Владимир Макарычев. Страховой случай

   Зотов нехотя поднялся с кресла. Встал напротив Хизматулина, пристально вглядываясь в его лицо, и подумал: «Почему его Николаем зовут? Имя Марат или Абдулла больше подходит. Хотя откуда у таджика голубые глаза?» Потом крепко пожал руку бывшему старшине. Обнять не решился. По старинной флотской традиции, при встрече обнимались равные по званию, как правило, троекратно. Такого равенства на гражданке не существовало, но Зотов и Хизматулин интуитивно почувствовали необходимость соблюдения дистанции. А вот Светлана, казалось, этого не поняла, ведь на ее глазах волшебным образом происходила встреча «старых друзей». По ее мнению, ничего подобного не состоялось бы без ее участия. Ей хотелось находиться в центре внимания.
   Но мужчины, не обращая на нее внимания, обменивались вопросами и воспоминаниями.
   – Как же ты оказался в наших богом забытых краях? – шутливо спросил Зотов.
   – Владимир Сергеевич, по вашей же рекомендации, когда проходил набор добровольцев на комсомольские стройки, я выбрал сельское хозяйство, и вы вручили мне путевку в Мальковский район Энской области. Выдали мне подъемные, чемодан, советские хлопчатобумажные джинсы и красную рубашку с модным воротником. Знаете, с такими остроносыми длинными концами? Что оставалось делать? В Горном Бадахшане, откуда я призывался на флот, кроме пастуха, никакой другой работы не было, а я ведь по гражданской специальности – тракторист.
   – Не прогадал?
   – Конечно, нет. Получил все, что нужно советскому человеку: обзавелся семьей, работой, бесплатной квартирой. Жить бы да радоваться. Но все пошло в тартарары. Началась перестройка, развал Союза. Потерял работу, запил, семью потерял. К счастью, судьба меня не бросила. Встретил Светлану! Мы любим друг друга. Не пью и не ругаюсь.
   – Как, даже матом ругаться в России не научился?
   – Аллах всемогущ, уберег от сквернословия и зависимости от алкоголя.
   – Любовь-то ты видишь по-своему, по-таджикски? У вас ведь дозволено многоженство, а у тебя сколько жен? – пошутил Зотов.
   – Любовь – она одна, что у таджиков, что у русских. Так что и жена у меня одна, и она меня любит и уважает традиции моего народа. Выучила даже танец живота.
   Владимир с улыбкой представил полную дородную женщину полуголой, танцующей восточный танец перед Николаем, разлегшимся на скрипучей железной кровати в куче разноцветных подушек, в просторной деревянной избе. Непременно в полосатом халате и в тюбетейке. А потом мысли его перетекли к личному опыту в отношениях с женщинами. Неожиданно, с подсказки Николая, он, казалось, уловил секрет равновесия в семейной жизни, любви между мужчиной и женщиной.
   Однажды его поразила ограда беседки на берегу реки, обвешанная замочками новобрачных. Совсем маленькие замочки прикреплялись к ушку более крупных, чужих символов крепости семейных уз. Им просто не хватало места на чугунной оградке, и таким образом они приковывали себя к чужому счастью. Глядя на них, Владимир подумал, что никакие оковы и суеверия не смогут удержать влюбленных. Тайна вечной любви не в замочках! В чем же она? В готовности жертвовать ради счастья другого человека? Но как быть, если тебя обманут? Ответ был где-то рядом, но понял главное – счастье мужчины зависит от него самого и от женщины, выбранной им. Обязательно должны быть дети и законная семья. Для выполнения такой задачи человеку и отпускается время, ограниченное этапами молодости и старения. Значит, цель жизни в самой жизни!
   «Случай привел ко мне не работника, скорее единомышленника», – удовлетворенно подумал Зотов, подводя итог встречи, а вслух сказал:
   – Ответственные и верные сотрудники мне нужны, как воздух! Будешь моим шофером и личным телохранителем. Зарплата сорок тысяч рублей.
   Светлана, услышав озвученную сумму, на какое-то время потеряла дар речи и забыла про все свои опасения и страхи. Она работала учителем физкультуры и получала в месяц шесть тысяч рублей. Новая зарплата Николая делала ее самой богатой в поселке.
   За стеклом, среди диковинных камушков и водорослей, одиноко и гордо плавала огромная золотая рыбка.
   «Пришло время и мне забросить невод, как в пушкинской сказке. Попалась рыбка, не простая, а волшебная. Поживу хоть один день как царица! Зато потом будет о чем вспомнить».
   Зотов дал Николаю на сборы три дня.
   – Жить будешь у нас. Пусть жена приезжает и живет рядом с Мариной, все повеселей. Захочет домработницей или на фабрику, устроим.
   Предложение приняли с воодушевлением. На радостях Николай с женой пробежались по магазинам, потратить еще не заработанные деньги. Он забыл в прихожей свою огромную пушистую зимнюю шапку. Потом выяснилось, что Светлана забросила ее под кресло специально. Есть примета – оставил вещь, обязательно вернешься.

4

   Владимир готовился к серьезным переговорам по продаже фабрики. То и дело приходилось отрываться от расчетов и отвечать на всевозможные вопросы и просьбы по мобильному телефону, самому консультироваться. Во время очередного звонка в трубке прозвучал чистый, без обычных помех, голос Ирины Сергеевны:
   – Владимир Сергеевич! Есть ряд предложений, в Москве встретимся?
   – Хорошо, – ответил он, лишь бы быстрее закончить разговор. Прежде всего следовало добротно подготовиться к вечерней встрече, от результатов которой зависел новый вектор направления его жизни и бизнеса.
   – Я прошу, просто настаиваю, как можно скорее обсудить новую идею, – настаивала Ирина Сергеевна.
   – Добро! – по-флотски резковато прервал переговоры Зотов. – Завтра ждите моего звонка. Я думаю, договоримся. До свидания!
   – До встречи, пока-пока, – озорно проворковал женский голос.
   «А что, звонок, между прочим, кстати, – пришла вдруг неожиданная мысль. – После продажи фабрики возникнет вопрос, куда выгодно вложить деньги? Может, москвичка и предложит достойный выход? Чем черт не шутит! Похоже, в этой женщине от чертовщинки что-то имеется. В крупном бизнесе без такой черточки в характере нельзя. Утро вечера мудренее!»
   Зотов вышел из кабинета в гостиную. Марина со Светланой сидели рядом с разбросанными по всему полу вещами. Между ними вертелся Пушистик, сосредоточенно распутывая огромный клубок шерстяных ниток.
   – Думал, вы уехали, а тут какой-то секонд-хенд из старых вещей устроили! Хотя правильно, продадите на рынке.
   – Что ты, милый! – всплеснув руками, воскликнула Марина. – Тряпок накопила! Просто отдам Светке, да маме в подарок.
   – Нашла, кого спонсировать! – в свою очередь всплеснула руками Светка. – Моя комплекция ни в одну твою вещь не вписывается! – И гордо добавила: – На новую зарплату мы с Николаем и не таких тряпок купим!
   – Марина, может быть, останетесь на денек? Сегодня важная встреча, нужно подать закуску, приготовить, – попросил Владимир.
   – Конечно, милый, все для тебя! Завтра днем и поедем.
   Женщин, видимо, устроило такое развитие событий, и они принялись с удвоенной силой складывать и перебирать горы некогда ими же любимых тряпок.
   В это же самое время в своем деревянном рубленом доме распивал уже третью чашку горячего чая Авдеев Павел Иванович. К предстоящей встрече с Зотовым он давно был готов, но не предполагал быстрой развязки. Это был крупный, упитанный мужчина, роста выше среднего, с непропорциональной фигурой. Когда на него смотрели спереди, был похож на голову витязя, вросшего в землю, если сзади – на перевернутый графин с водкой. Одевался он всегда небрежно. Знал, кому говорить правду-матку, а перед кем лучше промычать, да так, чтобы не знали фамилию говорившего-мычавшего. Эта привычка появилась у него еще со срочной службы, сообразил, что так целее будешь. Всегда отвечал невнятно и неразборчиво, типа рядовой Аф-дее-в. Первый слог громко, чтобы оглушить офицера, второй чуть тише, а окончание вообще глотал. За три года службы сослуживцы так и не узнали, кто он и как его зовут. На приказ командиров: «Пришлите ко мне, ну, этого, солдата, с большой тыквой на плечах. Как его звать?» – отвечали: «Тыква».
   На родине Авдеева, как и в армии, тоже обзывали «Тыквой» и шептались за спиной: «Тыква» идет, при этом добавляя «мудрая»! Его ценили за ум, хитрость и изворотливость. Он и сам прекрасно осознавал эти свои качества, но все же лучшим из них считал умение прикинуться незаметным, неузнанным, простачком и одновременно простофилей. Но когда дело касалось денег, равных ему не было. Не только грамотно считал, но и умел упредить своего конкурента.
   С Зотовым Павел Иванович познакомился у отца Петра, своего закадычного товарища, на одной из воскресных церковных служб. Владимиру нравилось иногда приходить рано утром в храм. Слушать песнопения на незнакомом старославянском языке, удивляясь, что церковные обряды не меняются много веков, в том числе и их язык, находить неожиданные сравнения с прошлой своей службой – моряки, как и попы, чтят традиции. Любое новшество в корабельной службе вызывает не только протест, но и суеверный страх.
   Именно в церковном богослужении, простом и понятном строгостью и дисциплиной, он находил успокоение, убежище от суеты. Самообман раскрывался, как только выходил за ворота храма – окружающий мир за полтора часа церковной службы не поменялся.
   Авдеев, в отличие от Зотова, искренне веровал. Не пропускал воскресных служб и церковных праздников. Как-то сразу нашел опору и оправдание многим своим поступкам и мыслям в основных учениях иерархов. Стремился больше брать и в меньшей степени отдавать. Обманывать, отбирать, эксплуатировать, как оказалось, никто и не запрещал. Основные заповеди Христа, типа не убий и не обмани, всячески приветствовал, но не всегда исполнял. Скорее, он был одним из многочисленных сторонников учения Христа, а не ревностным исполнителем. Ему было выгодно, когда другие дисциплинированно, колоннами и с хоругвями, шли за поводырем. Авдеев всегда отделялся от толпы, двигался рядом, но не вместе с нею, что позволяло принимать упреждающие меры.
   Дружба с настоятелем «воскресной церкви» увеличила религиозные познания. Было приятно подавать милостыню, заниматься благотворительностью. Нравилось, когда его называли милосердным, потому что таковым никогда не был.
   За пятнадцатилетнюю дружбу с отцом Петром колокола новые поставили, купола позолотили, да раза три каменку храмовых стен белили и красили. Оградку, правда, не сделали, зато батюшка переехал в красивый двухэтажный деревянный дом, плод совместных усилий городского бизнеса и благоденствующих верующих. Вот за такой основательный подход к жизни местные жители уважали обоих товарищей. Знали, будет туго, слово ободрения получат у отца Петра, а работу – у Павла Ивановича. И неважно, что слово и работа разовые, внимание – вот ведь что здесь главное. Народу такой метод общения нравился.
 
   Павел Иванович, по случаю окончания Великого поста и для моральной поддержки, взял на встречу с Зотовым отца Петра. Загодя сообщил о составе делегации. Чувствовал – фабрика Зотова перспективное направление. Парень он вроде и неплохой, в компании прихлебателей у губернатора не состоит, в обиду себя не дает, к тому же москвич. Это уже диагноз, а не место жительства.
   Зотова же состав делегации настораживал.
   «Не случайно Тыква берет с собою священника. Посмотрят на мои отношения с Мариной, да еще обвинят в сожительстве. Для них брак законный в венчании, а без него все блуд. Потом пустят слух, придумают чего и не было и начнут шантажировать. Хотя церковь и не партийная комиссия, но в вопросах семьи и брака взгляд у них с компартией одинаков! Ладно, моя с Мариной задача напоить да накормить гостей! Стол накроем в гостиной, а чай пойдем пить в комнате «аквариума». Там о деле и поговорим. Кстати, – мелькнула мысль, – им карты тоже можно спутать. Предложу часть вырученных от продажи фабрики средств вложить в реставрацию храма. Обсудим».
   Наконец к семи часам вечера прибыли гости – отец Петр и Авдеев. Шумно уселись за богато накрытый стол. Отец Петр на почетном месте, в торце стола, напротив, с другой его стороны, хозяин дома, справа от Зотова Марина, а слева – Николай. Авдеев занял место сразу на двух стульях, посередке.
   В отличие от жены, Николай пришедшее везение понимал как радость для всех сторон. А сегодняшний ужин для него был особенно значим, еще на флотской службе мечтал отобедать в кают-компании офицеров. Для колхозного пастуха находиться в комнате с красным роялем, столами, накрытыми белоснежными скатертями, смотреть на стены, увешанные картинами морских сражений, являлось высшим достижением всей жизни, служило идеалом порядка, справедливости и завершенности системы общественных отношений, вселяло уверенность.
   Для него до сих пор оставалось загадкой, как огромная железная коробка, напичканная всевозможной техникой и оружием, вбирающая в себя тонны воды и солярки, остается на плаву. Физические принципы непотопляемости им не воспринимались, хотя и были известны. Таинственную и сверхъестественную мощь океана хотелось воспринимать в первозданном виде штормов и ураганов. Землю и все, что на ней находится, создал Бог, подобный вывод прост, и в него лучше верить. Лейтенант Зотов, другие офицеры корабля, в черной форме с узенькими желтыми полосками на погонах и рукавах тужурок^[5], с обожженными солнцем лицами цвета почерневших морских крабов^[6], воспринимались посланцами самого Всевышнего. Они не призывали бороться со стихией, а сами органично растворялись в ней.
   Сегодня же произошло знаменательное событие, встреча с бывшим командиром. На равных правах находился в «доме-кают-компании» с главными людьми области. И не в роли вестового^[7], а доверенного лица самого командира корабля.
   В это время Марина, сидя за столом в ожидании, когда гости закончат дежурные приветствия, также думала о Зотове. Он не был для нее олицетворением божественных сил, скорее посланцем судьбы. Но место любовницы рядом с ним ее не устраивало. Она втайне надеялась, что Владимир сегодня объявит об их венчании.
   – Отче наш, Иже еси на небесах! – прервал размышления гостей, затянув молитву перед вкушением пищи, отец Петр. Громким басом завершил молитву и добродушно пригласил: – А теперь к столу, братия, вкусим, чем нам послал Бог, в гостеприимном доме среди наших друзей.
   Он скосил недоверчивый взгляд на Николая, может быть, почувствовал в нем не единоверца? Зотов заметил беспокойство и после первой рюмки «за здравие» представил присутствующих:
   – Уважаемый батюшка, дорогой Павел Иванович! На ужин собрались, по воле Бога, с вашим непременным участием, близкие мне люди. Марина, моя сожительница, в так называемом гражданском браке более трех лет. Накануне нашей с вами встречи мы решили обвенчаться. Конечно, событие будет проходить в нашем храме. У отца Петра. Николай же – мой давний боевой товарищ по службе на Северном флоте. Доверенный человек. Гостей не представляю. Известные в городе и области люди. – Он обвел взглядом присутствующих, как бы призывая не вникать в подробности личных отношений, а заниматься делом, то есть наслаждаться вкусной пищей.
   – За знакомство и уважение, – прокуренным голосом произнес Авдеев, поднимая хрупкую рюмашку, утопающую в его огромной красной лапище.
   Владимир понимал: еще не пришло время обсуждать повестку встречи, да и не место. Хотя и не терпелось приступить к делу. Решил начать с нейтральной темы:
   – Мирские наши поступки далеко не всегда оцениваются современниками. Я о фильме «Высоцкий. Вечно живой». Удачный сценарий, не обо всей его жизни, а лишь о последнем предсмертном эпизоде. Кто-то интриговал, кто-то зарабатывал деньги на его таланте, но по-настоящему не ценили ни те, ни другие. Лишь после смерти признали и памятник поставили. Так и мы сегодня с Павлом Ивановичем строим, напрягаемся, из кожи лезем, а от нас только – дай да дай, а не то грозятся разорить, закрыть. Верно говорю, Павел Иванович? – обратился Владимир к Авдееву, пытаясь таким образом вызвать на откровенность.
   – В могилу денег не возьмешь. Если команда губернатора не разорит, после смерти состояние благословляю на божий храм. Пущай отец Петр использует их по божьему назначению. Я ему доверяю! Отдавая, мы приобретаем, не так ли, отец Петр?
   – Воистину правду глаголешь, сын мой! Расскажу притчу.
   Отец Петр лукаво посмотрел на бизнесменов. Затем его взгляд остановился на стене, где висела картина «Распятие Христа». Приподнявшись со стула и поправив рясу, он неуверенно перекрестился.
   Владимир поинтересовался, правдоподобно ли изобразил художник сцену вечности, смерти и мирской суеты?
   – Мы и рождаемся, чтобы затем умереть, – ответил священник. – Но в назначенный срок обязаны делать добрые дела. Бог дает каждому из нас возможность проявить себя с лучшей стороны. В любви к Богу, к своему ближнему, к больному и сирому происходит реализация человека. Но не только в словах, а обязательно в поступках.
   Рассказываю. После смерти в ад попали вор и писатель. За земные грехи их первым делом послали на испытания огнем. Поджаривали, значит, на углях. Тяжелое испытание, это вам не душ шарко. Смотрит писатель, а у вора угольки потухли очень быстро. «Несправедливо получается, – подумал он, – и в подземном мире не могут разобраться, кто грешник, а кто праведник». – «Да нет, – отвечает ему ангел, – все дело в том, что один воровал, да тут же и отдавал другим людям. Неправильно, конечно, жил, но за это его уже наказали. Тем более родные за него уж больно сильно молятся. А ты писал такие романы, что они до сих пор разлагают души живущих, направляют их на путь разврата, алчности. Вот и будешь жариться, пока твои произведения люди читать не перестанут». Мораль здесь такова: каждого спросят в свое время за благие и нехорошие дела. Спешите делать добро при жизни!
   – Мне известно, какую помощь оказывает Павел Иванович вашему храму. Могу ли я быть полезным в богоугодном деле? Скажем, если сегодня у нас состоится сделка, восстанавливаю чугунную ограду вокруг церкви.
   – Заманчиво рассуждаешь, сын мой! Опять же с корыстью своей. Выгоду ищешь, как тот писатель. А ты не ищи, ты добрыми делами покажи свою веру в Бога. Не ставь условия. Оставь мошну перед входом в храм! Делай поступки от доброго сердца и не ищи в них выгоду себе. Не завлекай и других людей неблаговидной корыстью. Человек слаб, но Бог в силе и не бросит в беде. Нужно верить и молиться. Поэтому, прежде чем договориться о сделке, внесите посильный вклад на благо своим ближним и божьему храму. Да сходите в церковь, примите причастие, покайтесь искренне. И дай тогда вам Бог удачи в помыслах добрых, приращение благосостояния и здоровья духовного и физического!
   Оба виновника нравоучения восприняли слова как знак одобрения, а Владимир по достоинству оценил мудрость священника:
   – Спасибо, отец Петр, за наставления! Спасибо, господин Авдеев, что дали возможность услышать и узнать так близко нашего уважаемого настоятеля. Такие встречи не забываются!