Страница:
Ветры и течения им благоприятствовали, и армия высадилась недалеко от Константинополя. Войско спряталось в лесу, а король тем временем переоделся в крестьянскую одежду и отправился разузнать новости. Он долго ходил вокруг города, но не услышал ничего, что могло ему хоть как-то пригодиться. Наконец он встретил Ортвина, тюремщика и своего старого знакомого. Тот нес корзину, наполненную буханками черного хлеба. Герой подошел к нему и попросил дать ему буханку хлеба ради спасения души Вольфдитриха. Ортвин пригляделся повнимательней и узнал его.
– Ах, государь, – сказал он, – плохи наши дела. Старая императрица умерла во время осады Лиленпорта. Когда крепость пала, благородного герцога Берхтунга и его сыновей заковали в железо и бросили в темницу. Смерть скоро положила конец страданиям старика, но десять молодых господ по-прежнему томятся в заточении на черном хлебе и воде.
Вольфдитриху стало стыдно. В том, что его мать и старого друга постигла такая судьба, была и его вина. Им уже не помочь, но он должен сделать все для спасения десяти верных слуг, оставшихся в живых. Он договорился с Ортвином, что тот будет их лучше кормить и подаст надежду на скорое избавление. После этого тюремщик пошел своей дорогой, а король вернулся к войскам.
Он нашел их уже готовыми к сражению, поскольку, как ему сообщили, Забену уже удалось узнать, где они скрываются и что привело их сюда.
Армии встретились, и завязалось яростное сражение. Оно длилось весь день, и ни одна из сторон не могла взять верх. Но наконец удача улыбнулась Вольфдитриху. Граждане Константинополя подняли мятеж против тирании, что так долго их угнетала. Они пришли к тюрьме, освободили десять храбрых сыновей Берхтунга и под их командованием двинулись на помощь Вольфдитриху. Это была славная победа. На поле боя герой был провозглашен императором.
Вскоре после возвращения в столицу Забен и братья короля предстали перед судом. Первого сразу же приговорили к смерти и казнили. Что касается последних, то народ и армия требовали, чтобы с ними поступили точно так же. Кроме того, Вольфдитрих полагал их виновными в смерти матери и старого Берхтунга, а также во всех невзгодах и испытаниях, что выпали на его долю в ранней юности. И тем не менее он не мог решить, как следует поступить, и отложил суд до следующего дня.
В ту ночь, когда победитель спал сном праведника, его мать явилась ему, прекрасная, подобно святой, и сказала:
– Пощади моих детей, и мое благословение пребудет с тобою до конца твоих дней.
И тут же рядом с ней появился Берхтунг.
– Господь милостив к своим грешным детям: не проливай братскую кровь.
Витязь пребывал в невероятном изумлении. К ним присоединилась Либгарта и тихо сказала:
– Если бы не коварная измена твоих братьев, ты бы не обрел королевство, славу и меня. Воздай им добром за зло.
С первыми утренними лучами призраки растаяли, а Вольфдитрих принял твердое решение, как ему поступить. Он созвал знать и перед всеми объявил, что прощает Богена и Ваксмута и возвращает им земли и привилегии и отныне они становятся его первыми вассалами. Сначала никто не одобрил его мягкосердечия, но, выслушав объяснения, все замолчали.
Как только сборы были закончены, Вольфдитрих вернулся со своей армией в Ломбардию, к огромной радости Либгарты. Немного отдохнув, он, его знать и соратники прибыли в Рим, где его короновали на императорский престол. На пиру, устроенном в честь этого события, он назначил десятерых сыновей Берхтунга правителями богатых наделов. Гербрагд, самый старший, получил Гарду и прилегающие земли. Его сын, Гильдебранд, о чьих подвигах разговор еще впереди, стал родоначальником Вюльфингов. Гах получил Рейнланд со столицей Брайзахом. Его сын Экхарт стал воспитателем Харлунга, Имбрека и Фрителя. В историю он вошел как верный Экхарт. Третий сын, Берхтер, получил отцовские владения – герцогство Меранское. Другие сыновья были также хорошо обеспечены, но не столь знамениты, как их братья, и упоминать их владения ни к чему.
У Вольфдитриха и Либгарты был сын, которого они в честь деда назвали Гугдитрихом. Со временем он стал доблестным витязем и прародителем могучего рода.
– Ах, государь, – сказал он, – плохи наши дела. Старая императрица умерла во время осады Лиленпорта. Когда крепость пала, благородного герцога Берхтунга и его сыновей заковали в железо и бросили в темницу. Смерть скоро положила конец страданиям старика, но десять молодых господ по-прежнему томятся в заточении на черном хлебе и воде.
Вольфдитриху стало стыдно. В том, что его мать и старого друга постигла такая судьба, была и его вина. Им уже не помочь, но он должен сделать все для спасения десяти верных слуг, оставшихся в живых. Он договорился с Ортвином, что тот будет их лучше кормить и подаст надежду на скорое избавление. После этого тюремщик пошел своей дорогой, а король вернулся к войскам.
Он нашел их уже готовыми к сражению, поскольку, как ему сообщили, Забену уже удалось узнать, где они скрываются и что привело их сюда.
Армии встретились, и завязалось яростное сражение. Оно длилось весь день, и ни одна из сторон не могла взять верх. Но наконец удача улыбнулась Вольфдитриху. Граждане Константинополя подняли мятеж против тирании, что так долго их угнетала. Они пришли к тюрьме, освободили десять храбрых сыновей Берхтунга и под их командованием двинулись на помощь Вольфдитриху. Это была славная победа. На поле боя герой был провозглашен императором.
Вскоре после возвращения в столицу Забен и братья короля предстали перед судом. Первого сразу же приговорили к смерти и казнили. Что касается последних, то народ и армия требовали, чтобы с ними поступили точно так же. Кроме того, Вольфдитрих полагал их виновными в смерти матери и старого Берхтунга, а также во всех невзгодах и испытаниях, что выпали на его долю в ранней юности. И тем не менее он не мог решить, как следует поступить, и отложил суд до следующего дня.
В ту ночь, когда победитель спал сном праведника, его мать явилась ему, прекрасная, подобно святой, и сказала:
– Пощади моих детей, и мое благословение пребудет с тобою до конца твоих дней.
И тут же рядом с ней появился Берхтунг.
– Господь милостив к своим грешным детям: не проливай братскую кровь.
Витязь пребывал в невероятном изумлении. К ним присоединилась Либгарта и тихо сказала:
– Если бы не коварная измена твоих братьев, ты бы не обрел королевство, славу и меня. Воздай им добром за зло.
С первыми утренними лучами призраки растаяли, а Вольфдитрих принял твердое решение, как ему поступить. Он созвал знать и перед всеми объявил, что прощает Богена и Ваксмута и возвращает им земли и привилегии и отныне они становятся его первыми вассалами. Сначала никто не одобрил его мягкосердечия, но, выслушав объяснения, все замолчали.
Как только сборы были закончены, Вольфдитрих вернулся со своей армией в Ломбардию, к огромной радости Либгарты. Немного отдохнув, он, его знать и соратники прибыли в Рим, где его короновали на императорский престол. На пиру, устроенном в честь этого события, он назначил десятерых сыновей Берхтунга правителями богатых наделов. Гербрагд, самый старший, получил Гарду и прилегающие земли. Его сын, Гильдебранд, о чьих подвигах разговор еще впереди, стал родоначальником Вюльфингов. Гах получил Рейнланд со столицей Брайзахом. Его сын Экхарт стал воспитателем Харлунга, Имбрека и Фрителя. В историю он вошел как верный Экхарт. Третий сын, Берхтер, получил отцовские владения – герцогство Меранское. Другие сыновья были также хорошо обеспечены, но не столь знамениты, как их братья, и упоминать их владения ни к чему.
У Вольфдитриха и Либгарты был сын, которого они в честь деда назвали Гугдитрихом. Со временем он стал доблестным витязем и прародителем могучего рода.
Глава 2
Король Самсон
В давние времена жил один влиятельный граф Родгир, правивший богатым городом Салерно и окрестными землями. Его феод был одним из самых больших в великом королевстве. Он был строгим, но справедливым властителем, и сердца его подданных радовались миру и изобилию. Граф содержал большую армию, чтобы оборонять побережья от набегов викингов: те часто высаживались у его берегов в надежде на поживу.
Среди соратников графа был воин Самсон, прозванный Черным за свои угольно-черные волосы и бороду. В сражении он всегда был первым и мог в одиночку выстоять против целого полка. С виду был он страшен. Черные глаза горели из-под нависших бровей. Бычья шея и мощные плечи говорили об огромной силе. В бою ему не было равных. Даже без оружия он валил противников, как гнилые деревья. В обыденной жизни он, напротив, был мягок и добр; а если ему возражали, он молча делал по-своему, ни на кого не обращая внимания. Легко догадаться, что мало кто осмеливался ему перечить без особых на то причин.
Однажды граф, что незадолго до этого стал королем, пировал в честь великой победы. Его воины сидели вокруг него, деля с ним радость. Самсон тоже был среди них. И вдруг он встал, взял в кубок с вином и предложил его королю, при этом почтительно сказав:
– Государь, я помог тебе одержать множество побед, могу я теперь предложить тебе этот кубок и попросить тебя об одной милости?
– Я слушаю тебя, – ответил король, – скажи, чего ты хочешь. До сей поры ты не просил никаких наград за свои подвиги. Все, чем ты владеешь, я даровал тебе без всяких просьб. Поэтому проси, что хочешь, тебе ни в чем не будет отказа.
– Мой государь, – сказал Самсон, – я не хочу больше замков или земель, я и так достаточно богат: но у себя дома я очень одинок, особенно теперь, когда моя матушка стала стара и сварлива. Твоя дочь Гильдсвида молода и хороша собой, и я хочу, чтобы ты дал мне ее в жены. Теперь ты знаешь, как меня вознаградить.
Родгир так удивился, что едва не выронил кубок.
– Ты славный воин, – сказал он, – но она – девица королевской крови, и только король может ввести ее в свой дом. Ты у нее на службе, так же как и у меня. Поэтому возьми тарелку со сластями и отнеси ей на женскую половину. Потом возвращайся и утопи воспоминания о своей странной просьбе в чаше доброго вина.
Самсон молча взял сласти и отнес их принцессе, что сидела со служанками и вышивала. Он поставил блюдо перед ней со словами:
– Ешь, дорогая, потому что я принес тебе хорошие новости. Ты поедешь со мной ко мне домой и станешь моей женой. Одевайся и вели одной из твоих служанок ехать с тобой.
Увидев, что девушка сомневается, он добавил:
– Если не поедешь по доброй воле, я убью графа и сожгу замок со всем его содержимым.
Он выглядел таким мрачным и свирепым, что Гильдсвида задрожала от страха и, не говоря ни слова, повиновалась.
Он взял ее за руку и провел по двору, где конюх держал наготове лошадь. При свете дня на глазах у многих свидетелей, что не решились протестовать, Самсон посадил принцессу перед собой в седло и поскакал с ней к своему дому. Когда он добрался до своего жилища, дверь была закрыта. Тогда он забарабанил в дверь так громко, что звук был слышен далеко вокруг. Никакого ответа. Он стучал снова и снова. Наконец изнутри послышался скрипучий старческий голос, сообщивший, что, пока хозяин в отъезде, никто им дверь не откроет.
– Матушка, – воскликнул Самсон, – отодвинь запоры: это я, твой сын! Я привез принцессу, что станет тебе дочерью и будет заботиться о твоей старости.
Дверь с ужасным скрипом отворилась, и на пороге появилась тощая старуха, одетая в лохмотья.
– Что? – воскликнула она. – Ты привез гостей? Эту женщину в богатом платье, ее служанку и ленивого конюха. Как ты мог так поступить, сын мой? Ведь ты знаешь, какие мы бедные.
– Но, матушка, – воскликнул витязь, – где то золото, что я послал тебе? Где слуги, что я тебе дал? И куда ты дела богатые наряды, что я тебе подарил?
– Золото я спрятала в сундук, – отвечала старуха, – на черный день. Слуг, что ты прислал, я сразу же рассчитала, потому что боялась, что они оберут меня до нитки. А что касается нарядов, то я отложила их до лучших времен.
– Ладно, – сказал Самсон, – поступай как хочешь, только открой дверь и дай нам войти. Мы устали после долгого путешествия и не откажемся от доброго обеда.
Они вошли в дом и сели за стол. Старуха положила перед ними буханку ржаного хлеба и кувшин с водой. И пришлось бы Самсону довольствоваться этой скромной трапезой, если бы не конюх, предусмотрительно захвативший из замка кусок оленины и флягу с вином. Утолив голод, Самсон попросил у дамы разрешения пойти и посмотреть, не осталось ли в кладовой какой-нибудь еды. Конюх спустился в подвал, где ему посчастливилось отыскать бочонок с элем, а старуха удалилась в свои покои, оставив принцессу со служанкой в одиночестве.
В просторном зале было темно и страшно, с наступлением сумерек по углам зашевелились странные, таинственные тени, было слышно, как на ветках соседних елей ухают совы. Гильдсвида больше не могла этого вынести. Она послала служанку к старухе, попросить ее спуститься в зал, но служанка не вернулась. Бедная девушка была так напугана, что сама отправилась на поиски свекрови.
Она проходила одну мрачную пыльную комнату за другой, пока не вошла в зал со сводчатым потолком и не увидала там старуху, скрючившуюся над огромным сундуком с золотом и драгоценными камнями и что-то бормочущую про себя. Приблизившись, Гильдсвида увидала, как она трясется над своими сокровищами и бормочет, что богатство ее увеличится, если добавить к нему украшения принцессы. А сделать это легко: надо только задушить девчонку. Гильдсвида вскрикнула от страха, и старуха оглянулась. С криком «Разбой! Грабеж!» она накинулась на бедную девушку и попыталась ее задушить. Но как раз в эту минуту Самсон вошел в комнату и остановил ее.
– Матушка, – сказал он, – тебе нельзя здесь оставаться. Я отвезу тебя вместе с твоими сокровищами в дом на краю леса. Там ты сможешь жить спокойно.
А тем временем король Родгер узнал, что его дочь похитили. Он посылал отряд за отрядом, чтобы они вернули ее домой, но все напрасно, и он решил поехать сам.
И вот, когда он со своим отрядом направлялся к дому Самсона, они заметили маленькую хижину на краю лесной чащи. Войдя, они увидали, что тут живет какая-то старуха, и попросили ее указать им дорогу к дому Самсона. Сначала она отказывалась и говорила, что никогда о таком не слышала, но, когда король предложил ей пригоршню золота, она тотчас рассказала, по какой дороге надо идти, и даже проводила их немного, дабы удостовериться, что они не сбились с пути.
Но недалеко успели они отъехать от хижины, когда встретили самого витязя. Его шлем и доспехи были столь же черны, как волосы и борода; жеребец под ним тоже был черным, а на щите был изображен черный лев на золотом фоне. Завязался короткий и яростный бой, из которого Самсон вышел победителем.
Покончив с преследователями, витязь поскакал к хижине матери. Он застал ее пересчитывающей золото, что дал ей король.
– Матушка, – сказал он ей, – за то, что золото тебе дороже родного сына, ты заслуживаешь смерти, но я не могу убить свою мать.
Старуха продолжала пересчитывать свое богатство так же спокойно, как раньше.
– Матушка, – снова начал он, – ты предала меня и по справедливости должна пасть от моего кинжала, но ты моя мать, и я не могу тебя убить. Так послушай, что я тебе скажу: забирай свое золото и уходи отсюда, иначе я за себя не ручаюсь.
Старуха пересыпала свои сокровища в огромный мешок и ответила:
– Это все могло бы быть твоим, если бы ты не привел в дом эту дурочку. А теперь я пойду и отнесу мое богатство королю.
– Я убил его вместе с его людьми, – спокойно ответил Самсон, но при этом поглядел так сурово, что его мать изменилась в лице и пробормотала:
– Ну что ж, я найду другого – того, кто даст приют мне и моим сокровищам.
Три раза рука Самсона тянулась к мечу, но он овладел собой.
Вернувшись домой через темный еловый лес, он застал Гильсвиду за работой вместе со служанками.
– Жена, – сказал он, подходя к ней, – моя мать предала меня из любви к золоту. Мой меч и кинжал жаждали ее крови, но я не мог ее убить. Но если ты мне изменишь – они сделают свое дело.
Вид его был ужасен, когда он произносил эту клятву, но она сняла с него шлем и кольчугу, поцеловала и отвела к креслу. И он сразу же смягчился и сказал, что ради нее добудет славу и почести и недалек тот день, когда она станет королевой во владениях своего отца.
Лишь одному из спутников Родгера удалось спастись, и от него в Салерно узнали о смерти короля. Был созван совет, чтобы избрать нового правителя. Все голоса были отданы за Брунштайна – брата покойного короля, отличавшегося мудростью и любовью к справедливости. И царил бы в королевстве мир и покой, если бы не набеги Самсона, которые он предпринимал, чтобы добыть продовольствие. И тогда Брунштайн созвал храбрейших воинов со всех окрестных земель, а когда они явились, сказал им положить свои ладони на его ладонь и поклясться, что они схватят Самсона, живого или мертвого, или сами погибнут. После этого, ведомые королем, они отправились на поиски. Они ехали через темные леса по долинам и горам, но Самсона нигде не было. Однажды вечером, очень усталые, они добрались до сильной крепости и решили остановиться там на ночлег. После ужина они легли спать. Уснули даже сторожа, поскольку крепостные ворота были заперты на все засовы.
И тут вдруг появился Самсон. Не сумев разбить ворота, он поджег их и ворвался внутрь. Стражники проснулись и затрубили в трубы, но внутри крепости было много соломенных крыш, и они все загорелись. Король и его люди решили, что на них напала целая армия, и очень испугались. Среди языков пламени то тут, то там мелькала огромная фигура Черного Самсона, нагоняя на них еще большего страху, и все, кто еще оставался в живых, поспешили спастись бегством.
Король в сопровождении шести верных спутников углубился в лес и после долгого путешествия выехал к большому замку. Он вошел и обнаружил, что хозяйка этого дома – его племянница Гильдсвида. Он спросил, где Самсон, но она сказала, что его нет дома. Он стал уговаривать ее оставить мужа и уехать с ним, но она отказалась, посоветовав ему поскорее уезжать отсюда, пока он не попал в руки врага.
Брунштайн признал ее правоту и покинул замок, но слишком поздно. Самсон вернулся и, завидев их, тотчас кинулся в погоню. Против его ужасного меча бессильны были и храбрость, и сила, сколь бы великой она ни была. Брунштайн и пять его воинов упали, чтобы больше никогда не встать, лишь шестому с большим трудом удалось скрыться, несмотря на тяжелые ранения. Самсон пустился за ним в погоню. Когда он выехал из леса, то увидел, что навстречу ему скачут тридцать всадников. На их знамени был изображен лев на золотом поле.
– Вот это да! – воскликнул герой. – Так, значит, вы Амелунги! Добро пожаловать, дядя Дитмар. Я рад видеть тебя и твоих людей.
Когда они отдохнули и подкрепились в замке Самсона, Дитмар объяснил, что до него дошли слухи, что его племянник был объявлен вне закона и ему нужна помощь. Он пришел навестить его и узнать, не может ли он чем-нибудь помочь. Самсон был очень доволен и заявил, что теперь, когда он уже не один, он намерен встретиться с врагами в открытом бою. Никто не решился ему возражать, и вскоре у него под командованием было столько земель, что он приобрел влияние и могущество герцога. После этого он подъехал к Салерно и заявил, что, если жители не выберут его королем, он сожжет город до основания.
Посовещавшись, жители решили, что в такой ситуации им ничего не остается, кроме как повиноваться: дела у них никогда не шли так хорошо, как в ту пору, когда Самсон был на их стороне. Поэтому они отправили ему просьбу прийти и править ими.
Когда герой понял, что все вышло так, как он хотел, он послал за своей женой и они въехали в Салерно бок о бок. Жители встречали их приветственными криками.
Новый владыка правил железной рукой и был справедлив равно к богатым и бедным. Он помнил доброту, проявленную по отношению к нему в те дни, когда ему было трудно, и поддерживал мир на границах. За этими делами и заботами он состарился и почувствовал, что не может больше справляться со своими обязанностями в одиночку, и назначил старшего сына своим помощником и преемником. Но Самсон не хотел, чтобы люди считали, будто он слишком стар и ни на что больше не годен. И поэтому, когда второй сын спросил его, какова будет его доля в королевском наследстве, он ничего не ответил, но созвал армию и обратился к ней с воинственной речью.
Во времена его молодости, сказал он, каждый мечтал о героических подвигах. Теперь же люди стали ленивы. Затянувшийся мир, принесший королевству богатство и процветание, приучил жителей ценить покой и удовольствия. Если и дальше попустительствовать этому злу, то в один прекрасный день страна станет легкой добычей завистливого соседа. Поэтому он велит всем своим вассалам через три месяца являться к нему в сопровождении вооруженного отряда. Пусть они скрепят свои сердца отвагой, ибо он собирается послать их в бой с грозным и сильным противником.
В тот же день, когда он назначил сбор своего войска, Самсон написал письмо графу Вероны Эльсунгу. Граф был в тех же летах, что и он сам, и так же высоко ценил воинскую доблесть. В этом письме он потребовал, чтобы Эльсунг заплатил ему дань, как своему суверену, и вдобавок отдал свою дочь, Одиллию, в жены его второму сыну. Тон письма был таков, как если бы он был королем, а граф – его вассалом.
Когда граф прочел письмо, он очень рассердился и сразу же начал готовиться к войне. Для начала он приказал повесить пятерых из шести послов Самсона, а шестого отослать хозяину с вырезанным языком.
По прошествии трех месяцев король Самсон двинулся к Вероне во главе своего войска.
Армии встретились, случилась великая битва. Потери с обеих сторон были ужасны. Наконец чудесная сила Самсона помогла ему одолеть графа и одержать победу. Веронцы, видя, что их правитель пал, сочли, что разумнее всего будет выбрать Самсона своим королем и положить тем самым конец вражде между двумя народами.
Когда все было улажено, победитель послал за дочерью графа, Одиллией, и сообщил ей, что намерен выдать ее за своего среднего сына, какового он собирается назначить правителем Вероны. Девушка заплакала и сказала, что не может выйти замуж сразу же после смерти отца, но ярость Самсона при ее попытке противоречить была столь страшна, что смертельно испуганная Одиллия тут же согласилась. Неистовый гнев Самсона сразу утих, он поцеловал ее и уверил, что она всегда может рассчитывать на его защиту.
Договорившись обо всем, Самсон двинулся в обратный путь в сопровождении старшего сына. Но не успел он отъехать от города, как раны его разболелись. Они никак не заживали и доставляли королю такие мучения, что ему пришлось остановиться в маленьком городке по дороге, где он умер, назвав своего младшего сына правителем Рейнланда, со столицей во Фрайбурге.
Среди соратников графа был воин Самсон, прозванный Черным за свои угольно-черные волосы и бороду. В сражении он всегда был первым и мог в одиночку выстоять против целого полка. С виду был он страшен. Черные глаза горели из-под нависших бровей. Бычья шея и мощные плечи говорили об огромной силе. В бою ему не было равных. Даже без оружия он валил противников, как гнилые деревья. В обыденной жизни он, напротив, был мягок и добр; а если ему возражали, он молча делал по-своему, ни на кого не обращая внимания. Легко догадаться, что мало кто осмеливался ему перечить без особых на то причин.
Однажды граф, что незадолго до этого стал королем, пировал в честь великой победы. Его воины сидели вокруг него, деля с ним радость. Самсон тоже был среди них. И вдруг он встал, взял в кубок с вином и предложил его королю, при этом почтительно сказав:
– Государь, я помог тебе одержать множество побед, могу я теперь предложить тебе этот кубок и попросить тебя об одной милости?
– Я слушаю тебя, – ответил король, – скажи, чего ты хочешь. До сей поры ты не просил никаких наград за свои подвиги. Все, чем ты владеешь, я даровал тебе без всяких просьб. Поэтому проси, что хочешь, тебе ни в чем не будет отказа.
– Мой государь, – сказал Самсон, – я не хочу больше замков или земель, я и так достаточно богат: но у себя дома я очень одинок, особенно теперь, когда моя матушка стала стара и сварлива. Твоя дочь Гильдсвида молода и хороша собой, и я хочу, чтобы ты дал мне ее в жены. Теперь ты знаешь, как меня вознаградить.
Родгир так удивился, что едва не выронил кубок.
– Ты славный воин, – сказал он, – но она – девица королевской крови, и только король может ввести ее в свой дом. Ты у нее на службе, так же как и у меня. Поэтому возьми тарелку со сластями и отнеси ей на женскую половину. Потом возвращайся и утопи воспоминания о своей странной просьбе в чаше доброго вина.
Самсон молча взял сласти и отнес их принцессе, что сидела со служанками и вышивала. Он поставил блюдо перед ней со словами:
– Ешь, дорогая, потому что я принес тебе хорошие новости. Ты поедешь со мной ко мне домой и станешь моей женой. Одевайся и вели одной из твоих служанок ехать с тобой.
Увидев, что девушка сомневается, он добавил:
– Если не поедешь по доброй воле, я убью графа и сожгу замок со всем его содержимым.
Он выглядел таким мрачным и свирепым, что Гильдсвида задрожала от страха и, не говоря ни слова, повиновалась.
Он взял ее за руку и провел по двору, где конюх держал наготове лошадь. При свете дня на глазах у многих свидетелей, что не решились протестовать, Самсон посадил принцессу перед собой в седло и поскакал с ней к своему дому. Когда он добрался до своего жилища, дверь была закрыта. Тогда он забарабанил в дверь так громко, что звук был слышен далеко вокруг. Никакого ответа. Он стучал снова и снова. Наконец изнутри послышался скрипучий старческий голос, сообщивший, что, пока хозяин в отъезде, никто им дверь не откроет.
– Матушка, – воскликнул Самсон, – отодвинь запоры: это я, твой сын! Я привез принцессу, что станет тебе дочерью и будет заботиться о твоей старости.
Дверь с ужасным скрипом отворилась, и на пороге появилась тощая старуха, одетая в лохмотья.
– Что? – воскликнула она. – Ты привез гостей? Эту женщину в богатом платье, ее служанку и ленивого конюха. Как ты мог так поступить, сын мой? Ведь ты знаешь, какие мы бедные.
– Но, матушка, – воскликнул витязь, – где то золото, что я послал тебе? Где слуги, что я тебе дал? И куда ты дела богатые наряды, что я тебе подарил?
– Золото я спрятала в сундук, – отвечала старуха, – на черный день. Слуг, что ты прислал, я сразу же рассчитала, потому что боялась, что они оберут меня до нитки. А что касается нарядов, то я отложила их до лучших времен.
– Ладно, – сказал Самсон, – поступай как хочешь, только открой дверь и дай нам войти. Мы устали после долгого путешествия и не откажемся от доброго обеда.
Они вошли в дом и сели за стол. Старуха положила перед ними буханку ржаного хлеба и кувшин с водой. И пришлось бы Самсону довольствоваться этой скромной трапезой, если бы не конюх, предусмотрительно захвативший из замка кусок оленины и флягу с вином. Утолив голод, Самсон попросил у дамы разрешения пойти и посмотреть, не осталось ли в кладовой какой-нибудь еды. Конюх спустился в подвал, где ему посчастливилось отыскать бочонок с элем, а старуха удалилась в свои покои, оставив принцессу со служанкой в одиночестве.
В просторном зале было темно и страшно, с наступлением сумерек по углам зашевелились странные, таинственные тени, было слышно, как на ветках соседних елей ухают совы. Гильдсвида больше не могла этого вынести. Она послала служанку к старухе, попросить ее спуститься в зал, но служанка не вернулась. Бедная девушка была так напугана, что сама отправилась на поиски свекрови.
Она проходила одну мрачную пыльную комнату за другой, пока не вошла в зал со сводчатым потолком и не увидала там старуху, скрючившуюся над огромным сундуком с золотом и драгоценными камнями и что-то бормочущую про себя. Приблизившись, Гильдсвида увидала, как она трясется над своими сокровищами и бормочет, что богатство ее увеличится, если добавить к нему украшения принцессы. А сделать это легко: надо только задушить девчонку. Гильдсвида вскрикнула от страха, и старуха оглянулась. С криком «Разбой! Грабеж!» она накинулась на бедную девушку и попыталась ее задушить. Но как раз в эту минуту Самсон вошел в комнату и остановил ее.
– Матушка, – сказал он, – тебе нельзя здесь оставаться. Я отвезу тебя вместе с твоими сокровищами в дом на краю леса. Там ты сможешь жить спокойно.
А тем временем король Родгер узнал, что его дочь похитили. Он посылал отряд за отрядом, чтобы они вернули ее домой, но все напрасно, и он решил поехать сам.
И вот, когда он со своим отрядом направлялся к дому Самсона, они заметили маленькую хижину на краю лесной чащи. Войдя, они увидали, что тут живет какая-то старуха, и попросили ее указать им дорогу к дому Самсона. Сначала она отказывалась и говорила, что никогда о таком не слышала, но, когда король предложил ей пригоршню золота, она тотчас рассказала, по какой дороге надо идти, и даже проводила их немного, дабы удостовериться, что они не сбились с пути.
Но недалеко успели они отъехать от хижины, когда встретили самого витязя. Его шлем и доспехи были столь же черны, как волосы и борода; жеребец под ним тоже был черным, а на щите был изображен черный лев на золотом фоне. Завязался короткий и яростный бой, из которого Самсон вышел победителем.
Покончив с преследователями, витязь поскакал к хижине матери. Он застал ее пересчитывающей золото, что дал ей король.
– Матушка, – сказал он ей, – за то, что золото тебе дороже родного сына, ты заслуживаешь смерти, но я не могу убить свою мать.
Старуха продолжала пересчитывать свое богатство так же спокойно, как раньше.
– Матушка, – снова начал он, – ты предала меня и по справедливости должна пасть от моего кинжала, но ты моя мать, и я не могу тебя убить. Так послушай, что я тебе скажу: забирай свое золото и уходи отсюда, иначе я за себя не ручаюсь.
Старуха пересыпала свои сокровища в огромный мешок и ответила:
– Это все могло бы быть твоим, если бы ты не привел в дом эту дурочку. А теперь я пойду и отнесу мое богатство королю.
– Я убил его вместе с его людьми, – спокойно ответил Самсон, но при этом поглядел так сурово, что его мать изменилась в лице и пробормотала:
– Ну что ж, я найду другого – того, кто даст приют мне и моим сокровищам.
Три раза рука Самсона тянулась к мечу, но он овладел собой.
Вернувшись домой через темный еловый лес, он застал Гильсвиду за работой вместе со служанками.
– Жена, – сказал он, подходя к ней, – моя мать предала меня из любви к золоту. Мой меч и кинжал жаждали ее крови, но я не мог ее убить. Но если ты мне изменишь – они сделают свое дело.
Вид его был ужасен, когда он произносил эту клятву, но она сняла с него шлем и кольчугу, поцеловала и отвела к креслу. И он сразу же смягчился и сказал, что ради нее добудет славу и почести и недалек тот день, когда она станет королевой во владениях своего отца.
Лишь одному из спутников Родгера удалось спастись, и от него в Салерно узнали о смерти короля. Был созван совет, чтобы избрать нового правителя. Все голоса были отданы за Брунштайна – брата покойного короля, отличавшегося мудростью и любовью к справедливости. И царил бы в королевстве мир и покой, если бы не набеги Самсона, которые он предпринимал, чтобы добыть продовольствие. И тогда Брунштайн созвал храбрейших воинов со всех окрестных земель, а когда они явились, сказал им положить свои ладони на его ладонь и поклясться, что они схватят Самсона, живого или мертвого, или сами погибнут. После этого, ведомые королем, они отправились на поиски. Они ехали через темные леса по долинам и горам, но Самсона нигде не было. Однажды вечером, очень усталые, они добрались до сильной крепости и решили остановиться там на ночлег. После ужина они легли спать. Уснули даже сторожа, поскольку крепостные ворота были заперты на все засовы.
И тут вдруг появился Самсон. Не сумев разбить ворота, он поджег их и ворвался внутрь. Стражники проснулись и затрубили в трубы, но внутри крепости было много соломенных крыш, и они все загорелись. Король и его люди решили, что на них напала целая армия, и очень испугались. Среди языков пламени то тут, то там мелькала огромная фигура Черного Самсона, нагоняя на них еще большего страху, и все, кто еще оставался в живых, поспешили спастись бегством.
Король в сопровождении шести верных спутников углубился в лес и после долгого путешествия выехал к большому замку. Он вошел и обнаружил, что хозяйка этого дома – его племянница Гильдсвида. Он спросил, где Самсон, но она сказала, что его нет дома. Он стал уговаривать ее оставить мужа и уехать с ним, но она отказалась, посоветовав ему поскорее уезжать отсюда, пока он не попал в руки врага.
Брунштайн признал ее правоту и покинул замок, но слишком поздно. Самсон вернулся и, завидев их, тотчас кинулся в погоню. Против его ужасного меча бессильны были и храбрость, и сила, сколь бы великой она ни была. Брунштайн и пять его воинов упали, чтобы больше никогда не встать, лишь шестому с большим трудом удалось скрыться, несмотря на тяжелые ранения. Самсон пустился за ним в погоню. Когда он выехал из леса, то увидел, что навстречу ему скачут тридцать всадников. На их знамени был изображен лев на золотом поле.
– Вот это да! – воскликнул герой. – Так, значит, вы Амелунги! Добро пожаловать, дядя Дитмар. Я рад видеть тебя и твоих людей.
Когда они отдохнули и подкрепились в замке Самсона, Дитмар объяснил, что до него дошли слухи, что его племянник был объявлен вне закона и ему нужна помощь. Он пришел навестить его и узнать, не может ли он чем-нибудь помочь. Самсон был очень доволен и заявил, что теперь, когда он уже не один, он намерен встретиться с врагами в открытом бою. Никто не решился ему возражать, и вскоре у него под командованием было столько земель, что он приобрел влияние и могущество герцога. После этого он подъехал к Салерно и заявил, что, если жители не выберут его королем, он сожжет город до основания.
Посовещавшись, жители решили, что в такой ситуации им ничего не остается, кроме как повиноваться: дела у них никогда не шли так хорошо, как в ту пору, когда Самсон был на их стороне. Поэтому они отправили ему просьбу прийти и править ими.
Когда герой понял, что все вышло так, как он хотел, он послал за своей женой и они въехали в Салерно бок о бок. Жители встречали их приветственными криками.
Новый владыка правил железной рукой и был справедлив равно к богатым и бедным. Он помнил доброту, проявленную по отношению к нему в те дни, когда ему было трудно, и поддерживал мир на границах. За этими делами и заботами он состарился и почувствовал, что не может больше справляться со своими обязанностями в одиночку, и назначил старшего сына своим помощником и преемником. Но Самсон не хотел, чтобы люди считали, будто он слишком стар и ни на что больше не годен. И поэтому, когда второй сын спросил его, какова будет его доля в королевском наследстве, он ничего не ответил, но созвал армию и обратился к ней с воинственной речью.
Во времена его молодости, сказал он, каждый мечтал о героических подвигах. Теперь же люди стали ленивы. Затянувшийся мир, принесший королевству богатство и процветание, приучил жителей ценить покой и удовольствия. Если и дальше попустительствовать этому злу, то в один прекрасный день страна станет легкой добычей завистливого соседа. Поэтому он велит всем своим вассалам через три месяца являться к нему в сопровождении вооруженного отряда. Пусть они скрепят свои сердца отвагой, ибо он собирается послать их в бой с грозным и сильным противником.
В тот же день, когда он назначил сбор своего войска, Самсон написал письмо графу Вероны Эльсунгу. Граф был в тех же летах, что и он сам, и так же высоко ценил воинскую доблесть. В этом письме он потребовал, чтобы Эльсунг заплатил ему дань, как своему суверену, и вдобавок отдал свою дочь, Одиллию, в жены его второму сыну. Тон письма был таков, как если бы он был королем, а граф – его вассалом.
Когда граф прочел письмо, он очень рассердился и сразу же начал готовиться к войне. Для начала он приказал повесить пятерых из шести послов Самсона, а шестого отослать хозяину с вырезанным языком.
По прошествии трех месяцев король Самсон двинулся к Вероне во главе своего войска.
Армии встретились, случилась великая битва. Потери с обеих сторон были ужасны. Наконец чудесная сила Самсона помогла ему одолеть графа и одержать победу. Веронцы, видя, что их правитель пал, сочли, что разумнее всего будет выбрать Самсона своим королем и положить тем самым конец вражде между двумя народами.
Когда все было улажено, победитель послал за дочерью графа, Одиллией, и сообщил ей, что намерен выдать ее за своего среднего сына, какового он собирается назначить правителем Вероны. Девушка заплакала и сказала, что не может выйти замуж сразу же после смерти отца, но ярость Самсона при ее попытке противоречить была столь страшна, что смертельно испуганная Одиллия тут же согласилась. Неистовый гнев Самсона сразу утих, он поцеловал ее и уверил, что она всегда может рассчитывать на его защиту.
Договорившись обо всем, Самсон двинулся в обратный путь в сопровождении старшего сына. Но не успел он отъехать от города, как раны его разболелись. Они никак не заживали и доставляли королю такие мучения, что ему пришлось остановиться в маленьком городке по дороге, где он умер, назвав своего младшего сына правителем Рейнланда, со столицей во Фрайбурге.
Глава 3
Дитварт
Однажды правил в Риме император Дитварт. Слава о его подвигах разнеслась далеко по всему свету. И вот решил он жениться и отправил послов к королю Ладмеру, чтобы просить руки его дочери. Польщенный тем, что такой великий император хочет с ним породниться, Ладмер пригласил Дитварта приехать в Вестенмер и познакомиться с принцессой, чтобы молодые люди могли решить, подходят ли они друг другу. Дитварт согласился и отправился в путь в сопровождении ста своих храбрейших воинов.
Ладмер оказал своему гостю величайшие почести, однако сказал, что хотя сам он всей душой желал бы такого зятя, как Дитварт, но в выборе супруга последнее слово остается за принцессой: он не станет принуждать свою дочь выходить замуж против воли.
На пиру, устроенном в его честь, Дитварт оделся так же, как его спутники, но принцесса, наливавшая гостям вино, очень быстро догадалась, кто есть кто, и наполнила его кубок в первую очередь. В тот вечер отец спросил ее, что она думает о чужестранце, и она ответила:
– Он могущественный государь, но я не знаю его привычек. И я не выйду за него, пока не удостоверюсь, что он мне по нраву: ведь мне придется жить в чужой земле, вдали от всего, что мне дорого и мило.
Отец поцеловал ее и сказал, что она может поступать, как считает нужным, но в глубине души надеялся, что она скажет «да».
На следующий день была назначена большая охота, поскольку стада оленей расплодились в таком количестве, что стали чинить вред посевам.
Надо сказать, что принцесса Минна была искусной охотницей. Она упросила отца взять ее с собой, поскольку охота была ее любимым развлечением, и мало кто из мужчин мог превзойти ее в меткости стрельбы. Дитварт не слишком обрадовался, застав ее за столь неподобающим для девицы занятием. Он даже по секрету сказал друзьям, что лучше уж поищет жену среди дочерей великих князей своей страны, чем женится принцессе Минне, каковой больше пристало родиться мужчиной. Но в любом случае, они, как и он сам, должны следить, чтобы легкомысленная девушка не попала в беду из-за своего безрассудства.
Когда они проезжали по узкой горной долине, Минна ранила великолепного оленя. Собаки бросились в погоню, а принцесса, достав другую стрелу из колчана, поспешила за ними. Внезапно собаки разом завыли и выскочили из кустов. Придворные дамы громко вскрикнули:
– Это дракон! Ужасный дракон! Назад, принцесса Минна, скорее назад!
В ту же минуту они повернули коней, пронеслись через всю долину и спрятались на вершине соседней горы.
Послышался ужасающий свист, топот и треск, и в следующую минуту из кустов вылез дракон; он широко раскрыл пасть, готовясь ухватить добычу. От этого зрелища задрожали бы и самые смелые. Принцесса Минна выпустила в дракона одну за другой три стрелы, но они не причинили никакого вреда его чешуйчатой броне. Она повернулась, чтобы бежать, но зацепилась ногой за ветку и упала на землю. Казалось, что она погибла. Дракон уже готовился прыгнуть на нее. Дитварт и его люди стояли неподалеку. Рыцари бросились на дракона, а герой закрыл собою девушку. Картина была ужасная.
Копья и мечи оказались бесполезны: они не могли проткнуть драконью броню, и смельчаки гибли один за другим, разорванные когтями чудовища или прокушенные его ужасными зубами, похожими на якорные лапы. Дитварт бросился на помощь товарищам. Он попробовал вонзить копье в шею дракона, но острие скользнуло по чешуйчатой шкуре, и чудовище вонзило когти ему в грудь. Гадина уже разинула пасть, чтобы проглотить героя, но Дитварт метнул древко копья в гигантскую пасть и поворачивал его раз за разом с такой силой, что острие вышло с другой стороны. Из ноздрей дракона повалили струи ядовитого пара и языки пламени, и герой упал на землю, а умирающее чудовище навалилось на него сверху.
Дитварт очнулся оттого, что кто-то изо всех сил тряс его за плечо. Когда он открыл глаза, он увидел, что принцесса пытается освободить его из-под драконьей туши. На помощь ей пришли какие-то лесорубы, случайно оказавшиеся поблизости, и, когда Дитварт наконец поднялся на ноги, он был так слаб, что не мог идти. Пришлось соорудить носилки из сучьев и веток, чтобы отнести его во дворец. Там рану на его груди аккуратно перевязали, и поначалу никто особенно не беспокоился, потому что кость была не задета, но вскоре рана нагноилась, и края ее почернели, словно обожженные. Врачи сошлись во мнении, что дракон отравил ее своим ядовитым дыханием и теперь жизнь героя в опасности. Король, придворные и вся страна оплакивали человека, освободившего их от дракона.
Однажды утром, когда измученный Дитварт забылся беспокойным сном, он вдруг почувствовал, как чья-то рука касается его раны. Как ни странно, эта рука была мягче и нежней, чем руки лекаря. Он открыл глаза и увидел принцессу. Она осторожно сняла повязки и полила на его пылающие жгучей болью раны какой-то жидкостью из флакона. Боль сразу же утихла. Он хотел ее поблагодарить, но она знаком приказала ему замолчать. Потом она сменила повязки, кивнула сиделкам, чтобы они оставались на местах, и выскользнула из комнаты так же тихо, как вошла. Раненому стало так легко, как будто благодетельный ангел окропил его живой водой, избавив от мучительной боли, и он спокойно заснул. Ночью боль вернулась, но наутро Минна снова пришла и пролила бальзам на его раны. На третье утро она снова появилась у его постели. Теперь, когда ему стало гораздо лучше, он не мог сдержаться и, взяв ее руку, прижал ее к губам. Она мягко отняла руку и удалилась, жестом приказав ему не двигаться.
Врач радовался быстрому выздоровлению своего пациента. Когда Дитварт рассказал ему, что с ним случилось, тот по секрету открыл ему, что принцесса получила от своей матери чудесный бальзам, который та передала ей на смертном одре. Этот бальзам нельзя применять кроме как в случаях крайней необходимости и для самых любимых людей.
– Для самых любимых людей? – переспросил герой и вдруг странным образом почувствовал себя необычайно счастливым.
Поправившись, он встретился с принцессой в саду наедине и сказал ей о своей любви. Они говорили долго, а потом объявили королю Ладмеру о своей помолвке. Он дал им свое благословение. На свадебном пиру главным украшением стола был зуб дракона, оправленный в серебро. Он был так велик, что весил не меньше ста пудов.
Ладмер оказал своему гостю величайшие почести, однако сказал, что хотя сам он всей душой желал бы такого зятя, как Дитварт, но в выборе супруга последнее слово остается за принцессой: он не станет принуждать свою дочь выходить замуж против воли.
На пиру, устроенном в его честь, Дитварт оделся так же, как его спутники, но принцесса, наливавшая гостям вино, очень быстро догадалась, кто есть кто, и наполнила его кубок в первую очередь. В тот вечер отец спросил ее, что она думает о чужестранце, и она ответила:
– Он могущественный государь, но я не знаю его привычек. И я не выйду за него, пока не удостоверюсь, что он мне по нраву: ведь мне придется жить в чужой земле, вдали от всего, что мне дорого и мило.
Отец поцеловал ее и сказал, что она может поступать, как считает нужным, но в глубине души надеялся, что она скажет «да».
На следующий день была назначена большая охота, поскольку стада оленей расплодились в таком количестве, что стали чинить вред посевам.
Надо сказать, что принцесса Минна была искусной охотницей. Она упросила отца взять ее с собой, поскольку охота была ее любимым развлечением, и мало кто из мужчин мог превзойти ее в меткости стрельбы. Дитварт не слишком обрадовался, застав ее за столь неподобающим для девицы занятием. Он даже по секрету сказал друзьям, что лучше уж поищет жену среди дочерей великих князей своей страны, чем женится принцессе Минне, каковой больше пристало родиться мужчиной. Но в любом случае, они, как и он сам, должны следить, чтобы легкомысленная девушка не попала в беду из-за своего безрассудства.
Когда они проезжали по узкой горной долине, Минна ранила великолепного оленя. Собаки бросились в погоню, а принцесса, достав другую стрелу из колчана, поспешила за ними. Внезапно собаки разом завыли и выскочили из кустов. Придворные дамы громко вскрикнули:
– Это дракон! Ужасный дракон! Назад, принцесса Минна, скорее назад!
В ту же минуту они повернули коней, пронеслись через всю долину и спрятались на вершине соседней горы.
Послышался ужасающий свист, топот и треск, и в следующую минуту из кустов вылез дракон; он широко раскрыл пасть, готовясь ухватить добычу. От этого зрелища задрожали бы и самые смелые. Принцесса Минна выпустила в дракона одну за другой три стрелы, но они не причинили никакого вреда его чешуйчатой броне. Она повернулась, чтобы бежать, но зацепилась ногой за ветку и упала на землю. Казалось, что она погибла. Дракон уже готовился прыгнуть на нее. Дитварт и его люди стояли неподалеку. Рыцари бросились на дракона, а герой закрыл собою девушку. Картина была ужасная.
Копья и мечи оказались бесполезны: они не могли проткнуть драконью броню, и смельчаки гибли один за другим, разорванные когтями чудовища или прокушенные его ужасными зубами, похожими на якорные лапы. Дитварт бросился на помощь товарищам. Он попробовал вонзить копье в шею дракона, но острие скользнуло по чешуйчатой шкуре, и чудовище вонзило когти ему в грудь. Гадина уже разинула пасть, чтобы проглотить героя, но Дитварт метнул древко копья в гигантскую пасть и поворачивал его раз за разом с такой силой, что острие вышло с другой стороны. Из ноздрей дракона повалили струи ядовитого пара и языки пламени, и герой упал на землю, а умирающее чудовище навалилось на него сверху.
Дитварт очнулся оттого, что кто-то изо всех сил тряс его за плечо. Когда он открыл глаза, он увидел, что принцесса пытается освободить его из-под драконьей туши. На помощь ей пришли какие-то лесорубы, случайно оказавшиеся поблизости, и, когда Дитварт наконец поднялся на ноги, он был так слаб, что не мог идти. Пришлось соорудить носилки из сучьев и веток, чтобы отнести его во дворец. Там рану на его груди аккуратно перевязали, и поначалу никто особенно не беспокоился, потому что кость была не задета, но вскоре рана нагноилась, и края ее почернели, словно обожженные. Врачи сошлись во мнении, что дракон отравил ее своим ядовитым дыханием и теперь жизнь героя в опасности. Король, придворные и вся страна оплакивали человека, освободившего их от дракона.
Однажды утром, когда измученный Дитварт забылся беспокойным сном, он вдруг почувствовал, как чья-то рука касается его раны. Как ни странно, эта рука была мягче и нежней, чем руки лекаря. Он открыл глаза и увидел принцессу. Она осторожно сняла повязки и полила на его пылающие жгучей болью раны какой-то жидкостью из флакона. Боль сразу же утихла. Он хотел ее поблагодарить, но она знаком приказала ему замолчать. Потом она сменила повязки, кивнула сиделкам, чтобы они оставались на местах, и выскользнула из комнаты так же тихо, как вошла. Раненому стало так легко, как будто благодетельный ангел окропил его живой водой, избавив от мучительной боли, и он спокойно заснул. Ночью боль вернулась, но наутро Минна снова пришла и пролила бальзам на его раны. На третье утро она снова появилась у его постели. Теперь, когда ему стало гораздо лучше, он не мог сдержаться и, взяв ее руку, прижал ее к губам. Она мягко отняла руку и удалилась, жестом приказав ему не двигаться.
Врач радовался быстрому выздоровлению своего пациента. Когда Дитварт рассказал ему, что с ним случилось, тот по секрету открыл ему, что принцесса получила от своей матери чудесный бальзам, который та передала ей на смертном одре. Этот бальзам нельзя применять кроме как в случаях крайней необходимости и для самых любимых людей.
– Для самых любимых людей? – переспросил герой и вдруг странным образом почувствовал себя необычайно счастливым.
Поправившись, он встретился с принцессой в саду наедине и сказал ей о своей любви. Они говорили долго, а потом объявили королю Ладмеру о своей помолвке. Он дал им свое благословение. На свадебном пиру главным украшением стола был зуб дракона, оправленный в серебро. Он был так велик, что весил не меньше ста пудов.