Вильмонт Екатерина Николаевна. Плевать на все с гигантской секвойи

Екатерина Вильмонт
Плевать на все с гигантской секвойи

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   – Мама, у тебя, оказывается, есть муж! – встретил Марину возмущенный вопль девятилетнего сына.
   – Какой муж? Ты о чем? – нахмурилась она.
   – Ты забыла паспорт! И там написано, что ты замужем за каким-то Питером Хольманом! Кто это такой?
   – Ну ты сам уже понял, что муж! – пожала плечами Марина.
   – А где же он?
   – Почем я знаю!
   – Мама, ты можешь говорить по-человечески?
   – Вообще-то могу, но только попозже, когда приму душ, поем и выкурю сигаретку! Ты способен выдержать все это?
   – Мама!
   – Мишка!
   – Ну мама!
   – Ну Мишка!
   – Скажи только одно – это мой папа?
   – Что за бред?
   – Ничего не бред! Ты вышла за него замуж задолго до того, как я родился!
   – Ну и что?
   – Никакого другого мужа в паспорте у тебя нет…
   – Да какое значение имеет дурацкий паспорт? Если хочешь знать, дети появляются на свет совершенно независимо от паспорта!
   – Можешь мне не рассказывать, как дети появляются на свет! Не хуже тебя знаю!
   – Мама дорогая! Как интересно! Но ты поделишься со мной своими знаниями, когда я приму душ! Все!
   – Мама, так нечестно! – взвыл Мишка.
   – Думаешь? Ладно, в двух словах, чтобы ты от меня отвязался. Я действительно была замужем за этим самым Питером и жила с ним в Швейцарии. А потом встретила твоего папу, влюбилась до полусмерти и уехала в Россию, родила тебя, а папа вскоре попал в аварию, ну ты же все это знаешь.
   – Но почему же ты с этим швейцаром не развелась?
   – Швейцарцем, – поправила Марина. – Сначала он не давал мне развод, а потом уже не до того было.
   – А теперь?
   – Что – теперь?
   – Почему ты теперь с ним не разводишься?
   – А черт его знает… Возиться неохота… К тому же это, наверное, дорого, если по моей инициативе… Да и вообще, жуткая канитель.
   – Ты поэтому не женишься с Игорем?
   – А ты хочешь, чтобы я вышла замуж?
   – Честно? Нет, не хочу!
   – Вот и я не хочу! И печать в паспорте тут совершенно ни при чем! А вообще-то, рыться в чужих вещах некрасиво, ты разве не знал? Все, закрыли тему, я иду в душ! А ты накрывай на стол!
   Но осуществить свое намерение ей опять не удалось. В дверь позвонили.
   – Кого это черт принес? – проворчала Марина.
   И пошла открывать. На пороге стояла соседка со второго этажа – Надежда Романовна.
   – Марина, я просто не могу молчать! – с места в карьер начала она. – Ты должна призвать сына к порядку! Он ведет себя просто безобразно! Ему только девять, а что будет, когда он вырастет! Ты должна обратить внимание!
   – В чем дело? – сухо спросила Марина.
   – Он торгует животными!
   – Какими животными? – испугалась она.
   – Котятами! Стоял сегодня у метро и продавал котят!
   – Каких котят?
   – Откуда я знаю? Но сам факт!
   Марина оглянулась. Мишка где-то затаился. Но она была уверена в сыне. Раз он продавал котят, значит, так было нужно.
   – Ну сам факт тревоги у меня не вызывает! Вот если бы он котят мучил, дело другое, а если продавал… Не вижу никакого криминала!
   – Но если бы ты была при этом! – продолжала негодовать соседка. – Он стоял у метро и кричал во весь голос: «Люди добрые, купите котенка! Он осиротел! Ему плохо и одиноко! Скрасьте его горькую жизнь!»
   – И что, покупали? – улыбнулась Марина.
   – Откуда я знаю! Я была просто возмущена! С таких лет торговать на улице! И к тому же котята могут быть заразными! А если у них стригущий лишай? Он же мальчик из приличной семьи! Вроде как – не удержалась соседка. – Конечно, без отца его и выпороть некому! А ваша нянька…
   – Надежда Романовна, спасибо за сообщение, – едва сдерживаясь, чтобы не выпихнуть мерзкую бабу, ответила Марина. Она знала, что лучше не вступать с этой особой в открытую войну. – Я приму меры!
   – Вот-вот, прими меры, пока не поздно, а то не успеешь оглянуться, как твой сыночка бандюганом станет!
   С этими словами она удалилась, правда сильно разочарованная. Ей хотелось своими глазами видеть и своими ушами слышать, какие именно меры примет эта нахалка к своему избалованному сынишке.
   Из таких балованных самые отпетые и вырастают!
   – Михаил, где котят взял? – со смехом спросила Марина.
   – У Ленки во дворе кошка под машину попала, а у нее пять котят осталось, маленьких совсем, вот мы и решили их продать в хорошие руки.
   – Продали?
   – Да! Можешь себе представить, за полтора часа всех пристроили!
   – И почем брали за штуку?
   – По двадцать рублей! Ленка хотела даже по десять продавать, но я подумал, если слишком дешево, это может показаться подозрительным, а дороже… Мы боялись, что дороже могут не раскупить… Мам, ты что, не сердишься?
   – А почему я должна сердиться? – засмеялась Марина. – По-моему, чрезвычайно гуманная акция – продать осиротевших котят! Все, я в душ! Что у нас на ужин?
   – Голубцы! Алюша ушла к своей Антонине.
   – Голубцы? Сойдет! Сунь в микроволновку.
   – Сколько тебе?
   – Два!
   Стоя под душем, она думала, что, пожалуй, и в самом деле надо развестись, но при мысли о каких бы то ни было контактах с Питером ее начинало тошнить.
   Ничего, когда-нибудь он сам захочет жениться и тогда подаст на развод, а я и так проживу.. Не тронь говно, как говорится… Но, слава богу, явление Надежды Романовны сбило Мишку с этой скользкой темы. Конечно, парню в таком возрасте уже нужен отец. Только где его взять, отца, достойного такого сына? В конце концов, он же общается с Игорем, они, можно сказать, дружат, так что он не вовсе лишен мужского общества и влияния. Надо, наверное, согласиться и поехать все-таки отдыхать втроем, Игорь давно предлагает… Да, это правильно. Хотя сначала надо спросить у Мишки, он может и не захотеть.
   Она вообще любила думать под душем, одно время только под душем это ей и удавалось. Теперь она думала о том, что вот Мишка и вырос… Неужели это первый звоночек? Он всегда был на редкость беспроблемным ребенком. Здоровым, веселым, покладистым, очень способным. Но скоро начнутся трудности переходного возраста, а там, не успеешь оглянуться, армия… При мысли об этом у нее всегда начинало болеть сердце. И кто знает, как мальчик изменится, превращаясь в юношу? Вдруг перестанет учиться, свяжется с дурной компанией…
   Все-таки у нас неполная семья, а дети из неполных семей чаще попадают в плохие компании… Да, конечно, он меня любит, он чудесный сын. Но ведь это пока! Он еще маленький, но совсем скоро станет большим… А у меня с каждым днем все больше работы, и я не имею права отказаться от нее, я должна хорошо зарабатывать и не просто на безбедную жизнь, я обязана иметь деньги в запасе, если вдруг понадобится откупить Мишку от армии или, не дай бог, от тюрьмы… Подростки иной раз по глупости могут угодить за решетку, и потом вся жизнь пойдет под откос… От этих мыслей ее затрясло, она поскорее натянула махровый халат и выскочила из ванной – убедиться, что Мишка тут, что он еще маленький и пока можно быть спокойной…
   – Мам, а ты была уже у Кудашева?
   – Ой, Мишка, это тихий ужас! – простонала она, засунув в рот кусочек голубца.
   – Почему?
   – Там такая безвкусица, не могу тебе передать! Сочетания – хоть стой, хоть падай! Лепнина, колонны, а при этом диваны с обивкой как у тети Вали с третьего этажа, малахитовые вазы, одним словом – жуть.
   – Но он же тебя пригласил, значит, хочет все поменять.
   – Да ничего подобного! Он присоединил к своей квартире еще одну и хочет ее обставить. Он собрался жениться…
   – Ой, правда, а на ком?
   Алексей Кудашев был популярным телеведущим. Совсем молодой человек из провинции, очень одаренный и сексапильный, имел весьма смутные представления об эстетике интерьера, но кто-то рекомендовал ему Марину Зимину в качестве модного и стильного декоратора, к тому же не безумно дорогого.
   – А ты возьмешься? – продолжал допытываться сын.
   – Надо бы, наверное, но, боюсь, я это не потяну.
   Он ровным счетом ничего не понимает, ему кажется, что у него все выше всяких похвал…
   – Но ты пока не отказалась?
   – Пока нет. Сказала, что подумаю.
   В этот момент зазвонил телефон.
   – Ты дома? – спросил Мишка.
   – Дома, – вздохнула Марина.
   Но оказалось, что звонят Мишке. Он поболтал с приятелем, а потом вернулся к матери:
   – Мам, я совсем забыл, звонил Игорь, велел напомнить, что вы завтра идете на какую-то свадьбу!
   – Ой, господи, я совершенно забыла! Как же мне не хочется!
   – Почему? Почему тебе не хочется?
   – Да что за радость идти на свадьбу к незнакомым людям? Кошмар какой-то!
   – Но Игорь же этих людей, наверное, знает?
   – Он-то знает, вот и шел бы себе, а при чем тут я?
   – Как – при чем? Ты красивая, а с красивой женщиной приятно пойти.
   – Ну ты даешь! – засмеялась Марина.
   – Нет, правда-правда! Он будет тобой гордиться! Я, между прочим, тоже тобой горжусь!
   – И по этому поводу ты с Игорем солидарен?
   – Ну вообще-то, я с ним по многим поводам солидарен!
   – Ой, ты меня уморишь!
   – Так ты пойдешь?
   – Ну вы с Игорем так ставите вопрос, что мне ничего другого не остается! Ой, Мишка, я же совсем забыла! У нас новость! Мы с тобой дачу в наследство получили!
   – Какую дачу?
   – В том-то и дело, что я не знаю, но думаю, та еще развалюха! Мне ее двоюродная тетка завещала.
   – А ты там никогда не была? На этой даче?
   – Наверное, в детстве бывала, но просто не помню! Завтра хотела поехать, так тут эта свадьба дурацкая!
   – Мамочка, миленькая, давай поедем посмотрим, мне так интересно! Свадьба же, наверное, вечером, а на дачу можно с самого утра, давай рано встанем и съездим, а? Это далеко?
   – Да не очень. А что, пожалуй, и вправду съездим с утра, не думаю, я ее продам, эту дачу, на фиг она нужна, чужая развалюха? Продадим за сколько удастся и лучше смотаемся на Кипр, например, или в Испанию.
   – А там есть сад?
   – Мишка, я не знаю!
   – А вдруг там большой сад и яблоки на яблонях растут?
   – В начале мая яблони разве что цветут! – засмеялась Марина. – И потом, я ничего не понимаю в садоводстве! И вообще, терпеть не могу дачи.
 
   Утром Марина проснулась в крайнем раздражении. Она мечтала в субботу отоспаться, привести в порядок кое-какие дела, может, сходить с Мишкой в зоопарк, а вместо этого надо сначала ехать смотреть какую-то халупу, а потом тащиться на чужую свадьбу Фу!
   – Мам, не злись!
   – Я не злюсь, просто не люблю, когда нарушаются мои планы.
   – А давай помечтаем!
   – О чем?
   – А вдруг там никакая не развалюха, а…
   – А мраморный дворец с бассейном, так?
   – Ну на фиг нам с тобой дворец? Нет, просто там окажется… окажется…
   – Ну что, что там окажется?
   – Такой дом, чтобы не надо было снимать дачу у этой противной Валентины…
   Она внимательно посмотрела на сына. Мысль была более чем здравой.
   – А что. Мишка, может, и правда… Мне это даже в голову не пришло. Чем черт не шутит!
   – Мам, ты не знаешь, там речка есть?
   – Мишка, я ничего не знаю! На месте разберемся. Ох, я забыла, мне бы надо в парикмахерскую сходить, в салон красоты, а то сегодня на свадьбу эту дурацкую…
   – Ты и так красивая! Голову помоешь, оденешься – и будешь все равно лучше всех!
   – Тебе так кажется, потому что ты меня любишь, – засмеялась Марина.
   – Игорь тоже тебя любит, и ему должно так казаться, а на остальных наплевать.
   Мне и на Игоря по большому счету наплевать, с горечью подумала Марина. Но говорить ничего не стала. Все-таки лучше пусть будет рядом хоть какой-то мужик. Мне он не больно-то нужен, а вот Мишке… Тем более у них неплохие отношения и Мишка к нему не ревнует. Да и вообще, ничего плохого в Игоре нет.
   – Мам, это и есть наша дача? – срывающимся голосом спросил Мишка.
   Они остановились у старого забора, за которым буйно разрослась черемуха.
   – Вроде да. Улица Советская, дом семь. Значит, да.
   Они вылезли из машины. Марина почему-то тоже разволновалась.
   – Ты вспомнила? Мам, ты вспомнила? – тормошил ее сын.
   – Да нет…
   Они открыли калитку, запертую на проволочную петлю. Остро пахло черемухой. И старый дом за кустами вдруг страшно ей понравился. Он был действительно старый, но развалюхой не выглядел.
   – Мама, какая красотища! Смотри, рамки на окнах какие красивые!
   – Наличники, это называется – наличники, задумчиво проговорила Марина.
   Дом был деревянный, давно не крашенный, с верандой. Стекла на веранде местами были выбиты.
   – А участок какой здоровый, мам! Ну идем же скорее в дом!
   Она достала из сумочки ключи.
   – Дай мне, я открою! – потребовал сын.
   Они поднялись на крылечко. Мишка вставил ключ в замочную скважину.
   – Мам, как ты думаешь, тут есть чердак?
   – Конечно, есть, вон чердачное окошко. Зачем тебе чердак понадобился?
   – На чердаке могут быть всякие старинные штуки, и еще тайны…
   – А, понятно. Только пока ты на чердак не полезешь. Неизвестно еще, в каком там все состоянии, так и шею сломать недолго. Ну что ты замер, открывай!
   Они вошли. На них пахнуло не затхлостью, как ожидала Марина, а приятным запахом сухого дерева. В доме было очень чисто. На полу лежали деревенские половички. Мебель была старая и некрасивая, но все производило странное впечатление ухоженности. Внизу были две маленькие комнатки, одна довольно большая, и кухня. Наверх вела устланная половичком лестница.
   – Мам, пойдем наверх! Лестница крепкая!
   Они поднялись на второй этаж. Там была одна очень большая комната, обшитая светлой вагонкой, но совершенно пустая. Два больших окна без занавесок. По-видимому, комнату отделали, но еще никто в ней не жил.
   – Мамочка, миленькая, не надо продавать этот дом! Мамочка, ну пожалуйста! – взмолился Мишка. – Тут так клево!
   – Да, я просто потрясена, с какой стати тетя Аня мне все это оставила? С ума сойти… Дом и вправду чудный!
   – И мы не поедем к Валентине?
   – Ну я не знаю, надо еще привести все в божеский вид… И потом, тут же нет ни ванной, ни сортира. Удобства на дворе. Я это терпеть не могу!
   – Но ведь можно же сделать…
   – О, знаешь, сколько это стоит? И потом, начнешь что-то одно делать, другое посыплется…
   – Ну мама, сейчас ведь можно купить биотуалет!
   – Боже! Какой ты умный! А ведь и вправду можно!
   – А еще можно купить душевую, я видел рекламу, такая прозрачная кабинка, а вода греется от солнца…
   Марина с удивлением смотрела на сына. У него горели глаза.
   – Мамочка, мне так тут нравится! А как пахнет, ты чуешь?
   – Чую, чую.
   – Эй, хозяева! – раздался из сада женский голос.
   Марина вздрогнула и поспешила вниз.
   – Ой, здравствуйте, вы новая хозяйка? – спросила пожилая женщина с приветливым, добрым лицом.
   – Да, вот получила в наследство, – смущенно сказала Марина.
   – Ну и на здоровье. А это сынок ваш?
   – Да. А вы наша соседка?
   – Не совсем, я дружила с Анной Серафимовной и после ее смерти за домом приглядывала, сама я в деревне живу, тут неподалеку. У меня корова, так я сюда дачникам молочко ношу. И вдруг смотрю, машина возле дома стоит, дай, думаю, загляну, вдруг новым хозяевам что занадобится… Вы, значит, Мариночка? Мне Анна Серафимовна говорила, что дачу родственнице отпишет, Мариночке.
   – Я никак не ожидала! Мне когда сообщили, я страшно удивилась, почему тетя Аня так поступила…
   – Да как же? Вы ж ей как помогали, она рассказывала, говорила, сын родной и не вспомнит о матери, а двоюродная племянница помогает… Сыну хватит и квартиры, так она сказала, тем более он вообще дачу ненавидел, а теперь за границей живет, зачем ему, а у вас сынок маленький, ему на даче жить надо.
   – Ой, а как ваше имя-отчество? – опомнилась Марина.
   – Да я тоже Анна. Анна Ивановна, но вообще-то меня все тетей Нюшей зовут.
   – Анна Ивановна, мне вас даже угостить нечем, мы приехали просто посмотреть… Но я вам так благодарна, в доме чистота, я думала, тут бог знает что творится.
   – Да нет, я убираюсь… А то думаю, Мариночка приедет… Мне ведь от вашей помощи тоже кое-что перепадало, – смущенно засмеялась тетя Нюша. – Анна Серафимовна, бывало, скажет: Нюша, мне Мариночка посылочку прислала, тут и конфетки и печеньице заграничное, давай чайку попьем, а еще, говорит, тут кофточка модная, мне такая уж ни к чему, а ты для внучки возьми, – и деньжат тоже иногда подбрасывала, как дочка моя померла… Я говорю: да не надо, вам самим пригодится, – а она: нет, Нюша, мне помогают, и я должна помогать по мере сил… Хорошая она женщина была, Анна Серафимовна, царствие ей небесное. Ах, жалко, молочко-то я уж отнесла, а то попробовали бы, у меня молочко хорошее, вкусное… А вы тут летом жить-то будете?
   – Обязательно! – подал голос Мишка. – Обязательно будем!
   – Вот и хорошо!
   Марина вытащила из сумочки две пятисотрублевые бумажки.
   – Да вы что, зачем это?
   – Ну как же, вы тут убирали, следили, я вам очень-очень благодарна. И надеюсь, мы с вами тоже подружимся, и молоко будем брать.
   – У меня еще и творожок со сметанкой, и маслице…
   – Вот и чудно! Вы только дайте мне ваш адрес.
   – А у меня телефон есть. Если что занадобится, звоните. Стекла тут на верандочке побились, так, может, я зятю своему скажу, он придет, стеклышки вставит, перильце вот на крылечке починит…
   – О да, буду вам очень признательна… Надо вам, наверное, еще денег оставить?
   – Нет, он когда все сделает, разочтемся, но деньги вы уж мне отдавайте, а то пропьет… Он мужик золотой, и руки у него золотые, но пьет, собака…
   – Хорошо, договорились.
   – А вы как, вдвоем тут жить будете?
   – Нет, с нами еще одна пожилая женщина живет.
   – Может, захотите огородик вскопать, так скажите, зять выкорчует тут местечко под грядки, вскопает…
   – Да нет, спасибо, пока не надо, вот на будущий год, может быть, и огород разведем.
   – Правильно, вы сперва обживитесь, а потом уж по уму все сделаете… Ну пойду я, пожалуй.
   – Может быть, мы вас на машине довезем? – предложила Марина. – А то у вас сумки, я смотрю…
   – Да нет, спасибочки, но я уж пешком, мне еще в магазин зайти надо и к одной знакомой завернуть обещалась. А вы как переезжать надумаете, звоните, я к вашему приезду все тут налажу.
   – Мам, только я парное молоко пить не буду! – предупредил Мишка, едва тетя Нюша скрылась из виду.
   – Да не пей, кто тебя заставляет, – рассеянно проговорила Марина, присев на крылечко. – А ведь тут хорошо… Воздух какой, а, Мишка!
   – Тут просто классно! Суперски!
   – Но нам надо ехать.
   – Эх, зря мы никакой еды не взяли, а то устроили бы пикник!
   – Да, это было бы неплохо. Ничего, в следующий раз обязательно устроим пикник! Кстати, тут можно жарить шашлыки…
   – И никакая Валентина не будет придираться!
   Помнишь, в прошлом году Игорь хотел шашлыки жарить, как она развопилась? Мам, а картошку в костре будем печь?
   – Легко!
   – Как ты думаешь, Алюше тут понравится?
   – Уверена, особенно если мы купим биотуалет!
   Мишка сел на крылечко с ней рядом. Она обняла его, поцеловала в макушку. Как хорошо…
   – Мам, а наверху ты можешь устроить себе студию!
   – Да ну! Наверху ты будешь жить, это будет твое царство!
   – Нет, правда?
   – Конечно! Я ведь не смогу тут много бывать, у меня работа. Все, Мишка, надо ехать, у меня уже начинается кислородное отравление! Еще немножко – и придется припадать к выхлопной трубе, как советовал Жванецкий!
   – А можно я еще разок наверх сбегаю? Это ж теперь мое царство?
   – Беги, только на пять минут, не больше!
   Как странно, у меня такое ощущение, что начинается какой-то новый этап в жизни… И тут на природе почему-то хочется любви… Мне казалось, с этим уже покончено… Наверное, я устала… Бегаю как цирковая лошадь по кругу и ни о чем таком не думаю… А тут вырвалась с манежа – и вот уже дурацкие мысли в голову лезут. Да какая там любовь, где ее взять?
   – Мишка! Пора ехать!
 
   Михаил Петрович Максаков среди знакомых слыл небывалым везунчиком. Действительно, как ни посмотри, все у него складывалось на редкость удачно. И в семье, и в карьере. Его все любили, и с женщинами никогда никаких осложнений не бывало, просто на удивление. Он нравился женщинам и сам их любил. Но никогда никаких драм и тем более трагедий. Все ему давалось легко. В школе и университете он учился играючи – благодаря выдающимся способностям, редкому обаянию и легкости характера. «Ну, Мишка, ты счастливчик, тебе даже с тещей повезло, – шутили приятели, – а это уж фантастическое везение!» Действительно, теща у него была замечательная. Умная, интеллигентная, с прекрасным чувством юмора. Все двадцать семь лет они жили душа в душу, а это, согласитесь, нечасто бывает. Нина Евгеньевна конечно же догадывалась, что зять не блюдет абсолютную верность ее дочери, но считала, что это в порядке вещей, и, как могла, сглаживала острые углы. Вероятно, она покрывала и кое-какие грешки дочери, догадывался он, но, пока ничего не знаешь, живешь спокойно, он не был ревнивцем, хотя в общем-то любил жену и не хотел ни на кого ее менять. Если бы его самого спросили, считает ли он, что жизнь его удалась, он, безусловно, ответил бы да, но не преминул бы заметить, что единственной, правда относительной, неудачей, можно считать только отсутствие сына, но что поделаешь, если после рождения дочери Вика больше не пожелала иметь детей. «Восемь девок, один я», – смеялся он на семейных торжествах. Жена, дочка, теща, мама, сестра. Была одно время надежда на внука, но дочка прожила с мужем только год и вернулась к родителям. А теперь совершенно не стремилась ни к замужеству, ни к деторождению, так что и внука пока ждать не приходилось. Это сплошь женское окружение нисколько его не раздражало, нет. Он всех их нежно любил, лишь иногда на него находили приступы тоски, и тогда он пускался в авантюры, но не запивал, не играл на бегах и в казино, нет, он просто отправлялся в какие-то экстремальные экспедиции, что называется, на выживание. То в пустыню, то на Крайний Север, то в горы. В последние годы побывал даже на юге Африки и в лесах Амазонки. Это бывало с ним нечасто, раз в три-четыре года, и возвращался он оттуда обновленным. Конечно, дома все волновались, но всегда надеялись на его везение, и удача действительно ему не изменяла. К пятидесяти годам это был весьма преуспевающий юрист, специалист по морскому праву, подтянутый, элегантный и почти всегда в хорошем расположении духа.
   Вот и сегодня он проснулся, с удовольствием вышел в сад, вдохнул свежий весенний воздух и отправился на пробежку. Бегать в городе он не любил, но на даче бегал всегда и помногу.
   – Миша, ты помнишь, что мы приглашены на свадьбу? – спросила жена за завтраком.
   – Хорошо, что ты сказала, я и забыл совсем…
   Что ж делать, придется поехать, никуда не денешься. Но у меня сегодня еще есть одно дело в городе, отменить не удастся. Давай договоримся, где и когда встретимся.
   – У меня тоже есть дела в городе, так что поедем вместе.
   – Какие у тебя дела? Красоту наводить?
   – Ну конечно, – улыбнулась Вика. – В моем возрасте этим нельзя пренебрегать. На неделе времени совсем нет.
   – Хорошо, я тебя довезу, а ночевать, боюсь, придется в городе. Нельзя же на свадьбе не выпить.
   – Нет, я пить не буду. Знаешь, мы ведь не должны торчать там до утра. Уйдем аккуратненько в десять-одиннадцать! Ненавижу свадьбы вообще, а уж к шапочному разбору в особенности. Сплошное свинство.
   – Отлично. Значит, ночуем на даче. Туська!
   – Что, папа?
   – Ты чего такая унылая с утра?
   – Ну не все же такие биологически жизнерадостные, как ты, – проворчала дочь. – Я не выспалась.
   – Мы в твоем возрасте могли по три ночи не спать, – засмеялась Вика. – Подумаешь, большое дело!
   – Когда вы были в моем возрасте, экология была лучше!
   – Тебе нужен мужик, вот и вся экология! – отрезала Вика.
   Фу, как грубо и даже жестоко, подумал Михаил Петрович.
   – Мам, половой акт решает далеко не все проблемы! – невозмутимо ответила Туся.
   – Да какие же у тебя проблемы, хотела бы я знать.
   Жаль, что Нина Евгеньевна в отъезде, подумал Михаил Петрович, она бы в миг сумела их примирить.
   – По-твоему, мама, если у меня родители при бабках, у меня не может быть проблем?
   – Так, может, поделишься? Мы не только при бабках, как ты выражаешься, у нас и мозги тоже есть!
   – О да, с этим у вас тоже все в порядке, – насмешливо ответила дочь.
   Она намекает, что у нас с душой не все в порядке? Надо бы с ней поговорить по-хорошему. Может, ей нужна помощь? Да нет, она бы не постеснялась просить помощи, видимо, Вика права, и ей просто нужен мужик, но все равно нельзя же так прямо об этом заявлять, да еще при мне…
   Излишняя прямота жены иной раз его шокировала, хотя он понимал, что Вика безумно любит дочь и ее раздражает, что у Туськи не задалась семейная жизнь. Она считает, что у ее единственного чада все должно быть выше всяких похвал, а вот поди ж ты… И ее это злит.
   – Девочки, не ругайтесь!
   – Папа, мы не ругаемся, мы обмениваемся любезностями. Ладно, пойду лучше еще посплю, благо выходной! Пока, шнурки!
   – Вика, ну нельзя же так, – укоризненно покачал головой Михаил Петрович, когда Туська ушла, – надо же щадить ее чувства!
   – Ты о чем? – рассеянно спросила жена.
   – Как – о чем? Ты при отце говоришь девочке такие вещи…
   – Это насчет того, что ей мужик нужен? – усмехнулась Вика. – Можно подумать, она тринадцатилетняя школьница, причем не нынешняя, а лет пятьдесят назад…
   – Все равно. Так нельзя, она же твоя дочь…
   – Да не волнуйся, с нее все как с гуся вода. А мужика она найдет, она хорошенькая, и мужа, у нее родители небедные…