Вилсон Фрэнсис Пол. Рожденный дважды

   – Знаю, – ответила Кэрол, откинувшись назад и полулежа на сиденье. – Я вела себя глупо. Но, по-моему, с ребенком все в порядке: боли прошли и кровотечения на этот раз не было.
   Тебе повезло, подумал он. Если бы она потеряла Того, он, Иона, убил бы ее. Медленно.
   – А как же пылающий крест, который чуть не обрушился на нас? – спросила Кэрол. – Скажете, что его я тоже вообразила!
   – Конечно нет. В церковь ударила молния. Крест пробил крышу и потолок, вот и все. Нам повезло.
   – Но яркое свечение?
   – Огни святого Эльма. Я часто видел их на ферме во время гроз, когда был мальчиком. Люди их пугаются, но на самом деле они безопасны.
   – И вы и Билл, вы находите объяснение всему!
   – Ты имеешь в виду священника?
   – Да. Он говорит, что я должна забыть всю эту чепуху о Сатане и заботиться только о том, чтобы родить здорового ребенка.
   Иона мрачно усмехнулся. Вот уж не думал, что он когда-нибудь окажется заодно со священником.
   – Вполне согласен, юная леди. Мы все хотим, чтобы твой мальчик благополучно появился на свет сильным и здоровым.
   – Мальчик? Вы думаете, что будет мальчик?
   – Конечно.
   Я знаю это.
   –У меня тоже такое чувство. Я думаю назвать его Джеймс, как его отца.
   – Очень хорошо.
   У него нет отца, но назови его как хочешь. Это не имеет никакого значения.
   – Спасибо, что вовремя подоспели, Иона. Вы спасли мне жизнь.
   – Не стоит благодарности.
   Потому что твоя жизнь, без Того, ничего для меня не значит.

7

   – Где она? – спросил тощий и бледный малый.
   Эмма бросила сердитый взгляд со своего стула на окруживших ее мужчин. Один из них – тот, что с топором, – забрался через разбитое окно и открыл входную дверь для остальных. Им нужна была Кэрол. Но Эмма скорее умрет, чем скажет, где она.
   – Она уехала. Уехала на неделю. Отдыхать.
   – Неужели? – откликнулся тощий. – Когда же она уехала?
   – Прямо из больницы.
   – Она лжет, – обратился он к остальным. – Мы разговаривали с ней по телефону сегодня днем, она была здесь.
   Двое мужчин сбежали по лестнице вниз с верхних этажей.
   – Наверху никого нет.
   – Ну же, леди, – обратился к Эмме тощий. – Мы ничего вам не сделаем. Мы только хотим найти Кэрол Стивенс.
   – Что вам нужно от нее?
   – Мы скажем об этом ей самой.
   Эмме не понравились эти слова. Что могут...
   Внезапно один из мужчин закричал:
   – Подъезжает машина!
   – Ты чувствуешь это? -спросил тощий взволнованным шепотом, широко раскрыв глаза, заблестевшие от возбуждения. – Ты эточувствуешь? Это она?
   Эмма пыталась предостеречь подъезжавших громким возгласом, но один из мужчин зажал ей рот рукой.

8

   К тому времени, когда Иона почуял опасность, было слишком поздно.
   Когда они подъехали к особняку, Кэрол все еще едва стояла на ногах. Он помог ей выбраться из машины и, придерживая за талию, повел под дождем – теперь уже несильным – к входной двери. Едва переступив порог дома, он почувствовал беду. Иона хотел сразу вернуться вместе с Кэрол назад к машине, но на крыльце перед ним вдруг выросли четверо мужчин, и еще несколько присоединились к ним, появившись из дома.
   – Кто вы? – спросила их Кэрол.
   – Мы только хотим поговорить с вами, миссис Стивенс, – произнес кто-то за ее спиной.
   Иона обернулся и увидел посреди прихожей бледного тощего молодого человека.
   – Войдите, пожалуйста.
   Мысли Ионы лихорадочно заметались в поисках выхода. Он знал, кто они, и предчувствовал, зачем они здесь. Внутри особняка Того ждала смерть.
   Я не могу этого допустить.
   –Узнаешь их? – спросил он Кэрол. – Это те, кто были здесь в прошлое воскресенье. Они убили Джима.
   – О Боже! – воскликнула она.
   Он ощутил, как гнев делает ее сильнее, прибавляет способности постоять за себя.
   – Кто вы, черт побери? Почему вы здесь?
   – Меня зовут Мартин, – ответил тощий. Он махнул другим, чтобы они отошли от двери. – Пожалуйста, войдите. Я вам все объясню.
   Иона прикинул – их было с полдюжины, но на пути Кэрол к свободе стояло лишь несколько. Если бы он мог занять их...
   – Давай войдем, – сказал Иона, беря Кэрол под руку как бы для того, чтобы ввести в прихожую. – Послушаем, что они хотят сказать.
   Кэрол с недоверием взглянула на него, а он не спускал глаз с незнакомцев. Он увидел, что они расслабились. Думают, что победили. Тогда Иона взялся за дело.
   Он резко повернул Кэрол к ступеням крыльца и закричал:
   – Беги!
   И так же неожиданно схватил двоих чужаков и швырнул в двух других. На мгновение его противники пришли в полное замешательство. Иона увидел, как Кэрол, спотыкаясь, оглядываясь назад, спускается со ступеней. На бледном лице ее был написан испуг.
   – Запрись в машине и поезжай! – закричал Иона.
   И в этот момент кто-то прыгнул ему на спину. За ним последовал еще один, потом третий. Падая на колени под тяжестью их тел, Иона успел увидеть, что Кэрол добралась до машины. Мысленно он подбадривал ее:
   Беги, девушка! Мотай отсюда! Гони во весь дух, передави их всех по пути!

9

   С воплем, застрявшим в горле, Кэрол рванула дверцу машины и бросилась на переднее сиденье.
   Спасена!
   Но когда она попыталась захлопнуть дверцу, кто-то ухватился за наружную ручку и дернул дверь на себя. Она в отчаянии закричала:
   – Прочь от меня! Оставьте меня!
   Она увидела кроткое лицо и ласковые глаза незнакомого мужчины. Человек с такой внешностью мог быть бухгалтером, или продавцом сосисок, или заведующим секцией в магазине Мейси. Но по тому, как он стоял сейчас здесь под дождем и смотрел на нее, можно было не сомневаться, что он не отступится от своих намерений.
   – Мы не хотим причинить вам вреда, миссис Стивенс.
   – Тогда отпустите меня.
   – Боюсь, мы не можем этого сделать. Во всяком случае, в данный момент. – Когда он протянул руку, чтобы помочь ей выйти из машины, она заметила, что рука у него забинтована. И вторая тоже. Он вдруг спрятал за спину протянутую было ей руку, будто неожиданно передумал. – Пожалуйста, пойдемте со мной.
   Второй мужчина, лет на десять старше, подошел к нему и посмотрел на Кэрол. У него руки тоже были забинтованы. Как ни была Кэрол напугана, она не могла не подивиться этим странным повязкам.
   – Не бойтесь нас, пожалуйста, – сказал второй мужчина. – Мы здесь только для того, чтобы помочь вам.
   Лица обоих выражали странную смесь безмятежности и неумолимой решимости. Эта пара нашла ответы на все вопросы жизни. Взывать к ним было бессмысленно. Поняв это, Кэрол пала духом.
   Она посмотрела мимо них на крыльцо, где четверо мужчин все еще боролись с Ионой. Первый проследил за ее взглядом.
   – Мы не хотим причинить никакого вреда ему тоже. Пойдемте.
   Кэрол попыталась удержать себя от истерики, вновь рвавшейся наружу откуда-то из-под диафрагмы. Казалось, они были совершенно искренни, когда говорили, что ничего ей не сделают, хотя что-то внутри ее кричало от страха при виде их взглядов.
   Но выбора у нее не было. Они превосходили ее численностью и преградили ей путь с обеих сторон. С дороги их было не видно, а соседи жили не настолько близко, чтобы услышать ее крики. Она была слишком слаба, чтобы бороться с ними, а ноги, словно налитые свинцом, так отяжелели, что далеко она бы не убежала.
   К тому же она увидела, что они поставили Иону на ноги и повели его с крыльца внутрь дома.
   – Хорошо, – сказала она. – Я пойду. Только не трогайте меня.
   Похоже, они меньше всего намерены были это делать. Оба мужчины отступили назад, открывая ей путь, но она заметила, что первый крепко держал наружную ручку дверцы.
   Они проводили ее до крыльца. Тот, кто назвал себя Мартином, стоял там в ожидании. Он обратился к мужчинам, сопровождавшим ее:
   – Дайте сигнал брату Роберту.
   Второй побежал к дороге.
   Кэрол раздумывала о значении этих слов, пока Мартин провожал ее в прихожую. Войдя туда, она услышала задыхающийся голос Эммы, доносившийся из гостиной:
   – ...пыталась предупредить тебя, Иона, но они заткнули мне рот и затащили в заднюю комнату.
   Кэрол последовала за Мартином в гостиную, где один из мужчин привязывал Иону к стулу, в то время как двое других держали его за руки. В двери в столовую стояла Эмма, охраняемая с обеих сторон еще двумя мужчинами.
   И у всех у них были забинтованы руки. Что это значило?
   –Кэрол, – воскликнула Эмма, – я так рада, что ты цела! Я так беспокоилась!
   Внезапно Кэрол охватила злость на этих непрошеных гостей. Особняк Хэнли не был ее родным домом, и поэтому она реагировала не так спонтанно, как если бы все это происходило в старом родительском коттедже. Но вид разбитого окна, осколков, усыпавших ковер, топоров, прислоненных к стене, вызвал в ней взрыв эмоций. Она почувствовала себя в ответе за этот старый дом. Теперь он стал ее жилищем, и, возможно, именно эти люди выкурили ее из родного гнезда, лишили крова. А теперь они устраиваются здесь, как у себя дома! Да еще связывают ее свекра!
   Она фурией ворвалась в гостиную.
   – Убирайтесь! Все убирайтесь из моего дома!
   – Мы скоро уйдем, – невозмутимо ответил Мартин.
   – Не скоро! А сейчас же! Я хочу, чтобы вы ушли отсюда сейчас же! -Она подошла к тому месту, где они привязывали руки Ионы к подлокотникам кресла. – Прекратите! Немедленно развяжите его!
   Мужчины посмотрели на нее, потом на Мартина и продолжали затягивать узлы.
   – Все в свое время, – сказал Мартин. – Но прежде, чем так расстраиваться, вам следовало бы кое с кем здесь поговорить.
   Кэрол собралась накричать на него, но услышала звук шин по лужам подъездной дорожки. Она посмотрела в окно, обращенное к входным воротам, и увидела, что в них въезжают три машины. Ни одна из них не показалась ей знакомой. В это время дверцы машин открылись, выпуская нескольких женщин. Всего их было пять. Их сопровождал бородатый мужчина в монашеском одеянии с капюшоном на голове. Когда они подходили к крыльцу, она узнала шедшую впереди невысокую полную женщину.
   – Тетя Грейс!
   – Грейс! – прокричала Эмма из глубины комнаты. – Грейс Невинс? Она с ними? Мне следовало это знать! Она помогла им убить моего Джимми!
   Кэрол оставила ее слова без внимания. Тетя Грейс здесь! Это хорошо. Эмма просто слишком взвинчена. Тети Грейс нечего бояться. После гибели родителей она заменила Кэрол мать. Если она знакома с этими людьми, она все уладит.

10

   Грейс ощутила зло, находившееся в доме, как только поднялась на крыльцо. Но когда она вошла в дом и увидела, что Кэрол бежит к ней с протянутыми руками через прихожую, ее словно ударили чугунным кулаком в грудь.
   – Тетя Грейс! Помоги, нам! Нас сделали здесь пленниками!
   Когда Кэрол прижалась к ней, Грейс напрягла все силы, чтобы не отпрянуть. Но прижимать к себе дрожащую племянницу было все равно что обнимать мешок с гадюками. Больше не могло быть сомнений – внутри ее Антихрист. Грейс Невинс вскипела праведным гневом на Сатану, сотворившего такое с ее собственной племянницей. Как он смел!
   – Все будет хорошо, дорогая, – сказала она, гладя длинные мокрые волосы племянницы.
   Я спасу тебя от этой напасти. Я вырву порчу из тебя и верну тебе твою прежнюю чистоту.
   Она ненавидела себя за то, что вынуждена утаивать от племянницы правду. Несмотря на ее горячее стремление избавить Кэрол от Сатаны, Грейс страшило предстоящее отвратительное действо, она хотела как можно дольше оттянуть неприятный момент и совершить все в кратчайшее по возможности время – пусть это будет крошечная горькая пилюля, которую можно проглотить сразу.
   – Тетя Грейс, ты знаешь этих людей?
   – Да. Да. Знаю их со среды, когда начался Великий пост.
   – А ты можешь отослать их отсюда?
   – Не волнуйся. Ты знаешь, что я не допущу, чтобы с моей племянницей что-нибудь случилось. Завтра тебе все это покажется сном, и ты почувствуешь себя хорошо. Даже лучше, чем сейчас.
   Ты будешь свободна от той скверны, что сейчас зреет внутри тебя.
   Она почувствовала, что напряжение Кэрол спадает, однако в глазах племянницы все еще стоял страх, когда она, отстранившись, посмотрела Грейс в лицо.
   – Пожалуйста, заставь их уйти отсюда. Посмотри, что они сделали с Ионой!
   – Покажи.
   Грейс последовала за Кэрол в комнату направо. Ей до сих пор не доводилось видеть так роскошно обставленного дома. Она замерла на пороге при виде Ионы Стивенса, привязанного к стулу и пытающегося избавиться от своих пут.
   – Ты?! – крикнул Иона, увидев ее. Его единственный глаз на лице, искаженном гневом, смотрел на нее с ненавистью.
   – Я должен был знать, что ты замешана в этом!
   Должен был знать?Что он имел в виду?
   Но внезапно центральной фигурой в этой сцене стала Эмма. Она вырвалась из рук Избранных, стороживших ее, и бросилась через комнату к Грейс, готовая вцепиться ей в глотку скрюченными, как когти, пальцами.
   – Это ты, ты убила моего Джимми! – визжала она. – Ты, ты, ты-ы-ы-ы!
   Грейс отступила назад, и одному из Избранных, к счастью, удалось схватить Эмму, не дав ей добраться до Грейс. Эмма выкрикивала что-то бессвязно, она плевалась, кусала и пинала ногами своих стражей, пытавшихся повалить ее на пол. Она походила на безумную, на дикого раненого зверя. В конце концов, то ли от усталости, то ли осознав свое бессилие – Грейс не могла сказать почему, – Эмма стихла и лежала на цветастом ковре, устилавшем пол, тяжело дыша и скрипя зубами.
   Раненый зверь, конечно, она была ранена. Бедного Джима нельзя винить в том, что он родился без души. Сатана использовал его, чтобы бедная Кэрол забеременела, а затем избавился от него. Грейс от души жалела бедняжку Эмму, потерявшую Джима, но это не мешало ей смертельно бояться ее гнева.
   Джим использован. Кэрол использована, и Кэрол суждено, вне всякого сомнения, погибнуть, как погиб Джим, после того, как она выполнит свое назначение и родит Антихриста. Все это так мерзко, так подло! Но Грейс сегодня положит конец этой мерзости.
   Она с облегчением наблюдала, как мужчины подняли Эмму с пола и усадили в кресло, чтобы привязать, как и ее мужа.
   – Она убила моего Джимми! – жалобно причитала Эмма. – Она убила моего Джимми и поплатится за это!
   – Эмма, пожалуйста, – говорила Кэрол. – Грейс не имеет никакого отношения к этому. – Она с мольбой посмотрела на тетку. – Ведь правда, тетя Грейс?
   Грейс покачала головой.
   В какой-то мере это была правда. Она возражала против той первой поездки в Монро, не хотела участвовать в ней. А во время трагического инцидента так и не вышла из машины.
   – Она лжет! – закричал Иона. – Она была там! Я видел ее в одной из машин!
   Кэрол пристально посмотрела на нее.
   – Это ведь неправда?
   Грейс не могла заставить себя лгать племяннице.
   – Ты должна понять, Кэрол, я...
   – Она была там, чтобы убить Джима! – крикнул Иона. – А сейчас она здесь, чтобы убить дитя Джима!
   Грейс отдала бы жизнь, чтобы не видеть ужаса, исказившего лицо племянницы.
   Кэрол прошептала:
   – Нет!
   – Кэрол, дорогая, ты должна знать, что ребенок, которого ты носишь, – не дитя Джима. Это...
   Кэрол закрыла уши руками и пронзительно закричала:
   – Нет!

11

   Билл пережидал разбушевавшуюся грозу вместе с родителями в их семейной гостиной. Теперь, когда ливень перешел в небольшой дождь, а гром гремел вдалеке, он пустился в путь. Температура воздуха упала на добрых десять градусов. Зима давала последний бой весне. Чтобы очистить ветровое стекло, он поставил антиобледенитель на максимальную мощность.
   Ему нужно было проехать мимо старого дома Кэрол и Джима по пути к Глен-Коув-роуд. Минуя почерневшие руины дома 124 по Колльер-стрит, он почувствовал боль в груди.
   – Это заставило его вспомнить о Кэрол, и он подумал: как она, все ли у нее в порядке?
   Но конечно же все должно быть в порядке – ведь она в особняке Хэнли вместе с родителями Джима.
   Но почему тогда его упорно не оставляет тревожное чувство, будто с ней что-то неладно?
   Он приближался к Глен-Коув-роуд и собирался повернуть на юг, но вместо этого резко вырулил к обочине у станции Ситго и остановил машину. Чувство тревоги все возрастало.
   Это глупо, подумал он.
   Билл не верил в предчувствия, или ясновидение, или в экстрасенсную ерунду. Они противоречили не только учению Церкви, но и его личному опыту.
   И тем не менее он не мог избавиться от чувства, что Кэрол нуждается в нем.
   Он включил двигатель и направился снова в сторону Глен-Коув-роуд, затем затормозил и стукнул по рулевому колесу кулаком.
   Билл понял, что не успокоится, пока не избавится от этого чувства.
   Он въехал на территорию станции Ситго, вытащил из кармана записку с номером телефона особняка Хэнли и опустил монету. Гудка не последовало. Включилась телефонистка и сообщила, что телефон испорчен. Все телефонные линии северной части округа Нассау повреждены. Знаете ли, гроза!
   Правильно, гроза. Может быть, особняк пострадал. Может быть, в этот момент он охвачен пожаром.
   Проклятье! Он решил поехать туда. Просто проехать мимо. Он не остановится. Только убедится, что все в порядке, а затем повернет на Куинс.
   Билл поехал напрямик через район порта, но ему пришлось замедлить ход, так как машины двигались в объезд в связи с пожаром на Тремент-стрит. Он присоединился к любопытным, старавшимся разглядеть, что горит на верху холма. Похоже, пожар был где-то в районе церкви Скорбящей Божьей Матери. Ему в голову пришла ужасная мысль: может быть, горящее здание – это церковь? Он служил там мессу только сегодня утром.
   У него появилось искушение остановить машину и побежать наверх, посмотреть, что горит. Если церковь Божьей Матери, он, быть может, сумеет помочь отцу Роули. Но зрелище пожара усилило его беспокойство за Кэрол. Он направил машину к Шор-Драйв.
   Когда он обнаружил, что улица, на которой стоял особняк, свободна от пожарных машин и от крыши не поднимается столб дыма, он вздохнул с облегчением.
   Но подъездная дорожка особняка была заполнена машинами.
   Что-то в этом не понравилось Биллу. Он развернул машину и вновь поехал вдоль улицы. На этот раз медленно.
   На подъездной дорожке стояло около дюжины машин. Среди них – «Дж. Кэрролл» и обоих Стивенсов, а все остальные оказались чужими. Любопытство побудило его остановиться у ограды и войти в дом. Может быть, он постучит во входную дверь и спросит, не видел ли кто-нибудь его солнечные очки. Ведь никому неизвестно, что они преспокойно лежат в ящике под приборной доской его машины.
   Он прошел половину дорожки, когда услышал страшный крик Кэрол, и побежал.

12

   Эмма ликовала при виде боли, исказившей лицо этой суки Грейс Невинс, когда Кэрол закричала. Эта боль покажется Грейс пустячной, дайте только Эмме добраться до нее.
   Она скрипела зубами, когда двое мужчин усаживали ее на стул рядом с Ионой и готовились связать. Никогда в жизни она не испытывала подобной злобы, граничившей с безумием. Эмма была уверена, что, если она освободится и Грейс окажется в пределах ее досягаемости, она окончательно лишится разума, за который сейчас слабо цеплялась. И тогда она утратит человеческий облик и превратится в беснующегося обезумевшего зверя.
   Одна часть ее "я" была напугана безудержным желанием убивать и пыталась заглушить его, но другая – жаждала дать выход обуревавшим ее звериным инстинктам.
   Она наблюдала за Грейс, сладкими заверениями пытавшейся обмануть Кэрол. Но тут у входной двери, невидимой для Эммы, произошло какое-то замешательство, она услышала мужской голос, громко звавший невестку по имени, и в то же мгновение в гостиную ворвался друг Кэрол – отец Райан.
   – Кэрол! – воскликнул он. – Вы что, все... – Он замолчал, увидев только посторонних людей. Пришельцы, включая монаха, уставились на него, окаменев при виде воротничка католического священника.
   – Билл! – вскричала Кэрол. – Слава Богу, ты здесь.
   – Я – отец Райан, – представился он и, заметив Иону, привязанного к креслу, и Эмму, которую тоже пытались привязать, изумленно спросил: – Во имя Бога, что здесь происходит?
   – Вы попали в точку, отец иезуит, – откликнулся тот, кого звали Мартин. – Вот именно, здесь все происходит во имя Бога.
   – Вы были здесь на прошлой неделе? – спросил его Билл.
   – Правильно.
   – Вы все безумны!
   – Пожалуйста, пожалуйста, – попросил монах, сбросив капюшон и выступив вперед.
   Неизвестно почему, вид блестящей кожи его тонзуры испугал Эмму. Когда он заговорил, она попыталась определить его акцент.
   – Кто вы? – спросил иезуит.
   – Я брат Роберт из монастыря в Эгюбелле, – ответил монах. – Прошу вас, отец, вам лучше уйти. Вы должны поверить мне, посвященному, как и вы, в духовный сан, что мы здесь, чтобы выполнить Божью волю.
   – С каких это пор Богу угодно, чтобы людей привязывали к стульям? – с презрением заметил молодой священник. – Игра окончена. Вам пора выметаться. Уходите отсюда сейчас же, пока я не позвал полицию.
   – Людские законы ничего не значат, когда речь идет об исполнении воли Божьей, – заявил брат Роберт. – Наверняка вам это известно, отец.
   – Посмотрим, согласна ли с этим полиция.
   Эмма увидела, что отец Райан повернулся и собрался покинуть гостиную, но двое Избранных преградили ему путь. Священник оттолкнул их. Он был сильным, и они с трудом удерживали его. Один из тех, кто сторожил Эмму, отошел от нее, чтобы помочь остановить священника. Около Эммы остался только один Избранный, все внимание которого было приковано к борьбе.
   А Грейс... эта сука Грейс Невинс отошла от входа в гостиную и оказалась поблизости от Эммы.
   Не колеблясь и не отдавая себе отчета, Эмма вскочила с кресла и бросилась на Грейс. Долго сдерживаемая ярость вырвалась наружу и придала ей ловкости и силы. Она почувствовала в себе такую силу, о которой и не подозревала.
   Когда ее пальцы впились в шею ненавистной святоши, у той вырвался из глотки пронзительный, истошный крик. Эмма увидела растерянное, полное ужаса лицо Грейс. Глаза ее вылезали из орбит, изо рта рвался крик, но Эмма сжимала шею все сильнее, давила большими пальцами все крепче на гортань, повреждая голосовые связки Грейс.
   Но другие были в состоянии кричать, и они кричали. Однако в ушах Эммы словно бил набат, заглушая их душераздирающие, полные отчаяния и гнева вопли.
   Она не обращала на них никакого внимания.
   Пухлые руки Грейс вцепились в нее, стараясь в одно и то же время оттолкнуть душившую ее женщину и оторвать ее пальцы от своей шеи. Руки других Избранных, много рук, молотили Эмму по спине, тянули за плечи, царапали ей лицо, прилагая все силы, чтобы вырвать Грейс из ее смертельной хватки.
   Эмма словно не замечала их.
   Она была такой сильной! Подобного прилива сил она не испытывала никогда в жизни. Никто не мог ее сейчас остановить. Она смотрела в красные, вылезавшие из орбит глаза Грейс, в ее медленно багровевшее лицо и знала, что конец близок. Это добавляло ей сил, чтобы покончить с проклятой жирной сукой.

13

   Свекровь Кэрол пыталась задушить тетку Кэрол – это зрелище потрясло Билла.
   Какой-то внутренний голос призывал его схватить Кэрол и бежать. Он знал, что следовало поступить именно так, но продолжал стоять и смотреть на смертельную схватку, происходившую посреди старинной, похожей на музей викторианской гостиной, в то время как те, кто называл себя Избранными, набросились на двух борющихся женщин и пытались разнять их.
   Кэрол стояла рядом с ним, вцепившись в его правую руку, и умоляла соперниц:
   – Прекратите, прекратите, прекратите это!
   А монах брат Роберт в растерянности отошел в сторону и стоял там, напряженный и окаменелый, подобно статуе в монашеском одеянии.
   Не будь всем ясно, что Грейс умирает, оказавшись в железных клещах безжалостных рук Эммы, эта сцена напоминала бы пьесу театра абсурда.
   – Освободите Грейс от нее! – наконец крикнул монах. – Она убьет ее!
   Билла так и подмывало помочь, но и без него в борьбу включилось слишком много перевязанных (как странно!) рук, мешая друг другу.
   Избранные завопили еще неистовее и испуганнее, когда лицо Грейс стало землисто-серым. И тогда от их группы отделился тот самый, кого звали Мартин, и поспешил мимо того места, где Иона Стивенс старался избавиться от своих пут, в самый дальний угол гостиной. Там он схватил в руки какой-то предмет, стоявший у стены.
   Билл понял, что это топор, только тогда, когда Мартин поднял его над головами сцепившихся женщин. На мгновение оцепенев от ужаса, Билл выкрикнул что-то, пытаясь остановить Мартина, и бросился вперед, в надежде дотянуться до топорища. Брат Роберт оказался рядом с ним. Он тоже намеревался схватить руку Мартина. Но они опоздали. Прежде чем им удалось вмешаться, лезвие топора тускло блеснуло в воздухе и, описав дугу, опустилось на самую макушку головы Эммы Стивенс. Раздался леденящий душу треск раскалывающегося черепа.
   Негодование, потрясение и ужас слились воедино в криках невольных свидетелей этой сцены, и Билл тоже не мог сдержать вопля. А потом они все отпрянули, словно пошатнулись соломенные чучела. Грейс осела на пол, тяжело дыша и держась за горло, а Эмма зашаталась и, качаясь, пошла по кругу с широко раскрытыми глазами, в которых застыло недоумение. Руки ее конвульсивно дергались, из окровавленной головы торчало лезвие топора, а топорище подрагивало в воздухе за спиной, как дубинка.