Вилье Де. Невыносимая миссия в Сомали

   - Они вооружены?
   - Да. У них автоматы и гранаты. И взрывчатка тоже. Они подложили ее под двери на случай нападения. В холодильной камере нет окна, только вентиляционные решетки. К тому же заложники все время связаны.
   Он замолчал, испугавшись того, что сказал лишнее. Заинтересованный Абди сел на корточки рядом с ним. "Горлодер" разговорился.
   - Ты руководишь операцией?
   Абшир, понимая, что сказал слишком много, энергично замотал головой.
   - Нет-нет, не я, я занимаюсь только пищей... Среди них есть один, кого я хорошо знаю. Хасан. Мы были вместе в тренировочном лагере. Это он пришел за мной, когда их привезли...
   - Кто руководит операцией в Браве? - продолжал допытываться Абди. Али Хадж?
   Абшир покачал головой и выпалил.
   - Нет, товарищ Горький.
   - Что, русский с коптильни? - изумленно переспросил Абди.
   - Да-да, - подтвердил Абшир, - это советский офицер.
   Абди все фиксировал в памяти. Охваченный приступом недержания речи, партийный руководитель продолжал, как бы оправдываясь:
   - Раньше был другой советский, хороший. Он выучил наш язык, потом они прислали этого из Могадишо, неделю назад, на замену. Он ничего не понимает в рыбной ловле, однако он - директор коптильни. Он подолгу закрывается в кабинете и запрещает обращаться к нему или фотографировать его. Единственные, с кем он разговаривает, - это люди из террористической группы.
   - Ты должен помочь нам освободить заложников, - сказал Абди. Сегодня же ночью.
   Не может быть и речи о том, чтобы заявляться с Абширом днем, слишком очевидны следы пыток. У местного лидера мог появиться соблазн привлечь на свою сторону население.
   Но Абшир покачал головой, снова задрожав.
   - Это исключено, - сказал он. - Ночью они никому не открывают, не только мне. Это приказ русского. Он даже им сказал, что если _с_а_м_ их позовет, они не должны открывать. Он не хочет ни малейшего риска. Особенно после инцидента с кочевником, которого застукали, когда он бродил по заводу. Рабочим сказали, что это был вор, но все хорошо знают, что красть там нечего...
   - Рука в чане была его?
   - Это идея Горького. Он хотел испытать иностранного джаале. С самого начала он ему не доверяет. Из-за одежды. Он говорит, что никогда не видел такой одежды на коммунисте. Но я ему не сказал ничего из того, что сообщила Саида. Клянусь Аллахом.
   - Я думал, что ты уже неверующий, - объявил Абди. И уже серьезно продолжил: - Разумеется, способ добраться до заложников есть. Я хочу освободить их. И ты мне подскажешь - как.
   Абшир застонал:
   - Нет, нет. Там всего одна дверь. С засовами. Окна нет. Только слуховое, с решеткой, до него не достать. Двадцать на двадцать сантиметров. Нельзя даже бросить гранату. Я все осмотрел с Хасаном в первый день. Они очень предусмотрительны.
   Абди нахмурился:
   - Как можно добраться до этого окна?
   - Сзади есть приставная лестница, чтобы залезать на крышу. Но вы ничего не увидите и ничего не сможете сделать. У них приказ: при малейшей опасности убить заложников. Они сделают это. Так Хасан сказал.
   - Днем охранники, конечно, сменяются, - настойчиво продолжал выспрашивать Абди.
   - Конечно, по двое. В коридоре дежурит один человек. Остальные трое внутри. У них шифр, который каждый день меняется... Теперь отпусти меня, взмолился Абшир, - я все тебе сказал. Я не расскажу о тебе, клянусь. Мне больно!
   Его голос звучал фальшиво, как надтреснутый колокол.
   - Не убивай меня, - простонал он. - У меня семья... Я никогда не делал ничего плохого...
   Очередной пинок Абди сопровождался пронзительным воплем.
   - Подлый коммунист! Неверующий! Аллах тебя покарает! - в ярости крикнул старый сомалиец.
   Абшир, корчась от боли, жалобно причитал. Абди наблюдал за ним. Может быть, сомалиец сказал не все?
   - Твой друг Хасан не говорил, что сделают с заложниками?
   - Да-да, - забормотал Абшир. - Их должны вернуть в Могадишо, как только американцы согласятся на условия ФОПС. Их выпустят на свободу.
   - А если американцы не согласятся? - спросил Абди.
   Абшир не ответил.
   Абди снова дал ему пинка, от которого кактусовая колючка вошла в живот бедняги сантиметра на три.
   - Отвечай, собака!
   Шофер скорее догадался, чем услышал: "Они должны быть казнены".
   - Как?
   - Хасан сказал, что их отвезут на рыбную ловлю... Ничего другого я не знаю, клянусь.
   Абди размышлял. "На рыбную ловлю." Значит, заложников убьют или бросят на корм акулам в океане, чтобы никогда не нашли их тела. Вот почему террористы выбрали такое укромное место.
   Стояла тишина, ее нарушало лишь посвистывание теплого ветра в зарослях да стоны полумертвого от страха Абшира. Абди шагнул к нему, и тот вскрикнул, съежившись в позе зародыша.
   - Нет, не... Я скажу тебе еще кое-что.
   - Что? - спросил Абди.
   Абшир поднял голову.
   - Ты не убьешь меня, если я скажу, почему советские товарищи похитили американцев?
   - Нет, я не убью тебя, - вежливо сказал Абди. - Нет. Если скажешь мне все.
   - Это русские все устроили, - тихо проговорил Абшир. - Хасан мне это сказал. Они хотят, чтобы американцы ушли из Сомали.
   - Почему? - спросил Абди.
   - Из-за кубинцев, - шепнул Абшир.
   - Кубинцев? - недоверчиво переспросил Абди.
   - Кубинцы помогут нам завоевать Французский Берег Сомали, - уточнил Абди в передышке между двумя стонами. - Они прибывают по ночам на больших самолетах. Русские не хотят, чтобы американцы их видели.
   - Ах, так!
   Абди не совсем понимал, какое отношение кубинцы могут иметь к заложникам.
   - Здесь есть кубинцы? - спросил он.
   - Нет-нет, - заторопился Абшир. - Они на островах Барджуни, на юге, чтобы их никто не видел.
   Он умолк, переводя дыхание. Абди сел на корточки рядом с ним, чтобы лучше слышать. Он подумывал уже, что надо кончать эту бодягу и что Абшир чересчур болтлив. Сам по природе молчаливый, он никогда не любил людей, которые слишком много говорят.
   - Живот, - неожиданно сказал Абди. - Мой живот...
   - Подожди, скоро будет лучше, - пообещал Абди.
   Он наклонился над раненым... Раздался влажный шум, отвратительный, негромкий, только подчеркнувший тишину.
   Абшир открыл рот, чтобы взвыть, но издал только животное урчание. С разрезанным до позвонков горлом он умер через несколько секунд, вонзив ногти в ладони. Абди вытер бритву о брюки, положил в карман и пошел укладывать на место паяльную лампу. Двадцать лет он профессионально занимался охотой и разделкой туш убитых животных... Его чувствительность притупилась. Он стольких млекопитающих лишил жизни, одним больше, одним меньше...
   По крайней мере, на этот раз убийство оказалось полезным.
   Малко насторожился, услышав скрип шагов на внешней лестнице.
   Прошло уже больше часа, как Абди ушел. Али "Святой", сидя в глубоком ротанговом кресле, перебирал кольца янтарного ожерелья, не отрывая глаз от ног Фускии. Мулатка дремала, уставшая от волнений. Это было слишком для нее...
   Абди проскользнул в комнату, прислонил карабин к столу.
   - Вы нашли его? - спросил Малко.
   Шофер наклонил голову.
   - Да, он все рассказал.
   Радости Малко как не бывало. Он уже немного узнал Абди.
   - Где он, Абди? Что?..
   Абди снял очки и потер воспаленные глаза. Он даже перестал жевать травку.
   - Я бросил тело возле лагеря кочевников, - "успокоил" он Малко. Подумают, что это они. Из-за того парня, который погиб на рыбзаводе...
   Абшир уходит со сцены. Малко попытался прикинуть возможные последствия убийства партийного руководителя Бравы. Советский может встревожиться. Али "Святой" сделал вид, что не слышит, Фуския в ужасе прикрыла глаза.
   - У кочевников будут неприятности, - заметил Малко.
   Абди хитро улыбнулся:
   - Абшир был не из Бравы. Местные боятся кочевников. А правительство захочет их успокоить, чтобы они не ушли. Никто ничего не скажет.
   Али Хадж поднял голову и сказал ровным голосом:
   - Это правда, он прав.
   Кажется, смерть Абшира не сделала его безутешным. Малко предпочитал не знать, как "горлодер" заговорил... Он в общих чертах представлял себе это. Это война. С чередой ужасов. Не он ее объявил. Перед ним снова встало изуродованное лицо жены посла, убитой в Могадишо, и он забыл об Абшире.
   - Вы знаете, где заложники?
   Абди улыбнулся всеми кривыми зубами.
   - Я знаю все! - победоносно заявил он. Старый сомалиец начинал входить во вкус.
   Почти слово в слово он повторил все признания Абшира. Малко не пропускал ни одной запятой. Но очень быстро его возбуждение улеглось. Он действительно нашел заложников, но они недосягаемы. Словно они на луне. Чтобы вытащить их без особого риска, ему необходимо располагать группами захвата, отборными стрелками, целой организацией. А у него нет никого, кроме старого шофера, преданного, свирепого и немного сумасшедшего.
   Он был в бешенстве. Заехать так далеко, сделать так много, и все впустую. Единственный выход, кажется, вернуться в Могадишо и поднять еще раз дипломатический корпус... Но тогда сомалийцы снова ловко спрячут заложников.
   Бег по замкнутой кривой... Он повернулся к Али Хаджу:
   - Все, что сказал Абшир, - правда?
   Руководитель района подтвердил:
   - Думаю, да. Я знал, что Абшир носил им еду...
   Абди поскреб шею. Он еще не все сказал и боялся что-нибудь забыть.
   - Он говорил мне и о русских, - скромно сообщил он.
   И продолжил монотонным, невыразительным голосом. Малко ловил каждое его слово. Теперь ребус разгадан. Похищение - действительно операция КГБ. Этим и объяснялась осторожность Али "Святого", который кроме того и "Мудрый".
   - Он сказал вам, почему русские это сделали?
   Абди кивнул.
   - Да-да.
   Услышав упоминание об островах Барджуни и кубинцах, Малко с трудом сдержался, чтобы не вскрикнуть. Это последнее недостающее звено. Информатор ЦРУ, убитый месяц назад, был с островов Барджуни. Теперь он знает все... Похищение - всего лишь эпизод холодной войны, битвы за Африку между русскими и американцами. После Анголы, Заира, Мавритании и Эфиопии кубинцы появились в Сомали. Советское присутствие в Сомали - не тайна, но вторжение кубинских наемников, прибывших, чтобы помочь "освободить" Джибути, это совсем другое дело.
   Секрет взрывоопасный, который, несомненно, стоит нескольких трупов. Но несмотря на то, что он этим секретом владеет, он в тупике. Он не сможет долго продержать руководителя района в изоляции. Тем более, не может доверять ему. Даже если учесть, что он оказал Али услугу, избавив от Абшира. Все разъяснилось, но для единственной настоящей задачи освобождения заложников - решения нет.
   Старик искоса наблюдал за ним, продолжая перебирать янтарное ожерелье. Малко задался вопросом, чего тот хочет на самом деле. В его пользу было только одно: он пока не выдал Малко. Но ничто не говорит о том, что добрые намерения у него сохранились... Малко перехватил взгляд Али, направленный на Фускию, и у него возникла идея. Но сначала он хотел проверить достоверность сведений, добытых Абди.
   Он поднялся, взял карабин.
   - Я иду на завод, - объявил он Абди. - Если я не вернусь через час, берите Фускию и уезжайте.
   Али "Святой" безмятежно наблюдал, как он уходит. Как будто время для него ничего не значит. Раз уж он вместе с Фускией.
   Малко спустился в темный немощеный переулок без тротуара. Брава была совершенно пуста, и он чувствовал себя призраком в мертвом темном городе. В тишине было слышно, как волны Индийского океана с шумом разбиваются об остатки старого форта на краю пирса.
   17
   Остов строящейся школы на каменном пустыре четко выделялся в лунном свете, как античные руины. Малко осторожно обогнул кучи строительных блоков, стараясь не слишком скользить по неровной почве. Если не считать шума океана, тишина была абсолютная. Корпуса консервного завода виднелись в ста метрах впереди. С длинным низким зданием без окон и дверей, в котором располагались холодильные камеры, на переднем плане. Объяснения Абди были безупречны.
   С карабином наизготовку он продолжал продвигаться вперед, пока не уткнулся в цементную стену. До него донеслось жужжание холодильной системы. Он пошел вдоль стены и, пройдя метров двадцать, наткнулся на упомянутую Абди лестницу.
   Малко прислонил лестницу к стене. К счастью, он находился в тени, сюда лунный свет не проникал. Он начал осторожно подниматься по ступенькам, не выпуская из рук оружия. Ветер задувал под рубашку, и материя хлопала на ветру. Так он добрался до края плоской крыши, перевалил на нее и тут же заметил желтый свет на другом краю крыши. Слуховое окно.
   Он опустился на четвереньки и пополз к нему, чтобы не увязнуть в мягком, не остывшем от дневной жары асфальте. За три метра до прямоугольного проема он лег на живот и продолжал ползти по горячему цементу между вентиляционными люками, выдыхавшими теплый воздух. Сантиметр за сантиметром он продвинул к отверстию голову. Сначала он увидел лишь нечеткую массу внизу, в нескольких метрах от окна. Понадобилось около минуты, чтобы различить четыре головы, торчащие из кучи одеял. Две белокурые, лысая мужская и черная мальчишеская. Вероятно, посол Соединенных Штатов, его сын и две двойняшки, похищенные вместе с ними.
   Малко еще вытянул голову и заметил в противоположном углу помещения двух молодых негров, одетых в тенниски и джинсы, которые сидели, прислонившись к цементной стене. Держа "Калашниковы" на коленях, они читали арабские газеты, перед ними стоял чайник и две чашки. Абсолютно бодрые, несмотря на поздний час. Малко быстро оглядел комнату. Кроме одеял и барахла террористов, она была совершенно пуста. С единственным проемом: тяжелой дверью, запертой двумя большими щеколдами. Никаких шансов на внезапность.. Через окошко нельзя даже бросить гранату, там была частая решетка. Малко быстро отполз, чувствуя тревогу и растерянность.
   Где же пятая заложница, дочь посла? Может, девушку убили, как и ее мать? Он осмотрел крышу вокруг себя и заметил второе окошко, скрытое от него вентиляционным люком. Оно вело в еще одну комнату по соседству с камерой заложников.
   Он направился на четвереньках к проему и снова наклонился. Комната была гораздо меньше первой. Сначала в поле зрения попали только две пары ног в джинсах, почти лежащие одна на другой. Потом, продвинувшись, он увидел остальное. Два тела, одно на другом. Верхнее принадлежало одетому мужчине. Можно было различить даже полоску черной кожи между брюками и тенниской, задравшейся на спине. Второго было почти не видно, кроме двух проблесков светлой кожи там, где джинсы были спущены, от бедер до середины ляжек, да длинных белокурых прядей волос, разметавшихся по полу.
   Мужчина медленно двигался на девушке, впавшей в прострацию, в неподражаемом ритме полового акта.
   Второй негр, сидя на корточках, держал руки девушки со светлыми волосами; кисти ее были чем-то связаны, как показалось Малко, проволокой. В углу помещения спали еще два негра, завернувшись в одеяла. Около стены лежала гора оружия. Автоматы, карабины, ящик гранат.
   Насильник продолжал наваливаться на оголенный зад девушки в медленном и равномерном ритме, опираясь руками об пол. В абсолютной тишине, которая окружала Малко, сцена казалась нереальной. Девушка никак не реагировала. До такой степени, что Малко на минуту засомневался, не мертва ли она.
   Вдруг тот, что лежал на ней, приподнялся, притянул ее к себе за бедра и продолжал насиловать уже в таком положении: удерживая ее на коленях, с поднятой поясницей. Малко "сфотографировал" его: густые черные усы, тонкие черты лица, черные вьющиеся волосы. Не больше двадцати пяти лет. Со своего места Малко видел его член, мелькавший между ягодицами жертвы. Негр ускорил темп и очень быстро расслабился у девушки на спине. Затем оторвался от нее, отвалился в сторону, заправил еще не потерявший эрекции член в джинсы. Тотчас же тот, который держал жертву, потушил сигарету о цементный пол, расстегнул пояс, быстро возбудил сам себя и занял место товарища, войдя в девушку сильным грубым рывком. Ритм его движений был гораздо быстрее.
   Это было чудовищно. И никак нельзя вмешаться. Второе изнасилование произошло гораздо быстрее. Несколько ударов - и он излился.
   Как только девушка освободилась, она встряхнулась, как животное, вышедшее из воды, и застыла, даже не поправив одежду, словно была напичкана наркотиками. Последний ее палач подошел и связал девушке щиколотки. Между делом он смеясь воткнул ей указательный палец между ягодицами. Она даже не вздрогнула.
   Малко отодвинулся от окна с отвращением и задумался. Абшир не врал. В комнату нельзя было проникнуть иначе, чем через массивную дверь. Террористы на вид были молодые, хорошо тренированные, вышколенные. Даже не зная, что за ними наблюдают, они не спали. Напрасно Малко, лежа на крыше, ломал себе голову - он не мог найти способа проникнуть в здание, не подвергая заложников огромному риску. Он вернулся к лестнице, спустился, обошел здание вокруг. Надпись на входной двери по-арабски и по-итальянски запрещала входить... Снаружи не было слышно ни звука. Он подошел к гаражу, где русский ставил днем джип. Покрытая широким брезентом, в глубине стояла машина. Малко приподнял край чехла и увидел желтый микроавтобус "фольксваген". Тот, что увез заложников из Могадишо.
   Получив максимум информации, он отправился назад через пустырь.
   В нескольких метрах от Малко залилась длинным лаем собака, и ей тотчас же ответил хор собачьих голосов из лагеря кочевников. Он остановился в бессильной ярости. Так удачно добраться незамеченным до рыбоконсервного завода, вернуться через пустырь и в нескольких шагах от "лендровера"... Ему казалось, что он разбудил все семь тысяч жителей Бравы. С бьющимся сердцем он замер, пытаясь что-то различить в темноте.
   Поскольку ничего не происходило, Малко снова двинулся вперед, спотыкаясь о камни.
   Вдруг перед ним возникла фигура кочевника с огромной палкой в руке. Поскольку его лексический запас на сомалийском был ограничен, Малко заговорил с незнакомцем по-итальянски. Он попросил, чтобы его отвели к Хаво, повторяя одно из немногих известных ему сомалийских слов "Агал" [шатер].
   Услышав несколько раз имя молодой женщины, собеседник, казалось, наконец понял. Малко последовал за ним в лабиринт шатров и спящих верблюдов. Один из них, испугавшись незнакомца, неожиданно встал и чуть не укусил его. Наконец Малко узнал большой шатер, возле которого накануне обедал. Сомалиец скрылся за пологом, долго шептался, потом внутренность шатра осветилась, и перед Малко возникла Хаво с масляной лампой, встревоженная неожиданным его появлением.
   - Что происходит? - спросила она. - Сейчас глубокая ночь.
   - Знаю, - отмахнулся Малко. - Но мне надо было немедленно поговорить с вами. Я нашел для вас возможность отомстить убийцам брата.
   Хаво опустила лампу на землю.
   - Говорите.
   Она выслушала Малко молча, иногда покачивая головой и внешне невозмутимо, как будто то, о чем этот иностранец просит, - обычное дело. Когда он закончил, молодая женщина покачала головой.
   - Я должна спросить у отца. Приходите завтра, я дам вам ответ.
   - Я не могу ждать, - возразил Малко. - Если вы говорите мне "нет", я покидаю Браву через час.
   Она поколебалась, потом решилась.
   - Ладно, сейчас я его разбужу. Но отец будет сердиться. Он очень плохо спит. - Малко остался один, вдыхая относительно прохладный ночной воздух и вслушиваясь в лагерные звуки. Он смутно различал голоса оставшихся в шатре. Разговор затягивался. Это начинало действовать ему на нервы. Наконец полог раздвинулся и вышла Хаво.
   За ее спиной Малко увидел фигуру ее отца.
   - Мы согласны, - сообщила кочевница.
   У Малко словно свалился камень с плеч.
   - Отлично, - оживился он. - Я свяжусь с вами завтра через Абди, так будет благоразумнее.
   Но для него эта ночь еще не кончилась. Между тем было около трех часов пополуночи.
   Али "Святой" спал в кресле, уложив голову на свои подбородки, Фуския тоже уютно примостилась в своем углу. Только неутомимый Абди жевал свою травку, поблескивая живыми воспаленными глазами. Малко шепотом ввел его в курс дела. Потом он осторожно разбудил Фускию и что-то сказал ей на ухо. Наконец с трудом растолкал руководителя района.
   Наступил решающий момент.
   Али "Святой" постепенно приходил в чувство.
   - Что происходит? - спросил он. - Где вы были?
   Малко взял стул и уселся на него верхом.
   - У меня к вам предложение, - сказал он толстяку. - Я знаю, как освободить заложников, но для этого мне надо получить доступ к пище, которую им носят.
   Али Хадж вздрогнул.
   - Вы хотите их отравить! Но сразу всех отравить не удастся!
   - Я не хочу их травить, - уточнил Малко, - и не скажу вам, какие у меня намерения. Если вы согласны мне помочь, Фуския останется жить с вами в Браве. Она согласна. Только завтра она поедет в Могадишо за вещами. Ну как?
   На этот раз Али "Святой" проснулся окончательно. И встревожился.
   - А если я не захочу? - пустил он пробный камень.
   - Все решается просто, - ответил Малко. - Я сейчас стреляю вам в голову, и сегодня же ночью мы уезжаем в Кению.
   Все смолкли, будто тихий ангел пролетел в обличье мафиози. Такие предложения обсуждать трудно: Али Хадж потер плохо выбритую щеку и сказал, как бы обращаясь к самому себе:
   - Это очень опасно. Члены партии мне не очень-то доверяют... Но я попробую помочь вам.
   - Надо не пробовать, - жестко поправил его Малко. - Надо, чтобы получилось. Ну, так как?
   - Согласен, - выдохнул руководитель района.
   Он поискал взглядом Фускию, и она состроила ему такие глазки, что сам Пророк не устоял бы. Малко встал. Он смертельно устал. Даже если Али Хадж предаст его, он не хочет больше разговаривать этой ночью.
   - До завтра, - сказал он. И напомнил: - Так мне завтра нужно знать насчет пищи заложников.
   Они вышли все трое. Абди шел замыкающим. Как только они оказались на улице, Фуския накинулась на Малко.
   - Что ты ему наговорил?! - шипела она, вне себя от ярости. - Я не хочу выходить за него и оставаться в Браве.
   Малко ласково обнял ее за талию.
   - Нужно соблюдать правила игры, детка, - сказал он. - Завтра ты поедешь в Могадишо. Я дам тебе письмо для моего друга в посольстве. Он подготовит тебе заграничный паспорт. А я останусь здесь, чтобы все-таки попытаться спасти заложников. Затем присоединюсь к тебе, и мы вместе отправимся в Джибути...
   - Но почему ты хочешь, чтобы я ехала раньше? - возмутилась Фуския.
   - Потому что мне нужно, чтобы ты отвезла сообщение в Могадишо, признался Малко. - Моему другу из посольства.
   Они прибыли в отель. Ни слова не говоря, Абди свалился на свою походную койку и тут же заснул. Малко едва успел лечь, как через несколько минут тоже спал...
   План, который он только что составил, опирался на признание Абшира. Малко очень надеялся, что сомалиец сказал правду. Иначе ему придется мучиться напрасно. Или, скорее всего, погибнуть в Браве.
   Малко проснулся внезапно. Солнце стояло очень высоко. Уже, наверное, перевалило за полдень. Фуския еще спала. Чувствуя, что Малко зашевелился, она, в свою очередь, открыла глаза.
   На данный момент хоть одно хорошо: Али "Святой" оправдал свое прозвище, он не выдал их.
   Малко оделся и вышел из номера. Абди сидел под навесом с чашкой кофе, глаза его были краснее обычного.
   - Руководитель района на обувной фабрике с делегацией из Могадишо, сообщил шофер. - Он просил вам передать, что занимается вами. Его машина отвезет Фускию после обеда.
   Малко вернулся в номер сообщить хорошую новость Фускии. Она нахмурилась:
   - Мне стыдно, - призналась она, - он такой милый! Представь, когда он узнает, что я не вернусь... Он с ума сойдет от злости. Надо бы сказать ему правду.
   Малко почувствовал, как маленький холодный язычок пробежал у него по позвоночнику. Бывают моменты, когда честность стоит слишком дорого.
   - Не делай этого, - сказал он. - Во-первых, он не даст тебе уехать из Бравы. А здесь становится опасно. Партийцы занялись поисками Абшира. Лучше, чтобы, когда найдут его труп, ты была в Могадишо.
   Она кивнула.
   - Может быть, ты прав... Но ты быстро приедешь?
   - Очень быстро, - заверил Малко. - Я напишу письмо моему американскому другу. Ты отнесешь его ему перед тем, как идти домой, чтобы никто не мог за тобой проследить. В этом письме просьба, чтобы он подготовил тебе паспорт и ты смогла уехать со мной. Затем ты будешь ждать моего приезда.
   Он уселся за письменный стол и стал составлять инструкции для Ирвинга Ньютона.
   Малко налил немного красного воска на конверт, плотно запечатал, придавил перстнем с фамильным гербом, оставив на воске его отпечаток. Фуския, лежа на спине, с любопытством наблюдала за ним. Это письмо содержало заряд динамита... Если узнают его содержание, Малко повесят. Надо хотя бы избежать, чтобы оно открылось случайно... - Вот, - сказал он. - Куда ты его спрячешь?
   Фуския поднялась с кровати и подошла к столу. Она взяла письмо из рук Малко и бросила его на постель. В этот момент в дверь номера постучали.
   - Что такое? - крикнул Малко.
   - Али Хадж ждет вас, - ответил голос Абди.
   Фуския неожиданно крепко прижалась к Малко. Она обвила руками его шею, и он почувствовал медленные движения ее живота. Она приникла губами к его уху.
   - Займись со мной любовью.
   - У нас нет времени. Али ждет.
   Фуския, не сводя с него глаз, молча попятилась к маленькому столику и легла на него спиной, свесив ноги и направив прямо на Малко бугор Венеры.
   Охваченный животным желанием, Малко забыл о всякой осторожности. Резким движением он сгреб наверх хлопчатобумажное платье, отодвинул плавки и одним ударом вошел в подставленное ею лоно. Столик отчаянно заскрипел. Фуския застонала, ее ноги приподнялись, чтобы облегчить ему проникновение. Малко взял ее без всяких тонкостей. В дверь постучали, и снова послышался четко различимый голос Абди.