Владимир Михановский. Прыжок над бездной

   – Решается наша судьба, Серега.
   – А что там? – полюбопытствовал мальчик.
   – Сейчас прочтем…

Глава третья
Вечер с друзьями

   Нужно сказать, Алла Кондратьевна не зря заставила плясать Чайкина. Письмо, которое она ему передала, содержало ответ на рапорты, без устали посылаемые инструктором парашютного дела в столицу.
   В подробнейших докладных Чайкин писал о необходимости развития парашютного спорта в стране, о том, с чего следует начать наладку производства отечественных парашютов и подготовку квалифицированных кадров.
   Военное командование по достоинству оценило предложения Чайкина по коренной реорганизации воздухоплавательного и парашютного дела и откомандировало его в Ленинград.
   До отъезда оставалась неделя. Чайкин приводил в порядок дела, прощался с сослуживцами. Помимо этого он до поздней ночи копался в центральном городском архиве, где ему удалось разыскать интересные документы, связанные со Смутным временем и нашествием на Русь Лжедмитрия. Некоторые документы Александр Христофорович успел использовать в своем сочинении, без устали покрывая мелким бисерным почерком чуть пожелтевшие страницы толстой амбарной книги.
   Другие документы, которые ждали еще изучения, директор архива – щуплый подтянутый старичок с запорожскими усами, – питавший к столь усердному посетителю большое уважение, разрешил ему взять с собой в Ленинград под честное слово, с обещанием возвращать по мере использования.
   Документы были разного рода. Здесь имелись воспоминания очевидцев и участников событий, записи, сделанные с их слов, обширная переписка.
   Обилие материалов, относящихся к Смутному времени, объяснялось тем, что в свое время Крутоярск оказался на пути польско-литовского нашествия. Город стойко сопротивлялся, но все-таки был захвачен врагами, которые полностью разрушили все, что можно было разрушить. Жителей – тех, кого удалось захватить, – угнали в плен. К счастью, когда поляки уходили, у них отбили обоз с документами…
   Сережа с нетерпением ждал вечера накануне отъезда – отец обещал прочитать первую главу своего сочинения. На читку должны были прийти еще несколько человек – самые близкие друзья отца. Чайкин стеснялся своего писательства и побочное занятие предпочитал держать в тайне.
   Мальчик загодя готовился к приему гостей. Аккуратными, тоненькими, ровными ломтиками нарезал хлеб, высыпал на блюдце все домашние запасы сахара. Чайник, изрядно закоптившийся на примусе, начистил во дворе песком до полного блеска. Затем прикинул, что дивана, на котором он спал, да двух стульев может оказаться маловато, и отправился на кухню, чтобы прихватить хотя бы парочку табуреток.
   – Гостей, что ли, ждете, Сереженька? – спросила проницательная Алла Кондратьевна, оказавшаяся в этот момент на кухне.
   Мальчик неопределенно пожал плечами. Он, сам не зная почему, испытывал к соседке смутную неприязнь, хотя та не сделала Сергею ничего плохого, наоборот, всячески старалась задобрить его.
   – Ладно, ладно, сама вижу, с мебелью у вас нехватка, – понимающе улыбнулась Алла Кондратьевна. Она сидела у своего стола и чистила картошку. – Прихвати и мою табуретку, – предложила она, поднимаясь.
   – Спасибо, не нужно… обойдемся… – растерялся Сережа от такой неожиданной любезности.
   – Бери, чего там.
   – Спасибо.
   – А я постою, авось, подрасту хоть немножко, – пошутила соседка. – А много народу-то у вас будет?
   – Нет, несколько человек.
   – Праздник, что ли, какой?
   – Просто чайку попьем, попрощаемся. Завтра ведь уезжаем мы, – сказал Сережа.
   – Да знаю уж, знаю. Может, еще чашек возьмешь? У меня красивые, с цветочками, – предложила женщина.
   – Посуды у нас хватит.
   – Что и говорить, хорошей хозяйкой была твоя мать, царство ей небесное, – вздохнула Алла Кондратьевна.
   У Сережи задрожали губы. Он взял табуретки и пошел в комнату.
   – Погоди-ка, – окликнула его Алла Кондратьевна, когда он был уже в коридоре.
   Мальчик остановился.
   – Что-то я узнать хотела… Да, ты спроси у отца, когда он придет: может, пирог вам испечь? У меня муки есть немного. Как сердце чуяло – вчера на базаре купила.
   – Нет, спасибо, тетя Алла, не нужно, – энергично затряс Сережа головой.
   – Спроси все же.
   – Откажется он.
   – Да откуда знаешь?
   – Отец все время говорит: мы сами должны по дому все делать, ни на чью помощь не надеяться. И убирать, и готовить.
   – Ну, сами так сами. Ох, горе горькое, – вздохнула Алла Кондратьевна. Затем подошла вплотную к Сереже и, понизив голос, спросила: – А кто будет у вас сегодня?
   – Гости, кто же еще? – удивился мальчик вопросу.
   – Сама понимаю, что гости. А… а женщины среди них будут?..
   Мальчик с удивлением заметил, как, задав последний вопрос, Алла Кондратьевна густо покраснела.
   – Нет, по-моему, – ответил Сережа, подумав. – Придут только сослуживцы отца.
   – Ступай, ладно, – махнула рукой соседка. – Готовься к своим гостям. Ежели что понадобится – кликни, я помогу.
   Гости пришли вечером точно в назначенный час: что ни говори – люди военные. Каждый прихватил с собой какой-нибудь нехитрой снеди. Андрей Михеевич даже связку баранок принес. В итоге стол Чайкиных приобрел вполне пристойный вид.
   Сережа отправился на кухню за чайником. Здесь вкусно пахло чем-то необычным. У своего примуса священнодействовала Алла Кондратьевна. На ней было новое платье какой-то немыслимой расцветки, которого Сережа прежде не видел. Соседка что-то переворачивала ножом на сковородке.
   – Бери свой чайник, давно закипел, – любезным тоном произнесла она.
   Во время чаепития разговор быстро перешел на завтрашний отъезд Чайкина в Ленинград.
   – Большое дело задумано. Государственное дело, – сказал задумчиво Сергей Сергеевич Крылов, комиссар первой части. – Пожалуй, самое время создать конструкторское бюро по парашютно-десантной службе. Будут возникать все новые проблемы, и решать их следует централизованно, в государственном масштабе.
   – И знающие люди там понадобятся. А главное, преданные парашютному делу, – добавил Андрей Михеевич. – Так что тебе, Христофорыч, и карты в руки. Хороший конструктор из тебя получится!
   – Одно меня смущает! – улыбнулся Чайкин. – Отсутствие специального образования.
   – Зато у тебя опыт большой, – перебил комиссар. – Ты в дело влюблен, а это самое важное.
   – Только нас там не забывай, – улыбнулся механик. – И крутоярскую марку не урони.
   – А ты что, тезка, приуныл? – неожиданно обратился комиссар к Сереже.
   Вопрос застал мальчика врасплох: задумавшись, он смотрел на неизменную, порыжевшую от времени кожанку Сергея Сергеевича, точнее – на дырочку в рукаве. Отверстие было неровным, с обожженными краями. Сережа знал, что это след пули, который остался после стычки рабочего отряда, которым командовал Крылов, с группой бандитов. Сергей Сергеевич не отдавал кожанку заштопывать или залатать. «Пусть остается для памяти», – говорил он. Глядя на эту маленькую дырочку, Сережа почему-то думал о матери.
   – О чем задумался, детина? – повторил Крылов с ободряющей улыбкой, словно угадав мысли мальчика, и положил ему руку на плечо.
   – Ничего… Я просто так… – смущенно ответил Сережа.
   – А ежели просто так, то нажимай, тезка, на баранки, – посоветовал Крылов.
   Кто-то из гостей попросил:
   – Давай читай, Саша.
   – Успеется, – махнул рукой отец. – Чайку сначала напьемся.
   В этот момент за дверью послышались тихие, словно крадущиеся шаги.
   – Никак еще кто-то пожаловал? – сказал Крылов.
   – Никого я больше не звал, – покачал головой отец.
   Шаги стихли.
   – Тут ведь у нас целая рота гражданского населения обитает, – усмехнулся Чайкин, однако отодвинул в сторонку свой неизменный кисет и прислушался. Затем резко поднялся, подошел к двери и распахнул ее.
   В глубине коридора, едва успев сделать шаг назад, стояла пунцовая от смущения Алла Кондратьевна. В руках ее Сережа заметил тарелку, чем-то доверху наполненную.
   – Вам чего? – спросил Чайкин, окидывая взглядом соседку, словно видел ее в первый раз.
   – Да вот… слышу, гости у вас… – пробормотала она со слабой улыбкой. – И угощение надумала сделать.
   – К чему?
   – К чаю.
   – Да я не в том смысле, – усмехнулся отец. – К чему было беспокоиться?
   – Какое же здесь беспокойство, – пожала плечами Алла Кондратьевна, немного осмелев. – А оладьи хорошие, из картошки. И сметана.
   – Спасибо, – сказал Чайкин. – Да вы входите! Что ж мы на пороге-то стоим?
   Соседка вошла в комнату, степенно поздоровалась. Все стулья и табуретки были заняты, и она остановилась.
   – Вон с Сережей садитесь, он подвинется, – произнес Чайкин.
   Она присела на краешек дивана, жеманным жестом поправив платье. Сережа незаметно отодвинулся: визит соседки, честно говоря, пришелся ему не по душе.
   – Ешьте оладьи, пока горяченькие, – сказала соседка и сложила руки на груди.
   Отец наконец раскрыл толстую конторскую тетрадь, лежащую перед ним.
   – Вот на старости лет ударился в сочинительство, – со смущенной улыбкой произнес он. – Хочу почитать вам первую главу повести, над которой пытаюсь работать. Действие в ней происходит давно, больше трехсот лет назад.
   – Ого! – не удержалась соседка.
   – Я старался основываться на фактах и действительных событиях, – продолжал Чайкин. – Изучал их по книгам, архивным документам. Многие из них, как сказал мне директор нашего городского архива, еще не использованы. Ну и кое-что домыслил, конечно. Без этого, думаю, сочинителю нельзя. Что сказать о том далеком времени?.. – Отец на несколько мгновений задумался. – Оно было тяжелым для нашей Руси. Враги с запада нахлынули, как половодье. Они мечтали захватить нашу страну…

Осада

   Из повести Александра Чайкина
   Осень в том году выдалась капризная да ранняя, так что люди, можно сказать, и солнышка-то не видали. К началу сентября и вовсе лето пропало, как не бывало его. Обложные, тягучие тучи завесили небо, частенько сеялся нудный дождь.
   В зарослях, окружающих монастырь, тревожно алели кисти рябины, которая в тот год уродилась отменной. Неплох был и урожай, но он пропадал, гнил на корню, и тут уж не погода повинна была: враг, коварный и жестокий, просочился, пробился сюда – почитай, в самую сердцевину Руси святой. Разорял дома, жег, грабил, убивал.
   Смутное время!
   Как сопротивляться вооруженному, организованному противнику? Единственной более или менее надежной защитой для окрестного люда представлялись только стены Троице-Сергиева монастыря, и сюда потихоньку начал сбиваться народ из окрестных деревень.
   Недруг, сытый да наглый, пришел по Московской дороге. День и ночь бесконечно тянулись, поскрипывая, повозки, доверху груженные награбленным добром, мычал угоняемый скот, мародеры горланили пьяные песни. Частенько между разношерстными пришельцами вспыхивали драки, которые кончались поножовщиной.
   Захватчики попытались с ходу взять монастырь, но были отброшены.
   После нескольких неудачных попыток, понеся большие потери, они изменили тактику и принялись со всех сторон обтекать твердыню монастыря, так что последний в конце концов уподобился островку, который со всех сторон окружен беснующейся талой водой.
   К концу сентября последняя тропинка, ведущая из монастыря, была перерезана. Враги обложили его, словно берлогу медведя, и заранее предвкушали победу. О несметных богатствах монастыря ходили легенды, что особо притягивало захватчиков.