Страница:
Это было уж совсем загадочно, и действительно никто ничего не понимал.
Впрочем, после появления машины на дороге в Литл-Рок и у берегов Верхнего озера она больше не показывалась. Поэтому мне и моим помощникам все еще приходилось ждать.
Как известно, правительство намеревалось вступить в переговоры с этим таинственным изобретателем. Но от мысли арестовать его следовало отказаться: надо было добиваться цели другими средствами. Публику особенно волновал такой вопрос: станут ли Соединенные Штаты единственным владельцем аппарата, который обеспечил бы им неоспоримое превосходство над другими странами, главным образом в случае войны. Так как изобретатель показывался только на американской территории, можно было думать, что он американец и, вероятно, предпочтет договориться с Америкой.
Третьего июля все газеты Соединенных Штатов опубликовали следующее объявление, составленное в самой официальной форме:
«В течение апреля текущего года по дорогам Пенсильвании, Кентукки, Огайо, Тенесси, Миссури, Иллинойса разъезжал автомобиль. Этот автомобиль появлялся также 27 мая во время соревнований Автомобильного клуба и затем исчез.
В первых числах июня в водах Новой Англии, между мысами Северным и Сейбл, чаще всего на широте Бостона, курсировало судно, которое двигалось с большой скоростью, и затем исчезло.
Во второй половине того же месяца в глубине озера Кирдол, в штате Канзас, маневрировала подводная лодка; вскоре она исчезла.
Есть все основания предполагать, что эти машины построены одним и тем же изобретателем, и даже, что это один и тот же аппарат, способный передвигаться и по суше, и по воде, и под водой.
Кто бы ни был этот изобретатель, ему предлагают продать его машину.
Его просят назвать себя, назначить цену, за которую он согласился бы открыть свое изобретение американскому правительству, и как можно скорее послать ответ в Вашингтонский департамент полиции, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки».
Таково было объявление, напечатанное в газетах крупным шрифтом. Разумеется, оно не могло не попасть на глаза заинтересованному лицу, где бы это лицо ни находилось. Изобретатель прочтет объявление и несомненно откликнется так или иначе, — а впрочем, почему бы ему и не согласиться на такое предложение?
Теперь оставалось только ждать ответа.
Легко вообразить, какое волнение охватило публику! С, утра до вечера любопытная и шумная толпа теснилась перед департаментом полиции, поджидая прибытия письма или телеграммы. Репортеры дежурили непрерывно. Какая честь, какая выгода для газеты, которая прежде других опубликует потрясающую новость! Наконец-то все узнают, кто такой этот неуловимый незнакомец, узнают, согласен ли он вступить в переговоры с федеральным правительством! Уж, конечно, Америка не постоит за ценой. У нее хватит миллионов, а если понадобится, миллионеры широко распахнут свои неистощимые сейфы!
Прошли сутки. Скольким нервным и нетерпеливым людям эти сутки показались длиннее двадцати четырех часов, а каждый час длиннее шестидесяти минут!
Никакого ответа. Ни письма, ни телеграммы. В течение ночи — ничего нового. И так продолжалось трое суток.
Тогда произошло то, что можно было предвидеть. Европа узнала по телеграфу о предложениях Америки. Многие государства Старого Света тоже пожелали извлечь выгоду из нового изобретения. Почему бы не попытаться перехватить у Соединенных Штатов аппарат, обладание которым дает такие важные преимущества? Почему не броситься в эту битву миллионов?
И действительно, все великие державы — Франция, Англия, Россия, Италия, Австрия, Германия — вступили в эту борьбу. Одни лишь второстепенные государства, боясь расстроить свой бюджет, не рискнули принять в ней участие. Европейская пресса напечатала такие же объявления, какие были опубликованы в Соединенных Штатах. И, право, теперь необыкновенному «шоферу» ничего не стоило стать соперником Гульдов, Морганов, Асторов, Вандербилтов и Ротшильдов Франции, Англии или Австрии!
Но так как этот человек не подавал признаков жизни, то, чтобы побудить его рассеять тайну, которой он себя окружил, ему стали делать вполне определенные предложения. Весь мир превратился в огромный рынок, во всеобщую биржу, в небывалый аукцион. Дважды в день в газетах печатались цифры, предлагаемые суммы непрерывно росли, миллионы нагромождались на миллионы.
В конце концов, после памятного заседания конгресса, Соединенные Штаты ассигновали на покупку изобретения двадцать миллионов долларов, то есть сто миллионов франков.
И что же: среди всех классов американского общества не нашлось ни одного гражданина, который счел бы эту сумму чрезмерной, — такое значение придавали все обладанию чудесным средством передвижения. И я первый не переставал повторять своей доброй Грэд, что «оно окупит себя с лихвой».
По-видимому, остальные нации были другого мнения, так как они не пытались превысить эту сумму. И тут начались измышления побежденных соперников. Изобретатель не объявится… Он никогда не существовал… Это мошенник крупного масштаба!.. К тому же он, вероятно, давно погиб вместе со своей машиной, свалился в какую-нибудь пропасть, утонул в морской пучине… Европейская печать не скупилась на такие предположения.
К сожалению, время шло. Никаких известий, никакого ответа от нашего героя. Он нигде больше не появлялся. Со времени его маневров на Верхнем озере его никто не видел.
Я не знал, что думать, и уже начал терять всякую надежду разобраться в этом странном деле.
И вот утром 15 июля в почтовом ящике департамента полиции нашли письмо без всякого штемпеля.
После того как с ним ознакомились власти, его факсимиле опубликовали в вашингтонских газетах, выпустивших по этому случаю специальный номер.
Вот это письмо.
Впрочем, после появления машины на дороге в Литл-Рок и у берегов Верхнего озера она больше не показывалась. Поэтому мне и моим помощникам все еще приходилось ждать.
Как известно, правительство намеревалось вступить в переговоры с этим таинственным изобретателем. Но от мысли арестовать его следовало отказаться: надо было добиваться цели другими средствами. Публику особенно волновал такой вопрос: станут ли Соединенные Штаты единственным владельцем аппарата, который обеспечил бы им неоспоримое превосходство над другими странами, главным образом в случае войны. Так как изобретатель показывался только на американской территории, можно было думать, что он американец и, вероятно, предпочтет договориться с Америкой.
Третьего июля все газеты Соединенных Штатов опубликовали следующее объявление, составленное в самой официальной форме:
«В течение апреля текущего года по дорогам Пенсильвании, Кентукки, Огайо, Тенесси, Миссури, Иллинойса разъезжал автомобиль. Этот автомобиль появлялся также 27 мая во время соревнований Автомобильного клуба и затем исчез.
В первых числах июня в водах Новой Англии, между мысами Северным и Сейбл, чаще всего на широте Бостона, курсировало судно, которое двигалось с большой скоростью, и затем исчезло.
Во второй половине того же месяца в глубине озера Кирдол, в штате Канзас, маневрировала подводная лодка; вскоре она исчезла.
Есть все основания предполагать, что эти машины построены одним и тем же изобретателем, и даже, что это один и тот же аппарат, способный передвигаться и по суше, и по воде, и под водой.
Кто бы ни был этот изобретатель, ему предлагают продать его машину.
Его просят назвать себя, назначить цену, за которую он согласился бы открыть свое изобретение американскому правительству, и как можно скорее послать ответ в Вашингтонский департамент полиции, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки».
Таково было объявление, напечатанное в газетах крупным шрифтом. Разумеется, оно не могло не попасть на глаза заинтересованному лицу, где бы это лицо ни находилось. Изобретатель прочтет объявление и несомненно откликнется так или иначе, — а впрочем, почему бы ему и не согласиться на такое предложение?
Теперь оставалось только ждать ответа.
Легко вообразить, какое волнение охватило публику! С, утра до вечера любопытная и шумная толпа теснилась перед департаментом полиции, поджидая прибытия письма или телеграммы. Репортеры дежурили непрерывно. Какая честь, какая выгода для газеты, которая прежде других опубликует потрясающую новость! Наконец-то все узнают, кто такой этот неуловимый незнакомец, узнают, согласен ли он вступить в переговоры с федеральным правительством! Уж, конечно, Америка не постоит за ценой. У нее хватит миллионов, а если понадобится, миллионеры широко распахнут свои неистощимые сейфы!
Прошли сутки. Скольким нервным и нетерпеливым людям эти сутки показались длиннее двадцати четырех часов, а каждый час длиннее шестидесяти минут!
Никакого ответа. Ни письма, ни телеграммы. В течение ночи — ничего нового. И так продолжалось трое суток.
Тогда произошло то, что можно было предвидеть. Европа узнала по телеграфу о предложениях Америки. Многие государства Старого Света тоже пожелали извлечь выгоду из нового изобретения. Почему бы не попытаться перехватить у Соединенных Штатов аппарат, обладание которым дает такие важные преимущества? Почему не броситься в эту битву миллионов?
И действительно, все великие державы — Франция, Англия, Россия, Италия, Австрия, Германия — вступили в эту борьбу. Одни лишь второстепенные государства, боясь расстроить свой бюджет, не рискнули принять в ней участие. Европейская пресса напечатала такие же объявления, какие были опубликованы в Соединенных Штатах. И, право, теперь необыкновенному «шоферу» ничего не стоило стать соперником Гульдов, Морганов, Асторов, Вандербилтов и Ротшильдов Франции, Англии или Австрии!
Но так как этот человек не подавал признаков жизни, то, чтобы побудить его рассеять тайну, которой он себя окружил, ему стали делать вполне определенные предложения. Весь мир превратился в огромный рынок, во всеобщую биржу, в небывалый аукцион. Дважды в день в газетах печатались цифры, предлагаемые суммы непрерывно росли, миллионы нагромождались на миллионы.
В конце концов, после памятного заседания конгресса, Соединенные Штаты ассигновали на покупку изобретения двадцать миллионов долларов, то есть сто миллионов франков.
И что же: среди всех классов американского общества не нашлось ни одного гражданина, который счел бы эту сумму чрезмерной, — такое значение придавали все обладанию чудесным средством передвижения. И я первый не переставал повторять своей доброй Грэд, что «оно окупит себя с лихвой».
По-видимому, остальные нации были другого мнения, так как они не пытались превысить эту сумму. И тут начались измышления побежденных соперников. Изобретатель не объявится… Он никогда не существовал… Это мошенник крупного масштаба!.. К тому же он, вероятно, давно погиб вместе со своей машиной, свалился в какую-нибудь пропасть, утонул в морской пучине… Европейская печать не скупилась на такие предположения.
К сожалению, время шло. Никаких известий, никакого ответа от нашего героя. Он нигде больше не появлялся. Со времени его маневров на Верхнем озере его никто не видел.
Я не знал, что думать, и уже начал терять всякую надежду разобраться в этом странном деле.
И вот утром 15 июля в почтовом ящике департамента полиции нашли письмо без всякого штемпеля.
После того как с ним ознакомились власти, его факсимиле опубликовали в вашингтонских газетах, выпустивших по этому случаю специальный номер.
Вот это письмо.
9. ВТОРОЕ ПИСЬМО
«На борту „Грозного“, 15 июля сего года.
Старому и Новому Свету.
На предложения, сделанные мне различными государствами Европы, а также Соединенными Штатами, я могу дать лишь один ответ:
Я решительно и бесповоротно отказываюсь от тех денег, которые мне предлагают в уплату за мой аппарат.
Это изобретение не станет ни французским, ни немецким, ни австрийским, ни русским, ни английским, ни американским.
Аппарат — моя собственность, и я буду пользоваться им по своему усмотрению.
Он дает мне неограниченную власть над всем миром, и никакая человеческая сила ни при каких обстоятельствах не сможет ему противостоять.
Пусть никто не пытается завладеть им. Он недосягаем, и таким он будет всегда. Если мне захотят причинить зло, я воздам за него сторицей.
Что касается денег, которые мне предлагают, то я презираю их, я в них не нуждаюсь. К тому же в тот день, когда мне заблагорассудится обладать миллионами или миллиардами, мне достаточно будет протянуть руку, чтобы взять их.
Так пусть знают все: Старый и Новый Свет против меня бессильны, моя же власть над ними беспредельна.
И это письмо подписываю я, Властелин мира».
Старому и Новому Свету.
На предложения, сделанные мне различными государствами Европы, а также Соединенными Штатами, я могу дать лишь один ответ:
Я решительно и бесповоротно отказываюсь от тех денег, которые мне предлагают в уплату за мой аппарат.
Это изобретение не станет ни французским, ни немецким, ни австрийским, ни русским, ни английским, ни американским.
Аппарат — моя собственность, и я буду пользоваться им по своему усмотрению.
Он дает мне неограниченную власть над всем миром, и никакая человеческая сила ни при каких обстоятельствах не сможет ему противостоять.
Пусть никто не пытается завладеть им. Он недосягаем, и таким он будет всегда. Если мне захотят причинить зло, я воздам за него сторицей.
Что касается денег, которые мне предлагают, то я презираю их, я в них не нуждаюсь. К тому же в тот день, когда мне заблагорассудится обладать миллионами или миллиардами, мне достаточно будет протянуть руку, чтобы взять их.
Так пусть знают все: Старый и Новый Свет против меня бессильны, моя же власть над ними беспредельна.
И это письмо подписываю я, Властелин мира».
10. ВНЕ ЗАКОНА
Таково было содержание письма, адресованного правительству Соединенных Штатов и доставленного в департамент полиции без посредничества почты. Но человека, который принес это письмо в ночь с 14 на 15 июля, никто не видел.
А между тем и в эту ночь, вплоть до самой утренней зари, множество любопытных продолжало осаждать здание департамента полиции. Впрочем, как им было заметить подателя, а может быть и самого автора письма в тот момент, когда он, затерявшись в толпе, опускал его в ящик для корреспонденции? Ведь ночь была темная, безлунная; с одной стороны улицы нельзя было разглядеть, что делается на другой.
Я уже сказал, что факсимиле этого письма немедленно появилось в газетах, которым власти передали его буквально в первый же час. Но не подумайте, что публика приняла его за чью-то неуместную шутку. Ничуть не бывало. Правда, такое именно впечатление создалось у меня самого пять недель тому назад, когда я получил письмо с Грейт-Эйри. Но, говоря откровенно, теперь даже и о нем я склонен был думать по-иному, и моя первоначальная уверенность несколько поколебалась.
Да, как в Вашингтоне, так и во всей Америке письмо «Властелина мира» приняли всерьез, что было, в сущности говоря, вполне естественно, и если бы кому-нибудь вздумалось расценивать его иначе, огромное, большинство читателей газет возразило бы: «Нет, это не мистификация! Письмо действительно написано самим изобретателем неуловимого аппарата, — это не подлежит сомнению».
Итак, благодаря какому-то странному, но вместе с тем понятному настроению умов вопрос этот был, по-видимому, для всех совершенно ясен, и все удивительные факты, к разгадке которых не было ключа, получили теперь вполне определенное толкование.
Вот к чему оно сводилось.
Действительно, изобретатель на какое-то время исчез, но теперь он снова подал признаки жизни. Он не стал жертвой несчастного случая, а просто укрылся в убежище, недоступном для преследования полиции. Там он и написал ответ на предложение правительства, но, не желая отправлять этот ответ по почте, что могло бы открыть его местопребывание, он явился в столицу Соединенных Штатов и, как это было сказано в официальном извещении, сам принес письмо с здание департамента полиции.
Что ж, если этот человек рассчитывал таким образом наделать шуму и в Старом и в. Новом Свете, то он добился своего. В тот день миллионы людей, читая и перечитывая газету, «не верили своим глазам», если употребить столь банальное выражение.
Почерк письма, которое я не переставал разглядывать, был резкий, с энергичным нажимом пера. Графологи непременно увидели бы в этих строчках признак бурного темперамента и трудного характера.
И вдруг у меня вырвался возглас, которого, к счастью, не слышала моя старая Грэд. Как это я сразу не заметил сходства между этим почерком и почерком письма, присланного мне из Моргантона?!
Кроме того (и это совпадение было еще более многозначительно), инициалы, заменявшие подпись, являлись, видимо, начальными буквами слов: «Властелин мира»… И где же он писал это письмо? На борту «Грозного». Очевидно, так назывался аппарат тройного действия, управляемый таинственным капитаном!
Так значит, эти строчки принадлежат ему, как и строчки первого письма, которое под страхом смерти запрещало мне возобновлять расследование на Грейт-Эйри!
Я встал, вынул из ящика письменного стола письмо от 13 июня, сравнил его со снимком, помещенным в газете… Сомнений не оставалось: тот же характерный почерк, та же рука!
Мозг мой продолжал усиленно работать, пытаясь сделать выводы из этого известного мне одному сходства, из этого графического тождества обоих писем, автором которых мог быть только командир «Грозного». Страшное, но вполне заслуженное название!..
Я спрашивал себя, не позволит ли это совпадение возобновить поиски с более определенными данными, не сможем ли мы направить наших агентов по более верному следу, который, наконец, и приведет их к цели?
И я думал: какая же связь существует между «Грозным» и вершиной Грейт-Эйри, что общего между чудесами, наблюдавшимися на Голубых горах, и не менее чудесными появлениями фантастического аппарата?
Не колеблясь более, я положил письмо в карман и помчался в департамент полиции.
Я спросил, у себя ли мистер Уорд.
Получив утвердительный ответ, я бросился к двери, постучался, пожалуй несколько громче, чем это было принято, и, услыхав «войдите!», — задыхаясь, ворвался в кабинет.
Мистер Уорд как раз рассматривал письмо, опубликованное в газетах, но не копию, а подлинник, тот самый, который был опущен в ящик департамента полиции.
— Что-нибудь новое, Строк?.
— Судите сами, мистер Уорд!..
И я вынул из кармана письмо с инициалами.
Мистер Уорд взял его и, не читая, осмотрел со всех сторон.
— Что это за письмо? — спросил он.
— Как видите, письмо, подписанное инициалами.
— А какой на нем почтовый, штемпель?
— Почтовой конторы Моргантона, в Северной Каролине…
— Когда вы его получили?
— Тринадцатого июня, больше месяца назад.
— И что вы тогда подумали об этом письме?
— Что кто-то решил подшутить надо мной.
— А сегодня… сегодня, Строк?
— Сегодня я думаю о нем то же, что несомненно будете думать и вы, мистер Уорд, когда познакомитесь с его содержанием.
Мой начальник снова взялся за письмо и прочитал его от строчки до строчки.
— Оно подписано двумя инициалами… — проговорил он.
— Да, мистер Уорд, и это — инициалы двух слов: «Властелин мира». Им же подписано факсимиле…
— Подлинник которого перед вами, — прервал меня мистер Уорд, вставая.
— Совершенно очевидно, что оба письма написаны одной рукой, — сказал я.
— Да, Строк, одной рукой…
— Видите, чем мне угрожают в случае, если бы я сделал вторичную попытку проникнуть в глубь Грейт-Эйри?
— Да… вам грозят смертью. Но послушайте, Строк, ведь вы получили это письмо уже месяц назад. Почему же вы не показали мне его до сих пор?
— Потому что я не придавал ему никакого значения. Сегодня, после этого послания с «Грозного», я поневоле отнесся к нему более серьезно.
— И правильно сделали, Строк. Ваше сообщение представляется мне крайне важным, и я думаю, что оно может помочь нам напасть на след этого странного человека.
— Я тоже так думаю, мистер Уорд.
— Но какая же все-таки связь может существовать между «Грозным» и Грейт-Эйри?
— Вот уж не могу вам ответить, я и сам все время ломаю над этим голову.
— Нашлось бы, пожалуй, только одно объяснение, — продолжал мистер Уорд,
— но, по правде сказать, оно маловероятно, чтобы не сказать — немыслимо…
— Какое же?
— Не мог ли изобретатель выбрать Грейт-Эйри местом стоянки для своей машины?
— Полноте! — вскричал я. — А каким же способом ему удалось проникнуть туда? Как он выйдет оттуда? Нет, мистер Уорд, после того, что я видел, ваше объяснение неприемлемо.
— Неприемлемо, если…
— Если? — повторил я.
— Если у аппарата этого «Властелина мира» нет крыльев, которые могли помочь ему забраться на Грейт-Эйри!
При мысли о том, что «Грозный» способен соперничать с коршунами и орлами, я не мог удержаться от недоверчивой улыбки, да мистер Уорд и сам не стал настаивать на своей гипотезе. Он взял оба письма и, еще раз сличив при помощи маленькой лупы почерк обоих, установил полнейшее сходство между ними. Они были написаны одной и той же рукой, более того — одним и тем же пером. И потом — это соответствие между инициалами, которыми было подписано первое письмо, и подписью «Властелин мира», которою заканчивалось второе!
Несколько минут мистер Уорд сидел молча, погруженный в глубокое раздумье.
— Я оставляю ваше письмо у себя. Строк, — сказал он наконец. — Знаете, я положительно убежден, что вам суждено сыграть важную роль в этой странной истории… или, вернее, в этих двух историях! Не знаю еще, какие нити их связывают, но какая-то связь существует, — это несомненно. Вы оказались причастны к первой; не будет ничего удивительного, если вы окажетесь причастны и ко второй.
— Охотно, мистер Уорд! Вы ведь знаете, как я любопытен, и не удивитесь, если…
— Решено, Строк! Итак, повторяю: будьте готовы выехать по первому приказанию.
Я вышел из департамента полиции, чувствуя, что моя помощь понадобится очень скоро. И я и оба моих помощника готовы были выехать в любое время, — мистер Уорд вполне мог рассчитывать на нас.
Между тем отказ, которым владелец «Грозного» встретил предложения американского правительства, еще более взволновал умы. Общественное мнение повелевало действовать, — это чувствовали и в Белом Доме и в министерстве. Но каким образом? Где найти этого «Властелина мира», а если он и появится снова, то как его захватить? Многое еще казалось необъяснимым. Его аппарат обладал необычайной скоростью, — это было несомненно. Но как смог он попасть в озеро Кирдол, которое не сообщалось с другими водными системами? Каким образом вышел оттуда?.. А потом его видели на Верхнем озере, хотя, повторяю, никто не заметил, как он покрыл расстояние в восемьсот миль, разделяющее эти два озера.
В самом деле, какой странный случай и сколько тут необъяснимых загадок! Тем больше оснований их разгадать. Миллионы долларов не подействовали, значит надо прибегнуть к силе. Изобретатель не согласился продать свое изобретение, и мы уже знаем, в каких надменных и угрожающих выражениях он высказал свой отказ. Что ж, если так, его следует объявить преступником, и тогда все средства, которые отнимут у него возможность вредить, будут законны. Это необходимо для безопасности не только Америки, но и всего мира. После его нашумевшего письма от 15 июля предположение о том, что он погиб при какой-нибудь катастрофе, отпало. Нет, он был жив и здоров, и жизнь его ежеминутно представляла угрозу общественной безопасности.
Исходя из этих доводов, правительство опубликовало следующее сообщение:
«Поскольку, несмотря на предложенные ему миллионы, командир „Грозного“ отказался уступить право на свое секретное изобретение, поскольку применение его аппарата представляет для населения опасность, предотвратить которую невозможно, — вышеупомянутый командир объявляется вне закона. Все меры, ведущие к уничтожению его аппарата и его самого, одобряются заранее».
Итак, война, война не на жизнь, а на смерть, была объявлена этому «Властелину мира», который счел себя достаточно сильным, чтобы бросить вызов целому народу, и притом — американскому народу!
Каждому, кто сумел бы открыть убежище этого опасного изобретателя, захватить этого человека и избавить от него страну, было обещано значительное денежное вознаграждение.
Таково было положение вещей во второй половине июля. И все-таки, рассуждая здраво, вы приходили к выводу, что только случай мог распутать это дело. Ведь прежде всего необходимо было, чтобы этот человек, объявленный вне закона, снова подал признаки жизни, чтобы он был обнаружен и чтобы обстоятельства оказались благоприятными для его ареста. Ведь задержать этот аппарат, — будь то автомобиль на суше, судно на море или подводная лодка в глубине вод, — невозможно. Нет, надо захватить его врасплох, пока он не успел умчаться благодаря своей дьявольской скорости, которой не достигло еще ни одно средство передвижения.
Итак, я находился в боевой готовности, ожидая приказа мистера Уорда о выезде. А приказа все не было, — по той простой причине, что лицо, к которому он должен был относиться, по-прежнему оставалось невидимкой.
Приближался конец июля. Газеты продолжали поддерживать у читателей интерес к таинственному аппарату. От времени до времени появлялись новые сообщения, подстегивавшие любопытство публики; указывались новые следы. В сущности ничего серьезного. Телеграммы летели со всех концов Соединенных Штатов, противоречили одна другой и взаимно исключали Одна другую. Впрочем, это и понятно: обещанная денежная награда была приманкой, порождавшей множество ошибочных заявлений, нередко вполне искренних. Сегодня, как вихрь, пронесся автомобиль… На следующий день на одном из многочисленных озер Америки показался катер… Затем промелькнула подводная лодка, маневрировавшая вдоль побережья… В действительности же, все это оказывалось плодом воображения взбудораженных и напуганных людей, которым мерещились к тому же ожидавшие их огромные суммы денег.
Наконец, 29 июля, я получил от моего начальника приказание немедленно явиться к нему.
Двадцать минут спустя я уже был у него в кабинете.
— Вам придется выехать через час, Строк, — сказал он.
— Куда?
— В Толедо.
— Он обнаружен?
— Да. Дальнейшее вы узнаете на месте.
— Через час я с моими агентами буду в дороге.
— Прекрасно, Строк, но помните, что я официально приказываю вам…
— Что, мистер Уорд?
— Добиться успеха… на этот раз добиться успеха!
А между тем и в эту ночь, вплоть до самой утренней зари, множество любопытных продолжало осаждать здание департамента полиции. Впрочем, как им было заметить подателя, а может быть и самого автора письма в тот момент, когда он, затерявшись в толпе, опускал его в ящик для корреспонденции? Ведь ночь была темная, безлунная; с одной стороны улицы нельзя было разглядеть, что делается на другой.
Я уже сказал, что факсимиле этого письма немедленно появилось в газетах, которым власти передали его буквально в первый же час. Но не подумайте, что публика приняла его за чью-то неуместную шутку. Ничуть не бывало. Правда, такое именно впечатление создалось у меня самого пять недель тому назад, когда я получил письмо с Грейт-Эйри. Но, говоря откровенно, теперь даже и о нем я склонен был думать по-иному, и моя первоначальная уверенность несколько поколебалась.
Да, как в Вашингтоне, так и во всей Америке письмо «Властелина мира» приняли всерьез, что было, в сущности говоря, вполне естественно, и если бы кому-нибудь вздумалось расценивать его иначе, огромное, большинство читателей газет возразило бы: «Нет, это не мистификация! Письмо действительно написано самим изобретателем неуловимого аппарата, — это не подлежит сомнению».
Итак, благодаря какому-то странному, но вместе с тем понятному настроению умов вопрос этот был, по-видимому, для всех совершенно ясен, и все удивительные факты, к разгадке которых не было ключа, получили теперь вполне определенное толкование.
Вот к чему оно сводилось.
Действительно, изобретатель на какое-то время исчез, но теперь он снова подал признаки жизни. Он не стал жертвой несчастного случая, а просто укрылся в убежище, недоступном для преследования полиции. Там он и написал ответ на предложение правительства, но, не желая отправлять этот ответ по почте, что могло бы открыть его местопребывание, он явился в столицу Соединенных Штатов и, как это было сказано в официальном извещении, сам принес письмо с здание департамента полиции.
Что ж, если этот человек рассчитывал таким образом наделать шуму и в Старом и в. Новом Свете, то он добился своего. В тот день миллионы людей, читая и перечитывая газету, «не верили своим глазам», если употребить столь банальное выражение.
Почерк письма, которое я не переставал разглядывать, был резкий, с энергичным нажимом пера. Графологи непременно увидели бы в этих строчках признак бурного темперамента и трудного характера.
И вдруг у меня вырвался возглас, которого, к счастью, не слышала моя старая Грэд. Как это я сразу не заметил сходства между этим почерком и почерком письма, присланного мне из Моргантона?!
Кроме того (и это совпадение было еще более многозначительно), инициалы, заменявшие подпись, являлись, видимо, начальными буквами слов: «Властелин мира»… И где же он писал это письмо? На борту «Грозного». Очевидно, так назывался аппарат тройного действия, управляемый таинственным капитаном!
Так значит, эти строчки принадлежат ему, как и строчки первого письма, которое под страхом смерти запрещало мне возобновлять расследование на Грейт-Эйри!
Я встал, вынул из ящика письменного стола письмо от 13 июня, сравнил его со снимком, помещенным в газете… Сомнений не оставалось: тот же характерный почерк, та же рука!
Мозг мой продолжал усиленно работать, пытаясь сделать выводы из этого известного мне одному сходства, из этого графического тождества обоих писем, автором которых мог быть только командир «Грозного». Страшное, но вполне заслуженное название!..
Я спрашивал себя, не позволит ли это совпадение возобновить поиски с более определенными данными, не сможем ли мы направить наших агентов по более верному следу, который, наконец, и приведет их к цели?
И я думал: какая же связь существует между «Грозным» и вершиной Грейт-Эйри, что общего между чудесами, наблюдавшимися на Голубых горах, и не менее чудесными появлениями фантастического аппарата?
Не колеблясь более, я положил письмо в карман и помчался в департамент полиции.
Я спросил, у себя ли мистер Уорд.
Получив утвердительный ответ, я бросился к двери, постучался, пожалуй несколько громче, чем это было принято, и, услыхав «войдите!», — задыхаясь, ворвался в кабинет.
Мистер Уорд как раз рассматривал письмо, опубликованное в газетах, но не копию, а подлинник, тот самый, который был опущен в ящик департамента полиции.
— Что-нибудь новое, Строк?.
— Судите сами, мистер Уорд!..
И я вынул из кармана письмо с инициалами.
Мистер Уорд взял его и, не читая, осмотрел со всех сторон.
— Что это за письмо? — спросил он.
— Как видите, письмо, подписанное инициалами.
— А какой на нем почтовый, штемпель?
— Почтовой конторы Моргантона, в Северной Каролине…
— Когда вы его получили?
— Тринадцатого июня, больше месяца назад.
— И что вы тогда подумали об этом письме?
— Что кто-то решил подшутить надо мной.
— А сегодня… сегодня, Строк?
— Сегодня я думаю о нем то же, что несомненно будете думать и вы, мистер Уорд, когда познакомитесь с его содержанием.
Мой начальник снова взялся за письмо и прочитал его от строчки до строчки.
— Оно подписано двумя инициалами… — проговорил он.
— Да, мистер Уорд, и это — инициалы двух слов: «Властелин мира». Им же подписано факсимиле…
— Подлинник которого перед вами, — прервал меня мистер Уорд, вставая.
— Совершенно очевидно, что оба письма написаны одной рукой, — сказал я.
— Да, Строк, одной рукой…
— Видите, чем мне угрожают в случае, если бы я сделал вторичную попытку проникнуть в глубь Грейт-Эйри?
— Да… вам грозят смертью. Но послушайте, Строк, ведь вы получили это письмо уже месяц назад. Почему же вы не показали мне его до сих пор?
— Потому что я не придавал ему никакого значения. Сегодня, после этого послания с «Грозного», я поневоле отнесся к нему более серьезно.
— И правильно сделали, Строк. Ваше сообщение представляется мне крайне важным, и я думаю, что оно может помочь нам напасть на след этого странного человека.
— Я тоже так думаю, мистер Уорд.
— Но какая же все-таки связь может существовать между «Грозным» и Грейт-Эйри?
— Вот уж не могу вам ответить, я и сам все время ломаю над этим голову.
— Нашлось бы, пожалуй, только одно объяснение, — продолжал мистер Уорд,
— но, по правде сказать, оно маловероятно, чтобы не сказать — немыслимо…
— Какое же?
— Не мог ли изобретатель выбрать Грейт-Эйри местом стоянки для своей машины?
— Полноте! — вскричал я. — А каким же способом ему удалось проникнуть туда? Как он выйдет оттуда? Нет, мистер Уорд, после того, что я видел, ваше объяснение неприемлемо.
— Неприемлемо, если…
— Если? — повторил я.
— Если у аппарата этого «Властелина мира» нет крыльев, которые могли помочь ему забраться на Грейт-Эйри!
При мысли о том, что «Грозный» способен соперничать с коршунами и орлами, я не мог удержаться от недоверчивой улыбки, да мистер Уорд и сам не стал настаивать на своей гипотезе. Он взял оба письма и, еще раз сличив при помощи маленькой лупы почерк обоих, установил полнейшее сходство между ними. Они были написаны одной и той же рукой, более того — одним и тем же пером. И потом — это соответствие между инициалами, которыми было подписано первое письмо, и подписью «Властелин мира», которою заканчивалось второе!
Несколько минут мистер Уорд сидел молча, погруженный в глубокое раздумье.
— Я оставляю ваше письмо у себя. Строк, — сказал он наконец. — Знаете, я положительно убежден, что вам суждено сыграть важную роль в этой странной истории… или, вернее, в этих двух историях! Не знаю еще, какие нити их связывают, но какая-то связь существует, — это несомненно. Вы оказались причастны к первой; не будет ничего удивительного, если вы окажетесь причастны и ко второй.
— Охотно, мистер Уорд! Вы ведь знаете, как я любопытен, и не удивитесь, если…
— Решено, Строк! Итак, повторяю: будьте готовы выехать по первому приказанию.
Я вышел из департамента полиции, чувствуя, что моя помощь понадобится очень скоро. И я и оба моих помощника готовы были выехать в любое время, — мистер Уорд вполне мог рассчитывать на нас.
Между тем отказ, которым владелец «Грозного» встретил предложения американского правительства, еще более взволновал умы. Общественное мнение повелевало действовать, — это чувствовали и в Белом Доме и в министерстве. Но каким образом? Где найти этого «Властелина мира», а если он и появится снова, то как его захватить? Многое еще казалось необъяснимым. Его аппарат обладал необычайной скоростью, — это было несомненно. Но как смог он попасть в озеро Кирдол, которое не сообщалось с другими водными системами? Каким образом вышел оттуда?.. А потом его видели на Верхнем озере, хотя, повторяю, никто не заметил, как он покрыл расстояние в восемьсот миль, разделяющее эти два озера.
В самом деле, какой странный случай и сколько тут необъяснимых загадок! Тем больше оснований их разгадать. Миллионы долларов не подействовали, значит надо прибегнуть к силе. Изобретатель не согласился продать свое изобретение, и мы уже знаем, в каких надменных и угрожающих выражениях он высказал свой отказ. Что ж, если так, его следует объявить преступником, и тогда все средства, которые отнимут у него возможность вредить, будут законны. Это необходимо для безопасности не только Америки, но и всего мира. После его нашумевшего письма от 15 июля предположение о том, что он погиб при какой-нибудь катастрофе, отпало. Нет, он был жив и здоров, и жизнь его ежеминутно представляла угрозу общественной безопасности.
Исходя из этих доводов, правительство опубликовало следующее сообщение:
«Поскольку, несмотря на предложенные ему миллионы, командир „Грозного“ отказался уступить право на свое секретное изобретение, поскольку применение его аппарата представляет для населения опасность, предотвратить которую невозможно, — вышеупомянутый командир объявляется вне закона. Все меры, ведущие к уничтожению его аппарата и его самого, одобряются заранее».
Итак, война, война не на жизнь, а на смерть, была объявлена этому «Властелину мира», который счел себя достаточно сильным, чтобы бросить вызов целому народу, и притом — американскому народу!
Каждому, кто сумел бы открыть убежище этого опасного изобретателя, захватить этого человека и избавить от него страну, было обещано значительное денежное вознаграждение.
Таково было положение вещей во второй половине июля. И все-таки, рассуждая здраво, вы приходили к выводу, что только случай мог распутать это дело. Ведь прежде всего необходимо было, чтобы этот человек, объявленный вне закона, снова подал признаки жизни, чтобы он был обнаружен и чтобы обстоятельства оказались благоприятными для его ареста. Ведь задержать этот аппарат, — будь то автомобиль на суше, судно на море или подводная лодка в глубине вод, — невозможно. Нет, надо захватить его врасплох, пока он не успел умчаться благодаря своей дьявольской скорости, которой не достигло еще ни одно средство передвижения.
Итак, я находился в боевой готовности, ожидая приказа мистера Уорда о выезде. А приказа все не было, — по той простой причине, что лицо, к которому он должен был относиться, по-прежнему оставалось невидимкой.
Приближался конец июля. Газеты продолжали поддерживать у читателей интерес к таинственному аппарату. От времени до времени появлялись новые сообщения, подстегивавшие любопытство публики; указывались новые следы. В сущности ничего серьезного. Телеграммы летели со всех концов Соединенных Штатов, противоречили одна другой и взаимно исключали Одна другую. Впрочем, это и понятно: обещанная денежная награда была приманкой, порождавшей множество ошибочных заявлений, нередко вполне искренних. Сегодня, как вихрь, пронесся автомобиль… На следующий день на одном из многочисленных озер Америки показался катер… Затем промелькнула подводная лодка, маневрировавшая вдоль побережья… В действительности же, все это оказывалось плодом воображения взбудораженных и напуганных людей, которым мерещились к тому же ожидавшие их огромные суммы денег.
Наконец, 29 июля, я получил от моего начальника приказание немедленно явиться к нему.
Двадцать минут спустя я уже был у него в кабинете.
— Вам придется выехать через час, Строк, — сказал он.
— Куда?
— В Толедо.
— Он обнаружен?
— Да. Дальнейшее вы узнаете на месте.
— Через час я с моими агентами буду в дороге.
— Прекрасно, Строк, но помните, что я официально приказываю вам…
— Что, мистер Уорд?
— Добиться успеха… на этот раз добиться успеха!
11. В ПОХОДЕ
Итак, неуловимый капитан вновь появился где-то на территории Соединенных Штатов. За все время он ни разу не показывался ни на дорогах, ни на морях Европы. Ни разу не переплывал через Атлантический океан, хотя мог бы это сделать за неполных четыре дня. Не значит ли это, что местом для своих опытов он избрал одну лишь Америку, и не следует ли отсюда, что он американец?..
Читатель не должен удивляться, если я еще раз заявлю, что подводные лодки способны преодолеть огромное водное пространство, отделяющее Новый Свет от Старого. Не говоря уж о ее быстроходности, могущей сравниться со скоростью самых быстроходных судов Англии, Франции и Германии, подводная лодка обладает еще и тем преимуществом, что она не боится бурь, свирепствующих в этих широтах. Качка для нее не существует. Стоит ей уйти с поверхности воды, и на глубине каких-нибудь двадцати футов она найдет полнейший покой.
Так или иначе, но хозяин этой лодки не сделал попытки переплыть на ней Атлантический океан, и если ему суждено потерять свободу, то, очевидно, это произойдет в Огайо, поскольку Толедо — один из городов этого штата.
Впрочем, департамент полиции и полицейский чиновник, приславший это известие, — тот самый, с которым я должен был вступить в деловые отношения, — строго соблюдали тайну. Ни одна газета (а любая из них дорого заплатила бы за эту новость) ничего не узнала. Чрезвычайно важно было сохранить все в секрете до окончания поисков, и, разумеется, ни я, ни мои помощники ни в коем случае не позволили бы себе проболтаться.
Артур Уэлс — так звали полицейского чиновника, к которому меня направил мистер Уорд, — ждал меня в Толедо.
Как известно, наши приготовления к отъезду, были сделаны заблаговременно. Предвидя, что поездка может затянуться, мы захватили с собой по небольшому чемодану. Джон Харт и Нэб Уокер вооружились револьверами. Я последовал их примеру. Нам следовало быть готовыми ко всему — и к нападению и к самозащите.
Город Толедо расположен на самом берегу озера Эри, воды которого омывают северную часть штата Огайо. Курьерский поезд, где нам были оставлены три места, промчался за ночь через всю восточную Виргинию и Огайо и в восемь часов утра без опоздания прибыл на толедский вокзал.
Артур Уэлс должен был встречать нас на перроне. Он был предупрежден о приезде главного инспектора Строка и, как он сообщил мне об этом позже, ждал меня с таким же нетерпением, с каким я ждал встречи с ним.
Не успел я выйти из вагона, как сразу узнал его по внимательному взгляду, которым он окидывал прибывших пассажиров.
Я подошел к нему.
— Мистер Уэлс? — спросил я.
— Мистер Строк? — ответил он вопросом.
— Он самый.
— К вашим услугам, мистер Строк, — сказал Уэлс.
— Будем ли мы останавливаться в Толедо? — спросил я.
— С вашего позволения, нет, мистер Строк. У вокзала нас ждет экипаж, лошади отличные, и если мы выедем немедленно, то будем на месте еще до вечера.
— Мы готовы, — сказал я, знаком приглашая моих агентов следовать за нами. — А далеко ехать?
— Около двадцати миль.
— Как называется место?
— Бухта Блек-Рок.
Однако, хоть нам и следовало добраться до этой бухты как можно скорее, мы все же решили заехать в гостиницу, чтобы оставить там чемоданы. Найти номер в городе со стотридцатитысячным населением было нелегким делом, но мистер Артур Уэлс помог нам, и, наскоро позавтракав в «Уайт-отеле», мы в десять часов отправились в путь.
Коляска была четырехместная, не считая сидения для кучера. Запасов провизии, уложенных в ее кузове, должно было хватить на несколько дней. Бухта Блек-Рок совершенно пустынна, туда не заходят ни окрестные жители, ни рыбаки, поэтому на еду и ночлег там рассчитывать нельзя. Впрочем, стояли жаркие, июльские дни, солнце палило вовсю, так что нечего было бояться провести одну или две ночи под открытым небом.
К тому же, в случае удачи нашего предприятия, все могло кончиться за несколько часов. Либо командир «Грозного» будет захвачен врасплох, либо он успеет скрыться, и тогда придется отказаться от всякой надежды его поймать.
Артур Уэлс, человек лет сорока, был одним из лучших агентов федеральной полиции. Сильный, смелый, предприимчивый, он никогда не терял самообладания и не раз рисковал жизнью. Начальство ему доверяло и возлагало на него большие надежды. В Толедо он приехал сейчас по другому делу и на след «Грозного» напал совершенно случайно.
Кучер подгонял лошадей, и они быстро бежали по берегу Эри, к юго-западному его краю. Эта широкая водная равнина граничит с территорией Канады на севере и с штатами Огайо, Пенсильвания и Нью-Йорк на юге. Я останавливаюсь на географическом расположении этого озера, на его глубине, длине, питающих его реках и каналах, куда уходит избыток его влаги, лишь потому, что все эти сведения будут иметь значение для дальнейшего хода моего повествования.
Площадь озера Эри — двадцать четыре тысячи семьсот шестьдесят восемь квадратных километров. Оно лежит приблизительно на высоте шестисот футов над уровнем моря. На северо-западе оно сообщается с озерами Гурон и Сент-Клэр, а также с рекой Детройт, которые питают его своими водами; в него вливаются и менее значительные речки, как, например, Роки, Кайахога и Блек. На северо-востоке воды Эри вливаются у, озеро Онтарио через реку Ниагару, образующую знаменитый Ниагарский водопад.
Читатель не должен удивляться, если я еще раз заявлю, что подводные лодки способны преодолеть огромное водное пространство, отделяющее Новый Свет от Старого. Не говоря уж о ее быстроходности, могущей сравниться со скоростью самых быстроходных судов Англии, Франции и Германии, подводная лодка обладает еще и тем преимуществом, что она не боится бурь, свирепствующих в этих широтах. Качка для нее не существует. Стоит ей уйти с поверхности воды, и на глубине каких-нибудь двадцати футов она найдет полнейший покой.
Так или иначе, но хозяин этой лодки не сделал попытки переплыть на ней Атлантический океан, и если ему суждено потерять свободу, то, очевидно, это произойдет в Огайо, поскольку Толедо — один из городов этого штата.
Впрочем, департамент полиции и полицейский чиновник, приславший это известие, — тот самый, с которым я должен был вступить в деловые отношения, — строго соблюдали тайну. Ни одна газета (а любая из них дорого заплатила бы за эту новость) ничего не узнала. Чрезвычайно важно было сохранить все в секрете до окончания поисков, и, разумеется, ни я, ни мои помощники ни в коем случае не позволили бы себе проболтаться.
Артур Уэлс — так звали полицейского чиновника, к которому меня направил мистер Уорд, — ждал меня в Толедо.
Как известно, наши приготовления к отъезду, были сделаны заблаговременно. Предвидя, что поездка может затянуться, мы захватили с собой по небольшому чемодану. Джон Харт и Нэб Уокер вооружились револьверами. Я последовал их примеру. Нам следовало быть готовыми ко всему — и к нападению и к самозащите.
Город Толедо расположен на самом берегу озера Эри, воды которого омывают северную часть штата Огайо. Курьерский поезд, где нам были оставлены три места, промчался за ночь через всю восточную Виргинию и Огайо и в восемь часов утра без опоздания прибыл на толедский вокзал.
Артур Уэлс должен был встречать нас на перроне. Он был предупрежден о приезде главного инспектора Строка и, как он сообщил мне об этом позже, ждал меня с таким же нетерпением, с каким я ждал встречи с ним.
Не успел я выйти из вагона, как сразу узнал его по внимательному взгляду, которым он окидывал прибывших пассажиров.
Я подошел к нему.
— Мистер Уэлс? — спросил я.
— Мистер Строк? — ответил он вопросом.
— Он самый.
— К вашим услугам, мистер Строк, — сказал Уэлс.
— Будем ли мы останавливаться в Толедо? — спросил я.
— С вашего позволения, нет, мистер Строк. У вокзала нас ждет экипаж, лошади отличные, и если мы выедем немедленно, то будем на месте еще до вечера.
— Мы готовы, — сказал я, знаком приглашая моих агентов следовать за нами. — А далеко ехать?
— Около двадцати миль.
— Как называется место?
— Бухта Блек-Рок.
Однако, хоть нам и следовало добраться до этой бухты как можно скорее, мы все же решили заехать в гостиницу, чтобы оставить там чемоданы. Найти номер в городе со стотридцатитысячным населением было нелегким делом, но мистер Артур Уэлс помог нам, и, наскоро позавтракав в «Уайт-отеле», мы в десять часов отправились в путь.
Коляска была четырехместная, не считая сидения для кучера. Запасов провизии, уложенных в ее кузове, должно было хватить на несколько дней. Бухта Блек-Рок совершенно пустынна, туда не заходят ни окрестные жители, ни рыбаки, поэтому на еду и ночлег там рассчитывать нельзя. Впрочем, стояли жаркие, июльские дни, солнце палило вовсю, так что нечего было бояться провести одну или две ночи под открытым небом.
К тому же, в случае удачи нашего предприятия, все могло кончиться за несколько часов. Либо командир «Грозного» будет захвачен врасплох, либо он успеет скрыться, и тогда придется отказаться от всякой надежды его поймать.
Артур Уэлс, человек лет сорока, был одним из лучших агентов федеральной полиции. Сильный, смелый, предприимчивый, он никогда не терял самообладания и не раз рисковал жизнью. Начальство ему доверяло и возлагало на него большие надежды. В Толедо он приехал сейчас по другому делу и на след «Грозного» напал совершенно случайно.
Кучер подгонял лошадей, и они быстро бежали по берегу Эри, к юго-западному его краю. Эта широкая водная равнина граничит с территорией Канады на севере и с штатами Огайо, Пенсильвания и Нью-Йорк на юге. Я останавливаюсь на географическом расположении этого озера, на его глубине, длине, питающих его реках и каналах, куда уходит избыток его влаги, лишь потому, что все эти сведения будут иметь значение для дальнейшего хода моего повествования.
Площадь озера Эри — двадцать четыре тысячи семьсот шестьдесят восемь квадратных километров. Оно лежит приблизительно на высоте шестисот футов над уровнем моря. На северо-западе оно сообщается с озерами Гурон и Сент-Клэр, а также с рекой Детройт, которые питают его своими водами; в него вливаются и менее значительные речки, как, например, Роки, Кайахога и Блек. На северо-востоке воды Эри вливаются у, озеро Онтарио через реку Ниагару, образующую знаменитый Ниагарский водопад.