проехать.
   Когда до дома осталось метров двести, дорога вильнула, и я увидел, что наш особняк на берегу не один. Совсем недалеко от него еще дом. Если это строение можно было, конечно, назвать домом. Приземистое сооружение, вросшее в землю почти по окна. Некрашеные бревенчатые стены, посеревшие от старости. Крыша покрыта дранкой, на дранке давно поселился зеленый мох. Из трубы, несмотря на жару, ползет дымок.
   Метрах в десяти от мрачного дома торчали из бурьяна какие-то обугленные поленья, скорее всего, там была баня, а потом она по каким-то причинам сгорела.
   Грузовик остановился. Кабина открылась, и на воздух вывалился водитель, потом вылезли маман и моя сестра Катерина. Папахена пока не было – он улаживал дела на своем старом объекте и собирался приехать к нам недели через две.
   – Прибыли, – матушка постучала ладонью по железным воротам. – Тут сигнализация, говорят, даже есть. Крепость настоящая.
   – Нормально, – сказала Катька. – Нормальненько...
   – Супер, – я спрыгнул из кузова на землю. – Хибара что надо. Я думал, будет болото какое-нибудь...
   – Там и мебель есть, – кивнул шофер. – Вы правильно сделали, что ничего с собой не взяли.
   – Мы взяли, – матушка улыбнулась водителю и достала из кармана стольник. – И нужно бы разгрузить.
   Водитель покривился, но стольник взял, легко запрыгнул в кузов и стал быстро сбрасывать узлы с одеждой, коробки с посудой и другую необходимую в жизни дребедень. Мы с мамкой все это ловили и складывали в аккуратную кучу. Комп я водителю не доверил и спустил на землю сам.
   Машина была разгружена за десять минут. Водитель отряхнул руки и вернулся в кабину.
   – Ну, вот и хорошо, – сказал он. – Все, как надо, все, как прораб велел. Вы тут располагайтесь, а я поеду...
   – Спасибо, – Катька улыбнулась водителю. – Приезжайте еще.
   – Ага, – водитель поморщился, – приеду...
   Он захлопнул дверцу.
   – Эй, погодите, – мама помахала водителю рукой, – а там, в этой избушке, кто живет?
   Она указала пальцем на покосившийся дом по соседству.
   – А, – водитель завел мотор, – так, никто...
   – Там живет ведьма, – сказал кто-то.
   Я обернулся.
   Метрах в трех от въездных ворот стоял мальчишка. Он был одет в длинную резиновую куртку болотно-зеленого цвета и в безразмерные кирзовые сапоги.
   – Кто? – спросил я.
   – Ведьма, – шепотом повторил парень.
   Водитель врубил передачу, прибавил газа, развернулся и покатил в гору.
   – Ты кто? – спросил я у мальчишки.
   Но парень ничего не сказал, побрел к реке.
   – Чего стоим? – бодро спросила мама. – А ну, узлы в зубы и в дом все таскать!
   Мы стали таскать вещи в дом. Я, правда, отнес всего два узла, да и то лишь до крыльца, а на третьем сделал вид, что у меня есть неотложное дело, и быстренько слинял.
   Я выскочил за ворота и огляделся. Парень дошел уже почти до реки, только шагал он не напрямую, а в обход почерневшего деревянного дома, делая большой крюк по лугу. Сначала я хотел ему крикнуть, чтобы он меня подождал, но потом подумал, что парень может испугаться и вообще свалить. Поэтому я решил его просто догнать. Крюк делать мне не хотелось, и я двинул прямо через двор наших соседей. Хотя двором это можно было назвать лишь с большой натяжкой – забор давно сломался и зарос травой, а огорода не наблюдалось вовсе. Так что я смело рванул мимо соседского домовладения. Шел себе прямо, иногда, конечно, поглядывал влево на окна домика. Но окна были такие замызганные, что ничего, кроме серой пелены, я не видел. Раз, правда, мне показалось, что что-то там промелькнуло в глубине, но вглядываться я не стал.
   Мальчишку в резиновой куртке я догнал не скоро. Он как-то странно передвигался по берегу, то исчезал, то выныривал вновь, семафоря мне острым капюшоном своей куртки. Потом он вообще скрылся из виду, и мне пришлось даже немножко пробежаться.
   Парень сидел на крутом песчаном берегу и жег микроскопический костерок из плавника. Ни тепла, ни какой-то пользы от этого огня не было, видимо, он жег его для своего удовольствия. Я подошел и сел рядом.
   – Тебя как зовут? – спросил я.
   Парень не ответил.
   – Чего молчишь? – снова спросил я. – Не хочешь со мной разговаривать?
   – Я с мертвецами не разговариваю, – ответил парень.

Глава III Разговор с мертвецом

   С реки потянуло холодом, я подобрал сухую коряжку и кинул в костер. Огонь весело затрещал, но теплее не стало. Вообще здесь было довольно неуютно, на берегу этой реки. Я подумал, что для этого места на самом деле лучше всего подходят резиновые куртки, надо тоже себе завести такую.
   – Так «Урановый край» начинается, – сказал я. – Один чувак выясняет, что он мертв. Что он, типа, привидение. И ему надо знать, как это с ним случилось. Интересная игрушка, месяц играл... Но я, в отличие от того чувела, вроде жив.
   – Это пока, – сказал парень. – И ненадолго.
   – С чего это я вдруг буду помирать? – спросил я.
   Парень промолчал. Я решил тоже помолчать. Все равно не выдержит, расколется. Всегда раскалываются, все.
   Так и случилось.
   – Я Горох, – сказал он. – Моя фамилия Горохов и меня зовут Горох. Я тебе ничего не скажу. Только так скажу – лучше вам отсюда уехать. И чем скорее, тем лучше.
   – Почему?
   – Потому, что кончается на «му»!
   Парень снова замолчал. Тогда я развел его самым простецким способом.
   – Да ты просто завидуешь, – сказал я. – Дом у нас классный, вот и хочешь пугануть. Чтобы жилось потяжелее.
   – Дурак ты, – поморщился Горох. – Тут такое случилось в этом доме...
   – Зловещее преступление на крыше! – перебил я. – Пришелец взорвал страусиный питомник!
   – Да пошел ты, – обиделся Горох и поплотнее закутался в куртку.
   – Не обижайся, – я дружески ткнул его кулаком. – Леденец лазерный хочешь?
   – Как это?
   Я достал из кармана обычный ананасовый леденец.
   – Берешь леденец, суешь в рот. Жуешь. Потом останавливаешься и ждешь. Через две минуты открываешь рот, а оттуда лазерный луч!
   – Брешешь! – сказал Горох.
   – Попробуй, – я предложил ему леденец.
   Горох протянул было руку, но потом вдруг передумал.
   – У меня кариес, – сказал он. – Покажи сам.
   Я пожал плечами, развернул обертку, сунул леденец в рот и стал жевать. Через две минуты я открыл рот, но никаких лазерных лучей оттуда, конечно, не выскочило.
   Горох вопросительно на меня посмотрел.
   – Влажность повышенная, – объяснил я. – Луч и коллапсирует. То есть распадается на фотоны.
   – Тут теперь всегда влажно, – сказал Горох. – Как ведьма приехала, так погода сразу и испортилась.
   – Какая ведьма-то? – спросил я.
   – А та, что рядом с вами живет, в кривулине.
   – В какой кривулине?
   – В избушке, что с домом вашим рядом стоит. Там ведьма живет.
   – Ведьм не бывает.
   Горох только усмехнулся.
   – Все так думали, – сказал он. – Что ведьм не бывает. А бывают...
   – Расскажи.
   Горох огляделся. На берегу никого не было.
   – Ладно уж, расскажу, – Горох перешел на шепот. – Только ты эту историю никому не пересказывай. Об этом у нас молчат, никто...
   – Знаю, знаю, – сказал я. – Не колотись, я буду нем, как осьминог.
   – Ну, хорошо, – шепот Гороха стал еще глуше, – слушай. Но это длинная история...
   – Я никуда не спешу, – я подкинул в костер еще корягу.
   – Ну, значит, так. Это все началось давно, лет десять назад. Сюда приехала ведьма. Но никто не знал тогда еще, что она ведьма, все думали просто старуха. Она купила вот этот старый дом и стала там жить. Живет, ни к кому в гости не ходит, в магазин не ходит, сама по себе. Ну, не хочет человек общаться и не хочет. А потом случилось. На косогоре тетка одна с мужем жила, а у нее две коровы. И коровы паслись между ее домом и рекой, там трава сочная. И как-то раз одна корова зашла к дому старухи и стала жевать траву. Хозяйка коровы увидела и стала загонять свою скотину обратно, на гору. А та не идет, не хочет будто. Как прилипла. Хозяйка и кричит, и палкой ее бьет, все бесполезно. И вдруг дверь в кривулине раскрылась, и на улицу вышла ведьма. Посмотрела на корову, подошла, положила руку на спину и сказала: «Домой пойдет, в три дня на нет сойдет». И в дом вернулась. Корова тут же побежала домой. На следующий день хозяйка пошла ее доить, а корова кровью доится. И вся похудела и покрылась такими красными жилами. Тетка побежала к ветеринару. Он пришел, посмотрел и сказал, что такой болезни еще не видел, но, наверное, корова отравилась волчанкой. Назначил лекарство, но оно не помогло – сдохла корова, ровно на третий день. Стали мясо смотреть, а мяса и нет почти – все мясо в жилы превратилось. Так эту корову даже закапывать не стали – сожгли в котельной.
   А хозяин, муж тетки, разозлился. Пойду, говорит, к этой ведьме, разберусь – порчу на скотину мою навела, пусть деньги плотит. Пришел, стал в окно стучать, денег требовать. Старуха вышла. Послушала его, послушала, а потом бах – достала откуда-то денег целую пачку и мужику дала. Хозяин схватил деньги и довольный домой побежал. А старуха ему вслед и сказала: «Деньги найдешь, руки потеряешь». Он не послушал, а через две недели ему молотилкой обе руки и оторвало.
   С тех пор с ведьмой никто не связывался. Конечно, от того, что она тут поселилась, сразу все портиться стало. Река обмелела, ягоды и грибы перевелись, скотина болеть начала, а люди стали помирать чаще. А молоко – так вообще дольше одного дня не хранится. Хотели ведьму выселить, да побоялись – старуха сказала, что у первого, кто на порог к ней ступит, вся семья повыведется, не пройдет и года. Никто и не решился. Так она здесь и осталась.
   Горох покачал головой и еще раз оглядел берег.
   – А в милицию не жаловались? – спросил я.
   – А на что жаловаться? На колдовство, что ли? За дураков примут...
   – Это точно, – сказал я. – Дураки...
   Горох снова задумчиво покачал головой.
   – И это все? – спросил я. – Вся страшная история?
   – Не вся. Самое плохое дальше. Слушай. Только там еще долго...
   – А я не тороплюсь никуда.
   – Тогда слушай.
   Я стал слушать дальше. Я любил всяческие истории, даже на специальные сайты порою захаживал, чтобы прочитать про чудищ, вампиров и другую правдивую фигню.
   Горох посмотрел на меня и продолжил рассказ:
   – Земля эта, ну та, что возле реки, очень хорошая, жирная, почти чернозем, каждый год с реки илу наносит. Огород там развести многие хотели, но с ведьмой никто не хотел связываться, я уже говорил, боялись. А два года назад приехал один мужик из города. Он коммерсантом был, а потом отошел от дел и захотел здесь поселиться на лоне природы, его родители тут когда-то жили, и он много об этом месте слышал. Ему место у реки сразу понравилось, и он сказал, что будет строиться здесь. Местные говорили, что нельзя тут дом ставить, лучше в трехстах метрах построить на пригорке, но бизнесмен не отступал. Стал строить.