Виан Борис. Я приду плюнуть на ваши могилы (сборник)

   Она расстегнула молнию и одним движением сдернула легкую ткань, затем скатала вдоль лодыжек чулки. В самом деле, я просто не знал, что такое хорошо сложенная девочка, пока не увидел Джин Эсквит голой на резиновом коврике. Не девочка, а мечта! Глаза ее были закрыты, изо рта выступили тонкой струйкой слюни. Я вытер ей рот салфеткой. Не для нее, понятно, а для себя. Джуди порылась в аптечке.
   – Я нашла то, что нужно. Дай-ка ей хлебнуть этого.
   – Она ничего не сможет сейчас выпить. Она спит. У нее совсем пустой желудок.
   – Тогда действуй, Ли. Не стесняйся. Может быть, она не захочет, когда проснется.
   – Полегче на поворотах, Джуди!
   – Тебя смущает, что я одета?
   Она подошла к двери и повернула ключ в замке. Затем скинула платье и лифчик. Она осталась в одних чулках.
   – Дело за тобой, Ли.
   Она села на край ванны, раздвинув ноги, и посмотрела на меня. Я не мог больше ждать и быстро сорвал с себя все барахло.
   – Ну, ложись же на нее, Ли. Скорее!..
   – Джуди, – сказал я ей, – ты просто омерзительна.
   – Почему? Если мне нравится видеть тебя на этой девице? Ну, давай же, Ли, давай…
   Я повалился на девицу, но от этой чертовой Джуди у меня перехватило дыхание. Машинка застопорилась. Я стоял на коленях, а она лежала у меня между ног. Джуди подошла поближе. Я почувствовал на себе ее руку, и она ввела меня, куда нужно. Она не убрала руку. Я хрипел, так это меня возбуждало. Джин Эсквит оставалась неподвижной. Я скользнул взглядом по ее лицу, она снова пустила слюни. Затем чуть приоткрыла глаза, снова их закрыла, и я почувствовал, как она начала слегка двигать задом; Джуди все это время продолжала, а другой рукой ласкала меня ниже спины.
   Потом Джуди приподнялась, подошла к стене, и свет погас. Все-таки она не на все отваживалась при свете. Когда Джуди вернулась, я подумал, что она опять возьмется за свое, но она наклонилась надо мной и ощупала. Я все еще был на месте, и она легла животом мне на спину, но в противоположном направлении, и вместо руки теперь я ощутил ее губы.

VI

   Где-то через час до меня все-таки дошло, что остальным наше отсутствие может показаться странным, и мне удалось наконец освободиться от этих девиц. Я не очень четко представлял, в каком углу комнаты мы находимся. У меня свело шею, болела спина. Бедра мои были безбожно исполосованы ноготками Джин Эсквит. Я добрался до стены, сориентировался и нащупал выключатель. В это время Джуди тоже зашевелилась. Я включил свет и увидел, что она протирает себе глаза, сидя на полу. Джин Эсквит ничком лежала на резиновом коврике, положив голову на руки. Казалось, она спала. Боже, вот это задница! Я быстренько натянул рубашку и брюки. Джуди наводила красоту перед умывальником. Я взял полотенце и смочил его, потом приподнял голову Джин Эсквит, чтобы ее разбудить, но оказалось, что глаза у нее открыты, и, честное слово, она смеялась. Я обхватил ее поперек туловища и усадил на край ванны.
   – Хороший душ вам не помешает.
   – Я так устала, – сказала она. – Кажется, я немного выпила.
   – Мне тоже так кажется, – сказала Джуди.
   – Ну, не так уж и много, – успокаивал я. – Тем более что вам совсем мало надо.
   Тут она встала и повисла у меня на шее, а целоваться она тоже умела. Я мягко высвободился и впихнул ее в ванну.
   – Закройте глаза и поднимите голову…
   Я повернул краны смесителя, из душа брызнула вода. Под теплой струей тело Джин напряглось, и я увидел, как ее соски потемнели и стали более выпуклыми.
   – Как приятно…
   Джуди натягивала чулки.
   – Эй, вы оба, пошевеливайтесь. Если сейчас же спуститься, может быть, еще найдется что-нибудь выпить.
   Я держал наготове халат и, когда Джин выключила кран, завернул ее в мягкую ткань. Ей это понравилось.
   – Где мы? – спросила она. – У Декстера?
   – У хороших знакомых, – сказал я. – Мне показалось, что у Декстера стало тоскливо.
   – Вы хорошо сделали, что увезли меня, – сказала она, – здесь гораздо веселей.
   Она уже совсем обсохла, и я протянул ей ее костюм.
   – Оденьтесь, приведите себя в порядок и приходите.
   Я направился к двери и распахнул ее перед Джуди, которая вихрем скатилась по лестнице.
   – Подождите меня, Ли…
   Джин отвернулась, чтобы я застегнул ей лифчик, и я легонько куснул ее за загривок. Она повернулась ко мне лицом.
   – Вы будете спать со мной и дальше?
   – Весьма охотно, когда пожелаете, – сказал я.
   – Прямо сейчас?..
   – Ваша сестра будет интересоваться, куда вы пропали.
   – Разве Лу здесь?
   – Конечно.
   – О! Отлично, – сказала Джин, – я смогу за ней присмотреть.
   – Кажется, только вашего присмотра ей и не хватало.
   – Как вы находите нашу Лу?
   – Я охотно переспал бы с ней тоже, – сказал я.
   Она снова рассмеялась.
   – Я нахожу, что она просто великолепна. Я ей завидую. Если бы вы видели ее раздетой…
   – О большем я и не мечтаю, – вставил я.
   – Послушайте, да вы совершенный хам!
   – Извините, у меня не было времени научиться хорошим манерам.
   – Мне очень нравятся ваши манеры, – сказала она, нежно глядя мне в глаза.
   Я обнял ее рукой за талию и повлек к дверям.
   – Нам пора спускаться.
   – И голос ваш мне тоже очень нравится.
   – Идем.
   – Вы женитесь на мне?
   – Не говорите глупостей.
   Мы начали спускаться по лестнице.
   – Я не говорю глупостей. Теперь вы должны жениться на мне.
   У нее был абсолютно спокойный вид уверенного в своих словах человека.
   – Я не могу на вас жениться.
   – Почему?
   – Кажется, мне больше нравится ваша сестра.
   Она опять засмеялась.
   – Ли, я вас обожаю!
   – Премного благодарен, – сказал я.
   Все наши сидели в гостиной, устроив там небольшой бедлам. Я толкнул дверь и пропустил Джин вперед. Наш приход был встречен нестройным хрюканьем. Они открыли несколько банок с консервированными цыплятами и чавкали, как свиньи. Билл, Дик и Николас были без пиджаков и изрядно заляпаны соусом. По платью Лу расползлось огромное пятно от майонеза. Что касается Джуди и Джики, то они вовсю наворачивали с самым безмятежным видом. Я заметил, что пять бутылок уже опустошены. Из радиоприемника глухо доносилась танцевальная музыка.
   Увидев цыпленка, Джин Эсквит издала воинственный клич, голыми руками овладела внушительным куском и без промедления впилась в него зубами. Я тоже уселся и наполнил свою тарелку.
   В самом деле, все шло превосходно.

VII

   Джин неуклонно шла к тому, чтобы напиться во второй раз покруче, чем в первый, и я этим воспользовался, предоставив возиться с ней Николасу. Я не отходил от ее сестры и, насколько мог, старался ее подпоить; но эта держалась стойко, и мне пришлось приложить массу выдумки. В три часа ночи позвонил Декстер. Он предупредил нас, что предки Эсквит начали беспокоиться, не видя так долго своих дочерей. Я спросил, как он отыскал место нашего сборища. Он только рассмеялся в ответ. Я растолковал ему, почему мы смылись.
   – Все понятно, Ли, – сказал он. – Я отлично знаю, что у меня нельзя было поразвлечься, – слишком много серьезной публики.
   – Присоединяйтесь к нам, Декс, – предложил я.
   – У вас что, больше нечего выпить?
   – Нет, – сказал я. – Дело не в этом, просто у вас проветрятся мозги.
   Этот тип всегда язвил, и притом всегда самым невинным тоном.
   – Я не могу уйти, – сказал он, – а то бы приехал. Что мне сказать родителям?
   – Скажите им, что их девочек доставят домой.
   – Я не знаю, понравится ли им это. Видите ли…
   – Они уже достаточно взрослые, чтобы выпутываться самим.
   – Согласен, Ли, но родителям известно, что они сейчас не одни.
   – Уладьте это как-нибудь, старина, я полагаюсь на вас.
   – О’кей, Ли. Я все улажу. Пока.
   – Пока.
   Он повесил трубку, я сделал то же самое и вернулся к своим обязанностям. Джики с Биллом начали выделывать кое-какие штучки не для молоденьких девушек из приличной семьи, и я с любопытством наблюдал за реакцией Лу. Все же было заметно, что она выпила, ее, казалось, не так уж и поразило, когда Билл полез к Джики под платье.
   – Что вам налить?
   – Виски.
   – Выпейте-ка это побыстрее и идем танцевать.
   Я крепко взял ее за руку и попытался затащить в другую комнату.
   – Что мы будем там делать?
   – Просто здесь слишком шумно.
   Она молча последовала за мной. Без возражений она позволила усадить себя на диван, но когда я принялся ее тискать, то получил одну из тех затрещин, что в жизни мужчины можно пересчитать на пальцах одной руки. Я был разъярен, но мне удалось сохранить на лице улыбку.
   – Уберите лапы, – сказала Лу.
   – Вы не могли бы полегче, – сказал я.
   – Не я первая начала.
   – А вы что думали? Что здесь воскресная школа? Или общество игроков в бинго?
   – Я не хочу быть ставкой в ваших играх.
   – Хотите вы или нет, но это так.
   – Вы мечтаете о монетах моего папаши?
   – Совсем нет, – сказал я, – вот об этом.
   Я повалил ее на диван и спустил ей спереди платье. Она отбивалась, как дьявол. Под светлым шелком подрагивали ее груди.
   – Пусти меня, животное.
   – Ну нет, я просто мужчина.
   – Вы мне отвратительны, – сказала она, пытаясь высвободиться. – Что вы делали с Джин целый час там, наверху?
   – Ничего я с ней не делал. Вы же знаете, что с нами была Джуди.
   – Я, кажется, начинаю понимать, что такое ваша банда, Ли Андерсон, и с какими субъектами вы проводите время.
   – Лу, клянусь вам, я прикасался к вашей сестре, только чтобы помочь ей прийти в норму.
   – Вы лжете. Я видела ее лицо, когда она спустилась.
   – Честное слово, – сказал я, – можно поклясться, что вы ревнуете!
   Она остолбенело уставилась на меня.
   – Но… кто вы такой? Не много ли вы на себя берете?
   – Вы думаете, если бы я… трогал вашу сестру, у меня было бы еще желание заниматься вами?
   – Она ничем не лучше меня!
   Все это время я удерживал ее на диване. Она перестала сопротивляться. Ее грудь часто вздымалась. Я склонился над ней и начал целовать ее груди, медленно, одну за другой, лаская соски языком. Потом я приподнялся.
   – Нет, Лу, – сказал я, – она ничем не лучше вас.
   Я выпустил ее и поспешно отодвинулся, так как ожидал бурной реакции. Она же повернулась лицом к стене и заплакала.

VIII

   После той ночи я вернулся к своей повседневной работе. Затравка сделана, и теперь надо было выждать время, положившись на естественный ход вещей. И в самом деле, я был уверен, что снова увижу их. Я не думал, что Джин сможет скоро обо мне забыть, после того как она смотрела на меня такими глазами, а Лу… Тут я рассчитывал немного на ее возраст и на то, что я сказал ей и сделал у Джики.
   На следующей неделе я получил целый контейнер новых брошюрок, что предвещало скорый конец осени и приближение зимы; дела мои шли по-прежнему неплохо, и было с чего отложить монету на черный день. Мне уже удалось собрать недурную сумму, мизер, конечно, но мне пока хватало. Приходилось ведь все же и тратиться, например, обновить костюм да еще починить машину. Несколько раз я играл за гитариста в единственном сносном оркестре городка, обосновавшемся в «Сторк-клубе», каковой, я думаю, не имел ничего общего с тем, что в Нью-Йорке, но его охотно посещали молодые очкарики в компании дочерей страховых агентов или местных торговцев сельскохозяйственной техникой. Это приносило мне небольшой доход сверх обычного, кроме того, я сбывал книги клиентам, которых мог там подцепить. Приятели из нашей банды иногда тоже туда заскакивали. Я продолжал с ними часто видеться и постоянно спал с Джуди и Джики. Я никак не мог отвязаться от Джики, но, в общем и целом, было весьма кстати иметь этих двух девочек, так как я был в потрясающей форме. Кроме всего прочего, я подзанялся атлетизмом и накачал себе мускулы, как у боксера.
   Потом, как-то вечером, спустя неделю после вечеринки у Декса, я получил от Тома письмо. Он просил меня приехать как можно скорее. Я воспользовался ближайшей субботой, чтобы удрать из городка. Я знал, что просто так Том писать не станет, и не ожидал ничего хорошего.
   По приказу сенатора Бальбо, самого распоследнего мерзавца в штате, эти типы устроили перед выборами провокацию. Бальбо не прекращал своих поисков с тех пор, как черные получили право голоса, и так все подстроил, что за два дня до выборов его люди, разгоняя собрание черных, двоих прикончили на месте.
   Мой брат, будучи учителем в школе для черных, выступил с публичным заявлением и отправил письмо протеста, за что его жестоко избили на следующий же день. Он писал мне, чтобы я приехал за ним на машине и увез куда-нибудь из этих мест.
   Он ждал меня в доме, одиноко сидя в темной комнате на стуле. Мне стало так больно, когда я увидел его широкую, но совсем сгорбившуюся спину и спрятанное в ладони лицо. Я почувствовал прилив ярости, моя добрая черная кровь бушевала у меня в венах и гудела в ушах. Он поднялся и обнял меня за плечи. Губы его распухли, и говорил он с трудом. Когда я хотел похлопать его по спине, чтобы как-то утешить, он остановил мою руку.
   – Они высекли меня, – сказал он.
   – Кто это сделал?
   – Люди Бальбо и сыновья Морана.
   – Снова эти…
   Мои кулаки сжались помимо моей воли. Холодная ярость постепенно овладевала мной.
   – Хочешь, мы с ними разделаемся, Том?
   – Нет, Ли. Мы не можем этого сделать. Вся твоя жизнь пошла бы насмарку. А у тебя еще есть шанс, ты не меченый.
   – Ты стоишь большего, чем я, Том.
   – Взгляни на мои руки, Ли, на мои ногти, волосы. Взгляни на мои губы. Я черный, Ли. Мне от этого никогда не избавиться, а ты…
   Он замолчал и посмотрел на меня. Старик действительно меня любил.
   – Ли, ты должен из этого выбраться. Бог поможет тебе выбраться. Он поможет тебе, Ли.
   – Бог плевать на это хотел, – сказал я.
   Том улыбнулся. Он знал о моих неважных отношениях с Богом.
   – Ли, ты уехал из этого города слишком молодым и потерял свою веру, но Бог простит тебя, когда придет время. Бежать нужно от людей, а к Нему ты должен идти, широко распахнув руки и сердце.
   – Куда ты отправишься, Том? Может, тебе нужны деньги?
   – У меня есть деньги, Ли. Я хотел покинуть дом вместе с тобой. Я хочу…
   Он остановился. Его изуродованные губы с трудом выговаривали слова.
   – Я хочу сжечь дом, Ли. Наш отец построил его. Мы обязаны ему всем, что у нас есть. Он ведь был почти белый по цвету кожи, Ли. Но, ты помнишь, он никогда не думал отказываться от своей расы. Наш брат мертв, и никому больше не должен принадлежать дом, который построил отец своими собственными руками, руками черного.
   Мне нечего было на это сказать. Я помог Тому увязать его пожитки, и мы взгромоздили их на мой драндулет. Дом находился на окраине города и к тому же в стороне от других. Я оставил Тома заканчивать и вышел, чтобы как следует закрепить все эти тюки.
   Через несколько минут он присоединился ко мне.
   – Едем, – сказал он, – едем отсюда, потому что еще не скоро придет время, когда на этой земле будет царить справедливость и для людей с черной кожей.
   Красный огонек замерцал на кухне, потом неожиданно разросся. Послышался глухой взрыв бутыли с горючим, и отблески достигли окна соседней комнаты. Затем сквозь деревянную стену прорвался длинный язык пламени, и ветер стал раздувать пожар. Блики огня заплясали повсюду, лицо Тома в красном пламени блестело от пота. Две большие слезы скатились по его щекам. Наконец он положил руку мне на плечо, и мы повернули прочь от дома.
   Я думаю, что Том мог продать дом; с деньгами можно было причинить немало беспокойства Моранам, а то и прикончить хотя бы одного из троих, но я не хотел мешать ему делать свой выбор. Я сделал свой. У него в голове оставалось слишком много всяких предрассудков насчет доброты, набожности и т. п. Том был слишком честным малым, вот что его губило. Он полагал, что творящему добро воздастся добром, хотя если такое и бывает, то это просто счастливый случай. Есть только одно стоящее дело – месть, но если мстить, то мстить на полную катушку. Я вспомнил Малыша, который был еще белее меня, если только такое возможно. Когда отец Энн Моран узнал, что тот обхаживает его дочку и они встречаются, то это продолжалось недолго. Правда, Малыш никогда не уезжал из города; а я уже более десяти лет жил вдали от него, среди людей, ничего не знавших о моем происхождении; и мне удалось избавиться от этого гнусного смирения, навязанного нам, как условный рефлекс, этого проклятого смирения, которое разбитыми губами Тома проповедовало о жалости, от этого врожденного ужаса, который заставлял наших братьев прятаться, заслышав шаги белого человека. Но я прекрасно знал, что, взяв у белого его кожу, мы получаем над ним власть, ибо он болтлив и легко отдает себя в руки тех, кого считает себе подобными. С Биллом, Диком и Джуди я уже отыграл несколько очков. Но сказать им, что их только что поимел черный… Это нисколько не приблизило бы меня к цели. При помощи Лу и Джин Эсквит я возьму реванш над Моранами и над всеми этими… Двое за одного, и им не удастся пристрелить меня, как они пристрелили моего брата.
   Том что-то бормотал в бреду, задремав в машине. Я прибавил скорость. Мне надо было отвезти его до прямой ветки, где он сядет на северный экспресс. Он решил отправиться в Нью-Йорк. Он отличный парень, старина Том, отличный парень. Но слишком сентиментальный и слишком смиренный.

IX

   Я вернулся в город только на другой день утром и отправился прямо на работу. Да я и не хотел спать. Я ждал. И дождался: около одиннадцати зазвонил телефон. Джин Эсквит приглашала меня с Дексом и еще какими-то приятелями к себе на уик-энд. Я принял, естественно, приглашение, но не слишком поспешно.
   – Если я смогу освободиться…
   – Постарайтесь, – выдохнула она в трубку.
   – Не думаю, что вам не хватает кавалеров, – подсмеивался я, – или вы и вправду живете в дыре?
   – Здешние мужчины не умеют развлечь девушку, которая выпила больше, чем нужно.
   Я остался холоден, и она почувствовала это, так как я услышал ее принужденный смех.
   – В самом деле, приезжайте, мне хочется вас видеть, Ли Андерсон. И Лу тоже будет довольна…
   – Поцелуйте ее за меня, – сказал я, – а она пусть поцелует вас от моего имени.
   Ободренный, я вернулся к работе. Вечером я нашел всю компанию в аптеке и увез Джуди и Джики на своем драндулете. Не слишком удобно заниматься этим в машине, зато можно найти неожиданные ракурсы. В эту ночь я спал как убитый.
   На другой день, чтобы пополнить свой гардероб, я купил что-то вроде несессера с туалетными принадлежностями, небольшой чемодан, новую пижаму и всякие мелочи, которых мне не хватало. В гостях у этих субъектов я не хотел походить на бродягу, и я примерно знал, что нужно, чтобы таковым не показаться.
   На той же неделе, в четверг вечером, когда я заканчивал уже подсчитывать дневную выручку и заполнять свои бумаги, около половины шестого у дверей лавки остановилась машина Декстера. Я пошел открыть ему, так как уже запер лавку. Он вошел.
   – Привет, Ли, – сказал он мне. – Как дела?
   – Неплохо, Декс. А как учеба?
   – Ммм… Ползет потихоньку. Понятно, я не настолько увлекаюсь бейсболом или хоккеем, чтобы быть очень заметным студентом.
   – Ты ко мне по делу?
   – Я заехал за тобой, чтобы пообедать где-нибудь вместе, а потом разделить с тобой одно из моих любимых маленьких развлечений.
   – Идет, Декс. Только дай мне еще минут пять.
   – Я подожду тебя в машине.
   Я засунул бумаги и выручку обратно в кассу, опустил штору и, взяв куртку, вышел через заднюю дверь. Стояла отвратительная, хоть и теплая, погода, запоздалая для этого времени года. Воздух был влажным и клейким, все словно прилипало к рукам.
   – Захватить гитару? – опросил я Декса.
   – Не стоит. Сегодня о развлечениях забочусь я.
   – Валяй.
   Я уселся рядом с ним на переднем сиденье. Его «паккард» был не чета моему драндулету, но этот парень не умел как следует с ним обращаться. Чтобы заставить такой мотор стучать при переключении скоростей, надо сильно постараться.
   – Куда ты меня везешь, Декс?
   – Заедем сначала пообедать в «Сторк», а потом я завезу тебя еще в одно местечко.
   – Ты, я полагаю, едешь в субботу к Эсквитам?
   – Да. Если хочешь, подвезу и тебя.
   Это избавляло меня от необходимости ехать на моей развалине, да и появиться в доме вместе с Декстером кое-чего стоило.
   – Спасибо. Согласен.
   – Ты играешь в гольф, Ли?
   – Один раз в жизни пробовал.
   – У тебя есть форма и клюшки?
   – Никогда и не было! Ты что, принимаешь меня за принца?
   – У Эсквитов играют в гольф. Советую сказать, что врач запретил тебе играть в него.
   – А ты подумал, как это будет воспринято? – проворчал я.
   – А как насчет бриджа?
   – С этим неплохо.
   – Неплохо или хорошо?
   – Неплохо.
   – Тогда я советую также заявить, что партия в бридж будет для тебя роковой.
   – Но я же все-таки могу играть….
   – Ты можешь позволить себе проиграть пятьсот долларов не моргнув глазом?
   – Пожалуй, это бы меня затруднило.
   – Тогда последуй и этому совету.
   – Ты сегодня просто сама любезность, Декс, – сказал я. – Если ты пригласил меня, чтобы дать мне понять, что для этих людишек я не более чем нищий, так сразу и скажи – и до свидания.
   – Нет чтобы сказать спасибо. Эти «людишки», как ты говоришь, могут нанести тебе прямой в челюсть, а я даю совет, как заслониться.
   – Мне не совсем понятно, в чем тут твой интерес.
   – У меня есть свой интерес.
   Он замолчал на мгновение и резко затормозил, чтобы переждать красный свет. «Паккард» мягко качнулся вперед на рессорах и вернулся в прежнее положение.
   – Я не вижу, в чем он.
   – Мне хотелось бы знать, чего ты добиваешься от этих девиц.
   – Все хорошенькие девушки стоят того, чтобы ими заняться.
   – У тебя под руками дюжина не менее хорошеньких и гораздо более доступных.
   – Я не думаю, что первая половина твоей фразы верна на сто процентов, да и вторая тоже.
   Он посмотрел на меня с какой-то задней мыслью. Я предпочел бы, чтобы он внимательнее смотрел на дорогу.
   – Ты меня удивляешь, Ли.
   – Если начистоту, – сказал я, – просто эти девочки в моем вкусе.
   – Да, я знаю, что ты любишь это дело.
   Он сказал явно не то, что держал на уме.
   – Держу пари, что переспать с ними не труднее, чем с Джуди или с Джики, – заверил я.
   – Ты только этого добиваешься, Ли?
   – Только этого.
   – Тогда будь поосторожнее. Я не знаю, что ты сделал с Джин, но она умудрилась за пять минут телефонного разговора со мной четыре раза произнести твое имя.
   – Я счастлив, что произвел на нее такое впечатление.
   – Они не из тех девиц, с кем можно переспать, не давая никакой надежды на брак. По крайней мере, мне так кажется. Ты же знаешь, Ли, я знаком с ними уже больше десяти лет.
   – Что ж, тогда мне повезло, – согласился я. – Ведь я не надеюсь жениться на обеих сразу, а вот переспать рассчитываю с обеими.
   Декстер ничего не ответил и снова посмотрел на меня. Рассказала ему Джуди о нашем сеансе у Джики или он об этом еще не знает? Он был из тех типов, что и без всяких рассказов, зная лишь четверть правды, могут догадаться про остальные три четверти.
   – Вылезай, приехали, – сказал он.
   Тут я увидел, что машина уже стоит перед клубом, и вылез.
   Я вошел впереди Декстера, ему пришлось давать на чай брюнетке из гардероба. Официант в ливрее, которого я хорошо знал, проводил нас к забронированному столику. В этом бистро пытались подделаться под шикарный стиль, что производило уморительный эффект. Проходя, я пожал клешню Блэкки, руководителю оркестра. Был час коктейля, и они играли танцевальные мелодии. Я знал в лицо большинство посетителей. Но обычно я видел их с эстрады, и было забавно вдруг очутиться в противоположном стане, со стороны публики.
   Мы сели, и Декс заказал по тройному мартини.
   – Ли, – сказал он, – мне не хочется больше говорить об этом, но будь поосторожнее с этими девицами.
   – Я всегда осторожен, – сказал я, – хоть я и не знаю, какой смысл ты в это вкладываешь. Но обычно я отдаю себе отчет в том, что делаю.
   Он не ответил мне, а две минуты спустя заговорил о другом. Он мог порассказать кучу занятных вещиц, когда оставлял эту свою дурацкую манеру говорить полунамеками.

X

   Мы оба неплохо нагрузились, когда наконец вышли, и я сел за руль, несмотря на протесты Декстера.
   – Я не хочу, чтобы мне к субботе испортили фотокарточку. Ты вечно смотришь в сторону, когда ведешь, и я каждый раз просто помираю со страху.
   – Но ты же не знаешь, куда ехать…
   – Только и всего?! – сказал я. – Ты мне сейчас объяснишь.
   – Это сложно, ты там никогда не бывал.
   – Ты меня утомил, Декс! Какая улица?
   – Ну, хорошо. Тогда езжай к дому номер триста по Стивенс-стрит.
   – Туда? – спросил я, неопределенно махнув рукой в западном направлении.
   – Да. Ты знаешь эту улицу?
   – Я все знаю, – заверил я. – Держись! Отчаливаем!
   У этого «паккарда» оказался прямо-таки бархатный ход. По сравнению с моим «Нэшем» – просто сказка; Декс, правда, предпочитал родительский «кадиллак».
   – То, куда мы едем, находится на Стивенс-стрит?
   – Поблизости, – ответил Декс.
   Хотя в его кишках болталось порядочное количество виски, держался он молодцом, словно не выпил ни грамма.
   На «паккарде» мы мигом домчали до бедных кварталов. Стивенс-стрит начиналась вполне прилично, но где-то в районе двухсотого номера шли уже дома подешевле, а затем и вовсе одноэтажные лачуги, все более и более убогие. У номера триста она выглядела еще сносно. У домов кое-где стояли машины времен чуть ли не первых моделей Форда. Я остановил колымагу Декса в указанном месте.
   – Выходи, Ли, – сказал он, – теперь немного пройдемся.
   Он запер машину, и мы отправились. Свернув на поперечную улицу, прошли по ней сотню метров. За полуразвалившимися оградами росли деревья. Декс остановился у двухэтажного домика с деревянным верхом. Как ни странно, решетка вокруг этих куч с отбросами, составлявших «сад», была почти в приличном состоянии. Он зашел не позвонив. Уже наступила ночь, и по углам шевелились причудливые тени.
   – Входи, Ли, – сказал он. – Это здесь.
   Единственный розовый куст перед домом все же заглушал своим запахом вонь нечистот, пропитавшую, казалось, все вокруг. Декс взошел на невысокое крыльцо, находившееся с боковой стороны дома. На его звонок вышла толстая негритянка. Не говоря ни слова, она повернулась к нам спиной, и Декстер последовал за ней. Я прикрыл за собой дверь.
   На площадке второго этажа она посторонилась, пропуская нас вперед. В комнатушке, где стоял диван, бутылка и два стакана, сидели две крошки одиннадцати-двенадцати лет: пухленькая рыжая малышка, усыпанная веснушками, и негритяночка, казавшаяся на вид чуть постарше первой.
   Одетые в блузки и коротенькие юбочки, обе они чинно восседали на диване.
   – Вот эти господа принесли вам денежек, – сказала негритянка. – Будьте умницами.
   Она закрыла дверь, оставив нас с ними наедине. Я посмотрел на Декстера.
   – Раздевайся, Ли, – сказал он. – Здесь очень жарко.
   Он повернулся к рыженькой:
   – Помоги-ка мне, Джо.
   – Меня зовут Полли, – сказала малышка. – Вы дадите мне доллары сейчас?
   – Ну конечно, – сказал Декс.
   Он достал из кармана смятую десятидолларовую бумажку и протянул ее ребенку.
   – Помоги мне расстегнуть брюки.
   Я все еще не двигался с места и смотрел, как рыженькая встала. Ей было, должно быть, чуть больше двенадцати. Под ее коротковатой юбкой вырисовывалась уже довольно круглая попка. Я знал, что Декс продолжает смотреть на меня.
   – Я беру рыжую, – сказал он.
   – Ты знаешь, что за такие штуки можно загреметь за решетку?
   – Тебя смущает цвет ее кожи? – бросил он грубо.
   Так вот что он для меня припас. Он продолжал выжидающе смотреть на меня. Он ждал. Надеюсь, что я все же не изменился в лице. Обе малышки, слегка напуганные, не шевелились…
   – Подойди сюда, Полли, – сказал Декс. – Ты хочешь выпить стаканчик?
   – Лучше не надо, – сказала она, – я могу вам помочь и так.
   Через минуту он был раздет и усадил этого ребенка к себе на колени, подняв ей юбку. Его лицо помрачнело, и он стал тяжело дышать.
   – Вы не сделаете мне больно? – сказала она.
   – Не мешай мне, – ответил Декс, – а то не получишь денег.
   Он запустил руку ей между ног, и она заплакала.
   – Замолчи! – сказал он. – Или я прикажу Анне тебя выпороть.
   Он обернулся ко мне. Я все еще не двигался с места.
   – Так тебя смущает цвет ее кожи? – повторил он. – Хочешь другую?