Глава восьмая. ШОТТ РАРЗА
Привал в ночь с 4 на 5 апреля был сделан у подножия дюн, окаймляющих бухту. Местность была совершенно открытая. Последнее дерево встретилось более трех километров назад. Это была настоящая песчаная пустыня, с редкими намеками на какую-либо растительность, словом — бесплодная Сахара.
Раскинули палатки. Запас провизии, пополненный в Нефте, обеспечивал людей и животных на несколько дней. Впрочем, огибая Рарзу, инженер останавливался по пути во всех оазисах, довольно многочисленных на этих берегах, где еще был в изобилии подножный корм для животных.
Собравшись в палатке в ожидании обеда, который готовился подавать им Франсуа, капитан Ардиган, лейтенант Вильетт и инженер Шаллер говорили о шотте Рарза. На столе лежал план Рарзы, с помощью которого можно было составить общее понятие о внешнем виде этой местности. Шотт Рарза, южная граница которого ненамного удаляется от 34 параллели, округляется к северу по местности, окаймленной горами Аурес, неподалеку от местечка Шебика. Наибольшая длина его, как раз по 34o широты, 60 километров, но площадь, способная быть обводненной, не превышает 1300 квадратных километров, или, другими словами, как пояснил инженер, эта площадь в три или четыре тысячи раз больше площади Марсова поля в Париже.
— Однако, — заметил на это лейтенант Вильетт, — что представляется громадным для Марсова поля, весьма невелико для моря.
— Несомненно, вы правы, лейтенант, — отвечал на это Шаллер, — но, если вы присоедините к этой площади площадь Мельрира, то есть шесть тысяч квадратных километров, то получается уже площадь в семьсот двадцать тысяч гектаров. Да кроме того, весьма вероятно, что впоследствии это море распространится и на себхи Джерид и Феджедж.
— Из слов ваших я вижу, друг мой, — возразил капитан Ардиган, — что вы продолжаете по-прежнему рассчитывать на эту случайность. Возможно ли, однако, в самом деле надеяться на это?
— Кому же известно будущее? — отвечал Шаллер.Несомненно, наша планета переживала еще более необычайные вещи. Вы, наверное, слыхали об исчезнувшем материке, носящем название Атлантида? Так ведь над материком этим возвышается не внутреннее море Сахары, а Атлантический океан, и нам известно, где именно лежат границы этого материка. Примеров таких потопов немало, хотя, конечно, в других случаях они и не достигали таких величественных размеров. Обратите внимание на перевороты, происшедшие на Зондских островах в XIX веке во время страшного извержения вулкана Крокатоа; все это дает право утверждать, что нет оснований сомневаться в возможности повторения завтра того, что происходило вчера!
— Будущее — громадный ящик с сюрпризами для человечества, — проговорил, смеясь, лейтенант Вильетт.
— Верно, дорогой лейтенант, — подтвердил инженер, а когда ящик этот опустеет?..
— Ну, тогда закончится и жизнь, — закончил капитан Ардиган.
Затем, указывая пальцем на чертеже то место, где заканчивался первый канал, протяжением в 227 километров, он спросил:
— Не следовало ли быть на этом месте порту?
— Именно там, на берегах этой бухты, он и будет, — отвечал Шаллер, — и все указывает на обращение этого порта со временем в один из самых значительных на этом море Сахары. Проект порта уже составлен, и, несомненно, к тому времени, когда Рарза сделается судоходной, там будут построены дома, магазины, пакгаузы и борджи. Кроме того, Ла-Гамма сейчас уже преобразовывается; она находится на восточной оконечности шотта; уже и теперь можно предвидеть его значение, ожидаемое по осуществлении первоначального проекта; и эти надежды не могут считаться тщетными, так как независимо от последовавших изменений первоначального проекта положение Ла-Гаммы в будущем, по всей вероятности, должно измениться к лучшему.
Мысль о том, что это местечко, на которое инженер указывал пальцем на карте, могло со временем превратиться в коммерческий порт, занимая центральное положение в Джериде, представлялась еще весьма недавно неосуществимой. А между тем гений человеческий был готов уже осуществить эту мечту. Местечку оставалось бы тогда сожалеть лишь о том, что не удалось провести первый канал ближе к городским воротам. Известны, однако, причины, обусловившие решение инженеров достигнуть этого шотта в глубине бухты, носящей название бухты Рудера временно, впредь до создания нового порта с тем же названием.
Капитан Ардиган обратился тогда к Шаллеру с вопросом, намеревается ли он пройти с экспедицией через Рарзу по всему протяжению?
— Нет, — ответил инженер, — мне необходимо обследовать лишь берега шоттов; я надеюсь отыскать там ценный инвентарь, который может пригодиться нам, либо здесь, либо еще где-нибудь, раз он уже находится на месте производства работ, хотя, конечно, он во многом уступает современным машинам, которые придется выписать сюда.
— Не направляются ли караваны предпочтительнее через шотт? — спросил лейтенант Вильетт.
— Караваны предпочитают и ныне придерживаться этого пути, хотя он довольно-таки опасен ввиду неустойчивости грунта; путь этот кратчайший из всех и даже более легкий, чем путь по берегам, пересеченным дюнами. Нам придется, однако, следовать по последнему пути, по направлению к западу, вплоть до того места, от которого начинается второй канал; на обратном же пути нам откроется возможность держаться северной оконечности Рарзы и возвратиться в Габес скорее, чем мы проехали в Рарзу.
Таков был план, осуществив который инженеру представлялась возможность составить себе определенное понятие об обоих каналах, причем обойдена была бы кругом вся площадь нового моря.
На следующий же день Шаллер и оба офицера выступили в путь. Куп-а-Кер прыгал впереди, поднимая стаи скворцов, угрюмо улетавших от потревоживших их людей. Экспедиция следовала у подножия высоких дюн, обрамляющих шотт с внутренней стороны. Высокие берега котловины, во многом сходные с валом порога Габеса, способны были с успехом выдерживать напор воды, а поэтому за эту южную часть Джерида нечего было беспокоиться.
Наиболее существенным Шаллер считал обследование морских берегов, предназначенных служить в будущем стенками, препятствующими воде разливаться на прибрежные местности. Предстояло выяснить, насколько эти берега по строению своему способны удовлетворять этому условию.
По результатам осмотра получалось, что не будет надобности в искусственном укреплении берегов, ибо природа сама позаботилась об этом. Независимо от того, была ли когда-нибудь Рарза озером или нет, она, во всяком случае, обладала всеми необходимыми для этого условиями, и можно было не сомневаться в том, что вода, доставленная туда из залива Габеса по каналу, займет определенную ей площадь и не выступит из назначенных для нее границ.
Представлялась возможность, не останавливая движения отряда, осмотреть котловину на большом протяжении. Наружная поверхность этой бесплодной впадины Рарзы, освещаемая лучами солнца, отражала их так, как будто была обложена листовым серебром, хрусталем или камфорой. Глаза не в состоянии были выдерживать яркого сияния, и необходимо было во избежание воспаления, столь часто происходящего вследствие яркого света солнца в пустынях Сахары, ограждать их с помощью дымчатых стекол. Офицеры и нижние чины снабжены были очками с такими стеклами. Старший же вахмистр Николь признал даже необходимым для той же цели приобрести особые очки для своего коня. Казалось, однако, что необходимость носить очки не особенно приходилась по вкусу Ва-Делавану. Это было немного смешно, а пес даже не узнавал своего товарища. Поэтому Ва-Делаван и все остальные кони освобождены были от этих мер предосторожности, существенно необходимых для их владельцев.
Шотт напоминал своим внешним видом соленые озера, высыхающие летом под действием тропического зноя. Часть водяного слоя, проникающего в печки, вытесняет заключающиеся в последних газы, что приводит к образованию на поверхности песков ряда возвышений и делает эту местность похожей на поле, усеянное норами кротов; что же касается дна этого шотта, то инженер обратил внимание обоих офицеров на то, что грунт состоял из красного песка, кварцевой породы, смешанного с сернокислой и углекислой известью. Слой этот покрыт был налетом выветрившегося сернокислого натрия и соли, то есть соляной коркой в полном смысле этого слова. Впрочем, плиоценовая формация, на которой залегают шотты и себха, заключает в себе в огромных количествах гипс и соль.
Надо упомянуть здесь, что Рарза не освобождается еще к этому времени года от всего количества воды, приносимого уэдами зимой. Удаляясь подчас от гурдов, то есть от ограждающих дюн, кони останавливались у прудов, заполненных стоячей водой. Временами капитану Ардигану издали казалось, что какой-то разъезд арабских всадников передвигался по этим пустынным низменностям шоттов; но с приближением отряда разъезд этот разлетался. Это были стаи белых и розовых фламинго, перья которых напоминали цвета мундиров. Стая птиц столь быстро скрывалась, что Куп-а-Кер, бросавшийся в погоню за ними, не успевал догнать ни одной из этих великолепных птиц.
Одновременно пес поднимал мириады птиц со всех сторон, и боахабиби, эти оглушительные воробьи Джерида, улетали, производя неистовый шум.
Придерживаясь очертаний Рарзы, отряд выгадывал возможность без затруднений находить соответствующие для ночных привалов места, что представлялось совершенно невыполнимым при следовании посредине котловины. Шотт мог быть обводнен почти на всем своем протяжении, тогда как некоторые части Мельрира, вследствие относительно более возвышенного положения, должны были выступать и после обводнения всей местности водами Средиземного моря. Таким образом, маршрут экспедиции пролегал от одного оазиса к другому. Каждому из них предстояло преобразоваться в будущем в «марза», то есть в порты или пристани на вновь образуемом море. Оазисы эти — на языке берберов «туалы» — имеют весьма плодородную почву; деревья различных пород и пальмы произрастают там в большом количестве, и нет недостатка в пастбищах, так что Ва-Делаван и все остальные четвероногие члены экспедиции не могли пожаловаться на скудость фуража. За оазисами почва делалась опять совершенно бесплодной, и богатые травами «мурджи» сменялись «регами», — таким названием обозначаются низменности, покрытые песком и гравием. Следует упомянуть здесь, что обследование южной части Рарзы не вызывало большого утомления. Конечно, людям и коням приходилось страдать от зноя у подножия дюн, при безоблачном небе, когда ничто не умеряло солнечных лучей, но алжирские офицеры и спахисы уже освоились с этим знойным климатом, а что касается Шаллера, то он также уже давно загорел во время производимых им ранее изысканий.
Что же касается опасностей самого передвижения по «хофрам» шотта (так арабы называют котловины с подвижной почвой), то опасности эти легко могли быть обойдены по тому маршруту, которого придерживалась экспедиция.
— Эти места, — повторял инженер, — представляют действительно большую опасность, в чем не один раз пришлось убеждаться при прорытии канала через тунисские себхи.
— Мне припоминается даже, — добавил к этому капитан Ардиган, что эти опасности были предусмотрены Рудером при нивелировке Рарзы и Мельрира. Ведь он упоминает о случаях провалов людей по колени в солонцеватом песке.
— И эти случаи подтвердились впоследствии, — сказал Шаллер. — Эти низины усеяны бездонными ямами, которые арабы называют «морскими глазами». В них не могли достать до дна. Во время одной из рекогносцировок, произведенных Рудером, всадник вместе с конем провалились в одну из этих ям, и все попытки извлечь их оттуда оказались тщетными; товарищи связали двадцать ружейных шомполов, но и ими не могли достать погибшего.
— Коли так, примем меры, — решил капитан Ардиган, — Необходимо быть достаточно осторожным в подобной обстановке. Я строжайше запретил нижним чинам удаляться от подножия дюн прежде, чем нами будет обследовано состояние почвы. Опасаюсь, как бы этот неугомонный пес, носящийся по себхе, не провалился бы внезапно. Николь не в состоянии удерживать его.
— Он был бы ужасно огорчен, если бы подобное несчастье произошло с его собакой, — сказал лейтенант Вильетт.
— А Ва-Делаван, — сказал капитан, — я убежден, что он сдох бы от горя!
— Поразительная дружба между этими двумя животными, — заметил инженер.
— Поразительная, — подтвердил лейтенант Вильетт. — Орест и Полад, Пизий и Евриал, Дамон и Пифиас, Ахилл и Патрокл, Александр и Ефестий, Геркулес и Пиритой были по крайней мере одной и той же породы, а в данном случае — собака и лошадь!
— И еще человек, можете добавить к этому, лейтенант, — дополнил капитан Ардиган, — ибо Николь, Ва-Делаван и Куп-а-Кер все вместе неразлучные друзья, в числе которых человек занимает одну третью часть, а животные две остальные трети!
Все сказанное инженером относительно опасностей, представляемых подвижной почвой шоттов, не было преувеличено.
И тем не менее караваны все-таки проходили по местностям, расположенным в Мельрире, Рарзе и Фед-жедже, ибо этот путь был более короткий и не столь утомительный, так как пролегал по совершенно ровной местности. Выбирая этот путь, они обеспечивали себе благополучный переход по этой озерной области, прибегая к содействию проводников, отлично ознакомленных с местностью и умеющих избегать опасные места. Со времени выступления своего из Габеса отряд не повстречался еще ни с одним из этих караванов, занятых перевозкой товаров от Бискры до берега Малого Сырта, приход которых всегда ожидается с нетерпением в Нефте, Гафзе, Ла-Гамме и во всех остальных городах и местах Нижнего Туниса. Однако 9 апреля пришлось повстречаться с одним караваном при следующих обстоятельствах.
Было около трех часов пополудни. Отряд только что выступил под палящим солнцем после первого, полуденного привала. Направлялись они к повороту, образуемому Рарзой на несколько километров далее, у западной оконечности. Местность заметно поднималась; дюны вырисовывались гораздо более рельефно, и было ясно, что не здесь когда-нибудь можно было опасаться прорыва водяными массами нового моря ограждений шоттов. По мере подъема открывался более обширный вид к северу и западу. Котловина блестела от солнечных лучей. Каждая крупинка гравия на этих солончаках превращалась в светящуюся точку. Второй канал, соединяющий Рарзу с Мельриром, начинался с левой стороны.
Инженер и оба офицера сошли с коней. За ними следовал конвой, держа лошадей в поводах. Когда все остановились на одном из гребней дюн, лейтенант Вильетт сказал:
— Мне кажется, что в глубине шотта движется какой-то отряд.
— Отряд или стадо, — отозвался капитан Ардиган.
— Трудно судить на таком расстоянии, — заметил Шаллер.
Несомненно было одно — над поверхностью Рарзы, с указанной лейтенантом Вильеттом стороны, на расстоянии приблизительно трех-четырех километров от экспедиции, показалось густое облако пыли. Быть может, это было стадо животных, направляющееся на север.
К тому же пес, видимо, проявлял признаки если не беспокойства, то, во всяком случае, возбужденного внимания, так что старший вахмистр крикнул ему:
— Ищи, ищи, Куп-а-Кер. Что там такое?
Собака неистово залаяла, замерла, поводя хвостом, и готова была ринуться вперед, в шотт.
Николь удержал пса.
По мере приближения расстилавшегося в воздухе столба пыли заметнее делалось происходящее среди песочного вихря движение, определить причины которого все-таки представлялось затруднительным. Невзирая на всю остроту зрения Шаллера, офицеров и нижних чинов отряда, никто из них не в состоянии был определенно высказаться, происходило ли замечаемое явление вследствие передвижения какого-нибудь каравана или же бегства стада от опасности.
Но через две-три минуты все сомнения исчезли. Облако пыли прорезалось вспышками огня, и слышны стали ружейные выстрелы, дым от которых смешивался со столбом пыли. В то же время Куп-а-Кер, которого не мог удержать хозяин, вырвался от него, злобно лая.
— Выстрелы! — воскликнул Вильетт.
— Возможно, какой-нибудь караван защищается от нападения хищных зверей, — сказал инженер.
— Вернее, от нападения разбойников, — возразил лейтенант, — так как слышна перестрелка.
— На коней! — скомандовал капитан Ардиган.
Спустя мгновение спахи направились к месту, где происходила стычка.
Быть может, было опасно или по крайней мере неосторожно пускаться с несколькими всадниками из состава конвоя на авось в столкновение, поводы которого были неизвестны. Вероятно, приходилось иметь дело с шайкой грабителей, бродящей по Джериду, численность которой была неизвестной и могла быть значительной. Но как капитан Ардиган, так и его люди не смущались никогда подобными соображениями об опасности. Если, как возможно было предполагать, происходило нападение туарегов или иных кочевников этой местности на какой-нибудь караван, сознание долга солдата повелевало броситься ему на выручку. Подняв коней в карьер, имея впереди себя собаку, которой Николь теперь предоставил свободу, все они ринулись вперед через шотт.
Расстояние по глазомеру не превышало трех километров, и две трети этого расстояния были пройдены в десять минут. По-прежнему в туче пыли и дыма раздавались справа и слева ружейные выстрелы. Но от поднявшегося юго-восточного ветерка туча пыли понемногу разошлась.
Тогда капитану Ардигану представилась возможность разобраться в происходящей перед ним горячей схватке. Выяснилось, что в этой части шотта было произведено нападение на караван, выступивший пять дней тому назад из оазиса Зерибет, лежащего к северу от Мельрира и направлявшийся в Тозер, откуда предполагалось добраться до Габеса. Караван состоял из двадцати арабов и около сотни верблюдов.
Животные, нагруженные мешками с финиками, шли впереди. Погонщики верблюдов держались сзади, повторяя все в один голос окрик вожака для понукания животных.
Караван подходил с западной оконечности Рарзы, совершив все предыдущие переходы благополучно. Во главе каравана был очень опытный проводник. Но едва караван поднялся на первый уступ «рега», из-за прикрытия дюн выскочили около шестидесяти всадников.
Это была шайка грабителей, которым, казалось, нетрудно справиться с личным составом каравана. Погонщиков верблюдов легко было обратить в бегство, а если бы потребовалось, то и перебить, верблюдов же захватить и угнать в какой-нибудь отдаленный оазис Джерида.
Попытка обороняться со стороны личного состава каравана была обречена на неудачу. Вооруженные ружьями и пистолетами, они пустили их в дело. В свою очередь, нападающие, более многочисленные, открыли огонь, и после десятиминутной борьбы караван рассеялся, а верблюды, обезумевшие от страха, ринулись по всем направлениям.
Ружейные выстрелы услышаны были капитаном Ардиганом. Маленький отряд его был, однако, замечен, и, видя всадников, направлявшихся на помощь каравану, грабители остановились.
В это время капитан Ардиган скомандовал громким голосом:
— Вперед!
Ружья сняты были с перевязей, и, держа их наготове, все ринулись как ураган на разбойников. Что же касается обоза, то он был оставлен под прикрытием обозной прислуги.
Грабители не ожидали столкновения. Не хватило ли у них мужества помериться силами с отрядом в слишком знакомых им мундирах, повиновались ли они, быть может, иному соображению, а не чувству страха? Так или иначе они стали отходить, прежде чем капитан Ардиган и его люди подоспели к каравану.
Открыт был огонь, раздалось около двадцати выстрелов, ранивших беглецов, но не настолько серьезно им повредивших, чтобы остановить бегство. С чувством гордости старший вахмистр отметил получение Куп-а-Кером боевого крещения, так как он заметил, что пес поводил несколько раз толовой справа налево, из чего он заключил, что какая-то пуля прожужжала у его ушей.
Дальнейшее преследование нападавших признано было капитаном излишним, тем более что беглецы вскоре исчезли за холмом, покрытым леском, поднимавшимся на горизонте. Для них не представляло ни малейшего затруднения отыскать какое-нибудь убежище в этой местности, им столь хорошо знакомой; выбить же их из этого убежища было бы нелегко. Несомненно, однако, было, что они не отважатся вернуться к каравану, а потому последний мог продолжать свой путь по направлению к востоку от Рарзы, не опасаясь вторичной встречи с разбойниками.
Помощь оказана была своевременно, потому что через несколько минут все верблюды оказались бы в руках разбойников. Допрошенный затем инженером старшина каравана рассказал, как все произошло.
— Известно ли вам, к какому племени принадлежит шайка? — спросил капитан.
— Проводник наш заверяет, что это туареги, — отвечал старшина.
— Утверждают, однако, — продолжал инженер, — что туареги постепенно очистили оазис и направились в западную часть Джерида?
— Пока караваны будут ходить по пустыне, до тех пор всегда найдутся и грабители, которые будут нападать на них, — заметил лейтенант.
— Да, все это прекратится не ранее как по обводнении шоттов.
Капитан Ардиган обратился затем к предводителю каравана с вопросом, распространился ли в окрестностях слух о побеге Хаджара?
— Как же, капитан, вот уже несколько дней, как говорят об этом.
— А не передают ли о появлении его в окрестностях Рарзы или Мельрира? Не он ли предводительствовал этой шайкой?
— Я уверен, что его там не было, потому что я знаю его лично. Весьма возможно, что эти грабители были люди из прежней его шайки, и не подоспей вы вовремя, капитан, нас ограбили бы и убили.
— Полагаю, теперь вы можете продолжать путь без всякого опасения, — заключил инженер.
— Да, и я так полагаю, — отвечал предводитель каравана. — Разбойники, вероятно, направились в какое-нибудь местечко на западе, а дня через три-четыре мы будем уже в Тозере.
Затем приступили к сбору каравана. Разбежавшиеся верблюды постепенно возвращались на свои места; караван снова стал в порядок, не потеряв никого из своего состава. Несколько человек оказались ранеными, но способными продолжать путь. Поблагодарив в последний раз капитана и его товарищей, предводитель дал сигнал к отправлению, и караван снялся с места.
Несколько минут спустя люди и животные скрылись за поворотом песчаной стрелки, выдвинувшейся вперед у шотта, и крики предводителя каравана, погонявшего верблюдов, постепенно затихли.
Когда инженер и оба офицера остались одни после этого неожиданного приключения, могущего повлечь за собою всякие осложнения, они обменялись впечатлениями, а быть может и тревогами, вызванными происшествием, и первым высказался Шаллер.
— Итак, Хаджар, по-видимому, снова появился в этой местности, — сказал инженер.
— Этого и следовало ожидать, — отвечал капитан, — и потому можно лишь пожелать скорейшего обводнения шоттов! Это единственный способ раз и навсегда покончить с разбойниками Джерида.
— К несчастью, — заметил на это лейтенант Вильетт, — несколько лет пройдет еще, пока воды залива заполнят Рарзу и Мельрир.
— Кто знает! — сказал Шаллер.
В следующую ночь туареги не тревожили экспедицию и не показывались вновь в окрестностях. На следующий день, 10 апреля, после полудня отряд расположился для привала на том самом месте, с которого начинался второй, соединительный между двумя шоттами канал.
Раскинули палатки. Запас провизии, пополненный в Нефте, обеспечивал людей и животных на несколько дней. Впрочем, огибая Рарзу, инженер останавливался по пути во всех оазисах, довольно многочисленных на этих берегах, где еще был в изобилии подножный корм для животных.
Собравшись в палатке в ожидании обеда, который готовился подавать им Франсуа, капитан Ардиган, лейтенант Вильетт и инженер Шаллер говорили о шотте Рарза. На столе лежал план Рарзы, с помощью которого можно было составить общее понятие о внешнем виде этой местности. Шотт Рарза, южная граница которого ненамного удаляется от 34 параллели, округляется к северу по местности, окаймленной горами Аурес, неподалеку от местечка Шебика. Наибольшая длина его, как раз по 34o широты, 60 километров, но площадь, способная быть обводненной, не превышает 1300 квадратных километров, или, другими словами, как пояснил инженер, эта площадь в три или четыре тысячи раз больше площади Марсова поля в Париже.
— Однако, — заметил на это лейтенант Вильетт, — что представляется громадным для Марсова поля, весьма невелико для моря.
— Несомненно, вы правы, лейтенант, — отвечал на это Шаллер, — но, если вы присоедините к этой площади площадь Мельрира, то есть шесть тысяч квадратных километров, то получается уже площадь в семьсот двадцать тысяч гектаров. Да кроме того, весьма вероятно, что впоследствии это море распространится и на себхи Джерид и Феджедж.
— Из слов ваших я вижу, друг мой, — возразил капитан Ардиган, — что вы продолжаете по-прежнему рассчитывать на эту случайность. Возможно ли, однако, в самом деле надеяться на это?
— Кому же известно будущее? — отвечал Шаллер.Несомненно, наша планета переживала еще более необычайные вещи. Вы, наверное, слыхали об исчезнувшем материке, носящем название Атлантида? Так ведь над материком этим возвышается не внутреннее море Сахары, а Атлантический океан, и нам известно, где именно лежат границы этого материка. Примеров таких потопов немало, хотя, конечно, в других случаях они и не достигали таких величественных размеров. Обратите внимание на перевороты, происшедшие на Зондских островах в XIX веке во время страшного извержения вулкана Крокатоа; все это дает право утверждать, что нет оснований сомневаться в возможности повторения завтра того, что происходило вчера!
— Будущее — громадный ящик с сюрпризами для человечества, — проговорил, смеясь, лейтенант Вильетт.
— Верно, дорогой лейтенант, — подтвердил инженер, а когда ящик этот опустеет?..
— Ну, тогда закончится и жизнь, — закончил капитан Ардиган.
Затем, указывая пальцем на чертеже то место, где заканчивался первый канал, протяжением в 227 километров, он спросил:
— Не следовало ли быть на этом месте порту?
— Именно там, на берегах этой бухты, он и будет, — отвечал Шаллер, — и все указывает на обращение этого порта со временем в один из самых значительных на этом море Сахары. Проект порта уже составлен, и, несомненно, к тому времени, когда Рарза сделается судоходной, там будут построены дома, магазины, пакгаузы и борджи. Кроме того, Ла-Гамма сейчас уже преобразовывается; она находится на восточной оконечности шотта; уже и теперь можно предвидеть его значение, ожидаемое по осуществлении первоначального проекта; и эти надежды не могут считаться тщетными, так как независимо от последовавших изменений первоначального проекта положение Ла-Гаммы в будущем, по всей вероятности, должно измениться к лучшему.
Мысль о том, что это местечко, на которое инженер указывал пальцем на карте, могло со временем превратиться в коммерческий порт, занимая центральное положение в Джериде, представлялась еще весьма недавно неосуществимой. А между тем гений человеческий был готов уже осуществить эту мечту. Местечку оставалось бы тогда сожалеть лишь о том, что не удалось провести первый канал ближе к городским воротам. Известны, однако, причины, обусловившие решение инженеров достигнуть этого шотта в глубине бухты, носящей название бухты Рудера временно, впредь до создания нового порта с тем же названием.
Капитан Ардиган обратился тогда к Шаллеру с вопросом, намеревается ли он пройти с экспедицией через Рарзу по всему протяжению?
— Нет, — ответил инженер, — мне необходимо обследовать лишь берега шоттов; я надеюсь отыскать там ценный инвентарь, который может пригодиться нам, либо здесь, либо еще где-нибудь, раз он уже находится на месте производства работ, хотя, конечно, он во многом уступает современным машинам, которые придется выписать сюда.
— Не направляются ли караваны предпочтительнее через шотт? — спросил лейтенант Вильетт.
— Караваны предпочитают и ныне придерживаться этого пути, хотя он довольно-таки опасен ввиду неустойчивости грунта; путь этот кратчайший из всех и даже более легкий, чем путь по берегам, пересеченным дюнами. Нам придется, однако, следовать по последнему пути, по направлению к западу, вплоть до того места, от которого начинается второй канал; на обратном же пути нам откроется возможность держаться северной оконечности Рарзы и возвратиться в Габес скорее, чем мы проехали в Рарзу.
Таков был план, осуществив который инженеру представлялась возможность составить себе определенное понятие об обоих каналах, причем обойдена была бы кругом вся площадь нового моря.
На следующий же день Шаллер и оба офицера выступили в путь. Куп-а-Кер прыгал впереди, поднимая стаи скворцов, угрюмо улетавших от потревоживших их людей. Экспедиция следовала у подножия высоких дюн, обрамляющих шотт с внутренней стороны. Высокие берега котловины, во многом сходные с валом порога Габеса, способны были с успехом выдерживать напор воды, а поэтому за эту южную часть Джерида нечего было беспокоиться.
Наиболее существенным Шаллер считал обследование морских берегов, предназначенных служить в будущем стенками, препятствующими воде разливаться на прибрежные местности. Предстояло выяснить, насколько эти берега по строению своему способны удовлетворять этому условию.
По результатам осмотра получалось, что не будет надобности в искусственном укреплении берегов, ибо природа сама позаботилась об этом. Независимо от того, была ли когда-нибудь Рарза озером или нет, она, во всяком случае, обладала всеми необходимыми для этого условиями, и можно было не сомневаться в том, что вода, доставленная туда из залива Габеса по каналу, займет определенную ей площадь и не выступит из назначенных для нее границ.
Представлялась возможность, не останавливая движения отряда, осмотреть котловину на большом протяжении. Наружная поверхность этой бесплодной впадины Рарзы, освещаемая лучами солнца, отражала их так, как будто была обложена листовым серебром, хрусталем или камфорой. Глаза не в состоянии были выдерживать яркого сияния, и необходимо было во избежание воспаления, столь часто происходящего вследствие яркого света солнца в пустынях Сахары, ограждать их с помощью дымчатых стекол. Офицеры и нижние чины снабжены были очками с такими стеклами. Старший же вахмистр Николь признал даже необходимым для той же цели приобрести особые очки для своего коня. Казалось, однако, что необходимость носить очки не особенно приходилась по вкусу Ва-Делавану. Это было немного смешно, а пес даже не узнавал своего товарища. Поэтому Ва-Делаван и все остальные кони освобождены были от этих мер предосторожности, существенно необходимых для их владельцев.
Шотт напоминал своим внешним видом соленые озера, высыхающие летом под действием тропического зноя. Часть водяного слоя, проникающего в печки, вытесняет заключающиеся в последних газы, что приводит к образованию на поверхности песков ряда возвышений и делает эту местность похожей на поле, усеянное норами кротов; что же касается дна этого шотта, то инженер обратил внимание обоих офицеров на то, что грунт состоял из красного песка, кварцевой породы, смешанного с сернокислой и углекислой известью. Слой этот покрыт был налетом выветрившегося сернокислого натрия и соли, то есть соляной коркой в полном смысле этого слова. Впрочем, плиоценовая формация, на которой залегают шотты и себха, заключает в себе в огромных количествах гипс и соль.
Надо упомянуть здесь, что Рарза не освобождается еще к этому времени года от всего количества воды, приносимого уэдами зимой. Удаляясь подчас от гурдов, то есть от ограждающих дюн, кони останавливались у прудов, заполненных стоячей водой. Временами капитану Ардигану издали казалось, что какой-то разъезд арабских всадников передвигался по этим пустынным низменностям шоттов; но с приближением отряда разъезд этот разлетался. Это были стаи белых и розовых фламинго, перья которых напоминали цвета мундиров. Стая птиц столь быстро скрывалась, что Куп-а-Кер, бросавшийся в погоню за ними, не успевал догнать ни одной из этих великолепных птиц.
Одновременно пес поднимал мириады птиц со всех сторон, и боахабиби, эти оглушительные воробьи Джерида, улетали, производя неистовый шум.
Придерживаясь очертаний Рарзы, отряд выгадывал возможность без затруднений находить соответствующие для ночных привалов места, что представлялось совершенно невыполнимым при следовании посредине котловины. Шотт мог быть обводнен почти на всем своем протяжении, тогда как некоторые части Мельрира, вследствие относительно более возвышенного положения, должны были выступать и после обводнения всей местности водами Средиземного моря. Таким образом, маршрут экспедиции пролегал от одного оазиса к другому. Каждому из них предстояло преобразоваться в будущем в «марза», то есть в порты или пристани на вновь образуемом море. Оазисы эти — на языке берберов «туалы» — имеют весьма плодородную почву; деревья различных пород и пальмы произрастают там в большом количестве, и нет недостатка в пастбищах, так что Ва-Делаван и все остальные четвероногие члены экспедиции не могли пожаловаться на скудость фуража. За оазисами почва делалась опять совершенно бесплодной, и богатые травами «мурджи» сменялись «регами», — таким названием обозначаются низменности, покрытые песком и гравием. Следует упомянуть здесь, что обследование южной части Рарзы не вызывало большого утомления. Конечно, людям и коням приходилось страдать от зноя у подножия дюн, при безоблачном небе, когда ничто не умеряло солнечных лучей, но алжирские офицеры и спахисы уже освоились с этим знойным климатом, а что касается Шаллера, то он также уже давно загорел во время производимых им ранее изысканий.
Что же касается опасностей самого передвижения по «хофрам» шотта (так арабы называют котловины с подвижной почвой), то опасности эти легко могли быть обойдены по тому маршруту, которого придерживалась экспедиция.
— Эти места, — повторял инженер, — представляют действительно большую опасность, в чем не один раз пришлось убеждаться при прорытии канала через тунисские себхи.
— Мне припоминается даже, — добавил к этому капитан Ардиган, что эти опасности были предусмотрены Рудером при нивелировке Рарзы и Мельрира. Ведь он упоминает о случаях провалов людей по колени в солонцеватом песке.
— И эти случаи подтвердились впоследствии, — сказал Шаллер. — Эти низины усеяны бездонными ямами, которые арабы называют «морскими глазами». В них не могли достать до дна. Во время одной из рекогносцировок, произведенных Рудером, всадник вместе с конем провалились в одну из этих ям, и все попытки извлечь их оттуда оказались тщетными; товарищи связали двадцать ружейных шомполов, но и ими не могли достать погибшего.
— Коли так, примем меры, — решил капитан Ардиган, — Необходимо быть достаточно осторожным в подобной обстановке. Я строжайше запретил нижним чинам удаляться от подножия дюн прежде, чем нами будет обследовано состояние почвы. Опасаюсь, как бы этот неугомонный пес, носящийся по себхе, не провалился бы внезапно. Николь не в состоянии удерживать его.
— Он был бы ужасно огорчен, если бы подобное несчастье произошло с его собакой, — сказал лейтенант Вильетт.
— А Ва-Делаван, — сказал капитан, — я убежден, что он сдох бы от горя!
— Поразительная дружба между этими двумя животными, — заметил инженер.
— Поразительная, — подтвердил лейтенант Вильетт. — Орест и Полад, Пизий и Евриал, Дамон и Пифиас, Ахилл и Патрокл, Александр и Ефестий, Геркулес и Пиритой были по крайней мере одной и той же породы, а в данном случае — собака и лошадь!
— И еще человек, можете добавить к этому, лейтенант, — дополнил капитан Ардиган, — ибо Николь, Ва-Делаван и Куп-а-Кер все вместе неразлучные друзья, в числе которых человек занимает одну третью часть, а животные две остальные трети!
Все сказанное инженером относительно опасностей, представляемых подвижной почвой шоттов, не было преувеличено.
И тем не менее караваны все-таки проходили по местностям, расположенным в Мельрире, Рарзе и Фед-жедже, ибо этот путь был более короткий и не столь утомительный, так как пролегал по совершенно ровной местности. Выбирая этот путь, они обеспечивали себе благополучный переход по этой озерной области, прибегая к содействию проводников, отлично ознакомленных с местностью и умеющих избегать опасные места. Со времени выступления своего из Габеса отряд не повстречался еще ни с одним из этих караванов, занятых перевозкой товаров от Бискры до берега Малого Сырта, приход которых всегда ожидается с нетерпением в Нефте, Гафзе, Ла-Гамме и во всех остальных городах и местах Нижнего Туниса. Однако 9 апреля пришлось повстречаться с одним караваном при следующих обстоятельствах.
Было около трех часов пополудни. Отряд только что выступил под палящим солнцем после первого, полуденного привала. Направлялись они к повороту, образуемому Рарзой на несколько километров далее, у западной оконечности. Местность заметно поднималась; дюны вырисовывались гораздо более рельефно, и было ясно, что не здесь когда-нибудь можно было опасаться прорыва водяными массами нового моря ограждений шоттов. По мере подъема открывался более обширный вид к северу и западу. Котловина блестела от солнечных лучей. Каждая крупинка гравия на этих солончаках превращалась в светящуюся точку. Второй канал, соединяющий Рарзу с Мельриром, начинался с левой стороны.
Инженер и оба офицера сошли с коней. За ними следовал конвой, держа лошадей в поводах. Когда все остановились на одном из гребней дюн, лейтенант Вильетт сказал:
— Мне кажется, что в глубине шотта движется какой-то отряд.
— Отряд или стадо, — отозвался капитан Ардиган.
— Трудно судить на таком расстоянии, — заметил Шаллер.
Несомненно было одно — над поверхностью Рарзы, с указанной лейтенантом Вильеттом стороны, на расстоянии приблизительно трех-четырех километров от экспедиции, показалось густое облако пыли. Быть может, это было стадо животных, направляющееся на север.
К тому же пес, видимо, проявлял признаки если не беспокойства, то, во всяком случае, возбужденного внимания, так что старший вахмистр крикнул ему:
— Ищи, ищи, Куп-а-Кер. Что там такое?
Собака неистово залаяла, замерла, поводя хвостом, и готова была ринуться вперед, в шотт.
Николь удержал пса.
По мере приближения расстилавшегося в воздухе столба пыли заметнее делалось происходящее среди песочного вихря движение, определить причины которого все-таки представлялось затруднительным. Невзирая на всю остроту зрения Шаллера, офицеров и нижних чинов отряда, никто из них не в состоянии был определенно высказаться, происходило ли замечаемое явление вследствие передвижения какого-нибудь каравана или же бегства стада от опасности.
Но через две-три минуты все сомнения исчезли. Облако пыли прорезалось вспышками огня, и слышны стали ружейные выстрелы, дым от которых смешивался со столбом пыли. В то же время Куп-а-Кер, которого не мог удержать хозяин, вырвался от него, злобно лая.
— Выстрелы! — воскликнул Вильетт.
— Возможно, какой-нибудь караван защищается от нападения хищных зверей, — сказал инженер.
— Вернее, от нападения разбойников, — возразил лейтенант, — так как слышна перестрелка.
— На коней! — скомандовал капитан Ардиган.
Спустя мгновение спахи направились к месту, где происходила стычка.
Быть может, было опасно или по крайней мере неосторожно пускаться с несколькими всадниками из состава конвоя на авось в столкновение, поводы которого были неизвестны. Вероятно, приходилось иметь дело с шайкой грабителей, бродящей по Джериду, численность которой была неизвестной и могла быть значительной. Но как капитан Ардиган, так и его люди не смущались никогда подобными соображениями об опасности. Если, как возможно было предполагать, происходило нападение туарегов или иных кочевников этой местности на какой-нибудь караван, сознание долга солдата повелевало броситься ему на выручку. Подняв коней в карьер, имея впереди себя собаку, которой Николь теперь предоставил свободу, все они ринулись вперед через шотт.
Расстояние по глазомеру не превышало трех километров, и две трети этого расстояния были пройдены в десять минут. По-прежнему в туче пыли и дыма раздавались справа и слева ружейные выстрелы. Но от поднявшегося юго-восточного ветерка туча пыли понемногу разошлась.
Тогда капитану Ардигану представилась возможность разобраться в происходящей перед ним горячей схватке. Выяснилось, что в этой части шотта было произведено нападение на караван, выступивший пять дней тому назад из оазиса Зерибет, лежащего к северу от Мельрира и направлявшийся в Тозер, откуда предполагалось добраться до Габеса. Караван состоял из двадцати арабов и около сотни верблюдов.
Животные, нагруженные мешками с финиками, шли впереди. Погонщики верблюдов держались сзади, повторяя все в один голос окрик вожака для понукания животных.
Караван подходил с западной оконечности Рарзы, совершив все предыдущие переходы благополучно. Во главе каравана был очень опытный проводник. Но едва караван поднялся на первый уступ «рега», из-за прикрытия дюн выскочили около шестидесяти всадников.
Это была шайка грабителей, которым, казалось, нетрудно справиться с личным составом каравана. Погонщиков верблюдов легко было обратить в бегство, а если бы потребовалось, то и перебить, верблюдов же захватить и угнать в какой-нибудь отдаленный оазис Джерида.
Попытка обороняться со стороны личного состава каравана была обречена на неудачу. Вооруженные ружьями и пистолетами, они пустили их в дело. В свою очередь, нападающие, более многочисленные, открыли огонь, и после десятиминутной борьбы караван рассеялся, а верблюды, обезумевшие от страха, ринулись по всем направлениям.
Ружейные выстрелы услышаны были капитаном Ардиганом. Маленький отряд его был, однако, замечен, и, видя всадников, направлявшихся на помощь каравану, грабители остановились.
В это время капитан Ардиган скомандовал громким голосом:
— Вперед!
Ружья сняты были с перевязей, и, держа их наготове, все ринулись как ураган на разбойников. Что же касается обоза, то он был оставлен под прикрытием обозной прислуги.
Грабители не ожидали столкновения. Не хватило ли у них мужества помериться силами с отрядом в слишком знакомых им мундирах, повиновались ли они, быть может, иному соображению, а не чувству страха? Так или иначе они стали отходить, прежде чем капитан Ардиган и его люди подоспели к каравану.
Открыт был огонь, раздалось около двадцати выстрелов, ранивших беглецов, но не настолько серьезно им повредивших, чтобы остановить бегство. С чувством гордости старший вахмистр отметил получение Куп-а-Кером боевого крещения, так как он заметил, что пес поводил несколько раз толовой справа налево, из чего он заключил, что какая-то пуля прожужжала у его ушей.
Дальнейшее преследование нападавших признано было капитаном излишним, тем более что беглецы вскоре исчезли за холмом, покрытым леском, поднимавшимся на горизонте. Для них не представляло ни малейшего затруднения отыскать какое-нибудь убежище в этой местности, им столь хорошо знакомой; выбить же их из этого убежища было бы нелегко. Несомненно, однако, было, что они не отважатся вернуться к каравану, а потому последний мог продолжать свой путь по направлению к востоку от Рарзы, не опасаясь вторичной встречи с разбойниками.
Помощь оказана была своевременно, потому что через несколько минут все верблюды оказались бы в руках разбойников. Допрошенный затем инженером старшина каравана рассказал, как все произошло.
— Известно ли вам, к какому племени принадлежит шайка? — спросил капитан.
— Проводник наш заверяет, что это туареги, — отвечал старшина.
— Утверждают, однако, — продолжал инженер, — что туареги постепенно очистили оазис и направились в западную часть Джерида?
— Пока караваны будут ходить по пустыне, до тех пор всегда найдутся и грабители, которые будут нападать на них, — заметил лейтенант.
— Да, все это прекратится не ранее как по обводнении шоттов.
Капитан Ардиган обратился затем к предводителю каравана с вопросом, распространился ли в окрестностях слух о побеге Хаджара?
— Как же, капитан, вот уже несколько дней, как говорят об этом.
— А не передают ли о появлении его в окрестностях Рарзы или Мельрира? Не он ли предводительствовал этой шайкой?
— Я уверен, что его там не было, потому что я знаю его лично. Весьма возможно, что эти грабители были люди из прежней его шайки, и не подоспей вы вовремя, капитан, нас ограбили бы и убили.
— Полагаю, теперь вы можете продолжать путь без всякого опасения, — заключил инженер.
— Да, и я так полагаю, — отвечал предводитель каравана. — Разбойники, вероятно, направились в какое-нибудь местечко на западе, а дня через три-четыре мы будем уже в Тозере.
Затем приступили к сбору каравана. Разбежавшиеся верблюды постепенно возвращались на свои места; караван снова стал в порядок, не потеряв никого из своего состава. Несколько человек оказались ранеными, но способными продолжать путь. Поблагодарив в последний раз капитана и его товарищей, предводитель дал сигнал к отправлению, и караван снялся с места.
Несколько минут спустя люди и животные скрылись за поворотом песчаной стрелки, выдвинувшейся вперед у шотта, и крики предводителя каравана, погонявшего верблюдов, постепенно затихли.
Когда инженер и оба офицера остались одни после этого неожиданного приключения, могущего повлечь за собою всякие осложнения, они обменялись впечатлениями, а быть может и тревогами, вызванными происшествием, и первым высказался Шаллер.
— Итак, Хаджар, по-видимому, снова появился в этой местности, — сказал инженер.
— Этого и следовало ожидать, — отвечал капитан, — и потому можно лишь пожелать скорейшего обводнения шоттов! Это единственный способ раз и навсегда покончить с разбойниками Джерида.
— К несчастью, — заметил на это лейтенант Вильетт, — несколько лет пройдет еще, пока воды залива заполнят Рарзу и Мельрир.
— Кто знает! — сказал Шаллер.
В следующую ночь туареги не тревожили экспедицию и не показывались вновь в окрестностях. На следующий день, 10 апреля, после полудня отряд расположился для привала на том самом месте, с которого начинался второй, соединительный между двумя шоттами канал.
Глава девятая. ВТОРОЙ КАНАЛ
Второй канал, соединяющий Рарзу и Мельрир с шоттом Джерид, был в три раза короче первого. Надо отметить, что кроме Рарзы и Мельрира существовали еще котловины протяжением в несколько километров; из них наиболее важной был шотт Эль-Аслудже, которым и воспользовались при прорытии канала, для чего потребовалось меньше времени и при этом было встречено значительно меньше затруднений. К самим работам приступили гораздо позднее.
Так как возобновление работ при устройстве операционной и продовольственной баз в провинции Константина представлялось вполне возможным, то еще до выступления из Габеса было решено, что Шаллер встретится в Мельрире, у конца второго канала, с артелью рабочих, которые, прибыв на место, войдут в непосредственные отношения с Шаллером.
Осмотрев работы, Шаллеру оставалось только обследовать внешние очертания самого шотта, и тем должна была закончиться вся экспедиция.
По прибытии отряда в оконечности Рарзы инженер был весьма поражен тем, что не застал в этом пункте ни одного из рабочих, которых общество должно было выслать.
Что могло произойти? Обстоятельство это не могло не вызвать беспокойства, в особенности после нападения на караван и освобождения Хаджара. Не последовало ли изменения в плане работ при отсутствии возможности предупредить об этом инженера, или же выбрали иное направление в самый последний момент.
Так как возобновление работ при устройстве операционной и продовольственной баз в провинции Константина представлялось вполне возможным, то еще до выступления из Габеса было решено, что Шаллер встретится в Мельрире, у конца второго канала, с артелью рабочих, которые, прибыв на место, войдут в непосредственные отношения с Шаллером.
Осмотрев работы, Шаллеру оставалось только обследовать внешние очертания самого шотта, и тем должна была закончиться вся экспедиция.
По прибытии отряда в оконечности Рарзы инженер был весьма поражен тем, что не застал в этом пункте ни одного из рабочих, которых общество должно было выслать.
Что могло произойти? Обстоятельство это не могло не вызвать беспокойства, в особенности после нападения на караван и освобождения Хаджара. Не последовало ли изменения в плане работ при отсутствии возможности предупредить об этом инженера, или же выбрали иное направление в самый последний момент.