Владимир Михановский. Тайна олимпионика

   – Молодчина! – шепнул ему остролицый.
   Тилон промолчал. Похвала сверстника была ему приятна.
   – Давай дружить, – предложил остролицый. – Меня зовут Филлион. А тебя?
 
   Началась жизнь Тилона в учебной агеле. Похожие друг на друга, как овцы одного стада, дни шли за днями, собираясь в месяцы. Месяцы складывались в годы.

ПОБЕГ

   В этот вечер, когда Тилон добрался до своей палатки, натруженные ноги гудели от усталости. Даже не верилось, что учебный поход в горы закончился. Мальчик замешкался, рассматривая прихотливо изогнутый Млечный путь. Звезды были крупные, как виноградины.
   – Пойдем спать, – сказал подошедший сзади Филлион. – Завтра ирен поднимет нас на рассвете, как всегда.
   В палатке было сыро, пахло нагретыми каменьями.
   …Тилон все реже вспоминал отчий дом, своих родителей. Каждый день в агеле был наполнен до отказа. С утра до ночи изучали стратегию и тактику военного дела, закалялись, проделывали физические упражнения: метали дротик, копье, диск, бегали, прыгали в длину. Тилон прыгал дальше всех в агеле. Однажды в горах сумел перепрыгнуть через ущелье, а ирену с остальными пришлось двигаться длинным обходным путем.
   – Когда ты прыгнул, у меня сердце замерло, – сказал Филлион, шурша камышовой подстилкой.
   – Обычный прыжок, – пожал плечами Тилон.
   – Такой прыжок на Олимпиаде принес бы тебе венок лауреата!
   Тилон растянулся на циновке, но сон не шел к нему. То ли переутомился за день, то ли последняя фраза приятеля отогнала прочь Морфея.
   Когда зародилась сокровенная мечта Тилона? Быть может, в тот далекий день, когда, прибежав с улицы, пятилетний малыш спросил у отца:
   – Что такое экехейрия?
   – На площади. Разносчик воды кричал, что весь белый свет нуждается в экехейрии.
   – Экехейрия, сынок, это мир. Олимпийский мир! – торжественно произнес отец.
   И Тилон услышал об удивительном событии – спортивных Олимпиадах, которые каждые четыре года проводятся на берегу реки Алфей и посвящаются Зевсу – верховному божеству. На время проведения олимпиад объявляется экехейрия – священный мир между всеми греческими государствами.
   Слова отца запали в душу.
 
   За время пребывания в агеле Тилон сблизился с Филлионом. Отец товарища был членом герусии – городского совета старейшин. Филлион даже знал грамоту, что было большой редкостью в Спарте. Однажды, во время привала, он по просьбе Тилона показал ему несколько букв греческого алфавита. Увлекшись, они не заметили, как появился ирен.
   – Спарте нужны не грамотеи, а воины! – воскликнул ирен и пустил в ход палку. Мальчики стойко перенесли наказание.
   – Филлион… – тихонько произнес Тилон.
   – Спи, прыгун, а то еще больше есть захочется, – пробурчал Филлион.
   Мальчиков агелы постоянно мучил голод: на завтрак давали только кусок лепешки да кружку ледяной воды, обед и ужин были не намного обильнее.
   В эту ночь они разговаривали долго, почти до рассвета.
 
   Снаружи заверещала ненавистная трещотка ирена: начинался день – обычный день обычного обучения будущих воинов Спарты. Подростки бегом выстроились на выровненной площадке, истоптанной многими поколениями маленьких будущих солдат. Пройдясь перед строем, ирен скомандовал:
   – В гимнасий – бегом!
   Тилон бежал легко, заботясь только о том, чтобы не обогнать других. Бежать любил он так же, как прыгать: разве бег не составляет цепочку тех же прыжков?
   Увлекшись, он все же вырвался вперед.
   – Тилон, не скачи, как горный козел! – прикрикнул ирен, бежавший рядом.
   Вскоре за поворотом показались белые колонны гимнасия. Издали они казались лишенными веса, их вершины купались в голубом небе, еще не успевшем помутнеть от жары.
   Гимнасий представлял собой обширную площадку для всевозможных гимнастических упражнений. Днем туда мог прийти любой свободный спартанец, но утренние часы были отданы агеле.
   – Сегодня будем метать копья! – провозгласил ирен, и мальчики с радостными криками бросились к пирамиде, в которую были составлены остроносые метательные отряды.
   – А ты останься! – схватил ирен за руку пробегавшего мимо Тилона. – И ты, – крикнул он Тилону.
   – Вы взяли моду болтать по ночам, – произнес наставник. – Поэтому для вас у меня будут особые состязания.
   Агела, метавшая копья, осталась позади. Ирен завел двух мальчуганов за длинный сарай, который отбрасывал косую утреннюю тень.
   – Буду отучать вас от ночной болтовни. Сбросьте плащи! – велел ирен.
   Два плаща упали на траву. Мальчики остались в белых рубашках, достающих до коленок.
   – Вы болтаете об Олимпийских играх. Вот я и устрою вам состязания. Будете драться между собою на кулаках, посмотрим, кто чемпион.
   Тилон покачал головой:
   – Я не стану драться с Филлионом.
   Тилон отвесил ему подзатыльник:
   – Победителя ждет награда – на месяц отпущу домой, к родителям!
   За долгие годы обучения никто из мальчиков ни разу не побывал дома. У Тилона перехватило горло.
   – Начали! – крикнул ирен, но мальчики не сдвинулись. Тогда он толкнул Тилона с такой силой, что тот врезался в Филлиона. Последний от неожиданности вскрикнул и оттолкнул Тилона.
   – Трусишки, – осклабился ирен. – Какие вы спартанцы, если боитесь кулачного боя?
   Филлион вслед за Тилоном разжал кулаки. Ирен изменил тактику:
   – У вас выбор, ребятки, – сказал он. – Либо вы бьетесь на кулаках, либо я изобью каждого из вас до полусмерти вот этой палкой, – потряс он в воздухе своим посохом.
   Филлион сделал шаг к напарнику:
   – Давай понарошке драться… – еле слышно прошептал он. Ирен сделал вид, что не слышит шепота.
   Тилон кивнул, и приятель не больно ткнул его кулаком в грудь. Ирен схватил правую руку Филлиона в свои огромные лапищи:
   – Я научу вас драться, сопляки! – рявкнул он. – А ну, сожми кулак! А теперь так его, так его, прыгуна, – стал он наносить удары по Тилону. Один удар пришелся в глаз, и Тилон вскрикнул от резкой боли.
   – Больно? – сказал ирен. – А ты дай ему сдачи!
   Постепенно мальчиками стало овладевать ожесточение. Ярость юных спартанцев умело разжигал наставник, который неутомимо вился вокруг них. То и дело он давал волю собственным рукам.
   Бой длился долго. Оба юных бойца едва держались на ногах, а ирен не унимался.
   После одного удара Филлион покачнулся и упал. Тилон опустился перед ним на колени. Друг дышал тяжело, с присвистом, закрыв глаза. Тилон поддержал его.
   – Назад! – оттолкнул его ирен. – Нечего сопли распускать. А ты вставай, слабак! – ткнул он ногой Филлиона.
   Тилон поднялся и, сжав кулаки, шагнул к ирену. Он изо всей силы ткнул двумя кулаками наставника, но тот без труда отбросил четырнадцатилетнего мальчишку.
   – Бунтовать? – Проговорил наставник и занес ореховую палку.
   Тилон вздрогнул. Бунт – самый тяжелый грех, в котором можно обвинить спартанца. За это, по законам Ликурга, могут и в пропасть сбросить.
   Мальчуган повернулся и побежал. Он мчался как легкокрылый Эол, ирен не поспевал за ним.
   Обогнув сарай, они пробежали мимо агелы, которая, устав от метаний тяжелого копья, отдыхала на траве.
   – Хватай его! – крикнул на ходу ирен. – Кто поймает – тому награда!..
   Несколько ребят поднялось, но Тилон был уже далеко. Бежать по дороге? Но она ведет через селение, а там его неминуемо схватят. Значит, надо бежать в противоположную сторону. Там гимнасий охватывает канава, наполненная стоячей водой, а за ней начинается горный склон, поросший лесом.
   Беглец несся прямиком ко рву.
   – Стой, Тилон! – кричал наставник, но мальчуган только ускорил бег. Он понимал: назад, в агелу, хода нет.
   Вот и ров. Прыжок… Распластав руки, он парил в пространстве как птица. Он чувствовал: наставник не сможет повторить его прыжок.
   Удачно приземлившись и немного пробежав, Тилон оглянулся: на том берегу металось несколько фигур, среди них одна высокая, с палкой.

ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ

   Он продолжал бежать, и вскоре крики преследователей замерли в отдалении. Зелень становилась все гуще, и когда в босую пятку вонзилась колючка, он едва не заплакал от боли и отчаяния.
   Было от чего прийти в отчаяние. Убежав из агелы, он поставил себя вне закона. Его бегство было равносильно дезертирству, а к дезертирам закон Спарты был особенно суров.
   – Что ж, пусть сначала догонят меня! – шептал он сквозь стиснутые зубы, продираясь сквозь колючий кустарник.
 
   Солнце стояло в зените, когда Тилон решился остановиться. Он без сил свалился на лужайке. Сердце колотилось, перед глазами плыли круги. Лесные пичужки, умолкшие при его появлении, возобновили щебетание.
   «Немного отдохну и двинусь дальше, подумал беглец. – Могут устроить погоню с собаками». Ирен наверняка не успокоится: ведь и ему за допущенный промах грозит наказание.
   Очень хотелось есть. Он собрал немного лесных ягод, запил их водой из родничка, который бил рядом с поляной.
   После привала двигаться было тяжело. Было душно, все время клонило в сон. Но он продолжал шагать хромая: пораненная пятка болела все сильнее.
   Только сейчас он всерьез задумался о своем положении. Он теперь изгой. Глашатаи на городских площадях Спарты объявят его приметы и награду за поимку. И в родном городе узнают, что он беглец. За ним будут охотиться, как за диким зверем. Значит, надо бежать из Спарты. Греция, хвала Зевсу, велика, в ней много государств. Да и за морем люди живут. Филлион рассказывал, что там обитают псоглавцы. Но лучше люди с песьими головами, чем ирен.