Жюль Верн

Маяк на краю света



Глава первая. МАЯК


   Солнце скрывалось за цепью холмов. День был чудный. На северо-востоке и на востоке, там, где море сливается с небом, несколько маленьких облаков отражали последние лучи, догоравшие перед наступлением сумерек, довольно продолжительных под 55 градусом широты южного полушария.
   В момент, когда виднелась уже лишь верхняя часть солнечного диска, с рассыльного судна «Санта-Фе» раздался пушечный выстрел, и над бригантиной note 1 взвился флаг Аргентинской республики.
   В то же время на вершине маяка, выстроенного на расстоянии ружейного выстрела от бухты Эльгор, где стоял на якоре «Санта-Фе», вспыхнул яркий свет. Два сторожа, рабочие на берегу и толпившиеся в носовой части корабля матросы приветствовали этот впервые загоревшийся на отдаленном побережье огонь громкими криками.
   В ответ послышались два выстрела. Эхо повторило их. Согласно правилам военных кораблей «Санта-Фе» спустил флаг, и на острове, лежащем там, где сливаются воды Атлантического и Тихого океанов, снова водворилась тишина.
   Рабочие тотчас отбыли на корабль, и на материке остались лишь три сторожа.
   Один из них стоял на вахте note 2, другие два, прежде чем вернуться домой, стали прогуливаться по берегу.
   — Завтра рассыльное судно снимается с якоря, Васкец, — сказал первый.
   — Да, Фелипе, — отвечал Васкец, — надо надеяться, что оно благополучно возвратится в гавань.
   — Далеко это, Васкец!
   — Не дальше, чем из гавани сюда, Фелипе.
   — Я думал, что дальше, — засмеялся Фелиие,
   — А пожалуй, что и так, — заметил Васкец, — Когда дует противный ветер, идти обратно отсюда приходится гораздо дольше, чем сюда. Но при исправной машине и парусах пройти тысячу пятьсот миль вовсе не так трудно.
   — Командир Лафайет хорошо знает дорогу, Васкец,
   — Дело нехитрое, дорога прямая. Сюда он шел на юг, назад пойдет, держа курс на север. Если будет дуть береговой ветер, он пойдет под прикрытием берега, как по реке.
   — По реке с одним только бересом, — отвечал Фелипе.
   — Лишь бы берег был хороший, а тут он будет расположен на ветру и потому послужит прикрытием.
   — А если ветер переменится?
   — Будем надеяться, Фелипе, что этого не случится и что недели черев две «Санта-Фе», пройдя тысячу пятьсот миль note 3, станет на якорь в Буэнос-Айресе,
   — Ну а если ветер подует с востока?..
   — То ни вдоль побережья, ни в открытом море кораблю не встретить гавани, в которой можно было бы укрыться.
   — Совершенно верно. На всем протяжении берегов Патагонии note 4 и Огненной Земли note 5 нет ни одного порта. Надо сторониться берега, держаться возможно дальше от него в открытом море.
   — Однако нет причин думать, Васкец, что погода переменится.
   — Я тоже так полагаю, Фелипе. Теперь начинается лето. У нас впереди целых три месяца…
   — Да, — согласился Васкец, — работы кончились как раз вовремя.
   — Да, да, в начале декабря. Это все равно что июнь на Севере. В это время года не бывает уже таких шквалов которые швыряют корабль, как щепку, и могут сорвать паруса. А когда «Санта-Фе» будет в гавани, пусть свистит ветер, пусть воет буря сколько угодно! Наш остров не потонет, уцелеет и маяк!
   — Конечно, Васкец. Впрочем, корабль, сдав донесения, снова вернется сюда и привезет смену.
   — Через три месяца, Фелипе…
   — Остров будет на том же месте.
   — Будем здесь и мы, — сказал Васкец, потирая руки и выпуская из трубки большую струю дыма так, что лицо его скрылось, как в облаке. — Мы здесь ведь не на корабле, который может унести шквалом note 6. А если это даже и судно, то оно прочно прицеплено к хвосту Америки и не сорвется с якоря… Место здесь ненадежное, не спорю! Море вокруг мыса Горн note 7 пользуется дурной славой! Кораблекрушений здесь бывает множество, и любители собирать то, что выбрасывается морем, могли бы здесь обогатиться! Но все это скоро изменится, Фелипе! Вот он, остров, Остров Штатов, а на нем маяк, который не погасит никакой вихрь, хотя бы он разразился сразу со всех сторон!.. Корабли будут издали видеть огонь и обходить опасное место. Направляясь к маяку даже в самые темные ночи, они не рискуют разбиться ни о скалы мыса Сан-Хуан, ни о стрелку Сан-Диегос или Фаллоус. Поддерживать огонь мы будем.
   Оживление Васкеца вдохнуло мужества и в его товарища. В самом деле, Фелипе, пожалуй, представлял себе три месяца, которые должен был провести на этом отдаленном пустынном острове, отрезанном от остального мира, уж в чересчур мрачном свете.
   — Видишь ли, друг мой, — продолжал Васкец, — уже сорок лет плаваю я по морям Старого и Нового Света. Был юнгой, матросом, был и судовладельцем. А теперь, на старости, не могу себе представить ничего лучшего, как быть сторожем маяка. Да какого маяка! Маяка на краю света!..
   Название это было вполне заслуженное. Маяк стоял на необитаемом острове, далеко от материка.
   — Скажи, Фелипе, — спросил Васкец, вытряхивая пепел из трубки на ладонь, — в котором часу ты сменишь Морица?
   — В десять часов.
   — Ладно. А в два часа ночи я приду и сменю тебя до утра.
   — Хорошо, Васкец. А теперь пойдем-ка спать: утро вечера мудренее.
   — Пора на боковую, Фелипе!
   Васкец и Фелипе направились к маяку и вошли в свое жилище. Дверь закрылась за ними.
   Ночь прошла спокойно. На рассвете Васкец загасил горевший в течение двенадцати часов маяк.
   Слабые в Тихом океане, особенно у побережья Америки и Азии, приливы очень сильны в Атлантическом океане и дают себя чувствовать даже в отдаленном Магеллановом проливе note 8.
   Отлив начался в шесть часов утра. Чтобы воспользоваться им, рассыльное судно должно было бы сняться с якоря на заре. Так как не все еще было готово, командир решил выйти из Эльгорской бухты лишь с вечерним приливом.
   Военный корабль Аргентинской республики «Санта-Фе», в двести тонн водоизмещением note 9, с машиной в сто шестьдесят лошадиных сил, находился под командой капитана и старшего офицера. На нем, вместе с рабочими, было человек пятьдесят экипажа. «Санта-Фе» нес береговую охрану от устья Рио-де-ла-Платы до пролива Лемера в Атлантическом океане. В те времена кораблестроение не знало еще быстроходных судов, крейсеров, миноносцев и т. д. Скорость винтового парохода «Санта-Фе» не превышала девяти миль в час, но этого было вполне достаточно, чтобы охранять берега Патагонии, куда и заходили-то лишь рыболовные суда.
   На этот раз на рассыльное судно была возложена обязанность наблюдать за постройкой маяка, предпринятой аргентинским правительством у входа в пролив Лемера. На этом же судне были доставлены рабочие и необходимый строительный материал.
   Наконец, работы, производившиеся под руководством опытного инженера из Буэнос-Айреса, были окончены.
   Уже недели три стоял «Санта-Фе» на якоре в гавани Эльгор. На берег было свезено съестных припасов на четыре месяца. Убедившись, что оставляемым на новом маяке сторожам не придется испытывать недостатка ни в чем до прибытия новой смены, командир Лафайет собирался доставить на родину рабочих. Если бы не задержали некоторые непредвиденные обстоятельства, пароход «Санта-Фе» уже месяц тому назад был бы в порту.
   За все время стоянки в хорошо защищенной от северного, южного и западного ветров бухте корабль не подвергался никакой опасности. Теперь можно было опасаться бурь в открытом море. Но весна была мягкая, а в начале лета море в окрестностях Магелланова пролива еще не так грозно.
   В семь часов утра капитан Лафайет и старший офицер Риегаль вышли из своих кают, находившихся в кормовой части судна. Матросы оканчивали мытье палубы. В то же время шли приготовления к снятию с якоря: с парусов снимали чехлы, чистили медные части, нактоузы note 10, поднимали спасательную шлюпку. Другая, маленькая шлюпка оставалась пока спущенной, чтобы поддерживать сношения с берегом.
   Когда взошло солнце, на мачте подняли флаг.
   Три четверти часа спустя на баке note 11 ударили четыре раза в корабельный колокол, и на вахте сменились дежурные матросы.
   Позавтракав вместе, командир и его помощник вышли на ют note 12, взглянули на довольно ясное в это утро небо и приказали спустить шлюпку.
   Напоследок командиру захотелось взглянуть еще раз на маяк, жилище сторожей и магазины для хранения съестных припасов и горючих материалов, а также убедиться, хорошо ли действуют аппараты.
   Выйдя на берег, оба офицера направились к маяку.
   Мысль, что эти три сторожа должны остаться одни на унылом, необитаемом острове, беспокоила их.
   — Это, право, тяжело, — говорил командир. — Хотя, конечно, все три сторожа — старые моряки и привыкли к суровой жизни. Может быть, для них служба на суше представляет известного рода отдых»
   — Несомненно, — отвечал Риегаль, — но быть сторожем маяка на часто посещаемых кораблями берегах или поблизости от материка и жить на этом пустынном острове, который моряки стараются обойти возможно дальше, — большая разница.
   — Согласен с вами, Риегаль. Но через три месяца их сменят. Васкец, Фелипе и Мориц будут первыми в очереди, и притом в самое благоприятное время года,.
   — Правда, им не придется пережить ужасов жестокой зимы мыса Горн.
   — Да, зимы здесь бывают суровые, — подтвердил капитан. — Несколько лет назад я выходил на разведки в пролив, доходил до Огненной Земли и Земли Отчаяния, мыса Дев и мыса Пилара, и пережил самые ужасные бури, какие только можно видеть! Впрочем, у наших сторожей теплое жилье, штормы не повредят его. Им хватит и припасов и угля, если бы даже им пришлось пробыть здесь не три, а пять месяцев. Они здоровы, и надо надеяться, что, вернувшись, мы найдем их целыми и невредимыми. Воздух здесь холодный, но чистый! К тому же, помните, Риегаль, сколько охотников вызвалось на предложение морского начальства ехать на «маяк на краю света» в качестве сторожей?
   Офицеры подошли к маяку. Васкец и его товарищи уже ждали их.
   Капитан Лафайет внимательно осмотрел сторожей маяка. На ногах у них были большие сапоги, на голове — капюшоны из непромокаемой ткани.
   — Все ли обстояло благополучно сегодня ночью? — спросил он старшего сторожа.
   — Все. Все вполне благополучно, — отвечал Васкец.
   — Вы не заметили ночью никакого судна?
   — Нет. Небо было безоблачно, и мы увидели бы огонь по крайней мере за четыре мили.
   — А как горел фонарь?
   — Отлично, до самого восхода солнца.
   — Не холодно вам было в сторожке?
   — Нет. Она теплая, и ветер не проникает через двойные стекла.
   — Я хочу осмотреть ваше помещение, потом маяк.
   — Пожалуйста, господин командир, — ответил Васкец.
   Жилье сторожей помещалось в нижней части башни, толстые стены которой были способны выдержать самые сильные штормы Магелланова пролива. Офицеры осмотрели обе очень прилично обставленные комнаты. Здесь не страшны были ни дожди, ни холод, ни столь ужасные под этой антарктической note 13 широтой снежные метели. Комнаты разделялись коридором, в глубине которого находилась дверь на лестницу, проходящую внутри башни.
   — Поднимемся, — сказал капитан Лафайет.
   — К вашим услугам, — отвечал Васкец.
   — Нам никого не надо в провожатые, кроме вас.
   Васкец сделал знак товарищам остаться в коридоре.
   Затем он открыл дверь на лестницу, и оба офицера последовали за ним.
   Эта винтовая каменная лестница была вырублена в стене. Проделанные в каждом этаже окна освещали ее. Поднявшись в верхнее помещение маяка, над которым находились фонарь и осветительные аппараты, офицеры уселись на шедшей полукругом вдоль стены скамейке. В комнате было четыре окна, выходивших на все четыре стороны горизонта. Хотя ветер был слабый, здесь, на высоте, он казался довольно свежим. Свист ветра заглушали порой пронзительные крики широко взмахивавших крыльями чаек, фрегатов note 14 и альбатросов.
   Капитан Лафайет и старший офицер взобрались по лестнице на галерею, окружающую фонарь маяка, чтобы посмотреть на остров и море.
   Вся западная часть острова и океана была пустынна. На северо-западе виднелся мыс Сан-Хуан. У подножия башни лежала бухта Эльгор. По берегу ходили взад и вперед матросы с «Санта-Фе».
   Нигде вдали не видно было ни паруса, ни дыма. Всюду расстилалось необъятное море.
   Пробыв на галерее маяка с четверть часа, оба офицера спустились вместе с Васкецом и отправились на корабль.
   После обеда капитан Лафайет и старший офицер Риегаль снова высадились на берег. Перед отъездом им хотелось еще раз осмотреть северный берег бухты. Лоцманов на пустынном Острове Штатов не было, и командир уже несколько раз без их помощи входил днем в маленькую бухточку у подножия маяка и бросал там якорь. Но из осторожности он старался как можно лучше исследовать эту еще мало известную местность.
   Итак, оба офицера вышли на новые разведки. Миновав узкий перешеек, соединяющий мыс Сан-Хуан с островом, они осмотрели берег порта того же имени, очень похожий на расположенный напротив мыс Эльгор.
   — Это прекрасный порт, — заметил командир. — Он настолько глубок, что в него могут войти даже большие суда. Жаль только, что доступ в него довольно труден. Но если поставить напротив эльгорского маяка другой, хотя бы и более слабый, то застигнутые бурей корабли могут спасаться в этой гавани.
   — Это последняя гавань по эту сторону Магелланова пролива, — сказал Риегаль.
   Оба офицера возвратились в четыре часа. Простившись со стоявшими на берегу Васкецом, Фелипе и Морицем, они отбыли на корабль.
   К пяти часам облака черного дыма повалили из пароходной трубы. «Санта-Фе» готовился сняться с якоря с началом прилива.
   В три четверти шестого командир приказал ходить на шпиле. Избыток пара выпустили через предохранительный клапан.
   Старший офицер, стоя на баке, наблюдал за поворотами корабля. Становой якорь подняли на кранбалк и взяли на фиш.
   Сопровождаемый прощальными сигналами трех сторожей, «Санта-Фе» пустился в плавание. Несмотря на подбадривания Васкеца, товарищи его с волнением смотрели вслед удалявшемуся судну. В свою очередь и бывшие на корабле с не меньшим волнением покидали на островке самой южной части Америки своих товарищей.
   «Санта-Фе» медленно двинулся вдоль северо-западного побережья Эльгорской бухты. Еще не было восьми часов, когда он вышел в море. Вскоре стемнело, и маяк на краю света заблестел на горизонте, как далекая звезда.


Глава вторая. ОСТРОВ ШТАТОВ


   Остров, или Земля Штатов расположен у юго-восточной окраины Южной Америки. Это самый восточный клочок архипелага в Магеллановом проливе. Конвульсиями плутонической эпохи его отбросило на пятьдесят пятую параллель, всего на расстояние каких-нибудь семи градусов от Антарктического полярного круга.
   Корабли, огибающие мыс Горн по пути с северо-востока на юго-запад или обратно, охотно заходят на этот островок, находящийся как бы на границе двух океанов.
   Открытый в XVII веке голландским мореплавателем Лемером канал отделяет Остров Штатов от Огненной Земли, находящейся от него в 25-30 километрах. Канал этот сокращает кораблям путь и спасает их от страшной зыби, в полосу которой неминуемо попадают суда, огибающие Остров Штатов морем. Остров этот граничит с каналом с восточной стороны на протяжении десяти миль, от мыса Сан-Антуан до мыса Кемпе, и паровые или парусные суда, защищаемые им, проходят здесь с меньшим риском, чем с южной стороны острова.
   Длина Острова Штатов с востока на запад, между мысами Сан-Бартелеми и Сан-Хуан — тридцать девять миль; ширина — от мыса Кольнета до мыса Уэбстера
   — одиннадцать миль.
   Берега Острова Штатов очень извилисты и состоят сплошь из заливов, бухт и бухточек, вход в которые заграждается порою цепью островков или подводных рифов. Немало кораблей потерпело крушение у этих берегов, окаймленных то отвесными утесами, то огромными скалами, о которые даже в тихую погоду яростно бьются волны.
   Остров необитаем, но, вероятно, на нем можно было бы жить, особенно летом, то есть в течение ноября, декабря, января и февраля note 15 cтада нашли бы достаточный подножный корм на обширных равнинах в центре острова и в области на восток от гавани Парри, между мысами Конвей и Уэбстер. Как только толстая снежная пелена растает под лучами антарктического солнца, трава, зеленея, начинает пробиваться из земли, сохраняющей до самой зимы живительную влагу. Жвачные животные, акклиматизировавшиеся в окрестностях Магелланова пролива, вероятно, отлично ужились бы и на острове, только с наступлением зимних холодов пришлось бы перевести их в более мягкий климат Патагонии или хотя бы Огненной Земли.
   Впрочем, на острове живут дикие олени, мясо которых, если его хорошо зажарить, довольно вкусно. Эти животные не погибают от голода в долгую суровую зиму лишь благодаря своему умению отыскивать и выкапывать из-под снега мох и корни, которыми они питаются.
   Во внутренней части острова, кроме равнин, попадаются и леса с чахлой, недолговечной, чаще желтой, чем зеленой, листвой. Из древесных пород встречается антарктический бук, достигающий иногда двадцати метров в вышину, с горизонтально распростертыми ветвями, барбарис и гаультерия, — растение, напоминающее по своим свойствам ваниль.
   Но равнины и леса занимают только четверть поверхности Острова Штатов. Вся остальная часть покрыта скалистыми плоскогорьями. Преобладающей горной породой является кварц. Глубокие ущелья изрезывают горы, всюду тянутся длинные гряды валунов ледникового происхождения. В зимнее время под гладким снежным покровом равнины центральной части острова похожи на степи. Но, по мере того как продвигаешься на запад, почва меняет свой характер, а у самого побережья уже представляет собой массу высоких отвесных скал. Конусообразные и остроконечные морщинистые утесы достигают тысячи метров высоты над уровнем моря. С их вершины можно было бы осмотреть весь остров. Это последние отроги огромной цепи Анд note 16, которая, словно позвоночник Американского материка, тянется с севера на юг.
   При суровых климатических условиях, под резким дыханием ужасных ураганов, флора острова не блещет разнообразием. Только вблизи Магелланова пролива да на Мальвинском архипелаге, находящемся в ста милях от побережья Огненной Земли, встречается кое-какая растительность: бесцветный ракитник, бедренец, мятлица, вероника. В тени лесов, среди степной травы, бледные цветы блекнут, едва успев раскрыть свои венчики. У подножия прибрежных скал, на их склонах, всюду, где есть немного земли, растет мох, а у подножия деревьев — кое-какие съедобные корни, например, корни вида азалеи, употребляемые американскими племенами вместо хлеба, но, в общем, малопитательные.
   На каменистом Острове Штатов нет ни ручьев, ни рек. Но лежащий в течение восьми месяцев в году толстым слоем снег тает в теплое время года под косыми лучами солнца и поддерживает постоянную влажность почвы. Всюду образуются небольшие озера, пруды, в которых до первых заморозков стоит вода. В то время, к которому относится наш рассказ, вода стекала с окружающих маяк высот и образовывала ручьи и водопады, которые впадали в маленький Эльгорский залив или бухту Сан-Хуан.
   Но если остров беден флорой и фауной, то море вокруг него кишит рыбой. Потому-то, несмотря на опасность, которая угрожает судам в проливе Лемера, жители Огненной Земли часто приезжают сюда на рыбную ловлю. Тут ловятся мерланы, корюшка, вьюны, бониты, дорады, колбени, головли. В это время года китообразные — киты, кашалоты, тюлени и моржи — также охотно приближаются к острову, так что большие рыболовные суда нашли бы здесь обильную добычу. Животные эти спасаются в антарктических морях от безжалостных преследований рыбаков.
   На всем побережье острова, в бухточках, на подводных скалах — масса съедобных и иных ракушек, устриц, морских блюдец, труборогов, а подводные рифы так и кишат различными ракообразными.
   Белые, как лебеди, альбатросы, буревестники, лонзики, морские жаворонки и шумные, крикливые чайки являются представителями мира пернатых.
   Из всего сказанного не следует, однако заключать, что Чили и Аргентинская республика желают завладеть Островом Штатов. В общем, он представляет собой большую, почти необитаемую скалу.
   Кому же принадлежал этот остров в то время, к которому относится наш рассказ? Сказать можно только одно, что он составлял часть архипелага в Магеллановом проливе, еще не разделенного между обеими республиками южной окраины Американского материка note 17.
   В летнее время жители Огненной Земли изредка заезжают на остров, спасаясь от бури. Коммерческие же суда проходят обыкновенно Магеллановым проливом, который точно очерчен на морских картах и которым, благодаря успехам пароходства, можно идти безопасно и с востока и с запада. На Остров Штатов заходят только корабли, которые уже обогнули или собираются обогнуть мыс Горн.
   Аргентинская республика, по инициативе которой был выстроен «маяк на краю света», заслуживает благодарности. До того времени сторожевой огонь не освещал этих мест от входа в Магелланов пролив, у мыса Дев в Атлантическом океане, до его выхода, у мыса Пилара, в Тихий океан. Маяк Острова Штатов значительно облегчал мореплавание в этих опасных местах. Даже на мысе Горн нет маяка, который мог бы освещать кораблям, пришедшим из Тихого океана, вход в пролив Лемера.
   Аргентинское правительство решило соорудить новый маяк в бухте Эльгор. Работа продолжалась целый год, и 9 декабря 1859 года состоялось открытие маяка.
   В ста пятидесяти метрах от бухты почва поднималась метров на сорок и образовывала плоскогорье в четыреста или пятьсот квадратных метров.
   Эту возвышенность обнесли каменной стеной, и она послужила основанием для башни маяка.
   Башня эта возвышалась над пристройками, жильем и магазинами.
   В пристройке находились: 1) комната для сторожей, с кроватями, шкафами, столами, стульями и чугунной печью, труба которой была выведена на крышу; 2) общий зал, служащий в то же время столовой, с чугунной печью, столом посредине, висячими лампами, часами, стенными шкафами, в которых хранились зрительные трубы, барометры, термометры и запасные лампы для замены фонаря в случае, если он погаснет; 3) магазины, в которых сложено было припасов больше чем на полгода, хотя возобновить их предполагалось через три месяца; тут были всякого рода консервы, солонина, сало, сушеные овощи, морские сухари, чай, кофе, сахар, бочонки с виски и водкой и наиболее часто употребляемые в обиходе медикаменты; 4) склад масла, необходимого для поддержания огня в фонаре маяка; 5) склад топлива, припасенного на долгую антарктическую зиму.
   Строительные материалы добывались тут же, на острове, и отличались прочностью. Соединенными железными связями и плотно пригнанные друг к другу камни образовали крепкую стену, способную выдержать сильные бури и ужасные ураганы, так часто бушующие на далекой границе двух самых обширных океанов Земного шара. Васкец был прав, говоря, что эту башню не унесет ветром. Он и его товарищи взялись поддерживать огонь на маяке и решили выполнить свою обязанность, несмотря ни на какие штормы Магелланова пролива.
   Башня имела тридцать два метра в вышину, что вместе с вышиною террасы составляло семьдесят четыре метра над уровнем моря. Таким образом, огонь маяка должен бы был быть виден за пятнадцать миль, на самом же деле его можно было различать лишь на расстоянии десяти миль.
   В то время не могло быть и речи об электрических фонарях. К тому же на отдаленном от материка островке важно было применить такую систему, которая требовала бы как можно меньше исправлений и починок. Вот почему применили освещение посредством масла, со всеми новейшими усовершенствованиями, известными науке и промышленности.