- Сегодня вечером снова пойду в "Куинс", попытаюсь потолковать с Бобом, - объявил неожиданно Малко.
Рэг Уэйли присвистнул:
- Крепкие же у вас нервы!.. Но держите ухо востро. Если, паче чаяния. Особый отдел подключил его к какой-нибудь операции, они обязательно будут держать его под наблюдением. Хотите, пойдем вместе?
Он вновь рассмеялся трескучим смешком.
- С Файет мне, разумеется, тягаться трудно...
Малко не успел ответить, потому что раздался телефонный звонок. Рэг Уэйли снял трубку, послушал и переменился в лице.
Когда он положил трубку, его серые глаза точно выцвели.
- Этой ночью взяли Файет, прямо из дома, - пояснил он тусклым голосом.
Они долго молчали, размышляя каждый о своем. Наконец Малко нарушил молчание:
- Где она?
- В Моф-билдинг - службе усиленных допросов городского Управления по борьбе с терроризмом. Там заправляет Дон Кристи. Помещение № 407.
Он безрадостно усмехнулся:
- Собираетесь туда идти?
- Отчего бы и не пойти?
Малко не сомневался, что арестовали Файет по его вине: ведь из-за него ее видели в обществе наемника. Других причин быть не могло. Его приводило в бешенство собственное бессилие. Рэг Уэйли вздохнул:
- Вы добрались до "Ист Гейт". Только не знаю, что это вам даст. Этот Боб, несомненно, причастен к нему. Остается надеяться, что Файет будет молчать...
Малко пытался сообразить, что сотрудники Особого отдела могли выжать из Файет. Например, что он догадывается о причастности Боба Ленара к плану "Ист Гейт", или что он - агент ЦРУ.
- Вы думаете, они ее...
Рэг печально покивал головой:
- Конечно. Об этом Доне ходит дурная слава... Днем нет, они такими делами занимаются по ночам, когда разойдутся секретари и посетители. Днем им дают спать. У них там несколько маленьких камер... Сами понимаете, такая красивая девушка... Уж они потешатся всласть!..
- Вы знаете, когда точно ее увезли?
- Около трех ночи. Приехала машина ГУБТ. Приятель, сообщивший мне об этом, видел, как ее привезли в Моф-билдинг. Они ее сразу же засунули в бадью с водой. Человека держат под водой, пока он не начнет захлебываться. Это делается для того, чтобы сразу сломить волю арестованных, которых собираются допрашивать по-настоящему... А следов не остается.
- Рэг, браунинг по-прежнему у вас? Помните, вы мне предлагали?
Серые глаза журналиста с беспокойством обратились к Малко:
- Что вы задумали?
- Пока не знаю. Попытаюсь вытащить ее оттуда.
Рэг Уэйли помотал головой.
- Разумеется, я его вам дам, но это чистое безумие. Да вы и двадцати ярдов не успеете пройти по Фос-стрит. За вами будет охотиться весь Особый отдел... Впрочем, поступайте, как знаете!
Он наклонился, выдвинул ящик и протянул Малко автоматический пистолет 32-го калибра из вороненой стали.
- Полная обойма. Если вас возьмут при "обычных" обстоятельствах, скажите, что я его одолжил вам, потому что вы собирались ехать ночью в Харари. Номер пройдет. Все местные белые, законно или незаконно, имеют оружие.
Малко заткнул пистолет за пояс. Жаль, что не было при нем его сверхплоского пистолета. Венская служба ЦРУ решительно воспротивилась, не желая подвергать его опасности разоблачения.
- Рэг, если я вдруг не вернусь, вы будете знать, где я... Сделайте все, что в ваших силах.
Обогнув письменный стол, англичанин стиснул правую руку Малко в своих ладонях. В первый раз за все время с его лица спала маска цинизма.
- С этой сволочью держите ухо востро!
Малко поднялся неторопливо по деревянной лестнице. В доме стояла тишина. Из предосторожности он оставил "датсун" на Маника-роуд. Он был необычайно спокоен. Выйдя на площадку второго этажа, он достал из-за ремня браунинг, взвел боек и постучал в дверь Матильды. На радостях Боб, разумеется, не ждет его возвращения. План Малко был предельно прост. Дать бельгийцу ровно минуту на то, чтобы он рассказал все известное ему о плане "Ист Гейт", а если откажется, пустить ему пулю в лоб.
После случившегося с Файет в нем не шевельнется жалость. В своей жизни он встречал десятки таких людей, как Боб Ленар, и в девяти случаях из десяти они оказывались трусами. От страха, что его мозги могут разбрызгаться по стенам, бельгиец заговорит, как миленький...
Дверь медленно приотворилась. Матильду нельзя было узнать. Ее лицо стало похоже на грушу, толстый конец которой представлял разбитый рукоятью "гершталля" и безобразно распухший висок. И скула, и щека, и вес кругом глаза приобрело лиловый цвет, сам глаз заплыл, а из раны сочился гной. Матильда устремила на Малко свой единственный глаз, словно не узнавая.
Вероятно, чтобы меньше страдать от боли, она прибегла к наркотикам.
- Боб здесь?
- Прошло добрых полминуты, прежде чем последовал ответ:
- Нет.
Она уже тянула дверь к себе, но Малко придержал ее.
- А где он? Он вернется?
Отупелое лицо исказилось вдруг от ненависти.
- Нет!
Дверь захлопнулась. Злой и раздосадованный, Малко спустился по лестнице. Значит, Боб Ленар скрывался где-то не без ведома Особого отдела. Вполне возможно, что в "Куинс" он больше не покажется... Файет подвергается пыткам, Рэг Уэйли ничем не может помочь, а от Дафны Прайс - теперь это стало ясно - он ничего не добьется, кроме "подчищенного" варианта плана "Ист Гейт".
Он сел за руль своего "датсуна". Оставалось одно: вызволить Файет и бежать из столь неуютной страны.
Правда, надежды на успех почти не было... Мимо него медленно проехала автомашина с двумя женщинами-полицейскими. Под игривыми синими шапочками неприступные лица.
В нескольких окнах на пятом этаже Моф-билдинг горел свет. Неподвижно стоя во мраке посреди лужайки, разбитой между пыточной Особого отдела и "официальным" зданием, Малко размышлял. У кирпичной стены корпуса стояло лишь четыре "лендровера". Значит, народу внутри немного. Мгновенно решившись, он неторопливо выступил на освещенное место. У входа сидел на табурете пожилой полицейский и читал "Родезия геральд". Когда Малко толкнул дверь, он вопросительно уставился на него.
Малко как можно приветливее улыбнулся.
- Добрый вечер! Инспектор Кристи на пятом?
Растерявшийся дежурный пролепетал:
- Добрый вечер, сэр! Да... кажется... Но...
Малко, уже взявшийся за ручку лифта, бросил ему:
- Я из Булавайо, немного задержался...
И с этими словами вошел в кабину. Дежурный привстал было, но раздумал.
Лицо Малко было ему незнакомо, но если человек приехал из Булавайо, откуда он может его знать? Раз белый, значит, вне подозрений. Он безмятежно проводил глазами поплывшую вверх кабину.
Малко вышел на шестом этаже, бесшумно затворил дверь лифта и прислушался.
Здесь было темно и безлюдно, но на пятом слышались шаги и голоса. Он взглянул на номер кабинета напротив лифта 509. Поскольку все этажи одинаковы, номер 407 дол жен был находиться прямо под ним, немного в стороне. Он нагнулся над шахтой лифта, увидел несколько закрытых дверей. Поле его зрения быстро пересек белый, тащивший за цепочку чернокожего со скованными сзади руками и безобразно распухшим лицом.
Он представил себе Файет, и ярость вспыхнула в нем с новой силой. В эту минуту распахнулась дверь кабинета 407. Узнав инспектора Дона Кристи, он невольно попятился. Держа в руке сигарету, полицейский озабоченно поспешил куда-то по коридору. Сердце так и екнуло в груди Малко: вот он, счастливый случай! Он бесшумно устремился вниз по лестнице, держа в руке браунинг, да так и замер четырьмя ступеньками ниже, и очень вовремя: на площадке пятого этажа - сверху его не было видно - сидел молодой полицейский в шортах, положив на колени автомат "узи". Этот страж не читал газету и не поверил бы, что перед ним инспектор Особого отдела из Булавайо. Малко поспешил вернуться на шестой этаж, увидев на ходу возвращавшегося Дона Кристи. Вероятно, отлучился по нужде.
Раздосадованный, Малко уселся на лестничной площадке. Какое-то время спустя, через пять, а может быть, пятнадцать минут, снизу донесся и сразу стих пронзительный крик. Из-за двери № 407.
Кричала женщина. И вновь тишина. Все в Малко кипело. Сейчас бы сюда винчестер для охоты на слонов! Но он располагал всего лишь браунингом 32-го калибра. Сунуться туда с этим было бы просто самоубийством. Так он сидел наверху, напрягая слух, и, наконец, потерял счет времени. Вдруг дверь № 407 отворилась.
Первым вышел утомленный Дон Кристи, потом в поле зрения появилась Файет, которую подталкивала сзади толстая негритянка в синей форме. Файет была одета в какой-то белый мокрый балахон, который спускался ниже колен, облегая ее великолепное тело. Судя по всему, ее пытали водой. Ее руки были скованы сзади, она однообразно постанывала и находилась в полубесчувственном состоянии. Послышался голос Дона Кристи:
- Отведите ее в № 8.
Щекастая надзирательница сильно дернула за цепочку наручников.
Узница покачнулась и рухнула посреди коридора. Дон Кристи уже куда-то исчез. Надзирательница пнула Файет в поясницу.
- Вставай, сволочь!
Файет начала с трудом подниматься с пола, но, видимо, недостаточно быстро, потому что надсмотрщица выдернула из-за пояса наручники, покрутила ими в воздухе и начала хлестать Файет по лицу, так что та снова рухнула на пол. Женщина распрямилась среди гнетущей тишины с таким садистским блаженством в глазах, что Малко с трудом удержался, чтобы не всадить пулю в ее толстую рожу. Раздался суровый голос:
- Инспектор велел вам отвести ее в камеру, а не бить!
Вероятно, молодой полицейский с автоматом.
Толстуха что-то невнятно проворчала, отцепила от пояса толстую черную палку, приставила се концом к затылку Файет и надавила большим пальцем красную кнопку.
Файет дико закричала, глаза вылезли из орбит. Она откатилась вбок. Это была так называемая "электрическая палка", которой отпугивают животных. При нажатии кнопки они получают удар электрическим током. Надзирательница потянула за цепочку. Файет, чье лицо было залито кровью, медленно поднялась на ноги. На губах выступила пена, взгляд был туп, как у скотины, ведомой на бойню. Она исчезла из ноля зрения Малко.
Охваченный ужасом и ненавистью. Малко старался успокоиться и призвать себя к благоразумию. Файет он ничем не мог помочь. Нужно было что-то придумать. Во всяком случае, отсюда он должен выбраться раньше Дона Кристи, иначе у него будут крупные неприятности...
Кабина лифта по-прежнему стояла на шестом этаже. Малко бесшумно скользнул в нее и надавил кнопку первого этажа.
Старик-полицейский едва приподнял голову, пробормотав:
- Доброй ночи, сэр...
Малко очутился во дворе. Он обрел способность рассуждать трезво, лишь подъезжая к "Мопоматапе". Очевидно, у Особого отдела были веские причины столь жестоко обращаться с Файет.
Он снимал с себя одежду, когда зазвонил телефон. Малко бросил взгляд на ручные часы. Половина второго ночи. Кто бы это мог быть в такой поздний час? Горожане давно уже смотрели десятый сон. С тревожным чувством Малко снял трубку.
В нежном голоске Дафны Прайс звучали в одно и то же время беспокойство и облегчение:
- Куда вы запропастились, Малко? Я вам несколько раз звонила вечером...
Чувство тревоги несколько отступило, но не исчезло окончательно. Отчего не спала Дафна Прайс, имевшая обыкновение рано ложиться в постель?
- Меня не было. А что случилось?
- Приятная новость! - заворковала женщина. - Мой начальник посылает меня завтра в Виктория Фоллс. Нужно передать кое-какие бумаги человеку из Замбии. Для меня заказан чартерный рейс. Место для вас найдется. Вот я и подумала, отчего бы вам не совершить приятное путешествие? Послезавтра вернемся...
Испытывая чувство опустошенности, Малко слушал радостно-влюбленное щебетание Дафны Прайс, стараясь побороть поднимавшиеся в нем холодную ярость и отвращение.
Не без досады Дафна спросила вдруг с нажимом:
- У вас были другие планы?
- Нет-нет, прекрасная мысль! Когда летим?
- В десять, - радостно откликнулась Дафна. - Я заеду за вами в гостиницу.
Малко положил трубку. Все в нем похолодело. Файет заставили говорить, и смертоносные жернова Особого отдела завертелись. Настал его черед.
Глава 14
Волосатые ноги и латаная рубашка Теда Коллинза производили странное впечатление в обстановке старинной мебели. Полицейский боялся лишний раз ступить по толстому персидскому ковру, привезенному из Южной Африки.
Опершись на камин, перед ним стоял с бокалом бренди в руке Его Превосходительство сэр Рой Голдер. На стене прямо над ним красовалась голова крупного куду с великолепными витыми рогами. Чопорная осанка седовласого джентльмена, равно как и роскошная обстановка солсберийского гольф-клуба, приводили Теда Коллинза в благоговейный трепет. Глава родезийских спецслужб подошел к полицейскому и положил холеную руку на плечо, обтянутое заплатанной рубахой.
- Я хотел сказать вам, Тед, что вы чертовски хорошо работаете. Все готово?
- Э-э-э... вроде все... сэр... - обмирая от почтительности, пролепетал Коллинз. - Сегодня я вылетаю на северо-восток с известным вам человеком. Человек оттуда, должно быть, уже в пути.
Рой Голдер удовлетворенно наклонил голову.
- С нами Бог, Тед!
Взяв полицейского под руку, он подвел его к окну, из которого открывался вид не великолепное поле для гольфа, покрытое такой зеленой травой, что она казалась нарисованной.
- Не оставим же мы все этим скотам! - взволнованно промолвил Голдер.
К глазам Теда Коллинза подступали слезы. Ему случалось ради собственного удовольствия объезжать в машине жилые районы, окружающие центр города, дабы воочию убедиться в жизнеспособности белой Родезии.
- Разумеется, нет, сэр! - твердо ответил он. От волнения кадык у него дергался то вверх, то вниз.
Ему казалось в эту минуту, что он творит Историю... Рой Голдер встретился с ним взглядом.
- Тед, кое-что должно навсегда остаться между нами. Вы понимаете, что я имею в виду? С этим человеком, с наемником... все предусмотрено?
- Все, - уверенно отвечал Коллинз.
- Прекрасно! Будьте начеку, и да хранит вас Бог! Той стороной вы тоже занимались?
- Да, сэр.
- Будьте осторожны, Тед. Предельно осторожны. У нас слишком много врагов.
- Не беспокойтесь, сэр. Кстати, как подвигается ваша книга, сэр?
Рой Голдер писал книгу о подвиге дозора у Шингани. Польщенный, он улыбнулся:
- Подвигается, Тед, подвигается.
Он провожал Теда Коллинза до безлюдного холла, где стоял пронизывающий холод.
Полицейский почти сбежал по каменным ступеням старинного особняка и вскочил на сиденье своего "лендровера". Он раскаивался теперь в том, что оставил на свободе Матильду. Это был риск, хотя Боб и уверял его клятвенно, что негритянка пребывала в совершенном неведении. Это, кстати, подтверждали и показания Файет. Но чем меньше времени оставалось до начала операции "Ист Гейт", тем больше волновался Тед Коллинз.
Он ничего не мог поделать с собой. Его Превосходительство сэр Рой Голдер сразу поверил в него, и он решил оправдать это доверие, не останавливаясь перед жестокостью, если потребуется...
Через десять минут он заглушил двигатель у гостиницы "Элизабет". Боб Ленар со всем снаряжением ждал его в холле. После крупного объяснения, происшедшего между ними, когда арестовали Файет, бельгиец ходил по струнке. Ленар осторожно пристроил спрятанное в чехол ружье с оптическим прицелом в задней части "лендровера" и уселся рядом с Тедом Коллинзом.
- Это долго?
- Три часа, - ответил полицейский. - Джон Баргер ждет нас к чаю.
- Сволочи! Вашу мать!
В полном одиночестве Джон Баргер цедил ругательства сквозь зубы. Покончив с жестянкой пива, вытянул перед собой ноги на плитке, которой был вымощен внутренний дворик, и злобно посмотрел на двойной ряд колючей проволоки под током, окружающей его ферму. Вдоль ограды дополнительно были установлены прожекторы, включавшиеся из дома. Пришлось пожертвовать несколькими цветочными клумбами, вместо которых были устроены огневые точки, защищенные мешками с песком.
До сих нор настоящих нападений на ферму Баргера не совершали, не считая случая, когда однажды ночью выстрелили впопыхах из миномета, да и то промахнулись.
Но это был вопрос времени. Ферма располагалась в очень неспокойном месте, далеко на север от Сиполило, менее чем в тридцати километрах от долины Замбези.
Жена Джона Баргера с двумя дочерьми переехала в Солсбери. Бесшабашные кутежи, когда субботними вечерами землевладельцы гуляли по очереди друг у друга, переезжая с фермы на ферму, полностью прекратились. Едва наступала ночь, все запирались у себя, закрывали окна стальными щитами, включали радиопередатчик, предоставленный военным начальством, и ждали, положив под рукой винтовку "Фал".
Обычно ночь проходила спокойно. Лишь иногда владельцы ферм с трусливым облегчением слышали в отдалении несколько автоматных очередей или звонил сосед, живший в десяти или двадцати километрах, и возбужденно сообщал:
- Нас только что обстреляли. Ждем солдат.
Всякий раз армия наносила удар без промедления решительно и умело. Но военными патрулями нельзя было заслонить все 800 миль границы с Мозамбиком. Долина Замбези напоминала проходной двор. Сотни террористов прятались на густо заросших холмах, волнами сбегавших от Маунт-Дарвина к Замбези. Выкурить их из убежищ не было никакой возможности, потому что вертолеты приберегали для срочной переброски войск. Послышался гул мотора. Джон Баргер посмотрел сквозь колючую проволоку. Может быть, ехали гости, которых он ждал? Он встал, обогнул новехонький темно-синий "Мерседес-350 СП", выписанный год назад. Теперь из-за мин он опасался ездить в нем и пользовался потрепанным "лендровером".
Рокот двигателя приблизился, но это оказался всего лишь армейский минный тральщик. Переваливаясь с боку на бок, он прополз мимо фермы. Он представлял собой шасси от грузовика, на котором были установлены две броневые плиты, сходившиеся внизу наподобие буквы V. Между плитами помещался десяток солдат. Когда тральщик наезжал на мину, взрывная волна отражалась броневыми щитами, так что последствия ограничивались за меной колеса или мотора... С удручающей размеренностью эти снаряды разъезжали с рассвета и до заката по всем проселочным дорогам, а затем благоразумно возвращались на свои полицейские участки, давая террористам возможность заложить новые мины, которые им приходилось взрывать на следующий день... Раздосадованный Баргер вернулся в дом. У него было превосходное хозяйство, одно из наилучших на северо-востоке страны - 20 000 гектаров плодородных земель, - созданное прадедом, явившимся в эти края прямиком из графства Саррей. Джон выращивал табак, кукурузу, мясной скот.
И вот теперь он опасался просто погулять по своим владениям. Обозленный фермер торчал безвылазно дома, деля время между баром и внутренним двором и накачиваясь пивом, скотчем и бренди. Махнув рукой на одежду, он слонялся по дому в одних потертых шортах с таким чувством, будто его посадили в концлагерь.
Джон подошел к бару, украшенному превосходной коллекцией винтовок, и взглянул на стоявшие на полке часы. Четыре. Пора было приниматься за скотч, но в баре не осталось ни одной бутылки виски.
- Лизбет! - крикнул он.
Он ждал, повалившись в кресло гостиной. Глаза у него налились кровью, он прерывисто дышал, ощущая во рту мерзкий вкус. Через полминуты показалась служанка, миловидная робкая девушка из племени матабеле. На ее голове во все стороны топорщились заплетенные "пальмочками" короткие косички. Дочь племенного вождя, она уже полгода служила у Баргера, получая 35 центов в час - плату сборщика хлопка.
Босоногая, одетая в ситцевое платье, она остановилась на пороге, не смея войти в застланную ворсистым ковром гостиную. Ночевала она в так называемом компаунде туземцев неподалеку от фермы. Баргер никому больше не доверял.
- Да, мистер? - едва слышно прошелестела горничная.
- Виски кончился, - буркнул фермер. - Поди принеси.
- Слушаюсь, мистер.
Она исчезла так же бесшумно, как возникла, и через несколько минут вернулась с бутылкой "Джи энд Би" и ведерком льда. Джон Баргер вырвал у нее из рук бутылку, кинул в бокал несколько кусочков льда и налил в него неразбавленного виски. Ледяная жидкость обожгла ему нёбо и разлилась по телу восхитительным теплом.
Видя, что хозяин не нуждается больше в ее услугах, Лизбет направилась к дверям. Торопясь покинуть гостиную, она шагнула сразу через три ступеньки - коридор находился выше гостиной, - изогнув спину над бедрами круче обычного.
Джону Баргеру показалось вдруг, что от виски в его чреслах вспыхнул огонь. Он поставил бокал и резко окликнул горничную.
Юная матабеле стала, как вкопанная, и оглянулась, не сходя с лестницы:
- Да, мистер?
- Поди ко мне.
Она не тронулась с места.
Джон Баргер грузно поднялся с кресла и направился к ней. Его голубые глаза точно подернулись блестящей пленкой. Лизбет стояла неподвижно, как импала, завороженная взглядом пантеры. Ощутив на спине дыхание хозяина, она задрожала. Фермер некоторое время смотрел на нее, потом каким-то чужим голосом приказал:
- Закрой дверь!
Лизбет повернула к нему испуганно-умоляющее лицо, но с места не тронулась:
- Мистер, у меня много дел на кухне...
В остекленевших от хмеля голубых глазах сверкнул гнев. Джон Баргер достал из кармана шортов две долларовые бумажки и сунул их в черную ладонь.
- В четверг купишь себе платье в Маунт-Дарвине. На четверг приходился ежемесячный выходной день служанки...
Она не сжала руку, и бумажки упали на пол.
Джон Баргер взбеленился:
- Черная рожа!
Отпустив горничную, он с маху захлопнул дверь, подскочил к письменному столу, где рядом с потрепанной толстой библией и шкатулкой, в которой он хранил свою наличность - более 5 000 долларов десятидолларовыми купюрами, стоял ящичек от сигар с дырочками.
Лизбет сдавленно вскрикнула:
- Нет, не надо, мистер!
Она не сводила больших шоколадных глаз с ящичка, который Джон Баргер держал в правой руке. Злобно ухмыляясь, он приблизился к ней.
- Раньше надо было думать! - буркнул он.
Загораживая служанке дорогу к двери, он приподнял левой рукой крышку ящика и сунул туда правую руку. Лизбет пронзительно вскрикнула и попятилась к стене, широко разинув рот.
Джон Баргер извлек из ящичка, схватив ее двумя пальцами позади головы, большую разноцветную ящерицу сантиметров двадцати в длину, - обыкновенного хамелеона, тварь вполне безобидную. От испуга пресмыкающееся притворилось мертвым, словно закоченев и судорожно вытянув лапки. Фермер не спеша подошел к Лизбет и, когда до служанки оставался один шаг, выбросил вперед левую руку и за шею припер Лизбет к стене.
Девушка словно оцепенела. С нарочитой медлительностью фермер поднес ящерицу к ее горлу. Когда когтистые лапки коснулись ее кожи, Лизбет испустила дикий, нечеловеческий вопль. Оттолкнув Баргера с силой, которую придал ей ужас, она кинулась к двери и вцепилась в ручку, что-то бессвязно выкрикивая на своем родном языке.
Фермер подскочил к ней и левой рукой швырнул ее наземь, не выпуская из правой хамелеона. Лизбет истерически рыдала, стискивая кулаки. Судорожно дернувшись, она лишилась чувств.
Взбешенный фермер выпрямился, подошел с хамелеоном к бару, отхлебнул виски и вернулся к своей жертве, злобно глядя на нее. Баргер совершенно не выносил, когда к нему относились неуважительно. Он уселся верхом на Лизбет, упавшую на ступени, дожидаясь, когда она очнется, и начал ласково поглаживать хамелеона. Ящерица высунула и тут же спрятала раздвоенный язык. Эти маленькие твари внушали туземцам непреодолимый страх, ибо, по их поверьям, в них вселяется злой дух. Вот почему Джон Баргер всегда держал хамелеона рядом с деньгами. Самый закоренелый вор из местных не отважился бы коснуться их.
- Сейчас повеселимся! - сообщил он хамелеону.
Чтобы Лизбет поскорее пришла в чувство, он сунул два пальца в вырез платья и ущипнул ее за сосок.
Закатив глаза и дрожа всем телом, Лизбет стучала зубами. Ситцевое платье пропиталось едким потом. Она уже не умоляла, не кричала, а только глядела неотрывно на хамелеона, которым Баргер с садистским удовольствием водил ей по ногам. Раздосадованный тем, что это уже не вызвало в ней того жуткого страха, какой она испытывала вначале, он сунул голову ящерицы под задравшийся подол. Лизбет рванулась с такой силой, что Баргер едва не упал. Ее губы шевельнулись, беззвучно умоляя.
Скованная непреодолимым ужасом, она застыла в неподвижности. Джону Баргеру надоело держать хамелеона. Он отвел руку, перегнулся на бок и бросил ящерицу в сигарный ящик. Горничная судорожно разрыдалась, перевернувшись на живот. Баргер молча пихнул ее вперед, надавливая ей на затылок левой рукой. Она слабо пролепетала "мистер!", но уже не противилась. Все что угодно, только не хамелеон! Уткнувшись лбом, она стала коленями на нижнюю ступеньку, а ладонями уперлась в верхнюю.
Джон Баргер не стал терять время. Одной рукой расстегивая шорты, другой он задрал на ней платье до пояса. Чернокожие женщины всегда надевали платье прямо на голое тело. Лизбет хотела оглянуться, но Баргер проворчал:
- Не дергайся, не то еще что-нибудь тебе устрою!..
Горничную била дрожь. Фермер тоже стал на колени, одной ногой уперся в ножку пианино, пошарил, нащупывая нужное место, и вонзился одним толчком.
Ковровый ворс набился Лизбет в раскрытый рот. Ей показалось, что в нее воткнули раскаленный кол. С тех пор, как се наняли на ферму, это случалось раз в неделю.
Рэг Уэйли присвистнул:
- Крепкие же у вас нервы!.. Но держите ухо востро. Если, паче чаяния. Особый отдел подключил его к какой-нибудь операции, они обязательно будут держать его под наблюдением. Хотите, пойдем вместе?
Он вновь рассмеялся трескучим смешком.
- С Файет мне, разумеется, тягаться трудно...
Малко не успел ответить, потому что раздался телефонный звонок. Рэг Уэйли снял трубку, послушал и переменился в лице.
Когда он положил трубку, его серые глаза точно выцвели.
- Этой ночью взяли Файет, прямо из дома, - пояснил он тусклым голосом.
Они долго молчали, размышляя каждый о своем. Наконец Малко нарушил молчание:
- Где она?
- В Моф-билдинг - службе усиленных допросов городского Управления по борьбе с терроризмом. Там заправляет Дон Кристи. Помещение № 407.
Он безрадостно усмехнулся:
- Собираетесь туда идти?
- Отчего бы и не пойти?
Малко не сомневался, что арестовали Файет по его вине: ведь из-за него ее видели в обществе наемника. Других причин быть не могло. Его приводило в бешенство собственное бессилие. Рэг Уэйли вздохнул:
- Вы добрались до "Ист Гейт". Только не знаю, что это вам даст. Этот Боб, несомненно, причастен к нему. Остается надеяться, что Файет будет молчать...
Малко пытался сообразить, что сотрудники Особого отдела могли выжать из Файет. Например, что он догадывается о причастности Боба Ленара к плану "Ист Гейт", или что он - агент ЦРУ.
- Вы думаете, они ее...
Рэг печально покивал головой:
- Конечно. Об этом Доне ходит дурная слава... Днем нет, они такими делами занимаются по ночам, когда разойдутся секретари и посетители. Днем им дают спать. У них там несколько маленьких камер... Сами понимаете, такая красивая девушка... Уж они потешатся всласть!..
- Вы знаете, когда точно ее увезли?
- Около трех ночи. Приехала машина ГУБТ. Приятель, сообщивший мне об этом, видел, как ее привезли в Моф-билдинг. Они ее сразу же засунули в бадью с водой. Человека держат под водой, пока он не начнет захлебываться. Это делается для того, чтобы сразу сломить волю арестованных, которых собираются допрашивать по-настоящему... А следов не остается.
- Рэг, браунинг по-прежнему у вас? Помните, вы мне предлагали?
Серые глаза журналиста с беспокойством обратились к Малко:
- Что вы задумали?
- Пока не знаю. Попытаюсь вытащить ее оттуда.
Рэг Уэйли помотал головой.
- Разумеется, я его вам дам, но это чистое безумие. Да вы и двадцати ярдов не успеете пройти по Фос-стрит. За вами будет охотиться весь Особый отдел... Впрочем, поступайте, как знаете!
Он наклонился, выдвинул ящик и протянул Малко автоматический пистолет 32-го калибра из вороненой стали.
- Полная обойма. Если вас возьмут при "обычных" обстоятельствах, скажите, что я его одолжил вам, потому что вы собирались ехать ночью в Харари. Номер пройдет. Все местные белые, законно или незаконно, имеют оружие.
Малко заткнул пистолет за пояс. Жаль, что не было при нем его сверхплоского пистолета. Венская служба ЦРУ решительно воспротивилась, не желая подвергать его опасности разоблачения.
- Рэг, если я вдруг не вернусь, вы будете знать, где я... Сделайте все, что в ваших силах.
Обогнув письменный стол, англичанин стиснул правую руку Малко в своих ладонях. В первый раз за все время с его лица спала маска цинизма.
- С этой сволочью держите ухо востро!
Малко поднялся неторопливо по деревянной лестнице. В доме стояла тишина. Из предосторожности он оставил "датсун" на Маника-роуд. Он был необычайно спокоен. Выйдя на площадку второго этажа, он достал из-за ремня браунинг, взвел боек и постучал в дверь Матильды. На радостях Боб, разумеется, не ждет его возвращения. План Малко был предельно прост. Дать бельгийцу ровно минуту на то, чтобы он рассказал все известное ему о плане "Ист Гейт", а если откажется, пустить ему пулю в лоб.
После случившегося с Файет в нем не шевельнется жалость. В своей жизни он встречал десятки таких людей, как Боб Ленар, и в девяти случаях из десяти они оказывались трусами. От страха, что его мозги могут разбрызгаться по стенам, бельгиец заговорит, как миленький...
Дверь медленно приотворилась. Матильду нельзя было узнать. Ее лицо стало похоже на грушу, толстый конец которой представлял разбитый рукоятью "гершталля" и безобразно распухший висок. И скула, и щека, и вес кругом глаза приобрело лиловый цвет, сам глаз заплыл, а из раны сочился гной. Матильда устремила на Малко свой единственный глаз, словно не узнавая.
Вероятно, чтобы меньше страдать от боли, она прибегла к наркотикам.
- Боб здесь?
- Прошло добрых полминуты, прежде чем последовал ответ:
- Нет.
Она уже тянула дверь к себе, но Малко придержал ее.
- А где он? Он вернется?
Отупелое лицо исказилось вдруг от ненависти.
- Нет!
Дверь захлопнулась. Злой и раздосадованный, Малко спустился по лестнице. Значит, Боб Ленар скрывался где-то не без ведома Особого отдела. Вполне возможно, что в "Куинс" он больше не покажется... Файет подвергается пыткам, Рэг Уэйли ничем не может помочь, а от Дафны Прайс - теперь это стало ясно - он ничего не добьется, кроме "подчищенного" варианта плана "Ист Гейт".
Он сел за руль своего "датсуна". Оставалось одно: вызволить Файет и бежать из столь неуютной страны.
Правда, надежды на успех почти не было... Мимо него медленно проехала автомашина с двумя женщинами-полицейскими. Под игривыми синими шапочками неприступные лица.
В нескольких окнах на пятом этаже Моф-билдинг горел свет. Неподвижно стоя во мраке посреди лужайки, разбитой между пыточной Особого отдела и "официальным" зданием, Малко размышлял. У кирпичной стены корпуса стояло лишь четыре "лендровера". Значит, народу внутри немного. Мгновенно решившись, он неторопливо выступил на освещенное место. У входа сидел на табурете пожилой полицейский и читал "Родезия геральд". Когда Малко толкнул дверь, он вопросительно уставился на него.
Малко как можно приветливее улыбнулся.
- Добрый вечер! Инспектор Кристи на пятом?
Растерявшийся дежурный пролепетал:
- Добрый вечер, сэр! Да... кажется... Но...
Малко, уже взявшийся за ручку лифта, бросил ему:
- Я из Булавайо, немного задержался...
И с этими словами вошел в кабину. Дежурный привстал было, но раздумал.
Лицо Малко было ему незнакомо, но если человек приехал из Булавайо, откуда он может его знать? Раз белый, значит, вне подозрений. Он безмятежно проводил глазами поплывшую вверх кабину.
Малко вышел на шестом этаже, бесшумно затворил дверь лифта и прислушался.
Здесь было темно и безлюдно, но на пятом слышались шаги и голоса. Он взглянул на номер кабинета напротив лифта 509. Поскольку все этажи одинаковы, номер 407 дол жен был находиться прямо под ним, немного в стороне. Он нагнулся над шахтой лифта, увидел несколько закрытых дверей. Поле его зрения быстро пересек белый, тащивший за цепочку чернокожего со скованными сзади руками и безобразно распухшим лицом.
Он представил себе Файет, и ярость вспыхнула в нем с новой силой. В эту минуту распахнулась дверь кабинета 407. Узнав инспектора Дона Кристи, он невольно попятился. Держа в руке сигарету, полицейский озабоченно поспешил куда-то по коридору. Сердце так и екнуло в груди Малко: вот он, счастливый случай! Он бесшумно устремился вниз по лестнице, держа в руке браунинг, да так и замер четырьмя ступеньками ниже, и очень вовремя: на площадке пятого этажа - сверху его не было видно - сидел молодой полицейский в шортах, положив на колени автомат "узи". Этот страж не читал газету и не поверил бы, что перед ним инспектор Особого отдела из Булавайо. Малко поспешил вернуться на шестой этаж, увидев на ходу возвращавшегося Дона Кристи. Вероятно, отлучился по нужде.
Раздосадованный, Малко уселся на лестничной площадке. Какое-то время спустя, через пять, а может быть, пятнадцать минут, снизу донесся и сразу стих пронзительный крик. Из-за двери № 407.
Кричала женщина. И вновь тишина. Все в Малко кипело. Сейчас бы сюда винчестер для охоты на слонов! Но он располагал всего лишь браунингом 32-го калибра. Сунуться туда с этим было бы просто самоубийством. Так он сидел наверху, напрягая слух, и, наконец, потерял счет времени. Вдруг дверь № 407 отворилась.
Первым вышел утомленный Дон Кристи, потом в поле зрения появилась Файет, которую подталкивала сзади толстая негритянка в синей форме. Файет была одета в какой-то белый мокрый балахон, который спускался ниже колен, облегая ее великолепное тело. Судя по всему, ее пытали водой. Ее руки были скованы сзади, она однообразно постанывала и находилась в полубесчувственном состоянии. Послышался голос Дона Кристи:
- Отведите ее в № 8.
Щекастая надзирательница сильно дернула за цепочку наручников.
Узница покачнулась и рухнула посреди коридора. Дон Кристи уже куда-то исчез. Надзирательница пнула Файет в поясницу.
- Вставай, сволочь!
Файет начала с трудом подниматься с пола, но, видимо, недостаточно быстро, потому что надсмотрщица выдернула из-за пояса наручники, покрутила ими в воздухе и начала хлестать Файет по лицу, так что та снова рухнула на пол. Женщина распрямилась среди гнетущей тишины с таким садистским блаженством в глазах, что Малко с трудом удержался, чтобы не всадить пулю в ее толстую рожу. Раздался суровый голос:
- Инспектор велел вам отвести ее в камеру, а не бить!
Вероятно, молодой полицейский с автоматом.
Толстуха что-то невнятно проворчала, отцепила от пояса толстую черную палку, приставила се концом к затылку Файет и надавила большим пальцем красную кнопку.
Файет дико закричала, глаза вылезли из орбит. Она откатилась вбок. Это была так называемая "электрическая палка", которой отпугивают животных. При нажатии кнопки они получают удар электрическим током. Надзирательница потянула за цепочку. Файет, чье лицо было залито кровью, медленно поднялась на ноги. На губах выступила пена, взгляд был туп, как у скотины, ведомой на бойню. Она исчезла из ноля зрения Малко.
Охваченный ужасом и ненавистью. Малко старался успокоиться и призвать себя к благоразумию. Файет он ничем не мог помочь. Нужно было что-то придумать. Во всяком случае, отсюда он должен выбраться раньше Дона Кристи, иначе у него будут крупные неприятности...
Кабина лифта по-прежнему стояла на шестом этаже. Малко бесшумно скользнул в нее и надавил кнопку первого этажа.
Старик-полицейский едва приподнял голову, пробормотав:
- Доброй ночи, сэр...
Малко очутился во дворе. Он обрел способность рассуждать трезво, лишь подъезжая к "Мопоматапе". Очевидно, у Особого отдела были веские причины столь жестоко обращаться с Файет.
Он снимал с себя одежду, когда зазвонил телефон. Малко бросил взгляд на ручные часы. Половина второго ночи. Кто бы это мог быть в такой поздний час? Горожане давно уже смотрели десятый сон. С тревожным чувством Малко снял трубку.
В нежном голоске Дафны Прайс звучали в одно и то же время беспокойство и облегчение:
- Куда вы запропастились, Малко? Я вам несколько раз звонила вечером...
Чувство тревоги несколько отступило, но не исчезло окончательно. Отчего не спала Дафна Прайс, имевшая обыкновение рано ложиться в постель?
- Меня не было. А что случилось?
- Приятная новость! - заворковала женщина. - Мой начальник посылает меня завтра в Виктория Фоллс. Нужно передать кое-какие бумаги человеку из Замбии. Для меня заказан чартерный рейс. Место для вас найдется. Вот я и подумала, отчего бы вам не совершить приятное путешествие? Послезавтра вернемся...
Испытывая чувство опустошенности, Малко слушал радостно-влюбленное щебетание Дафны Прайс, стараясь побороть поднимавшиеся в нем холодную ярость и отвращение.
Не без досады Дафна спросила вдруг с нажимом:
- У вас были другие планы?
- Нет-нет, прекрасная мысль! Когда летим?
- В десять, - радостно откликнулась Дафна. - Я заеду за вами в гостиницу.
Малко положил трубку. Все в нем похолодело. Файет заставили говорить, и смертоносные жернова Особого отдела завертелись. Настал его черед.
Глава 14
Волосатые ноги и латаная рубашка Теда Коллинза производили странное впечатление в обстановке старинной мебели. Полицейский боялся лишний раз ступить по толстому персидскому ковру, привезенному из Южной Африки.
Опершись на камин, перед ним стоял с бокалом бренди в руке Его Превосходительство сэр Рой Голдер. На стене прямо над ним красовалась голова крупного куду с великолепными витыми рогами. Чопорная осанка седовласого джентльмена, равно как и роскошная обстановка солсберийского гольф-клуба, приводили Теда Коллинза в благоговейный трепет. Глава родезийских спецслужб подошел к полицейскому и положил холеную руку на плечо, обтянутое заплатанной рубахой.
- Я хотел сказать вам, Тед, что вы чертовски хорошо работаете. Все готово?
- Э-э-э... вроде все... сэр... - обмирая от почтительности, пролепетал Коллинз. - Сегодня я вылетаю на северо-восток с известным вам человеком. Человек оттуда, должно быть, уже в пути.
Рой Голдер удовлетворенно наклонил голову.
- С нами Бог, Тед!
Взяв полицейского под руку, он подвел его к окну, из которого открывался вид не великолепное поле для гольфа, покрытое такой зеленой травой, что она казалась нарисованной.
- Не оставим же мы все этим скотам! - взволнованно промолвил Голдер.
К глазам Теда Коллинза подступали слезы. Ему случалось ради собственного удовольствия объезжать в машине жилые районы, окружающие центр города, дабы воочию убедиться в жизнеспособности белой Родезии.
- Разумеется, нет, сэр! - твердо ответил он. От волнения кадык у него дергался то вверх, то вниз.
Ему казалось в эту минуту, что он творит Историю... Рой Голдер встретился с ним взглядом.
- Тед, кое-что должно навсегда остаться между нами. Вы понимаете, что я имею в виду? С этим человеком, с наемником... все предусмотрено?
- Все, - уверенно отвечал Коллинз.
- Прекрасно! Будьте начеку, и да хранит вас Бог! Той стороной вы тоже занимались?
- Да, сэр.
- Будьте осторожны, Тед. Предельно осторожны. У нас слишком много врагов.
- Не беспокойтесь, сэр. Кстати, как подвигается ваша книга, сэр?
Рой Голдер писал книгу о подвиге дозора у Шингани. Польщенный, он улыбнулся:
- Подвигается, Тед, подвигается.
Он провожал Теда Коллинза до безлюдного холла, где стоял пронизывающий холод.
Полицейский почти сбежал по каменным ступеням старинного особняка и вскочил на сиденье своего "лендровера". Он раскаивался теперь в том, что оставил на свободе Матильду. Это был риск, хотя Боб и уверял его клятвенно, что негритянка пребывала в совершенном неведении. Это, кстати, подтверждали и показания Файет. Но чем меньше времени оставалось до начала операции "Ист Гейт", тем больше волновался Тед Коллинз.
Он ничего не мог поделать с собой. Его Превосходительство сэр Рой Голдер сразу поверил в него, и он решил оправдать это доверие, не останавливаясь перед жестокостью, если потребуется...
Через десять минут он заглушил двигатель у гостиницы "Элизабет". Боб Ленар со всем снаряжением ждал его в холле. После крупного объяснения, происшедшего между ними, когда арестовали Файет, бельгиец ходил по струнке. Ленар осторожно пристроил спрятанное в чехол ружье с оптическим прицелом в задней части "лендровера" и уселся рядом с Тедом Коллинзом.
- Это долго?
- Три часа, - ответил полицейский. - Джон Баргер ждет нас к чаю.
- Сволочи! Вашу мать!
В полном одиночестве Джон Баргер цедил ругательства сквозь зубы. Покончив с жестянкой пива, вытянул перед собой ноги на плитке, которой был вымощен внутренний дворик, и злобно посмотрел на двойной ряд колючей проволоки под током, окружающей его ферму. Вдоль ограды дополнительно были установлены прожекторы, включавшиеся из дома. Пришлось пожертвовать несколькими цветочными клумбами, вместо которых были устроены огневые точки, защищенные мешками с песком.
До сих нор настоящих нападений на ферму Баргера не совершали, не считая случая, когда однажды ночью выстрелили впопыхах из миномета, да и то промахнулись.
Но это был вопрос времени. Ферма располагалась в очень неспокойном месте, далеко на север от Сиполило, менее чем в тридцати километрах от долины Замбези.
Жена Джона Баргера с двумя дочерьми переехала в Солсбери. Бесшабашные кутежи, когда субботними вечерами землевладельцы гуляли по очереди друг у друга, переезжая с фермы на ферму, полностью прекратились. Едва наступала ночь, все запирались у себя, закрывали окна стальными щитами, включали радиопередатчик, предоставленный военным начальством, и ждали, положив под рукой винтовку "Фал".
Обычно ночь проходила спокойно. Лишь иногда владельцы ферм с трусливым облегчением слышали в отдалении несколько автоматных очередей или звонил сосед, живший в десяти или двадцати километрах, и возбужденно сообщал:
- Нас только что обстреляли. Ждем солдат.
Всякий раз армия наносила удар без промедления решительно и умело. Но военными патрулями нельзя было заслонить все 800 миль границы с Мозамбиком. Долина Замбези напоминала проходной двор. Сотни террористов прятались на густо заросших холмах, волнами сбегавших от Маунт-Дарвина к Замбези. Выкурить их из убежищ не было никакой возможности, потому что вертолеты приберегали для срочной переброски войск. Послышался гул мотора. Джон Баргер посмотрел сквозь колючую проволоку. Может быть, ехали гости, которых он ждал? Он встал, обогнул новехонький темно-синий "Мерседес-350 СП", выписанный год назад. Теперь из-за мин он опасался ездить в нем и пользовался потрепанным "лендровером".
Рокот двигателя приблизился, но это оказался всего лишь армейский минный тральщик. Переваливаясь с боку на бок, он прополз мимо фермы. Он представлял собой шасси от грузовика, на котором были установлены две броневые плиты, сходившиеся внизу наподобие буквы V. Между плитами помещался десяток солдат. Когда тральщик наезжал на мину, взрывная волна отражалась броневыми щитами, так что последствия ограничивались за меной колеса или мотора... С удручающей размеренностью эти снаряды разъезжали с рассвета и до заката по всем проселочным дорогам, а затем благоразумно возвращались на свои полицейские участки, давая террористам возможность заложить новые мины, которые им приходилось взрывать на следующий день... Раздосадованный Баргер вернулся в дом. У него было превосходное хозяйство, одно из наилучших на северо-востоке страны - 20 000 гектаров плодородных земель, - созданное прадедом, явившимся в эти края прямиком из графства Саррей. Джон выращивал табак, кукурузу, мясной скот.
И вот теперь он опасался просто погулять по своим владениям. Обозленный фермер торчал безвылазно дома, деля время между баром и внутренним двором и накачиваясь пивом, скотчем и бренди. Махнув рукой на одежду, он слонялся по дому в одних потертых шортах с таким чувством, будто его посадили в концлагерь.
Джон подошел к бару, украшенному превосходной коллекцией винтовок, и взглянул на стоявшие на полке часы. Четыре. Пора было приниматься за скотч, но в баре не осталось ни одной бутылки виски.
- Лизбет! - крикнул он.
Он ждал, повалившись в кресло гостиной. Глаза у него налились кровью, он прерывисто дышал, ощущая во рту мерзкий вкус. Через полминуты показалась служанка, миловидная робкая девушка из племени матабеле. На ее голове во все стороны топорщились заплетенные "пальмочками" короткие косички. Дочь племенного вождя, она уже полгода служила у Баргера, получая 35 центов в час - плату сборщика хлопка.
Босоногая, одетая в ситцевое платье, она остановилась на пороге, не смея войти в застланную ворсистым ковром гостиную. Ночевала она в так называемом компаунде туземцев неподалеку от фермы. Баргер никому больше не доверял.
- Да, мистер? - едва слышно прошелестела горничная.
- Виски кончился, - буркнул фермер. - Поди принеси.
- Слушаюсь, мистер.
Она исчезла так же бесшумно, как возникла, и через несколько минут вернулась с бутылкой "Джи энд Би" и ведерком льда. Джон Баргер вырвал у нее из рук бутылку, кинул в бокал несколько кусочков льда и налил в него неразбавленного виски. Ледяная жидкость обожгла ему нёбо и разлилась по телу восхитительным теплом.
Видя, что хозяин не нуждается больше в ее услугах, Лизбет направилась к дверям. Торопясь покинуть гостиную, она шагнула сразу через три ступеньки - коридор находился выше гостиной, - изогнув спину над бедрами круче обычного.
Джону Баргеру показалось вдруг, что от виски в его чреслах вспыхнул огонь. Он поставил бокал и резко окликнул горничную.
Юная матабеле стала, как вкопанная, и оглянулась, не сходя с лестницы:
- Да, мистер?
- Поди ко мне.
Она не тронулась с места.
Джон Баргер грузно поднялся с кресла и направился к ней. Его голубые глаза точно подернулись блестящей пленкой. Лизбет стояла неподвижно, как импала, завороженная взглядом пантеры. Ощутив на спине дыхание хозяина, она задрожала. Фермер некоторое время смотрел на нее, потом каким-то чужим голосом приказал:
- Закрой дверь!
Лизбет повернула к нему испуганно-умоляющее лицо, но с места не тронулась:
- Мистер, у меня много дел на кухне...
В остекленевших от хмеля голубых глазах сверкнул гнев. Джон Баргер достал из кармана шортов две долларовые бумажки и сунул их в черную ладонь.
- В четверг купишь себе платье в Маунт-Дарвине. На четверг приходился ежемесячный выходной день служанки...
Она не сжала руку, и бумажки упали на пол.
Джон Баргер взбеленился:
- Черная рожа!
Отпустив горничную, он с маху захлопнул дверь, подскочил к письменному столу, где рядом с потрепанной толстой библией и шкатулкой, в которой он хранил свою наличность - более 5 000 долларов десятидолларовыми купюрами, стоял ящичек от сигар с дырочками.
Лизбет сдавленно вскрикнула:
- Нет, не надо, мистер!
Она не сводила больших шоколадных глаз с ящичка, который Джон Баргер держал в правой руке. Злобно ухмыляясь, он приблизился к ней.
- Раньше надо было думать! - буркнул он.
Загораживая служанке дорогу к двери, он приподнял левой рукой крышку ящика и сунул туда правую руку. Лизбет пронзительно вскрикнула и попятилась к стене, широко разинув рот.
Джон Баргер извлек из ящичка, схватив ее двумя пальцами позади головы, большую разноцветную ящерицу сантиметров двадцати в длину, - обыкновенного хамелеона, тварь вполне безобидную. От испуга пресмыкающееся притворилось мертвым, словно закоченев и судорожно вытянув лапки. Фермер не спеша подошел к Лизбет и, когда до служанки оставался один шаг, выбросил вперед левую руку и за шею припер Лизбет к стене.
Девушка словно оцепенела. С нарочитой медлительностью фермер поднес ящерицу к ее горлу. Когда когтистые лапки коснулись ее кожи, Лизбет испустила дикий, нечеловеческий вопль. Оттолкнув Баргера с силой, которую придал ей ужас, она кинулась к двери и вцепилась в ручку, что-то бессвязно выкрикивая на своем родном языке.
Фермер подскочил к ней и левой рукой швырнул ее наземь, не выпуская из правой хамелеона. Лизбет истерически рыдала, стискивая кулаки. Судорожно дернувшись, она лишилась чувств.
Взбешенный фермер выпрямился, подошел с хамелеоном к бару, отхлебнул виски и вернулся к своей жертве, злобно глядя на нее. Баргер совершенно не выносил, когда к нему относились неуважительно. Он уселся верхом на Лизбет, упавшую на ступени, дожидаясь, когда она очнется, и начал ласково поглаживать хамелеона. Ящерица высунула и тут же спрятала раздвоенный язык. Эти маленькие твари внушали туземцам непреодолимый страх, ибо, по их поверьям, в них вселяется злой дух. Вот почему Джон Баргер всегда держал хамелеона рядом с деньгами. Самый закоренелый вор из местных не отважился бы коснуться их.
- Сейчас повеселимся! - сообщил он хамелеону.
Чтобы Лизбет поскорее пришла в чувство, он сунул два пальца в вырез платья и ущипнул ее за сосок.
Закатив глаза и дрожа всем телом, Лизбет стучала зубами. Ситцевое платье пропиталось едким потом. Она уже не умоляла, не кричала, а только глядела неотрывно на хамелеона, которым Баргер с садистским удовольствием водил ей по ногам. Раздосадованный тем, что это уже не вызвало в ней того жуткого страха, какой она испытывала вначале, он сунул голову ящерицы под задравшийся подол. Лизбет рванулась с такой силой, что Баргер едва не упал. Ее губы шевельнулись, беззвучно умоляя.
Скованная непреодолимым ужасом, она застыла в неподвижности. Джону Баргеру надоело держать хамелеона. Он отвел руку, перегнулся на бок и бросил ящерицу в сигарный ящик. Горничная судорожно разрыдалась, перевернувшись на живот. Баргер молча пихнул ее вперед, надавливая ей на затылок левой рукой. Она слабо пролепетала "мистер!", но уже не противилась. Все что угодно, только не хамелеон! Уткнувшись лбом, она стала коленями на нижнюю ступеньку, а ладонями уперлась в верхнюю.
Джон Баргер не стал терять время. Одной рукой расстегивая шорты, другой он задрал на ней платье до пояса. Чернокожие женщины всегда надевали платье прямо на голое тело. Лизбет хотела оглянуться, но Баргер проворчал:
- Не дергайся, не то еще что-нибудь тебе устрою!..
Горничную била дрожь. Фермер тоже стал на колени, одной ногой уперся в ножку пианино, пошарил, нащупывая нужное место, и вонзился одним толчком.
Ковровый ворс набился Лизбет в раскрытый рот. Ей показалось, что в нее воткнули раскаленный кол. С тех пор, как се наняли на ферму, это случалось раз в неделю.