– Таточка, ты золотце мое! Я пойду переоденусь и через полчаса зайду за тобой! Ты настоящая подруга!
Через полчаса Альбина явилась за мамой.
– Татка, ты готова? Мне позвонил еще кто-то с дачи, опять было плохо слышно, но все-таки я разобрала, там что-то с дверью веранды. Я пыталась дозвониться коменданту, но это безнадежно. Знаешь, Тата, я даже рада, хоть одну ночь посплю спокойно.
– А что, Альбина Федоровна, дух все посещает вас? – осведомилась Мотька.
– Ах, каждую ночь, каждую ночь. Об этом уже вся Москва говорит. Ну, поехали, Тата!
– Иду, иду! До завтра, девочки, и не засиживайтесь допоздна.
– Ну, как тебе это нравится? Еще кто-то ей звонил!
– Подумаешь! Может, там и вправду что-то стряслось, да запросто.
– Ась, а мы-то голову ломали, как да что, и с Ненормой и с Липочкой, а все само собой получилось, можно было даже и не звонить через варежку!
И мы покатились со смеху.
– Так, – сказала Мотька, – теперь давай составим план действий на ближайшие часы. Сейчас полдевятого. Первым делом прогуляем Лорда, а на объект пойдем не раньше полдвенадцатого. Надо подумать заранее, где мы там сможем зажечь свет, так, чтобы его не видно было ни с площадки, ни из окон.
– Ну, тогда только в холодильнике!
– Аська, не остри, если мы зажжем свет в ванной и в уборной и откроем двери, то он будет падать в ту часть коридора, которая с площадки, через глазок, не видна. А свечи у тебя есть?
– Целая пачка елочных свечек!
– Отлично! Тащи сюда! Давай складывать на столе все, что может пригодиться!
В половине двенадцатого мы на цыпочках вышли из квартиры и замерли. Все было тихо. На площадке у нас всего две квартиры – наша и Ненормина. Но у нее на двери целых пять замков. Открыть их все – нелегкое дело. Я с Лордом стояла в дверях нашей квартиры, а Мотька приготовилась открывать замки и вдруг тенью метнулась ко мне, впихнула меня в квартиру и зашептала:
– Аська, а у нее случайно квартира не на охране? Мне только сейчас в голову пришло.
– Нет, это точно, сколько раз я сама слышала, как она рассказывала, что милиция обчистила квариру то у одних, то у других ее знакомых. Нет, с этим все в порядке.
– Слава богу, а то меня просто в пот бросило! Ух, дай отдышаться. Ладно, пошли. Как только я открою дверь, ты давай мне Лорда, а сама закрывай свою квартиру.
Глава IV
НУ И НОЧКА!
И вот мы в квартире Ненормы. Кажется, вторжение прошло гладко. Мы стоим, прижавшись друг к дружке. Не знаю, как Мотьке, а мне сейчас стало по-настоящему страшно. До сих пор бояться было просто некогда. И вдруг раздался телефонный звонок. Сердце сразу ушло в пятки.
– Не бойся, мало ли кто может звонить, – шепчет Мотька, но я чувствую, что и у нее руки ледяные. Наконец телефон смолк. – Перво-наперво надо зажечь свет. – Мотька отважно бежит по коридору, включает свет в ванной и открывает дверь. Сразу становится легче, уже не так страшно.
Мы входим в гостиную и зажигаем две елочные свечки, прилепив их воском к блюдечку, взятому из дому. У нас с собой целая корзинка всякой всячины, вплоть до тряпки, чтобы стереть отпечатки пальцев. Мы садимся рядышком на диване и замираем в ожидании. Часы бьют полночь. Проходит еще минут десять, и вдруг Лорд в передней начинает ворчать. Но никакой музыки не слышно.
– Чего это он? – спрашивает Мотька.
– Он так ворчит, когда кто-то подходит к дверям. Неужели они вернулись?
– Если Лорд залает, мы пропали! Попробуй его успокоить!
Сердце бьется так, что я вообще ничего не слышу, но зато вижу, как Мотька кидается к дверям, гладит Лорда и заглядывает в глазок.
– Аська! Это не они! Там какие-то мужики!
И тут мы слышим, как в одном из замков поворачивается ключ. Значит, от какого-то неизбывного ужаса или позора (если это все-таки вернулась Альбина) нас отделяют всего четыре замка! Не так уж мало! Вот ключ медленно, осторожно поворачивается во втором замке. И тут я с мужеством отчаяния запираю первый замок. Из пяти замков два изнутри не запираются. Мотька смотрит на меня с восхищением.
– Ничего не понимаю, – говорит тихий мужской голос, – мне показалось, что верхний замок закрылся, а?
– Не пори хреновину, давай, спешить надо!
Так, теперь открыт второй замок. Его изнутри не закроешь. Затем открывается третий, и когда бандиты приступают к четвертому, я закрываю третий. Кажется, они ничего не заметили. Наконец они вставляют ключ в скважину пятого замка, поворачивают его и легонько толкают дверь. Естественно, она не поддается.
– Что за черт! Я ж говорил, что с верхним замком какая-то лажа!
– Ну-ка, Гриня, дай я!
Опять открывается верхний замок.
– Да ты, лопух, его просто не открыл!
– Что ж я, совсем чокнутый, открыл я его, прекрасно помню.
Тем временем я успеваю вновь закрыть верхний замок. Смотрю на Мотьку – она уже давится со смеху.
– Слушай, Гриня, мне тоже показалось, что он опять закрылся!
– Ага! Что я говорил! Чертовщина какая-то. Но в квартире же пусто. Мы ведь сами ей на даче колесо прокололи. Это уж точняк, что ее дома нет. Да и звонили на всякий случай – никого. Может, ломанем?
– Да ты что! Зачем ломать, когда в руках ключи. А шуму сколько.
– Ключи-то есть, а толку что? Может, правду говорят про это дело?
– Про какое?
– Что у ней в квартире дух живет.
И тут Мотька шепчет мне:
– Быстро сыграй чего-нибудь!
Я кинулась к роялю и заиграла вальс Шопена.
Буквально через минуту в кабинет ввалилась Мотька, умирая от хохота, и заключила меня в объятья!
– Аська! Ура! Мы победили! Ты бы видела, как они дунули!
– А ты их разглядела?
– Да где там! Аська, как тебе в голову пришло закрыть замок?
– Понятия не имею!
И тут вдруг мне стало страшно. Задним числом, как говорится. Ноги у меня затряслись, и я чуть не свалилась со стула.
– Аська! Ты чего?
– Мотька, а ведь ужас как страшно было!
– Что-то не похоже, что ты очень уж испугалась.
– Еще как! А ты?
– Надо думать – влезли ночью в чужую квартиру – и без того спятить можно, а тут еще, здрасьте вам, настоящие воры пожаловали!
– Повезло, однако, Альбине! Как ты думаешь, они уже не вернутся?
– Сегодня? Нет! Они так драпали!
– Вообще-то надо бы предупредить Альбину, чтобы замки сменила.
– Интересное кино! Как это ты ее предупредишь – знаете, Альбина Федоровна, вот когда мы в вашей квартире прохлаждались, к вам воры лезли, но мы их не пустили, так, что ли?
И тут все напряжение этой ночи дало себя знать – мы хохотали так, что слышно было, наверное, даже на лестнице. Мы выли, икали, задыхались, держались за животы. Так продолжалось довольно долго.
– Аська, – взяла наконец себя в руки Мотька. – По-моему, нам пора мотать отсюда.
– А дух?
– А что дух? Никакого духа сегодня явно не было.
– Нет, все-таки в рояль мы должны заглянуть.
И, махнув на все рукой, мы зажгли свет в кабинете, открыли рояль и тщательно все внутри осмотрели. Разумеется, мы ничего там не обнаружили.
– Все, Матильда, хватит, пошли домой. Это ведь тоже еще не так просто – незаметно выйти, запереть все замки и открыть нашу квартиру. Только я сначала должна попить, а то умру.
– И я, у меня от всех событий в горле пересохло.
Погасив свет в кабинете, мы отправились в кухню. Дрожащими руками я схватила кружку с сушилки и налила воды, Мотька последовала моему примеру, поднесла кружку к губам и… В этот момент раздался звонок в дверь. Забытый нами Лорд громко взлаял, а мы с перепугу обе выронили кружки. Ну и ночка! Мы кинулись к двери, и я глянула в глазок. Он был темный. Значит, кто-то намеренно его закрыл. Час от часу не легче! Неужели вернулись ворюги? Звонок повторился, и тут вдруг Мотька спросила, понизив голос:
– Кто там?
– Альбина, милочка, у тебя выпить не найдется? Это я, Лёнчик!
Лёнчик был известный всему двору пьянчужка, вполне добродушный.
– Нет, – продолжала Мотька, – ничего у меня нет, ступай с богом, Лёнчик, поздно уже.
Я чуть со смеху не лопнула. Мотька говорила с Альбиниными интонациями.
– Ладно, ладно, простите великодушно, ухожу, смиренно ретируюсь!
Я посмотрела в глазок и увидела, что он направился к нашей двери. Черт побери, как же нам теперь домой попасть?
Наконец Лёнчику надоело звонить в пустую квартиру и он стал спускаться по лестнице.
– Мотька, линяем, а то еще кто-нибудь явится!
– Погоди, надо забрать свечки!
Мы тщательно собрали все свое имущество, начисто позабыв о разбитых кружках на кухне.
И вот наконец мы дома! Силы наши на исходе. Мы едва доплетаемся до постелей. Но уснуть не можем.
– Чтоб я еще когда-нибудь полезла в чужую квартиру – да ни в жисть! – говорит Мотька.
– Да уж, удовольствие ниже среднего! Хотя, Матильда, мы с тобой предотвратили настоящее преступление.
– Что да, то да! Вот вычислить бы еще этих ворюг!
– Да как мы их вычислим, и потом, это вообще не наше дело. Нам бы как-нибудь предупредить Альбину, чтобы замки сменила. Какая она ни есть, а все-таки жалко, если ее ограбят!
– Еще бы! Но все же кое-что нам об этих ворюгах известно.
– Что?
– Одного из них зовут Гриней, значит, скорее всего, Григорием.
– Да, и еще кое-что – они явно из местных, раз про духа слышали.
– Верно. А ты, Аська, думаешь, они могут еще сунуться к Альбине?
– Думаю, да, только теперь они полезут днем.
– Почему?
– А днем духи спят.
– Но днем ведь очень опасно!
– Ну и что! Мало ли бывает дневных ограблений!
– И что нам делать?
– Не знаю. Хотя нет, знаю. Давай днем будем сами приглядывать, а послезавтра дедушка приезжает, вот с ним и посоветуемся.
– Это, конечно, хорошо, но как мы сможем вдвоем следить за квартирой Ненормы? У нас ведь и другие дела есть.
– Придется посвятить в это дело кого-нибудь еще, только не говорить, конечно, что мы в чужую квартиру лазали.
– Нет, нельзя, пойми, что же мы скажем, откуда нам про это все известно?
– Скажем, что случайно слышали разговор.
– И любой дурак нас спросит, почему мы в милицию не заявили.
– Знаешь что, Матильда, давай спать, утро вечера мудренее.
– Тоже верно.
Утром мы проснулись от пронзительных воплей.
– Тата! Тата! – вопила Ненорма. – У меня в квартире кто-то был.
– О Господи, – вздохнула мама, которая торопливо пила на кухне кофе – ей пора было идти в театр. – Что там еще у тебя?
– Вообрази, на кухне две разбитые вдребезги кружки!
– Что-нибудь пропало?
– Кажется, нет, самое ценное я проверила – все на месте.
– Ну так бог с ними, с кружками! Чай, не севрский фарфор.
– Да, но кто их мог разбить?
– Может, дух решил промочить горло, а тут прокричал петух, вот он и выронил кружку…
– Да ну тебя, Тата, вечно ты с шуточками…
– А у тебя вечно какие-нибудь таинственные происшествия. Да ты небось сама плохо поставила их на сушилку, а где-нибудь что-нибудь тряхнуло, вот они и свалились.
– С водой?
– Почему с водой?
– Потому что осколки лежат в луже.
– Ну, тогда я не знаю, извини, мне пора в театр. Кстати, может, подбросишь меня?
– Ох, прости, Таточка, я сейчас никак не могу.
Ну и поганка же эта Ненорма! А мы еще собираемся охранять ее квартиру. И тут меня осенило.
– Мотька, давай подкинем Альбине письмо, как в собаке Баскервилей, вырезанное из газет: так, мол, и так, вашу квартиру собираются ограбить, поменяйте замки. И все. Пусть сама чешется, а то как ей надо, так мама все бросай, а как подвезти маму в театр на машине, так она, видите ли, занята! Не желаю я тратить время на такую дуру.
Тут к нам заглянула тетя Липа.
– Проснулись, сони? Подымайтесь и идите завтракать.
– Спасибо, тетя Липа, только мне бежать надо, – сказала Мотька.
– Да съешь что-нибудь и беги себе.
– Нет, спасибо, я уже опаздываю, – сказала Мотька, влезая в куртку, и шепнула мне: – Я нынче сама с газетами справлюсь, а ты ищи пока подходящие слова. А ничего мы с кружками лажанулись, а?
И Мотька умчалась. Наскоро перекусив, я взялась за газеты. Надо сказать, что управилась я в какие-нибудь полчаса. Все газеты были полны криминальной хроники и полезных советов, как защитить свою квартиру. В результате получилось такое послание: «Вашу квартиру намереваются ограбить. Срочно поменяйте замки». Надев перчатки, я взяла лист бумаги из дедушкиного стола, вырезала слова из газет и аккуратно наклеила на бумагу. Затем в перчатках же я сложила листок и сунула в карман куртки.
– Тетя Липа, я пошла гулять, – крикнула я и бросилась бегом вниз, к почтовым ящикам. Там никого не было. Рукой в перчатке я собралась уже опустить листок в Альбинин ящик, но решила сперва показать его Мотьке.
Навстречу мне попались две девчонки из нашего класса, Ляля и Верочка. Верочка – первая красавица в классе, несусветная воображала.
– Слушай, Монахова, – сказала она нараспев, – это правда, что в вашем доме какие-то привидения завелись?
– Сущая правда.
– И, говорят, ты их сама видела?
– Видеть не видела, но зато слышала.
– Ну и как?
– Что?
– Страшно?
– Ни капельки.
– Да ладно!
– Ей-богу. Ну, девчонки, я побежала. Кстати, вы Матильду не видели?
– Она на почте, у мамаши.
Я сломя голову помчалась на почту.
Мотька и вправду была там.
– Девочки, – сказала тетя Саша, Мотькина мама, – сходите сперва в магазин, а потом уж гуляйте на здоровье! Как мама, Асенька?
– Спасибо, хорошо!
Мы отправились в ближайший овощной. По дороге я показала Мотьке письмо. Она его в целом одобрила, только сказала, что зря я взяла бумагу у дедушки.
– Почему?
– Если она заявит в милицию, они начнут искать и смогут по бумаге определить отправителя.
– Да ладно, а то милиции больше делать нечего, станет она такой ерундой заниматься. Скажут – вас, мадам, просто кто-то решил разыграть.
– Твоя правда. Ладно, давай на обратном пути зайдем на почту, положим письмо в конверт и проштемпелюем.
– Это еще зачем?
– Чтоб не подумали, что это кто-то из дома.
– Но все равно же это наше почтовое отделение.
– Ну и что? А сколько народу оно обслуживает?
– Ох, Мотька, ну и голова у тебя!
– А бросим письмо мы сами – во-первых, так скорее. Ай, Аська, а как же адрес? Печатными буквами, да?
– Да, адрес в газете не сыщешь.
– Тогда вообще ерунда получается. Она сразу поймет, что это детские шалости. Прочитал какой-то недоумок «Собаку Баскервилей» и решил позабавиться. На конверте печатные буквы, а в конверте бумажка с наклейками из газеты – чушь какая-то.
– Правда, глупо! Что же делать?
– Вырезать буквы из газет и так написать адрес.
Купив все, что было велено, мы отнесли это к Мотьке, нарезали кучу букв из газет, наклеили на конверт и решили, прежде чем идти на почту, чтобы поставить штемпель, взглянуть на Альбинину квартиру, не грабят ли ее. И что же мы увидели? С дверью возился наш домовый слесарь дядя Веня. Альбина стояла у него над душой.
– Здрасьте, Альбина Федоровна! – сказали мы хором.
– Вот, девочки, меняю замки, а то, похоже, кто-то сегодня ночью был у меня в квартире!
– Как! – ахнули мы, и я почувствовала, что заливаюсь краской, а Мотька нагнулась, словно уронила варежку.
Слава богу, все опять сделалось без нас, само собой!
Глава V
ДЕДУШКА ПРИЕХАЛ!
Когда приезжает дедушка, в нашем тихом доме начинается веселая кутерьма – с утра до ночи звонит телефон, все время кто-то приходит, шум, гам, смех, пение, музыка. Тетя Липа с упоением непрерывно что-то печет, жарит и парит – за стол садится куча народу; и в центре всего – дедушка, высокий, красивый, веселый. И лишь когда к дедушке приходит его аккомпаниатор Александр Ефимович, в квартире воцаряется благоговейная тишина – дедушка занимается. Присутствовать при этих занятиях позволено только мне – я сижу в уголке и слушаю, как дедушка сначала распевается, а потом начинает или учить новую партию, или повторять старые. Но больше всего я люблю, когда он готовится к концерту – тогда он поет всю программу подряд, а Александр Ефимович делает ему замечания. Бывает, они ругаются, но все равно дедушка слушается Александра Ефимовича, хотя он намного моложе дедушки. «Музыкант божьей милостью» – говорит про него дед.
Но, несмотря на суету, у дедушки всегда находится время, чтобы побыть со мною. Мы с ним большие друзья. Я могу все ему рассказать, и он тоже мне все рассказывает. Какие удивительные истории иной раз можно от него услышать. Вот, например, когда он был еще молодой, он пел Гудала в опере Рубинштейна «Демон». Дело было, кажется, в Свердловске. И когда Тамара на высокой ноте побежала через сцену, у нее, как говорит дед, нижняя челюсть соскочила с салазок – рот певица открыла, а закрыть не может. Тогда дедушка обнял ее – он ведь по сюжету доводился ей отцом – и одним ударом вправил челюсть. Спектакль окончился благополучно. Вот какой молодец мой дедушка. А еще дедушка страстный рыбак. Ему надо не просто сидеть с удочкой, а выходить с рыбаками в море или закидывать бредень на реке; словом, его хлебом не корми – дай порыбачить. И вот как-то приехал он в Таллин петь Бориса Годунова, и кто-то предложил ему выйти в море – а дело было поздней осенью. Лодка возьми да и опрокинься. Все попадали в ледяную воду, и дедушка тоже. И все-таки он прекраснейшим образом на следующий день пел спектакль.
– Настоящего рыбака вода любит! – говорит дедушка. – Все простудились, а у меня хоть бы соплинка!
Дедушкины рыбачьи рассказы слушать одно удовольствие. Мама, правда, утверждает, что он любит немножко приврать, но я ему верю – вон сколько у него фотографий с выловленными им рыбами – там есть щука, которую дед и еще какой-то человек держат на продетой через жабры палке на плечах – хвост щуки достает до земли. А дедушка у меня очень высокий. Эту щуку они поймали на блесну в озере Удомля. А на другой фотографии дедушка с огромным – четыре метра – марлином, которого он выловил где-то в тропиках.
А еще в дедушку все женщины влюбляются. Вот и наша тетя Липа когда-то была в него влюблена. Она была настоящая «сыриха» – так называются безумные поклонницы оперных певцов. Говорят, слово это происходит от того, что местом сбора чьих-то поклонниц был магазин «Сыр» на улице Горького, а по другой версии – их так называли потому, что они готовы были в любой момент сбегать для своего кумира за сыром. И вот, когда я родилась, мама совсем с ног сбивалась, папа уехал в очередную экспедицию, дедушка с бабушкой уезжали на гастроли (моя бабушка была дедушкиным аккомпаниатором), вдруг появилась тетя Липа и сказала, что умеет ухаживать за маленькими детьми и с удовольствием поможет маме. С тех пор она живет у нас в доме как родной человек. И все мы в ней души не чаем. Когда мне было пять лет, бабушка умерла и дедушка остался один. Но женщины до сих пор не дают ему проходу. Пишут письма, посылают цветы, звонят, осаждают после спектаклей и концертов. Смех да и только!
И вот завтра дедушка приезжает. С утра мама и тетя Липа обсуждали, что приготовить на обед, что на ужин, потом мы с мамой съездили на рынок, потом что-то скребли, мыли, убирали. Встречать дедушку я поеду одна, без мамы, у нее репетиция и вечером спектакль, а повезет меня Сережа – это друг моего папы, у него машина, и он завтра свободен. Это здорово, я первый раз поеду одна в аэропорт. Сережа не в счет, он тихий.
Я лежу в постели и не могу заснуть. Сколько же всего надо рассказать дедушке – и про школьные дела, и про духа, и про воров, и еще… про Митю. Хотя про него рассказывать пока еще нечего, я ведь всего два раза с ним виделась… Ну, там видно будет, говорить или нет… И с этим я заснула.
С утра я уже не могла дождаться, когда же приедет за мной Сережа.
– Ну что ты дергаешься, времени еще навалом, пойди лучше погуляй, чем под ногами путаться, – ворчала тетя Липа.
«Может, и вправду пойти погулять? – подумала я. – Время быстрей пройдет». Я позвонила Мотьке, но ее не было дома.
У нашего подъезда стоял телевизионный микроавтобус. Уже пронюхали, что дедушка приезжает, мелькнуло у меня в голове. Но оказалось, они приехали к Ненорме. Духа снимать, что ли?
Во дворе никого интересного не было, и я решила пройтись до сквера. И вдруг сердце мое замерло. Навстречу мне шел Митя со своим сеттером Джонни.
– Привет! А где твой Лорд?
– Привет! Он дома, я с ним с самого утра гуляла.
– Я тоже утром гулял, но Джонни еще щенок, с ним надо больше гулять. Ты куда-то идешь или просто так гуляешь?
– Просто так.
– Погуляем вместе?
– Погуляем! – Как хорошо начинается день!
Мы гуляли минут сорок, говорили обо всем, и мне вдруг ужасно захотелось рассказать ему о наших с Мотькой приключениях, похвастаться, как мы вдвоем одолели грабителей, но я понимала, что рассказывать малознакомому мальчишке, что мы ночью, пусть даже с добрыми намерениями, забрались в чужую квартиру, все-таки не следует. И я рассказала ему только, как мы слышали духа.
– Дух? Чепуха! Уверен, что этому инциденту можно найти вполне реальное материалистическое обоснование. – Я уже заметила, что Митя обожает взрослые ученые слова.
– Да? И какое же?
– Не знаю пока, я недостаточно знаком с предметом, но надо будет кое-что почитать на эту тему.
– Почитать? Что?
– Ну мало ли литературы такого рода!
– Литературы-то много, но от нее еще хуже запутаться можно.
– Ты не поняла, я имею в виду научную литературу.
– Так это же, наверное, страшная скучища?
– Кому как. Я, например, люблю научные книги. Ладно, обещаю почитать что-нибудь и потом тебе рассказать.
– Вот здорово!
– Слушай, у тебя есть телефон?
– Конечно!
– Давай я запишу и, когда что-нибудь узнаю, непременно тебе позвоню! Договорились?
– Да!
– А вечером ты гулять выйдешь?
– Не знаю. Сегодня дедушка приезжает.
– Ну и что?
– Ну, мы с ним давно не виделись, гости, наверное, придут…
– Да брось, все равно ведь с собакой надо будет выйти!
– Ладно, но не обещаю!
– Давай приходи! Ну, пока, я пошел!
– Пока!
Я вприпрыжку понеслась домой. Вот время и пролетело, да еще как!
Через полчаса приехал Сережа, и мы отправились в Шереметьево-2.
Самолет из Парижа прилетел минута в минуту, но мы ждали еще около часа, пока наконец появился дедушка.
– Аська! Родная! Да ты еще вымахала! Совсем взрослая девица! Ты одна?
– Нет, с Сережей!
– О, Сережа! Добрый день!
– С приездом, Игорь Васильевич! Ого, сколько багажа!
– Что делать, все свое вожу с собой!
– Не беда, разместимся как-нибудь!
– Аська, не смей хватать тяжелую сумку!
– Ничего, дед, она не такая уж тяжелая!
Наконец мы погрузились и поехали.
– Ну, как тут вы все? Как мама? Что слышно от папы?
– Мама в порядке, у нее репетиция, а папа сейчас в Гонолулу.
– Ох, счастливец! Какая же тут у вас слякоть! Аська, щи мне сварили?
– Сварили, сварили!
– Вот не поверите, больше всех заморских деликатесов люблю хорошие кислые щи! Ух, аж слюнки текут! Сережа, ты нынче никуда не торопишься?
– Нет, Игорь Васильевич.
– Выпьешь со мной рюмочку под кислые щи, а?
– С удовольствием!
– Аська, а как твоя Матильда?
– Нормально.
– Ох, девки, какой я вам подарок привез!
– Подарок? Один на двоих?
– Вот именно!
– Ой, дед, а что это?
– Так тебе все и скажи! Вот приедем домой…
– Ну, дедуля…
– И не проси! Что за притча – вот ведь и грязная Москва, и слякотная, а все равно люблю, ни на какие Парижи не променяю… Но как меня принимали в Париже! Успех был грандиозный! Газеты писали, что мой Мефистофель сравним разве что с шаляпинским! Вот, Аська, меня теперь везде называют не иначе как великий певец, а ты не ценишь деда!
– Еще как ценю! Только кто меня учил, что хвастаться нехорошо?
– Ну, я так, совсем чуть-чуть и среди своих. Это можно.
– Можно! – засмеялся Сережа.
Дома, кроме тети Липы, никого не было. У мамы сегодня спектакль, а гости еще не набежали.