Виталий Вавикин. Старый новый мир (сборник)

Виталий Вавикин
Старый новый мир

   © ЭИ «@элита» 2014
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   ©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Головокружение

Глава первая

   Представь себе девушку, танцовщицу. Стройное крепкое тело, широкие бёдра. У неё прямой римский нос и неестественно синие глаза. Говорят, такие же глаза были у её отца, но она не знает – он сбежал с планеты Хинар раньше, чем мать Роланы узнала о том, что ждёт ребёнка. Очередной турист. В память о нём не осталось даже имени. Только синие глаза. Глаза, которые не красили Ролану, а скорее уродовали, делая непохожей на сородичей. Возможно, именно поэтому она и покинула резервацию – место, куда были переселены местные жители планеты Хинар. Планеты, которую чужестранцы превратили в один большой курорт и центр развлечений. Иногда звуки праздника можно слышать из резерваций. Тогда местные жители ноаквэ уходят дальше в леса. Но города-курорты расползаются, подбираются всё ближе и ближе. Несколько раз ноаквэ пытались возражать, но их протест остался незамеченным. Их даже не услышали. Чужаки просто пришли и сказали, что они теперь новые хозяева этой земли. И с этим пришлось смириться. Как пришлось смириться с кометой, упавшей где-то в центре резерваций. Чужаки могли её остановить, но предпочли притвориться, что ничего не заметили. В тот год Ролане было двенадцать лет. Девочка, которую родственники всегда упрекали в проступке её матери, выбралась за границы резервации, и, прячась в тени редких деревьев, наблюдала за чужаками. Они были совсем другими, нежели про них рассказывали родственники. Никакой злобы, никакой ненависти к ноаквэ. Незнакомая женщина увидела невысокую девочку с кожей цвета свежего мёда и позвала её на незнакомом языке. Ролана не двинулась с места. Женщина достала конфету. Детское сердце дрогнуло. Страх отступил. Ролана взяла конфету и побежала назад под деревья. В этот самый момент небо прорезала горящая в атмосфере комета. Затем раздался удар. Земля под ногами содрогнулась. Высоко в горах снежные вершины сдвинулись, покатились вниз по вековым склонам. Люди закричали, засуетились. Лавина приближалась к лагерю. Ролана смотрела на эту грохочущую силу и не могла пошевелиться. Кто-то подхватил её на руки и отнёс в убежище. Ролана думала, что сами боги спустились с гор, и нет смысла от них скрываться. Они заберут всех неверных – так учили её ноаквэ. Но боги лишь разрушили лагерь и не смогли добраться до людей. Погибло лишь несколько собак да пара домашних питомцев, которых хозяева оставили в номерах. Лавина завалила убежище, и Ролана провела с чужаками несколько дней. Когда она вернулась в деревню, то родственники уже похоронили её. Ритуал был завершён, и, увидев Ролану, они так и не решили, как обратить погребальные заклинания. Теперь к неуместным синим глазам добавился шуточный статус вернувшегося мертвеца. Что касается самой кометы, то от её падения остался лишь огромный кратер. Соседние племена ходили смотреть на место падения. Ролана слышала странные истории вернувшихся из похода людей, и не знала: правда это или очередная сказка для детей. Рассказы о комете продолжались больше года, затем стихли. Стихли до тех пор, пока в лесу не стали появляться странные животные. Сначала на них никто не обращал внимания, затем кто-то начал говорить, что комета и эти животные как-то связаны, появились новые истории, новые страхи. Ролана видела, как поймали волка, который изменился так сильно, что от волка у него осталась лишь старая шерсть да хвост. Его глаза были белыми, высохшими, словно оставленное на солнце яблоко. Он ничего не видел, ориентируясь по звуку и запаху. Мать Роланы и ещё несколько женщин из совета деревни велели мужчинам построить для зверя клетку и отнесли его к чужакам. Ролана уговорила мать взять её с собой. В тот момент она не думала, что эта просьба изменит всю её жизнь – лишь надеялась достать немного сладостей. Но случилось так, как случилось. В лагере чужаков Ролана заболела, и её пришлось оставить в больнице. Чужаки сделали это силой, чтобы спасти девочке жизнь, и Ролана слышала, как мать посылает на них проклятия. Ей было страшно. Она чувствовала себя одинокой и совершенно не хотела бороться с болезнью, как учили лекари деревни. Но чужаки делали ей уколы, и болезнь отступала. Чужаки, которые убеждали, что они не враги ей. Чужаки, которые вылечили и сказали, что она свободна, что может идти в деревню. Ролана вышла из больницы. Город-курорт был большим, и она не знала, как выйти из него. Не знала она и дорогу к деревне. Она просто стояла и нервно кусала до крови губы. Карманы у неё были набиты конфетами, а в глазах стояли слёзы – недопустимая слабость для женщин ноаквэ. Для женщин, которые привыкли править в своих деревнях. Но здесь, в городе чужаков, всё иначе. Здесь мужчины и женщины были равны. Долгое время после того, как один из врачей разрешил ей остаться в больнице, пока за ней не вернётся мать, Ролана не могла привыкнуть к этому равенству. Особенно когда её пытались познакомить с другими детьми. Мальчики заигрывали с ней, и Ролана вначале принимала это за неуважение. Чуть позже, когда её взяла к себе пожилая женщина из больницы, и Ролана чуть лучше изучила язык чужаков и их традиции, она научила себя принимать их такими, какие они есть. Но суть, которая была заложена с рождения, осталась. Суть ноаквэ. Больше года Ролана и женщина, которая взяла её под свою опеку, ждали, что мать вернётся за ней, затем смирились и начали строить новую жизнь. Ролана пошла в школу для детей работавших на планете людей. Чужой мир становился проще, понятнее. У неё появились свои друзья и свои враги. Свои маленькие истории и свои увлечения. Увлечения, которые почерпнула она из нового мира. Маленький мертвец с синими глазами ожил, снова научился смеяться. Тогда-то и появилась мать. Она вернулась не за дочерью. Нет. Для дочери были давно спеты похоронные ритуалы. Она пришла с женщинами деревни, чтобы рассказать страшные истории о животных с белыми высохшими глазами, чтобы рассказать сказки о комете, из-за которой всё это происходит. Она кричала и требовала, чтобы чужаки избавили их от напасти. Кричала, что животные нападают на ноаквэ. Кричала, что по деревням ходят слухи о том, что где-то видели людей, превратившихся в слепых мертвецов, которые передвигаются по запаху и слуху, ища себе пищу. Этих людей называли – нагвали. Духи, которые бродят по лесам на грани жизни и смерти. Ролана слушала эти истории и не верила, что мать не узнаёт её. Она подошла к ней и взяла за руку. Мать долго хмурилась, затем смачно выругалась на местном наречии и ударила её по лицу. Ролана испугалась и отскочила назад. Мать схватила её за руку и не отпускала до тех пор, пока они не покинули город и не вернулись в деревню. Ролана не сопротивлялась, не оглядывалась. Она боялась и была счастлива. Но счастье длилось недолго. Мир, к которому она привыкла, изменился, стал другим. Несколько долгих дней Ролана пыталась найти отличия, затем призналась младшему брату по имени Анаквад, что изменилась, наверное, она сама. Он долго смеялся над её шуткой, затем, когда понял, что Ролана говорит серьёзно, рассказал обо всём матери. Мать выпорола дочь и отправила работать на рубку леса, прислуживать мужчинам. Мужчины перешёптывались и бросали косые взгляды на дочь члена совета. Ролане было почти шестнадцать, и она жалела, что покинула город, как когда-то давно жалела, что покинула деревню. Если бы она была чуть моложе, то, возможно, ей захотелось сбежать, но нужно было лишь немного подождать. Она знала, что многие мужчины уходят из деревни, чтобы работать в городе. Никто не держит их. Никто не стал держать и её. Она вернулась в родной город, но женщина, которая опекала её прежде, покинула Хинар и вернулась на свою планету. Изменилось почти всё, снова стало чужим. Ролана нашла лишь одного старого друга, с которым вместе училась в школе. Его звали Мижан, и он помог Ролане устроиться в один из баров танцовщицей. Это была его месть, за её пренебрежение. Ролана знала об этом. Она всегда унижала его, потому что он был мужчиной, унижала так, как женщины её племени унижали своих мужчин. Теперь он отыгрался. Теперь он заставил её стать той, кто танцует в угоду мужчин. Но это было лучше, чем возвращаться назад. Так решила Ролана. И жизнь снова ожила, снова начала вращаться. Танцы приносили неплохие деньги. Деньги, которые помогали Ролане чувствовать себя независимой. Несколько раз она меняла место работы, но делала это лишь потому, что популярность её шла в гору. Местная дикарка из резервации с синими глазами всегда вызывала интерес приезжих. Ролана чувствовала, как их взгляды и убеждения всё глубже и глубже проникают в сознание, меняют её. Иногда ей начинало казаться, что она – одна из них. Почти одна из них. Не клеилась лишь личная жизнь. Мужчины хотели власти, хотели смирения, хотели того, что не могла дать им Ролана. Ей удавалось лишь притвориться. Ненадолго. Потом всё снова становилось плохо. Несколько раз она встречалась с младшим братом Анквадом. Он торговал с туристами и говорил сестре, что это хороший заработок. Ролана сказала ему, что рано или поздно культуры смешаются, какими бы разными ни были, и они поругались. От прежнего уважения, которое мужчины её племени проявляли к женщинам, не осталось и следа.
   – Ты всего лишь маленький мертвец! – рассмеялся ей в лицо брат. – Ты танцуешь для чужаков, спишь с чужаками, подчиняешься чужакам! Ты… – он замолчал, потому что Ролана ударила его по лицу. В глазах заблестели слёзы.
   – И только попробуй мне ответить! – прошипела на него Ролана. Анаквад заплакал. Заплакал от беспомощности. Ролана выждала пару минут, затем обняла его, попыталась успокоить. Он оттолкнул её. Она упала, содрала на ладонях кожу. Анаквад побледнел, увидев кровь. Бросив торговлю, его друзья окружили Ролану. Она поднялась на ноги, сжала ладони. Кровь капала ей под ноги. Никто ничего не говорил, но Ролана испугалась. Испугалась молчания и стеклянных глаз тех, которые когда-то считались друзьями. Она протиснулась сквозь плотный круг и пошла прочь. Не оглядываясь, заставляя себя не бежать. Дома она зашла к соседу и попросила перевязать ей руки. Кровь всё ещё текла, и Мижан долго убеждал её, что нужно пойти в больницу. Он тоже когда-то был ноаквэ, тоже когда-то жил в деревне и подчинялся совету женщин, но был совсем не похож на её брата. Он не пугал её, не унижал, и она знала, что не сможет унизить его. Не захочет унизить. Несколько раз Мижан приглашал её на свидание, но она отказывала. Отказывала, потому что не могла его представить даже другом, не то что своим мужчиной. Конечно, стоит ей щёлкнуть пальцами, и он будет принадлежать ей, а она не хочет, чтобы он принадлежал ей, не хочет быть такой же, как женщины её деревни, но становиться такой, как женщины этого города, ей тоже не хотелось. Поэтому и появилась Жизель. Высокая и стройная. Она пришла в мужской бар, где танцевала Ролана и долго наблюдала за выступлением девушек. Ролана видела, как в её глазах горит страсть. Дикая, животная. Но страсть, которая не будет уничтожать всё на своём пути. Страсть, в которой есть что-то другое, что-то естественное, что-то, что ничуть не напоминает страсть мужчин. И Ролане стало интересно. Особенно когда Жизель встретила её после выступления и предложила выпить.
   – Только не в этом баре, – сказала ей Ролана. Жизель согласилась. Они провели вместе вечер и ночь. Утром Ролана собрала свои вещи и ушла раньше, чем проснулась Жизель. Она не знала, хочет новой встречи или нет, но когда Жизель снова пришла посмотреть на её танцы, поймала себя на мысли, что думает только об этой девушке. Она была такой же молодой и свежей. Она была такой желанной. Ролана с трудом дождалась, когда закончится выступление, увидела, что Жизель ждёт её и долго не выходила из гримёрки, надеясь и боясь, что Жизель уйдёт или заговорит с другой девушкой. Но Жизель ждала её. Они снова провели вместе ночь. На этот раз долгую и томную. Ночь, по окончании которой Ролана не ушла. Ночь, за которой последовал ещё десяток ночей. И вечеров. И внезапных рассветов. Жизель провела на Хинаре больше месяца, а затем честно призналась, что не хочет улетать одна. Ролана вспомнила, как ребёнком оказалась в чужом городе, который позже оказался для неё родным, и сказала да. Они улетели с планеты-курорта вместе. Ролана была счастлива. Счастлива до тех пор, пока не поняла, что прежняя жизнь остаётся далеко в прошлом. Всё изменится. Она испугалась. Новая планета носила название Аламедо, и была совершенно не похожей на Хинар. Здесь жизнь пронизывала всё свободное пространство. Бурлящая, шумная жизнь. Все люди здесь куда-то бежали, все были чем-то заняты. Улицы здесь были большими, но все заполнены машинами. Шум, смог, суета… Жизель отвезла Ролану в свою квартиру и сказала, что хочет познакомить её с родителями. Ролана вспомнила свою мать, попыталась представить мать Жизель, и испугалась ещё сильнее. Она даже расплакалась, заставив Жизель испугаться вместе с собой. Затем были месяцы адаптации. Знакомство с родителями Жизель было отложено на полгода, затем на год. Ролана пыталась устроиться снова на работу, но Жизель убедила её отказаться от работы танцовщицы, а ничего другого Ролана больше не умела. Оставалось лишь помогать Жизель, родители которой узнали о Ролане от посторонних и долго потом обижались на дочь за этот секрет. Ролана боялась обвинений и оскорблений за однополую связь, но обиды родителей Жизель были только из-за того, что дочь скрыла от них новую подругу.
   – Думаю, на этот раз у меня всё серьёзно, – сказала им Жизель. Её отец на это лишь сдержано улыбнулся, но когда Ролана и Жизель прожили вместе почти три года, признался, что, возможно, это действительно серьёзная связь. Мать Жизель тоже не возражала. Почти не возражала. Не возражала, пока не узнала, что Ролана была танцовщицей. После этого ей начало казаться, что Ролана использует её дочь, обманывает её, находится рядом с ней только из-за богатства.
   – Быть танцовщицей не значит быть шлюхой, – сказала ей Ролана, но мать, да и отец Жизель к тому времени, уже не хотели ничего слушать.
   – Мы полетим на Хинар и всё узнаем, – решили они. – Полетим все вместе. – Они наградили Ролану таким взглядом, что она поняла: если отказаться, они сразу поставят на ней крест и убедят в этом Жизель.

Глава вторая

   Вечер. Вечер на планете Хинар. Алые всполохи заката прорезают небо. Высокое бледно-фиолетовое небо. Стая белых птиц летит высоко-высоко. Гид на туристическом корабле первого класса без умолку перечисляет достопримечательности планеты, но Ролана чувствует, что что-то не так. Сразу, как только выходит из корабля, замечает перемены. Жизель спрашивает о впечатлениях перелёта на новой сверхскорости, но голос её звучит где-то далеко. Ролана оглядывается, пытается понять, что здесь изменилось.
   – Что-то не так? – спрашивает её отец Жизель.
   – Люди, – говорит ему Ролана. – Здесь раньше было очень много людей, а сейчас… – Она снова оглядывается. Родители Жизель говорят, что нет ничего вечного в этом мире. Ролана не слушает их. Они покидают здание космопорта. Ролана собирается отправиться на вокзал, откуда они смогут добраться до отеля «Алмаз», но Жизель настаивает на том, чтобы взять такси. Аэрокэб парит над землёй. Жизель и её родители сидят на заднем сиденье. Ролана рядом с водителем. Она спрашивает его о том, что здесь случилось. Он молчит, говорит, что раньше истории приносили прибыль, а сейчас от них только убыток.
   – Люди боятся. Люди предпочитают другие планеты-курорты.
   – Что за истории? – спрашивает его Ролана. Таксист хмурится. – Я доплачу, – предлагает Ролана, чувствует, как Жизель толкает её в плечо, оборачивается.
   – Хочешь начать знакомство моих родителей с этой планетой с глупых сказок? – спрашивает она. Ролана смолкает на пару минут, затем спрашивает о резервации.
   – Скоро вся планета станет одной большой резервацией, – говорит таксист. Они проносятся по лесистой дороге. Таксист нервничает. Его состояние передаётся Ролане. Она оглядывается по сторонам, пытается отыскать причины страха таксиста. Деревья по бокам мелькают так быстро, что начинает рябить в глазах. Но лес расступается. Далеко впереди виднеется отель «Алмаз». Закат преображает его, скрашивает громоздкость.
   – Хоть что-то достойное внимания, – говорит мать Жизель, но как только они подъезжают ближе презрительно фыркает. Улицы почти пусты. Компания пьяных туристов торгуется с грязными торговцами за какие-то безделушки. Ветер швыряет пустые пакеты и столбы пыли. Кажется, что здесь никогда не убираются. Но ведь это не так. Было не так. Ролана жила здесь. Она знает. Но глаза не врут.
   – Здесь не всегда было так, – растерянно говорит она родителям Жизель. Они скептически поджимают губы. Таксист останавливается у главного входа, относит чемоданы в фойе гостиницы. Отец Жизель расплачивается с ним, спрашивает визитку, чтобы можно было вызвать его в ближайшее время и убраться отсюда.
   – Корабли не летают сюда, – говорит ему таксист. Отец Жизель смотрит на Ролану.
   – Так было не всегда! – отчаянно заверяет его она, требует таксиста подтвердить её слова. Он кивает.
   – Но всё меняется, – добавляет таксист. Ролана смотрит, как он уезжает, идёт в фойе, пытается отыскать знакомые лица служащих, но за последние годы, кажется, изменилось абсолютно всё.
   – Не возражаешь, если я возьму тебе и Ролане разные номера? – спрашивает отец Жизель свою дочь. Она мнётся, смотрит на Ролану, как бы извиняясь. – Вот и хорошо, – говорит отец, так и не дождавшись ответа. Ролана молчит. Поздний вечер клонится к ночи.
   – Встретимся утром, – говорят ей родители Жизель.
   – Встретимся утром, – говорит ей Жизель. Ролана кивает. Лифт поднимает их на третий этаж. Отель выглядит пустым, заброшенным. Длинный коридор хорошо освещён, но на этаже, кажется, никого, кроме них, нет. Под ногами пыльный ковёр. Несколько дверей в пустые номера открыты и можно увидеть перевёрнутые кровати и разбросанное постельное бельё.
   – Надеюсь, мы ничем здесь не заразимся? – брезгливо кривится мать Жизель. Они расходятся по номерам. Ролана закрывает дверь. В голове сумбур. Она не включает свет, просто ложится на кровать и пытается понять, что происходит. Усталость перелёта отступает. Ролана смотрит на часы – семьдесят пять минут до полуночи. На Аламедо они с Жизель уже спали в это время. Здесь же на сон нет даже намёка, словно старое место жительства вернуло старые привычки. И ещё эти перемены! Ролана поднимается на ноги, выходит в коридор. Хочет зайти к Жизель, но убеждает себя, что Жизель уже спит.
   – Не думаю, что стоит выходить на улицу ночью, – предупреждает её дежурный в фойе. Ролана пытается получить у него ответ о том, что здесь происходит, но он молчит так же, как и таксист.
   – Тогда я рискну и выйду на улицу, – теряет терпение Ролана, но двери закрыты.
   – Извините, но такие правила, – примирительно разводит руки в стороны дежурный.
   – Когда я работала здесь, двери всегда были открыты.
   – Тогда вы, наверно, работали здесь очень давно. – Дежурный улыбается, и говорит, что самым лучшим сейчас будет отправиться спать. Ролана злится, но выхода нет. Вернуться в номер, принять душ, дождаться утра. Сон длится всего лишь мгновение. Так, по крайней мере, кажется Ролане, но когда она открывает глаза, за окнами уже полдень. Солнце играет лучами, касаясь лица, слепя глаза. Ролана щурится, видит на пороге Жизель.
   – Что-то случилось? – тревожно спрашивает она.
   – Просто пришла сказать доброе утро, – улыбается Жизель. Она подходит к кровати, садится рядом с Роланой, прикасается рукой к её лицу. Ролана заставляет себя улыбнуться.
   – Где твои родители?
   – Уже позавтракали и собираются отправиться в горы. Местный гид соблазнил их горячими источниками, так что…
   – Ничего если я не пойду с вами?
   – А что мне сказать родителям?
   – Придумай что-нибудь, – Ролана поднимается с кровати. Жизель пытается поцеловать её. – Не сейчас, – останавливает её Ролана и идёт умываться. Жизель выговаривает ей свои обиды. Ролана не слушает, ждёт, когда она уйдёт, и только потом выходит из ванной. Из коридора доносятся голоса родителей Жизель. Её отец говорит, что вечером собирается сходить в бар и посмотреть на шоу, в котором раньше принимала участие Ролана. Затем их голоса стихают. Ролана ждёт пару минут и выходит из номера. Запасной выход ведёт на дворы отеля. До бара «Ночь ритуалов» четверть часа пути. Четверть часа до сцены, где каждую ночь слагается новый танец. Слагался танец. Но что-то изменилось и здесь. Ролана видит запылённую сцену. За спиной остались узкие улочки, заваленные мусором, закрытые двери, чёрные глазницы окон. Впереди пустая сцена. Заброшенная сцена. Лишь уходящий к потолку шест блестит в лучах яркого солнца. И ни одного знакомого лица. Хочется развернуться и убежать. Из бара, из отеля, с планеты. Ролана заставляет себя подойти к стойке бара. Незнакомая смуглолицая женщина с закатанными рукавами и чёрными глазами ноаквэ, спрашивает Ролану, что ей налить выпить. Женщину зовут Вандида и на вид ей около тридцати.
   – Что здесь случилось, чёрт возьми? – спрашивает её Ролана, показывая на сцену. – Где все танцовщицы?
   – Вы хотите посмотреть шоу?
   – Я хочу найти хоть кого-то из старых знакомых.
   – Так вы не впервые здесь?
   – Я когда-то здесь жила.
   – Вот как? – Вандида меряет её оценивающим взглядом. Ролана рассказывает ей о своём прошлом.
   – Ты ведь тоже из резервации? – спрашивает она женщину. Вандида кивает, хмурится, говорит, что тоже хочет найти достойного мужчину и убраться с этой планеты.
   – Я нашла не мужчину, – говорит ей Ролана, рассказывает о Жизель. Вандида хмурится ещё сильнее, долго обдумывает услышанное, затем говорит, что согласилась бы улететь отсюда даже с женщиной. Ролана смотрит на неё и понимает, что эта женщина не нравится ей. Но никого другого рядом нет. – Так что не так со сценой? – спрашивает она, беря стакан с выпивкой. – Почему закрыли шоу?
   – Его не закрывали. Просто танцевать больше некому. Все разбежались.
   – Все? – Ролана недоверчиво называет имена, перечисляет своих друзей. Некоторых Вандида не знает, некоторые по её словам улетели совсем недавно.
   – Остались только мы, ноаквэ. – Женщина безрадостно улыбается, рассказывает об упавшей комете.
   – Я помню комету, – говорит ей Ролана. Вспоминает своего соседа по имени Мижан.
   – Если он ноаквэ, то, значит, остался где-то здесь. После падения кометы людям из резервации сложно найти судно, которое увезёт их отсюда. Все боятся нагвалей. Люди думают, что все, кто жил в резервации, заражены. – Она рассказывает о животных с белыми, высохшими глазами, затем о том, что эти перемены стали происходить и с людьми. – Говорят, они бродят по городу ночью и ищут для себя пищу.
   – А как же резервации? – Впервые за последние годы Ролана чувствует тревогу за оставшихся родственников.
   – Говорят, что резерваций больше нет. В лесах слишком опасно. Все, кто имел хоть немного ума, перебрались в города, остальные превратились в нагвалей. У тебя было много родственников в резервации?
   – Достаточно.
   – Тогда надейся, что они где-то здесь. Надейся, что они ещё те, кем были.

Глава третья

   Горячие источники. Ролана находит Жизель и её родителей в соляной ванне. Вокруг снег, пар от бурлящих источников поднимается в небо. Ролана хочет рассказать о нагвалях и о комете, хочет сказать, что нужно убираться с этой планеты, но почему-то молчит. Мать Жизель смотрит на неё и предлагает присоединиться. Белый снег вокруг успокаивает. Ролана раздевается. Никто не смотрит на неё. Соляные ванны действительно успокаивают, но глаза закрывать страшно. В темноте за веками оживают страхи и тревоги. Вода бурлит, но сквозь этот звук кажется, что слышны шаги. Нагвали крадутся к источникам, крадутся к своим жертвам. Люди с белыми высохшими глазами. Ролана пытается представить друзей, превратившихся в подобных монстров. Невольно пытается. По телу пробегает дрожь.
   – Если бы на этой планете было всё таким, как эти источники, – говорит отец Жизель.
   – Когда-то так оно и было, – говорит ему Ролана.
   – Сомневаюсь, что за пару лет могло измениться так много.
   – Это всё из-за нагвалей. – Она хочет молчать, но не может. Родители слушают её рассказ и улыбаются. – Мне рассказала об этом девушка из бара, где я работала, – говорит, смущаясь, Ролана.
   – Так ты уже навестила друзей? – подозрительно спрашивает мать Жизель.
   – Я не нашла своих друзей.
   – Может быть, поискать их вечером? – предлагает с какой-то издёвкой отец Жизель. Ролана пытается убедить его, что «Ночь ритуалов» совсем не то место, в котором она работала, но родители Жизель настаивают на визите в этот бар.
   – Не ручаюсь, что это место не превратилось в то, которое они хотят увидеть, – шепчет Ролана Жизель.
   – Ты слишком сильно переживаешь, – улыбается Жизель и пытается отыскать под водой её руку. Ролана злится. Отец Жизель просит рассказать о резервациях, слушает, затем подчёркивает, что быть танцовщицей в ночной клубе лучше, чем жизнь в одной из деревень ноаквэ.