Вильмонт Екатерина Николаевна. В подручных у киллера

Екатерина Вильмонт
В подручных у киллера

Глава I
Бесценный кадр

   – Как жарко, ужас просто! И скучно, сил нет! На даче-то было хорошо, но пришлось оттуда съехать: кругом горели леса, и дышать уже стало нечем…
   – Ксюша, деточка, ну что ты маешься? Позвонила бы подружкам, может, кто-то в городе? – сказала бабушка.
   – Да ну, баб, Катьки нет, Милки тоже… Может, в магазин надо сходить?
   – Умница моя! Конечно, сходи, я тебе сейчас списочек составлю.
   Через десять минут Ксюша уже брела по тихому, залитому солнцем переулку, потом через проходной двор вышла к скверу, где сейчас было тенисто и даже дул легкий ветерок. «А тут хорошо», – подумала девочка и вдруг заметила, что навстречу ей бредет с собакой ее одноклассница, Роза Мотина по прозвищу Тягомотина, самая скучная особа, какую только можно выдумать. Встречаться с Розой Ксюше не хотелось, и она юркнула в кусты, возле которых стояла скамейка. Кусты оказались довольно колючими, и девочка спряталась под спинкой скамейки. Тягомотина, как назло, остановилась поболтать с какой-то незнакомой девчонкой. «Ну и дура же я, – подумала Ксюша, – чего прячусь…» Она уже собиралась вылезти, но, видимо, неловко повернулась, и колено пронзила такая боль, что хоть вой. Двинуться не было сил. Она плюхнулась на землю и принялась массировать колено. В прошлом году она упала на катке, здорово ушиблась, и с тех пор нога иногда здорово болела. Тут на скамейку сели двое мужчин.
   – Что за погода, черт побери! – проговорил один. – Курить будешь?
   – Нет, я бросил. Уже полгода не курю.
   – А я вот никак не могу бросить… Не возражаешь?
   – Да нет, кури на здоровье!
   – Ну так вот, есть дельце…
   – Это я уже понял!
   – Вот фотография!
   – Ага! И что?
   – Как обычно, летальный исход! Только никакого насилия… Пусть на это уйдет хотя бы месяц или даже два, не к спеху. Но все должно быть чисто.
   – На фиг мне два месяца на это тратить? Я и быстрее могу.
   – Получится быстрее – хорошо. Но чтобы без сучка без задоринки! Чтобы даже вскрытие не показало…
   – А как у нее со здоровьичком?
   – То-то и дело, что хорошо! Есть, конечно, какие-то хвори, как у всех, но прожить может еще очень и очень долго.
   – Но мы ей не дадим, верно?
   – Боже упаси, она умрет совершенно естественной смертью.
   – От испуга, к примеру?
   – Боже избави!
   – Почему?
   – Это может вызвать подозрения.
   – Слушай, подозрения может вызвать любая смерть! Любая!
   – Но ты же мужик с фантазией… и времени тебе дают хоть два месяца. Кстати, если сумеешь сделать так, чтобы подозрения, уж если они возникнут, пали на кого-нибудь из ее знакомых, ради бога… Или там родственников… Но так, чтобы их посадили!
   – Постой, ты сам себе противоречишь. С одной стороны, чтобы все было чисто, а с другой – надо кого-то замазать… Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. И в оплате, кстати, тоже!
   – Нет, ты меня не понял, это не обязательно, просто если по-другому не получится…
   Ксюша давно забыла про больную коленку и сидела, вся дрожа от ужаса. Ни фига себе… Она думала, такое только в книжках и кино бывает, а тут…
   – Нет, ты уж мне скажи, что на самом деле требуется!
   – Летальный исход без малейших подозрений! И желательно при свидетелях… Вот, к примеру, на лавочке в скверике. Села старушка и померла… Внезапный инфаркт… Острая сердечная недостаточность или как там еще это называется… Но…
   – Я все понял. Ладно, подумаю, что тут можно сделать. И еще вопрос: это лучше устроить через два месяца или сейчас?
   – А ты и сейчас можешь?
   – Я все могу, если хорошо платят…
   – Насчет денег не беспокойся… А что касается сроков… Нет, сейчас не нужно… Пусть она успокоится, пусть время пройдет, а то ей наговорили всякого, она вроде поверила, испугалась, меры предосторожности соблюдает.
   – Ага, понял, отложим это дело… Середина сентября устроит?
   – Самое милое дело.
   – А жаль… В такую жару куда легче было бы… Сколько возможностей…
   – Я понимаю, но там заказчик психоватый… Он чего-то ей ляпнул… А потом затрясся.
   – Ладно, это уж не мое дело, зачем мне лишняя информация? Задаток нужен!
   – Естественно! Вот, держи!
   – Отлично. Ну все, ты иди пока… Если будут перемены, звони.
   – Какие перемены?
   – Ну, вдруг понадобится быстрее все сделать?
   – Маловероятно!
   – Тогда до встречи!
   – Будь здоров!
   Один мужчина встал и ушел. Хорошенько рассмотреть его у Ксюши не было никакой возможности. Она сидела на земле, скованная страхом. Второй мужчина посидел еще немного и тоже поднялся.
   «Я должна за ним проследить», – подумала Ксюша, вспомнив, как действовали в подобных случаях герои и героини ее любимых книг, но, когда она смогла подняться, мужчины уже и след простыл. «Слава богу, – подумала она, – ведь если бы он меня заметил…» Ее даже пошатнуло от страха. Хорошо, что шорты темные, на них не так грязь заметна… Она отряхнула пыль и сухие листья и, прихрамывая, отправилась в магазин. Но мысли ее были заняты только страшным разговором. «Черт бы побрал эту дурищу Тягомотину, если б не она, я бы ничего не знала… Но, с другой стороны, раз уж я это знаю, надо что-то делать? Но что? Заявить в милицию? Но меня там на смех поднимут и еще, чего доброго, просто примут за врунью. Я же ничего не знаю! Ни кто эти люди, ни кого они собираются убить… Ясно лишь одно, что это женщина и, по-видимому, очень немолодая… Эх, был бы тут Гошка Гуляев, ему все можно рассказать, и он не стал бы надо мной смеяться, а обязательно что-нибудь придумал…»
   – Ксюшенька, что так долго? – воскликнула бабушка. – Что у тебя за вид?
   – Да я упала, – пожаловалась Ксюша. – Ничего страшного, просто коленка заболела, пришлось посидеть на сквере…
   – Господи, иди скорее, прими душ, переоденься!
   Стоя под душем, Ксюша подумала: «А не рассказать ли обо всем бабушке?» – но тут же решила, что этого делать ни в коем случае нельзя. Однако поделиться с кем-то надо. Отцу с матерью тоже не надо говорить…
   Когда она вышла из ванной, бабушка вдруг сказала:
   – Ксюшенька, я совсем забыла, тебе Гошка Гуляев звонил…
   – Гошка? Правда? Он в Москве? – несказанно обрадовалась Ксюша.
   – Да, они с мамой вчера поздно вечером вернулись.
   «Ура!» – про себя воскликнула Ксюша и кинулась к телефону.
   – Алло! – услышала она знакомый голос.
   – Гошка!
   – Ксюха, привет, я тебе звонил!
   – Да, мне бабушка сказала… Гош, ты сейчас очень занят?
   – Да нет, мама ушла, велела квартиру пропылесосить… а я его ненавижу!
   – Кого? – не поняла Ксюша.
   – Пылесос! Гнуснейшая машина!
   – Почему? – засмеялась Ксюша.
   – Воет, как вурдалак!
   – А вурдалаки воют?
   – Черт их знает! Ксюх, а ты почему спросила, занят ли я? У тебя ко мне дело?
   – Ага, есть! Еще какое, – понизила голос Ксюша. – Я сейчас к тебе зайду, можно?
   – Конечно! А что за дело-то?
   – Расскажу!
   – Давай скорее!
   Ксюша заглянула на кухню, где бабушка резала овощи.
   – Баб, я к Гоше, ладно?
   – Ладно, только не очень надолго. Кстати, приводи его сюда, пусть пообедает с тобой, а то у них наверняка нет обеда, уверена, что Юлечка уже с утра в мастерской…
   – Это точно. А Гошка там пылесосит!
   Гошкина мама – художница и целыми днями пропадает у себя в мастерской. Отец Гошки, тоже художник, уже пять лет назад уехал в Америку да так там и остался.
   – Ксюха, привет! Здорово, что ты в Москве, а то вообще никого нету. Только Тягомотину видел…
   – Ой, Гошка, что я тебе расскажу!
   И она, старательно припоминая все подробности, передала Гошке разговор двух мужчин.
   – Да, не слабо! – покачал головой Гошка. – Самое настоящее заказное убийство!
   – Гош, но с этим надо что-то делать!
   – Это и козе понятно… И ты, значит, не видела их лиц?
   – Нет…
   – А голоса запомнила?
   – Голоса? Да! Голоса я хорошо запомнила, но что толку-то?
   – А кто знает, вдруг пригодится? И никаких имен они не называли?
   – Никаких!
   – Меня вот что интересует: почему они встретились именно в нашем сквере? Либо кто-то из них живет поблизости, либо жертва… какая-то старушка… Да, негусто… Постой, ты говорила, один из них курил?
   – Да!
   – Бежим!
   – Куда?
   – В сквер! Вдруг там окурки остались!
   – Гошка, не говори глупостей! Зачем тебе окурки?
   – Не знаешь, что ли, что окурок иногда бывает самой важной уликой!
   – Там возле скамейки урна стоит…
   – Урна? Это хуже… Поди разберись, где чей окурок… Но все равно, место происшествия осмотреть надо! Вдруг они там что-нибудь забыли!
   – Забудут такие, как же!
   Действительно, осмотр места происшествия ничего не дал.
   – Меня утешает только одно, – задумчиво проговорил Гошка.
   – Что?
   – Времени еще много. Два месяца…
   – И что мы за эти два месяца сделаем?
   – Там видно будет…
   – Нет, Гошка, если бы я хоть что-нибудь видела… А так…
   – Ты знаешь их голоса, это уже немало!
   – Ой, Гошка, я еще вспомнила! – закричала вдруг Ксюша. – Тот, который заказывал, говорил нормально, а этот… киллер… он так странно причмокивал…
   – Причмокивал?
   – Да!
   – Ксюха, это здорово, может, ты еще что-нибудь вспомнишь?
   – Нет, вроде больше ничего такого…
   – Короче, если ты его услышишь, то обязательно узнаешь… Вот только бы услышать…
   – То-то и оно!
   – Я вот что еще подумал. Скорее всего, та женщина одинокая, одинокая старушка… И кому-то она мешает…
   – Ясное дело. Но мы же понятия не имеем, кто она и где живет. Нет, Гошка, это безнадега…
   – Ксюха, ты не понимаешь… Я уверен, мы это распутаем! Обязательно!
   – Чтобы что-то распутать, надо ухватиться за какую-то ниточку, а вот ниточки-то у нас как раз и нет!
   – Появится!
   – Откуда?
   – Не знаю пока, просто чувствую!.. Слушай, у меня идея!
   – Какая?
   – Тягомотина! Она же могла видеть тех мужиков! Запросто!
   – Но могла и не обратить на них внимания. И потом, от нее пока добьешься толку…
   – Ничего, я сумею из нее вытянуть все, что она видела.
   – А как ты объяснишь, зачем тебе это надо?
   – Не важно, придумаю что-нибудь.
   – Нет, Гошка, тут нельзя болтать лишнего, а вдруг кто-то из них ее знакомый?
   – Да ладно тебе, Ксюха, можно подумать: Тягомотина – закоренелая преступница. Попробовать надо, чем черт не шутит, вдруг она приметила тех мужиков! Все равно ничего другого у нас нет.
   – Только ты один к ней иди, она на меня плохо действует.
   – Это точно, – засмеялся Гошка, – так плохо, что ты из-за нее под скамейку преступников сиганула.
   Гошка вытащил из кармана записную книжку.
   – Вот черт, у меня нет ее телефона. Ксюха, а у тебя?
   – Не помню, надо домой пойти посмотреть.
   – Ксюха, будь другом, сбегай! – взмолился Гошка, которому уже не терпелось начать что-то делать.
   Ксюша пожала плечами и ушла. Через десять минут она позвонила:
   – Гошка, записывай!
   – Спасибо, Ксюха.
   – Если что-нибудь узнаешь, позвони.
   – Еще бы!
   И он быстро набрал номер Розы Мотиной.
   – Алло, здравствуйте, попросите, пожалуйста, Розу! – благовоспитанно проговорил Гошка.
   – Это я.
   – Роза, привет, это Гуляев!
   – Гоша? – В голосе Розы слышалось безмерное удивление.
   – Я! Слушай, Роза, у меня к тебе есть дело.
   – Дело? Какое?
   – Понимаешь, я не хотел бы по телефону… Давай встретимся!
   – Встретимся? Зачем?
   – Поговорить надо.
   – О чем нам на каникулах разговаривать?
   – Роза, я же говорю, дело есть!
   – Какое?
   – Очень важное!
   – А почему именно ко мне?
   «Вот чертова Тягомотина, – подумал Гошка, – с ней каши не сваришь, но другого пути все равно нет».
   – Понимаешь, Роза, насколько я знаю, ты можешь оказаться единственным свидетелем…
   – Что? Каким еще свидетелем?
   – Очень важным!
   – Ладно тебе, Гуляев, прикалываться!
   – Да я не прикалываюсь! Ты сегодня утром гуляла на сквере?
   – Ну, гуляла. И что? Я там два раза в день гуляю с собакой!
   – Ты там ничего необычного не заметила?
   – Почему не заметила, очень даже заметила, как эта дура Филимонова, увидев меня, в кусты залезла, а на скамейку перед этими кустами какие-то дядьки сели, и она вылезти не могла.
   – А ты этих дядек знаешь?
   – Откуда?
   – Роза, миленькая, мне позарез надо с тобой поговорить.
   – Про этих дядек?
   – Именно!
   – А что, Филимонова что-то интересное подслушала? – догадалась Роза.
   – Ну и голова у тебя, Мотина! – восхитился Гошка. – Здорово сечешь!
   – А ты думал, я дура глубокая?
   – Ничего я такого не думал!
   – Ну, хорошо, если тебе так надо, приходи ко мне!
   – Бегу! – возликовал Гошка и опрометью бросился вон из квартиры.
   Дверь ему открыла сама Роза, держа за ошейник очень красивую немецкую овчарку.
   – Рекс, тихо, свои! Давай, не бойся, заходи!
   – Рекс! Рекс! Ты красивый пес! Умный! – решил подольститься к собаке Гошка.
   Рекс обнюхал его и тут же утратил к мальчику всякий интерес.
   – Ну, что ты хочешь узнать? – с места в карьер начала Роза.
   – Ты можешь описать этих мужиков?
   – Запросто.
   – Давай описывай!
   – Нет, ты сначала расскажи, что там Ксюха подслушала! – потребовала Роза.
   – Ну, понимаешь… Они там сговаривались убить какую-то старуху…
   – Правда, что ль?
   – Правда.
   – А какую старуху?
   – То-то и оно, что непонятно. Ясно только, что убьют они ее не раньше середины сентября.
   – Странно.
   – Странно не странно, но они так сказали.
   – Слушай, Гошка, а ты не брешешь?
   – Это твой Рекс брешет, а я… Слушай, ну за каким чертом мне такое выдумывать, да еще клещами тянуть из тебя показания? – не выдержал Гошка. – Я бы себе поинтереснее занятие нашел!
   – А зачем тебе мои показания? Ты, что ли, искать их собираешься?
   – Естественно! Собираюсь! А по-твоему, пускай прикончат старушку, она свое отжила, так? Да?
   – Нет, почему… – смутилась Роза.
   – Тогда выкладывай, как они выглядели!
   – А в милицию не хочешь обратиться?
   – Не хочу! Пока. Не с чем мне в милицию идти. Два неизвестных мужика сговариваются кокнуть неизвестную старушку, что тут милиция может?
   – А ты что можешь?
   «Сейчас я ее тресну, Тягомотина чертова! – Лишь с большим трудом Гошка взял себя в руки. – Да уж, не зря ее так прозвали, ох, не зря!»
   – Без твоих показаний – ни черта! – тяжело вздохнул он.
   – А с показаниями?
   – Откуда я знаю, какие ты дашь показания! Может, и с показаниями это дохлый номер… Тем более что у тебя и показаний никаких нету, иначе бы ты тут резину не тянула!
   – А вот и есть!
   – Тогда выкладывай!
   – Так и быть, слушай! Один, тот, что повыше, был одет в светлые джинсы и синюю майку. А второй – в голубые брюки и черную рубашку с коротким рукавом. Который в джинсах… ему лет сорок, не меньше, темные узенькие очки, а волосы с проседью и седоватые усы.
   – Потрясающе, Мотина! А второй?
   – А у второго, у него часы не на руке, а в кармашке брюк. И он часто их вынимал, открывал крышечку и смотрел…
   – Карманные часы? Это классная примета, просто классная! А ты не заметила, они золотые?
   – Нет, белый металл.
   – И как ты разглядела?
   – Как? Просто разглядела, и все! А еще тот, с часами, чуточку прихрамывал, когда уходил.
   – А какое у него лицо?
   – Самое обычное.
   – А волосы?
   – Не знаю, на нем кепка была, голубенькая, полотняная, в цвет брюк.
   – Гениально, Роза! Тебе цены нет! Какие-то случайные дядьки, а ты их так запомнила!
   – У меня хорошая зрительная память!
   – Слушай, а ты бы их узнала?
   – Запросто!
   – Ну, ты даешь! Слушай, Роза, если вдруг ты кого-то из них увидишь, сразу звони мне или Ксюхе.
   – Филимоновой я звонить не буду!
   – Да ладно тебе, тут речь о жизни и смерти человека идет, а ты…
   – Хорошо, но ты тоже должен мне пообещать…
   – Что?
   – Если вдруг еще что-то узнаешь, сразу мне расскажешь!
   – Обязательно, Роза! Ты же такой бесценный кадр! С твоей наблюдательностью! Считай, что ты в нашей команде!
   И Роза польщенно зарделась.

Глава II
Бабье заело

   Выйдя от Мотиной, Гошка облегченно вздохнул. И хотя Роза оказалась невероятно полезной, разговор с нею дался Гошке очень тяжело. Он весь вспотел. И ведь совсем она не дура, но… Тягомотина! Надо сейчас сразу зайти к Ксюхе и все ей рассказать и, главное, попросить немного терпимее относиться к Тягомотине. Но вдруг Гошка замер. У подъезда стояла девочка. Не девочка – чудо! Красиво постриженные темно-каштановые волосы, голубые, почти синие, глаза на пол-лица и усыпанный веснушками курносый нос. Ну и ну! Откуда такая взялась? Она явно кого-то ждала, так как в нетерпении то и дело поглядывала на дверь подъезда. И действительно, оттуда выбежала еще одна девочка, по виду чуть помладше Синеглазки, как уже про себя назвал ее Гошка, и чем-то неуловимо на нее похожая, но далеко не такая красивая.
   – Сколько можно ждать! – капризно сказала Синеглазка. – Мы же опаздываем!
   – Не злись, Сашка, не опоздаем!
   И они почти бегом выскочили на улицу.
   А Гошка, потрясенный до глубины души, опустился на лавку. Никогда прежде ничего подобного он не испытывал, хотя, начиная с первого класса, каждый год влюблялся в какую-нибудь девчонку. В первом классе это была Вера Звягина, девочка с роскошной русой косой, они сидели за одной партой. Во втором классе он влюбился в девочку из соседнего дома, она училась в другой школе, и они виделись очень редко. Как ее звали, Гошка уже забыл. В позапрошлом году он был влюблен в Ксюху. А в прошлом – в Нинку Кулиш. Но сейчас его сердце было свободно, и Синеглазка тут же заполнила пустоту. Это была любовь с первого взгляда. Хоть и безнадежная. Может быть, он никогда больше ее не увидит… На скамейке было жарко, и Гошка поднялся к Ксюхе.
   – Ну что? – сразу спросила она.
   – Ты о чем? – не понял Гошка.
   – Ты говорил с Тягомотиной?
   – С Тягомотиной? Ах да, говорил…
   – Гошка, ты чего? – поинтересовалась чуткая Ксюша.
   – А? Что?
   – Ты чего как камнем стукнутый?
   – Да нет, это я так… Слушай, Ксюха, Розка оказалась такой наблюдательной…
   И он поведал старой подружке все, что узнал от Розы.
   – Гошка, это же совсем другое дело! – обрадовалась Ксюша. – Теперь у нас примет до фига и больше!
   – А я что говорю…
   – Гош, а все же, что с тобой такое? Ты не заболел?
   – Нет, я здоров, что ты! Просто обалдел от разговора с Тягомотиной. Думаешь, мне легко было, да еще в такую жарищу? У тебя есть что-нибудь холодненькое?
   – Квасу хочешь?
   – Хочу! – обрадовался Гошка.
   Ксюша налила ему большую кружку ледяного кваса.
   – На, пей! Только маленькими глоточками, бабушка всегда предупреждает, а то простудишь горло.
   С наслаждением прихлебывая шипучий квас, Гошка мало-помалу приходил в себя. Надо же, как его тряхануло из-за какой-то девчонки, которую он, скорее всего, никогда больше не увидит. Просто дурь какая-то напала. Он даже головой помотал, освобождаясь от наваждения. Ему ужасно хотелось спросить у Ксюши, не знает ли она эту девчонку, но вовремя понял – нельзя! Она сразу его раскусит, а кому это нужно?
   – Гошка, я знаешь что думаю?
   – Понятия не имею.
   – Надо сообщить эти приметы всем, кому можно!
   – Кому? – испугался Гошка.
   – Ну, тем, кто сейчас в Москве, из класса, я имею в виду!
   – Ксюха, ты шизанулась, да? – закричал Гошка. – И так уже, кроме нас с тобой, про это знает Тягомотина, а ты хочешь, чтобы про это знал уже каждый воробей? Нельзя, пойми! Это тайна, страшная тайна! И раскрыть ее можно, только соблюдая все меры предосторожности, а если каждый воробей начнет про это чирикать…
   – Что ты привязался к воробью?
   – А черт его знает… Но это не важно! Ты меня удивляешь, вроде совсем не дура, а такую глупость сморозила…
   – Не такую уж глупость, – обиженно засопела Ксюша, – чем больше народу знает эти приметы, тем больше шансов найти преступника.
   – Чепухистика! Чем больше народу знает, тем больше шансов, что это дойдет до преступников, и тогда уж…
   – Что?
   – Тогда уж за твою жизнь не поручусь.
   – Как? – испуганно воскликнула Ксюша.
   – Если до преступников дойдет, что это ты подслушала разговор и раззвонила на весь свет…
   – Гошка, ты и вправду так думаешь?
   – Не думал, не говорил бы. Короче, хочешь жить спокойно, молчи. Можешь обсуждать эту тему только со мной. Даже с Тягомотиной не вздумай.
   – Ну уж с Тягомотиной я ничего обсуждать не буду.
   – Вот и ладненько.
   – Но что же нам делать?
   – Жить. И держать открытыми глаза и уши. Авось нам повезет… Ну, ладно, Ксюха, я пойду. Если что, звони. Пока!
   И Гошка побежал домой. Он сегодня здорово вымотался, столько разговоров – и все с девчонками. Это кого хочешь доконает.
   Мама была уже дома. И у нее сидела ее подружка, Елена Дмитриевна с десятого этажа.
   – Боже, Георгий, как же ты вырос! – воскликнула она. – Совсем большой мальчик! А кстати, у нас в подъезде появились две такие девочки, закачаешься!
   Гошка навострил уши. А Елена Дмитриевна продолжала:
   – Сестрички-погодки. Старшую зовут Сашей, а младшую – Машей.
   У Гошки сердце забилось где-то в горле. Но он молчал.
   – Эта Саша – настоящая красотка, глазищи…
   – Лена, что ты мне портишь сына? – засмеялась мама. – Рано ему еще о девочках думать!
   – Ничего не рано, тринадцать лет – самый возраст! Знаешь, Юля, мама этих девочек – Ирина Истратова!
   – Ирина Истратова? Кто это?
   – Как, ты не знаешь? Это очень известная актриса, играет в Театре Моссовета, была замужем за Виталием Малыгиным. Малыгина ты, надеюсь, знаешь?
   – Да, его я видела в каком-то фильме. Красавец! И актер неплохой.
   – Так вот, они развелись, Истратова забрала девочек, разменяла квартиру, и теперь они живут в нашем подъезде, на десятом этаже.
   «Вот это новость!» – возликовал Гошка, но ни слова не произнес.
   – И ты можешь себе представить, она оставляет девочек одних, когда уезжает на гастроли и на съемки.
   – Какой кошмар! И она не боится?
   – Боится, еще как боится, но что же ей делать? Надо деньги зарабатывать!
   – Лен, а ты откуда все это знаешь?
   – Они же теперь мои соседи!
   – Понятно. Что ж, если девочки нормальные, сознательные…
   – Еще какие сознательные! Особенно старшая, Сашенька – такая хорошая девочка, прелесть просто! Кстати, Георгий, они в вашей школе учиться будут, эти сестрички.
   – Ну и что? – вырвалось у Гошки.
   В этот момент зазвонил телефон. Мама сняла трубку.
   – Я слушаю! Гошу? Пожалуйста! Гошка, тебя!
   – Кто?
   – Какая-то девочка, но не Ксюша!
   Гошка схватил трубку.
   – Алло!
   – Гуляев, привет, это Роза.
   – Привет.
   – Слушай, я только что видела одного…
   – Подожди, я сейчас! – Он схватил телефон на длинном шнуре и юркнул в свою комнату. – Да, Роза, говори!
   – Это твоя мама подходила?
   – Да. Ну, кого ты видела?
   – Усатого!
   – Это который в джинсах?
   – Ну да!
   – И где ты его видела?
   – По-моему, он живет в доме, где аптека!
   – Здорово! А почему ты так решила?
   – Меня мама послала в аптеку, и, пока я там была, смотрю, он входит! Я так и ахнула!
   – Надо думать! И что дальше?
   – Дальше он купил эффералган и баралгин, еще зубную пасту «Аквафрэш» и вышел. Я за ним. Он вошел в третий подъезд. Я решила подождать, а вдруг он к кому-то в гости… Но он вышел буквально через пять минут, открыл дверцу красной «Шкоды» и взял оттуда ветровку. А потом больше из подъезда не выходил, ну, пока я там была…
   – Так! А номер машины ты запомнила?
   – Конечно, запомнила, что я, дура глубокая? А 326 КА.
   – Да, ты и вправду бесценный кадр!
   – Издеваешься?
   – Издеваюсь? Да ты что? С какой стати? Ты же такие важные сведения добыла, а я буду издеваться?
   – А что же ты с этими сведениями делать будешь?
   – Тут надо пошевелить мозгами!
   – А кто же это будет ими шевелить?
   – Все!
   – Кто это все?
   – Ты, я, Ксюха!
   – Ей шевелить нечем!
   – Ты не права, у Ксюхи голова варит!
   – Посмотрим, что она там наварит!
   – Вот именно, поживем – увидим, но, во всяком случае, спасибо тебе!
   – На здоровье!
   …Поговорив с Тягомотиной, Гошка вдруг почувствовал – ему просто жизненно необходимо пообщаться с каким-нибудь парнем, девчонки уже достали его! Но лучшего друга, Лешки Шмакова, нет в Москве. Можно, конечно, позвонить нескольким одноклассникам, кто-нибудь, наверное, найдется, но говорить он сейчас мог только об этой детективной истории, а такое ведь не доверишь первому встречному, тут нужен человек надежный, проверенный, который не будет болтать об этом налево и направо… Гошка заглянул на кухню. Там по-прежнему сидели мама и Елена Дмитриевна. «Кошмар, совсем бабье заело», – с тоской подумал Гошка. А дело предстоит нешуточное. Сейчас даже мысль о красивой девочке Саше вызвала только раздражение. Гошка с горя включил телевизор, но ничего интересного там не было. Да еще и жара, дышать нечем… И Гошка уже пожалел, что они с мамой так рано вернулись в Москву.
   – Гоша, – крикнула вдруг с кухни мама, – Гоша, поди сюда!
   – Чего, мама?
   – Я совсем забыла, от этой жары голова уже не варит… Тебе Никита звонил!
   – Никита? Правда? Он в Москве?
   – Да.
   – Ура! – воскликнул Гошка и даже хлопнул в ладоши на радостях.
   Никита, его двоюродный брат, сын маминой сестры, тети Оли, был именно тем человеком, в котором сейчас так нуждался Гошка. И он бросился к телефону.