Страница:
– А о чем?
– Меня интересует твое личное мнение, как полпреда, по многим вопросам, связанным с Чечней.
– Слушаю…
– Вот мы накопили там огромную военную силу. Из разных силовых ведомств, включая даже МЧС. По всей стране собирали самое лучшее, сам знаешь.
Матейченков кивнул.
– Что со всей этой силищей делать дальше?
– Применять, – лаконично ответствовал генерал.
– Сам понимаю, что надо применять! – воскликнул генштабист. – Но как именно? Я и мои коллеги до сих пор восхищаемся тем, как ты действовал в Карачаево-Черкесии. Там ведь тоже были сосредоточены наши огромные силы. И провокаций, я думаю, хватало: слыхал я о знаменитых круглосуточных митингах в Черкесске. И люди, небось, были, жаждавшие раздуть костер из искры. А ты… Ты, по сути, уберег республику от гражданской войны!..
– Не преувеличивай роль личности в истории.
– А ты не скромничай. Мы ведь, профессионалы-военные, понимаем, чем пахнут такие ситуации.
– Ладно, ближе к делу.
– Знаешь французскую поговорку: когда оружия собрано слишком много, оно само начинает стрелять. Что же все это означает? Войну с Чечней?
– Не обязательно.
– Ты уверен?
– Да.
– Фу, от сердца отлегло. Знаешь, Иван Иванович, у нас ведь полно генералов, но я верю почему-то только теперь только тебе, твоему опыту и интуиции.
– Опыт – дело наживное.
– Если можешь – все-таки объясни, на чем основано твое убеждение, – попросил генштабист.
– Изволь. Видишь ли, я много занимался выкладками, связанными с Чечней, прикидывал варианты так и этак, учитывая специфику ситуации.
– Ты что имеешь в виду?
– Не буду перечислять подробно, только кое-что назову, остальное сам поймешь. Тут и поддержка местным населением боевиков, и помощь заграницы оружием и добровольцами, и постоянная финансовая подпитка из мусульманских стран, и прочее в том же духе.
– Понятно.
– Вот ежели все это просуммировать, а точнее проинтегрировать, что я и сделал, а потом бросить на одну чашу весов, то получается, что наш общий военный потенциал в Чечне должен превосходить потенциал армии боевиков – а у них самая настоящая армия, на этот счет не нужно заблуждаться… Как ты полагаешь, во сколько наш потенциал для достижения победы обязан превосходить военный потенциал противника? – спросил генерал и сделал паузу.
– Не знаю.
– Попробуй угадать.
– Вдвое?
– Бери выше.
– Втрое?
– Нет.
– Сдаюсь.
– В шесть раз, Николай Иванович.
– В шесть?!
– Не меньше.
– Но это невозможно.
– В шесть, и никак не меньше, – твердо произнес Матейченков. – Но дело, видишь ли, даже не в примитивной арифметике. Есть еще важные факторы, которые влияют на общую оценку. На эту самую арифметику, если угодно. И не все работают против нас. Некоторые – в нашу пользу.
– Например?
– Примеров много. Приведу, например, самый простой: противоречия в стане боевиков.
– На каком уровне?
– На уровне полевых командиров. Скажем, Аслан Масхадов явно утрачивает власть и авторитет, несмотря на все предпринимаемые усилия. Влияние Шамиля Басаева, наоборот, растет. И так далее.
– А на чем основаны их противоречия?
– В первую очередь – на различии интересов, в первую голову экономических, во вторую – политических. Вот напали они на Дагестан, захотели оттяпать от России лакомый кусок территории, заполучить выход к морю.
– Но не все полевые командиры этого хотели, – сказал штабист. – У нас есть оперативные данные.
– К этому я и веду. Одних устраивает нефтяной бизнес на собственной территории. Других – фальшивые авизо, с помощью которых по преступной цепочке можно выкачивать деньги из русских банков. Третьи – в подпольных типографиях печатают фальшивые американские доллары, затем распространяя их по нашей стране. Ну, а что же еще?
– Торговля наркотиками, – подсказал генштабист. – Или, скажем, торговля рабами, захват заложников с целью выкупа.
– И так далее. Получается, как в басне Крылова – лебедь, щука и рак: каждый тянет в свою сторону. А теперь представь себе, что санитарный кордон, о котором мы с тобой столько толковали, будет наконец выстроен.
– Ты же не веришь в это.
– Пусть не полностью, но хотя бы в какой-то части. Все интересы полевых командиров по части преступного бизнеса, которые мы с тобой только что перечислили, так или иначе связаны с возможностью пересечения границы Чечни и выхода на территорию России…
– На оперативный простор.
– Скажем так. А теперь представь себе, что эта возможность если не исчезнет целиком, то крайне затруднится. Они окажутся, как пауки в закрытой банке. Их противоречия должны усилиться, – сказал Матейченков. – Логично?
– Логично, – согласился штабист.
– Вот эти противоречия мы и обязаны использовать самым полным образом.
– Возникнут у них противоречия. А что же дальше?
– Дальше начнутся междуусобные стычки.
– Хорошо бы! – воскликнул Николай Иванович и потер от удовольствия руки.
– Тогда мы и сможем переломить Чечню, – заключил генерал Матейченков, – и вернуть ее в лоно Российской Федерации.
– Хорошо, Иван Иванович. Я понял твою мысль. Но вот чисто теоретический вопрос. Предположим, что мы подогнали туда силы, которые превосходят чеченские в шесть раз. Ты уверен, что тогда победа нам гарантирована?
– Говорю же тебе, что тут не арифметика, а, скорее, высшая математика, – сказал Матейченков.
– Что это значит?
– Что одной только военной силой, как бы велика она ни была, всех проблем не решишь. Здесь должны быть задействованы все слои, все возможности нашей элиты: и экономические, и политические, и дипломатические, и социальные, и финансовые. И последнее – как говорится, по счету, а не по важности, – информационные.
– Не даром же говорят, что в прошлый раз чеченцы выиграли информационную войну.
– Вот именно. Может быть, именно информационная политика, в конечном счете – самое важное. Дело в том, что нельзя сбросить со счетов общественное мнение, как в Европе, так и во всем остальном мире.
Оба, конечно, были заняты выше головы, но окошки во времени появлялись – то полпреда вызывали в Москву, то Николай Иванович по служебным делам вылетал в Чечню.
– Слушай, а как начиналась вторая чеченская? – спросил однажды Матейченков, когда их дорожки пересеклись на закрытой военной авиабазе. – Как в Генеральном штабе ее готовили?
– Что именно тебя интересует?
– Наши действия именно с точки зрения сотрудника генштаба. Ведь именно с тех времен идут корни нынешней ситуации, с которой мне теперь изнутри приходится разбираться.
Генштабист задумался.
– Тебя цифры не пугают?
– Наоборот, чем их больше, тем лучше.
– Ну, тогда слушай.
– Неужто все помнишь?
– Как стих Пушкина, который в школе учил.
– Тогда давай.
– Стих?
– Цифры.
– Перед началом военных действий к административным границам Чечни стянули войска.
– Конкретно.
– Помню, за неделю численность наших войск увеличилась вдвое.
– Сколько их стало?
– Было – восемь тысяч, стало – шестнадцать. Из них девять тысяч – это наши армейцы, солдаты и офицеры. Пять тысяч – части внутренних войск МВД, это по твоей части.
Матейченков кивнул.
– В последнюю цифру входят и сотрудники правоохранительных органов. Наконец, к границам Чечни были подведены резервные подразделения пограничников.
– Этих сколько?
– Две тысячи.
– Да, это совпадает с моими данными.
– Ну, главную часть группировки, как ты сам понимаешь, составляют армейские части. До начала боевых действий там были сосредоточены подразделения Северо-Кавказского военного округа.
– Насколько помню, это были 136-я и 205-я мотострелковые бригады, а также 7-я воздушно-десантная дивизия.
– Совершенно точно, – подтвердил Николай Иванович. – А сейчас, перед началом активных боевых действий, к ним начинают перебрасывать свежие подкрепления из всех других военных округов России.
– Что явилось ядром предстоящих операций?
– Пять усиленных батальонов ВДВ.
– Сколько всего десантников?
– Две с половиной тысячи.
– Для начала неплохо, – произнес Матейченков, – при условии хорошей подготовки.
– Подготовка была хорошая, видел показательный бой, ребята действовали на славу.
– Откуда их перебросили?
– Из Тулы, Пскова и Иванова.
– Все?
– Еще перебросили морскую пехоту: девятьсот человек с Балтийского и одна тысяча – с Северного флотов.
– Это живая сила. А как с техникой?
– Да тоже все вроде сделали правильно. По оперативным данным, боевики к этому времени понастроили множество укрепленных баз, для их уничтожения требовалась тяжелая техника. Поэтому на Северный Кавказ перебросили – кстати, из Кузбасса – 74-ю мотострелковую бригаду…
– Кажется, около 4 тысяч человек?
– З800. Добавь сюда подразделения Московского военного округа общей численностью до двух тысяч военнослужащих, а главное – с бронетехникой и артиллерией разных калибров.
– Расскажи про самое начало военных действий, – негромко попросил генерал Матейченков.
– Ну, точной даты и часа выступления не знал никто, кроме высшего командования. Как положено. Поэтому напряжение у всех достигло предела.
Я пытался выведать у своих начальников хоть какую-то информацию, но тщетно. Только один из них – не хочу называть его фамилию, он твой хороший знакомый – сказал мне одну вещь, которая тогда мне показалась и странной, и немного смешной.
– Запомни, Николай Иванович. Ты серьезный офицер, тебе можно доверять… Операция начнется либо на этой неделе, либо на следующей, но обязательно – в выходные дни.
– А в самом деле?
Я тоже удивился:
– Почему в выходные?
– Очень просто: газеты в воскресенье не выходят.
Спрашиваю:
– А телевидение?
– Оно сумеет дать в несколько раз меньше информации.
– Наземным операциям, я знаю, предшествовала артподготовка, – произнес Матейченков. – В каком она была объеме?
– По полной программе, – сказал генштабист. – Мы использовали все разведданные, полученные за последнее время, поразили, по разведданным, все важные военные цели.
– И авиация?
Генштабист кивнул:
– Тоже по полной программе.
– В общем, классика.
– Ну да, – согласился генштабист. – Зачем изобретать велосипед? И наземные действия начинались неплохо. Самые важные военные цели оказались подавлены. Артиллерия быстро прекратила огонь.
– Снарядов пожалели?
– Просто боевое задание было выполнено на всю дальность выстрела – 14 километров.
– Дальше?
– Пошли танки.
– Тоже успешно?
– Вполне. Заняли двадцатикилометровую зону практически без единого выстрела По рельефу местности это была степь, и противнику практически не за что было зацепиться, учитывая хорошую степень нашей артподготовки.
– Бронетехника и дальше продвигалась спокойно?
– Вполне. За несколько дней мы заняли все степи Шелковского района почти без единого выстрела.
– И где остановились?
– Как раз где проходит система оросительных каналов. Если хочешь, покажу по карте.
– Не надо. Я ее наизусть помню, как ты – стихи Пушкина.
– Далее по плану Генерального штаба нашим войскам следовало установить контроль за всей левобережной Чечней, а также Надтеречным районом.
– Он ведь лоялен к нам?
– Более того – дружествен. Так что здесь мы потерь не понесли, и даже отдохнули немного.
– И линией фронта стал Терек?
– Да.
– А на других направлениях?
– Там дела пошли похуже… На западном и восточном фронтах сама природа, так сказать, была против нас. Да и противник сражался ожесточенно. Горный рельеф местности был на-руку боевикам, они умело пользовались каждой складкой, чтобы создать естественный рубеж обороны.
– Где были наиболее ожесточенные бои?
– В районе селения Бамут.
– Тогда же президент Чечни Масхадов попросил переговоров? – уточнил Матейченков.
– Да.
– Почему ему отказали?
– Логика простая: либо власти Чечни не в силах управлять внутренней ситуацией в республике, тем самым расписавшись в своей беспомощности… – Произнеся эту фразу, генштабист запнулся.
– Либо?
– Либо сложившееся положение дел их устраивает. В любом случае переговоры бессмысленны.
– Логично.
– Однако у нас в Генштабе была информация, что Масхадов готов обратиться все же к центру за помощью. Начали было готовить встречу с руководителями северокавказских республик, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию и общими усилиями наметить выход из кризиса…
– Эта встреча сорвалась, насколько мне было известно из информированного источника.
К Матейченкову подбежал помощник и доложил, что его срочно вызывает по прямой связи Москва.
– Будет побольше времени, я расскажу, кто на самом деле сорвал эту конференцию, – прокричал Николай Иванович вслед быстро удаляющемуся Матейченкову.
Далеко за полночь он улегся на железной раскладушке, укрывшись солдатской шинелью. Однако выспаться не удалось.
Дежурный осторожно тронул полпреда за плечо, потом, на мгновение поколебавшись, потряс посильнее:
– Товарищ генерал!..
– Что тебе?
– Вас к телефону.
Это был тревожный вызов. Взволнованный, захлебывающийся голос сообщил, что произошло вооруженное нападение на военный аэродром под Кизляром, который блокировала воинская часть Внутренних войск.
– Кто говорит?
– Заместитель командира 133 бригады подполковник Вертицкий! – Четко отрапортовал голос.
– Что еще там в Кизляре происходит?
– Беда, товарищ генерал! Боевики захватили городскую больницу и роддом.
– И что?
– Объявили всех заложниками.
– Как это случилось? – повысил голос Матейченков.
– Фактор внезапности… – Выдавила трубка.
– Ладно. Разберусь на месте. Вылетаю, – бросил он трубку.
…Реактивные моторы выли во всю мощь, но генералу казалось, что они летят невыносимо медленно. Всеми своими мыслями он был уже там, в бурной неуправляемой Чечне, похожей на котел с перегретым паром, у которого внутренне давление выбило клапан.
Пилот посадил машину классно. Не теряя ни мгновения, полпред ринулся в гущу событий.
Быстро собрав оперативную группу – шестерых офицеров, которых за короткое время пребывания на новом месте успел узнать накоротке, он занял с ними два газика, стоявших во дворе. Машины сходу рванулись и выехали за ворота, в глухую ночь, прошитую южными звездами.
Офицеры помалкивали, ожидая от шефа разъяснений, пока тот по мобильной связи отдавал распоряжения перебросить в Кизляр дополнительные силы. Суть дела офицеры, впрочем, и без разъяснений уловили из приказаний полпреда.
Машины лихо замерли на вертолетной площадке. Один из новеньких, с иголочки вертолетов был уже, готов к взлету и стоял, что называется, «под парами». Они по лесенке забрались в салон и вертолет круто взмыл ввысь, поближе к южным крупным звездам.
До Кизляра, генерал знал, было 148 километров – всего ничего. Однако в объединенном штабе было хорошо известно, что из всех воздушных дорог, пролегающих над мятежной республикой, этот отрезок пути был самым опасным.
Боевики относительно недавно получили опасные зенитные орудия – усовершенствованные самонаводящиеся «Стингеры». Ракеты устанавливались на переносных установках и сами наводились на источник звука. Это была поставка зарубежных ваххабистских богатых благодетелей.
Когда пролетали над горным перевалом, за иллюминаторами расцвело несколько огненных цветков взрывов, однако опытный пилот каким-то образом проскочил между ними, как опытный слаломист мчится с горы, на бешеном ходу огибая флажки, умудряясь не задевать их.
«Молодчина Василий», – подумал генерал.
Они летели в Кизляр, а по земле туда мчался поднятый по тревоге ударный мотострелковый батальон, держа курс на южную окраину Кизляра.
Когда группа вышла из вертолета, на разгромленном аэродроме догорали остатки нескольких взорванных самолетов. Поодаль как свечка пылал вертолет. В воздухе резко пахло бензином и гарью. Санитары, спотыкаясь, несли на носилках раненых. Несколько пожаров отбрасывали неверный, колеблющийся свет, создавая какую-то фантастическую картину.
Полпреда встретил генерал-майор внутренних войск. Отдав честь, он начал было по всей форме рапортовать, но Матейченков перебил его:
– Суть я знаю, доложите обстановку.
– На нас внезапно напал отряд Радуева.
– Численность?
– Триста человек.
– Так. Вооружение?
– Минометы, гранатометы и автоматы.
Издали доносились затихающие звуки выстрелов.
– Ваши действия?
– Несмотря на внезапность нападения, мы дали противнику отпор, но враг сумел уничтожить несколько самолетов и потрепал военный городок. А в самом Кизляре боевики захватили…
– Это я знаю! – резко оборвал генерал-полковник.
Офицеры из штаба, став в кружок, слушали разговор.
– Где сейчас противник?
– Отошел на юго-восток вместе с заложниками.
– Число заложников?
– Порядка 110 человек.
Отойдя на несколько шагов, Матейченков рассмотрел карту, посвечивая себе фонариком, и принялся корректировать путь бронетанковой колонны, которая мчалась в сторону Кизляра.
Боевики не ожидали столь быстрого и внезапного удара, уверенные и решительные действия полномочного представителя, вместе с героизмом ударного отряда, предопределили победу.
Операция была успешно завершена, заложников освободили. Взрослые и детишки горячо благодарили освободителей.
Снайперы
– Меня интересует твое личное мнение, как полпреда, по многим вопросам, связанным с Чечней.
– Слушаю…
– Вот мы накопили там огромную военную силу. Из разных силовых ведомств, включая даже МЧС. По всей стране собирали самое лучшее, сам знаешь.
Матейченков кивнул.
– Что со всей этой силищей делать дальше?
– Применять, – лаконично ответствовал генерал.
– Сам понимаю, что надо применять! – воскликнул генштабист. – Но как именно? Я и мои коллеги до сих пор восхищаемся тем, как ты действовал в Карачаево-Черкесии. Там ведь тоже были сосредоточены наши огромные силы. И провокаций, я думаю, хватало: слыхал я о знаменитых круглосуточных митингах в Черкесске. И люди, небось, были, жаждавшие раздуть костер из искры. А ты… Ты, по сути, уберег республику от гражданской войны!..
– Не преувеличивай роль личности в истории.
– А ты не скромничай. Мы ведь, профессионалы-военные, понимаем, чем пахнут такие ситуации.
– Ладно, ближе к делу.
– Знаешь французскую поговорку: когда оружия собрано слишком много, оно само начинает стрелять. Что же все это означает? Войну с Чечней?
– Не обязательно.
– Ты уверен?
– Да.
– Фу, от сердца отлегло. Знаешь, Иван Иванович, у нас ведь полно генералов, но я верю почему-то только теперь только тебе, твоему опыту и интуиции.
– Опыт – дело наживное.
– Если можешь – все-таки объясни, на чем основано твое убеждение, – попросил генштабист.
– Изволь. Видишь ли, я много занимался выкладками, связанными с Чечней, прикидывал варианты так и этак, учитывая специфику ситуации.
– Ты что имеешь в виду?
– Не буду перечислять подробно, только кое-что назову, остальное сам поймешь. Тут и поддержка местным населением боевиков, и помощь заграницы оружием и добровольцами, и постоянная финансовая подпитка из мусульманских стран, и прочее в том же духе.
– Понятно.
– Вот ежели все это просуммировать, а точнее проинтегрировать, что я и сделал, а потом бросить на одну чашу весов, то получается, что наш общий военный потенциал в Чечне должен превосходить потенциал армии боевиков – а у них самая настоящая армия, на этот счет не нужно заблуждаться… Как ты полагаешь, во сколько наш потенциал для достижения победы обязан превосходить военный потенциал противника? – спросил генерал и сделал паузу.
– Не знаю.
– Попробуй угадать.
– Вдвое?
– Бери выше.
– Втрое?
– Нет.
– Сдаюсь.
– В шесть раз, Николай Иванович.
– В шесть?!
– Не меньше.
– Но это невозможно.
– В шесть, и никак не меньше, – твердо произнес Матейченков. – Но дело, видишь ли, даже не в примитивной арифметике. Есть еще важные факторы, которые влияют на общую оценку. На эту самую арифметику, если угодно. И не все работают против нас. Некоторые – в нашу пользу.
– Например?
– Примеров много. Приведу, например, самый простой: противоречия в стане боевиков.
– На каком уровне?
– На уровне полевых командиров. Скажем, Аслан Масхадов явно утрачивает власть и авторитет, несмотря на все предпринимаемые усилия. Влияние Шамиля Басаева, наоборот, растет. И так далее.
– А на чем основаны их противоречия?
– В первую очередь – на различии интересов, в первую голову экономических, во вторую – политических. Вот напали они на Дагестан, захотели оттяпать от России лакомый кусок территории, заполучить выход к морю.
– Но не все полевые командиры этого хотели, – сказал штабист. – У нас есть оперативные данные.
– К этому я и веду. Одних устраивает нефтяной бизнес на собственной территории. Других – фальшивые авизо, с помощью которых по преступной цепочке можно выкачивать деньги из русских банков. Третьи – в подпольных типографиях печатают фальшивые американские доллары, затем распространяя их по нашей стране. Ну, а что же еще?
– Торговля наркотиками, – подсказал генштабист. – Или, скажем, торговля рабами, захват заложников с целью выкупа.
– И так далее. Получается, как в басне Крылова – лебедь, щука и рак: каждый тянет в свою сторону. А теперь представь себе, что санитарный кордон, о котором мы с тобой столько толковали, будет наконец выстроен.
– Ты же не веришь в это.
– Пусть не полностью, но хотя бы в какой-то части. Все интересы полевых командиров по части преступного бизнеса, которые мы с тобой только что перечислили, так или иначе связаны с возможностью пересечения границы Чечни и выхода на территорию России…
– На оперативный простор.
– Скажем так. А теперь представь себе, что эта возможность если не исчезнет целиком, то крайне затруднится. Они окажутся, как пауки в закрытой банке. Их противоречия должны усилиться, – сказал Матейченков. – Логично?
– Логично, – согласился штабист.
– Вот эти противоречия мы и обязаны использовать самым полным образом.
– Возникнут у них противоречия. А что же дальше?
– Дальше начнутся междуусобные стычки.
– Хорошо бы! – воскликнул Николай Иванович и потер от удовольствия руки.
– Тогда мы и сможем переломить Чечню, – заключил генерал Матейченков, – и вернуть ее в лоно Российской Федерации.
– Хорошо, Иван Иванович. Я понял твою мысль. Но вот чисто теоретический вопрос. Предположим, что мы подогнали туда силы, которые превосходят чеченские в шесть раз. Ты уверен, что тогда победа нам гарантирована?
– Говорю же тебе, что тут не арифметика, а, скорее, высшая математика, – сказал Матейченков.
– Что это значит?
– Что одной только военной силой, как бы велика она ни была, всех проблем не решишь. Здесь должны быть задействованы все слои, все возможности нашей элиты: и экономические, и политические, и дипломатические, и социальные, и финансовые. И последнее – как говорится, по счету, а не по важности, – информационные.
– Не даром же говорят, что в прошлый раз чеченцы выиграли информационную войну.
– Вот именно. Может быть, именно информационная политика, в конечном счете – самое важное. Дело в том, что нельзя сбросить со счетов общественное мнение, как в Европе, так и во всем остальном мире.
* * *
Генерал Матейченков и генштабист Николай Иванович встречались еще несколько раз – помимо существенного обмена информацией они чисто по-человечески симпатизировали друг к другу.Оба, конечно, были заняты выше головы, но окошки во времени появлялись – то полпреда вызывали в Москву, то Николай Иванович по служебным делам вылетал в Чечню.
– Слушай, а как начиналась вторая чеченская? – спросил однажды Матейченков, когда их дорожки пересеклись на закрытой военной авиабазе. – Как в Генеральном штабе ее готовили?
– Что именно тебя интересует?
– Наши действия именно с точки зрения сотрудника генштаба. Ведь именно с тех времен идут корни нынешней ситуации, с которой мне теперь изнутри приходится разбираться.
Генштабист задумался.
– Тебя цифры не пугают?
– Наоборот, чем их больше, тем лучше.
– Ну, тогда слушай.
– Неужто все помнишь?
– Как стих Пушкина, который в школе учил.
– Тогда давай.
– Стих?
– Цифры.
– Перед началом военных действий к административным границам Чечни стянули войска.
– Конкретно.
– Помню, за неделю численность наших войск увеличилась вдвое.
– Сколько их стало?
– Было – восемь тысяч, стало – шестнадцать. Из них девять тысяч – это наши армейцы, солдаты и офицеры. Пять тысяч – части внутренних войск МВД, это по твоей части.
Матейченков кивнул.
– В последнюю цифру входят и сотрудники правоохранительных органов. Наконец, к границам Чечни были подведены резервные подразделения пограничников.
– Этих сколько?
– Две тысячи.
– Да, это совпадает с моими данными.
– Ну, главную часть группировки, как ты сам понимаешь, составляют армейские части. До начала боевых действий там были сосредоточены подразделения Северо-Кавказского военного округа.
– Насколько помню, это были 136-я и 205-я мотострелковые бригады, а также 7-я воздушно-десантная дивизия.
– Совершенно точно, – подтвердил Николай Иванович. – А сейчас, перед началом активных боевых действий, к ним начинают перебрасывать свежие подкрепления из всех других военных округов России.
– Что явилось ядром предстоящих операций?
– Пять усиленных батальонов ВДВ.
– Сколько всего десантников?
– Две с половиной тысячи.
– Для начала неплохо, – произнес Матейченков, – при условии хорошей подготовки.
– Подготовка была хорошая, видел показательный бой, ребята действовали на славу.
– Откуда их перебросили?
– Из Тулы, Пскова и Иванова.
– Все?
– Еще перебросили морскую пехоту: девятьсот человек с Балтийского и одна тысяча – с Северного флотов.
– Это живая сила. А как с техникой?
– Да тоже все вроде сделали правильно. По оперативным данным, боевики к этому времени понастроили множество укрепленных баз, для их уничтожения требовалась тяжелая техника. Поэтому на Северный Кавказ перебросили – кстати, из Кузбасса – 74-ю мотострелковую бригаду…
– Кажется, около 4 тысяч человек?
– З800. Добавь сюда подразделения Московского военного округа общей численностью до двух тысяч военнослужащих, а главное – с бронетехникой и артиллерией разных калибров.
– Расскажи про самое начало военных действий, – негромко попросил генерал Матейченков.
– Ну, точной даты и часа выступления не знал никто, кроме высшего командования. Как положено. Поэтому напряжение у всех достигло предела.
Я пытался выведать у своих начальников хоть какую-то информацию, но тщетно. Только один из них – не хочу называть его фамилию, он твой хороший знакомый – сказал мне одну вещь, которая тогда мне показалась и странной, и немного смешной.
– Запомни, Николай Иванович. Ты серьезный офицер, тебе можно доверять… Операция начнется либо на этой неделе, либо на следующей, но обязательно – в выходные дни.
– А в самом деле?
Я тоже удивился:
– Почему в выходные?
– Очень просто: газеты в воскресенье не выходят.
Спрашиваю:
– А телевидение?
– Оно сумеет дать в несколько раз меньше информации.
– Наземным операциям, я знаю, предшествовала артподготовка, – произнес Матейченков. – В каком она была объеме?
– По полной программе, – сказал генштабист. – Мы использовали все разведданные, полученные за последнее время, поразили, по разведданным, все важные военные цели.
– И авиация?
Генштабист кивнул:
– Тоже по полной программе.
– В общем, классика.
– Ну да, – согласился генштабист. – Зачем изобретать велосипед? И наземные действия начинались неплохо. Самые важные военные цели оказались подавлены. Артиллерия быстро прекратила огонь.
– Снарядов пожалели?
– Просто боевое задание было выполнено на всю дальность выстрела – 14 километров.
– Дальше?
– Пошли танки.
– Тоже успешно?
– Вполне. Заняли двадцатикилометровую зону практически без единого выстрела По рельефу местности это была степь, и противнику практически не за что было зацепиться, учитывая хорошую степень нашей артподготовки.
– Бронетехника и дальше продвигалась спокойно?
– Вполне. За несколько дней мы заняли все степи Шелковского района почти без единого выстрела.
– И где остановились?
– Как раз где проходит система оросительных каналов. Если хочешь, покажу по карте.
– Не надо. Я ее наизусть помню, как ты – стихи Пушкина.
– Далее по плану Генерального штаба нашим войскам следовало установить контроль за всей левобережной Чечней, а также Надтеречным районом.
– Он ведь лоялен к нам?
– Более того – дружествен. Так что здесь мы потерь не понесли, и даже отдохнули немного.
– И линией фронта стал Терек?
– Да.
– А на других направлениях?
– Там дела пошли похуже… На западном и восточном фронтах сама природа, так сказать, была против нас. Да и противник сражался ожесточенно. Горный рельеф местности был на-руку боевикам, они умело пользовались каждой складкой, чтобы создать естественный рубеж обороны.
– Где были наиболее ожесточенные бои?
– В районе селения Бамут.
– Тогда же президент Чечни Масхадов попросил переговоров? – уточнил Матейченков.
– Да.
– Почему ему отказали?
– Логика простая: либо власти Чечни не в силах управлять внутренней ситуацией в республике, тем самым расписавшись в своей беспомощности… – Произнеся эту фразу, генштабист запнулся.
– Либо?
– Либо сложившееся положение дел их устраивает. В любом случае переговоры бессмысленны.
– Логично.
– Однако у нас в Генштабе была информация, что Масхадов готов обратиться все же к центру за помощью. Начали было готовить встречу с руководителями северокавказских республик, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию и общими усилиями наметить выход из кризиса…
– Эта встреча сорвалась, насколько мне было известно из информированного источника.
К Матейченкову подбежал помощник и доложил, что его срочно вызывает по прямой связи Москва.
– Будет побольше времени, я расскажу, кто на самом деле сорвал эту конференцию, – прокричал Николай Иванович вслед быстро удаляющемуся Матейченкову.
* * *
Поздно задержавшись в объединенном штабе, генерал там и остался ночевать.Далеко за полночь он улегся на железной раскладушке, укрывшись солдатской шинелью. Однако выспаться не удалось.
Дежурный осторожно тронул полпреда за плечо, потом, на мгновение поколебавшись, потряс посильнее:
– Товарищ генерал!..
– Что тебе?
– Вас к телефону.
Это был тревожный вызов. Взволнованный, захлебывающийся голос сообщил, что произошло вооруженное нападение на военный аэродром под Кизляром, который блокировала воинская часть Внутренних войск.
– Кто говорит?
– Заместитель командира 133 бригады подполковник Вертицкий! – Четко отрапортовал голос.
– Что еще там в Кизляре происходит?
– Беда, товарищ генерал! Боевики захватили городскую больницу и роддом.
– И что?
– Объявили всех заложниками.
– Как это случилось? – повысил голос Матейченков.
– Фактор внезапности… – Выдавила трубка.
– Ладно. Разберусь на месте. Вылетаю, – бросил он трубку.
…Реактивные моторы выли во всю мощь, но генералу казалось, что они летят невыносимо медленно. Всеми своими мыслями он был уже там, в бурной неуправляемой Чечне, похожей на котел с перегретым паром, у которого внутренне давление выбило клапан.
Пилот посадил машину классно. Не теряя ни мгновения, полпред ринулся в гущу событий.
Быстро собрав оперативную группу – шестерых офицеров, которых за короткое время пребывания на новом месте успел узнать накоротке, он занял с ними два газика, стоявших во дворе. Машины сходу рванулись и выехали за ворота, в глухую ночь, прошитую южными звездами.
Офицеры помалкивали, ожидая от шефа разъяснений, пока тот по мобильной связи отдавал распоряжения перебросить в Кизляр дополнительные силы. Суть дела офицеры, впрочем, и без разъяснений уловили из приказаний полпреда.
Машины лихо замерли на вертолетной площадке. Один из новеньких, с иголочки вертолетов был уже, готов к взлету и стоял, что называется, «под парами». Они по лесенке забрались в салон и вертолет круто взмыл ввысь, поближе к южным крупным звездам.
До Кизляра, генерал знал, было 148 километров – всего ничего. Однако в объединенном штабе было хорошо известно, что из всех воздушных дорог, пролегающих над мятежной республикой, этот отрезок пути был самым опасным.
Боевики относительно недавно получили опасные зенитные орудия – усовершенствованные самонаводящиеся «Стингеры». Ракеты устанавливались на переносных установках и сами наводились на источник звука. Это была поставка зарубежных ваххабистских богатых благодетелей.
Когда пролетали над горным перевалом, за иллюминаторами расцвело несколько огненных цветков взрывов, однако опытный пилот каким-то образом проскочил между ними, как опытный слаломист мчится с горы, на бешеном ходу огибая флажки, умудряясь не задевать их.
«Молодчина Василий», – подумал генерал.
Они летели в Кизляр, а по земле туда мчался поднятый по тревоге ударный мотострелковый батальон, держа курс на южную окраину Кизляра.
Когда группа вышла из вертолета, на разгромленном аэродроме догорали остатки нескольких взорванных самолетов. Поодаль как свечка пылал вертолет. В воздухе резко пахло бензином и гарью. Санитары, спотыкаясь, несли на носилках раненых. Несколько пожаров отбрасывали неверный, колеблющийся свет, создавая какую-то фантастическую картину.
Полпреда встретил генерал-майор внутренних войск. Отдав честь, он начал было по всей форме рапортовать, но Матейченков перебил его:
– Суть я знаю, доложите обстановку.
– На нас внезапно напал отряд Радуева.
– Численность?
– Триста человек.
– Так. Вооружение?
– Минометы, гранатометы и автоматы.
Издали доносились затихающие звуки выстрелов.
– Ваши действия?
– Несмотря на внезапность нападения, мы дали противнику отпор, но враг сумел уничтожить несколько самолетов и потрепал военный городок. А в самом Кизляре боевики захватили…
– Это я знаю! – резко оборвал генерал-полковник.
Офицеры из штаба, став в кружок, слушали разговор.
– Где сейчас противник?
– Отошел на юго-восток вместе с заложниками.
– Число заложников?
– Порядка 110 человек.
Отойдя на несколько шагов, Матейченков рассмотрел карту, посвечивая себе фонариком, и принялся корректировать путь бронетанковой колонны, которая мчалась в сторону Кизляра.
Боевики не ожидали столь быстрого и внезапного удара, уверенные и решительные действия полномочного представителя, вместе с героизмом ударного отряда, предопределили победу.
Операция была успешно завершена, заложников освободили. Взрослые и детишки горячо благодарили освободителей.
Снайперы
Особую и, если можно так выразиться, отдельную головную боль для нашего командования в Чечне составляли вражеские снайперы. Эта тема вообще быстро обросла легендами и домыслами, которые, впрочем, безусловно базировались на фактической основе.
Говорили разное.
В основном, мол, это молодые женщины-фанатички, которые по разным причинам ненавидят Россию. Они-то и едут добровольно в Чечню. Фанатизм фанатизмом, но и деньги, мол, они за это получают недурные, исключительно в долларах, из финансовых потоков, которые поступают в Чечню из враждебно настроенных к России стран.
Откуда снайперши?
Из разных мест. В основном – из Прибалтики. Есть еще из Украины, из Узбекистана, «с разных концов государства великого», бывшего великого государства – СССР.
Обнаружили даже снайпершу-азербайджанку – и это уже в реальности – которая выстрелом из снайперской винтовки сумела уничтожить нашу зенитную установку.
Здесь-то и начинается детективная история.
Из палки, как известно, не выстрелишь. Не годится для снайпера и обычная винтовка, и автомат, поставленный на отдельные выстрелы. Снайперу нужно особое, высокоточное оружие. Многие слышали, что это – особая винтовка с оптическим прицелом.
Откуда у чеченцев такое оружие? Легче всего, конечно, было бы предположить, что оно присылается из-за границы, вместе с прочим импортным добром.
Однако, когда начали разбираться с упомянутой азербайджанкой, обнаружили одно в высшей степени странное и загадочное обстоятельство: у нее была винтовка СВ – 94.
Дело в том, что эта винтовка представляла собой предмет сверхсекретной разработки… тульских оружейников. Это было оружие высшего качества, можно сказать, на грани фантастики, чуть ли не на голову превосходившее аналогичные образцы, как западные, так и восточные. Специалисты за его высочайшие качества окрестили оружие «взломщиком».
Судя по результатам, это было точное определение.
По данным нашей разведки, у чеченских боевиков было по меньшей мере десять экземпляров «взломщиков». Для сравнения: у нашей группировки, действующей в Чечне, было всего два образца такой винтовки. Любопытно, не правда ли?..
В дело вступила военная контрразведка. Предстояло выяснить: как могло секретное оружие попасть в руки боевиков?
…Первый тревожный сигнал прозвучал далеко от Чечни, в той самой злополучной Туле – кузнице оружия.
По решению тульского губернатора при администрации Тульской области была создана антитеррористическая комиссия, поскольку в области, как и на территории всей остальной России, участились случаи террора.
Работ и забот у комиссии, как легко себе представить, хватало, и она работала с полной нагрузкой. Когда заседания комиссии объявлялись открытыми, там случались иногда и журналисты, хотя особых сенсаций они не ожидали. Ну, пойманы террористы. Пытавшиеся взорвать школу, или поликлинику, или жилой дом. Обнаружены неопровержимые улики, дело передано следственным органам и в суд.
Такие дела, увы, в стране давно уже не в новинку.
На этот раз, однако, дело обстояло совсем иначе, и несколько скучающих провинциальных журналистов, оказавшихся на очередном заседании антитеррористической комиссии, за свое долготерпение были вознаграждены с лихвой.
С трибуны выступил вице-губернатор области Анатолий Кобылов. Он призвал собравшихся к большей бдительности и объявил, что на вооружении у бандитов имеется и оружие тульского производства, и в частности – снайперские винтовки 1998-99 годов выпуска. Только специалист мог понять, что речь идет о той самой снайперской чудо-винтовке СВ – 94, о знаменитом и таинственном «взломщике», гордости тульских оружейников…
Что-что, а нюх у журналистов отменный, тем более у журналистов-туляков, которые интерес к оружию всосали, можно сказать, с молоком матери.
Сразу же после заседания журналисты ринулись к вице-губернатору за соответствующими разъяснениями. Тот, видимо, понял – а может, ему тут же успели объяснить присутствовавшие здесь представители спецорганов – что вице-губернатор сболтнул лишнее. Последний начал отнекиваться, говоря, что ничего такого не говорил и что вообще ни о какой снайперской винтовке не упоминал. Однако, как известно, слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.
Журналисты на тугоухость не жаловались. Кроме того, у многих из них были диктофончики, где слово начальства материализовалось на пленке. А факты, как заметил еще товарищ Сталин, упрямая вещь.
Так или иначе, скандал начал стремительно разрастаться, словно снежный ком, пущенный с вершины Казбека.
Спецслужбы пытались погасить скандал, несколько раз выступая в местной прессе с опровержениями.
Но слово было сказано.
Может быть, в конечном счете это и послужило на пользу делу, ибо любая гласность, даже ублюдочная, лучше полного безгласия. Да, гласность лучше безгласия, ибо в данном случае именно она послужила первотолчком в деле расследования того, как новейшая снайперская винтовка тульского образца могла попасть в лапы чеченских боевиков.
Вездесущие журналисты вскоре, по горячим следам, выяснили, что те самые спецслужбы, которые столь горячо опровергали слова вице-губернатора Копылова, сами вплотную занялись служебными проверками в высшей степени тревожного факта.
Издавна известно, что Тула красна не только самоварами, но и самопалами, что этот славный город – кузница российского оружия. Соответственно Тула напичкана как предприятиями, производящими оружие, так и разного рода институтами и конструкторскими бюро, где проектируется и разрабатывается новое оружие.
Внимание наших спецслужб, а также органов военной контрразведки, сразу же привлекло одно из учреждений последнего рода. Это было Конструкторское бюро приборостроения (КБП), и даже не столько оно, сколько входящее в его систему центральное конструкторское бюро стрелкового и охотничьего оружия ЦКИБ СОО. Все проще пареной репы: именно там были разработаны снайперские винтовки – «взломщики».
Начали копать.
Допросили десятки и сотни людей, подняли тонны документов.
Ничего.
Тогда решено было начать, как говорили древние, «от яйца», с самого начала балахманной эпохи, когда безумно дорогой объект, принадлежащий государству, можно было купить буквально за гроши, и все это называлось красивым словом «приватизация», метко перекрещенным народом в «прихватизацию».
Заводы и фабрики уходили за бесценок с молотка, предварительно они приводились в состояние разорения и запустения.
Однако быстро выяснилось, что чаша сия, к счастью, миновала Тульское конструкторское бюро приборостроения, которое осталось в руках государства: видимо, у жучков руки оказались коротки, а может, и некая местная сила им противодействовала. В данном случае это не суть важно, а важно то, что государство сохранило контроль над жизненно важным для страны объектом.
Бюро долгое время возглавлял – и возглавляет поныне – известный военный конструктор, академик Петр Сидоров – назовем его так.
Любовь россиян к разного рода перестройкам и реструктуризациям общеизвестна – примеров каждый для себя без труда отыщет множество. Эта судьба не миновала и конструкторское бюро, о котором идет речь. Сначала оно организационно входило в Научно-производственное объединение «Точность», затем – это произошло пять лет назад – получило права самостоятельности. Это были отнюдь не пустые слова:
Говорили разное.
В основном, мол, это молодые женщины-фанатички, которые по разным причинам ненавидят Россию. Они-то и едут добровольно в Чечню. Фанатизм фанатизмом, но и деньги, мол, они за это получают недурные, исключительно в долларах, из финансовых потоков, которые поступают в Чечню из враждебно настроенных к России стран.
Откуда снайперши?
Из разных мест. В основном – из Прибалтики. Есть еще из Украины, из Узбекистана, «с разных концов государства великого», бывшего великого государства – СССР.
Обнаружили даже снайпершу-азербайджанку – и это уже в реальности – которая выстрелом из снайперской винтовки сумела уничтожить нашу зенитную установку.
Здесь-то и начинается детективная история.
Из палки, как известно, не выстрелишь. Не годится для снайпера и обычная винтовка, и автомат, поставленный на отдельные выстрелы. Снайперу нужно особое, высокоточное оружие. Многие слышали, что это – особая винтовка с оптическим прицелом.
Откуда у чеченцев такое оружие? Легче всего, конечно, было бы предположить, что оно присылается из-за границы, вместе с прочим импортным добром.
Однако, когда начали разбираться с упомянутой азербайджанкой, обнаружили одно в высшей степени странное и загадочное обстоятельство: у нее была винтовка СВ – 94.
Дело в том, что эта винтовка представляла собой предмет сверхсекретной разработки… тульских оружейников. Это было оружие высшего качества, можно сказать, на грани фантастики, чуть ли не на голову превосходившее аналогичные образцы, как западные, так и восточные. Специалисты за его высочайшие качества окрестили оружие «взломщиком».
Судя по результатам, это было точное определение.
По данным нашей разведки, у чеченских боевиков было по меньшей мере десять экземпляров «взломщиков». Для сравнения: у нашей группировки, действующей в Чечне, было всего два образца такой винтовки. Любопытно, не правда ли?..
В дело вступила военная контрразведка. Предстояло выяснить: как могло секретное оружие попасть в руки боевиков?
…Первый тревожный сигнал прозвучал далеко от Чечни, в той самой злополучной Туле – кузнице оружия.
По решению тульского губернатора при администрации Тульской области была создана антитеррористическая комиссия, поскольку в области, как и на территории всей остальной России, участились случаи террора.
Работ и забот у комиссии, как легко себе представить, хватало, и она работала с полной нагрузкой. Когда заседания комиссии объявлялись открытыми, там случались иногда и журналисты, хотя особых сенсаций они не ожидали. Ну, пойманы террористы. Пытавшиеся взорвать школу, или поликлинику, или жилой дом. Обнаружены неопровержимые улики, дело передано следственным органам и в суд.
Такие дела, увы, в стране давно уже не в новинку.
На этот раз, однако, дело обстояло совсем иначе, и несколько скучающих провинциальных журналистов, оказавшихся на очередном заседании антитеррористической комиссии, за свое долготерпение были вознаграждены с лихвой.
С трибуны выступил вице-губернатор области Анатолий Кобылов. Он призвал собравшихся к большей бдительности и объявил, что на вооружении у бандитов имеется и оружие тульского производства, и в частности – снайперские винтовки 1998-99 годов выпуска. Только специалист мог понять, что речь идет о той самой снайперской чудо-винтовке СВ – 94, о знаменитом и таинственном «взломщике», гордости тульских оружейников…
Что-что, а нюх у журналистов отменный, тем более у журналистов-туляков, которые интерес к оружию всосали, можно сказать, с молоком матери.
Сразу же после заседания журналисты ринулись к вице-губернатору за соответствующими разъяснениями. Тот, видимо, понял – а может, ему тут же успели объяснить присутствовавшие здесь представители спецорганов – что вице-губернатор сболтнул лишнее. Последний начал отнекиваться, говоря, что ничего такого не говорил и что вообще ни о какой снайперской винтовке не упоминал. Однако, как известно, слово – не воробей, вылетит – не поймаешь.
Журналисты на тугоухость не жаловались. Кроме того, у многих из них были диктофончики, где слово начальства материализовалось на пленке. А факты, как заметил еще товарищ Сталин, упрямая вещь.
Так или иначе, скандал начал стремительно разрастаться, словно снежный ком, пущенный с вершины Казбека.
Спецслужбы пытались погасить скандал, несколько раз выступая в местной прессе с опровержениями.
Но слово было сказано.
Может быть, в конечном счете это и послужило на пользу делу, ибо любая гласность, даже ублюдочная, лучше полного безгласия. Да, гласность лучше безгласия, ибо в данном случае именно она послужила первотолчком в деле расследования того, как новейшая снайперская винтовка тульского образца могла попасть в лапы чеченских боевиков.
Вездесущие журналисты вскоре, по горячим следам, выяснили, что те самые спецслужбы, которые столь горячо опровергали слова вице-губернатора Копылова, сами вплотную занялись служебными проверками в высшей степени тревожного факта.
Издавна известно, что Тула красна не только самоварами, но и самопалами, что этот славный город – кузница российского оружия. Соответственно Тула напичкана как предприятиями, производящими оружие, так и разного рода институтами и конструкторскими бюро, где проектируется и разрабатывается новое оружие.
Внимание наших спецслужб, а также органов военной контрразведки, сразу же привлекло одно из учреждений последнего рода. Это было Конструкторское бюро приборостроения (КБП), и даже не столько оно, сколько входящее в его систему центральное конструкторское бюро стрелкового и охотничьего оружия ЦКИБ СОО. Все проще пареной репы: именно там были разработаны снайперские винтовки – «взломщики».
Начали копать.
Допросили десятки и сотни людей, подняли тонны документов.
Ничего.
Тогда решено было начать, как говорили древние, «от яйца», с самого начала балахманной эпохи, когда безумно дорогой объект, принадлежащий государству, можно было купить буквально за гроши, и все это называлось красивым словом «приватизация», метко перекрещенным народом в «прихватизацию».
Заводы и фабрики уходили за бесценок с молотка, предварительно они приводились в состояние разорения и запустения.
Однако быстро выяснилось, что чаша сия, к счастью, миновала Тульское конструкторское бюро приборостроения, которое осталось в руках государства: видимо, у жучков руки оказались коротки, а может, и некая местная сила им противодействовала. В данном случае это не суть важно, а важно то, что государство сохранило контроль над жизненно важным для страны объектом.
Бюро долгое время возглавлял – и возглавляет поныне – известный военный конструктор, академик Петр Сидоров – назовем его так.
Любовь россиян к разного рода перестройкам и реструктуризациям общеизвестна – примеров каждый для себя без труда отыщет множество. Эта судьба не миновала и конструкторское бюро, о котором идет речь. Сначала оно организационно входило в Научно-производственное объединение «Точность», затем – это произошло пять лет назад – получило права самостоятельности. Это были отнюдь не пустые слова: