Горные реки, в соответствии с принятыми нами критериями, также следует отнести к малым рекам. От равнинной реки ее отличает мощное течение, как правило, каменистое ложе и почти полное отсутствие водной растительности. Первое из названных отличий делает подводную охоту либо совсем невозможной, либо очень трудной. Нельзя словами описать тот поток, в котором еще можно охотиться, и тот, в который лучше не соваться. Этому каждый должен научиться сам, исходя из скорости течения, глубины, обилия камней и других предметов в русле, используемого снаряжения и собственной физической подготовки.
О том, чтобы плыть против течения, не может быть и речи. Выхода два: первый – охотиться в местах, где течение почти отсутствует, то есть под водопадом, на яме или на плесе, и второй – сплавляться вниз по реке. При сплаве по горной реке, пусть даже не очень бурной, скорость такая, что больше приходится следить за тем, как бы не врезаться в какой-нибудь валун под водой. Порой пронесешься мимо стоящих прямо у дна хариусов и, несмотря на очень хорошую видимость, не успеваешь их даже заметить.
Если крупных камней и валунов в реке много, но они гладкие и ближе, чем на 40–50 сантиметров к поверхности не поднимаются, то любое течение не опасно, и можно полностью отдаваться охоте. Если отдельные камни торчат из воды, то необходимо постоянно поднимать голову и смотреть вперед. Увидели камень или сильный бурун на поверхности, следует увернуться вправо или влево. Постоянно надо искать главное русло с максимальной глубиной. Так же, как от камней, следует уворачиваться от мелей и перекатов, которые определяются по характерной ряби на поверхности. Избегать препятствия лучше заранее, с учетом быстрого течения. Но уж коли не успели и вас нанесло на торчащий валун или бревно, то самое нехорошее оказаться наполовину с одной их стороны, а наполовину – с другой. В этом случае мощный поток сложит вас пополам и так прижмет к препятствию, что сползти с него в какую либо сторону будет крайне трудно.
Значительно проще и привычней охота на плесе, где после резкого поворота реки образуется противотечение, или на ямах под падающей водой. На плесе могут встретиться не только рыбы горных рек, но и хорошо знакомые нам окунь, язь, щука, налим. Очень вероятно, что эта рыба никогда не видела подводного охотника и подпустит вас на выстрел, не проявляя признаков волнения или испуга. Под водопадом охота интересна совсем необычной обстановкой: падающая вода образует тысячи маленьких пузырьков и резко уменьшает видимость. Зачастую именно в этой бурлящей воде или чуть ниже по течению стоит хозяин водопада (таймень, кумжа) и ждет, что принесет ему река.
Ныряя под водопадом или мощным порогом, следует помнить, что падающий поток воды, потом представляет из себя что-то вроде реки в реке. Охотник, попавший в этот придонный поток, не сразу и не просто сможет его покинуть и всплыть.
И, может быть, последний совет по сплаву в таких условиях. Я плыл (вернее, меня несло) по искусственному каналу Кольской АЭС. Там есть узкий, 200-метровый участок с вертикальными, скальными берегами. Казалось бы, глубина большая, дно чистое, без валунов, но тут уже опасность представляют сами берега. Ущелье не прямое, извилистое, и поток прижимал меня то к одной стене, то к другой. Поэтому приходилось постоянно и своевременно отрабатывать ластами и уходить от таких прижимов, стараясь держаться середины потока.
Перевалив через валун или проплыв в непосредственной от него близости, можно попасть в облако пузырей, которые делают видимость нулевой. В этих случаях я выставлял вперед подальше ружье и свободную левую руку, дабы не врезаться маской в невидимый камень. Удары телом о камни, не смотря на многочисленные теплые одежды под сухим гидрокостюмом, очень даже ощутимы. Кто-то из нас получал синяки на теле, кому-то ударом пробивало обе резиновых перчатки и толстую манжету на сухом гидрокостюме. У одного местного охотника при нас разлетелась вдребезги пластиковая вставка нового ласта фирмы «Омег-Sub», а другой из мокрого гидрокостюма «Beuchat» вырвал на руке клок. От ударов о камни срывало поясную жгутовку и мы лишались водолазных жгутиков. Благо всегда есть запасные.
И все же, сплав по горной реке, при осмотрительном и серьезном к нему подходе, возможен и в мокром, и в сухом гидрокостюмах. Например, за неделю охоты мы в своих сухих костюмах получали не больше пробоин и микродырочек, чем в равнинных реках с их подводными кустами, корягами и ветками. Сравнивая удобство эксплуатации сухих и мокрых гидрокостюмов в данных условиях надо отметить следующее. Если у вас нет микроавтобуса или ЗИЛ-131с кунгом, в теплых чревах которых удобно надевать и снимать «мокряк», то в условиях зимы сухой гидрокостюм безусловно предпочтительнее. Больших глубин на горных реках также нет, нырять глубоко не приходится, и это опять же в пользу сухого. Частые переходы по берегу в обход мелей и перекатов для мокрого гидрокостюма тоже не есть хорошо, так как из него выжимается нагретая телом вода, а при очередном погружении ее место займет новая порция холодной речной водички. Которую, увы, снова надо согревать собственным теплом. С другой стороны, когда появляется возможность удержаться на течении (например, после водопада или над глубокой ямой), то в мокром гидрокостюме молотить ластами и нырять намного легче, чем в сухом.
Познакомившись со всеми этими рекомендациями, резонно задаться вопросом: «А как же охота, коли только и знаешь, что уворачиваешься?». Оказывается, вполне можно, а порой и очень успешно.
Основными и типичными обитателями российских горных рек можно считать кумжу, семгу, сига, форель, хариуса, а в Сибири еще тайменя и ленка. Все эти рыбы очень красивы, сильны, а такие, как таймень и семга могут весить 20, 30 и более килограммов – настоящие колоссы и по массе, и по силе. Некоторые из них постоянно живут в реках, лишь по ним мигрируя, другие уходят в моря или озера и возвращаются в определенное время. Рассмотрим самые общие представления о том «как?» и «где?».
Потому названные рыбы и типичны для горной реки, что им хорошо только на быстрой воде или в непосредственной близости от нее. На самой сильной струе держаться им тоже не просто, а вот под струей в ямке, или за камнем, где всегда есть хоть маленькое противотечение – в самый раз. Поэтому «пролетая» такой перспективный участок, вы постоянно вертите головой влево-вправо. Стоило мне на секунду поднять голову и убедиться, что впереди нет камня, как прямо из-под меня метнулась крупная кумжа. Не повезло.
Но и, вовремя заметив стоящую рыбину, успеть направить на нее ружье и выстрелить совсем не просто. Еще сложнее – попасть. При этом почти невозможно не покалечить свой наконечник, ибо кругом одни граниты. Слабо закачивать ружье или использовать речную, маломощную модификацию тоже нельзя, так как приходится стрелять также в уходящую рыбу с большого расстояния. Не забывайте, что прозрачность воды 8-10 метров в горных реках не редкость. Для того, чтобы охотиться в таких условиях совершенно непригодны и длинные ружья с ручкой сзади, ибо повернуть его быстро и в нужном направлении невозможно.
Дно горной реки, как правило, устлано камнями. После выстрела вас продолжает нести течением, а стрела тащится по дну, и в 9 случаях из 10 открытыми лепестками наконечника, словно якорем, намертво застревает между камней. Цепочка стрела-линь-ружье-охотник вытягивается в струнку. Кто-то пытается подтянуться к застрявшей стреле, надеясь на прочность лепестков наконечника. Кто-то бросает ружье, заходит выше по течению и на новом сплаве пытается поймать и выдернуть застрявшую стрелу. Чтобы не попасть в такую ситуацию, лучше сразу после неудачного выстрела дергать на себя линь и не позволять стреле волочиться по дну.
При том, что рыбы горных рек очень сильны, у них к тому же очень нежное мясо, мягкий костяк и мелкая, не прочная чешуя. Оба эти обстоятельства позволяют им чаще других рыб срываться со стрелы, особенно при плохом попадании или плохих зацепах на наконечнике. Наш местный коллега добыл свою рекордную 10-килограммовую семгу с четвертого раза. Предыдущие три попадания были безрезультатными.
Последний пример наглядно характеризует и другую особенность «рыб быстрой воды»: они очень неохотно покидают избранный плес, омут или перекат. И это не в их пользу. Опытные Кандалакшские охотники по несколько часов гоняются за одной рыбиной на каких-нибудь 50 метрах реки, и часто такая настойчивость вознаграждается.
Нельзя обойти молчанием тот факт, что лов (а значит и подводная охота) некоторых рыб лицензирован, а в определенное время и на определенных водоемах полностью запрещен. Поэтому прежде, чем отправиться на север, в Сибирь или в Приморье на такую охоту, следует предварительно получить полную информацию по избранному водоему. Это можно сделать через общества охотников и рыболовов или Федерацию подводного рыболовства России. Когда же все формальности будут соблюдены и вы вкусите всю прелесть и необычность охоты в горной реке, то наверняка пожалеете, что не испытывали этого ранее. Адреналина будет – хоть отбавляй! А добытые за весь день охоты одна или две красавицы-рыбины, будут самым щедрым и запоминающимся вознаграждением за старания и синяки.
Заканчивая разговор об охоте в малых реках, хотелось бы еще раз напомнить, что это хобби регулируется Правилами любительского и спортивного рыболовства того именно региона, где избранная вами река протекает. Малые равнинные реки практически все являются водоемами общего пользования, и охота на них, как и рыбная ловля, не требует лицензии или путевки (это еще один аргумент в пользу малых рек). Однако чтобы не было неприятностей, следует ознакомиться с Правилами данной области или края до того, как брать ружье и лезть в воду.
Ну, и самое последнее. Я призываю всех охотников беречь наши российские речки. Настоящий охотник и рыболов – непременно большой любитель природы. Но любить это не только охи-вздохи да бесконечные восторги: «Ах, как красиво!». Это – изучение и исследование, анализ каждого явления, сострадание и, при необходимости, помощь. Настоящий любитель природы ищет ответы на бесчисленные вопросы, которые ему задает окружающие флора и фауна. А эти два «Ф» большие мастера по части головоломок для царя природы.
Малоизученный подводный мир, пожалуй, лидер в отношении неразгаданных природных тайн и непонятых процессов. Причем, если морской шельф учеными активно изучался и хорошо описан, то пресные водоемы и их обитатели, особенно касается это малых рек, мало кого интересуют. Масштаб не тот, да и серьезную полезность для человечества, очевидно, не усматривают. Может и так, только от этого подводный мир тысяч и тысяч малых российских рек не стал менее интересным, загадочным и необходимым для каждого из нас.
Прогуливаясь жарким летним днем вдоль берега Москвы-реки, Истры или другой подобной речки, вы видите в воде какие-то растения. Мы, подводные охотники, наблюдаем их от корешка до макушки, летом и зимой, днем и ночью, но мало кто из нас сможет определить и правильно назвать хотя бы десятую часть того, что видит. И виной тому не пробелы в любознательности с нашей стороны, а полное отсутствие научно-популярной и соответствующей справочной литературы. Я лично в этом убедился, когда собирал материал для своей первой книги и обращался в различные научные организации, в том числе и на соответствующие кафедры МГУ.
Вот поэтому в общении друг с другом и, пересказывая эпизоды подводных баталий, белую кувшинку многие называют «лилией», кубышку – «лопухом», из 20 часто встречающихся рдестов, не отличают и двух-трех, а все остальное именуют просто «трава» или «водоросли». Осознавать свою ущербность и безграмотность в этом вопросе и стыдно и обидно. Не зря говорят: «Не узнаешь – не полюбишь».
Занимаясь подводной охотой все четыре времени года, мы за последние четверть века наблюдаем постоянное ухудшение экологии среднерусских рек. Не будем вспоминать досоветские времена, когда все они были прозрачными и изобиловали рыбой. Еще десять лет назад, к примеру, верховья нашей Москвы-реки отличались очень чистой водой, и ее прозрачность портилась, разве что, после сильных дождей. Это – летом, а уж зимой, и говорить не приходится. Теперь же не только летом, но и зимой, когда, казалось бы, ничто не мешает воде окончательно прочиститься, редко найдешь видимость в 2–2, 5 метра. И такая удручающая картина по всем малым рекам средней полосы России.
В чем причина? И можно ли переломить эту страшную тенденцию?
Теперь, после того, как в результате «перестройки» многие предприятия, отравляющие воду, прекратили свое существование, а скотные дворы по берегам рек опустели, главная причина, на наш взгляд, в заиливании, зарастании и обмелении всех водоемов. На многих реках образованы водохранилища, которые, в частности, препятствуют большим весенним паводкам и мощным ледоходам. А именно быстрой водой и льдинами происходила естественная, ежегодная чистка русел неглубоких рек и ручьев.
Кроме этого в былые времена крестьяне по собственной воле (а чаще, по воле помещика) всей деревней чистили летом прилегающий к ней участок реки, не давая ей зарастать. Сейчас это, увы, никому не нужно. Поэтому, когда плывешь по реке, протекающей вблизи дороги или дачных участков, то под водой видишь, буквально, все предметы человеческого быта: от кузовов автомобилей и холодильников и до чайников, ведер, ложек и т. д. Уверен что, если бы Мосводоканал или Мосрыбвод действительно болели за чистоту наших водоемов, то хоть какие-нибудь меры по их спасению предпринимали. Например, вполне реально к этому доброму делу привлечь дайверов и подводных охотников. Их нынче много, целая армия, и, наверняка, многие пошли бы навстречу такому благому начинанию. Совсем не сложно с ними же договориться об оперативной информации с водоемов для быстрого реагирования. Это в общих интересах.
От неблагоприятных условий в первую очередь страдают обитатели рек. Раки, некогда водившиеся во всех реках и озерах, сейчас обнаруживаются в некоторых, относительно молодых и еще не отравленных человеком карьерах. Через каждые 5-10 метров на дне незамерзающих участков рек в прошлые годы мы наблюдали зимующих озерных лягушек. Поодиночке и целыми группами по 5–6 штук. А теперь за трехчасовую охоту парочку лягушек увидел – уже хорошо. Соответственно, летом вместо веселых лягушачьих концертов над рекой висит гнетущая тишина. И, ведь, те же лягушки в природе не сами по себе, а – определенная ниша, звено, без которого рвется живая цепь…
Рыбу спасает ее природная жизнестойкость, способность к быстрой миграции и плодовитость. Иначе большинство их видов мы на сегодня потеряли бы безвозвратно. Но и ей достается от испорченной экологии. А тут еще пошла мода на электроудочки. Вот уж бич для малых рек и прочих неглубоких водоемов! Об этом столько говорено-переговорено, что все цензурные слова и мысли закончились. И, не смотря на очевидность огромного вреда для водоемов в целом, электроудочник рассматривается по закону таким же нарушителем, как и рыболов, использующий по весне вместо двух крючков три, или поймавший на пару плотвиц больше установленной нормы. А нам бы казалось, что к ним следует применять особые, самые жесткие меры, ибо электроудочник осознанно идет на убийство реки. Это, используя терминологию уголовного кодекса, уже не мелкое хулиганство или воровство, а вооруженный грабеж.
Браконьерские сети, по сравнению с электроудочками, теперь воспринимаются, как безобидная забава. Конечно, только в том случае, если они полностью не перегораживают весной заход рыбы на нерест в малые реки. Но беда в том, что наступил «сетевой беспредел». Где бы мы ни охотились, повсюду стоят бесконечные, порой километровые сети. А их хозяева, не дожидаясь темноты и никого не стесняясь, выходят на лодках и проверяют среди дня свои снасти.
Волга, Днепр, Дон, могучие сибирские реки в какой-то мере тормозят процесс умирания водной системы в целом. Своей массой и глубинами, неподвластными большинству браконьерских снастей, они дают временное укрытие для рыбьего племени. Но и эти реки-гиганты не вечны. В конце концов, они сами есть сумма тех самых сотен и тысяч малых рек и речушек. А для процветания рыбы необходимы не только укрытие и временный приют, но и ежегодная возможность успешного размножения. И тут мы снова приходим к непреходящей роли малых рек, в которых нерестится подавляющее большинство видов рыб, выводится и нагуливается молодь.
Ежегодно в столице и других городах страны проходят международные охотничьи рыболовные выставки. Там во всей красе и мощи представлены бесчисленные фирмы, производящие и торгующие рыболовным снаряжением и снастями, турфирмы и рыболовные базы. В этой индустрии вращаются огромные деньги. Вот я и думаю, неужели все эти люди не понимают, что в нашей стране их бизнес под угрозой, что скоро ловить-то будет некого? Не пора ли выделить какие-то деньги и всерьез браться за спасение малых российских рек – основу не только благополучия рыбных запасов, но и их дальнейшего делового процветания?
Подводные охотники нагляднее других видят беду, и первыми бьют тревогу. Мы и собственными руками готовы помогать тому, кто возьмется за эту проблему. Вот только осталось выяснить, кто больше других любит свою страну, свою малую родину и ту речушку, что течет за забором загородного коттеджа?
Охота в больших реках
Как мы договорились в предыдущем разделе, «большие» – это те реки, в которых присутствуют глубины более пяти метров. На такой глубине, как правило, нет уже буйной растительности, а дно представляет из себя нечто вроде лунного пейзажа. Или это песок, или песок, покрытый слоем ила, или глина, или камни. Бывает, правда, когда дно реки устлано бревнами – последствия когда-то активного молевого сплава леса. Сразу скажу, что рыба такие места не жалует, так как гниющая кора забирает из воды кислород, и выделяемая смола хвойных пород, тоже свежее воду не делает.
Значительную часть больших рек все-таки занимают прибрежные, мелководные участки с жесткой и мягкой водной растительностью. На этих «шельфах» охота ничем не отличается от той, которая уже подробно нами описана. Поэтому останавливаться на этом не станем, и сразу полезем вглубь…
Нырять на большую (10 метров и более) глубину при видимости четыре-пять метров трудно. Давно замечено, что, плавая в мутной воде, ныряльщик при всех прочих равных условиях не сможет задерживать дыхание настолько, насколько он делает это в прозрачном водоеме. Видимо, это на подсознании. А тут еще в голове постоянно бьется мысль, не ожидает ли тебя там внизу старая сеть, самолов с огромными и острыми крючьями или, торчащая арматура. Поэтому при видимости в два-два с половиной метра приходится снижать скорость погружения, чтобы иметь возможность, с неожиданным появлением угрожающего вам препятствия, остановиться и не врезаться в него лицом. При этом резко сокращается время пребывания на дне, и, соответственно, ваши возможности по поиску там рыбы.
Если видимость в воде метр или того меньше, я считаю, что охота на больших глубинах – вообще безрассудство. Дело тут не только в том, что погружаться следует с черепашьей скоростью. Если вам давно и хорошо известна акватория, вы уверены, что дно голое и знаете, какая там глубина, то нырять можно и с большой скоростью. Но все равно, в этих условиях стрельба ведется, зачастую, по теням, а не по четко видимой цели. Такая практика противоречит технике безопасности и не достойна популяризации.
Для охоты на значительных глубинах в больших реках снаряжение охотника должно сочетать в себе и морские, и речные элементы. Маска уже нужна морская, то есть с малым подмасочным пространством. Трубка не должна иметь верхний клапан, основанный на ее механическом закупоривании, так как на глубине создается разрежение, и метров с семи начинается втягивание языка в загубник. Можно, конечно, поддать воздуха в трубку, как мы поступаем в случае с прижимом маски, но это дополнительные сложности и потери драгоценного кислорода.
Можно использовать на трубке верхний клапан, работающий по принципу водолазного колокола. Тогда неприятного втягивания языка не будет. Однако у клапана такой конструкции есть другой недостаток: при наклоне головы в стороны, воздушный пузырь, запирающий трубку, вылетает из нее. Вода тут же заполняет трубку, но главное, этот пузырь пугает рыбу. А, будучи на дне, нам очень часто приходится заглядывать под бревна и стволы, то есть крутить головой влево-вправо.
Многие охотники, уходя на глубину, уже на поверхности выплевывают трубку изо рта. В этом случае не будет постепенного, булькающего истекания воздуха из трубки, а значит, исчезает та основная причина, по которой мы пользуемся верхними клапанами. Практика показывает, что человек без трубки во рту сидит под водой дольше. Объяснить это трудно, но, возможно, незначительное усилие челюстей, удерживающее во рту загубник, отнимает у нас все же часть кислорода.
Пожалуй, труднее всего определиться с гидрокостюмом. О сухом костюме мы вообще не говорим, так как в нем на глубину из-за сильного обжима нырять очень трудно. У меня есть только один старый знакомый, который вот уже тридцать лет охотится только в сухом гидрокостюме, и при этом берет рыбу с глубины до десяти метров. Но и с неопреновым костюмом в глубокой реке не все так просто.
В реках, в отличие от моря, даже с незначительным увеличением глубины, может сильно понижаться температура воды. Это связано с обилием ключей в руслах рек и с недостаточно жарким климатом на просторах России, когда успевают прогреться лишь поверхностные слои воды. Так вот, учитывая эту особенность, было бы резонно одеться потеплее, например, в костюм, толщиною семь миллиметров. Но, как нам известно, чем толще костюм, тем в результате обжима, мы получаем большую отрицательную плавучесть, оказавшись у дна на глубине. Можно, конечно, заранее недогружаться (так и поступают многие морские охотники), но тогда будут проблемы с охотой на небольших глубинах. На небольших глубинах мы редко вскидываем ноги, чтобы дать толчок телу вниз. А без этого толчка недогруженному охотнику тихо уйти на два-три метра под воду невозможно. В более тонком костюме и грузов меньше надо, и меньше обжим на глубине, но присутствие холодного ключа вы сразу почувствуете. Вот и выбирайте, что лучше.
Ласты желательно использовать большие и мощные. Опять же это связано с нырянием на глубину, даже не столько с нырянием, сколько с выныриванием, когда приходится преодолевать отрицательную плавучесть. Это, во-первых. Во-вторых, на большой реке может потребоваться проплывать значительные расстояния и очень часто преодолевать или удерживаться на серьезном течении. И, наконец, речные охотники пользуются поясными куканами, то есть добытую рыбу частенько таскают с собой. А это дополнительное сопротивление. В прошлом году я вынужден был однажды плыть к лагерю против течения порядка двух километров. На куканах было два сома (12 и 19 кг). И так-то было тяжело, а тут еще длинные и тупорылые рыбины. Доплыл, конечно, но ноги потом неделю болели. А, если бы я был в небольших и мягких ластах, то вообще не представляю, как выходил бы из положения.
Куканы, как я уже упоминал, мы используем одни и те же на любых пресных водоемах. Как правило, кукана на поясе два, и вовсе не потому, что вся добытая рыба не умещается на одном. Дополнительный кукан требуется, когда в процессе охоты вы добыли такую рыбину, которую неохота (или невозможно!) таскать с собой, а до лагеря на берегу уже далеко. Такую добычу на отстегнутом с пояса кукане пристраиваете в реке, замечаете место, и спокойно, налегке продолжаете охоту. Много раз бывало, когда в завале или в корнях подводного пня добыча так запутывает линь, что весь этот клубок одновременно распутать невозможно. Делаем по-разделениям: сначала освобождаем рыбину, чтобы она не мешала процессу, и чтобы не мутила воду. Вот тут-то и нужен свободный кукан. Или угорь бывает, так перекрутит кукан, что распутать скользкий клубок можно только на берегу. Тут приходится отдавать ему этот кукан на откуп, а в дальнейшем пользоваться другим. К тому же держать на одном кукане угря и другую некрупную рыбу нельзя: эта очень сильная и верткая рыбина может посрывать с него всю остальную.
Впрочем, на больших реках не все и не всегда пользуются поясными куканами. Сейчас уже многие охотники прибегают к услугам моторных или весельных лодок, на которые сразу же сгружается добыча. Это оправдано еще и тем, что почти всегда приходится преодолевать по воде значительные расстояния в поисках рыбы. В больших реках труднее всего предугадать перемещение рыбы, и там, где вчера ее было «не впроворот», сегодня – пусто.
Пользуются и буйками, на которые подвешиваются куканы. Такое решение на открытых, больших просторах бывает оправданным вдвойне: увеличивает вашу безопасность, предупреждая моторки, винтсерфинги, гидроциклы о вашем присутствии в воде, и помогает справиться с очень крупной рыбой. Например, охотники из Запорожья, завидев сома килограммов, эдак, на восемьдесят, цепляют ружье к фалу с буйком, а затем уже стреляют. Практически так же, как это делают морские коллеги, охотясь на тунцов, груперов и прочих сверх мощных представителей рыбьего племени.
О том, чтобы плыть против течения, не может быть и речи. Выхода два: первый – охотиться в местах, где течение почти отсутствует, то есть под водопадом, на яме или на плесе, и второй – сплавляться вниз по реке. При сплаве по горной реке, пусть даже не очень бурной, скорость такая, что больше приходится следить за тем, как бы не врезаться в какой-нибудь валун под водой. Порой пронесешься мимо стоящих прямо у дна хариусов и, несмотря на очень хорошую видимость, не успеваешь их даже заметить.
Если крупных камней и валунов в реке много, но они гладкие и ближе, чем на 40–50 сантиметров к поверхности не поднимаются, то любое течение не опасно, и можно полностью отдаваться охоте. Если отдельные камни торчат из воды, то необходимо постоянно поднимать голову и смотреть вперед. Увидели камень или сильный бурун на поверхности, следует увернуться вправо или влево. Постоянно надо искать главное русло с максимальной глубиной. Так же, как от камней, следует уворачиваться от мелей и перекатов, которые определяются по характерной ряби на поверхности. Избегать препятствия лучше заранее, с учетом быстрого течения. Но уж коли не успели и вас нанесло на торчащий валун или бревно, то самое нехорошее оказаться наполовину с одной их стороны, а наполовину – с другой. В этом случае мощный поток сложит вас пополам и так прижмет к препятствию, что сползти с него в какую либо сторону будет крайне трудно.
Значительно проще и привычней охота на плесе, где после резкого поворота реки образуется противотечение, или на ямах под падающей водой. На плесе могут встретиться не только рыбы горных рек, но и хорошо знакомые нам окунь, язь, щука, налим. Очень вероятно, что эта рыба никогда не видела подводного охотника и подпустит вас на выстрел, не проявляя признаков волнения или испуга. Под водопадом охота интересна совсем необычной обстановкой: падающая вода образует тысячи маленьких пузырьков и резко уменьшает видимость. Зачастую именно в этой бурлящей воде или чуть ниже по течению стоит хозяин водопада (таймень, кумжа) и ждет, что принесет ему река.
Ныряя под водопадом или мощным порогом, следует помнить, что падающий поток воды, потом представляет из себя что-то вроде реки в реке. Охотник, попавший в этот придонный поток, не сразу и не просто сможет его покинуть и всплыть.
И, может быть, последний совет по сплаву в таких условиях. Я плыл (вернее, меня несло) по искусственному каналу Кольской АЭС. Там есть узкий, 200-метровый участок с вертикальными, скальными берегами. Казалось бы, глубина большая, дно чистое, без валунов, но тут уже опасность представляют сами берега. Ущелье не прямое, извилистое, и поток прижимал меня то к одной стене, то к другой. Поэтому приходилось постоянно и своевременно отрабатывать ластами и уходить от таких прижимов, стараясь держаться середины потока.
Перевалив через валун или проплыв в непосредственной от него близости, можно попасть в облако пузырей, которые делают видимость нулевой. В этих случаях я выставлял вперед подальше ружье и свободную левую руку, дабы не врезаться маской в невидимый камень. Удары телом о камни, не смотря на многочисленные теплые одежды под сухим гидрокостюмом, очень даже ощутимы. Кто-то из нас получал синяки на теле, кому-то ударом пробивало обе резиновых перчатки и толстую манжету на сухом гидрокостюме. У одного местного охотника при нас разлетелась вдребезги пластиковая вставка нового ласта фирмы «Омег-Sub», а другой из мокрого гидрокостюма «Beuchat» вырвал на руке клок. От ударов о камни срывало поясную жгутовку и мы лишались водолазных жгутиков. Благо всегда есть запасные.
И все же, сплав по горной реке, при осмотрительном и серьезном к нему подходе, возможен и в мокром, и в сухом гидрокостюмах. Например, за неделю охоты мы в своих сухих костюмах получали не больше пробоин и микродырочек, чем в равнинных реках с их подводными кустами, корягами и ветками. Сравнивая удобство эксплуатации сухих и мокрых гидрокостюмов в данных условиях надо отметить следующее. Если у вас нет микроавтобуса или ЗИЛ-131с кунгом, в теплых чревах которых удобно надевать и снимать «мокряк», то в условиях зимы сухой гидрокостюм безусловно предпочтительнее. Больших глубин на горных реках также нет, нырять глубоко не приходится, и это опять же в пользу сухого. Частые переходы по берегу в обход мелей и перекатов для мокрого гидрокостюма тоже не есть хорошо, так как из него выжимается нагретая телом вода, а при очередном погружении ее место займет новая порция холодной речной водички. Которую, увы, снова надо согревать собственным теплом. С другой стороны, когда появляется возможность удержаться на течении (например, после водопада или над глубокой ямой), то в мокром гидрокостюме молотить ластами и нырять намного легче, чем в сухом.
Познакомившись со всеми этими рекомендациями, резонно задаться вопросом: «А как же охота, коли только и знаешь, что уворачиваешься?». Оказывается, вполне можно, а порой и очень успешно.
Основными и типичными обитателями российских горных рек можно считать кумжу, семгу, сига, форель, хариуса, а в Сибири еще тайменя и ленка. Все эти рыбы очень красивы, сильны, а такие, как таймень и семга могут весить 20, 30 и более килограммов – настоящие колоссы и по массе, и по силе. Некоторые из них постоянно живут в реках, лишь по ним мигрируя, другие уходят в моря или озера и возвращаются в определенное время. Рассмотрим самые общие представления о том «как?» и «где?».
Потому названные рыбы и типичны для горной реки, что им хорошо только на быстрой воде или в непосредственной близости от нее. На самой сильной струе держаться им тоже не просто, а вот под струей в ямке, или за камнем, где всегда есть хоть маленькое противотечение – в самый раз. Поэтому «пролетая» такой перспективный участок, вы постоянно вертите головой влево-вправо. Стоило мне на секунду поднять голову и убедиться, что впереди нет камня, как прямо из-под меня метнулась крупная кумжа. Не повезло.
Но и, вовремя заметив стоящую рыбину, успеть направить на нее ружье и выстрелить совсем не просто. Еще сложнее – попасть. При этом почти невозможно не покалечить свой наконечник, ибо кругом одни граниты. Слабо закачивать ружье или использовать речную, маломощную модификацию тоже нельзя, так как приходится стрелять также в уходящую рыбу с большого расстояния. Не забывайте, что прозрачность воды 8-10 метров в горных реках не редкость. Для того, чтобы охотиться в таких условиях совершенно непригодны и длинные ружья с ручкой сзади, ибо повернуть его быстро и в нужном направлении невозможно.
Дно горной реки, как правило, устлано камнями. После выстрела вас продолжает нести течением, а стрела тащится по дну, и в 9 случаях из 10 открытыми лепестками наконечника, словно якорем, намертво застревает между камней. Цепочка стрела-линь-ружье-охотник вытягивается в струнку. Кто-то пытается подтянуться к застрявшей стреле, надеясь на прочность лепестков наконечника. Кто-то бросает ружье, заходит выше по течению и на новом сплаве пытается поймать и выдернуть застрявшую стрелу. Чтобы не попасть в такую ситуацию, лучше сразу после неудачного выстрела дергать на себя линь и не позволять стреле волочиться по дну.
При том, что рыбы горных рек очень сильны, у них к тому же очень нежное мясо, мягкий костяк и мелкая, не прочная чешуя. Оба эти обстоятельства позволяют им чаще других рыб срываться со стрелы, особенно при плохом попадании или плохих зацепах на наконечнике. Наш местный коллега добыл свою рекордную 10-килограммовую семгу с четвертого раза. Предыдущие три попадания были безрезультатными.
Последний пример наглядно характеризует и другую особенность «рыб быстрой воды»: они очень неохотно покидают избранный плес, омут или перекат. И это не в их пользу. Опытные Кандалакшские охотники по несколько часов гоняются за одной рыбиной на каких-нибудь 50 метрах реки, и часто такая настойчивость вознаграждается.
Нельзя обойти молчанием тот факт, что лов (а значит и подводная охота) некоторых рыб лицензирован, а в определенное время и на определенных водоемах полностью запрещен. Поэтому прежде, чем отправиться на север, в Сибирь или в Приморье на такую охоту, следует предварительно получить полную информацию по избранному водоему. Это можно сделать через общества охотников и рыболовов или Федерацию подводного рыболовства России. Когда же все формальности будут соблюдены и вы вкусите всю прелесть и необычность охоты в горной реке, то наверняка пожалеете, что не испытывали этого ранее. Адреналина будет – хоть отбавляй! А добытые за весь день охоты одна или две красавицы-рыбины, будут самым щедрым и запоминающимся вознаграждением за старания и синяки.
Заканчивая разговор об охоте в малых реках, хотелось бы еще раз напомнить, что это хобби регулируется Правилами любительского и спортивного рыболовства того именно региона, где избранная вами река протекает. Малые равнинные реки практически все являются водоемами общего пользования, и охота на них, как и рыбная ловля, не требует лицензии или путевки (это еще один аргумент в пользу малых рек). Однако чтобы не было неприятностей, следует ознакомиться с Правилами данной области или края до того, как брать ружье и лезть в воду.
Ну, и самое последнее. Я призываю всех охотников беречь наши российские речки. Настоящий охотник и рыболов – непременно большой любитель природы. Но любить это не только охи-вздохи да бесконечные восторги: «Ах, как красиво!». Это – изучение и исследование, анализ каждого явления, сострадание и, при необходимости, помощь. Настоящий любитель природы ищет ответы на бесчисленные вопросы, которые ему задает окружающие флора и фауна. А эти два «Ф» большие мастера по части головоломок для царя природы.
Малоизученный подводный мир, пожалуй, лидер в отношении неразгаданных природных тайн и непонятых процессов. Причем, если морской шельф учеными активно изучался и хорошо описан, то пресные водоемы и их обитатели, особенно касается это малых рек, мало кого интересуют. Масштаб не тот, да и серьезную полезность для человечества, очевидно, не усматривают. Может и так, только от этого подводный мир тысяч и тысяч малых российских рек не стал менее интересным, загадочным и необходимым для каждого из нас.
Прогуливаясь жарким летним днем вдоль берега Москвы-реки, Истры или другой подобной речки, вы видите в воде какие-то растения. Мы, подводные охотники, наблюдаем их от корешка до макушки, летом и зимой, днем и ночью, но мало кто из нас сможет определить и правильно назвать хотя бы десятую часть того, что видит. И виной тому не пробелы в любознательности с нашей стороны, а полное отсутствие научно-популярной и соответствующей справочной литературы. Я лично в этом убедился, когда собирал материал для своей первой книги и обращался в различные научные организации, в том числе и на соответствующие кафедры МГУ.
Вот поэтому в общении друг с другом и, пересказывая эпизоды подводных баталий, белую кувшинку многие называют «лилией», кубышку – «лопухом», из 20 часто встречающихся рдестов, не отличают и двух-трех, а все остальное именуют просто «трава» или «водоросли». Осознавать свою ущербность и безграмотность в этом вопросе и стыдно и обидно. Не зря говорят: «Не узнаешь – не полюбишь».
Занимаясь подводной охотой все четыре времени года, мы за последние четверть века наблюдаем постоянное ухудшение экологии среднерусских рек. Не будем вспоминать досоветские времена, когда все они были прозрачными и изобиловали рыбой. Еще десять лет назад, к примеру, верховья нашей Москвы-реки отличались очень чистой водой, и ее прозрачность портилась, разве что, после сильных дождей. Это – летом, а уж зимой, и говорить не приходится. Теперь же не только летом, но и зимой, когда, казалось бы, ничто не мешает воде окончательно прочиститься, редко найдешь видимость в 2–2, 5 метра. И такая удручающая картина по всем малым рекам средней полосы России.
В чем причина? И можно ли переломить эту страшную тенденцию?
Теперь, после того, как в результате «перестройки» многие предприятия, отравляющие воду, прекратили свое существование, а скотные дворы по берегам рек опустели, главная причина, на наш взгляд, в заиливании, зарастании и обмелении всех водоемов. На многих реках образованы водохранилища, которые, в частности, препятствуют большим весенним паводкам и мощным ледоходам. А именно быстрой водой и льдинами происходила естественная, ежегодная чистка русел неглубоких рек и ручьев.
Кроме этого в былые времена крестьяне по собственной воле (а чаще, по воле помещика) всей деревней чистили летом прилегающий к ней участок реки, не давая ей зарастать. Сейчас это, увы, никому не нужно. Поэтому, когда плывешь по реке, протекающей вблизи дороги или дачных участков, то под водой видишь, буквально, все предметы человеческого быта: от кузовов автомобилей и холодильников и до чайников, ведер, ложек и т. д. Уверен что, если бы Мосводоканал или Мосрыбвод действительно болели за чистоту наших водоемов, то хоть какие-нибудь меры по их спасению предпринимали. Например, вполне реально к этому доброму делу привлечь дайверов и подводных охотников. Их нынче много, целая армия, и, наверняка, многие пошли бы навстречу такому благому начинанию. Совсем не сложно с ними же договориться об оперативной информации с водоемов для быстрого реагирования. Это в общих интересах.
От неблагоприятных условий в первую очередь страдают обитатели рек. Раки, некогда водившиеся во всех реках и озерах, сейчас обнаруживаются в некоторых, относительно молодых и еще не отравленных человеком карьерах. Через каждые 5-10 метров на дне незамерзающих участков рек в прошлые годы мы наблюдали зимующих озерных лягушек. Поодиночке и целыми группами по 5–6 штук. А теперь за трехчасовую охоту парочку лягушек увидел – уже хорошо. Соответственно, летом вместо веселых лягушачьих концертов над рекой висит гнетущая тишина. И, ведь, те же лягушки в природе не сами по себе, а – определенная ниша, звено, без которого рвется живая цепь…
Рыбу спасает ее природная жизнестойкость, способность к быстрой миграции и плодовитость. Иначе большинство их видов мы на сегодня потеряли бы безвозвратно. Но и ей достается от испорченной экологии. А тут еще пошла мода на электроудочки. Вот уж бич для малых рек и прочих неглубоких водоемов! Об этом столько говорено-переговорено, что все цензурные слова и мысли закончились. И, не смотря на очевидность огромного вреда для водоемов в целом, электроудочник рассматривается по закону таким же нарушителем, как и рыболов, использующий по весне вместо двух крючков три, или поймавший на пару плотвиц больше установленной нормы. А нам бы казалось, что к ним следует применять особые, самые жесткие меры, ибо электроудочник осознанно идет на убийство реки. Это, используя терминологию уголовного кодекса, уже не мелкое хулиганство или воровство, а вооруженный грабеж.
Браконьерские сети, по сравнению с электроудочками, теперь воспринимаются, как безобидная забава. Конечно, только в том случае, если они полностью не перегораживают весной заход рыбы на нерест в малые реки. Но беда в том, что наступил «сетевой беспредел». Где бы мы ни охотились, повсюду стоят бесконечные, порой километровые сети. А их хозяева, не дожидаясь темноты и никого не стесняясь, выходят на лодках и проверяют среди дня свои снасти.
Волга, Днепр, Дон, могучие сибирские реки в какой-то мере тормозят процесс умирания водной системы в целом. Своей массой и глубинами, неподвластными большинству браконьерских снастей, они дают временное укрытие для рыбьего племени. Но и эти реки-гиганты не вечны. В конце концов, они сами есть сумма тех самых сотен и тысяч малых рек и речушек. А для процветания рыбы необходимы не только укрытие и временный приют, но и ежегодная возможность успешного размножения. И тут мы снова приходим к непреходящей роли малых рек, в которых нерестится подавляющее большинство видов рыб, выводится и нагуливается молодь.
Ежегодно в столице и других городах страны проходят международные охотничьи рыболовные выставки. Там во всей красе и мощи представлены бесчисленные фирмы, производящие и торгующие рыболовным снаряжением и снастями, турфирмы и рыболовные базы. В этой индустрии вращаются огромные деньги. Вот я и думаю, неужели все эти люди не понимают, что в нашей стране их бизнес под угрозой, что скоро ловить-то будет некого? Не пора ли выделить какие-то деньги и всерьез браться за спасение малых российских рек – основу не только благополучия рыбных запасов, но и их дальнейшего делового процветания?
Подводные охотники нагляднее других видят беду, и первыми бьют тревогу. Мы и собственными руками готовы помогать тому, кто возьмется за эту проблему. Вот только осталось выяснить, кто больше других любит свою страну, свою малую родину и ту речушку, что течет за забором загородного коттеджа?
Охота в больших реках
Как мы договорились в предыдущем разделе, «большие» – это те реки, в которых присутствуют глубины более пяти метров. На такой глубине, как правило, нет уже буйной растительности, а дно представляет из себя нечто вроде лунного пейзажа. Или это песок, или песок, покрытый слоем ила, или глина, или камни. Бывает, правда, когда дно реки устлано бревнами – последствия когда-то активного молевого сплава леса. Сразу скажу, что рыба такие места не жалует, так как гниющая кора забирает из воды кислород, и выделяемая смола хвойных пород, тоже свежее воду не делает.
Значительную часть больших рек все-таки занимают прибрежные, мелководные участки с жесткой и мягкой водной растительностью. На этих «шельфах» охота ничем не отличается от той, которая уже подробно нами описана. Поэтому останавливаться на этом не станем, и сразу полезем вглубь…
Нырять на большую (10 метров и более) глубину при видимости четыре-пять метров трудно. Давно замечено, что, плавая в мутной воде, ныряльщик при всех прочих равных условиях не сможет задерживать дыхание настолько, насколько он делает это в прозрачном водоеме. Видимо, это на подсознании. А тут еще в голове постоянно бьется мысль, не ожидает ли тебя там внизу старая сеть, самолов с огромными и острыми крючьями или, торчащая арматура. Поэтому при видимости в два-два с половиной метра приходится снижать скорость погружения, чтобы иметь возможность, с неожиданным появлением угрожающего вам препятствия, остановиться и не врезаться в него лицом. При этом резко сокращается время пребывания на дне, и, соответственно, ваши возможности по поиску там рыбы.
Если видимость в воде метр или того меньше, я считаю, что охота на больших глубинах – вообще безрассудство. Дело тут не только в том, что погружаться следует с черепашьей скоростью. Если вам давно и хорошо известна акватория, вы уверены, что дно голое и знаете, какая там глубина, то нырять можно и с большой скоростью. Но все равно, в этих условиях стрельба ведется, зачастую, по теням, а не по четко видимой цели. Такая практика противоречит технике безопасности и не достойна популяризации.
Для охоты на значительных глубинах в больших реках снаряжение охотника должно сочетать в себе и морские, и речные элементы. Маска уже нужна морская, то есть с малым подмасочным пространством. Трубка не должна иметь верхний клапан, основанный на ее механическом закупоривании, так как на глубине создается разрежение, и метров с семи начинается втягивание языка в загубник. Можно, конечно, поддать воздуха в трубку, как мы поступаем в случае с прижимом маски, но это дополнительные сложности и потери драгоценного кислорода.
Можно использовать на трубке верхний клапан, работающий по принципу водолазного колокола. Тогда неприятного втягивания языка не будет. Однако у клапана такой конструкции есть другой недостаток: при наклоне головы в стороны, воздушный пузырь, запирающий трубку, вылетает из нее. Вода тут же заполняет трубку, но главное, этот пузырь пугает рыбу. А, будучи на дне, нам очень часто приходится заглядывать под бревна и стволы, то есть крутить головой влево-вправо.
Многие охотники, уходя на глубину, уже на поверхности выплевывают трубку изо рта. В этом случае не будет постепенного, булькающего истекания воздуха из трубки, а значит, исчезает та основная причина, по которой мы пользуемся верхними клапанами. Практика показывает, что человек без трубки во рту сидит под водой дольше. Объяснить это трудно, но, возможно, незначительное усилие челюстей, удерживающее во рту загубник, отнимает у нас все же часть кислорода.
Пожалуй, труднее всего определиться с гидрокостюмом. О сухом костюме мы вообще не говорим, так как в нем на глубину из-за сильного обжима нырять очень трудно. У меня есть только один старый знакомый, который вот уже тридцать лет охотится только в сухом гидрокостюме, и при этом берет рыбу с глубины до десяти метров. Но и с неопреновым костюмом в глубокой реке не все так просто.
В реках, в отличие от моря, даже с незначительным увеличением глубины, может сильно понижаться температура воды. Это связано с обилием ключей в руслах рек и с недостаточно жарким климатом на просторах России, когда успевают прогреться лишь поверхностные слои воды. Так вот, учитывая эту особенность, было бы резонно одеться потеплее, например, в костюм, толщиною семь миллиметров. Но, как нам известно, чем толще костюм, тем в результате обжима, мы получаем большую отрицательную плавучесть, оказавшись у дна на глубине. Можно, конечно, заранее недогружаться (так и поступают многие морские охотники), но тогда будут проблемы с охотой на небольших глубинах. На небольших глубинах мы редко вскидываем ноги, чтобы дать толчок телу вниз. А без этого толчка недогруженному охотнику тихо уйти на два-три метра под воду невозможно. В более тонком костюме и грузов меньше надо, и меньше обжим на глубине, но присутствие холодного ключа вы сразу почувствуете. Вот и выбирайте, что лучше.
Ласты желательно использовать большие и мощные. Опять же это связано с нырянием на глубину, даже не столько с нырянием, сколько с выныриванием, когда приходится преодолевать отрицательную плавучесть. Это, во-первых. Во-вторых, на большой реке может потребоваться проплывать значительные расстояния и очень часто преодолевать или удерживаться на серьезном течении. И, наконец, речные охотники пользуются поясными куканами, то есть добытую рыбу частенько таскают с собой. А это дополнительное сопротивление. В прошлом году я вынужден был однажды плыть к лагерю против течения порядка двух километров. На куканах было два сома (12 и 19 кг). И так-то было тяжело, а тут еще длинные и тупорылые рыбины. Доплыл, конечно, но ноги потом неделю болели. А, если бы я был в небольших и мягких ластах, то вообще не представляю, как выходил бы из положения.
Куканы, как я уже упоминал, мы используем одни и те же на любых пресных водоемах. Как правило, кукана на поясе два, и вовсе не потому, что вся добытая рыба не умещается на одном. Дополнительный кукан требуется, когда в процессе охоты вы добыли такую рыбину, которую неохота (или невозможно!) таскать с собой, а до лагеря на берегу уже далеко. Такую добычу на отстегнутом с пояса кукане пристраиваете в реке, замечаете место, и спокойно, налегке продолжаете охоту. Много раз бывало, когда в завале или в корнях подводного пня добыча так запутывает линь, что весь этот клубок одновременно распутать невозможно. Делаем по-разделениям: сначала освобождаем рыбину, чтобы она не мешала процессу, и чтобы не мутила воду. Вот тут-то и нужен свободный кукан. Или угорь бывает, так перекрутит кукан, что распутать скользкий клубок можно только на берегу. Тут приходится отдавать ему этот кукан на откуп, а в дальнейшем пользоваться другим. К тому же держать на одном кукане угря и другую некрупную рыбу нельзя: эта очень сильная и верткая рыбина может посрывать с него всю остальную.
Впрочем, на больших реках не все и не всегда пользуются поясными куканами. Сейчас уже многие охотники прибегают к услугам моторных или весельных лодок, на которые сразу же сгружается добыча. Это оправдано еще и тем, что почти всегда приходится преодолевать по воде значительные расстояния в поисках рыбы. В больших реках труднее всего предугадать перемещение рыбы, и там, где вчера ее было «не впроворот», сегодня – пусто.
Пользуются и буйками, на которые подвешиваются куканы. Такое решение на открытых, больших просторах бывает оправданным вдвойне: увеличивает вашу безопасность, предупреждая моторки, винтсерфинги, гидроциклы о вашем присутствии в воде, и помогает справиться с очень крупной рыбой. Например, охотники из Запорожья, завидев сома килограммов, эдак, на восемьдесят, цепляют ружье к фалу с буйком, а затем уже стреляют. Практически так же, как это делают морские коллеги, охотясь на тунцов, груперов и прочих сверх мощных представителей рыбьего племени.