Страница:
Для семьи Мордюковых приезд в Ейск стал возвращением в родные места, ведь и этот город, и село Глафировка располагались по соседству. Тяжело трудиться приходилось Ирине Петровне и её детям и на берегах Азовского моря, а бытовые условия поначалу мало чем отличались от той нищеты, в которой пришлось жить в Отрадной. Впрочем, семье выделили комнату в коммуналке – в бывшем купеческом доме. А Нонне всё острее хотелось закончить среднюю школу. Запавшее ей в душу письмо Николая Мордвинова, где тот писал о важности 10-летнего образования для поступления во ВГИК, подтверждало: учиться нужно. Но как сложно было потерявшим из-за войны несколько лет «переросткам» садиться снова за школьные парты и вспоминать забытые азы школьных премудростей!
Ейский литератор Евгений Котенко вспоминает, что Нонна Викторовна пришла учиться в ту же среднюю школу номер 4 (бывшую женскую гимназию) в парке имени Горького, где до войны учился будущий известный актёр и режиссёр Сергей Бондарчук. Согласно мемуарам актрисы, её мать с детства дружила с матерью Бондарчука. А сама Нонна впоследствии подружилась с младшей сестрой Сергея Фёдоровича Тамарой.
Вообще-то Бондарчук – уроженец Херсонской области (из крестьян села Белозёрка), однако детство его прошло на берегах не Чёрного, а Азовского моря, в Ейске и Таганроге (где он закончил среднюю школу в 1938 году). На пять лет старше Нонны, Сергей свою актёрскую карьеру начал гораздо раньше, чем она: ещё до войны. Во время учёбы в ейской школе занимался в театральном кружке. А в 17 лет дебютировал в Таганрогском драматическом театре. Успел перед войной пару лет проучиться в Ростовском театральном училище. С началом войны оно было эвакуировано, а Сергей некоторое время был актёром Театра Красной Армии в городе Грозном. Во ВГИК он поступил уже после Победы, являясь участником войны. А в 1948 году состоялся дебют будущего прославленного актёра и режиссёра в первом фильме – «Молодая гвардия», в котором дебютировал и Нонна Мордюкова.
Судя по всему, особой дисциплинированностью в ейской школе Сергей не отличался, чем и запомнился своим педагогам. А теперь в бойкой, чрезмерно энергичной девчонке учителя увидели своеобразную наследницу Бондарчука. И не раз пугали её: дескать, если не изменишься, вырастешь такой же непутёвой, как он.
Ирония судьбы: действительно, обоих выпускников ейской школы ожидала схожая биография. Схожая в смысле выпавших на их долю кинематографической славы и зрительского признания. Не случайно теперь Ейск украшают расположенные по соседству памятники двум знаменитым землякам.
Оказавшись за партой, Нонна убедилась, что её нелюбовь к математике и прочим точным наукам никуда не исчезла, а только усилилась. И это толкнуло её на довольно рискованный по тогдашним временам шаг. Подговорив нескольких одноклассниц, она сочинила коллективное обращение к самому Иосифу Виссарионовичу с просьбой, чтобы юных ейчанок освободили от уроков математики, химии и физики. Петиция была отправлена, но, к счастью, не возымела никаких организационных последствий.
Забегая чуть вперёд, отметим, что аттестат будущей актрисы к моменту окончания ею средней школы украшали восемь троек. Кто-то менее уверенный в себе всерьёз задумался бы, стоит ли подавать документы во ВГИК, но Мордюкова, к счастью для себя, по поводу плохой успеваемости не слишком комплексовала.
Уже практически взрослые старшеклассники-переростки не очень-то увлекались учёбой и по другой причине. Любовные романы возникали с неизбежностью и неотвратимостью, благо видных кавалеров у ейских девчонок хватало: в порту располагалась военная флотилия, поэтому бравые моряки и курсанты нередко прохаживались по ейским улицам в сопровождении очаровательных спутниц. Но не будем сетовать на распущенность тогдашней молодёжи. Как вспоминала впоследствии актриса, в отношениях между парнями и девушками соблюдались достаточно строгие моральные нормы и запреты, переступать которые не полагалось. Скажем, провожать вечером девушку до дому после танцев, положив ей руку на талию, считалось допустимым и вполне приличным. Но горе моряку, если рука скользнёт чуть ниже – за такое вполне можно было схлопотать и по физиономии… Кстати, во время вечерних прогулок Нонна была начеку и по другой причине – Ирина Петровна вполне способна была подкараулить дочь с очередным провожатым и прилюдно высмеять: ты бы лучше свои двойки исправляла, чем под луной прохаживаться! В таких случаях незадачливого ухажёра словно водой смывало.
Любознательные журналисты, а точнее, журналистки, в годы славы Нонны Мордюковой бравшие у неё интервью для различных изданий, неоднократно интересовались, помнит ли она свой первый поцелуй. Актриса неизменно отвечала, что подобное не забывается. Правда, дальнейший её рассказ известен, по крайней мере, в нескольких вариациях. По одной из версий, в десятом классе Нонна каталась с друзьями на коньках по льду замёрзшей реки. По другой версии, прогулка эта проходила на катере, капитаном которого был её друг-моряк Николай Горский. Как бы там ни было, друг внезапно предложил Нонке согреть её под своей курткой, потому что девушка, дескать, вся от холода посинела. Набросил куртку ей на плечи, обнял и поцеловал. Нонна вырвалась и бросилась домой (а по другой версии, удалилась без особой спешки и со смехом). С улыбкой вспоминала, что первым делом подбежала к небольшому зеркальцу, висевшему на стене, и с любопытством уставилась на свои губы. Достаточно ещё наивной девушке казалось, что они теперь должны выглядеть как-то по-другому – ведь только что её поцеловали… А что касается Коли Горского, с грустью заключила актриса свой рассказ, то вскоре он ушёл на фронт, где и погиб.
Поцелуи поцелуями, но по мере приближения окончания школы не давало покоя настойчивое стремление «поступить учиться на актрису», уехать в Москву, в легендарный ВГИК. Нонна, как и прежде, до войны, не пропускала ни одного фильма. А их показывали в Ейске регулярно – город всё-таки как-никак, не деревня. К памятным довоенным кинокартинам прибавились те, что были сняты во время войны, которые Нонна не могла тогда же увидеть из-за жизни в оккупации. Демонстрировали и документальные фильмы, точнее, кинохронику о ситуации на фронтах, в стране, в мире. Показывали изредка и иностранные кинофильмы – разумеется, снятые в странах, союзных СССР по антигитлеровской коалиции. Зарубежные реалии казались чем-то совсем уж невиданным зрителям, оторванным от условий нормальной человеческой жизни. Кинозал чаще всего был переполнен – люди истосковались по радостной и красивой жизни (да и видели ли хоть когда-нибудь многие из них такую жизнь?). Это были счастливые мгновения, когда забывалась окружавшая нищета, когда зритель уносился мечтами в туманные, но притягательные дали. Что ни говори, подлинная «фабрика грёз», как определили некогда кинематограф. И Нонну всё более тянуло проникнуть в этот неизведанный, но такой прекрасный мир. Пожалуй, она не была настолько наивна, чтобы не понимать: изображаемое в советском кинематографе далеко не всегда соответствует жизненной правде… Но девушке казалось, что так и должно быть, что кино призвано вселять в людей оптимизм, помогать им снять груз житейских забот.
Назначение киноискусства виделось ей совсем в ином свете, чем достоверное отражение мрачных будней. Наверно, именно поэтому ей хотелось стать частью сказки, вырваться из убогой действительности послевоенных будней… И она окончательно решилась на шаг, который, по здравом размышлении, должен был закончиться полным фиаско, но который, как ни странно, завершился её победой и достижением мечты…
Глава 3
Ейский литератор Евгений Котенко вспоминает, что Нонна Викторовна пришла учиться в ту же среднюю школу номер 4 (бывшую женскую гимназию) в парке имени Горького, где до войны учился будущий известный актёр и режиссёр Сергей Бондарчук. Согласно мемуарам актрисы, её мать с детства дружила с матерью Бондарчука. А сама Нонна впоследствии подружилась с младшей сестрой Сергея Фёдоровича Тамарой.
Вообще-то Бондарчук – уроженец Херсонской области (из крестьян села Белозёрка), однако детство его прошло на берегах не Чёрного, а Азовского моря, в Ейске и Таганроге (где он закончил среднюю школу в 1938 году). На пять лет старше Нонны, Сергей свою актёрскую карьеру начал гораздо раньше, чем она: ещё до войны. Во время учёбы в ейской школе занимался в театральном кружке. А в 17 лет дебютировал в Таганрогском драматическом театре. Успел перед войной пару лет проучиться в Ростовском театральном училище. С началом войны оно было эвакуировано, а Сергей некоторое время был актёром Театра Красной Армии в городе Грозном. Во ВГИК он поступил уже после Победы, являясь участником войны. А в 1948 году состоялся дебют будущего прославленного актёра и режиссёра в первом фильме – «Молодая гвардия», в котором дебютировал и Нонна Мордюкова.
Судя по всему, особой дисциплинированностью в ейской школе Сергей не отличался, чем и запомнился своим педагогам. А теперь в бойкой, чрезмерно энергичной девчонке учителя увидели своеобразную наследницу Бондарчука. И не раз пугали её: дескать, если не изменишься, вырастешь такой же непутёвой, как он.
Ирония судьбы: действительно, обоих выпускников ейской школы ожидала схожая биография. Схожая в смысле выпавших на их долю кинематографической славы и зрительского признания. Не случайно теперь Ейск украшают расположенные по соседству памятники двум знаменитым землякам.
Оказавшись за партой, Нонна убедилась, что её нелюбовь к математике и прочим точным наукам никуда не исчезла, а только усилилась. И это толкнуло её на довольно рискованный по тогдашним временам шаг. Подговорив нескольких одноклассниц, она сочинила коллективное обращение к самому Иосифу Виссарионовичу с просьбой, чтобы юных ейчанок освободили от уроков математики, химии и физики. Петиция была отправлена, но, к счастью, не возымела никаких организационных последствий.
Забегая чуть вперёд, отметим, что аттестат будущей актрисы к моменту окончания ею средней школы украшали восемь троек. Кто-то менее уверенный в себе всерьёз задумался бы, стоит ли подавать документы во ВГИК, но Мордюкова, к счастью для себя, по поводу плохой успеваемости не слишком комплексовала.
Уже практически взрослые старшеклассники-переростки не очень-то увлекались учёбой и по другой причине. Любовные романы возникали с неизбежностью и неотвратимостью, благо видных кавалеров у ейских девчонок хватало: в порту располагалась военная флотилия, поэтому бравые моряки и курсанты нередко прохаживались по ейским улицам в сопровождении очаровательных спутниц. Но не будем сетовать на распущенность тогдашней молодёжи. Как вспоминала впоследствии актриса, в отношениях между парнями и девушками соблюдались достаточно строгие моральные нормы и запреты, переступать которые не полагалось. Скажем, провожать вечером девушку до дому после танцев, положив ей руку на талию, считалось допустимым и вполне приличным. Но горе моряку, если рука скользнёт чуть ниже – за такое вполне можно было схлопотать и по физиономии… Кстати, во время вечерних прогулок Нонна была начеку и по другой причине – Ирина Петровна вполне способна была подкараулить дочь с очередным провожатым и прилюдно высмеять: ты бы лучше свои двойки исправляла, чем под луной прохаживаться! В таких случаях незадачливого ухажёра словно водой смывало.
Любознательные журналисты, а точнее, журналистки, в годы славы Нонны Мордюковой бравшие у неё интервью для различных изданий, неоднократно интересовались, помнит ли она свой первый поцелуй. Актриса неизменно отвечала, что подобное не забывается. Правда, дальнейший её рассказ известен, по крайней мере, в нескольких вариациях. По одной из версий, в десятом классе Нонна каталась с друзьями на коньках по льду замёрзшей реки. По другой версии, прогулка эта проходила на катере, капитаном которого был её друг-моряк Николай Горский. Как бы там ни было, друг внезапно предложил Нонке согреть её под своей курткой, потому что девушка, дескать, вся от холода посинела. Набросил куртку ей на плечи, обнял и поцеловал. Нонна вырвалась и бросилась домой (а по другой версии, удалилась без особой спешки и со смехом). С улыбкой вспоминала, что первым делом подбежала к небольшому зеркальцу, висевшему на стене, и с любопытством уставилась на свои губы. Достаточно ещё наивной девушке казалось, что они теперь должны выглядеть как-то по-другому – ведь только что её поцеловали… А что касается Коли Горского, с грустью заключила актриса свой рассказ, то вскоре он ушёл на фронт, где и погиб.
Поцелуи поцелуями, но по мере приближения окончания школы не давало покоя настойчивое стремление «поступить учиться на актрису», уехать в Москву, в легендарный ВГИК. Нонна, как и прежде, до войны, не пропускала ни одного фильма. А их показывали в Ейске регулярно – город всё-таки как-никак, не деревня. К памятным довоенным кинокартинам прибавились те, что были сняты во время войны, которые Нонна не могла тогда же увидеть из-за жизни в оккупации. Демонстрировали и документальные фильмы, точнее, кинохронику о ситуации на фронтах, в стране, в мире. Показывали изредка и иностранные кинофильмы – разумеется, снятые в странах, союзных СССР по антигитлеровской коалиции. Зарубежные реалии казались чем-то совсем уж невиданным зрителям, оторванным от условий нормальной человеческой жизни. Кинозал чаще всего был переполнен – люди истосковались по радостной и красивой жизни (да и видели ли хоть когда-нибудь многие из них такую жизнь?). Это были счастливые мгновения, когда забывалась окружавшая нищета, когда зритель уносился мечтами в туманные, но притягательные дали. Что ни говори, подлинная «фабрика грёз», как определили некогда кинематограф. И Нонну всё более тянуло проникнуть в этот неизведанный, но такой прекрасный мир. Пожалуй, она не была настолько наивна, чтобы не понимать: изображаемое в советском кинематографе далеко не всегда соответствует жизненной правде… Но девушке казалось, что так и должно быть, что кино призвано вселять в людей оптимизм, помогать им снять груз житейских забот.
Назначение киноискусства виделось ей совсем в ином свете, чем достоверное отражение мрачных будней. Наверно, именно поэтому ей хотелось стать частью сказки, вырваться из убогой действительности послевоенных будней… И она окончательно решилась на шаг, который, по здравом размышлении, должен был закончиться полным фиаско, но который, как ни странно, завершился её победой и достижением мечты…
Глава 3
Сознательно или нет, но многие знаменитости, вспоминая о начале своего творческо-карьерного пути, стараются преувеличить трудности, которые их поджидали на дороге к славе. Словно вступает в силу некий «комплекс Золушки» – чем труднее было на пути к вершине, тем более весомым кажется успех, тем более яркими гранями сверкает в глазах почитателей твой талант.
Собственно говоря, Нонне Мордюковой и не нужно было особо фантазировать, вспоминая свои первые шаги на пути к профессии актрисы. Ей действительно приходилось несладко, в первую очередь в материальном, бытовом плане… Однако, как мы увидим вскоре, актриса тоже не удержалась, чтобы кое-что не приукрасить, расцветить более ярким красками. А может, это просто свойство человеческой памяти – через много лет вспоминать не всё и не совсем так, как было на самом деле, находить наиболее выигрышные аспекты для показа собственной биографии?
Стал уже хрестоматийным рассказ, как будущая актриса добиралась в Москву через разрушенную войной страну с далёкой Кубани в товарном вагоне. На соломе, в компании таких же безбилетников, как и сама (поэтому приходилось то и дело прятаться от стрелков военизированной охраны и железнодорожных кондукторов, норовивших согнать «зайцев» с насиженных мест). Ехали, впрочем, весело, даже с песнями, подставляя лица встречному ветерку… Ирина Петровна напекла дочери на дорогу лепёшек из кукурузной муки – чуреков. Дала с собой 16 рублей – сумма даже по тем нищенским временам мизерная. Немудрёные пожитки Нонна сложила в фанерный чемодан. Хорошо хоть, что проблемы выбора нарядов перед девушкой не стояло: мол, какое платье надеть на вступительные экзамены? Ехала в простеньком платье из ситца, чей фасон, популярный в то время, именовался задорно-романтически: «татьянка». На ногах – мальчишеские галоши, да ещё великоватые по размеру. Однако те, кто повнимательнее всматривался в румяное и пышущее здоровьем лицо юной казачки, кто обращал внимание на две пышные чёрные косы, любовно заплетенные ею, уже меньше приглядывались к полунищенскому наряду. Молодость и красота были всё же неплохой компенсацией за неподобающее для столицы одеяние.
Как и положено сказочной героине, Нонне в Москве пришлось обращаться за помощью в поисках заветной цели – Института кинематографии. С ярко выраженным кубанским акцентом она, выскочив из вагона на перрон, сразу обратилась к первому же встречному: как добраться до ВГИКа? Нонне казалось, что все москвичи должны радоваться вместе с ней: добралась до столицы, вот-вот станет актрисой! Прохожий, однако, не разделил радостного настроения будущей кинозвезды. Окинув её добродушным, но в то же время внимательным взглядом, рассмеялся: а может, девушка, лучше на завод пойдёшь? Бросай свои артистические мечты!
Но не на ту нарвался рассудительный прохожий. Какая-нибудь менее уверенная в себе провинциалка, впервые ступившая на столичную землю, могла бы и растеряться, поддаться на добродушные уговоры – и прибавилось бы полку токарей или ткачих-многостаночниц. Но Нонну уже было не остановить никакими предложениями. Только ВГИК!
Отвлечёмся ненадолго от стоящей на перроне девушки и вспомним, что же представлял в те годы этот самый ВГИК – Всесоюзный государственный институт кинематографии. Какое из четырёх слов ключевое? Правильно – «государственный»! Разве могло Советское государство, чей вождь некогда провозгласил кино важнейшим из искусств, оставить его вне своего бдительного надзора и идеологического руководства? Поэтому первая и долгое время единственная в мире государственная киношкола была открыта в Советской России через два года после Октября. Летопись отечественного киноискусства сохранила некоторые подробности: как в голодной, продуваемой ветрами гражданской войны Москве развесили на заборах и афишных тумбах незатейливые объявления о наборе кинонатурщиков для только что созданной Госкиношколы. Кастинг, что называется, был жестоким: из более чем полутысячи претендентов отобрали только каждого пятнадцатого.
В 1934 году киношкола была преобразована в институт, тогда же обрела свою прославленную аббревиатуру: ВГИК. Которую сохранила и до нынешних времён, разве что с заменой смысла первой буквы – со «Всесоюзный» на «Всероссийский». Хотя ВГИК с 2008 года является университетом, но при реформе было решено сохранить его прежнее сокращённое название.
Ныне во ВГИКе студенты занимаются не только на, так сказать, традиционных факультетах (режиссёрском, актёрском, кинооператорском, сценарно-киноведческом, художественном), но и на таких, которые показались бы во времена поступления в вуз Нонны Мордюковой дивом невиданным (продюсерства и экономики, анимации и мультимедиа).
Однако вернёмся к юной казачке, оставившей свой фанерный чемодан в камере хранения и бодро направившейся с вокзала к заветной цели. Бодро-то бодро, но, как уверяла впоследствии актриса в своих воспоминаниях, она не имела никакого представления о сути вступительных экзаменов. Знакомые сельчане перед отъездом высказывали свои предположения – всякий по мере собственных знаний и представлений о кино. Одна старушка, например, полагала, что главное для актёров – иметь крепкие нервы. Значит, и на испытаниях будут их в первую очередь проверять. Водой холодной неожиданно плеснут на голову или ещё какую пакость придумают. Совладаешь с испугом, не дашь сбить себя с толку – возьмут в «актёрки».
В коридорах ВГИКа Нонна несколько неожиданно для себя увидела огромное количество молодых людей, явно настроенных, как и она сама, на артистическую карьеру. Причём многие из абитуриентов были разряжены в пух и прах, подготовившись к экзаменам хотя бы с внешней стороны и выгодно оттеняя и подчёркивая собственную красоту удачно подобранным костюмом или платьем. Нонна в своей ситцевой «татьянке» (правда, по другой версии, на экзамен девушка пришла в тесном школьном платье, только без фартучка) и мальчишеских галошах испытала настоящий шок. Впору было бежать на вокзал и возвращаться на юг попутным товарняком. Вот тебе и холодный душ на голову!
К счастью, девушка нашла в себе силы справиться с первым испугом. Устроилась в уголке, стараясь поменьше привлекать к себе внимание. Зато сама во все глаза наблюдала, как претенденты на звание актёра по одному заходят в какую-то комнату. Правда, большинство потом выбегали из этой комнаты раскрасневшиеся, вспотевшие от переживаний… Заметила наблюдательная девушка и то, что не все абитуриенты такие уж разряженные, как ей показалось впервые. Были среди них и люди в полинявших от солнца и ветра фронтовых гимнастёрках, кителях: в послевоенный набор во ВГИК стремились поступить и некоторые бывшие фронтовики…
А тем временем настала очередь отправляться на экзекуцию для самой Нонны – она услышала свою фамилию. На негнущихся ногах переступила порог и увидела представительную комиссию – десятка полтора человек, не меньше. На робкое «здравствуйте» ответили не все, да и то как-то невесело. Как будто зубы у экзаменаторов разболелись. Нонна смекнула, что целый день слушать одни и те же художественные тексты, преимущественно из рамок школьной программы (от письма пушкинской Татьяны к своему кумиру до стихов Маяковского или басен Крылова) – занятие крайне утомительное, завидовать тут нечему.
Когда представительница приёмной комиссии поинтересовалась, что будет читать Ноябрина Мордюкова, Нонна, недолго думая, объявила, что ничего читать не собирается. Комиссия удивилась: как же так? Неужели вы, милая девушка, думаете обойтись без стихотворения, басни или отрывка в прозе? При этом члены комиссии оживились и повеселели: любопытный ведь казус, коллеги, не правда ли? У молодой казачки вновь слёзы на глаза навернулись – показалось, что её сейчас же выгонят из аудитории. Но преподаватели оказались благожелательными. Разъяснили Нонне, в чём суть испытания: выявить, есть ли у абитуриента актёрское дарование хотя бы в малом количестве. Не знаешь, что читать, так расскажи хотя бы какой-нибудь случай из жизни, будь то весёлый или не очень, лишь бы интересно было…
Актриса вспоминала потом, что в это мгновение пережила словно некий момент истины. Сообразила, что уж чего-чего, а всяких интересных случаев из жизни кубанской станицы может рассказать целый вагон с тележкой. Кубань и раньше славилась как место, где живут люди на язык бойкие, на всякие байки хваткие… И пошло-поехало: Нонна засыпала комиссию рассказами и побасенками о станичной жизни. Изобразила местного водителя, очень любившего причаститься хмельным зельем… Показала одинокого деда-хуторянина с его повадками… Рассказала о бабке, которая из жалости подкормила голодавшего немецкого солдата, а тот ей в знак благодарности потом крышу починил… Представила, как станичники в поле работают, хлеб убирают, как под гармошку поют… Новоявленная фольклористка так разошлась, что педагоги не могли её остановить. Как говорится, понесло попутным ветром… От баек перешла к пению, затянув не только с детства знакомые украинские и кубанские песни о любви (а исполнялись они со слезой, с надрывом), но и отрывок из пресловутой оперы «Наталка-Полтавка» (что ещё с мамой в девять лет певала вместе). Импровизированный концерт с трудом удалось приостановить, когда у «артистки» иссякли силы. Не помня себя, выскочила в коридор. А вечером в вывешенном списке поступивших среди прочих счастливцев нашла и свою фамилию…
Это, так сказать, каноническая, устоявшаяся версия поступления Нонны Мордюковой во ВГИК. «Пришла, увидела, очаровала»… Есть, тем не менее, и другие вариации на тему поступления. Литератор Евгений Котенко, изучавший ранний период жизни актрисы, утверждает, что не такой уж наивной была абитуриентка, якобы не знавшая, что нужно перед комиссией читать стихи или басни. Своё выступление перед экзаменаторами, по словам Котенко, Нонна начала с монолога Фамусова из грибоедовского «Горя от ума». Это был единственный более-менее полноценный фрагмент, который она знала наизусть. Но комиссия, быстро оценив глубину поэтических познаний юной казачки, предложила ей перейти к интересным случаям из жизни. И, как уже говорилось выше, пошло-поехало…
А вот ещё одно любопытное высказывание на аналогичную тему. На этот раз уже из уст самой актрисы. В одном из интервью, признаваясь в любви к городу на Неве и его жителям (а ленинградцы запомнились Нонне со времён войны, когда уцелевших блокадников вывозили на Кубань, чтобы подкормить), Мордюкова утверждала, что на экзамене во ВГИКе читала отрывок из пушкинской поэмы «Медный всадник». Правда, тут, судя по всему, речь шла уже не о вступительном экзамене, а об одном из экзаменов во время учёбы (среди предметов, преподаваемых на актёрском факультете, имелось ведь и «художественное чтение»).
В любом случае не будем чрезмерно придирчивыми к возможным противоречиям в рассказе о поступлении Нонны Мордюковой во ВГИК. Если даже что-то и преувеличено или добавлено позже, то главное и несомненное – что комиссия рассмотрела в будущей актрисе искру таланта и открыла ей путь в мир кино…
Но, может быть, девушка с тем же успехом могла прославиться и в мире литературы? Некоторые основания для такого вопроса имеются. Актриса впоследствии признавалась, что привезла с собой в фанерном чемодане не только лепёшки-чуреки, но и целую повесть, собственноручно написанную. Правда, показать её так никому и не решилась. Хотя слава Шолохова, прославившего свои родные донские места, нет-нет, а не давала покоя кубанской казачке. Порой даже думалось: зачем было ехать в Москву, может, лучше бы жить на родине, писать рассказы или повести?.. Но выбор был уже сделан.
Во время вступительного испытания Нонне с перепугу все члены комиссии казались на одно лицо. Только и смогла различить, где «тётенька», где «дяденька», где «дедушка»… После поступления пришло осознание, что преподают во ВГИКе известные актёры и режиссёры, учиться у которых – большая честь. А при распределении новоявленных студентов по группам Мордюкову определили в мастерскую Бориса Бибикова и Ольги Пыжовой. Этих актёров-супругов ныне массовый зритель уже практически не помнит, а между тем они заслужили, чтобы о них было рассказано подробнее. Хотя бы потому, что дали путёвку в творческую жизнь не только Мордюковой, но и многим другим звёздам советского и российского кино, среди которых Вячеслав Тихонов, Юрий Белов, Майя Булгакова, Леонид Куравлёв, Тамара Носова… А поскольку сами педагоги в своё время были учениками великого Станиславского, то можно вести речь о преемственности актёрских поколений. В некотором роде Нонна Викторовна оказалась внучкой Станиславского.
Борис Владимирович Бибиков (1900–1986) родился в подмосковном Серпухове. Признание получил в первую очередь как театральный режиссёр. Носил звание заслуженного деятеля искусств не только РСФСР, но и нескольких других союзных и автономных республик, поскольку работать ему пришлось в различных театрах Советского Союза – от Москвы до Алма-Аты. Ставил спектакли как для детей, так и для взрослых, и когда Нонна Мордюкова поступала учиться, как раз был режиссёром спектакля «Нашествие» (по произведению Леонида Леонова) в Московском театре имени Моссовета. Чуть забегая вперёд, добавим, что престижную Сталинскую премию в 1950 году он получил (совместно с супругой и коллегой в одном лице) за постановку пьесы Сергея Михалкова «Я хочу домой» в Центральном детском театре. На счету Бибикова были роли примерно в двух десятках фильмов. Во время войны он снялся в кинокартине «Котовский», где главную роль исполнил кумир юной Мордюковой Николай Мордвинов. В первые же послевоенные годы снимался мало, но в дальнейшем его актёрское дарование было востребовано различными режиссёрами. Правда, довольно часто ему поручали роли отрицательных персонажей – немецких и прочих иностранных офицеров, заговорщиков и иных врагов советской власти. Любопытно, что в 1974 году в фильме «Фронт без флангов», где Бибиков снялся в одной из небольших положительных ролей, главную роль исполнял его бывший ученик по ВГИКу Вячеслав Тихонов.
Ольга Ивановна Пыжова была на шесть лет старше своего супруга. Урождённая москвичка, с дворянской родословной, она до революции успела поучиться в институте благородных девиц, который, впрочем, оставила, благоразумно (с учётом грядущих революционных веяний) предпочтя бухгалтерские курсы. Однако, когда Московский художественный театр объявил конкурс по набору новых актрис, тяга к сцене победила. Ольга Пыжова сумела пройти отбор, где из двух сотен претенденток отобрали только двух человек, и в возрасте двадцати лет стала актрисой МХТ. Играла в спектаклях по произведениям Тургенева, Чехова, в «Синей птице» Метерлинка. В 1916–1917 годах успела сняться в трёх немых фильмах. После революции вместе с супругом занималась преимущественно режиссёрской и педагогической деятельностью, также не раз удостоившись звания заслуженного деятеля искусств (РСФСР, Татарской АССР, Таджикской ССР), была отмечена уже упомянутой Сталинской премией. Пару раз снялась и в фильмах: «Бесприданнице» по пьесе А.Островского, «Белеет парус одинокий» по В.Катаеву и т. д.
Обоим педагогам пришлось немало потрудиться, чтобы изменить сложившиеся у немалой части новоявленных студентов стереотипы относительно того, что означает быть киноактёром. Новички ведь представляли себе актёрскую профессию преимущественно по её внешним атрибутам. Девушкам, что греха таить, хотелось, прежде всего, красиво выглядеть на сцене, исполнять свои роли в эффектных нарядах. Бибиков и Пыжова терпеливо втолковывали, что главную ценность представляют отнюдь не наряд и даже не весь внешний вид актёра или актрисы, а совсем иные вещи. Они призывали начинающих артистов не терять связи с жизнью, интересоваться, чем живёт страна, что волнует и заботит простых людей, что вызывает у них смех или слёзы. Без такой неразрывной и постоянной связи с действительностью, по мнению педагогов, ни о каком актёрском мастерстве не могло быть и речи, даже если студент овладеет необходимыми теоретическими знаниями и практическими навыками. Не имитировать чувства, а всей душой стремиться разделить со зрителями их боль и их радость – такую сверхзадачу, по мнению Бориса Владимировича и Ольги Ивановны, должны были ставить перед собой их воспитанники.
Между тем далеко не все другие педагоги ВГИКа разделяли подобные установки. В некоторых мастерских упор был сделан как раз на внешние атрибуты, которые помогают актёру ярче и зрелищнее проявить себя на сцене или киноэкране. Там начинающих актрис учили, как правильно наряжаться, какой косметикой и как пользоваться, для чего служат различные аксессуары и украшения. Между тем Бибиков и Пыжова на косметику смотрели по-пуритански и крайне не одобряли, если их ученицы пользовались средствами для макияжа.
Нонна не то чтобы совсем отвергала использование косметики (о чём подробнее речь пойдёт чуть ниже), но ей, выросшей на лоне кубанской природы, чрезмерное употребление всяческих помад и румян не нравилось. В группе учеников Бибикова и Пыжовой она чувствовала себя естественно, ощущала, что занимается именно тем делом, которое ей по душе. Надо сказать, что и большинство её сокурсников разделяли те же взгляды. И если в своё время в школе чрезмерная эмоциональность только мешала девушке и не раз приводила к конфликтам с педагогами, то здесь, напротив, помогала учиться. В мастерской, куда волей судьбы была зачислена Мордюкова, полутонов и половинчатых эмоций не признавали – здесь и плакали и веселились от души. А такая рассказчица, как Нонна, пользовалась среди своих соучеников вполне понятной популярностью. Куда только девалась та застенчивость, которая овладела девушкой в первые минуты вступительного экзамена?! Словно и не она тогда стояла перед экзаменаторами.
Собственно говоря, Нонне Мордюковой и не нужно было особо фантазировать, вспоминая свои первые шаги на пути к профессии актрисы. Ей действительно приходилось несладко, в первую очередь в материальном, бытовом плане… Однако, как мы увидим вскоре, актриса тоже не удержалась, чтобы кое-что не приукрасить, расцветить более ярким красками. А может, это просто свойство человеческой памяти – через много лет вспоминать не всё и не совсем так, как было на самом деле, находить наиболее выигрышные аспекты для показа собственной биографии?
Стал уже хрестоматийным рассказ, как будущая актриса добиралась в Москву через разрушенную войной страну с далёкой Кубани в товарном вагоне. На соломе, в компании таких же безбилетников, как и сама (поэтому приходилось то и дело прятаться от стрелков военизированной охраны и железнодорожных кондукторов, норовивших согнать «зайцев» с насиженных мест). Ехали, впрочем, весело, даже с песнями, подставляя лица встречному ветерку… Ирина Петровна напекла дочери на дорогу лепёшек из кукурузной муки – чуреков. Дала с собой 16 рублей – сумма даже по тем нищенским временам мизерная. Немудрёные пожитки Нонна сложила в фанерный чемодан. Хорошо хоть, что проблемы выбора нарядов перед девушкой не стояло: мол, какое платье надеть на вступительные экзамены? Ехала в простеньком платье из ситца, чей фасон, популярный в то время, именовался задорно-романтически: «татьянка». На ногах – мальчишеские галоши, да ещё великоватые по размеру. Однако те, кто повнимательнее всматривался в румяное и пышущее здоровьем лицо юной казачки, кто обращал внимание на две пышные чёрные косы, любовно заплетенные ею, уже меньше приглядывались к полунищенскому наряду. Молодость и красота были всё же неплохой компенсацией за неподобающее для столицы одеяние.
Как и положено сказочной героине, Нонне в Москве пришлось обращаться за помощью в поисках заветной цели – Института кинематографии. С ярко выраженным кубанским акцентом она, выскочив из вагона на перрон, сразу обратилась к первому же встречному: как добраться до ВГИКа? Нонне казалось, что все москвичи должны радоваться вместе с ней: добралась до столицы, вот-вот станет актрисой! Прохожий, однако, не разделил радостного настроения будущей кинозвезды. Окинув её добродушным, но в то же время внимательным взглядом, рассмеялся: а может, девушка, лучше на завод пойдёшь? Бросай свои артистические мечты!
Но не на ту нарвался рассудительный прохожий. Какая-нибудь менее уверенная в себе провинциалка, впервые ступившая на столичную землю, могла бы и растеряться, поддаться на добродушные уговоры – и прибавилось бы полку токарей или ткачих-многостаночниц. Но Нонну уже было не остановить никакими предложениями. Только ВГИК!
Отвлечёмся ненадолго от стоящей на перроне девушки и вспомним, что же представлял в те годы этот самый ВГИК – Всесоюзный государственный институт кинематографии. Какое из четырёх слов ключевое? Правильно – «государственный»! Разве могло Советское государство, чей вождь некогда провозгласил кино важнейшим из искусств, оставить его вне своего бдительного надзора и идеологического руководства? Поэтому первая и долгое время единственная в мире государственная киношкола была открыта в Советской России через два года после Октября. Летопись отечественного киноискусства сохранила некоторые подробности: как в голодной, продуваемой ветрами гражданской войны Москве развесили на заборах и афишных тумбах незатейливые объявления о наборе кинонатурщиков для только что созданной Госкиношколы. Кастинг, что называется, был жестоким: из более чем полутысячи претендентов отобрали только каждого пятнадцатого.
В 1934 году киношкола была преобразована в институт, тогда же обрела свою прославленную аббревиатуру: ВГИК. Которую сохранила и до нынешних времён, разве что с заменой смысла первой буквы – со «Всесоюзный» на «Всероссийский». Хотя ВГИК с 2008 года является университетом, но при реформе было решено сохранить его прежнее сокращённое название.
Ныне во ВГИКе студенты занимаются не только на, так сказать, традиционных факультетах (режиссёрском, актёрском, кинооператорском, сценарно-киноведческом, художественном), но и на таких, которые показались бы во времена поступления в вуз Нонны Мордюковой дивом невиданным (продюсерства и экономики, анимации и мультимедиа).
Однако вернёмся к юной казачке, оставившей свой фанерный чемодан в камере хранения и бодро направившейся с вокзала к заветной цели. Бодро-то бодро, но, как уверяла впоследствии актриса в своих воспоминаниях, она не имела никакого представления о сути вступительных экзаменов. Знакомые сельчане перед отъездом высказывали свои предположения – всякий по мере собственных знаний и представлений о кино. Одна старушка, например, полагала, что главное для актёров – иметь крепкие нервы. Значит, и на испытаниях будут их в первую очередь проверять. Водой холодной неожиданно плеснут на голову или ещё какую пакость придумают. Совладаешь с испугом, не дашь сбить себя с толку – возьмут в «актёрки».
В коридорах ВГИКа Нонна несколько неожиданно для себя увидела огромное количество молодых людей, явно настроенных, как и она сама, на артистическую карьеру. Причём многие из абитуриентов были разряжены в пух и прах, подготовившись к экзаменам хотя бы с внешней стороны и выгодно оттеняя и подчёркивая собственную красоту удачно подобранным костюмом или платьем. Нонна в своей ситцевой «татьянке» (правда, по другой версии, на экзамен девушка пришла в тесном школьном платье, только без фартучка) и мальчишеских галошах испытала настоящий шок. Впору было бежать на вокзал и возвращаться на юг попутным товарняком. Вот тебе и холодный душ на голову!
К счастью, девушка нашла в себе силы справиться с первым испугом. Устроилась в уголке, стараясь поменьше привлекать к себе внимание. Зато сама во все глаза наблюдала, как претенденты на звание актёра по одному заходят в какую-то комнату. Правда, большинство потом выбегали из этой комнаты раскрасневшиеся, вспотевшие от переживаний… Заметила наблюдательная девушка и то, что не все абитуриенты такие уж разряженные, как ей показалось впервые. Были среди них и люди в полинявших от солнца и ветра фронтовых гимнастёрках, кителях: в послевоенный набор во ВГИК стремились поступить и некоторые бывшие фронтовики…
А тем временем настала очередь отправляться на экзекуцию для самой Нонны – она услышала свою фамилию. На негнущихся ногах переступила порог и увидела представительную комиссию – десятка полтора человек, не меньше. На робкое «здравствуйте» ответили не все, да и то как-то невесело. Как будто зубы у экзаменаторов разболелись. Нонна смекнула, что целый день слушать одни и те же художественные тексты, преимущественно из рамок школьной программы (от письма пушкинской Татьяны к своему кумиру до стихов Маяковского или басен Крылова) – занятие крайне утомительное, завидовать тут нечему.
Когда представительница приёмной комиссии поинтересовалась, что будет читать Ноябрина Мордюкова, Нонна, недолго думая, объявила, что ничего читать не собирается. Комиссия удивилась: как же так? Неужели вы, милая девушка, думаете обойтись без стихотворения, басни или отрывка в прозе? При этом члены комиссии оживились и повеселели: любопытный ведь казус, коллеги, не правда ли? У молодой казачки вновь слёзы на глаза навернулись – показалось, что её сейчас же выгонят из аудитории. Но преподаватели оказались благожелательными. Разъяснили Нонне, в чём суть испытания: выявить, есть ли у абитуриента актёрское дарование хотя бы в малом количестве. Не знаешь, что читать, так расскажи хотя бы какой-нибудь случай из жизни, будь то весёлый или не очень, лишь бы интересно было…
Актриса вспоминала потом, что в это мгновение пережила словно некий момент истины. Сообразила, что уж чего-чего, а всяких интересных случаев из жизни кубанской станицы может рассказать целый вагон с тележкой. Кубань и раньше славилась как место, где живут люди на язык бойкие, на всякие байки хваткие… И пошло-поехало: Нонна засыпала комиссию рассказами и побасенками о станичной жизни. Изобразила местного водителя, очень любившего причаститься хмельным зельем… Показала одинокого деда-хуторянина с его повадками… Рассказала о бабке, которая из жалости подкормила голодавшего немецкого солдата, а тот ей в знак благодарности потом крышу починил… Представила, как станичники в поле работают, хлеб убирают, как под гармошку поют… Новоявленная фольклористка так разошлась, что педагоги не могли её остановить. Как говорится, понесло попутным ветром… От баек перешла к пению, затянув не только с детства знакомые украинские и кубанские песни о любви (а исполнялись они со слезой, с надрывом), но и отрывок из пресловутой оперы «Наталка-Полтавка» (что ещё с мамой в девять лет певала вместе). Импровизированный концерт с трудом удалось приостановить, когда у «артистки» иссякли силы. Не помня себя, выскочила в коридор. А вечером в вывешенном списке поступивших среди прочих счастливцев нашла и свою фамилию…
Это, так сказать, каноническая, устоявшаяся версия поступления Нонны Мордюковой во ВГИК. «Пришла, увидела, очаровала»… Есть, тем не менее, и другие вариации на тему поступления. Литератор Евгений Котенко, изучавший ранний период жизни актрисы, утверждает, что не такой уж наивной была абитуриентка, якобы не знавшая, что нужно перед комиссией читать стихи или басни. Своё выступление перед экзаменаторами, по словам Котенко, Нонна начала с монолога Фамусова из грибоедовского «Горя от ума». Это был единственный более-менее полноценный фрагмент, который она знала наизусть. Но комиссия, быстро оценив глубину поэтических познаний юной казачки, предложила ей перейти к интересным случаям из жизни. И, как уже говорилось выше, пошло-поехало…
А вот ещё одно любопытное высказывание на аналогичную тему. На этот раз уже из уст самой актрисы. В одном из интервью, признаваясь в любви к городу на Неве и его жителям (а ленинградцы запомнились Нонне со времён войны, когда уцелевших блокадников вывозили на Кубань, чтобы подкормить), Мордюкова утверждала, что на экзамене во ВГИКе читала отрывок из пушкинской поэмы «Медный всадник». Правда, тут, судя по всему, речь шла уже не о вступительном экзамене, а об одном из экзаменов во время учёбы (среди предметов, преподаваемых на актёрском факультете, имелось ведь и «художественное чтение»).
В любом случае не будем чрезмерно придирчивыми к возможным противоречиям в рассказе о поступлении Нонны Мордюковой во ВГИК. Если даже что-то и преувеличено или добавлено позже, то главное и несомненное – что комиссия рассмотрела в будущей актрисе искру таланта и открыла ей путь в мир кино…
Но, может быть, девушка с тем же успехом могла прославиться и в мире литературы? Некоторые основания для такого вопроса имеются. Актриса впоследствии признавалась, что привезла с собой в фанерном чемодане не только лепёшки-чуреки, но и целую повесть, собственноручно написанную. Правда, показать её так никому и не решилась. Хотя слава Шолохова, прославившего свои родные донские места, нет-нет, а не давала покоя кубанской казачке. Порой даже думалось: зачем было ехать в Москву, может, лучше бы жить на родине, писать рассказы или повести?.. Но выбор был уже сделан.
Во время вступительного испытания Нонне с перепугу все члены комиссии казались на одно лицо. Только и смогла различить, где «тётенька», где «дяденька», где «дедушка»… После поступления пришло осознание, что преподают во ВГИКе известные актёры и режиссёры, учиться у которых – большая честь. А при распределении новоявленных студентов по группам Мордюкову определили в мастерскую Бориса Бибикова и Ольги Пыжовой. Этих актёров-супругов ныне массовый зритель уже практически не помнит, а между тем они заслужили, чтобы о них было рассказано подробнее. Хотя бы потому, что дали путёвку в творческую жизнь не только Мордюковой, но и многим другим звёздам советского и российского кино, среди которых Вячеслав Тихонов, Юрий Белов, Майя Булгакова, Леонид Куравлёв, Тамара Носова… А поскольку сами педагоги в своё время были учениками великого Станиславского, то можно вести речь о преемственности актёрских поколений. В некотором роде Нонна Викторовна оказалась внучкой Станиславского.
Борис Владимирович Бибиков (1900–1986) родился в подмосковном Серпухове. Признание получил в первую очередь как театральный режиссёр. Носил звание заслуженного деятеля искусств не только РСФСР, но и нескольких других союзных и автономных республик, поскольку работать ему пришлось в различных театрах Советского Союза – от Москвы до Алма-Аты. Ставил спектакли как для детей, так и для взрослых, и когда Нонна Мордюкова поступала учиться, как раз был режиссёром спектакля «Нашествие» (по произведению Леонида Леонова) в Московском театре имени Моссовета. Чуть забегая вперёд, добавим, что престижную Сталинскую премию в 1950 году он получил (совместно с супругой и коллегой в одном лице) за постановку пьесы Сергея Михалкова «Я хочу домой» в Центральном детском театре. На счету Бибикова были роли примерно в двух десятках фильмов. Во время войны он снялся в кинокартине «Котовский», где главную роль исполнил кумир юной Мордюковой Николай Мордвинов. В первые же послевоенные годы снимался мало, но в дальнейшем его актёрское дарование было востребовано различными режиссёрами. Правда, довольно часто ему поручали роли отрицательных персонажей – немецких и прочих иностранных офицеров, заговорщиков и иных врагов советской власти. Любопытно, что в 1974 году в фильме «Фронт без флангов», где Бибиков снялся в одной из небольших положительных ролей, главную роль исполнял его бывший ученик по ВГИКу Вячеслав Тихонов.
Ольга Ивановна Пыжова была на шесть лет старше своего супруга. Урождённая москвичка, с дворянской родословной, она до революции успела поучиться в институте благородных девиц, который, впрочем, оставила, благоразумно (с учётом грядущих революционных веяний) предпочтя бухгалтерские курсы. Однако, когда Московский художественный театр объявил конкурс по набору новых актрис, тяга к сцене победила. Ольга Пыжова сумела пройти отбор, где из двух сотен претенденток отобрали только двух человек, и в возрасте двадцати лет стала актрисой МХТ. Играла в спектаклях по произведениям Тургенева, Чехова, в «Синей птице» Метерлинка. В 1916–1917 годах успела сняться в трёх немых фильмах. После революции вместе с супругом занималась преимущественно режиссёрской и педагогической деятельностью, также не раз удостоившись звания заслуженного деятеля искусств (РСФСР, Татарской АССР, Таджикской ССР), была отмечена уже упомянутой Сталинской премией. Пару раз снялась и в фильмах: «Бесприданнице» по пьесе А.Островского, «Белеет парус одинокий» по В.Катаеву и т. д.
Обоим педагогам пришлось немало потрудиться, чтобы изменить сложившиеся у немалой части новоявленных студентов стереотипы относительно того, что означает быть киноактёром. Новички ведь представляли себе актёрскую профессию преимущественно по её внешним атрибутам. Девушкам, что греха таить, хотелось, прежде всего, красиво выглядеть на сцене, исполнять свои роли в эффектных нарядах. Бибиков и Пыжова терпеливо втолковывали, что главную ценность представляют отнюдь не наряд и даже не весь внешний вид актёра или актрисы, а совсем иные вещи. Они призывали начинающих артистов не терять связи с жизнью, интересоваться, чем живёт страна, что волнует и заботит простых людей, что вызывает у них смех или слёзы. Без такой неразрывной и постоянной связи с действительностью, по мнению педагогов, ни о каком актёрском мастерстве не могло быть и речи, даже если студент овладеет необходимыми теоретическими знаниями и практическими навыками. Не имитировать чувства, а всей душой стремиться разделить со зрителями их боль и их радость – такую сверхзадачу, по мнению Бориса Владимировича и Ольги Ивановны, должны были ставить перед собой их воспитанники.
Между тем далеко не все другие педагоги ВГИКа разделяли подобные установки. В некоторых мастерских упор был сделан как раз на внешние атрибуты, которые помогают актёру ярче и зрелищнее проявить себя на сцене или киноэкране. Там начинающих актрис учили, как правильно наряжаться, какой косметикой и как пользоваться, для чего служат различные аксессуары и украшения. Между тем Бибиков и Пыжова на косметику смотрели по-пуритански и крайне не одобряли, если их ученицы пользовались средствами для макияжа.
Нонна не то чтобы совсем отвергала использование косметики (о чём подробнее речь пойдёт чуть ниже), но ей, выросшей на лоне кубанской природы, чрезмерное употребление всяческих помад и румян не нравилось. В группе учеников Бибикова и Пыжовой она чувствовала себя естественно, ощущала, что занимается именно тем делом, которое ей по душе. Надо сказать, что и большинство её сокурсников разделяли те же взгляды. И если в своё время в школе чрезмерная эмоциональность только мешала девушке и не раз приводила к конфликтам с педагогами, то здесь, напротив, помогала учиться. В мастерской, куда волей судьбы была зачислена Мордюкова, полутонов и половинчатых эмоций не признавали – здесь и плакали и веселились от души. А такая рассказчица, как Нонна, пользовалась среди своих соучеников вполне понятной популярностью. Куда только девалась та застенчивость, которая овладела девушкой в первые минуты вступительного экзамена?! Словно и не она тогда стояла перед экзаменаторами.