Владимов Г.. Шестой солдат

   Анджела (затыкает уши). Замолчи! Вот теперь уже - замолчи!
   Жених. И так далее, папаня, и тому подобное. Если к вам сюда пенсионеры заявятся, народные мстители, пощупать, откуда чего, вы же от них никаким поллитром не отделаетесь!
   Отец. Ты что же это? Тебе же дочка моя любимая сказала: "Замолчи!"
   Отец Жениха. Нет, есть какие-то, в конце концов, границы определенные. Сидеть в таком обществе...
   О т е ц. А не сиди, бобер! Катись! Бобриху свою прихвати! Порядки тут будут устанавливать. Да я вас всех тут налажу. Еще лизаться полез, бобер!
   В е н ю ш к а (лезет на стол). Граждане! Обождите, граждане дорогие! Я ж понимаю, отчего все. Потому что - горько, сил нет!
   Тамада. Слушайте, замечательно! Блестяще! Вот кто все понял. Конечно горько!
   Все. Горько! Горько!
   Картина восьмая
   Та же платформа, что и в картине 1-й. Свечерело, зажигаются фонари. Публика редкой цепочкой тянется к поездам. На лавке по-прежнему спит Крестьянин.
   Идут Солдат и Надежда.
   Солдат (Мороженщице). На девятичасовой посадку не объявляли?
   Мороженщица. Вроде не слыхала. (Показывает на Крестьянина.) Вон дядечка ждет, на каждое объявление вскакивает. Что-то уже давно не вскакивал. Мороженое не желаете?
   Солдат. Не жарко...
   Мороженщица. Может, девушка желает?
   Надежда. Ой, нет, спасибо. (Солдату.) Видишь, успели. Хочешь, я сбегаю узнаю, почему не объявляют?
   С о л д а т. Не нужно, дождемся команды... И зачем я тебя потащил?
   Надежда. Что ты, я с удовольствием проехалась.
   Мороженщица (коллеге). Верка, сворачивай торговлю. Если солдат мороженое не берет, то уж никто не купит.
   Подняли свои лотки на плечо, пошли. Идет Цыганка.
   Цыганка. Красивый, но в очках, все по моему гаданию выходит?
   Сол д а т. Ладно, ты мне скажи, что дальше ожидается?
   Цыганка. Не могу. Еще прежнее не все сбылось, как же по-новой гадать? Ничего мне карты не скажут.
   Солдат. Что же еще осталось?
   Цыганка. Красивый, но без памяти, сказала же я тебе - перемени свой характер. Ну ни один клиент на это внимание не обращает!
   Надежда. А мне - можете погадать?
   Цыганка (достала карты). Не сходится, симпатичная... Хотелось бы приятное тебе сказать, но - долг не велит. Стоишь, за рукав его держишься, сердце твое к его сердцу стремится, а радости - не будет. Ты ему не суженая... Кончился мой день. Пойти шамовки купить, пока гастроном не закрыли...
   Надежда. Сколько я вам должна?
   Ц ы г а н к а. А нисколько, симпатичная. Я, когда хороший товар продаю, заранее цену назначаю. (Уходит.)
   Надежда. Глупости какие-то... При чем тут - "сердце стремится"? Разве я Анджелке враг?
   С о л д а т. И что ты все о ней беспокоишься, у тебя своей жизни нет? (Притянул ее.) Сама бы любовь с кем-нибудь закрутила.
   Надежда. Чудак, а то у меня ее нет? Я же при тебе рассказывала. Ну, правда, это не совсем так происходило, и не в Воронеже, просто я действие туда перенесла. Но был мальчик. Еще как был!
   Солдат. Куда же делся?
   Надежда. Отслужил уже давно. На Севере. Там и остался.
   Солдат. И не пишет?
   Надежда. Ты знаешь, это даже к лучшему. Мне бы пришлось ему многое про себя рассказать... с кем я за это время была. Сначала с модельером одним... Элегантный был мужчина! Очень ему шло, когда он мне плакался на свое одиночество. Хотя я со стороны знала - две жены в разных городах, одна - с ребенком. Я понимаю, жалость хотел вызвать, но все же - зачем было врать, что никого на всем свете нет? Ведь он же мне ничего не обещал, неужели б я с ним порвала, если б он правду сказал?
   Солдат. И чем же кончилось?
   Надежда. Хочешь спросить, кто кого бросил? В общем-то, он меня, хотя я только и ждала, когда же он меня бросит. Сама не могла, жалко. Но не этим кончилось, а тем, что я сама себе стала врать. Другие, что потом были, просто от нечего делать, от скуки, а я себя уверяла, что это я тому, первому, хочу отомстить. За что, спрашивается?
   Солдат. Да... Вечер признаний!
   Надежда. Это я - чтоб ты понял. Так здорово было на вас смотреть, как вы с Анджелкой встретились. Всюду вранья хватает, а вы как-то без этого сумели... Я ее такую еще не видела. (Солдат ее обнял.) Ну вот... новости. Это зачем?
   По платформе идет патруль.
   Капитан. Рядовой, подойдите!
   Надежда. Здрасьте, мы вас так ждали! Никуда он не подойдет, я не пущу. Стоит человек, невесту обнимает, фонарей не бьет...
   М а т р о с. Те самые. Пусть обжимаются.
   Капитан. Можете продолжать, рядовой. (Патрульным.) А я вот, когда солдат был и на свиданку бегал в самоволку... к одной Тамарочке, так я один раз специально фонарь побил, чтоб меня патруль не попутал.
   Матрос. Молодой еще, необученный.
   Патруль идет дальше, уходит.
   Надежда. Пусти... Тебе же потом будет неловко.
   Солдат. Знаешь, я солдат. Третий десяток слегка разменял. Ты тоже как будто не старуха.
   Надежда. Все так. Но я ведь знаю, о чем ты сейчас думаешь. Сказать?
   Солдат. Интересно, послушаю.
   Надежда. Ты думаешь: "Почему мы не любим тех, кто нас не мучает, не обманывает, не предает?" Брось, никогда так не думай. А только - есть любовь или нет ее. Ведь ее не заслуживают, не зарабатывают, она непонятно откуда берется. Но зато - если все кончится, сгниет, весь мир развалится, она последней умрет. Понимаешь, о чем я хочу?.. Вот есть, которых любят - просто так, ни за что, - а это самое ценное, только мы с тобой этого не понимаем. И не пересиливай себя. Ведь ты сейчас с нею хотел бы здесь быть...
   Солдат. Нет.
   Надежда. Говоришь "нет", а я слышу - "да". (Высвободилась.) Может, я сбегаю все-таки - насчет посадки?
   Солдат. Торопишься распрощаться?
   Надежда. Нет, что ты. (Смеется.) Однако и я тебе - хоть чуть-чуть, а понадобилась!..
   Идет Анджела - в пальто, накинутом на белое платье. Среди публики оживление: "Невеста, невеста сбежала!", "Наоборот, жених сбежал, она за ним вдогонку", "И стоило за таким счастьем гоняться!"
   Анджела. Ну-ка, Надька, отойди. Отойди совсем.
   Надежда. Дура, пальто застегни. (Солдату.) Счастливо!
   Публика (вслед ей). Увести хотела, вот бесстыжая!.. Рассчитывали удрать подальше, а поезд-то и задержись... Да уж, чужого не отнимешь - своего всю жизнь прождешь!..
   Надежда. Раскаркались, вороны! (Ушла.)
   Солдат (Анджеле).Ты чего тут раскомандoвалась?
   А н д ж е л а. А ты, оказывается, злодей!
   Солдат. Я - изменщик.
   Анджела. Это само собой. Но - было бы с кем. Ведь не с кем же. А вот злодей - это точно. Пришел, нахамил, натопал кошмарными своими сапожищами. Свадьбу мне расстроил. Судьбу мою - всю расстроил. Как же я теперь жить должна с возлюбленным моим мужем?
   Солдат. Глупо я пошутил. Ты прости.
   Анджела. Пошутил - хорошо. Урок мне на всю жизнь. Но что же мне дальше-то делать? Зачем он мне, твой урок?
   Солдат. Не знаю.
   Анджела. А так был уверен - что все про меня знаешь. Ведь я же - самая милая, самая лучшая, другой ты такой не встречал. Говорил ты мне? Или все тоже была шутка?
   Солдат. Какое теперь имеет значение?
   Анджела. Любимая твоя присказка! А сказка - не получилась, миленький. Ведь ты все со мной мог бы сделать, веревки из меня вить. Только бы не спешил, послушался бы меня, понял, чем я живу!.. А ты - как ты со мной обращаешься! Ну что вот я стою, как столб? Обними меня. Чтоб хоть видимость была, что я тебе не чужая.
   Солдат. Ну, пожалуйста...
   Анджела. Господи! Нужен ты мне, дурак несчастный!
   Возвращается патруль.
   Капитан. Вам, Евсюков, я вижу, не все понятно.
   Пограничник. Как в воду глядите, товарищ капитан.
   Капитан. Вам же сказано - невесту обнимают. А невеста должна быть по всей форме. Значит, она сбегала, переоделась...
   Пограничник. Волосы перекрасила...
   Матрос. Туфельки сменила... Вместе с ножками.
   Капитан. Так что пускай другая смена головы ломает. А мы службу несли, как положено.
   Патруль снимает нарукавные повязки. Откозыряв друг другу, расходятся в разные стороны.
   Анджела. Правду ты мне говорил? Что я самая-самая...
   Солдат. Да. Все была правда. А потом ты сказала...
   Анджела. Что потом было, я помню. Это мне вовек не простится. Никогда мне ничего не прощается. Но я уже как-то привыкла - за все расплачиваться.
   Солдат. Что было потом, ты не знаешь. Выпустили меня в семь тридцать. Целый день впереди. Ну, я решил - ты еще спишь, воскресенье. Пошел к морю.
   Анджела. И там встретил Надин.
   Солдат. Она рассказала?
   Анджела. Да. Хотелось бы соврать, но - да.
   Солдат. А в котором часу, ты не помнишь?
   Анджела. Ну... в двенадцать.
   Солдат. Еще полдня впереди. На что может надеяться влюбленный дурак? Что женщина ради него от всего откажется. Все забудет - праздник, цветы, белое платье, шумное общество, все такое прочее. И это само по себе произойдет, не нужно и вмешиваться. Вот главное - ничему не мешать, ждать, что будет. И вот он шляется по всему городу, не вспомнит, где ел, где сидел на лавочке - курил. Только б дождаться вечера. А там уж она все решила, ждет его, одно окошко светится. Или она бродит в сумерках у калитки, тоже возможный вариант. И вот он подходит к ее дому. Все окна горят, музыка, там пьют, веселятся... Женщине - хорошо. Она ни от чего не отказалась!
   Анджела. Я ведь не счеты пришла сводить. Если б ты только захотел...
   Солдат. Все несчастье - что я уже ничего не хочу! (Оставил ее, ушел к ограде.) Ты на такси приехала?
   Анджел а. Да... На такси.
   Солдат. Понял он - куда ты едешь?
   Анджела. Как тут не понять... И про вчерашнее - все я ему сказала.
   Солдат. Зачем?
   Анджела (застегивает пальто). Я, пожалуй, поеду, милый. Спасибо тебе за все.
   Солдат. Ты прости.
   Анджела. Что ты! Я спасибо тебе говорю.
   Солдат. За что?
   Анджела. Не понимаешь? За то, что ездил ко мне - из такого далека, смотрел на меня. За то, что робкий был. А потом - смелый. Все - вовремя! Слова мне говорил, каких я ни от кого не слышала. И вот даже сейчас признался, что все правда была. А я тебе - худом отплатила.
   С о л д а т. Я только хорошее буду помнить.
   Анджела. Вот это я и хотела услышать. Затем и ехала сюда. Значит, я что-то для тебя сделала. А ты для меня - больше. Ну, прощай, не сердись. (Уходит, кричит ему издалека.) Спасибо, милый!
   Солдат закурил, вскарабкался на оградку.
   Крестьянин (очнулся). Э, сломаешь вещь! Или же свалишься. Садись вот на кофер, коль те на лавке не сидится.
   Солдат. Не продавлю?
   Крестьянин. Продавишь - заплачем. Да не, кофер-то сильный, сам строил. Тоже тебе до Приморского ехать?
   Солдат. Дальше еще. Там попутку буду ловить. А то так пехом...
   Крестьянин. А тебе от станции - в левую сторону или в правую?
   С о л д а т. В правую. Через лес.
   Крестьянин. Ага... Ну, мне - в левую. До Мышакова.
   Солдат. Спал, что ли, отец?
   Крестьянин. Так... кемарил. Да не, не слышно было. Бу-бу-бу... Ну, представляю, об чем с невестой можно.
   Солдат. Она - не моя невеста.
   Крестьянин. Это я понял, что не твоя. Со своей бы ты сейчас в доме пьянствовал. Ну, смела королева! Ейному мужу не позавидую - ведь он ее вожжой не приноровит.
   Солдат. Это кажется, отец.
   Крестьянин. Хорош "кажется"! Через весь город из-под венца к тебе сиганула. Хуже, чем нагишом. Значит, любит тебя, прощелыгу. Ты не обидься, а кто ты есть - солдат. Это для государства ты первый человек, а для бабы ты последний. Тебя еще жди, покамест ты из этой хаки вылупишься. Не-ет, великая девка!.. Ну, однако, я вижу - тебя этот разговор колет. А до Мышакова теперь автобусы, наверно, идут? Дорогу-то заасфальтировали аль нет?
   Солдат. При мне там всегда асфальт был.
   Крестьянин. А при мне - не было. Я в этих местах три года не появлялся. А родные мне места.
   Солдат. Ты откуда едешь, отец?
   Крестьянин. Я-то? Так ведь, это... из России в Россию.
   Солдат. Счастья на стороне искал?
   Крестьянин. Э, какой ты молодой! Разве оно на стороне валяется? Его в своем дворе поищи, а нету - так и нигде нету.
   Солдат. Значит, не по своей воле странствовал?
   Крестьянин. Ну, как считать... Своя вина во всем сыщется. Значит, не уберегся.
   С о л д а т. За что же это тебя - на три года?
   Крестьянин. Да яж говорю - не уберегся. А на горячем месте сидел - в совхозе материально ответственным лицом. По-русски сказать - кладовщик. Вина-то моя еще раньше была - как меня на это место сагитировали, а я согласие дал. Ну, дак по моим годам возвышения хочется, не все ж навоз вывозить. Тут я его и увидел, возвышение! Мне уж потом следователь всю картинку нарисовал... Хороший он, грамотный человек. Вишь, говорит, как они тебя заморочили. В солидарность вовлекли, да тем и запутали, а сами-то из этой солидарности как-то выпали.
   Солдат. Ты теперь с этими людьми встретишься. И что сделаешь?
   Крестьянин.А кепочку сниму, поздороваюсь. А ты б чего сделал?
   Солдат. Не знаю. Убил бы.
   Крестьянин. То же и мне хотелось. По первому году. А после поостыл. Ведь они ж не со зла, интересу такого ни у кого не было - под монастырь меня подвести. Интерес у них другой был...
   Солдат. Вот за это и надо убивать.
   Крестьянин. Ну, однако, не будем про это. Что болячку-то ковырять... А дай-ка я у тебя спрошу. Видел я, как ваши сполохи попыхивают. Как раз где наши поля кончались. Страшная сила, а? Страшней нету?
   Солдат. Как тебе сказать. Холера - не страшно? Или - чума?
   Крестьянин. Холера-то, видишь, ей люди не управляют. Страшная, да не злая. Али я не то сказал?
   С о л д а т. То самое.
   Крестьянин. Они ошибиться могут сгоряча. А назад-то ее не загонишь, как начнет всех убивать.
   Солдат. Ужас не в том, что она убивает. А что она не разбирает, кого убить.
   Крестьянин. Убить... Ну, а ты людей-то, через свои очки, видишь?
   Солдат. Иногда - нет. Сплошное серое что-то...
   Крестьянин. Вот они какие - разбираться будут... Молодой еще, а злопамятный!..
   Солдат. Если наш мир все-таки не погибнет - его спасут злопамятные люди. Которые не прощают зла.
   Крестьянин. Может, и так... Ну, однако, поживешь с мое - переменишься. Слышь-ка? У тебя настроение, у меня настроение. Это я к чему веду?
   Солдат. Буфет не закрыт еще.
   Крестьянин. Так, взаимопонимание. Но видишь, какая проблема: четвертинку взять - это мы не расчувствуем, а бутылку - многовато на двоих...
   С о л д а т. Что тут думать, третьего найдем.
   Крестьянин. Ты скажешь! "Думать не надо"! Это проблема главнейшая третьего найти. Ведь это - чтоб свой человек оказался. А то еще не родной попадется, при нем не побеседуешь. (Смотрит на проходящих.) Этого, что ли? Озабоченный слишком. У нас и своих забот навалом. Этот спешит - куда, и сам не знает. Торопливых не надо нам, верно? А этот вроде бы подошел, но - с бабой. Разве ж она позволит? А может, этого? Взгляд какой-то непрямой, сглазит он нам это дело... Да и посадку, поди, сейчас объявят.
   Идет Дежурный в красной фуражке.
   Эй, Красная Шапочка! Ты когда же нам состав подашь девятичасовой?
   Дежурный. Не пойдет девятичасовой. За Лихоборами путя перекладывают.
   Солдат. Сколько ж это займет - перекладка?
   Дежурный. Как закончат - так сообщат.
   Солдат. Худо дело, это я в часть опаздываю, как пить.
   Дежурный. Значит, опаздываешь. Сочувствую.
   Крестьянин. Слышь-ка, а ведь дорога у тебя - двухколейная.
   Дежурный. Ну?
   Крестьянин. Ну так Лихоборы - где они? Рукой подать. А встречный только еще от Приморского отошел. Неужто наш не проскочит?
   Дежурный. Внеси предложение. В трех экземплярах. Обсудим, решим. Может, я тогда под свою ответственность и крушение смогу взять. (Идет дальше.)
   Солдат (вскочил). Постой, друг. Заверь-ка мне увольнительную. Напиши, что опаздывает поезд.
   К р е с т ь я н и н. Да уж, выручи солдатика.
   Дежурный. Это - с дорогой душой. Где? Вот тут?
   Солдат. Ну, пониже...
   Дежурный надел очки, достал авторучку. Крестьянин подставил спину.
   Дежурный (помахал пером). Я лучше на обороте напишу.
   Солдат. Валяй на обороте.
   Дежурный (помахал пером). Чего бы твердого подложить...
   Крестьянин. Спина мужицкая - тверже нету. Ну, на тебе кофер. (Подставил чемодан.)
   Дежурный (Солдату). А ты это кому предъявишь? .
   Солдат. Начальству своему. Взводному.
   Дежурный. Взводному - это еще ничего. Дальше взводного не пойдет?
   С о л д а т. Да не пойдет.
   Дежурный (помахал пером). А взводный твой - возьми да и позвони сюда? А меня в это время у аппарата не будет...
   Солдат. Зачем это он звонить станет? Когда можно - не звонить.
   Дежурный. Вот это - резонно. Зачем, когда можно и не... (Помахал пером.) Слушай, так это же он не по моей вине задерживается. Как же я отправление дам - при наличии встречного?
   С о л д а т. Да напиши - пути перекладывали.
   Дежурный. А почем я знаю - может, ни хрена они там не перекладывают. Шпалы не подвезли... Костылей не хватило... То-се, пятое-десятое...
   Солдат. Ну чего хочешь, но - напиши!
   Дежурный (Крестьянину). Слышь, чего говорит? Чего хочешь, говорит, то и напиши. Это же додуматься надо! Нет, ты послушай, вникни. Чего хочешь, то и напиши!.
   Крестьянин. Да уж... оно это... как-то оно...
   Дежурный. Вот и я говорю. Молодость. Безответственность. (Почесал за ухом.) Напишу так: задерживается по независящим обстоятельствам.
   С о л д а т. По не зависящим - от кого?
   Дежурный. А вот это уж я не знаю - от кого!
   С о л д а т. Да от тебя не зависящим!
   Дежурный. Почему это - от меня? Я-то тут при чем?
   Солдат. Ну так же грамотней!
   Крестьянин. Пиши, пиши. По независящим обстоятельствам. (Солдату.) А ты помалкивай. Он знает, как гpамотней!
   Дежурный пишет,расписывается.
   Ишь, как расписался красиво!
   Солдат. Прямо - министр!
   Крестьянин. Ага, так тебе сразу министр и распишется. Что же у него, семьи нету?
   Дежурный. Печать в диспетчерской поставишь. У Маши. Скажешь - Усик Иван Григорьич распорядился.
   Крестьянин. Усик Иван Григорьич? Это нам вроде подходит.
   Дежурный. В каком смысле - подходит?
   Крестьянин (Солдату).Дак вот же он - третий! (Дежурному.) На третьего мы тебя выдвигаем. Ты как? Отводу не будет?
   Дежурный. Можно, если по-тихому. Время не лимитирует.
   Крестьянин. Ну, самый определенный третий! Наш человек, родной человек, великий человек!
   Солдат. Все у тебя великие...
   Крестьянин.А как же! Кто страх знает, да победил его, тот уже и великий.
   Солдат. Как же это я могу тогда... как это я посмею! - поллитру с ним распивать, с великим? Я же перед ним на коленях должен стоять, во прахе лежать. А как же! Если не соврал, не предал, хоть на что-то махонькое замахнулся - это же подвиг! А когда же мы людьми будем? Просто людьми... Эх... (Сел на чемодан, замотал головой.)
   Дежурный. Чего это он? Обидел я его? Солдат, обиделся? Ну, давай напишу, давай... так и быть, ладно! - путя перекладывали! По не зависящим от меня!
   Крестьянин. Погоди, Иван Григорьич, тут не в твоих путях проблема. Ну, встанем, солдат. Пойдем, сообразим, все обсудим как следует. Вот и побеседовать есть об чем. А под это дело у нас это дело отлично пойдет!
   ЭПИЛОГ
   Бескрайняя русская равнина. Ветер колышет маки, васильки, ромашки, слышна песня жаворонка. У края дороги, в тени молодой березы, стоит невысокий белый обелиск, обнесенный оградкой из арматурных прутьев, крашенных в серебрянку. Перед оградкой - скамья.
   Идут Афина и Арес - усталые и запыленные. Арес прихрамывает.
   А р е с. Придержи шаг, сестра. У меня в сандалиях полно песку.
   Афина подошла к обелиску, Арес присел на скамью.
   Афина (читает надпись). "Имя не установлено. Погиб двенадцатого июля тысяча девятьсот сорок третьего года". И кто же он?
   А р е с (занят своими сандалиями). Четыреста пятнадцатого отдельного стрелкового полка младший сержант Чурилкин Павел. Рождения двадцать третьего года, из Полтавы. Как сейчас, помню - грандиозная заваруха под Прохоровкой. Ты была тогда на Волховском направлении. Хотя я говорил тебе: самое интересное сейчас - Курская дуга и прилегающие фронты. В этот день, с утра, - механизированная атака германцев. Идут "королевские тигры" - их можно пробить только подкалиберным, кумулятивного действия. Идут "Фердинанды"... О, "Фердинанд" - это прелестно! Это такое... на гусеницах, как танк, но башня не вращается. Зато орудие - локтей тридцать в длину.
   Афина. Короче!
   А р е с. Ну, может быть, двадцать восемь.
   Афина. Сократи речи свои.
   А р е с. Но я не могу протокольно, во мне снова все закипает!.. Такой огонь - никто головы поднять не может. Взвод противотанковых ружей молчит, бездействует. Кончились патроны. И что делает этот Чурилкин - он поднимается над окопом со связкой гранат. Он безумец! Связку нужно бросить наверняка. Не добросил - смерть!
   А ф и н а. И ты ему не дал добросить!
   А ре с (погрустнел). Видишь ли... Он был так прекрасен в эту минуту, что я подумал - ему все удастся. Отчасти он сам виноват. Поспешил. Нужно было подпустить поближе. Ну, и я не подсказал ему. А мне, думаешь, легко пришлось? Череп - из сорокапятки - насквозь! Это что, шуточки? Просто мы бессмертные... Но разве я не уделил ему от своего бессмертия? Вот ему пионеры посадили березку, ухаживают за могилой, роются в архивах, чтоб узнать его имя. Совсем не плохие почести...
   Афина. Еще неизвестно, кем бы он стал - если б исполнил свое предназначение.
   А р е с (встает в волнении). Упрек - отвергаю! Я уберег Бонапарта, позволил ему пройти под пулями весь Аркольский мост - у этого корсиканца было на вершок меньше роста, чем его бы устроило, и круглый подбородок с ямочкой - это обещает хорошие войны. Сервантесу Мигелю де Сааведра я сохранил руку - меня трогали его стишата и у него в заначке был недурной роман о странствующем рыцаре, - жаль, он его испортил насмешечками над воинской доблестью. От графа Толстого Льва я отвел осколки гранаты - граф обожал военную тематику, и самая знаменитая его героиня бросается под поезд от любви к офицеру. Но младший сержант Чурилкин Павел... Простите, мадам, но это и было его предназначение - пасть в контратаке, увлекая за собою оробевший взвод!
   Афина (стучит копьем). Ты превышаешь свои полномочия. Тебе не дано знать о будущем. Это не дано и нашему отцу, Громовержцу.
   А р е с. А цыганкам - дано? А вшивым политикам? А вот набираются нахальства и предсказывают. Иногда сходится, чаще всего - нет. Однако никто с них потом не спрашивает.
   Афина (печально). Что делается у тебя под медной каской! Сплошной мрак, довольно фанаберии - и ни одной конструктивной мысли. Скоро три грации превзойдут тебя интеллектуально. А у них, как ты знаешь, ума от одной курицы на троих.
   А р е с (хватаясь за дротик). Я попрошу, мадам...
   А ф и н а. Не гложет тебя, что еще ни одна из твоих побед, самых блистательных, никого не осчастливила? Но только моря слез затопляют былые траншеи. Но только проклятия и проклятия на твою шлемоблещущую голову.
   Арес. Мы сейчас доберемся до сути, любимая дочка Зевса. Ну, ясное дело, все клянут Ареса. На него можно все списать. Арес не дал расцвести талантам, прервал великие жизни, растоптал трепетные любови... Какая чепуха! Чушь собачья! Я только всех расставляю по своим местам. Да если б не я и не мой меч - откуда знать твоим смертным сестрам, каких мужчин им любить? Они же повыскакивают за распоследних хлюпиков, - можно себе представить, какое будет потомство! А мужчинам - как отличить истинную любовь от игры дешевых комедианток? Не моя вина, что смертные так устроены, но если им ничто не угрожает - жизнь для них теряет цену. Утрачиваются критерии, мужчины перестают быть мужчинами, женщины - женщинами. И не потому ли они так несчастны? Они клянут жизнь, стонут от ее тяжести и сами на себе завязывают узлы, из которых не знают, как выпутаться. А в войну они чувствуют локоть соседа, они видят врага и цель и если умирают - то с верой, что дело того стоило. И все узлы развязываются так! (Взмахивает мечом.)
   Афина. Постой... С чего ты взял, что они все несчастны?
   А р е с. Мы проходили через этот город... Я только и слышал - жалобы. Такое унылое население! Его бы выкосить наполовину, а лучше на две трети город только повеселеет.
   Афина. Что ты мог слышать - когда уши забиты вечным грохотом? Хочешь я покажу тебе их всех? Порази любого, кого сочтешь несчастным.
   А р е с. Покажи мне жениха, не ставшего мужем! Покажи несостоявшегося тестя!
   Афина гладит сову. Появляются Жених и Отец Анджелы.
   Ж е н и х. Я вам так этого не оставлю. Я в это дело столько души вложил, а ваша Анджелка меня на весь город ославила. Могу я это перенесть? Не-ет, я на вас определенно "народных мстителей" напущу!
   О т е ц. В тюрягу меня упечешь - за твои же махинации?
   Ж е н и х. А это еще доказать нужно. Ничего, пусть вам Анджелка передачки поносит.
   О т е ц. Да ведь я помру в тюряге, я ж старик.
   Арес над ними заносит меч.
   Жених. А что делать, папаня? Морально она меня убила. Должен я как-то эту занозу вынуть?
   О т е ц. Э! И пускай помру. Зато уж насмеюсь - как тебя кибернетик разыграл. За дочку порадуюсь - тебе, упырю, не досталась!
   Жених. Вон как заговорили! Так я вам на это - и хорошо, что я с вашей Анджелкой не спутался. Нашли дурака - объедки чужие подбирать! А она еще пожалеет, я в Париже консулом буду, в Рио-де-Жанейре - послом...
   Арес (опуская меч). Будет...
   Ж е н и х. Я еще сам не знаю, в какие большие люди выйду. Но ваш кибернетик еще у меня на ковре настоится! У меня звезда счастливая!
   А р е с. Убери!
   Афина гладит сову. Отец, напевая, уходит в одну сторону. Жених, насвистывая, в другую.
   Афина. Еще хочешь?
   Арес. Еще!
   Появляются Крестьянин и Дежурный в красной фуражке.
   Крестьянин. Об чем запечалился, Ваня?
   Дежурный. Эх, Проша! Ведь он, солдат, правильно линию гнет. Я и сам замечаю - все больше робеть стал. Ведь мог я вполне до Приморского состав пропустить.
   Крестьянин. Ну да, а если б крушение?
   Дежурный. Откуда оно? Риску не было ни малейшего. Так кто я теперь? Перестраховщик. Кто виноват, что график нарушился? Раньше говорили стрелочник виноват, а теперь автоматика - значит, диспетчеру будут хвоста рубать. Несчастный я человек!