Страница:
Перекупщики, по всей видимости, были людьми серьезными, потому что вскоре к ним доставили под чумазы рученьки того самого шахтера, сильно нервничающего. Его утащили в люк, а вылезли сопровождающие мордовороты уже без него. И вроде бы, пока все они находились в подземелье, что-то там такое прозвучало, похожее на выстрел.
После этого Киргизу и Храпу посоветовали получше выбирать нанимателей и велели проваливать. А в Зону их взяли, надо сказать, как они в «Шти» заявились – без оружия, без масок и комбезов, без антирада. Киргиз заикнулся было об этом, но босс перекупщиков так выразительно покосился на люк, куда совсем недавно провели шахтера, что пришлось живенько прикусить язык, брать ноги в руки и валить так быстро, как это вообще возможно.
Вариантов у них с Храпом, собственно, имелось только два: либо возвращаться к периметру уже знакомым путем, либо рискнуть и сунуться в бар, чтобы попытаться купить или занять хоть минимальное снаряжение. Насчет купить оба сомневались: за периметром цены задраны, а денег ни Киргиз, ни Храп с собой не прихватили, потому что в Зону попасть не планировали. И если в прошлый раз более выигрышным представлялся вариант ухода, то теперь оба сочли: лучше в бар. Без стволов не то что собаки – крысы могут сожрать, и фиг что сделаешь.
В «100 рентген» их пустили, хотя охрана при входе на их прикид сильно и неприкрыто удивилась. Но потом кто-то шепнул на ушко, и со словами: «А, это позавчерашние…» Киргиза и Храпа таки пропустили внутрь.
Внутренность бара производила впечатление. В том смысле, что зал «100 рентген» не слишком отличался от приснопамятного ангара – все такое же облезлое и покореженное, от столов до светильников под бетонным потолком. Киргиз даже не удивился бы, если бы в каком-нибудь углу обнаружился люк под ржавой металлической крышкой. Народу внутри было немного, но и пустым зал назвать было трудно. Естественно, что два горемыки в городской одежде приковали все взгляды. Ну, а раз нашлось кому шепнуть про «позавчерашних», значит и текущее их положение присутствующим в общих чертах было понятно. Бармен, во всяком случае, сразу предупредил: шары, мол, не будет, можете на жалость не давить. Храп набычился, вынул деньги и спросил водки. Бутылка казенки стоила по мнению Киргиза астрономических денег, но им, бесспорно, было необходимо пригладить нервы, поэтому Киргиз тоже достал гривны и спросил закуски. В свою очередь, надо понимать, недешевой.
Так и оказалось. Дернули с Храпом по полстакана, закусили каждый половинкой беляша. Киргиз мрачно прокомментировал – надеется, что мясо в беляше не крысиное. Храп заверил, что ему все равно и налил еще по полстакана. Хлопнули, закусили вторым беляшом и тут Киргиз задал резонный вопрос – а что делать-то? Пропить остатки денег, ясен перец, не проблема, но как выбираться?
Едва вопрос был произнесен вслух, к их столику подсел один из местных и сообщил, что может помочь. Из бара к периметру периодически ходит караван. Вот их и решили нанять. Носильщиками. Как шерпов в Гималаях. Причем не за деньги, как обычно нанимали носильщиков, а просто за выход из Зоны. Зато гарантирована охрана и даже жрачка в случае задержки. Храп мрачно уточнил, а дадут ли пыльники и хотя бы по паре таблеток антирада. Тут местный заржал и доверительно сообщил, что по могильникам они лазить не собираются, а груз все равно в контейнерах, так что радиации можно не опасаться. Во всяком случае, от бара до периметра дорога хоженая и спокойная, при всем желании не схватишь такой дозы, чтобы жрать антирад.
В общем, они согласились. Караван выходил нынче же вечером, поэтому покемарив прямо за столом в баре, Киргиз с Храпом прошли в подсобку, напялили прямо поверх одежды необъятные комбезы с чужих плеч, от сапог отказались, навьючили тяжеленные рюкзаки, вышли наружу и пристроились в колонну таких же горемык, вынужденных подрабатывать носильщиками. На этом их злоключения и закончились – за периметр вышли без проблем, погрузили рюкзаки в ожидавший грузовичок, скинули и забросили туда же одежку, а водила великодушно подвез их до городка, причем бесплатно. Но на окраине остановился и велел вытряхиваться, ибо великодушие великодушием, а работа работой. Киргиз с Храпом вытряхнулись, поблагодарили и водила укатил, а они переглянулись и направились к ближайшей забегаловке, цены на водку в которой, тоже по обычным меркам не особо гуманные, после бара «100 рентген» показались сущим демпингом.
Ну а четвертый для Киргиза выход в Зону случился еще через две недели и вышел он ничем, поначалу не примечательным. Дошел в смешанной команде сталкеров, мало-мальски опытных и таких же неофитов, как и сам Киргиз, почти до Янтаря. Вроде как ожидали найти богатое поле артефактов, но не нашли. Зато стало понятно как правильно паковать артефакты в контейнеры – Киргиз и этого не знал. С собранной мелочевки особого навара не предполагалось, Киргиз уже решил было считать этот выход чисто учебным, но в последний день на их команду наскочила банда мародеров. Все произошло до того быстро и внезапно, что Киргиз и сообразить ничего толком не успел. Шарах, шарах – и вокруг одни трупы, а из какой-то ближней канавки ломятся шестеро до зубов вооруженных громил и рожи у них такие, что можно себя заранее записать в погибшие. Но у Киргиза упала планка, как это иногда бывало в тяжелые моменты, и он умудрился на голых рефлексах, без участия разума, положить всех шестерых прежде чем они до него добежали. Наверное, по нему тоже стреляли, но Киргиз этого не запомнил. Просто в какой-то момент обнаружил себя с полупустым магазином и воронке от взрыва. И никого живого вокруг.
Когда разум включился, Киргиз решил для профилактики затаиться и выждать. И в итоге оказался прав: через час из той же канавки вылезли еще двое. Этих Киргиз снял уже вполне осознанно, а после дослал в чертову канавку одну за другой пару гранат. Оказалось зря – в обнаруженной потом лежке больше никого не нашлось. Киргиз обшарил трупы на предмет ценностей, но нашел только патроны и немного денег, явно просто карманных. Тем не менее Киргиз их забрал. Кроме того, он забрал себе четыре ПДА и неплохой биосканер. Трофейные стволы Киргизу не понравились – либо слишком громоздки, либо под экзотический боеприпас, поэтому их Киргиз бросил.
Сложив все, что он счел ценным и что был в состоянии унести, в вещмешок, Киргиз двинул к окну в периметре и миновал его в полном соответствии с инструкциями погибших уже проводников. Грошевые артефакты у него выкупил поджидавший барыга, причем Киргиз не сомневался, что его сильно обули. Но это его заботило мало, потому что к тому моменту новоявленный сталкер впервые всерьез задумался о перспективах избранной стези. Он отоспался, посидел пару деньков в по барам, выбирая самые тихие, а потом в городок вернулся Храп, отлучившийся на родину по причине прохудившегося кошелька, и рассказал, что в большом мире грянула очередная арабская жопа, а значит цены абсолютно на все в ближайшее время удвоятся.
В общем, сидели они с Храпом в «Вотрубе» и мрачно прикидывали собственные шансы. И вдруг к ним подсел местный распорядитель и предложил пока еще не работу – смотрины. «Ты, – сказал он Киргизу, – вроде стреляешь мастерски. Надо бы взглянуть. А ты, – это уже Храпу, – вроде в саперном деле шаришь, да и на татами неплох…»
В другое время Киргиз удивился бы – Храп о собственных талантах за то время, что они провели вместе, ни разу не обмолвился. Но сейчас удивляться было некогда. В тире Киргиз выступил с блеском, даже лучше, чем сам ожидал, но расслабился лишь когда ему велели пойти прикупить себе приличный костюм, рубаху и штиблеты, на что выдали денег в конвертике. Киргиз вышел из «Вотрубы», но сразу никуда не поехал, дождался Храпа. «К портному?» – лаконично осведомился тот, когда тоже вышел. «Ага!» – весело сознался Киргиз.
Храп молча вызвал такси, а назавтра, в еще необмявшихся парах, оба знакомились с начальником охраны.
Босса, Виктора Павловича Покатилова, хозяина «Вотрубы» и много еще чего, Киргиз с Храпом впервые увидели только спустя два месяца.
Работать в охране оказалось не особо и сложно, но вообще говоря Киргиз вынужден был признать, что ранее представлял это дело совершенно иначе. К примеру, стрелять кроме как в тире, на тренировках, не приходилось вовсе, но с одной оговоркой: если только не приходилось идти в Зону. В первом же выходе, когда надо было сопроводить каких-то хмырей, то ли сталкеров, то ли туристов, постреляли вволю – у собак словно крыши посрывало, кидались на группу почти беспрерывно, стаями. Но кое-как отбились. Потом были еще выходы, уже без чрезмерной собачьей активности, но постреливать по мутантам все равно приходилось. Дело у Покатилова было поставлено толково: в каждой команде имелись специалист-проводник, несколько стрелков, связист, врач, иногда спецы-ученые. Некоторые умельцы совмещали по две-три специальности. Поэтому в Зоне Киргиз не отвлекался на то, чего делать не умел – не высматривал аномалии, к примеру. Его специальностью была стрельба и если возникала нужда, со своей задачей он справлялся отменно, всегда, за что потихоньку начал зарабатывать авторитет. У Храпа тоже появилась своя специальность, но он в Зону ходил редко, поскольку довольно быстро вошел в ближний к Покатилову круг подручных, который занимался непосредственно охраной босса. С Храпом Киргиз виделся не очень часто, но приятельские отношения между ними за время работы у Покатилова только окрепли.
Потом у босса возникли большие трудности, но среди уволенных ни Киргиза, ни Храпа не оказалось. Кое-как пережили тревожную зиму и у босса дела вроде бы пошли на лад – во всяком случае, прокуратура и менты перестали чуть ли не ежедневно наведываться в контору и принадлежащий Покатилову бар «Вотруба». Начальник охраны снова принялся организовывать прекратившиеся было вылазки в Зону. Нынешняя была второй после пустой и тревожной зимы. И примечательна она была тем, что в Зону во второй раз на памяти Киргиза пошел сам Покатилов.
Киргиз знал, что в прежние времена босс был авторитетным сталкером и, судя по всему, многих навыков за долгие годы не растерял. Но как и все люди возрастом около полтинника он успел пристраститься к комфорту, поэтому в команде с ним постоянно ходил Пашка-стюард. И палатку ребятам приходилось таскать модерновую, и тигелек, и даже джезву – в Зоне босс не менял укоренившихся привычек и кофе поглощал во впечатляющих количествах. Киргиз к этому относился ровно: в конце концов, босс за все это платит и всю шоблу вокруг себя неплохо кормит. Стало быть, имеет право.
Впрочем, если бы Киргиз думал иначе – вряд ли он задержался бы на месте охранника.
В общем, глядел Киргиз как Пашка споласкивает бергхоффоские кружки, как пакует тигелек, и ждал когда подтянутся остальные ребята. Не забывая поглядывать на заимку, в которой обосновались ученые. Чем-то они босса расстроили, Киргиз чувствовал это. Этот хлыщ, который приходил, больше некому.
Подтянулись Налим и Тучкин, потом Храп нарисовался, а последним, как всегда, маньяк-следопыт Оцеола. Стюард Пашка как раз закончил паковать свой скарб.
– В «100 рентген», – объявил Покатилов, вставая.
Охрана привычно выстроилась в походный ордер – впереди Оцеола, за ним Киргиз и Тучкин – Киргиз слева, ему удобнее было держать левый сектор, а левше-Тучкину правый. За стрелками Пашка, потом босс, за боссом Храп с палаткой и замыкающим – Налим, худой и шустрый, как ртуть, парень-универсал, совмещающий роли стрелка, следопыта и врача.
До бара было часа полтора-два ходу, как получится. В Зоне время – величина очень уж относительная и с расстояниями связана отнюдь не линейно. В целом день выдался спокойный, в воздухе ничего такого не висело напряженно-тревожного, как бывает перед выбросами, и зверье не бесновалось, как сразу после выбросов. Ордер резво топал по заросшему травой и редкими кустиками полю, только не по тропе, а метрах в десяти правее. Оцеола не любил ходить по тропам и на то у него имелось немало оснований.
Это только кажется, будто бы по тропе быстрее. Сто раз оно, может, и получится быстрее. А в сто первый обязательно нарвешься на сюрприз. Там, где часто ходят, самое то устроить засаду, это даже твари-мутанты понимают. И неважно, что тут места миллион раз хоженые, чем спокойнее места, тем меньше внимания им уделяют дилетанты.
Вскоре впереди-слева замаячил перелесок, жиденький и полупрозрачный, старший брат окрестных продуваемых всеми ветрами кустов. Киргиз подобрался и сосредоточился – так, чтобы если кто оттуда неожиданно попрет, стрельбу открыть в ту же секунду.
В сам лесок они соваться не собирались, должны были оставить его по левую руку, а как минуют – вдали уже и окраинные трущобы должны были просматриваться.
Лесок как раз был на траверзе, никто оттуда вроде бы не собирался выскакивать и бросаться в атаку, но вдруг оттуда донесся жутковатый протяжный звук, тоненький и сверлящий.
Оцеола даже запнулся и встал. Тут же, совершенно автоматически, замерли и все остальные.
– Это что за? – тихо буркнул Тучкин.
Оцеола сделал знак рукой – заткнись, мол. Потом обернулся и вопросительно поглядел на босса. Тот отрицательно качнул головой – стало быть, не знает что это. А уж босс-то много такого повидал, о чем нынче только легенды ходят.
«Двинули», – отсигналил Оцеола и пошел дальше, но теперь он повернул голову на пол-оборота налево. Киргиз тоже не зевал – приглядывался и винтовку держал наизготовку.
Они прошли метров сорок, и тут из леска таки кто-то выскочил.
– Собака, – объявил Оцеола.
Бежала тварь именно к группе, в этом не было сомнений. Что-то в ее беге показалось Киргизу неправильным, но он не понял что именно, а гадать просто не пришло ему в голову.
– Снимаю, – объявил он, выдержал паузу в пару секунд и, поскольку возражений со стороны босса не последовало, выстрелил.
Собака упала и одновременно в леске снова завыли.
Тучкин поморщился. На лесок он не смотрел, его делом было держать правый сектор. Он и держал.
«Двинули», – опять отсигналил Оцеола и ордер снова пришел в движение.
Неприятный звук повторялся еще дважды, прежде чем они миновали лесок и взяли курс на окраину трущоб. Больше из зарослей никто не показался, а звук, хоть и неприятный, сам по себе не страшен, поэтому охрана Покатилова не обращала на него внимания.
Никто также не собирался рассматривать убитую собаку – во-первых, она валялась в стороне от цели, а во-вторых, на хрена дохлая собака охране и, тем более, боссу? Сама мысль подойти и рассмотреть ни у кого из группы не могла возникнуть по определению.
А зря. Потому что собака была не простая. Точнее, не совсем простая. Так-то это была совершенно обычная псина, не слепыш, а псевдособака, каких в Зоне без счету. Местами лохматая и с репьями, местами лысая, в меру грязная и все такое прочее. Но кроме всего прочего на темени псины имелось небольшое отверстие; шерсть вокруг него была перемазана засохшей кровью и сукровицей, а еще из отверстия высовывалось что-то вроде толстого белого червя.
Собака была мертва – пуля пробила ей грудь. Но червь в голове продолжал слабо шевелиться.
Охрана Покатилова всего этого, понятное дело, так и не увидела – ордер быстро уходил в направлении бара «100 рентген».
Глава третья
После этого Киргизу и Храпу посоветовали получше выбирать нанимателей и велели проваливать. А в Зону их взяли, надо сказать, как они в «Шти» заявились – без оружия, без масок и комбезов, без антирада. Киргиз заикнулся было об этом, но босс перекупщиков так выразительно покосился на люк, куда совсем недавно провели шахтера, что пришлось живенько прикусить язык, брать ноги в руки и валить так быстро, как это вообще возможно.
Вариантов у них с Храпом, собственно, имелось только два: либо возвращаться к периметру уже знакомым путем, либо рискнуть и сунуться в бар, чтобы попытаться купить или занять хоть минимальное снаряжение. Насчет купить оба сомневались: за периметром цены задраны, а денег ни Киргиз, ни Храп с собой не прихватили, потому что в Зону попасть не планировали. И если в прошлый раз более выигрышным представлялся вариант ухода, то теперь оба сочли: лучше в бар. Без стволов не то что собаки – крысы могут сожрать, и фиг что сделаешь.
В «100 рентген» их пустили, хотя охрана при входе на их прикид сильно и неприкрыто удивилась. Но потом кто-то шепнул на ушко, и со словами: «А, это позавчерашние…» Киргиза и Храпа таки пропустили внутрь.
Внутренность бара производила впечатление. В том смысле, что зал «100 рентген» не слишком отличался от приснопамятного ангара – все такое же облезлое и покореженное, от столов до светильников под бетонным потолком. Киргиз даже не удивился бы, если бы в каком-нибудь углу обнаружился люк под ржавой металлической крышкой. Народу внутри было немного, но и пустым зал назвать было трудно. Естественно, что два горемыки в городской одежде приковали все взгляды. Ну, а раз нашлось кому шепнуть про «позавчерашних», значит и текущее их положение присутствующим в общих чертах было понятно. Бармен, во всяком случае, сразу предупредил: шары, мол, не будет, можете на жалость не давить. Храп набычился, вынул деньги и спросил водки. Бутылка казенки стоила по мнению Киргиза астрономических денег, но им, бесспорно, было необходимо пригладить нервы, поэтому Киргиз тоже достал гривны и спросил закуски. В свою очередь, надо понимать, недешевой.
Так и оказалось. Дернули с Храпом по полстакана, закусили каждый половинкой беляша. Киргиз мрачно прокомментировал – надеется, что мясо в беляше не крысиное. Храп заверил, что ему все равно и налил еще по полстакана. Хлопнули, закусили вторым беляшом и тут Киргиз задал резонный вопрос – а что делать-то? Пропить остатки денег, ясен перец, не проблема, но как выбираться?
Едва вопрос был произнесен вслух, к их столику подсел один из местных и сообщил, что может помочь. Из бара к периметру периодически ходит караван. Вот их и решили нанять. Носильщиками. Как шерпов в Гималаях. Причем не за деньги, как обычно нанимали носильщиков, а просто за выход из Зоны. Зато гарантирована охрана и даже жрачка в случае задержки. Храп мрачно уточнил, а дадут ли пыльники и хотя бы по паре таблеток антирада. Тут местный заржал и доверительно сообщил, что по могильникам они лазить не собираются, а груз все равно в контейнерах, так что радиации можно не опасаться. Во всяком случае, от бара до периметра дорога хоженая и спокойная, при всем желании не схватишь такой дозы, чтобы жрать антирад.
В общем, они согласились. Караван выходил нынче же вечером, поэтому покемарив прямо за столом в баре, Киргиз с Храпом прошли в подсобку, напялили прямо поверх одежды необъятные комбезы с чужих плеч, от сапог отказались, навьючили тяжеленные рюкзаки, вышли наружу и пристроились в колонну таких же горемык, вынужденных подрабатывать носильщиками. На этом их злоключения и закончились – за периметр вышли без проблем, погрузили рюкзаки в ожидавший грузовичок, скинули и забросили туда же одежку, а водила великодушно подвез их до городка, причем бесплатно. Но на окраине остановился и велел вытряхиваться, ибо великодушие великодушием, а работа работой. Киргиз с Храпом вытряхнулись, поблагодарили и водила укатил, а они переглянулись и направились к ближайшей забегаловке, цены на водку в которой, тоже по обычным меркам не особо гуманные, после бара «100 рентген» показались сущим демпингом.
Ну а четвертый для Киргиза выход в Зону случился еще через две недели и вышел он ничем, поначалу не примечательным. Дошел в смешанной команде сталкеров, мало-мальски опытных и таких же неофитов, как и сам Киргиз, почти до Янтаря. Вроде как ожидали найти богатое поле артефактов, но не нашли. Зато стало понятно как правильно паковать артефакты в контейнеры – Киргиз и этого не знал. С собранной мелочевки особого навара не предполагалось, Киргиз уже решил было считать этот выход чисто учебным, но в последний день на их команду наскочила банда мародеров. Все произошло до того быстро и внезапно, что Киргиз и сообразить ничего толком не успел. Шарах, шарах – и вокруг одни трупы, а из какой-то ближней канавки ломятся шестеро до зубов вооруженных громил и рожи у них такие, что можно себя заранее записать в погибшие. Но у Киргиза упала планка, как это иногда бывало в тяжелые моменты, и он умудрился на голых рефлексах, без участия разума, положить всех шестерых прежде чем они до него добежали. Наверное, по нему тоже стреляли, но Киргиз этого не запомнил. Просто в какой-то момент обнаружил себя с полупустым магазином и воронке от взрыва. И никого живого вокруг.
Когда разум включился, Киргиз решил для профилактики затаиться и выждать. И в итоге оказался прав: через час из той же канавки вылезли еще двое. Этих Киргиз снял уже вполне осознанно, а после дослал в чертову канавку одну за другой пару гранат. Оказалось зря – в обнаруженной потом лежке больше никого не нашлось. Киргиз обшарил трупы на предмет ценностей, но нашел только патроны и немного денег, явно просто карманных. Тем не менее Киргиз их забрал. Кроме того, он забрал себе четыре ПДА и неплохой биосканер. Трофейные стволы Киргизу не понравились – либо слишком громоздки, либо под экзотический боеприпас, поэтому их Киргиз бросил.
Сложив все, что он счел ценным и что был в состоянии унести, в вещмешок, Киргиз двинул к окну в периметре и миновал его в полном соответствии с инструкциями погибших уже проводников. Грошевые артефакты у него выкупил поджидавший барыга, причем Киргиз не сомневался, что его сильно обули. Но это его заботило мало, потому что к тому моменту новоявленный сталкер впервые всерьез задумался о перспективах избранной стези. Он отоспался, посидел пару деньков в по барам, выбирая самые тихие, а потом в городок вернулся Храп, отлучившийся на родину по причине прохудившегося кошелька, и рассказал, что в большом мире грянула очередная арабская жопа, а значит цены абсолютно на все в ближайшее время удвоятся.
В общем, сидели они с Храпом в «Вотрубе» и мрачно прикидывали собственные шансы. И вдруг к ним подсел местный распорядитель и предложил пока еще не работу – смотрины. «Ты, – сказал он Киргизу, – вроде стреляешь мастерски. Надо бы взглянуть. А ты, – это уже Храпу, – вроде в саперном деле шаришь, да и на татами неплох…»
В другое время Киргиз удивился бы – Храп о собственных талантах за то время, что они провели вместе, ни разу не обмолвился. Но сейчас удивляться было некогда. В тире Киргиз выступил с блеском, даже лучше, чем сам ожидал, но расслабился лишь когда ему велели пойти прикупить себе приличный костюм, рубаху и штиблеты, на что выдали денег в конвертике. Киргиз вышел из «Вотрубы», но сразу никуда не поехал, дождался Храпа. «К портному?» – лаконично осведомился тот, когда тоже вышел. «Ага!» – весело сознался Киргиз.
Храп молча вызвал такси, а назавтра, в еще необмявшихся парах, оба знакомились с начальником охраны.
Босса, Виктора Павловича Покатилова, хозяина «Вотрубы» и много еще чего, Киргиз с Храпом впервые увидели только спустя два месяца.
Работать в охране оказалось не особо и сложно, но вообще говоря Киргиз вынужден был признать, что ранее представлял это дело совершенно иначе. К примеру, стрелять кроме как в тире, на тренировках, не приходилось вовсе, но с одной оговоркой: если только не приходилось идти в Зону. В первом же выходе, когда надо было сопроводить каких-то хмырей, то ли сталкеров, то ли туристов, постреляли вволю – у собак словно крыши посрывало, кидались на группу почти беспрерывно, стаями. Но кое-как отбились. Потом были еще выходы, уже без чрезмерной собачьей активности, но постреливать по мутантам все равно приходилось. Дело у Покатилова было поставлено толково: в каждой команде имелись специалист-проводник, несколько стрелков, связист, врач, иногда спецы-ученые. Некоторые умельцы совмещали по две-три специальности. Поэтому в Зоне Киргиз не отвлекался на то, чего делать не умел – не высматривал аномалии, к примеру. Его специальностью была стрельба и если возникала нужда, со своей задачей он справлялся отменно, всегда, за что потихоньку начал зарабатывать авторитет. У Храпа тоже появилась своя специальность, но он в Зону ходил редко, поскольку довольно быстро вошел в ближний к Покатилову круг подручных, который занимался непосредственно охраной босса. С Храпом Киргиз виделся не очень часто, но приятельские отношения между ними за время работы у Покатилова только окрепли.
Потом у босса возникли большие трудности, но среди уволенных ни Киргиза, ни Храпа не оказалось. Кое-как пережили тревожную зиму и у босса дела вроде бы пошли на лад – во всяком случае, прокуратура и менты перестали чуть ли не ежедневно наведываться в контору и принадлежащий Покатилову бар «Вотруба». Начальник охраны снова принялся организовывать прекратившиеся было вылазки в Зону. Нынешняя была второй после пустой и тревожной зимы. И примечательна она была тем, что в Зону во второй раз на памяти Киргиза пошел сам Покатилов.
Киргиз знал, что в прежние времена босс был авторитетным сталкером и, судя по всему, многих навыков за долгие годы не растерял. Но как и все люди возрастом около полтинника он успел пристраститься к комфорту, поэтому в команде с ним постоянно ходил Пашка-стюард. И палатку ребятам приходилось таскать модерновую, и тигелек, и даже джезву – в Зоне босс не менял укоренившихся привычек и кофе поглощал во впечатляющих количествах. Киргиз к этому относился ровно: в конце концов, босс за все это платит и всю шоблу вокруг себя неплохо кормит. Стало быть, имеет право.
Впрочем, если бы Киргиз думал иначе – вряд ли он задержался бы на месте охранника.
В общем, глядел Киргиз как Пашка споласкивает бергхоффоские кружки, как пакует тигелек, и ждал когда подтянутся остальные ребята. Не забывая поглядывать на заимку, в которой обосновались ученые. Чем-то они босса расстроили, Киргиз чувствовал это. Этот хлыщ, который приходил, больше некому.
Подтянулись Налим и Тучкин, потом Храп нарисовался, а последним, как всегда, маньяк-следопыт Оцеола. Стюард Пашка как раз закончил паковать свой скарб.
– В «100 рентген», – объявил Покатилов, вставая.
Охрана привычно выстроилась в походный ордер – впереди Оцеола, за ним Киргиз и Тучкин – Киргиз слева, ему удобнее было держать левый сектор, а левше-Тучкину правый. За стрелками Пашка, потом босс, за боссом Храп с палаткой и замыкающим – Налим, худой и шустрый, как ртуть, парень-универсал, совмещающий роли стрелка, следопыта и врача.
До бара было часа полтора-два ходу, как получится. В Зоне время – величина очень уж относительная и с расстояниями связана отнюдь не линейно. В целом день выдался спокойный, в воздухе ничего такого не висело напряженно-тревожного, как бывает перед выбросами, и зверье не бесновалось, как сразу после выбросов. Ордер резво топал по заросшему травой и редкими кустиками полю, только не по тропе, а метрах в десяти правее. Оцеола не любил ходить по тропам и на то у него имелось немало оснований.
Это только кажется, будто бы по тропе быстрее. Сто раз оно, может, и получится быстрее. А в сто первый обязательно нарвешься на сюрприз. Там, где часто ходят, самое то устроить засаду, это даже твари-мутанты понимают. И неважно, что тут места миллион раз хоженые, чем спокойнее места, тем меньше внимания им уделяют дилетанты.
Вскоре впереди-слева замаячил перелесок, жиденький и полупрозрачный, старший брат окрестных продуваемых всеми ветрами кустов. Киргиз подобрался и сосредоточился – так, чтобы если кто оттуда неожиданно попрет, стрельбу открыть в ту же секунду.
В сам лесок они соваться не собирались, должны были оставить его по левую руку, а как минуют – вдали уже и окраинные трущобы должны были просматриваться.
Лесок как раз был на траверзе, никто оттуда вроде бы не собирался выскакивать и бросаться в атаку, но вдруг оттуда донесся жутковатый протяжный звук, тоненький и сверлящий.
Оцеола даже запнулся и встал. Тут же, совершенно автоматически, замерли и все остальные.
– Это что за? – тихо буркнул Тучкин.
Оцеола сделал знак рукой – заткнись, мол. Потом обернулся и вопросительно поглядел на босса. Тот отрицательно качнул головой – стало быть, не знает что это. А уж босс-то много такого повидал, о чем нынче только легенды ходят.
«Двинули», – отсигналил Оцеола и пошел дальше, но теперь он повернул голову на пол-оборота налево. Киргиз тоже не зевал – приглядывался и винтовку держал наизготовку.
Они прошли метров сорок, и тут из леска таки кто-то выскочил.
– Собака, – объявил Оцеола.
Бежала тварь именно к группе, в этом не было сомнений. Что-то в ее беге показалось Киргизу неправильным, но он не понял что именно, а гадать просто не пришло ему в голову.
– Снимаю, – объявил он, выдержал паузу в пару секунд и, поскольку возражений со стороны босса не последовало, выстрелил.
Собака упала и одновременно в леске снова завыли.
Тучкин поморщился. На лесок он не смотрел, его делом было держать правый сектор. Он и держал.
«Двинули», – опять отсигналил Оцеола и ордер снова пришел в движение.
Неприятный звук повторялся еще дважды, прежде чем они миновали лесок и взяли курс на окраину трущоб. Больше из зарослей никто не показался, а звук, хоть и неприятный, сам по себе не страшен, поэтому охрана Покатилова не обращала на него внимания.
Никто также не собирался рассматривать убитую собаку – во-первых, она валялась в стороне от цели, а во-вторых, на хрена дохлая собака охране и, тем более, боссу? Сама мысль подойти и рассмотреть ни у кого из группы не могла возникнуть по определению.
А зря. Потому что собака была не простая. Точнее, не совсем простая. Так-то это была совершенно обычная псина, не слепыш, а псевдособака, каких в Зоне без счету. Местами лохматая и с репьями, местами лысая, в меру грязная и все такое прочее. Но кроме всего прочего на темени псины имелось небольшое отверстие; шерсть вокруг него была перемазана засохшей кровью и сукровицей, а еще из отверстия высовывалось что-то вроде толстого белого червя.
Собака была мертва – пуля пробила ей грудь. Но червь в голове продолжал слабо шевелиться.
Охрана Покатилова всего этого, понятное дело, так и не увидела – ордер быстро уходил в направлении бара «100 рентген».
Глава третья
Тараненко приехал на следующий день, прямо с утра. Иван Сиверцев бессовестно дрых, хотя время уже перевалило за десять. Даже в расстроенных чувствах он не смог бездельничать, в ночь за работой засиделся, а обслуживать сенсоры на точках настала очередь Колюни Бортко. Звук вездеходных движков Сиверцева и разбудил.
Он приподнялся на койке и глянул на внутренний экран-обзорник – посреди плаца действительно раскорячился институтский вездеход, который в данный момент как раз разгружали бойцы из подвахты. Чуть в стороне общались Тараненко и Рахметян, кто-то незнакомый одиноко бродил по плацу и таращился то на башенку заимки, то на периметр, то на вездеход, а в курилке вообще собралось человек шесть.
В принципе, была бы возможность – Ваня еще поспал бы. Но сейчас решил, что надо уже и вставать. Он мог сколько угодно злиться на злую судьбу и самоуправство начальства, однако наглеть в открытую – себе дороже. Вылетишь вмиг, а таких денег как здесь в большом мире ни в жизнь не заработать.
Поэтому Сиверцев живо натянул штаны, выудил из тумбочки пакет зубной пастой, щеткой и прочими мыльно-рыльными принадлежностями и пошел умываться. После окончательно оделся и направился из подвала вверх, под открытое небо Зоны.
Небо было обычное – низкое, пыльно-серое, давящее. Первые дни в Зоне Сиверцев тяготился им, а потом привык. Ко всему ведь привыкаешь. И к небу этому безрадостному привык, тем более, что само по себе небо даже здесь было вполне безобидным. Бояться надо того, кто по земле ходит, а в небо разве что поглядывать иногда.
Сиверцев вышел из башенки на плац, не удержался и зевнул.
Его заметили, сразу же.
– Ваня! Сиверцев! – крикнул Тараненко, прервав разговор с Рахметяном. – Ты собрался уже?
Сиверцев замер.
– В смысле? – недоуменно отозвался он.
Разговаривать с шефом через полплаца было не очень удобно, но Ваня реально очень удивился и к месту словно прикипел.
– В прямом! Собирай шматье, через полчаса уезжаем!
Несколько секунд Сиверцев переваривал новость. Потом у него возник законный вопрос: если он сам едет на реабилитацию, кто тогда остается в Зоне двигать науку? Колюня Бортко, что ли, на второй срок попал вопреки вчерашним новостям? Но в итоге Сиверцев решил, что вопрос замены – не его дело. Шеф скомандовал собираться, значит надо собираться, тем более он три подряд вахты оттрубил и имеет больше прав смениться, чем кто бы то ни было другой на заимке, включая и бойцов из охраны тоже. Поэтому он пулей ссыпался по лестнице в жилой отсек, выудил из-под кровати полупустую сумку, по-быстрому запихал туда немногочисленные вещи и в том же спринтерском темпе вернулся на плац с сумкой на плече.
– Шустро! – ухмыльнулся Рахметян, когда Ваня приблизился к вездеходу.
– Спешу на волю, – осклабился Сиверцев. И в сторону Тараненко: – Извините, Максим Николаич!
Вместо ответа Тараненко повернулся к бродящему по плацу незнакомцу:
– Алексей!
Тот встрепенулся и рысцой приблизился. Сиверцев рассмотрел его получше – веснушчатый парень, не юнец, но заметно моложе Сиверцева, лет двадцать пять, вряд ли больше. И еще Ване показалось, что в Зоне он совсем новичок, как сам Сиверцев полгода назад.
– Знакомься, – представил Сиверцева Тараненко. – Это Ваня, твой предшественник. А это Алексей, твой сменщик.
Сиверцев и Алексей пожали друг другу руки.
– Давай, сдавай дела и назад, долго тут сидеть никто не собирается. И в жилом место покажи, Алеша у нас дебютирует.
Сиверцев уронил сумку у вездехода и требовательно качнул головой:
– Пойдем, Алексей…
Сдать дела и показать обиталище было делом десяти минут, к тому же Ваня не склонен был растекаться мыслию по древу и тянуть кота за хвост. Быстренько показал что где, коротко обрисовал чем занимался и уж совсем напоследок поинтересовался есть ли доступ в институтскую сеть. Доступ у Алексея был. Значит и к локальному зеркалу у сменщика будет доступ, а пароли вот они, в сейфе, только ими старший вахты заведует. Пока старший Альберт Рахметян, но он, по слухам, уезжает, значит выдаст уже его сменщик. С бытом и того проще: вот тут, внизу жилой отсек и пищеблок с хранилищами. Койка вот, тумбочка вот. Белье свежее у вояк возьми, а это я сейчас выкину, все равно оно одноразовое…
Алексей часто кивал и помалкивал, за что Сиверцев был ему премного благодарен. Только с автоматом вышла небольшая заминка: Алексей оставил его в вездеходе и пришлось новичку немедленно бежать наверх. Сбегал, принес; Ваня заодно показал где находятся оружейные шкафы, где боеприпасы и прочее полевое снаряжение, вплоть до картриджей к сенсорам. Ну и свой «калаш» заодно на плечо повесил – неизвестно сколько еще предстоит по Зоне болтаться: вездеход обычно объезжает несколько заимок и предсказать его маршрут бывает довольно сложно. Даже Тараненко заранее не всегда способен точно и исчерпывающе заявить: вот сюда стопудово заедем, а сюда – нет. Чаще всего – как получится, по текущей обстановке.
Кстати, именно из-за вот такой непредсказуемости иногда и приходится кое-кому сидеть на заимке две вахты подряд. А что делать – Зона…
Словом, через четверть часа Ваня, приплясывая от нетерпения, глядел как в вездеход с кормы грузят последние контейнеры и тюки. Сумка его давно уже была в вездеходе, на привычном салажьем месте в конце салона.
Вот уже и военсталкеры грузятся, и Рахметян в салон забрался, только Тараненко где-то по обыкновению пропадает.
Но вот и шеф, наконец, быстрым шагом идет через плац, от караулки к вездеходу. А кто-то из вояк, кажется Фалинский, к воротам – отворять.
Сиверцев отметил, что из гражданских присутствовали только он сам, сменившийся Рахметян, да шеф – вообще говоря, маловато для дежурного институтского маршрута по заимкам. Обычно едут трое-четверо, а иногда и до восьми человек ученых; на каждой заимке когда один, когда двое остаются на вахту, а кто-то сменяется и грузится в вездеход вместо них, как сегодня Ваня вместо новичка Алексея или Альберт Рахметян вместо прибывшего на вахту пана Ховрина. Довольно часто весь маршрут проходят работники института из администрации – прямые коллеги Тараненко. Бывает, каких-то шишек в мундирах возят, но точно не имеющих прямого отношения к военсталкерам. Наверное, натовское начальство.
«Хорошо бы с нашей четвертой заимки больше никуда не совались, – подумал Сиверцев мечтательно. – Чтобы сразу к периметру, через КПП – и в городок. К барам, к пиву, к ванной, полной чистой и неактивной, насколько это возможно около Зоны, воды и обязательно с высокой горой пены, пахнущей, скажем, жасмином или еще какими ландышами. Бухнуться в нее, окунуться по шею, а потом протянуть руку, взять запотевшую бутылку, свернуть ей голову-пробку, сделать большой-пребольшой глоток и блаженно застонать…»
– Ты чего, наука? – пихнул его один из вояк. – Баба приснилась?
Ваня вернулся в реальный мир. Наверное, он до того замечтался, что застонал вслух.
– А? – Сиверцев ошалело глянул на военсталкера.
Ученый хорошо помнил его еще по первому выходу в зону – фамилия его была Кутний, а имя упорно не вспоминалось.
– Извини, брат, – вздохнул Сиверцев. – Замечтался. Пива хочется, спасу нет! И Зона эта уже вот где! – Ваня выразительно чиркнул ладонью по горлу.
Военный хмыкнул:
– Ну, да, ты ж тут с зимы торчишь… Озвереть можно, согласен.
– Налейте уж парню, – не оборачиваясь велел с переднего ряда Тараненко. – Точно заслужил!
Второй военсталкер, сидящий чуть впереди Сиверцева, но позади Тараненко полез за пазуху и добыл традиционную фляжечку, но Тараненко, опять таки не оборачиваясь, остановил его:
– Этого добра у них и на заимке хватает. Коньяку налейте! Ну, и мне заодно. Альберт, ты будешь?
Рахметян оторвался от планшета:
– Что? Коньяк? Да, налейте, если нетрудно…
И опять уткнулся в планшет.
Кутний весело хмыкнул и сунулся в кормовой отсек, на камбуз, где располагался аварийный барчик.
Тараненко тем временем поднялся, прошел к Ване и уселся рядом.
– Столик откинь, что ли, – проворчал он вполне дружелюбно.
Сиверцев с удовольствием повиновался – не на обзорный же экран ему пялиться? Хватит, двенадцать недель пялился на местные пейзажи чуть не ежедневно. Надоело такое кино.
Кутний, пятясь, вернулся в салон. Вездеход заметно качало, поэтому ему приходилось совершать чудеса эквилибристики, дабы удержать на подносе все, что там стояло. А стояли там три небьющихся вискарных стакана, наполненных до половины, блюдечко с нарезанным лимоном и второе с ма-а-ахонькими охотничьими колбасками «Пикколини», как раз на один укус. Однако военсталкеры взвода прикрытия были хорошими эквилибристами – если надо. С подноса ничего никуда не делось и не упало.
– Спасибо, – поблагодарил Тараненко.
Кутний, оставив поднос на столике, передал один стакан сидящему впереди Рахметяну и ушел к товарищам.
Двигатели вездехода равномерно гудели; Сиверцев не мог расслышать ни слова из разговоров вояк впереди. Они, стало быть, их с Тараненко беседу тоже не могли подслушать, тем более, что ближе к корме гул только усиливался.
– Ну, – Тараненко сцапал свой стакан и потянулся к Ване, – с завершением ударной вахты!
Рахметян, не отрываясь от планшета, что-то неразборчиво промычал и колыхнул приподнятым стаканом. Сиверцев тоже взялся за стакан, чокнулся с Тараненко и отпил примерно четверть. Коньяк был очень даже приличный.
Как-то комментировать ситуацию Ваня не стал – явно ведь неспроста шеф затеял этот разговор.
Он приподнялся на койке и глянул на внутренний экран-обзорник – посреди плаца действительно раскорячился институтский вездеход, который в данный момент как раз разгружали бойцы из подвахты. Чуть в стороне общались Тараненко и Рахметян, кто-то незнакомый одиноко бродил по плацу и таращился то на башенку заимки, то на периметр, то на вездеход, а в курилке вообще собралось человек шесть.
В принципе, была бы возможность – Ваня еще поспал бы. Но сейчас решил, что надо уже и вставать. Он мог сколько угодно злиться на злую судьбу и самоуправство начальства, однако наглеть в открытую – себе дороже. Вылетишь вмиг, а таких денег как здесь в большом мире ни в жизнь не заработать.
Поэтому Сиверцев живо натянул штаны, выудил из тумбочки пакет зубной пастой, щеткой и прочими мыльно-рыльными принадлежностями и пошел умываться. После окончательно оделся и направился из подвала вверх, под открытое небо Зоны.
Небо было обычное – низкое, пыльно-серое, давящее. Первые дни в Зоне Сиверцев тяготился им, а потом привык. Ко всему ведь привыкаешь. И к небу этому безрадостному привык, тем более, что само по себе небо даже здесь было вполне безобидным. Бояться надо того, кто по земле ходит, а в небо разве что поглядывать иногда.
Сиверцев вышел из башенки на плац, не удержался и зевнул.
Его заметили, сразу же.
– Ваня! Сиверцев! – крикнул Тараненко, прервав разговор с Рахметяном. – Ты собрался уже?
Сиверцев замер.
– В смысле? – недоуменно отозвался он.
Разговаривать с шефом через полплаца было не очень удобно, но Ваня реально очень удивился и к месту словно прикипел.
– В прямом! Собирай шматье, через полчаса уезжаем!
Несколько секунд Сиверцев переваривал новость. Потом у него возник законный вопрос: если он сам едет на реабилитацию, кто тогда остается в Зоне двигать науку? Колюня Бортко, что ли, на второй срок попал вопреки вчерашним новостям? Но в итоге Сиверцев решил, что вопрос замены – не его дело. Шеф скомандовал собираться, значит надо собираться, тем более он три подряд вахты оттрубил и имеет больше прав смениться, чем кто бы то ни было другой на заимке, включая и бойцов из охраны тоже. Поэтому он пулей ссыпался по лестнице в жилой отсек, выудил из-под кровати полупустую сумку, по-быстрому запихал туда немногочисленные вещи и в том же спринтерском темпе вернулся на плац с сумкой на плече.
– Шустро! – ухмыльнулся Рахметян, когда Ваня приблизился к вездеходу.
– Спешу на волю, – осклабился Сиверцев. И в сторону Тараненко: – Извините, Максим Николаич!
Вместо ответа Тараненко повернулся к бродящему по плацу незнакомцу:
– Алексей!
Тот встрепенулся и рысцой приблизился. Сиверцев рассмотрел его получше – веснушчатый парень, не юнец, но заметно моложе Сиверцева, лет двадцать пять, вряд ли больше. И еще Ване показалось, что в Зоне он совсем новичок, как сам Сиверцев полгода назад.
– Знакомься, – представил Сиверцева Тараненко. – Это Ваня, твой предшественник. А это Алексей, твой сменщик.
Сиверцев и Алексей пожали друг другу руки.
– Давай, сдавай дела и назад, долго тут сидеть никто не собирается. И в жилом место покажи, Алеша у нас дебютирует.
Сиверцев уронил сумку у вездехода и требовательно качнул головой:
– Пойдем, Алексей…
Сдать дела и показать обиталище было делом десяти минут, к тому же Ваня не склонен был растекаться мыслию по древу и тянуть кота за хвост. Быстренько показал что где, коротко обрисовал чем занимался и уж совсем напоследок поинтересовался есть ли доступ в институтскую сеть. Доступ у Алексея был. Значит и к локальному зеркалу у сменщика будет доступ, а пароли вот они, в сейфе, только ими старший вахты заведует. Пока старший Альберт Рахметян, но он, по слухам, уезжает, значит выдаст уже его сменщик. С бытом и того проще: вот тут, внизу жилой отсек и пищеблок с хранилищами. Койка вот, тумбочка вот. Белье свежее у вояк возьми, а это я сейчас выкину, все равно оно одноразовое…
Алексей часто кивал и помалкивал, за что Сиверцев был ему премного благодарен. Только с автоматом вышла небольшая заминка: Алексей оставил его в вездеходе и пришлось новичку немедленно бежать наверх. Сбегал, принес; Ваня заодно показал где находятся оружейные шкафы, где боеприпасы и прочее полевое снаряжение, вплоть до картриджей к сенсорам. Ну и свой «калаш» заодно на плечо повесил – неизвестно сколько еще предстоит по Зоне болтаться: вездеход обычно объезжает несколько заимок и предсказать его маршрут бывает довольно сложно. Даже Тараненко заранее не всегда способен точно и исчерпывающе заявить: вот сюда стопудово заедем, а сюда – нет. Чаще всего – как получится, по текущей обстановке.
Кстати, именно из-за вот такой непредсказуемости иногда и приходится кое-кому сидеть на заимке две вахты подряд. А что делать – Зона…
Словом, через четверть часа Ваня, приплясывая от нетерпения, глядел как в вездеход с кормы грузят последние контейнеры и тюки. Сумка его давно уже была в вездеходе, на привычном салажьем месте в конце салона.
Вот уже и военсталкеры грузятся, и Рахметян в салон забрался, только Тараненко где-то по обыкновению пропадает.
Но вот и шеф, наконец, быстрым шагом идет через плац, от караулки к вездеходу. А кто-то из вояк, кажется Фалинский, к воротам – отворять.
Сиверцев отметил, что из гражданских присутствовали только он сам, сменившийся Рахметян, да шеф – вообще говоря, маловато для дежурного институтского маршрута по заимкам. Обычно едут трое-четверо, а иногда и до восьми человек ученых; на каждой заимке когда один, когда двое остаются на вахту, а кто-то сменяется и грузится в вездеход вместо них, как сегодня Ваня вместо новичка Алексея или Альберт Рахметян вместо прибывшего на вахту пана Ховрина. Довольно часто весь маршрут проходят работники института из администрации – прямые коллеги Тараненко. Бывает, каких-то шишек в мундирах возят, но точно не имеющих прямого отношения к военсталкерам. Наверное, натовское начальство.
«Хорошо бы с нашей четвертой заимки больше никуда не совались, – подумал Сиверцев мечтательно. – Чтобы сразу к периметру, через КПП – и в городок. К барам, к пиву, к ванной, полной чистой и неактивной, насколько это возможно около Зоны, воды и обязательно с высокой горой пены, пахнущей, скажем, жасмином или еще какими ландышами. Бухнуться в нее, окунуться по шею, а потом протянуть руку, взять запотевшую бутылку, свернуть ей голову-пробку, сделать большой-пребольшой глоток и блаженно застонать…»
– Ты чего, наука? – пихнул его один из вояк. – Баба приснилась?
Ваня вернулся в реальный мир. Наверное, он до того замечтался, что застонал вслух.
– А? – Сиверцев ошалело глянул на военсталкера.
Ученый хорошо помнил его еще по первому выходу в зону – фамилия его была Кутний, а имя упорно не вспоминалось.
– Извини, брат, – вздохнул Сиверцев. – Замечтался. Пива хочется, спасу нет! И Зона эта уже вот где! – Ваня выразительно чиркнул ладонью по горлу.
Военный хмыкнул:
– Ну, да, ты ж тут с зимы торчишь… Озвереть можно, согласен.
– Налейте уж парню, – не оборачиваясь велел с переднего ряда Тараненко. – Точно заслужил!
Второй военсталкер, сидящий чуть впереди Сиверцева, но позади Тараненко полез за пазуху и добыл традиционную фляжечку, но Тараненко, опять таки не оборачиваясь, остановил его:
– Этого добра у них и на заимке хватает. Коньяку налейте! Ну, и мне заодно. Альберт, ты будешь?
Рахметян оторвался от планшета:
– Что? Коньяк? Да, налейте, если нетрудно…
И опять уткнулся в планшет.
Кутний весело хмыкнул и сунулся в кормовой отсек, на камбуз, где располагался аварийный барчик.
Тараненко тем временем поднялся, прошел к Ване и уселся рядом.
– Столик откинь, что ли, – проворчал он вполне дружелюбно.
Сиверцев с удовольствием повиновался – не на обзорный же экран ему пялиться? Хватит, двенадцать недель пялился на местные пейзажи чуть не ежедневно. Надоело такое кино.
Кутний, пятясь, вернулся в салон. Вездеход заметно качало, поэтому ему приходилось совершать чудеса эквилибристики, дабы удержать на подносе все, что там стояло. А стояли там три небьющихся вискарных стакана, наполненных до половины, блюдечко с нарезанным лимоном и второе с ма-а-ахонькими охотничьими колбасками «Пикколини», как раз на один укус. Однако военсталкеры взвода прикрытия были хорошими эквилибристами – если надо. С подноса ничего никуда не делось и не упало.
– Спасибо, – поблагодарил Тараненко.
Кутний, оставив поднос на столике, передал один стакан сидящему впереди Рахметяну и ушел к товарищам.
Двигатели вездехода равномерно гудели; Сиверцев не мог расслышать ни слова из разговоров вояк впереди. Они, стало быть, их с Тараненко беседу тоже не могли подслушать, тем более, что ближе к корме гул только усиливался.
– Ну, – Тараненко сцапал свой стакан и потянулся к Ване, – с завершением ударной вахты!
Рахметян, не отрываясь от планшета, что-то неразборчиво промычал и колыхнул приподнятым стаканом. Сиверцев тоже взялся за стакан, чокнулся с Тараненко и отпил примерно четверть. Коньяк был очень даже приличный.
Как-то комментировать ситуацию Ваня не стал – явно ведь неспроста шеф затеял этот разговор.