Страница:
«Вот же силища у человека, – в который уже раз восхитился я, – наверняка сможет стрелять из него и с одной руки! А ведь в арбалете весу столько, что обычному человеку и двух рук мало, он очень мощный – латы насквозь пробивает».
И вопрос правильный. Болтов у Аделарда не так много, и двух дюжин не наберется. У аркбаллисты их еще меньше, а каменных игл почти не осталось.
– Гвенаэль, сколько игл по левому борту?
Тот ответил сразу:
– Да с пяток, не больше, капитан.
– А у тебя, Амбруаз?
Пустынный лев только развел руками:
– Закончились, капитан.
И тут же добавил:
– От меня им крепко досталось, – он топнул ногой по палубе, указывая, кому именно, как бы оправдываясь за то, что иглы у него закончились.
Поначалу я намеревался пошутить, что, мол, придется давить напавших на «Орегано» людей железным днищем «Небесного странника», как давят всякую ползающую живность сапогом, но затем отказался. И шутка явно не к месту, и не получится у нас ничего.
Поднять корабль в небо может кто угодно, даже Мирра. Ничего сложного: крути кабестан в нужную сторону, и все. Но посадить его на землю – это уже искусство. Иначе можно приложиться так, что корабль только на дрова и сгодится. Я этим искусством, не хвалюсь, обладаю в полной мере. Хотя чего тут удивительного – столько лет в небе. Вся сложность в том, что опускать корабль на землю необходимо очень-очень медленно, чувствуя его поведение, и у тех, кто окажется под его днищем, времени убежать будет более чем достаточно.
– Кто-нибудь из вас охотился с лодки на тюленей, котиков или морских львов?
– Нет, капитан, – послышался гул голосов, и только в глазах двоих человек из всей команды – Аделарда и навигатора Брендоса, я уловил понимание.
– Сейчас самый подходящий случай узнать, как это происходит. Ничего сложного в такой охоте нет: к гарпуну прикреплен длинный прочный шнур, по нему и вытягивают тюленя на борт. Или подтягивают к борту, чтобы добить.
Мы будем охотиться на этих людей сверху копьями, и к каждому копью мы привяжем шнур, чтобы вытаскивать копья на борт. Копий у нас найдется с избытком: чем от аркбаллисты они не подойдут? Сложностей вижу только две: подобрать необходимую высоту и не словить с земли стрелу или болт, как словил его Аделард.
«По моей вине», – мысленно поморщился я и начал распоряжаться:
– Навигатор Брендос – за штурвал! Ансельм, к кабестану! Родриг, принеси достаточно шнура!
Энди Ансельм, тот еще баламут, удивительно тонко чувствует поведение л’хассов, а от этого сейчас так много будет зависеть. Высота необходима такая, чтобы «Небесный странник» мог двигаться, и в то же время была не слишком большая для броска. Со штурвалом я справлюсь лучше Брендоса, но предстоит рисковать, раз за разом высовываясь за борт, чтобы найти цель. Так кому как не мне подать пример?
И началось. Мы заходили на разбегавшихся при нашем приближении разбойников, меча в них сверху привязанные к борту «Небесного странника» огромные, похожие на болты аркбаллисты. Должен заметить, что Аделард и с одной рукой нисколько не потерял как воин. Метать копье можно и одной рукой, и тут ему не было равных.
Но еще больше удивил меня Амбруаз, который орудовал здоровенным бронзовым пестиком, обычно применяемым для растирания злаков на пудинг. Еще он попытался ошпарить кого-то кипятком. Получилось не очень удачно: вода за время полета успела остыть, а сам повар умудрился пролить ее себе на руку.
«Не везет ему в последнее время с кипятком», – подумал я, глядя на страдальческое выражение его лица.
Поначалу нас пытались засыпать роем стрел и болтов с земли, но мы могли использовать свое оружие многократно, а стрелы в колчанах заканчиваются всегда. Конечно, не все было так просто: существовала вероятность получить стрелу, едва высунувшись из-за борта, но все обошлось царапиной на голове Гвенаэля.
И враг дрогнул, отступив в лес, такой густой, что люди сразу же растворились в нем. Сколько мы ни всматривались сверху, пытаясь определить, не затаились ли они на самом его краю, выискивая момент для новой атаки, – так ничего и не увидели.
Некоторое время мы неподвижно висели в воздухе, ожидая непонятно чего, а затем я посадил «Небесный странник» на песчаный пляж в отдалении от корабля капитана Кторна Миккейна. Теперь, когда мы заставили врагов бесследно исчезнуть в джунглях, уже не было необходимости рисковать «Странником» и людьми.
Затем я нашел взглядом Энди:
– Пойдешь со мной.
Тот молча кивнул. Думаю, он был рад встретить на «Орегано» старых знакомых.
– И не забудьте подобрать иглы, – напомнил я, задрав голову вверх, когда уже стоял на песке. – Возможно, некоторые из них уцелели.
Все остальное уже было сказано. Если из джунглей появятся люди, Брендос поднимет корабль в небо. Не высоко поднимет, чтобы мы смогли ухватиться за штормтрап, спущенный с борта. В таком случае врагам уже точно не удастся захватить корабль. Ну а если в тот момент мы окажемся вблизи «Орегано», думаю, они догадаются спустить свой.
Мы с Энди приблизились к «Орегано» почти вплотную, когда часть его борта опустилась вниз, чтобы лечь на песок и стать трапом.
Первыми из темного зева люка вышли два матроса, чьи лица оказались мне незнакомы, после чего в проеме появился и сам капитан Кторн Миккейн.
«Надо же! – поразился я. – Все в точности так, как при моей первой встрече с ним, когда «Орегано» опустился возле моего родного Гволсуоля. То же близкое море, такой же песчаный пляж, так же открылся люк, именно в левом борту, и даже шляпа на Миккейне похожа на ту, в которой я его впервые увидел».
Нет, наверное, не все. Рыжая борода Миккейна, так поразившая меня когда-то своим цветом – она буквально горела на солнце золотом, – сейчас выглядела так, как будто красный перец перемешали с солью, столько в ней прибавилось седины.
Имелось и еще одно отличие: в руках у капитана Миккейна покоились два потемневших л’хасса, и трещины на них были заметны даже издалека.
Глава 4
И вопрос правильный. Болтов у Аделарда не так много, и двух дюжин не наберется. У аркбаллисты их еще меньше, а каменных игл почти не осталось.
– Гвенаэль, сколько игл по левому борту?
Тот ответил сразу:
– Да с пяток, не больше, капитан.
– А у тебя, Амбруаз?
Пустынный лев только развел руками:
– Закончились, капитан.
И тут же добавил:
– От меня им крепко досталось, – он топнул ногой по палубе, указывая, кому именно, как бы оправдываясь за то, что иглы у него закончились.
Поначалу я намеревался пошутить, что, мол, придется давить напавших на «Орегано» людей железным днищем «Небесного странника», как давят всякую ползающую живность сапогом, но затем отказался. И шутка явно не к месту, и не получится у нас ничего.
Поднять корабль в небо может кто угодно, даже Мирра. Ничего сложного: крути кабестан в нужную сторону, и все. Но посадить его на землю – это уже искусство. Иначе можно приложиться так, что корабль только на дрова и сгодится. Я этим искусством, не хвалюсь, обладаю в полной мере. Хотя чего тут удивительного – столько лет в небе. Вся сложность в том, что опускать корабль на землю необходимо очень-очень медленно, чувствуя его поведение, и у тех, кто окажется под его днищем, времени убежать будет более чем достаточно.
– Кто-нибудь из вас охотился с лодки на тюленей, котиков или морских львов?
– Нет, капитан, – послышался гул голосов, и только в глазах двоих человек из всей команды – Аделарда и навигатора Брендоса, я уловил понимание.
– Сейчас самый подходящий случай узнать, как это происходит. Ничего сложного в такой охоте нет: к гарпуну прикреплен длинный прочный шнур, по нему и вытягивают тюленя на борт. Или подтягивают к борту, чтобы добить.
Мы будем охотиться на этих людей сверху копьями, и к каждому копью мы привяжем шнур, чтобы вытаскивать копья на борт. Копий у нас найдется с избытком: чем от аркбаллисты они не подойдут? Сложностей вижу только две: подобрать необходимую высоту и не словить с земли стрелу или болт, как словил его Аделард.
«По моей вине», – мысленно поморщился я и начал распоряжаться:
– Навигатор Брендос – за штурвал! Ансельм, к кабестану! Родриг, принеси достаточно шнура!
Энди Ансельм, тот еще баламут, удивительно тонко чувствует поведение л’хассов, а от этого сейчас так много будет зависеть. Высота необходима такая, чтобы «Небесный странник» мог двигаться, и в то же время была не слишком большая для броска. Со штурвалом я справлюсь лучше Брендоса, но предстоит рисковать, раз за разом высовываясь за борт, чтобы найти цель. Так кому как не мне подать пример?
И началось. Мы заходили на разбегавшихся при нашем приближении разбойников, меча в них сверху привязанные к борту «Небесного странника» огромные, похожие на болты аркбаллисты. Должен заметить, что Аделард и с одной рукой нисколько не потерял как воин. Метать копье можно и одной рукой, и тут ему не было равных.
Но еще больше удивил меня Амбруаз, который орудовал здоровенным бронзовым пестиком, обычно применяемым для растирания злаков на пудинг. Еще он попытался ошпарить кого-то кипятком. Получилось не очень удачно: вода за время полета успела остыть, а сам повар умудрился пролить ее себе на руку.
«Не везет ему в последнее время с кипятком», – подумал я, глядя на страдальческое выражение его лица.
Поначалу нас пытались засыпать роем стрел и болтов с земли, но мы могли использовать свое оружие многократно, а стрелы в колчанах заканчиваются всегда. Конечно, не все было так просто: существовала вероятность получить стрелу, едва высунувшись из-за борта, но все обошлось царапиной на голове Гвенаэля.
И враг дрогнул, отступив в лес, такой густой, что люди сразу же растворились в нем. Сколько мы ни всматривались сверху, пытаясь определить, не затаились ли они на самом его краю, выискивая момент для новой атаки, – так ничего и не увидели.
Некоторое время мы неподвижно висели в воздухе, ожидая непонятно чего, а затем я посадил «Небесный странник» на песчаный пляж в отдалении от корабля капитана Кторна Миккейна. Теперь, когда мы заставили врагов бесследно исчезнуть в джунглях, уже не было необходимости рисковать «Странником» и людьми.
Затем я нашел взглядом Энди:
– Пойдешь со мной.
Тот молча кивнул. Думаю, он был рад встретить на «Орегано» старых знакомых.
– И не забудьте подобрать иглы, – напомнил я, задрав голову вверх, когда уже стоял на песке. – Возможно, некоторые из них уцелели.
Все остальное уже было сказано. Если из джунглей появятся люди, Брендос поднимет корабль в небо. Не высоко поднимет, чтобы мы смогли ухватиться за штормтрап, спущенный с борта. В таком случае врагам уже точно не удастся захватить корабль. Ну а если в тот момент мы окажемся вблизи «Орегано», думаю, они догадаются спустить свой.
Мы с Энди приблизились к «Орегано» почти вплотную, когда часть его борта опустилась вниз, чтобы лечь на песок и стать трапом.
Первыми из темного зева люка вышли два матроса, чьи лица оказались мне незнакомы, после чего в проеме появился и сам капитан Кторн Миккейн.
«Надо же! – поразился я. – Все в точности так, как при моей первой встрече с ним, когда «Орегано» опустился возле моего родного Гволсуоля. То же близкое море, такой же песчаный пляж, так же открылся люк, именно в левом борту, и даже шляпа на Миккейне похожа на ту, в которой я его впервые увидел».
Нет, наверное, не все. Рыжая борода Миккейна, так поразившая меня когда-то своим цветом – она буквально горела на солнце золотом, – сейчас выглядела так, как будто красный перец перемешали с солью, столько в ней прибавилось седины.
Имелось и еще одно отличие: в руках у капитана Миккейна покоились два потемневших л’хасса, и трещины на них были заметны даже издалека.
Глава 4
Роккуэль
Увидев их, я непроизвольно сделал шаг назад. Нет, внутренне я был готов ко всему, но чтобы вот так сразу, еще не взойдя на борт «Орегано»…
Зачем-то я взглянул на мгновенно побледневшего Гвена (подозреваю, что и сам выглядел именно таким), затем на верхушку одной из двух мачт «Орегано», ту, что повыше, – грот. Там, в «вороньем гнезде», два человека внимательно наблюдали за недалекими джунглями.
Я шагнул вперед и потянул из рук капитана Миккейна один из камней. Нисколько не сомневаюсь, в команде «Орегано» нашлись бы люди, согласные разделить с капитаном тяжесть его ноши, но Миккейн – человек, который не станет прибегать к чьей-либо помощи. Ну а мне он не сможет отказать.
Во-первых, приказать мне он не имеет никакого права. Во-вторых, глупо сопротивляться, когда у тебя из рук тянут один из л’хассов, который в любое мгновение может разнести все в округе, – со стороны будет выглядеть очень смешно. Даже в такой ситуации. Особенно в такой ситуации.
Мы с капитаном пошли к берегу моря; почему-то совсем не хотелось думать о том, что в любое мгновение может все исчезнуть. Крики чаек над головой, шум прибоя, яркое жаркое солнце, запах воды, хрустящий под ногами песок, легкий порыв ветерка, приятно освеживший почему-то вспотевший лоб…
Говорить не хотелось тоже. Да и о чем говорить?
– Рад вас снова увидеть, капитан Миккейн. Давно хотел с вами повстречаться, чтобы поблагодарить за множество вещей.
Не самый удачный момент.
Шли мы долго. Вернее, мне так показалось, потому что сделать пришлось всего лишь несколько сот шагов. Я сразу сообразил, куда именно направляется Миккейн: на берегу залива, посреди песчаного пляжа, есть невысокая скала с пологим склоном со стороны берега. С другой стороны уходит в море обрыв, и глубина под ним неимоверная. Об этом я знал точно.
Когда-то давно, будучи еще юнгой на «Орегано», я уже здесь побывал. Мы вместе с другими парнями ныряли с этой скалы в воду. И должен признаться: даже мне, выросшему на берегу Кораллового моря, не удалось достичь дна. В ушах стояла боль, легкие жгло неимоверно, а дна все еще не было видно.
Подбил на ныряние нас Энди Ансельм, оставшийся сейчас у открытого люка «Орегано». Он клялся всеми богами, что под скалой, на дне, грудой лежат сокровища Древних. И мы, зная его как облупленного, дружно ему поверили. Наверное, потому, что всегда веришь в то, во что очень хочется верить. Я вспоминал об этом, шагая рядом с капитаном Миккейном, и старался не думать о том, что именно у меня в руках.
Наконец мы достигли вершины скалы и с невероятным удовольствием разжали руки. Постояли, посмотрели, как камни летят в воду, как они вошли в нее, вызвав небольшие всплески, подождали еще чего-то. Затем капитан Миккейн снял шляпу и тыльной стороной ладони смахнул пот со лба. У меня в кармане лежал платок, но я, сам не знаю почему, в точности последовал его примеру.
Миккейн взглянул на небо, джунгли, «Небесный странник», затем – на свой «Орегано».
– Ну здравствуй, Люк, – произнес капитан таким голосом, будто мы только что встретились в одной из таверн на краю поля, где садятся небесные корабли…
В капитанскую каюту «Небесного странника» вмещается не так много предметов. Ложе – правда, достаточно широкое, чтобы на нем не было тесно даже вдвоем. Железный, прикрепленный к палубе болтами сундук с корабельной кассой. Обеденный, он же и рабочий, стол, с трудом умещающий команду из девяти человек. Узкий шкаф для вещей в углу, несколько полок для различных мелочей – и, по сути, все. На «Орегано» же даже есть куда поставить кресла, кровать отделена пологом, и остается еще достаточно места, чтобы развернуться.
Поначалу наш разговор шел о многих вещах. Выяснилось, что «Орегано» тоже направляется в Опситалет. Этому я нисколько не удивился: Опситалет мало того, что самый крупный город на севере Эгастера, так еще и чуть ли не единственный. Затем мы заговорили о случившемся.
– Вот здесь, – кончик остро отточенного карандаша в руке Миккейна ткнул в точку на карте. – Вероятно, мы прошли слишком близко.
Теперь все стало на свои места. Миккейн указал на то самое место, так называемую «ловушку», которое «Небесный странник» не так давно обогнул по дороге в эту, так похожую на раковину, бухту.
Вообще-то мы могли пройти южнее, наша встреча с «Орегано» не состоялась бы, и неизвестно, чем тогда закончилось бы нападение разбойников на корабль Миккейна. Судьба.
– Кто они, эти люди, напавшие на корабль? – спросил я. Вполне возможно, за этим нападением кроется какая-либо тайна. Капитан слегка поморщился:
– Обычные разбойники. Их в джунглях Эгастера хватает. Ты же сам знаешь легенды, что корабли Коллегии всегда полны сокровищами Древних, а тут выдался такой удобный случай проверить, так ли это на самом деле.
Я уж было открыл рот, чтобы поинтересоваться, куда именно направляется «Орегано», – если, конечно, этот факт не является очередной страшной тайной Коллегии, – когда услышал:
– Люкануэль, ты все-таки поменял медальон?
Голос Миккейна прозвучал ровно, так, как будто он всего лишь констатировал факт.
Действительно, я поменял медальон навигатора с медного на золотой, и теперь, в отличие от прежнего, его можно носить на груди, не пряча под одеждой. Тот, медный, мне подарил сам Миккейн, когда я сдал экзамен, дающий право занимать на небесных кораблях должность навигатора. И я стыдливо прятал его за воротом – медь, она и есть всего лишь медь, было дело.
– Мне пришлось его поменять, капитан, – пожал я плечами. – Прежним мне пришлось воспользоваться. Кстати, спасибо за него, он мне очень помог.
Дело не в самом медальоне, а в камне, вправленном в него, так называемом брунде. Сам брунд абсолютно ничего из себя не представляет – обычный камешек черного цвета, никоим образом не относящийся к драгоценным. Но именно брундом можно разрушить л’хасс, не боящийся ничего, кроме Желтого тумана и чрезмерной нагрузки. И я его использовал, чтобы спасти жизнь Николь, а заодно уж и себе самому.
Почему-то я решил, что Миккейн начнет выпытывать подробности, но ошибся. А может, он просто не успел, потому что за спиной скрипнула дверь.
Увидев, как быстро поднялся на ноги Миккейн, я решил, что в каюту вошел кто-то из Коллегии, причем далеко не самое последнее в ее иерархии лицо. И действительно, лицо оказалось далеко не самое последнее ни в самой Коллегии, ни даже в герцогстве, настолько оно выглядело симпатичным, даже красивым.
Впрочем, как и сама девушка. Стройная, высокая, в васильковом платье, удивительно идущем цвету ее глаз.
Мой взгляд скользнул к той части тела, по которой мы сразу определяем, что имеем дело именно с женщиной, будь она даже в мужской одежде. Декольте не было особенно смелым, но открывало достаточно, чтобы придать полет фантазии.
Волосы у незнакомки время от времени меняли цвет, становясь то огненно-рыжими, как в былые времена у капитана Миккейна, то иссиня-черными, а то и вовсе светлыми, почти белыми. А еще иной раз на их кончиках вспыхивали разноцветные крохотные искорки. Никакого волшебства во всем этом нет – дело в заколке, несомненно сработанной мастерами Древних.
Среди вещей, обнаруженных в руинах, порой и не такие диковины попадаются. Мне даже рассказывали, что существуют ожерелья, увеличивающие грудь. Уж не знаю, на вид или по-настоящему. А уж меняющие цвет глаз я и сам видел несколько раз, почему-то они попадается значительно чаще остальных.
Нет, поразительно умны эти Древние! К чему женщинам подбирать платья и украшения к цвету глаз, когда можно сделать наоборот? Девушка была удивительно хороша собой. Увидь я ее еще полгода назад, у меня бы дыхание перехватило от восторга. Но не после моей встречи с Николь; в сравнении с ней девушка явно проигрывала. Пусть только и в моих глазах.
– Не помешаю? – спросила незнакомка и тут же, не дожидаясь ответа, присела в одно из кресел.
Присела очень изящно, все-таки далеко не всем женщинам, даже красавицам, присуща особая грация, но эта обладала ею в полной мере.
– Нисколько, Роккуэль, и как вы могли такое подумать? – быстро ответил ей капитан Миккейн.
Я слегка удивился его реакции. В ней явно читалось не стремление угодить высокой особе, от которой так много зависит, а живой интерес к очень красивой девушке. Миккейну далеко за сорок, но настоящая старость к мужчине приходит тогда, когда женская красота перестает его волновать. Если такое бывает.
Девушка, чье имя я узнал благодаря Миккейну, смотрела на меня с явным любопытством. Ну и чем оно могло быть вызвано? Тем, что я спас корабль, на борту которого она находилась?
Но, во-первых, спас я его далеко не один. И во-вторых: большую опасность представляли не негодяи, напавшие на «Орегано», а сам корабль. Хотя вряд ли Роккуэль об этом даже подозревает, да и видеть она ничего не могла.
Наверняка девушка находилась в своей каюте, если вообще не в трюме – самом безопасном месте на корабле.
Роккуэль, кстати, никак не может быть благородных кровей, иначе Миккейн обязательно назвал бы ее «леди». Но ничего, не далеко то время: с такой внешностью ей обязательно быть женой какого-нибудь барона, а то и вовсе графа. Вряд ли она достанется богатому торговцу сукном или оловом. Если я вообще хоть что-нибудь во всем этом понимаю.
Девушка продолжала смотреть на меня с интересом, и я осторожно поерзал в кресле: чем же он может быть вызван?
– Капитан Сорингер, а правду говорят, что в Антире нет ни одной женщины?
Мне пришлось невозмутимо пожать плечами:
– Да, госпожа Роккуэль, это действительно так. Но будь их там великое множество, все они выглядели бы бледно в сравнении с вашей красотой.
Про себя добавил: «Кроме Николь, конечно же».
Девушка восприняла мои слова как само собой разумеющееся. И чему тут удивляться, наверняка таких и подобных комплиментов она слышит во множестве, причем ежедневно. Но откуда она знает о нашем безумном полете в Антир, поселок собирателей куири?
– А море Мертвых? Рассказывают, там нет ни единой живой души, ни в нем самом, ни в небе над ним.
«Вот уж кого-кого, а женщин там точно нет, разве что на Гаруде. Хотя теперь и самого Гаруда нет тоже».
– Оно мертвее некуда, море Мертвых, госпожа Роккуэль, – ответил я. – Сколько мы над ним ни летели, ни разу нам не пришлось увидеть ни птиц в небе над ним, ни рыб в его глубинах.
– Называйте меня просто Роккуэль, без всякой госпожи, – улыбнулась вдруг девушка. Надо же, у нее и улыбка такая же славная, как вся она сама. – Это, наверное, так захватывающе – побывать в местах, о которых так много рассказывают и куда так сложно попасть!
Глаза ее горели восторгом.
«Явно Роккуэль из той породы взбалмошных девиц, что очень любят приключения и пускаются в них при первой же возможности, – думал я, вежливо ей улыбаясь. – Вот и случай, произошедший с ней сегодня, она рассматривает как одно из них. Но страшно даже представить, что случилось бы с ней, попади она в руки напавших на «Орегано» разбойников. Роккуэль запомнила бы это на всю жизнь, если бы, конечно, сумела вырваться из их лап. Сомневаюсь, что папа девушки, кем бы он ни был, смог бы ее выкупить. А теперь единственное ее желание – поскорее попасть туда, куда она летит, чтобы рассказать обо всем, что успело с ней приключиться».
После появления девушки мне стало понятно, почему на борту корабля нет ни единого окудника Коллегии. Роккуэль куда-то везут – либо по ее собственной прихоти, либо по желанию родителей. Такое изредка происходило и раньше, когда я сам служил на этом корабле: «Орегано» использовали как пассажирский корабль для двух-трех пассажиров, как правило, очень важных персон.
– И еще скажите, Люкануэль…
Что именно я должен сказать, мне узнать не удалось, потому что слово взял капитан Миккейн:
– Роккуэль, удачно совпало так, что спасший нас капитан Сорингер тоже направляется в Опситалет. И если хотите прибыть в город вовремя, вы ведь не откажетесь от того, чтобы попасть туда на корабле капитана Сорингера?
Капитан Миккейн посмотрел на девушку. Роккуэль одарила меня каким-то непонятным взглядом и кивнула, после чего Миккейн обратился уже ко мне.
– Господин Сорингер, – чуть ли не официально произнес он. – Роккуэль необходимо попасть в Опситалет как можно быстрее. Скажите, вы сможете взять ее на борт «Небесного странника», – ведь, судя по вашему рассказу, именно туда вы и направляетесь? Разумеется, за определенную плату.
Я пожал плечами:
– Смогу, конечно. Буду весьма польщен, если такая прелестная девушка, как Роккуэль, станет пассажиркой моего корабля. И плата вовсе не понадобится. Только опасаюсь, что особых условий мы предоставить не сможем, – мой корабль, к сожалению, мал. Вы ведь путешествуете не одна? – поинтересовался я у девушки.
Вряд ли она отправилась в путь с мужем или женихом, она явно не замужем, возможно, даже не помолвлена, но девушки ее положения обязательно имеют сопровождающих. Вопрос в том, сколько их.
– Да, Люкануэль, со мной Батси, служанка.
Хвала Создателю, только одна, уж для двух женщин место мы точно найдем.
– Ну так что, Сорингер? – капитан Миккейн смотрел на меня, как мне показалось, с надеждой.
– Сочту за честь, – только и ответил я.
– Ну так я пойду собирать вещи, – заявила Роккуэль, поднялась с кресла и скрылась за дверьми.
Миккейн не стал провожать девушку взглядом, и я, глядя на него, тоже постеснялся, хотя сзади она должна была выглядеть не менее привлекательно.
– Чем я еще могу вам помочь, Миккейн? – наш разговор дошел, наконец, до главного.
Л’хассами я конечно же с ним поделюсь. При необходимости даже теми, что не принадлежат мне лично. В долгом путешествии на Острова они могут нам понадобиться, но Коллегия обязательно мне все возместит. Но камни мало поменять, потребуется еще и настройка привода.
Тут мне вспомнились умоляющие глаза Аднера, просившего, чтобы мы не распространялись о том, что ему подвластна настройка приводов. Странно даже: наладить их на «Небесном страннике» он предложил сам, и вдруг непонятно откуда – такая таинственность.
– Запас камней у нас есть, – охотно сообщил мне Миккейн, – недаром же корабль принадлежит Коллегии. Думаю, что и настройки не слишком сбились, из гнезд мы извлекали их крайне осторожно. Кстати, с недавних пор на каждом корабле Коллегии есть человек, который умеет их настраивать, – вслед за Ост-Зейндской Торговой Компанией такой договор с Гильдией заключила и она.
Еще бы не очень осторожно, треснутые-то. Извлекать их по-другому никому и в голову не придет.
– Но дело еще и в том, что мне пришлось сажать корабль на землю очень быстро. И, как следствие, посадка получилась не самой удачной, – капитан Миккейн поморщился так, будто мог выбирать и принял не самое лучшее решение. – В общем, набрать полную скорость и высоту будет неблагоразумно.
– Поприсутствуйте при том, как «Орегано» поднимется в небо. Если все будет в пределах допустимого, я вам просигналю, и вы с чистой душой отправитесь в Опситалет. «Орегано» прибудет туда позже.
– Кто она? – поинтересовался я. Надо же мне знать хоть что-то о своей будущей пассажирке, чьей жизнью Миккейн так не хочет рисковать.
– Дочь очень влиятельного лица из Коллегии, – ответил Миккейн. – Очень-очень влиятельного, – со значением добавил он, посмотрев вверх.
Примерно так я и подумал с самого начала, как только увидел девушку. Эти господа могут себе позволить очень многое – хотя бы из-за близости к короне, хотя и сама по себе Коллегия очень могущественна. Я понятливо кивнул Миккейну, даже не пытаясь узнать, чья именно она дочь, – мог бы, сам сказал. Оставалось выяснить еще кое-что.
– Миккейн, вы точно сможете долететь до Опситалета? Без настройки приводов?
– Не беспокойся, Люк, – заверил меня капитан «Орегано». – Нам бы только в Опситалет попасть. Не будь Роккуэль той, кем она является, и не спеши она так, как она спешит, мне бы и в голову не пришло просить тебя об этой услуге. Все же набрать полный ход я не рискну.
Миккейн выглядел виноватым. По сути, то, что произошло с «Орегано», случилось по его вине. Пройди он от обозначенной на карте «ловушки» чуть дальше, ничего бы не случилось. Вероятно, капитан очень спешил.
Для себя я решил: прослежу за тем, как «Орегано» поднимается в воздух, и, если он поведет себя не так, как должен, – плевать на то, моя пассажирка спешит. Человеческие жизни дороже, и на «Орегано» их без малого полсотни душ.
Когда я вышел из каюты капитана Миккейна, выяснилось, что Роккуэль не только успела собрать вещи, но и переодеться. Новое платье, намного скромнее, с глухим воротом под самое горло, оказалось ей не менее к лицу. Прикрытому, кстати, светлой вуалью на шляпке из тонкой соломки.
Вероятно, я появился на палубе вовремя, потому что, когда выходил из каюты, едва не столкнулся с незнакомой девушкой, как раз пытавшейся постучать в дверь. «Батси, – решил я, – другой девицы на «Орегано» оказаться просто не может, на кораблях Коллегии с этим очень строго».
Батси выглядела вполне симпатичной: и фигура хороша – есть все, но в меру; милые конопушки, яркие синие глаза, смотревшие на мир несколько наивно. Но в сравнении с Роккуэль Батси явно проигрывала, даже не фигурой или одеждой, скорее – породой.
«Это все дело привычки, – размышлял я. – Помнится, однажды Мирра взлетела по штормтрапу так быстро, что самый бывалый небесный паритель обзавидуется. А всего-то какой-то бездомной собачки испугалась».
Возле трапа топтались Аделард с Родригом, оба с оружием в руках. Ну и на вершине единственной мачты всматривался в недалекие джунгли Энди Ансельм. Его признать легко – на голове Энди нелепая розовая шляпа, перетянутая синей ленточкой, и в ней он слегка смахивает на идиота. Но сам Ансельм этой шляпой очень дорожит, потому что она – подарок Мирры.
Роккуэль шла рядом со мной, беззаботно тараторя обо всем, что приходило ей в голову:
– Согласитесь, Люкануэль, сверху вид на бухту совершенно потрясающий, – и тут же, не успел я даже с ней согласиться: – Рассказывают, в Опситалете странная манера одеваться. Не знаю даже, взяла ли я достаточно нарядов, чтобы не выглядеть там белой вороной.
Я немного нервничал, ожидая, что в любой момент из джунглей покажутся разбойники, а мы идем так, будто прогуливается в саду ее столичного дома, должен же он у нее быть? Нервничал, потому что теперь за жизнь девушки отвечал я. Но не тащить же мне ее за руку?
И еще я мучился беспокойством по другому поводу. Не знаю, хватит ли Роккуэль в Опситалете двух тех огромных сундуков с нарядами, на вид совершенно неподъемных, которые вслед за нами несли целых четыре матроса из команды «Орегано», – но где мне разместить на «Небесном страннике» этот багаж? В каюте, куда я собирался поселить саму Роккуэль?
Зачем-то я взглянул на мгновенно побледневшего Гвена (подозреваю, что и сам выглядел именно таким), затем на верхушку одной из двух мачт «Орегано», ту, что повыше, – грот. Там, в «вороньем гнезде», два человека внимательно наблюдали за недалекими джунглями.
Я шагнул вперед и потянул из рук капитана Миккейна один из камней. Нисколько не сомневаюсь, в команде «Орегано» нашлись бы люди, согласные разделить с капитаном тяжесть его ноши, но Миккейн – человек, который не станет прибегать к чьей-либо помощи. Ну а мне он не сможет отказать.
Во-первых, приказать мне он не имеет никакого права. Во-вторых, глупо сопротивляться, когда у тебя из рук тянут один из л’хассов, который в любое мгновение может разнести все в округе, – со стороны будет выглядеть очень смешно. Даже в такой ситуации. Особенно в такой ситуации.
Мы с капитаном пошли к берегу моря; почему-то совсем не хотелось думать о том, что в любое мгновение может все исчезнуть. Крики чаек над головой, шум прибоя, яркое жаркое солнце, запах воды, хрустящий под ногами песок, легкий порыв ветерка, приятно освеживший почему-то вспотевший лоб…
Говорить не хотелось тоже. Да и о чем говорить?
– Рад вас снова увидеть, капитан Миккейн. Давно хотел с вами повстречаться, чтобы поблагодарить за множество вещей.
Не самый удачный момент.
Шли мы долго. Вернее, мне так показалось, потому что сделать пришлось всего лишь несколько сот шагов. Я сразу сообразил, куда именно направляется Миккейн: на берегу залива, посреди песчаного пляжа, есть невысокая скала с пологим склоном со стороны берега. С другой стороны уходит в море обрыв, и глубина под ним неимоверная. Об этом я знал точно.
Когда-то давно, будучи еще юнгой на «Орегано», я уже здесь побывал. Мы вместе с другими парнями ныряли с этой скалы в воду. И должен признаться: даже мне, выросшему на берегу Кораллового моря, не удалось достичь дна. В ушах стояла боль, легкие жгло неимоверно, а дна все еще не было видно.
Подбил на ныряние нас Энди Ансельм, оставшийся сейчас у открытого люка «Орегано». Он клялся всеми богами, что под скалой, на дне, грудой лежат сокровища Древних. И мы, зная его как облупленного, дружно ему поверили. Наверное, потому, что всегда веришь в то, во что очень хочется верить. Я вспоминал об этом, шагая рядом с капитаном Миккейном, и старался не думать о том, что именно у меня в руках.
Наконец мы достигли вершины скалы и с невероятным удовольствием разжали руки. Постояли, посмотрели, как камни летят в воду, как они вошли в нее, вызвав небольшие всплески, подождали еще чего-то. Затем капитан Миккейн снял шляпу и тыльной стороной ладони смахнул пот со лба. У меня в кармане лежал платок, но я, сам не знаю почему, в точности последовал его примеру.
Миккейн взглянул на небо, джунгли, «Небесный странник», затем – на свой «Орегано».
– Ну здравствуй, Люк, – произнес капитан таким голосом, будто мы только что встретились в одной из таверн на краю поля, где садятся небесные корабли…
* * *
Я сидел в одном из кресел капитанской каюты «Орегано», испытывая легкое чувство зависти. И было с чего: капитанская каюта Миккейна втрое просторней моей. Если учитывать, что и сам «Орегано» во столько раз же больше, все объяснимо. И, тем не менее, я слегка завидовал.В капитанскую каюту «Небесного странника» вмещается не так много предметов. Ложе – правда, достаточно широкое, чтобы на нем не было тесно даже вдвоем. Железный, прикрепленный к палубе болтами сундук с корабельной кассой. Обеденный, он же и рабочий, стол, с трудом умещающий команду из девяти человек. Узкий шкаф для вещей в углу, несколько полок для различных мелочей – и, по сути, все. На «Орегано» же даже есть куда поставить кресла, кровать отделена пологом, и остается еще достаточно места, чтобы развернуться.
Поначалу наш разговор шел о многих вещах. Выяснилось, что «Орегано» тоже направляется в Опситалет. Этому я нисколько не удивился: Опситалет мало того, что самый крупный город на севере Эгастера, так еще и чуть ли не единственный. Затем мы заговорили о случившемся.
– Вот здесь, – кончик остро отточенного карандаша в руке Миккейна ткнул в точку на карте. – Вероятно, мы прошли слишком близко.
Теперь все стало на свои места. Миккейн указал на то самое место, так называемую «ловушку», которое «Небесный странник» не так давно обогнул по дороге в эту, так похожую на раковину, бухту.
Вообще-то мы могли пройти южнее, наша встреча с «Орегано» не состоялась бы, и неизвестно, чем тогда закончилось бы нападение разбойников на корабль Миккейна. Судьба.
– Кто они, эти люди, напавшие на корабль? – спросил я. Вполне возможно, за этим нападением кроется какая-либо тайна. Капитан слегка поморщился:
– Обычные разбойники. Их в джунглях Эгастера хватает. Ты же сам знаешь легенды, что корабли Коллегии всегда полны сокровищами Древних, а тут выдался такой удобный случай проверить, так ли это на самом деле.
Я уж было открыл рот, чтобы поинтересоваться, куда именно направляется «Орегано», – если, конечно, этот факт не является очередной страшной тайной Коллегии, – когда услышал:
– Люкануэль, ты все-таки поменял медальон?
Голос Миккейна прозвучал ровно, так, как будто он всего лишь констатировал факт.
Действительно, я поменял медальон навигатора с медного на золотой, и теперь, в отличие от прежнего, его можно носить на груди, не пряча под одеждой. Тот, медный, мне подарил сам Миккейн, когда я сдал экзамен, дающий право занимать на небесных кораблях должность навигатора. И я стыдливо прятал его за воротом – медь, она и есть всего лишь медь, было дело.
– Мне пришлось его поменять, капитан, – пожал я плечами. – Прежним мне пришлось воспользоваться. Кстати, спасибо за него, он мне очень помог.
Дело не в самом медальоне, а в камне, вправленном в него, так называемом брунде. Сам брунд абсолютно ничего из себя не представляет – обычный камешек черного цвета, никоим образом не относящийся к драгоценным. Но именно брундом можно разрушить л’хасс, не боящийся ничего, кроме Желтого тумана и чрезмерной нагрузки. И я его использовал, чтобы спасти жизнь Николь, а заодно уж и себе самому.
Почему-то я решил, что Миккейн начнет выпытывать подробности, но ошибся. А может, он просто не успел, потому что за спиной скрипнула дверь.
Увидев, как быстро поднялся на ноги Миккейн, я решил, что в каюту вошел кто-то из Коллегии, причем далеко не самое последнее в ее иерархии лицо. И действительно, лицо оказалось далеко не самое последнее ни в самой Коллегии, ни даже в герцогстве, настолько оно выглядело симпатичным, даже красивым.
Впрочем, как и сама девушка. Стройная, высокая, в васильковом платье, удивительно идущем цвету ее глаз.
Мой взгляд скользнул к той части тела, по которой мы сразу определяем, что имеем дело именно с женщиной, будь она даже в мужской одежде. Декольте не было особенно смелым, но открывало достаточно, чтобы придать полет фантазии.
Волосы у незнакомки время от времени меняли цвет, становясь то огненно-рыжими, как в былые времена у капитана Миккейна, то иссиня-черными, а то и вовсе светлыми, почти белыми. А еще иной раз на их кончиках вспыхивали разноцветные крохотные искорки. Никакого волшебства во всем этом нет – дело в заколке, несомненно сработанной мастерами Древних.
Среди вещей, обнаруженных в руинах, порой и не такие диковины попадаются. Мне даже рассказывали, что существуют ожерелья, увеличивающие грудь. Уж не знаю, на вид или по-настоящему. А уж меняющие цвет глаз я и сам видел несколько раз, почему-то они попадается значительно чаще остальных.
Нет, поразительно умны эти Древние! К чему женщинам подбирать платья и украшения к цвету глаз, когда можно сделать наоборот? Девушка была удивительно хороша собой. Увидь я ее еще полгода назад, у меня бы дыхание перехватило от восторга. Но не после моей встречи с Николь; в сравнении с ней девушка явно проигрывала. Пусть только и в моих глазах.
– Не помешаю? – спросила незнакомка и тут же, не дожидаясь ответа, присела в одно из кресел.
Присела очень изящно, все-таки далеко не всем женщинам, даже красавицам, присуща особая грация, но эта обладала ею в полной мере.
– Нисколько, Роккуэль, и как вы могли такое подумать? – быстро ответил ей капитан Миккейн.
Я слегка удивился его реакции. В ней явно читалось не стремление угодить высокой особе, от которой так много зависит, а живой интерес к очень красивой девушке. Миккейну далеко за сорок, но настоящая старость к мужчине приходит тогда, когда женская красота перестает его волновать. Если такое бывает.
Девушка, чье имя я узнал благодаря Миккейну, смотрела на меня с явным любопытством. Ну и чем оно могло быть вызвано? Тем, что я спас корабль, на борту которого она находилась?
Но, во-первых, спас я его далеко не один. И во-вторых: большую опасность представляли не негодяи, напавшие на «Орегано», а сам корабль. Хотя вряд ли Роккуэль об этом даже подозревает, да и видеть она ничего не могла.
Наверняка девушка находилась в своей каюте, если вообще не в трюме – самом безопасном месте на корабле.
Роккуэль, кстати, никак не может быть благородных кровей, иначе Миккейн обязательно назвал бы ее «леди». Но ничего, не далеко то время: с такой внешностью ей обязательно быть женой какого-нибудь барона, а то и вовсе графа. Вряд ли она достанется богатому торговцу сукном или оловом. Если я вообще хоть что-нибудь во всем этом понимаю.
Девушка продолжала смотреть на меня с интересом, и я осторожно поерзал в кресле: чем же он может быть вызван?
– Капитан Сорингер, а правду говорят, что в Антире нет ни одной женщины?
Мне пришлось невозмутимо пожать плечами:
– Да, госпожа Роккуэль, это действительно так. Но будь их там великое множество, все они выглядели бы бледно в сравнении с вашей красотой.
Про себя добавил: «Кроме Николь, конечно же».
Девушка восприняла мои слова как само собой разумеющееся. И чему тут удивляться, наверняка таких и подобных комплиментов она слышит во множестве, причем ежедневно. Но откуда она знает о нашем безумном полете в Антир, поселок собирателей куири?
– А море Мертвых? Рассказывают, там нет ни единой живой души, ни в нем самом, ни в небе над ним.
«Вот уж кого-кого, а женщин там точно нет, разве что на Гаруде. Хотя теперь и самого Гаруда нет тоже».
– Оно мертвее некуда, море Мертвых, госпожа Роккуэль, – ответил я. – Сколько мы над ним ни летели, ни разу нам не пришлось увидеть ни птиц в небе над ним, ни рыб в его глубинах.
– Называйте меня просто Роккуэль, без всякой госпожи, – улыбнулась вдруг девушка. Надо же, у нее и улыбка такая же славная, как вся она сама. – Это, наверное, так захватывающе – побывать в местах, о которых так много рассказывают и куда так сложно попасть!
Глаза ее горели восторгом.
«Явно Роккуэль из той породы взбалмошных девиц, что очень любят приключения и пускаются в них при первой же возможности, – думал я, вежливо ей улыбаясь. – Вот и случай, произошедший с ней сегодня, она рассматривает как одно из них. Но страшно даже представить, что случилось бы с ней, попади она в руки напавших на «Орегано» разбойников. Роккуэль запомнила бы это на всю жизнь, если бы, конечно, сумела вырваться из их лап. Сомневаюсь, что папа девушки, кем бы он ни был, смог бы ее выкупить. А теперь единственное ее желание – поскорее попасть туда, куда она летит, чтобы рассказать обо всем, что успело с ней приключиться».
После появления девушки мне стало понятно, почему на борту корабля нет ни единого окудника Коллегии. Роккуэль куда-то везут – либо по ее собственной прихоти, либо по желанию родителей. Такое изредка происходило и раньше, когда я сам служил на этом корабле: «Орегано» использовали как пассажирский корабль для двух-трех пассажиров, как правило, очень важных персон.
– И еще скажите, Люкануэль…
Что именно я должен сказать, мне узнать не удалось, потому что слово взял капитан Миккейн:
– Роккуэль, удачно совпало так, что спасший нас капитан Сорингер тоже направляется в Опситалет. И если хотите прибыть в город вовремя, вы ведь не откажетесь от того, чтобы попасть туда на корабле капитана Сорингера?
Капитан Миккейн посмотрел на девушку. Роккуэль одарила меня каким-то непонятным взглядом и кивнула, после чего Миккейн обратился уже ко мне.
– Господин Сорингер, – чуть ли не официально произнес он. – Роккуэль необходимо попасть в Опситалет как можно быстрее. Скажите, вы сможете взять ее на борт «Небесного странника», – ведь, судя по вашему рассказу, именно туда вы и направляетесь? Разумеется, за определенную плату.
Я пожал плечами:
– Смогу, конечно. Буду весьма польщен, если такая прелестная девушка, как Роккуэль, станет пассажиркой моего корабля. И плата вовсе не понадобится. Только опасаюсь, что особых условий мы предоставить не сможем, – мой корабль, к сожалению, мал. Вы ведь путешествуете не одна? – поинтересовался я у девушки.
Вряд ли она отправилась в путь с мужем или женихом, она явно не замужем, возможно, даже не помолвлена, но девушки ее положения обязательно имеют сопровождающих. Вопрос в том, сколько их.
– Да, Люкануэль, со мной Батси, служанка.
Хвала Создателю, только одна, уж для двух женщин место мы точно найдем.
– Ну так что, Сорингер? – капитан Миккейн смотрел на меня, как мне показалось, с надеждой.
– Сочту за честь, – только и ответил я.
– Ну так я пойду собирать вещи, – заявила Роккуэль, поднялась с кресла и скрылась за дверьми.
Миккейн не стал провожать девушку взглядом, и я, глядя на него, тоже постеснялся, хотя сзади она должна была выглядеть не менее привлекательно.
– Чем я еще могу вам помочь, Миккейн? – наш разговор дошел, наконец, до главного.
Л’хассами я конечно же с ним поделюсь. При необходимости даже теми, что не принадлежат мне лично. В долгом путешествии на Острова они могут нам понадобиться, но Коллегия обязательно мне все возместит. Но камни мало поменять, потребуется еще и настройка привода.
Тут мне вспомнились умоляющие глаза Аднера, просившего, чтобы мы не распространялись о том, что ему подвластна настройка приводов. Странно даже: наладить их на «Небесном страннике» он предложил сам, и вдруг непонятно откуда – такая таинственность.
– Запас камней у нас есть, – охотно сообщил мне Миккейн, – недаром же корабль принадлежит Коллегии. Думаю, что и настройки не слишком сбились, из гнезд мы извлекали их крайне осторожно. Кстати, с недавних пор на каждом корабле Коллегии есть человек, который умеет их настраивать, – вслед за Ост-Зейндской Торговой Компанией такой договор с Гильдией заключила и она.
Еще бы не очень осторожно, треснутые-то. Извлекать их по-другому никому и в голову не придет.
– Но дело еще и в том, что мне пришлось сажать корабль на землю очень быстро. И, как следствие, посадка получилась не самой удачной, – капитан Миккейн поморщился так, будто мог выбирать и принял не самое лучшее решение. – В общем, набрать полную скорость и высоту будет неблагоразумно.
– Поприсутствуйте при том, как «Орегано» поднимется в небо. Если все будет в пределах допустимого, я вам просигналю, и вы с чистой душой отправитесь в Опситалет. «Орегано» прибудет туда позже.
– Кто она? – поинтересовался я. Надо же мне знать хоть что-то о своей будущей пассажирке, чьей жизнью Миккейн так не хочет рисковать.
– Дочь очень влиятельного лица из Коллегии, – ответил Миккейн. – Очень-очень влиятельного, – со значением добавил он, посмотрев вверх.
Примерно так я и подумал с самого начала, как только увидел девушку. Эти господа могут себе позволить очень многое – хотя бы из-за близости к короне, хотя и сама по себе Коллегия очень могущественна. Я понятливо кивнул Миккейну, даже не пытаясь узнать, чья именно она дочь, – мог бы, сам сказал. Оставалось выяснить еще кое-что.
– Миккейн, вы точно сможете долететь до Опситалета? Без настройки приводов?
– Не беспокойся, Люк, – заверил меня капитан «Орегано». – Нам бы только в Опситалет попасть. Не будь Роккуэль той, кем она является, и не спеши она так, как она спешит, мне бы и в голову не пришло просить тебя об этой услуге. Все же набрать полный ход я не рискну.
Миккейн выглядел виноватым. По сути, то, что произошло с «Орегано», случилось по его вине. Пройди он от обозначенной на карте «ловушки» чуть дальше, ничего бы не случилось. Вероятно, капитан очень спешил.
Для себя я решил: прослежу за тем, как «Орегано» поднимается в воздух, и, если он поведет себя не так, как должен, – плевать на то, моя пассажирка спешит. Человеческие жизни дороже, и на «Орегано» их без малого полсотни душ.
Когда я вышел из каюты капитана Миккейна, выяснилось, что Роккуэль не только успела собрать вещи, но и переодеться. Новое платье, намного скромнее, с глухим воротом под самое горло, оказалось ей не менее к лицу. Прикрытому, кстати, светлой вуалью на шляпке из тонкой соломки.
Вероятно, я появился на палубе вовремя, потому что, когда выходил из каюты, едва не столкнулся с незнакомой девушкой, как раз пытавшейся постучать в дверь. «Батси, – решил я, – другой девицы на «Орегано» оказаться просто не может, на кораблях Коллегии с этим очень строго».
Батси выглядела вполне симпатичной: и фигура хороша – есть все, но в меру; милые конопушки, яркие синие глаза, смотревшие на мир несколько наивно. Но в сравнении с Роккуэль Батси явно проигрывала, даже не фигурой или одеждой, скорее – породой.
* * *
Мы шли по песку пляжа к «Небесному страннику», гостеприимно распахнувшему люк в борту. Вероятно, Миккейн еще до встречи со мной распорядился послать на его борт человека с вестью, что вскоре прибудет важная персона, к тому же дама, и воспользоваться штормтрапом ей будет крайне неудобно.«Это все дело привычки, – размышлял я. – Помнится, однажды Мирра взлетела по штормтрапу так быстро, что самый бывалый небесный паритель обзавидуется. А всего-то какой-то бездомной собачки испугалась».
Возле трапа топтались Аделард с Родригом, оба с оружием в руках. Ну и на вершине единственной мачты всматривался в недалекие джунгли Энди Ансельм. Его признать легко – на голове Энди нелепая розовая шляпа, перетянутая синей ленточкой, и в ней он слегка смахивает на идиота. Но сам Ансельм этой шляпой очень дорожит, потому что она – подарок Мирры.
Роккуэль шла рядом со мной, беззаботно тараторя обо всем, что приходило ей в голову:
– Согласитесь, Люкануэль, сверху вид на бухту совершенно потрясающий, – и тут же, не успел я даже с ней согласиться: – Рассказывают, в Опситалете странная манера одеваться. Не знаю даже, взяла ли я достаточно нарядов, чтобы не выглядеть там белой вороной.
Я немного нервничал, ожидая, что в любой момент из джунглей покажутся разбойники, а мы идем так, будто прогуливается в саду ее столичного дома, должен же он у нее быть? Нервничал, потому что теперь за жизнь девушки отвечал я. Но не тащить же мне ее за руку?
И еще я мучился беспокойством по другому поводу. Не знаю, хватит ли Роккуэль в Опситалете двух тех огромных сундуков с нарядами, на вид совершенно неподъемных, которые вслед за нами несли целых четыре матроса из команды «Орегано», – но где мне разместить на «Небесном страннике» этот багаж? В каюте, куда я собирался поселить саму Роккуэль?