Страница:
Тяжелые бои развернулись на подступах к Ленинграду. 18 сентября войска группы армий «Север» генерал-фельдмаршала фон Лееба овладели г. Пушкином. Однако это был последний существенный успех врага. В тот же день командующему 4-й танковой группой было приказано вывести соединения из сражения для их переброски на московское направление. Это было явно поспешное решение. 25 сентября фон Лееб доложил главнокомандующему сухопутными войсками, что имеющимися силами он не в состоянии развивать наступление на Ленинград.
В конце сентября в Оперативном управлении состоялось очередное партийное собрание. С докладом на тему «Текущий момент и задачи коммунистов» выступил А.М. Василевский. В своем докладе он отметил:
– Товарищи, обстановка создалась архитяжелая, требующая от каждого отдачи всех сил, а может быть, и жизни. Дальше будет, возможно, еще труднее. Но падать духом не следует. Ленинград стойко держится, враг там не прошел. Это позволяет думать, что никаких новых фронтов севернее Москвы не возникнет и наши резервы, припасенные про черный день, останутся в сохранности.
Однако Генштаб, по признанию Василевского, не сумел точно предугадать замысла действий противника на западном стратегическом направлении. Еще 6 сентября Гитлер подписал директиву № 35, которая требовала от группы армий «Центр» в конце сентября перейти в наступление и «уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного окружения в общем направлении на Вязьму при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах». После этого намечалось преследовать советские войска на московском направлении, примыкая правым флангом к р. Оке, а левым – к верхнему течению Волги. Группа армий «Юг» должна была выдвинуть подвижные соединения на северо-восток для прикрытия с юга главных сил группы армий «Центр», а обеспечение их с севера возлагалось на группу армий «Север»[144].
Директива Гитлера легла в основу плана операции «Тайфун», разработанного штабом группы армий «Центр» и нашедшего отражение в приказе № 1620/41 фон Бока от 26 сентября[145]. Согласно ему войска 2-й танковой группы должны были перейти в наступление 30 сентября и начать наступление в полосе 2-й танковой группы, а остальные силы группы армий «Центр» – 2 октября. «Эта разница во времени начала наступления была установлена по моей просьбе, – вспоминал генерал Гудериан, – ибо 2-я танковая группа не имела в районе своего предстоящего наступления ни одной дороги с твердым покрытием. Мне хотелось воспользоваться оставшимся коротким периодом хорошей погоды для того, чтобы до наступления дождливого времени по крайней мере достигнуть хорошей дороги у Орла и закрепить за собой дорогу Орел – Брянск, обеспечив тем самым себе надежный путь для снабжения»[146].
За счет резервов и войск, снятых с других участков Восточного фронта, группа армий «Центр» была значительно усилена. Она насчитывала до 1800 тыс. человек, 14 тыс. орудий и минометов, 1,7 тыс. танков, на поддержку которых было выделено 1390 самолетов[147]. Это составляло 42 % солдат и офицеров, 33 % орудий и минометов, 75 % танков, более 50 % авиации от общего количества сил вермахта на советско-германском фронте.
Войскам группы армий «Центр» противостояли Брянский, Резервный и Западный фронты, насчитывавшие около 1250 тыс. человек, 7,6 тыс. орудий и минометов, 990 танков и 667 самолетов[148]. Противник имел преимущество по живой силе почти в 1,5 раза, по орудиям и минометам – в 1,8, по танкам – в 1,7 и по самолетам – в 2 раза. На направлениях главных ударов противника это превосходство было еще более существенным – в личном составе, артиллерии и танках в 5–8 раз. Большое количество военной техники советских частей и соединений было устаревших образцов, с недостаточно высокими боевыми возможностями. В ставке Гитлера были уверены в том, что «последнее, решающее сражение кампании», безусловно, будет выиграно. В свою очередь, Главнокомандование сухопутных войск полагало, что операция «Тайфун», а вместе с ней и вообще война на Востоке завершатся до середины ноября.
В 20-х числах сентября в Генштаб поступили разведданные о подготовке противником крупного наступления. По предложению начальника Генштаба и его заместителя Сталин 27 сентября принял решение о переходе войск Западного фронта к жесткой обороне, прикрывая в инженерном и огневом отношении направления на Ржев, Вязьму и стыки с соседними фронтами. И только в случае необходимости разрешалось проводить частные наступательные операции для улучшения своих оборонительных позиций[149]. Таким образом, Генштаб правильно определил основные направления наступления противника и пытался принять превентивные меры. Однако из-за недостатка времени не удалось отработать план оборонительной операции на московском направлении, а также выполнить в полном объему инженерные работы на Ржевско-Вяземском и Можайском рубежах обороны.
30 сентября, как и планировалось, в наступление на орловском направлении перешла 2-я танковая группа. 2 октября в действие вступили основные силы группы армий «Центр». Войска Западного и Резервного фронтов, оказавшиеся на направлениях главных ударов противника, отходили с большими потерями, пытаясь контратаками сдержать его наступление. Вечером 3 октября командующий Брянским фронтом обратился к начальнику Генштаба с предложением отвести войска фронта на тыловой рубеж, но маршал Шапошников его категорически отклонил. И только в 18 часов 35 минут 5 октября Сталин разрешил генералу Еременко отвести 50-ю армию на вторую полосу обороны к западу от Брянска, 3-ю армию – на рубеж р. Десна, а 13-ю армию – на рубеж Кокаревка, Крупец, Дмитриев-Льговский[150]. Через час Сталин принял решение об отводе войск Западного фронта на линию Осташков, Селижарово, Бекетово, Ераево, Хмелевка, станция Оленино, Большие Воробьи, Болычево и далее вдоль восточного берега р. Днепр до города Дорогобуж, Ведерники. На усиление фронта из Резервного фронта передавались 31-я и 32-я армии. Остальным армиям (24, 33 и 43-я) этого фронта приказывалось отойти на линию Ведерники, Хлысты, Митишкино, Шилово, Лазинки, Городечня, Ключи, Глагольня, Мосальск, Серпейск, Хлуднева, станция Шахта, Жиздра[151].
Для разбора причин катастрофы армий Западного, Резервного и Брянского фронтов в районах Вязьмы и Брянска была создана комиссия из представителей ГКО и Ставки ВГК, в том числе Василевского.
Сталин, напутствуя Василевского, сказал:
– Вам необходимо все войска, которые оторвались от противника и отходят с запада, срочно направить на Можайскую линию обороны. Организуйте там прочную оборону, чтобы не допустить прорыва врага. С этой целью делайте все, что сочтете нужным. Маршал Шапошников пошлет в ваше распоряжение группу работников Генштаба и две колонны автомашин, на которых вы будете отвозить войска на Можайский рубеж.
5 октября комиссия прибыла в штаб Западного фронта, который размещался восточнее Гжатска. Членов комиссии встречал командующий фронтом генерал И.С. Конев. Пока Василевский изучал обстановку, в штаб фронта прибыли две колонны грузовиков, которые возглавлял генерал-майор артиллерии Л.А. Говоров.
– Ваша задача, товарищ Говоров, – сказал Василевский, – принимать прибывающие сюда войска с фронта и из тыла, сажать их на машины и отправлять на Можайскую линию!
– Есть, товарищ Василевский! А если у бойцов нет оружия, что делать?
– Тех, у кого нет оружия, отправлять в Особый отдел! – сказал Молотов.
– Наверняка это паникеры, трусы или дезертиры, и надо с ними разобраться, – сурово добавил Ворошилов.
Василевский, не ожидавший такого поворота событий, был в растерянности. Указания Молотова и Ворошилова шли вразрез с той задачей, которую ставил Сталин. Надо было что-то предпринять. Решение созрело мгновенно.
– Данной мне властью как представитель Ставки и заместитель начальника Генштаба, – сказал Александр Михайлович, – приказываю вам, генерал Говоров, бойцов и командиров, у которых не окажется оружия, вооружать и отправлять на Можайский рубеж! Я понимаю, что среди бойцов могут быть и дезертиры, но мы должны им предоставить возможность кровью искупят свою вину!
– Вы много на себя берете, товарищ Василевский, – недовольно бросил Ворошилов. – Я немедленно доложу об этом товарищу Сталину!
Он подошел к столу, на котором стоял аппарат ВЧ, и попросил дежурного по связи соединить его с Верховным Главнокомандующим.
– Что у вас, Климент Ефремович? – отозвался Сталин.
Ворошилов изложил ему суть дела.
– Я считаю, что генерал Василевский превысил свои полномочия. Бойцов, сбежавших от танков врага и бросивших свое оружие, надо отдавать под трибунал! Судить как предавших Родину, а он приказал вооружить их!
– А кто будет оборонять Можайскую линию? – спросил Сталин. – Где Молотов? Дай ему трубку!
– Слушаю, товарищ Сталин! – сказал Молотов.
– Ты кто, заместитель Председателя ГКО или адъютант Ворошилова? – жестко спросил Сталин. – Почему позволяешь ему разводить базар? Василевский выполняет мой приказ, а Ворошилов на виду у всех устраивает ему разнос!
– Понял, товарищ Сталин, – тихо ответил Молотов.
Василевский, взглянув на генерала Говорова, отрывисто бросил:
– Действуйте, как вам приказано!
– Слушаюсь! – Говоров взял под козырек.
А.М. Василевский вспоминает, что комиссии вместе с командованием фронта за пять дней удалось направить на Можайскую линию из состава войск, отходивших с ржевского, сычевского и вяземского направлений, до пяти стрелковых дивизий. О ходе работы и положении на фронте члены комиссии ежедневно докладывали по телефону Сталину.
В связи с ухудшением обстановки на западном направлении Сталин вызвал из Ленинграда в Москву генерала армии Жукова. Он поручил ему незамедлительно выехать в расположение войск Западного и Резервного фронтов, чтобы разобраться, что же там происходит[152]. В соответствии с директивой Ставки ВГК от 6 октября главным рубежом сопротивления была определена Можайская линия обороны, которую предписывалось привести в полную боевую готовность. В состав Западного фронта выдвигались части и соединения из резерва Ставки ВГК, а также с Северо-Западного, Юго-Западного фронтов и из Московского военного округа. К 10 октября на Можайской линии обороны были развернуты 4 стрелковые дивизии, 6 военных училищ, 3 запасных стрелковых полка, 5 пулеметных батальонов, 7 танковых бригад, 10 артиллерийских полков и другие части. При этом фланги и стыки укрепленных районов оставались без прикрытия. Не удалось создать и оперативные резервы.
7 октября соединения 1-й танковой армии[153] соединились в районе Осипенко с моторизованной дивизией 11-й армии, прорвавшейся через Мелитополь. В окружении оказались часть сил 9-й и 18-й армий Южного фронта. В тот же день 10-я танковая дивизия 4-й танковой группы соединилась в Вязьме с частями 3-й танковой группы. К этому району подошла и 2-я танковая армия[154]. Под натиском противника войска Брянского фронта в ночь на 8 октября начали отход. На следующий день войска 2-й армии соединились со 2-й танковой армией северо-западнее Брянска. В результате они расчленили окруженную группировку войск Брянского фронта на две части: северную – в районе Брянск, Дятьково и южную – в районе Трубчевск, Суземка, Навля. Для их ликвидации были направлены почти все силы 2-й и 2-й танковой армий.
Сталин не был уверен в том, что удастся удержать Москву. 8 октября он подписал постановление ГКО о проведении специальных мероприятий по уничтожению предприятий и других объектов в Москве и Московской области в случае захвата столицы немецкими войсками. Эта задача возлагалась на «пятерку» под руководством заместителя наркома внутренних дел комиссара госбезопасности 3-го ранга И.А. Серова[155]. Всего намечалось подготовить к взрыву 412 предприятий, а 707 вывести из строя путем механической порчи и поджога. Для обороны орловско-тульского направления 9 октября началось формирование 26-й армии с непосредственным подчинением ее Ставке[156].
Утром 10 октября члены комиссии ГКО вернулись в Москву. По их предложению Сталин назначил командующим Западным фронтом генерала армии Жукова, его первым заместителем – генерал-полковника Конева. С целью улучшения управления войсками, действовавшими на западном направлении, директивой № 00291 °Cтавки ВГК Западный фронт с полуночи 12 октября объединялся с «Московским Резервным фронтом»[157].
В ходе Вяземской оборонительной операции советские войска потерпели крупное поражение. «Неудача, постигшая нас под Вязьмой, – пишет Василевский, – в значительной мере была следствием не только превосходства противника в силах и средствах, отсутствия необходимых резервов, но и неправильного определения направления главного удара противника Ставкой и Генеральным штабом, а стало быть, и неправильного построения обороны. Вместо того чтобы выделить Западному и Резервному фронтам самостоятельные полосы для обороны с полной ответственностью каждого из них за эти полосы в целом, как по фронту, так и в глубину, 24-я и 43-я армии Резервного фронта к началу наступления противника занимали оборону в первом эшелоне, находясь между левофланговой армией Западного и правофланговой армией Брянского фронтов. Остальные три армии Резервного фронта, растянутые в одну линию на широком участке, находились на позициях в непосредственной глубине обороны Западного фронта по линии Осташков – Оленино – Ельня. Оперативное построение крайне затрудняло управление войсками и взаимодействие фронтов. Даже в результате хорошо, правильно организованной обороны на направлении главных ударов врага ни Западный фронт, ни войска направления в целом не имели превосходства»[158].
По уточненным данным, потери войск Западного и Резервного фронтов составили около 6 тыс. орудий и минометов, более 830 танков[159]. По сведениям фон Бока, в сражениях за Брянск и Вязьму в плен попали 673098 человек, захвачено 1277 танков, 4378 артиллерийских, 1009 зенитных и противотанковых орудий, 87 самолетов[160]. Командующий Брянским фронтом, так и не сумевший наладить управление войсками, 13 октября во время налета вражеской авиации был ранен. Ночью на самолете генерала Еременко переправили в Москву, а его обязанности стал исполнять начальник штаба фронта генерал Г.Ф. Захаров.
После окружения противником крупных сил Западного и Резервного фронтов под Вязьмой создалась крайне опасная обстановка на московском направлении – пути к Москве с запада оказались открытыми. 12 октября ГКО принял постановление № 765сс, согласно которому Наркомату внутренних дел поручалось взять под особую охрану зону, прилегающую к Москве, с запада и юга по линии Калинин, Ржев, Можайск, Тула, Коломна Кашира. Для форсирования строительства третьей линии обороны сроком на 20 дней мобилизовывались 250 тыс. колхозников, рабочих и служащих учреждений и предприятий, расположенных в Московской области, а также 200 тыс. служащих учреждений и предприятий и рабочих предприятий Москвы, не занятых на производстве танков, боеприпасов и вооружения[161].
Гитлер был уверен в том, что в ближайшие дни удастся окружить Москву. В директиве № 1571/41 Генштаба сухопутных войск от 12 октября отмечалось, что фюрер не рассчитывает на капитуляцию Москвы, а потому «ни один немецкий солдат не должен заходить» в Москву. Далее в директиве говорилось: «Кто попытается уйти из города к нашим линиям – должен быть расстрелян. Поэтому непрегражденные участки, которые дают возможность проникновению населения в глубь советской страны, должны поощряться. Ко всем остальным городам также относится то, что перед захватом они должны быть уничтожены артиллерийским огнем и бомбардировочной авиацией, а населению их следует предоставить возможность уйти»[162].
Фон Бок, считая, что противник перед фронтом группы армий «Центр» разбит, а его остатки отступают, переходя местами в контратаки, 14 октября отдал приказ № 1960/41 на продолжение наступления на московском направлении[163]. Цель – выход «на линию прикрытия с востока» – Рязань, Ока до Коломны, Егорьевск, Орехово-Зуево, течение рек Киржач и Молокча, Загорск, течение р. Дубна, Волжское водохранилище. Одновременно следовало «стремиться к расширению рубежа прикрытия на линии Рязань, болотистая и озерная местность к северо-востоку, оттуда течение рек Поль (правильнее р. Поля. – Авт.), Бужа и Колокша, Юрьев-Польский, Переславль-Залесский, течение реки Нерль и р. Перль до Волги».
15 октября противник, реализуя свой план, овладел Боровском и большей частью г. Калинина. Это вынудило Государственный Комитет Обороны принять постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Оно предусматривало эвакуацию иностранных миссий, Президиума Верховного Совета, правительства во главе с заместителем председателя СНК Молотовым, органов наркоматов обороны и ВМФ в Куйбышев, а основной группы Генштаба во главе с маршалом Шапошниковым – в Арзамас. В случае появления противника у ворот Москвы Наркомату внутренних дел поручалось «произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также всего электрооборудования метро (исключая водопровод и канализацию)»[164]. В постановлении отмечалось, что Сталин «эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке».
Слухи об эвакуации из Москвы породили панику среди населения. В городе начались грабежи и беспорядки. На дорогах возникли пробки, что срывало перегруппировки и снабжение войск. По настоянию Василевского 16 октября с одним из последних эшелонов из Москвы уехали жена Екатерина и сын Игорь. Они поселились у сестры Екатерины, которая проживала в селе Чебаркуль под Челябинском. Василевский также помог с эвакуацией своей первой жены Серафимы Николаевны и сына Юрия. Они выехали в Лысьву, неподалеку от Котласа, а затем перебрались в Первоуральск.
В связи с отъездом Шапошникова в Арзамас Василевский, по сути дела, стал главной опорой Сталина. Для обслуживания Ставки ВГК в Москве осталась оперативная группа во главе с Василевским. В ее задачу входили: всесторонняя оценка обстановки на фронте и представление соответствующей информации Ставке; своевременная и правильная выработка предложений и их доклад Сталину; разработка планов и директив на основе принимаемых Ставкой оперативно-стратегических решений; осуществление строгого и непрерывного контроля за выполнением решений Ставки, боеготовностью и боеспособностью войск, их материально-техническим обеспечением, формированием и подготовкой резервов. В состав оперативной группы были включены начальники основных направлений Оперативного управления и по одному работнику от основных управлений Генштаба: В.В. Курасов, М.Н. Шарохин, П.П. Вечный, Ф.И. Шевченко, А.Г. Карпоносов, А.И. Шимонаев, М.Т. Беликов, П.Н. Белюсов, К.И. Николаев и А.И. Гриненко.
Войска группы армий «Центр» настойчиво рвались к Москве. 17 октября им удалось захватить г. Калинин. Обсуждая с Шапошниковым и Василевским положение на фронтах, Сталин прислушался к их предложению о выделении войск, которые действовали на осташковском и ржевском направлениях, а также в районе Калинина, в самостоятельный Калининский фронт во главе с генералом Коневым. Это позволило упорядочить управление на стыке Северо-Западного и Западного фронтов и почти вдвое сократить полосу обороны Западного фронта. В состав нового фронта вошли 22, 29, 30, 31-я армии и оперативная группа генерала Ватутина. Его войскам предстояло «очистить от войск противника район Калинина и ликвидировать во взаимодействии с Западным и Северо-Западным фронтами попытки противника обойти Москву с севера»[165].
19 октября Сталин и Василевский одобрили представленный Жуковым план отхода армий Западного фронта с Можайского оборонительного рубежа на линию Новозавидовский, Клин, Истринское водохранилище, Истра, Жаворонки, Красная Пахра, Серпухов, Алексин[166]. Отвод войск допускался только с особого разрешения Ставки. По решению ГКО с 20 октября в Москве и прилегающих к ней районах было введено осадное положение.
К концу октября войска Западного фронта в ходе ожесточенных боев остановили противника на р. Нара, на линии 14 км западнее Серпухова, восточнее Тарусы (25 км юго-западнее Серпухова), западная окраина Алексина, на рубеже Колюбакино (19 км юго-западнее Звенигорода), Тучково (30 км северо-восточнее Можайска), восточная окраина Дорохова, Нарвские пруды. Войска Калининского фронта задержали соединения 9-й армии и 3-й танковой группы на рубеже рек Большая Коша и Тьма. Войскам 2-й танковой армии не удалось захватить Тулу.
Сталин в эти тревожные дни убедился в том, что Василевский способен обеспечивать надежную работу Ставки ВГК. 27 октября на совещании в Кремле, на котором присутствовал также маршал Буденный, Сталин спросил Василевского:
– Товарищ Василевский, не могли ли бы вы написать постановление о присвоении очередного воинского звания одному из генералов.
– Могу, – ответил Александр Михайлович. – Позвольте узнать, о присвоении какого звания и кому идет речь.
– Товарищу Василевскому.
Такой ответ озадачил Александра Михайловича.
– Я прошу вас, товарищ Сталин, освободить меня от выполнения этого поручения.
Сталин, шутя, ответил:
– Ну хорошо, занимайтесь своими делами, а уж в этом мы как-нибудь обойдемся и без вас.
Василевский, поблагодарив за такую высокую оценку его работы, поинтересовался, можно ли отметить также и заслуги его прямых помощников. Сталин согласился с этим предложением и обязал Василевского сообщить секретарю Поскребышеву, кого и как следует отметить. 28 октября постановлением СНК СССР четверым членам оперативной группы были присвоены очередные воинские звания: Василевскому – генерал-лейтенанта, Карпоносову, Курасову и Шевченко – генерал-майора.
Авиация противника по-прежнему совершала налеты на Москву. В ночь на 29 октября фугасная бомба угодила во двор здания, где размещалась оперативная группа Генштаба. В результате было убито три шофера и ранено 15 командиров. В числе пострадавших оказался и генерал Василевский, но он продолжал работать. После этого случая все перебрались в метро.
Противник не смирился с тем, что операция «Тайфун» захлебнулась. 30 октября фон Бок отдал приказ № 2250/41 о продолжении операции по окружению Москвы[167]. Во исполнение этого приказа соединения 2-й танковой армии 1 ноября предприняли попытку обойти Тулу с юго-востока и востока. Однако контрудар 3-й и 50-й армий, проведенный 7 ноября, вынудил противника на десять дней прекратить наступление.
В тот день, когда 2-я танковая армия была остановлена, в Москве на Красной площади состоялся военный парад. Его принимал заместитель наркома обороны маршал Буденный, командовал парадом командующий войсками Московского военного округа генерал Артемьев. Это событие показало всему миру, что Россия жива, сыграло огромную роль в укреплении морального духа Красной Армии, всего народа.
С целью совершенствования управления войсками, действовавшими на тульском направлении, по предложению Василевского с 18 часов 10 ноября Западному фронту передавалась 50-я армия Брянского фронта, а его 3-я и 13-я армии с 12 часов 11 ноября включались в состав Юго-Западного фронта[168]. Брянский фронт был расформирован.
В конце сентября в Оперативном управлении состоялось очередное партийное собрание. С докладом на тему «Текущий момент и задачи коммунистов» выступил А.М. Василевский. В своем докладе он отметил:
– Товарищи, обстановка создалась архитяжелая, требующая от каждого отдачи всех сил, а может быть, и жизни. Дальше будет, возможно, еще труднее. Но падать духом не следует. Ленинград стойко держится, враг там не прошел. Это позволяет думать, что никаких новых фронтов севернее Москвы не возникнет и наши резервы, припасенные про черный день, останутся в сохранности.
Однако Генштаб, по признанию Василевского, не сумел точно предугадать замысла действий противника на западном стратегическом направлении. Еще 6 сентября Гитлер подписал директиву № 35, которая требовала от группы армий «Центр» в конце сентября перейти в наступление и «уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного окружения в общем направлении на Вязьму при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах». После этого намечалось преследовать советские войска на московском направлении, примыкая правым флангом к р. Оке, а левым – к верхнему течению Волги. Группа армий «Юг» должна была выдвинуть подвижные соединения на северо-восток для прикрытия с юга главных сил группы армий «Центр», а обеспечение их с севера возлагалось на группу армий «Север»[144].
Директива Гитлера легла в основу плана операции «Тайфун», разработанного штабом группы армий «Центр» и нашедшего отражение в приказе № 1620/41 фон Бока от 26 сентября[145]. Согласно ему войска 2-й танковой группы должны были перейти в наступление 30 сентября и начать наступление в полосе 2-й танковой группы, а остальные силы группы армий «Центр» – 2 октября. «Эта разница во времени начала наступления была установлена по моей просьбе, – вспоминал генерал Гудериан, – ибо 2-я танковая группа не имела в районе своего предстоящего наступления ни одной дороги с твердым покрытием. Мне хотелось воспользоваться оставшимся коротким периодом хорошей погоды для того, чтобы до наступления дождливого времени по крайней мере достигнуть хорошей дороги у Орла и закрепить за собой дорогу Орел – Брянск, обеспечив тем самым себе надежный путь для снабжения»[146].
За счет резервов и войск, снятых с других участков Восточного фронта, группа армий «Центр» была значительно усилена. Она насчитывала до 1800 тыс. человек, 14 тыс. орудий и минометов, 1,7 тыс. танков, на поддержку которых было выделено 1390 самолетов[147]. Это составляло 42 % солдат и офицеров, 33 % орудий и минометов, 75 % танков, более 50 % авиации от общего количества сил вермахта на советско-германском фронте.
Войскам группы армий «Центр» противостояли Брянский, Резервный и Западный фронты, насчитывавшие около 1250 тыс. человек, 7,6 тыс. орудий и минометов, 990 танков и 667 самолетов[148]. Противник имел преимущество по живой силе почти в 1,5 раза, по орудиям и минометам – в 1,8, по танкам – в 1,7 и по самолетам – в 2 раза. На направлениях главных ударов противника это превосходство было еще более существенным – в личном составе, артиллерии и танках в 5–8 раз. Большое количество военной техники советских частей и соединений было устаревших образцов, с недостаточно высокими боевыми возможностями. В ставке Гитлера были уверены в том, что «последнее, решающее сражение кампании», безусловно, будет выиграно. В свою очередь, Главнокомандование сухопутных войск полагало, что операция «Тайфун», а вместе с ней и вообще война на Востоке завершатся до середины ноября.
В 20-х числах сентября в Генштаб поступили разведданные о подготовке противником крупного наступления. По предложению начальника Генштаба и его заместителя Сталин 27 сентября принял решение о переходе войск Западного фронта к жесткой обороне, прикрывая в инженерном и огневом отношении направления на Ржев, Вязьму и стыки с соседними фронтами. И только в случае необходимости разрешалось проводить частные наступательные операции для улучшения своих оборонительных позиций[149]. Таким образом, Генштаб правильно определил основные направления наступления противника и пытался принять превентивные меры. Однако из-за недостатка времени не удалось отработать план оборонительной операции на московском направлении, а также выполнить в полном объему инженерные работы на Ржевско-Вяземском и Можайском рубежах обороны.
30 сентября, как и планировалось, в наступление на орловском направлении перешла 2-я танковая группа. 2 октября в действие вступили основные силы группы армий «Центр». Войска Западного и Резервного фронтов, оказавшиеся на направлениях главных ударов противника, отходили с большими потерями, пытаясь контратаками сдержать его наступление. Вечером 3 октября командующий Брянским фронтом обратился к начальнику Генштаба с предложением отвести войска фронта на тыловой рубеж, но маршал Шапошников его категорически отклонил. И только в 18 часов 35 минут 5 октября Сталин разрешил генералу Еременко отвести 50-ю армию на вторую полосу обороны к западу от Брянска, 3-ю армию – на рубеж р. Десна, а 13-ю армию – на рубеж Кокаревка, Крупец, Дмитриев-Льговский[150]. Через час Сталин принял решение об отводе войск Западного фронта на линию Осташков, Селижарово, Бекетово, Ераево, Хмелевка, станция Оленино, Большие Воробьи, Болычево и далее вдоль восточного берега р. Днепр до города Дорогобуж, Ведерники. На усиление фронта из Резервного фронта передавались 31-я и 32-я армии. Остальным армиям (24, 33 и 43-я) этого фронта приказывалось отойти на линию Ведерники, Хлысты, Митишкино, Шилово, Лазинки, Городечня, Ключи, Глагольня, Мосальск, Серпейск, Хлуднева, станция Шахта, Жиздра[151].
Для разбора причин катастрофы армий Западного, Резервного и Брянского фронтов в районах Вязьмы и Брянска была создана комиссия из представителей ГКО и Ставки ВГК, в том числе Василевского.
Сталин, напутствуя Василевского, сказал:
– Вам необходимо все войска, которые оторвались от противника и отходят с запада, срочно направить на Можайскую линию обороны. Организуйте там прочную оборону, чтобы не допустить прорыва врага. С этой целью делайте все, что сочтете нужным. Маршал Шапошников пошлет в ваше распоряжение группу работников Генштаба и две колонны автомашин, на которых вы будете отвозить войска на Можайский рубеж.
5 октября комиссия прибыла в штаб Западного фронта, который размещался восточнее Гжатска. Членов комиссии встречал командующий фронтом генерал И.С. Конев. Пока Василевский изучал обстановку, в штаб фронта прибыли две колонны грузовиков, которые возглавлял генерал-майор артиллерии Л.А. Говоров.
– Ваша задача, товарищ Говоров, – сказал Василевский, – принимать прибывающие сюда войска с фронта и из тыла, сажать их на машины и отправлять на Можайскую линию!
– Есть, товарищ Василевский! А если у бойцов нет оружия, что делать?
– Тех, у кого нет оружия, отправлять в Особый отдел! – сказал Молотов.
– Наверняка это паникеры, трусы или дезертиры, и надо с ними разобраться, – сурово добавил Ворошилов.
Василевский, не ожидавший такого поворота событий, был в растерянности. Указания Молотова и Ворошилова шли вразрез с той задачей, которую ставил Сталин. Надо было что-то предпринять. Решение созрело мгновенно.
– Данной мне властью как представитель Ставки и заместитель начальника Генштаба, – сказал Александр Михайлович, – приказываю вам, генерал Говоров, бойцов и командиров, у которых не окажется оружия, вооружать и отправлять на Можайский рубеж! Я понимаю, что среди бойцов могут быть и дезертиры, но мы должны им предоставить возможность кровью искупят свою вину!
– Вы много на себя берете, товарищ Василевский, – недовольно бросил Ворошилов. – Я немедленно доложу об этом товарищу Сталину!
Он подошел к столу, на котором стоял аппарат ВЧ, и попросил дежурного по связи соединить его с Верховным Главнокомандующим.
– Что у вас, Климент Ефремович? – отозвался Сталин.
Ворошилов изложил ему суть дела.
– Я считаю, что генерал Василевский превысил свои полномочия. Бойцов, сбежавших от танков врага и бросивших свое оружие, надо отдавать под трибунал! Судить как предавших Родину, а он приказал вооружить их!
– А кто будет оборонять Можайскую линию? – спросил Сталин. – Где Молотов? Дай ему трубку!
– Слушаю, товарищ Сталин! – сказал Молотов.
– Ты кто, заместитель Председателя ГКО или адъютант Ворошилова? – жестко спросил Сталин. – Почему позволяешь ему разводить базар? Василевский выполняет мой приказ, а Ворошилов на виду у всех устраивает ему разнос!
– Понял, товарищ Сталин, – тихо ответил Молотов.
Василевский, взглянув на генерала Говорова, отрывисто бросил:
– Действуйте, как вам приказано!
– Слушаюсь! – Говоров взял под козырек.
А.М. Василевский вспоминает, что комиссии вместе с командованием фронта за пять дней удалось направить на Можайскую линию из состава войск, отходивших с ржевского, сычевского и вяземского направлений, до пяти стрелковых дивизий. О ходе работы и положении на фронте члены комиссии ежедневно докладывали по телефону Сталину.
В связи с ухудшением обстановки на западном направлении Сталин вызвал из Ленинграда в Москву генерала армии Жукова. Он поручил ему незамедлительно выехать в расположение войск Западного и Резервного фронтов, чтобы разобраться, что же там происходит[152]. В соответствии с директивой Ставки ВГК от 6 октября главным рубежом сопротивления была определена Можайская линия обороны, которую предписывалось привести в полную боевую готовность. В состав Западного фронта выдвигались части и соединения из резерва Ставки ВГК, а также с Северо-Западного, Юго-Западного фронтов и из Московского военного округа. К 10 октября на Можайской линии обороны были развернуты 4 стрелковые дивизии, 6 военных училищ, 3 запасных стрелковых полка, 5 пулеметных батальонов, 7 танковых бригад, 10 артиллерийских полков и другие части. При этом фланги и стыки укрепленных районов оставались без прикрытия. Не удалось создать и оперативные резервы.
7 октября соединения 1-й танковой армии[153] соединились в районе Осипенко с моторизованной дивизией 11-й армии, прорвавшейся через Мелитополь. В окружении оказались часть сил 9-й и 18-й армий Южного фронта. В тот же день 10-я танковая дивизия 4-й танковой группы соединилась в Вязьме с частями 3-й танковой группы. К этому району подошла и 2-я танковая армия[154]. Под натиском противника войска Брянского фронта в ночь на 8 октября начали отход. На следующий день войска 2-й армии соединились со 2-й танковой армией северо-западнее Брянска. В результате они расчленили окруженную группировку войск Брянского фронта на две части: северную – в районе Брянск, Дятьково и южную – в районе Трубчевск, Суземка, Навля. Для их ликвидации были направлены почти все силы 2-й и 2-й танковой армий.
Сталин не был уверен в том, что удастся удержать Москву. 8 октября он подписал постановление ГКО о проведении специальных мероприятий по уничтожению предприятий и других объектов в Москве и Московской области в случае захвата столицы немецкими войсками. Эта задача возлагалась на «пятерку» под руководством заместителя наркома внутренних дел комиссара госбезопасности 3-го ранга И.А. Серова[155]. Всего намечалось подготовить к взрыву 412 предприятий, а 707 вывести из строя путем механической порчи и поджога. Для обороны орловско-тульского направления 9 октября началось формирование 26-й армии с непосредственным подчинением ее Ставке[156].
Утром 10 октября члены комиссии ГКО вернулись в Москву. По их предложению Сталин назначил командующим Западным фронтом генерала армии Жукова, его первым заместителем – генерал-полковника Конева. С целью улучшения управления войсками, действовавшими на западном направлении, директивой № 00291 °Cтавки ВГК Западный фронт с полуночи 12 октября объединялся с «Московским Резервным фронтом»[157].
В ходе Вяземской оборонительной операции советские войска потерпели крупное поражение. «Неудача, постигшая нас под Вязьмой, – пишет Василевский, – в значительной мере была следствием не только превосходства противника в силах и средствах, отсутствия необходимых резервов, но и неправильного определения направления главного удара противника Ставкой и Генеральным штабом, а стало быть, и неправильного построения обороны. Вместо того чтобы выделить Западному и Резервному фронтам самостоятельные полосы для обороны с полной ответственностью каждого из них за эти полосы в целом, как по фронту, так и в глубину, 24-я и 43-я армии Резервного фронта к началу наступления противника занимали оборону в первом эшелоне, находясь между левофланговой армией Западного и правофланговой армией Брянского фронтов. Остальные три армии Резервного фронта, растянутые в одну линию на широком участке, находились на позициях в непосредственной глубине обороны Западного фронта по линии Осташков – Оленино – Ельня. Оперативное построение крайне затрудняло управление войсками и взаимодействие фронтов. Даже в результате хорошо, правильно организованной обороны на направлении главных ударов врага ни Западный фронт, ни войска направления в целом не имели превосходства»[158].
По уточненным данным, потери войск Западного и Резервного фронтов составили около 6 тыс. орудий и минометов, более 830 танков[159]. По сведениям фон Бока, в сражениях за Брянск и Вязьму в плен попали 673098 человек, захвачено 1277 танков, 4378 артиллерийских, 1009 зенитных и противотанковых орудий, 87 самолетов[160]. Командующий Брянским фронтом, так и не сумевший наладить управление войсками, 13 октября во время налета вражеской авиации был ранен. Ночью на самолете генерала Еременко переправили в Москву, а его обязанности стал исполнять начальник штаба фронта генерал Г.Ф. Захаров.
После окружения противником крупных сил Западного и Резервного фронтов под Вязьмой создалась крайне опасная обстановка на московском направлении – пути к Москве с запада оказались открытыми. 12 октября ГКО принял постановление № 765сс, согласно которому Наркомату внутренних дел поручалось взять под особую охрану зону, прилегающую к Москве, с запада и юга по линии Калинин, Ржев, Можайск, Тула, Коломна Кашира. Для форсирования строительства третьей линии обороны сроком на 20 дней мобилизовывались 250 тыс. колхозников, рабочих и служащих учреждений и предприятий, расположенных в Московской области, а также 200 тыс. служащих учреждений и предприятий и рабочих предприятий Москвы, не занятых на производстве танков, боеприпасов и вооружения[161].
Гитлер был уверен в том, что в ближайшие дни удастся окружить Москву. В директиве № 1571/41 Генштаба сухопутных войск от 12 октября отмечалось, что фюрер не рассчитывает на капитуляцию Москвы, а потому «ни один немецкий солдат не должен заходить» в Москву. Далее в директиве говорилось: «Кто попытается уйти из города к нашим линиям – должен быть расстрелян. Поэтому непрегражденные участки, которые дают возможность проникновению населения в глубь советской страны, должны поощряться. Ко всем остальным городам также относится то, что перед захватом они должны быть уничтожены артиллерийским огнем и бомбардировочной авиацией, а населению их следует предоставить возможность уйти»[162].
Фон Бок, считая, что противник перед фронтом группы армий «Центр» разбит, а его остатки отступают, переходя местами в контратаки, 14 октября отдал приказ № 1960/41 на продолжение наступления на московском направлении[163]. Цель – выход «на линию прикрытия с востока» – Рязань, Ока до Коломны, Егорьевск, Орехово-Зуево, течение рек Киржач и Молокча, Загорск, течение р. Дубна, Волжское водохранилище. Одновременно следовало «стремиться к расширению рубежа прикрытия на линии Рязань, болотистая и озерная местность к северо-востоку, оттуда течение рек Поль (правильнее р. Поля. – Авт.), Бужа и Колокша, Юрьев-Польский, Переславль-Залесский, течение реки Нерль и р. Перль до Волги».
15 октября противник, реализуя свой план, овладел Боровском и большей частью г. Калинина. Это вынудило Государственный Комитет Обороны принять постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Оно предусматривало эвакуацию иностранных миссий, Президиума Верховного Совета, правительства во главе с заместителем председателя СНК Молотовым, органов наркоматов обороны и ВМФ в Куйбышев, а основной группы Генштаба во главе с маршалом Шапошниковым – в Арзамас. В случае появления противника у ворот Москвы Наркомату внутренних дел поручалось «произвести взрыв предприятий, складов и учреждений, которые нельзя будет эвакуировать, а также всего электрооборудования метро (исключая водопровод и канализацию)»[164]. В постановлении отмечалось, что Сталин «эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке».
Слухи об эвакуации из Москвы породили панику среди населения. В городе начались грабежи и беспорядки. На дорогах возникли пробки, что срывало перегруппировки и снабжение войск. По настоянию Василевского 16 октября с одним из последних эшелонов из Москвы уехали жена Екатерина и сын Игорь. Они поселились у сестры Екатерины, которая проживала в селе Чебаркуль под Челябинском. Василевский также помог с эвакуацией своей первой жены Серафимы Николаевны и сына Юрия. Они выехали в Лысьву, неподалеку от Котласа, а затем перебрались в Первоуральск.
В связи с отъездом Шапошникова в Арзамас Василевский, по сути дела, стал главной опорой Сталина. Для обслуживания Ставки ВГК в Москве осталась оперативная группа во главе с Василевским. В ее задачу входили: всесторонняя оценка обстановки на фронте и представление соответствующей информации Ставке; своевременная и правильная выработка предложений и их доклад Сталину; разработка планов и директив на основе принимаемых Ставкой оперативно-стратегических решений; осуществление строгого и непрерывного контроля за выполнением решений Ставки, боеготовностью и боеспособностью войск, их материально-техническим обеспечением, формированием и подготовкой резервов. В состав оперативной группы были включены начальники основных направлений Оперативного управления и по одному работнику от основных управлений Генштаба: В.В. Курасов, М.Н. Шарохин, П.П. Вечный, Ф.И. Шевченко, А.Г. Карпоносов, А.И. Шимонаев, М.Т. Беликов, П.Н. Белюсов, К.И. Николаев и А.И. Гриненко.
Войска группы армий «Центр» настойчиво рвались к Москве. 17 октября им удалось захватить г. Калинин. Обсуждая с Шапошниковым и Василевским положение на фронтах, Сталин прислушался к их предложению о выделении войск, которые действовали на осташковском и ржевском направлениях, а также в районе Калинина, в самостоятельный Калининский фронт во главе с генералом Коневым. Это позволило упорядочить управление на стыке Северо-Западного и Западного фронтов и почти вдвое сократить полосу обороны Западного фронта. В состав нового фронта вошли 22, 29, 30, 31-я армии и оперативная группа генерала Ватутина. Его войскам предстояло «очистить от войск противника район Калинина и ликвидировать во взаимодействии с Западным и Северо-Западным фронтами попытки противника обойти Москву с севера»[165].
19 октября Сталин и Василевский одобрили представленный Жуковым план отхода армий Западного фронта с Можайского оборонительного рубежа на линию Новозавидовский, Клин, Истринское водохранилище, Истра, Жаворонки, Красная Пахра, Серпухов, Алексин[166]. Отвод войск допускался только с особого разрешения Ставки. По решению ГКО с 20 октября в Москве и прилегающих к ней районах было введено осадное положение.
К концу октября войска Западного фронта в ходе ожесточенных боев остановили противника на р. Нара, на линии 14 км западнее Серпухова, восточнее Тарусы (25 км юго-западнее Серпухова), западная окраина Алексина, на рубеже Колюбакино (19 км юго-западнее Звенигорода), Тучково (30 км северо-восточнее Можайска), восточная окраина Дорохова, Нарвские пруды. Войска Калининского фронта задержали соединения 9-й армии и 3-й танковой группы на рубеже рек Большая Коша и Тьма. Войскам 2-й танковой армии не удалось захватить Тулу.
Сталин в эти тревожные дни убедился в том, что Василевский способен обеспечивать надежную работу Ставки ВГК. 27 октября на совещании в Кремле, на котором присутствовал также маршал Буденный, Сталин спросил Василевского:
– Товарищ Василевский, не могли ли бы вы написать постановление о присвоении очередного воинского звания одному из генералов.
– Могу, – ответил Александр Михайлович. – Позвольте узнать, о присвоении какого звания и кому идет речь.
– Товарищу Василевскому.
Такой ответ озадачил Александра Михайловича.
– Я прошу вас, товарищ Сталин, освободить меня от выполнения этого поручения.
Сталин, шутя, ответил:
– Ну хорошо, занимайтесь своими делами, а уж в этом мы как-нибудь обойдемся и без вас.
Василевский, поблагодарив за такую высокую оценку его работы, поинтересовался, можно ли отметить также и заслуги его прямых помощников. Сталин согласился с этим предложением и обязал Василевского сообщить секретарю Поскребышеву, кого и как следует отметить. 28 октября постановлением СНК СССР четверым членам оперативной группы были присвоены очередные воинские звания: Василевскому – генерал-лейтенанта, Карпоносову, Курасову и Шевченко – генерал-майора.
Авиация противника по-прежнему совершала налеты на Москву. В ночь на 29 октября фугасная бомба угодила во двор здания, где размещалась оперативная группа Генштаба. В результате было убито три шофера и ранено 15 командиров. В числе пострадавших оказался и генерал Василевский, но он продолжал работать. После этого случая все перебрались в метро.
Противник не смирился с тем, что операция «Тайфун» захлебнулась. 30 октября фон Бок отдал приказ № 2250/41 о продолжении операции по окружению Москвы[167]. Во исполнение этого приказа соединения 2-й танковой армии 1 ноября предприняли попытку обойти Тулу с юго-востока и востока. Однако контрудар 3-й и 50-й армий, проведенный 7 ноября, вынудил противника на десять дней прекратить наступление.
В тот день, когда 2-я танковая армия была остановлена, в Москве на Красной площади состоялся военный парад. Его принимал заместитель наркома обороны маршал Буденный, командовал парадом командующий войсками Московского военного округа генерал Артемьев. Это событие показало всему миру, что Россия жива, сыграло огромную роль в укреплении морального духа Красной Армии, всего народа.
С целью совершенствования управления войсками, действовавшими на тульском направлении, по предложению Василевского с 18 часов 10 ноября Западному фронту передавалась 50-я армия Брянского фронта, а его 3-я и 13-я армии с 12 часов 11 ноября включались в состав Юго-Западного фронта[168]. Брянский фронт был расформирован.