Страница:
Большая часть рабов задействована на расчистке руин и производстве селитры. На ночь их запирают в специальный загон. И вот там охрана уже есть. Но загон расположен в стороне от крепостной стены и курильницы.
Все это рассказал Кощею перед смертью Килл, после того как вдосталь нахрипелся от боли. Он же нарисовал маркитанту схему крепости. И, похоже, на этот раз не обманул.
Судя по таре, в том здании и впрямь делают брагу. В бочках не иначе первач, приготовленный к отправке савеловским маркитантам. Жаль, что тележка стоит далековато от внешней стены крепости, зато на пригорке, хоть и пологом. Сейчас тележку фиксируют подпорки, но, если их выбить, она покатится примерно в нужном направлении. Надо ее только чуточку развернуть.
Что ж… Тележка и станет первой костяшкой в череде падающих фишек домино…
Маркитант машинально сжал в ладони зажигалку. Принцип домино. Пользоваться им научил Кощея отец. Одна падающая костяшка неизбежно увлечет за собой другие. Так и в жизни. Если правильно выстроить цепочку событий, то каждое предыдущее будет провоцировать наступление следующего…
Восемьдесят семь…
Теперь позаботимся о «Корде». Кощей размотал с пояса длинный фитиль, сплетенный из горюн-травы. Один конец фитиля венчал пучок сухой травы. Маркитант положил его в ящик со снаряженными пулеметными лентами. Сунул туда же свою единственную гранату. Затем протянул фитиль поперек галереи боевого хода, заталкивая в щель между досок так, чтобы скрыть от посторонних глаз. Свободный конец спустил вниз по стене к ящику с сеном.
Фитиль такой длины будет гореть примерно полминуты. Если повезет, тлеющий огонек не заметят, и тогда подрыв боеприпасов произойдет в нужный момент.
Семьдесят один…
Драгоценное время утекало как вода сквозь пальцы.
Кощей подхватил труп часового и спустил его со стены во двор. Следом соскользнул сам.
Шестьдесят четыре…
Маркитант подскочил к ящику с сеном, запихал за пазуху пук сухой травы и несколько кусков ветоши. Затем взвалил труп на плечо и, крадучись, двинулся к тележке с бочками.
Пятьдесят пять…
Территорию крепости освещали редкие масляные фонари, но темных уголков оставалось полным-полно. Во дворе было безлюдно. Большинство вормов спали. Поэтому пока присутствие чужака осталось незамеченным.
Тревогу поднимут, когда обнаружат пропажу часового. А это произойдет меньше чем через минуту. Впрочем, возможно, удастся выиграть еще немного времени. Именно для этого Кощей и тащил с собой труп. Маркитант положил мертвое тело возле телеги с бочками, а сам приблизился к двери курильницы и остановился, прислушиваясь. Вдруг Килл соврал и там тоже есть охранник?
Но все было тихо. Дверь снаружи запиралась на засов. Снять его – дело одного мгновения.
Сорок восемь…
Кощей переступил порог курильницы. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Но прибор ночного видения не подвел – маркитант быстро обнаружил в углу два скрюченных силуэта. Прикованные толстыми цепями за руки и за ноги к стене, люди спали в неудобных позах. Измученные дневным трудом, они даже не проснулись, когда Кощей подошел к ним вплотную.
Сердце молодого маркитанта забилось сильнее – он узнал в одном из пленников брата. Второй был ему незнаком.
– Стас, – ладонь Кощея осторожно потрепала брата по плечу. Тот застонал, завозился. Открыл глаза. Узнал…
– Тоха!.. Антон!.. Ты! Пришел все-таки, – пленник всхлипнул от избытка чувств и весьма громко звякнул цепью.
– Тихо, – цыкнул на него Кощей и кивнул на второго узника: – Этого разбудишь.
Но было поздно.
– Я не сплю, – внезапно бодрым голосом заявил незнакомец. – А ты Кощей, да? Стас рассказывал про тебя. Говорил, что ты обязательно придешь… Кстати, меня Ксаном кличут… А как ты собираешься освободить нас? Эти цепи так просто не разорвать.
Кощей проигнорировал болтливого раба. Снял ПНВ, зажег небольшой химический фонарь. Осветил кандалы брата. Велел ему:
– Сиди, не шевелись, – затем снял с пояса керамическую флягу с царской водкой.[4] Аккуратно открутил крышку и налил оранжевую жидкость в пазы замков. Осторожно закрыл крышку, вернул флягу на место. – Скоро подействует. А пока сиди тихо и жди.
Кощей собирался погасить фонарь, но Ксан остановил его резким возгласом:
– Значит, меня ты освобождать не собираешься?
– Нет, – отрезал маркитант. Времени на разговоры и лишние телодвижения не было. Этого самого Ксана освобождать просто некогда, счет идет на секунды. Да и царской водки на него жаль, а по-другому кандалы не снять. Разве что выстрелить в них, но цепи слишком толстые, их хрен перешибешь. Только зря дефицитный боезапас тратить.
– Без меня и вы не уйдете, – предупредил Ксан. – Я буду кричать.
– Не будешь, – Кощей обнажил нож и шагнул к нему.
– Погоди! – Даже в неверном свете фонаря было видно, как побледнел пленник. – Я заплачу за свою свободу! Заплачу!
– Чем?
– Картой! Я из-за МКАДа! Знаю, как туда пройти, – торопливо выпалил Ксан.
– Лады, – Кощей коротко кивнул и вновь потянулся за флягой с царской водкой. Цена сто́ящая. Придется уходить втроем.
«Двадцать пять», – напомнил внутренний метроном.
– Ждите. И не вылезайте, что бы ни случилось, – скороговоркой велел пленникам Кощей. – Начнется тревога, к вам зайдут охранники проверить, делайте вид, что все еще в кандалах.
Не дожидаясь ответа, маркитант выскочил из курильницы, закрыв дверь на засов.
Девятнадцать…
Кощей приблизился к телеге с бочками. В одной из них вытащил пробку, принюхался. В нос шибанул ядреный запах алкоголя. Крепкое пойло. Почти чистый спирт. То, что надо.
Маркитант разместил между бочками сено и куски смоченной в браге ветоши. Достал из кармана два пузырька: один с темно-красными кристаллами марганцовки, а второй со сладковатым прозрачным глицерином, купленными у химиков Ниитьмы.
За эти два пузырька и маленькую флягу с царской водкой пришлось заплатить баснословную цену – новенький, только что расконсервированный «Грач» и две винтовки Мосина с патронами. Но Кощей не жалел о покупке. Именно такие вот спецсредства и выделяли его из толпы маркитантов, которые предпочитали действовать напролом. И погибали. Или были вынуждены уйти ни с чем, не справившись с особо упрямым замком на складе с добычей. В отличие от них, Кощей еще ни разу не потерпел поражения. Все говорили, что ему просто везет. И только он сам знал, что удача выкована его собственными руками и головой…
«До поднятия тревоги осталось восемнадцать секунд», – напомнил внутренний метроном.
Быстро и аккуратно Кощей высыпал щепотку кристаллов марганцовки на сухой кусок ветоши, полил глицерином, завернул в тряпку и разместил среди сена между бочек.
Всё, цепочка событий-домино выстроена. Осталось лишь подтолкнуть первую «костяшку», – и остальные повалятся сами, причем в нужной последовательности.
Десять…
Кощей поднял с земли труп ворма и усадил его на тележку, подперев бочкой.
Теперь пришло время уронить первую из «фишек» домино – выбить из-под колес подпорки, развернуть транспортное средство и столкнуть с пригорка. Сказано – сделано. Вскоре тележка уже катилась в сторону крепостной стены, а маркитант бросился бежать в противоположном направлении, лавируя между глинобитными хижинами вормов, – туда, где размещался загон для рабов, вкалывающих на расчистке руин.
Маркитант двигался быстро и осторожно, не замечая, что машинально начал считать вслух:
– Пять…
Часовой-ворм на крепостной стене зашагал к восточному крылу, где должен был встретиться со своим напарником, даже не догадываясь, что того уже нет в живых.
– Три…
Реакция марганцовки с глицерином началась. Она сопровождалась настолько сильным выделением тепла, что ветошь вспыхнула, поджигая сено. Огонь пока еще был не слишком заметен, зато телега катилась с пригорка, все быстрее и быстрее набирая скорость…
– Два…
Пламя разгоралось, постепенно перекидываясь на бочки.
– Один!
Часовой завернул за угол и обнаружил, что товарищ исчез. Ворм собирался поднять тревогу. Но тут его внимание привлек огонь. Часовой машинально взглянул на объятую пламенем телегу, которая на всех парах неслась с пригорка, почти достигнув крепостной стены. Заметил на телеге своего пропавшего товарища. Тот вроде как сидел среди бочек.
«Наверное, огонь пытается погасить. Или телегу остановить», – промелькнула у часового мысль. То, что на телеге сидит труп, ему даже не пришло в голову.
Растерянность часового позволила Кощею выиграть еще несколько столь необходимых ему мгновений. Маркитант успел добежать до соседнего с рабским загоном здания и затаился, оценивая обстановку. Всего здесь оказалось двое охранников. Они сидели возле запертой на засов двери в сарай, где ночевали невольники, и особой бдительности не проявляли, коротая ночь за игрой в кости.
Кощей досадливо поморщился. Эх! Снять бы их по-тихому, да времени нет. Вот-вот поднимется тревога. Значит, действуем по шумовому варианту. Прем внаглую.
Маркитант взял на изготовку автомат и приготовился к действию.
В этот самый миг телега с бочками достигла конечной точки своего пути – со всего маху врезалась в следующую «костяшку домино» – ящик с ветошью и сеном, который стоял у подножия площадки с баллистой.
Огонь мгновенно перекинулся на сухую траву. Телега перевернулась. Охваченные пламенем бочки раскатились, привлекая внимание часовых на стенах. Один из них ударил в набат, поднимая тревогу.
Но часовые не заметили, как «упала следующая костяшка» – горящее сено подожгло конец фитиля, который тоненькой струной свисал с крепостной стены, почти неразличимый среди подвесного механизма подъемного ковша, предназначенного подавать заряды к баллисте.
Тлеющий огонек побежал вверх по фитилю, приближаясь к последней «костяшке» в цепочке – цинку с пулеметными патронами.
Выстроенные Кощеем в определенном порядке события совершались одно за другим…
Над спящей крепостью тревожно плыли звуки набатного колокола. Они почти заглушили треск короткой прицельной автоматной очереди, которая свалила обоих часовых у сарая с невольниками. Покончив с охранниками, Кощей торопливо зажег химический фонарь, откинул засов с двери и ворвался в сарай. Машинально отметил, что рабов тут полсотни, не меньше. Люди, вормы, нео и даже несколько дампов. Они спали вповалку так, что весь пол оказался усеянным телами, будто ковер. К счастью, кандалов на узниках не было. Еще бы! На такую ораву железа не напасешься.
Заслышав шум, рабы просыпались, щурились на свет фонаря и с удивлением разглядывали Кощея.
– Чего вылупились? На свободу хотите? Тогда бегите к крепостным воротам! Ну! Давайте! Сейчас их вышибет взрывом! – соврал маркитант, прикидывая, как скоро должен догореть фитиль на крепостной стене. Вроде вот-вот. Если, конечно, «цепочка домино» не прервалась из-за какой-то нелепой случайности.
Но фарт сегодня был на его стороне. Фитиль догорел без помех. Огонь добрался до пучка сухой травы, оставленного маркитантом среди боеприпасов.
Громыхнуло неслабо. Хотя здесь, в отдалении, взрыв прозвучал приглушенно.
– Слышали? – крикнул рабам Кощей. – Взрыв вышиб ворота! Бегите!
– Там пулемет. Положит всех, даже приблизиться не успеем, – резонно возразил один из пленников.
– Нет больше пулемета, – на этот раз Кощей не соврал. Вернее, сам «Корд», возможно, и уцелел, но боеприпасов к нему точно нет, а без патронов – это бесполезный кусок металла.
– Ладно, раз так. Айда, братцы! – Несколько самых смелых невольников первыми выскочили из сарая. За ними потянулись и остальные.
– Дробовики возьмите, – подсказал им Кощей, указывая на оружие убитых охранников – караульщикам ценного товара, похоже, выдавали только огнестрелы.
Кому из рабов не достался дробовик, вооружился кто чем. В ход пошли колья и даже просто предназначенные для растопки поленья. Опьяненные близостью свободы, бывшие невольники с шумом и криками понеслись по улицам в сторону крепостных ворот.
Тем временем крепость вормов просыпалась. Из домов по тревоге выскакивали бойцы с оружием в руках и тут же вступали в бой с бывшими рабами. Ночь взорвалась выстрелами, криками, стонами раненых.
Устроивший эту неразбериху Кощей сам предпочел не ввязываться в драку. Стараясь держаться в тени домов, он быстро побежал к курильнице, где ждали его Ксан и брат. Они уже успели освободиться от кандалов – царская водка разъела металл замков, и сшибить их теперь было проще пареной репы.
– Уходим, – велел пленникам Кощей.
Он первым пошел вперед, причем в направлении, противоположном от крепостных ворот.
– А там кто воюет? – Ксан кивнул в сторону ворот.
– Рабы, – коротко ответил Кощей.
Сплоченная группа невольников все-таки умудрилась прорваться к воротам, но открыть створки не смогла. Вормы зажали своих бывших пленников с двух сторон и планомерно уничтожали. Те огрызались яростно, и потому бой кипел нешуточный.
– Это ты их освободил? – удивился Стас. – Но почему? Они что, все заплатили тебе?
– Нет.
– Тогда почему…
– Это отвлекающий маневр, да? – внезапно перебил Стаса Ксан. – Кощей, ты послал их на верную смерть, чтобы мы смогли под шумок слинять? Так?
Маркитант не ответил, лишь нетерпеливо дернул плечом и прибавил шагу. Ксан бросил на него странный взгляд, но тему развивать не стал.
Задумка Кощея удалась. В той части крепости, по которой они шли, и впрямь было тихо. Основные силы вормов стянулись к воротам. Тройка беглецов сумела без помех подняться по лестнице на крепостную стену. Там, правда, оказался один из часовых, но очередь из «калаша» успокоила его очень быстро. Стас тут же подбежал к упавшему телу, забрал оружие. Кощей хотел было что-то сказать, но потом передумал – промолчал.
Спуск по веревке не отнял много времени. Основной риск заключался в необходимости миновать открытое простреливаемое пространство перед крепостью. Но ночная темнота и бой возле ворот помогли побегу.
Вскоре крепость вормов осталась позади. Беглецы остановились в небольшой березовой рощице.
– Уф! – Ксан от избытка чувств помотал головой и посмотрел на Кощея. – Вот уж не думал, что нам это удастся! Ты совершил невозможное, парень.
– В жизни ничего невозможного нет. Есть трудновыполнимое, – проворчал Кощей и напомнил: – Пора расплатиться. Где карта?
– Здесь, – пришелец из-за МКАДа сунул руку себе за пазуху и извлек кусок бумаги.
– Тебя что ж, не обыскивали? – удивился Кощей.
– Потайной карман, – коротко пояснил Ксан.
Кощей развернул бумагу. Картой оказалась армейская склейка времен Последней Войны. Поверх типографских значков грифельным карандашом были нанесены линии от руки.
– Это я рисовал, – пояснил Ксан. – Подправлял карту, так сказать.
В верхнем правом углу склейки виднелся полустертый символ: птица-феникс с раскинутыми крыльями в обрамлении овала.
Кощей некоторое время задумчиво разглядывал рисунок, а потом свернул карту и хотел убрать ее в карман, но Ксан остановил его:
– Погоди. Дай хоть себе перерисую. Вон бересту сдеру. Она вместо бумаги сойдет. А вы пока костерок разведите. Я угольком и нарисую.
– Вот еще возиться. У нас на тебя времени нет. Нам идти надо, – разворчался было Стас, но Кощей протянул Ксану нож и сказал:
– Срезай бересту. Мы подождем.
Его голос был резким, а взгляд, брошенный на брата, колючим.
– Тоха, ты чего? – удивился Стас.
– Отойдем-ка в сторонку, братишка. Поговорим, – не то предложил, не то потребовал Кощей.
– Как скажешь, – Стас широко улыбнулся и сделал жест рукой: мол, ты первый, а я за тобой.
Кощей повернулся к младшему брату спиной, сделал несколько шагов и вдруг услышал характерный звук. Маркитант замер. Сказал не оборачиваясь:
– Опусти ружье, Стас.
– И не подумаю. Дернешься, пристрелю. Если понял, кивни. А теперь отбрось автомат в сторону и повернись, только медленно.
Кощей выполнил приказ. Теперь он смотрел в сторону брата, но взгляд проходил насквозь, словно тот был пустым местом. Стаса аж затрясло от ненависти.
– Презираешь меня, да? Да ты… ты… – зашипел он. – Думаешь, я не понимаю, почему ты меня спас?
– Мой брат не может быть рабом, вот почему, – отчеканил Кощей, сделал крохотную паузу и добавил: – И трусом быть не может. И предателем. А ты предал ребят. Они погибли из-за тебя.
– И поэтому ты приговорил меня к смерти! Да? – Стас истерично засмеялся и окликнул бывшего товарища по плену: – Эй, Ксан. Ты знаешь, зачем мой брат спасал меня?
Гость из-за МКАДа пожал плечами. Он трудился, срезая бересту, и усиленно делал вид, что происходящее его не касается.
– Антон вытащил меня только для того, чтобы пристрелить самому! Ну не смешно ли? – Стаса колотил нервный смех. – У него такой извращенный кодекс чести, представляешь!
– У меня он хоть такой, а есть. А у тебя? – Кощей помолчал, а потом протянул к брату ладонь, на которой лежала зажигалка-домино. – Что скажешь на это?
– А! Откуда она у тебя?! – Стас переменился в лице, его руки, держащие дробовик, задрожали.
– У меня от разведчика-ворма. А вот откуда она взялась у тебя?
Стас не ответил. Его глаза воровато забегали из стороны в сторону, но он быстро взял себя в руки. Отчеканил:
– Разговор окончен.
– И что? Пристрелишь меня?
– Нет. В отличие от тебя, я в брата не стреляю. Поэтому мы с тобой прогуляемся к владыкинским дампам. Они за твою голову золотом заплатят. Так и сказали. Мол, отрежут тебе голову, взвесят и мне ровно столько же золотом отвалят, – издевательски протянул Стас.
– Это вряд ли, – себе под нос пробормотал Кощей и внезапно отпрыгнул в сторону.
Стас выстрелил. Дробь прошла выше плеча маркитанта, а он откатился колобком туда, где лежал автомат, схватил оружие – и выстрелил одиночным с колена.
Пуля вошла Стасу точно в лоб. Он умер мгновенно.
Кощей подошел к мертвому телу, опустился на колени и положил зажигалку младшему брату на грудь.
Вот и закончилась еще одна – многолетняя – «цепочка домино». Со смертью Стаса упала последняя «костяшка». А когда ж была первая? Шесть лет назад, когда Стас предал отца и забрал себе ту самую зажигалку?
Их батя говаривал, что все на свете подчиняется «принципу домино». От отца родятся дети, потом внуки, правнуки и так далее. Всё это «костяшки» одной цепочки. Зажигалка воплощала в себе данный принцип.
Семейная реликвия переходила по наследству с незапамятных времен и всегда принадлежала старшему сыну. Но передать ее Антону отец не успел. Младший брат решил изменить традицию…
Шесть лет назад батя вместе со своим отрядом попал в засаду во время рейда. Поговаривали, что кто-то из своих подставил их владыкинским дампам. Помощь пришла почти сразу. Но было поздно – никто не выжил. Нападавшие не успели забрать добычу. Драгоценный прибор ночного видения отца лежал рядом с телом, как и его рюкзак. Не было только их семейной зажигалки.
Антон тогда очень переживал потерю семейной реликвии, не зная, что пропажа совсем рядом – в кармане у младшего брата.
Первое предательство, которое сошло Стасу с рук и запустило злополучную цепочку событий. «Принцип домино» начал действовать, роняя «костяшку» за «костяшкой». Брат лгал, воровал, а когда попадался, искал защиты у Кощея. И тот защищал, расправлялся с обидчиками, убежденный, что на Стаса клевещут. Что не может его брат быть таким…
– Э… Антон… Кощей… – негромко окликнул маркитанта Ксан. – Карта готова. Можешь забирать подлинник.
– Что? – Маркитант будто очнулся. Небо уже алело рассветом. Оказывается, он просидел возле тела Стаса всю ночь.
– Карта, говорю, готова… – Ксан осторожно кашлянул и, запинаясь, предложил: – Могу помочь… это самое… ну похоронить…
Могилу копали молча. Она вышла необычайно глубокая – Кощей все копал и копал, словно не мог остановиться, пока Ксан не пошутил грубовато:
– Ты что, решил пробить туннель на ту сторону Земли?
– Нет. – Кощей словно вышел из транса. Положил тело брата на дно могилы, а потом, мгновение помедлив, бросил туда же зажигалку.
Вскоре посреди березовой рощи возвышался могильный холм.
Кощей отдал Ксану трофейный дробовик с патронташем, нож, флягу с водой, полоску вяленого мяса, затем собрал свои вещи и повернулся, собираясь уйти.
– Эй, погоди, – удивленно окликнул его Ксан. – Ты куда? А я?
– А что ты? – равнодушно переспросил маркитант.
– Ну как же, – растерялся Ксан. – Разве дальше мы пойдем не вместе?
– Нет, – покачал головой Кощей. – Ты заплатил мне за свою свободу. Я работу выполнил. Теперь все. Мы в расчете.
Он отвернулся и зашагал прочь. Ксан ощутил обиду. Ему казалось, что они стали напарниками, но, как оказалось, Кощей так не считал.
– Хоть бы «до свидания» сказал, – попенял спине маркитанта Ксан. Он вспомнил, как Кощей без колебаний послал почти пять десятков людей на смерть, но зато спас его самого, потому что получил за это плату, и добавил: – Верно тебя прозвали Кощеем. В самую точку попали. Ты законченная сволочь, Антон. Хотя твой брат прав: кодекс чести у тебя все же есть. Очень извращенный, но есть.
Кощей услышал его слова, но не ответил. Его мысли были заняты другим, раз за разом возвращаясь к изображению феникса в углу карты. Чутье подсказывало, что эта маленькая птица – первая «костяшка» в новой «цепочке домино». Рано или поздно она «упадет» и тогда… А что тогда? Этого Кощей не знал. И загадывать наперед не любил. Поживем – увидим. А пока пусть прошлое останется в прошлом.
Маркитант поправил ремень автомата и ускорил шаг, двигаясь по едва заметной звериной тропе.
Дмитрий Манасыпов
Все это рассказал Кощею перед смертью Килл, после того как вдосталь нахрипелся от боли. Он же нарисовал маркитанту схему крепости. И, похоже, на этот раз не обманул.
Судя по таре, в том здании и впрямь делают брагу. В бочках не иначе первач, приготовленный к отправке савеловским маркитантам. Жаль, что тележка стоит далековато от внешней стены крепости, зато на пригорке, хоть и пологом. Сейчас тележку фиксируют подпорки, но, если их выбить, она покатится примерно в нужном направлении. Надо ее только чуточку развернуть.
Что ж… Тележка и станет первой костяшкой в череде падающих фишек домино…
Маркитант машинально сжал в ладони зажигалку. Принцип домино. Пользоваться им научил Кощея отец. Одна падающая костяшка неизбежно увлечет за собой другие. Так и в жизни. Если правильно выстроить цепочку событий, то каждое предыдущее будет провоцировать наступление следующего…
Восемьдесят семь…
Теперь позаботимся о «Корде». Кощей размотал с пояса длинный фитиль, сплетенный из горюн-травы. Один конец фитиля венчал пучок сухой травы. Маркитант положил его в ящик со снаряженными пулеметными лентами. Сунул туда же свою единственную гранату. Затем протянул фитиль поперек галереи боевого хода, заталкивая в щель между досок так, чтобы скрыть от посторонних глаз. Свободный конец спустил вниз по стене к ящику с сеном.
Фитиль такой длины будет гореть примерно полминуты. Если повезет, тлеющий огонек не заметят, и тогда подрыв боеприпасов произойдет в нужный момент.
Семьдесят один…
Драгоценное время утекало как вода сквозь пальцы.
Кощей подхватил труп часового и спустил его со стены во двор. Следом соскользнул сам.
Шестьдесят четыре…
Маркитант подскочил к ящику с сеном, запихал за пазуху пук сухой травы и несколько кусков ветоши. Затем взвалил труп на плечо и, крадучись, двинулся к тележке с бочками.
Пятьдесят пять…
Территорию крепости освещали редкие масляные фонари, но темных уголков оставалось полным-полно. Во дворе было безлюдно. Большинство вормов спали. Поэтому пока присутствие чужака осталось незамеченным.
Тревогу поднимут, когда обнаружат пропажу часового. А это произойдет меньше чем через минуту. Впрочем, возможно, удастся выиграть еще немного времени. Именно для этого Кощей и тащил с собой труп. Маркитант положил мертвое тело возле телеги с бочками, а сам приблизился к двери курильницы и остановился, прислушиваясь. Вдруг Килл соврал и там тоже есть охранник?
Но все было тихо. Дверь снаружи запиралась на засов. Снять его – дело одного мгновения.
Сорок восемь…
Кощей переступил порог курильницы. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Но прибор ночного видения не подвел – маркитант быстро обнаружил в углу два скрюченных силуэта. Прикованные толстыми цепями за руки и за ноги к стене, люди спали в неудобных позах. Измученные дневным трудом, они даже не проснулись, когда Кощей подошел к ним вплотную.
Сердце молодого маркитанта забилось сильнее – он узнал в одном из пленников брата. Второй был ему незнаком.
– Стас, – ладонь Кощея осторожно потрепала брата по плечу. Тот застонал, завозился. Открыл глаза. Узнал…
– Тоха!.. Антон!.. Ты! Пришел все-таки, – пленник всхлипнул от избытка чувств и весьма громко звякнул цепью.
– Тихо, – цыкнул на него Кощей и кивнул на второго узника: – Этого разбудишь.
Но было поздно.
– Я не сплю, – внезапно бодрым голосом заявил незнакомец. – А ты Кощей, да? Стас рассказывал про тебя. Говорил, что ты обязательно придешь… Кстати, меня Ксаном кличут… А как ты собираешься освободить нас? Эти цепи так просто не разорвать.
Кощей проигнорировал болтливого раба. Снял ПНВ, зажег небольшой химический фонарь. Осветил кандалы брата. Велел ему:
– Сиди, не шевелись, – затем снял с пояса керамическую флягу с царской водкой.[4] Аккуратно открутил крышку и налил оранжевую жидкость в пазы замков. Осторожно закрыл крышку, вернул флягу на место. – Скоро подействует. А пока сиди тихо и жди.
Кощей собирался погасить фонарь, но Ксан остановил его резким возгласом:
– Значит, меня ты освобождать не собираешься?
– Нет, – отрезал маркитант. Времени на разговоры и лишние телодвижения не было. Этого самого Ксана освобождать просто некогда, счет идет на секунды. Да и царской водки на него жаль, а по-другому кандалы не снять. Разве что выстрелить в них, но цепи слишком толстые, их хрен перешибешь. Только зря дефицитный боезапас тратить.
– Без меня и вы не уйдете, – предупредил Ксан. – Я буду кричать.
– Не будешь, – Кощей обнажил нож и шагнул к нему.
– Погоди! – Даже в неверном свете фонаря было видно, как побледнел пленник. – Я заплачу за свою свободу! Заплачу!
– Чем?
– Картой! Я из-за МКАДа! Знаю, как туда пройти, – торопливо выпалил Ксан.
– Лады, – Кощей коротко кивнул и вновь потянулся за флягой с царской водкой. Цена сто́ящая. Придется уходить втроем.
«Двадцать пять», – напомнил внутренний метроном.
– Ждите. И не вылезайте, что бы ни случилось, – скороговоркой велел пленникам Кощей. – Начнется тревога, к вам зайдут охранники проверить, делайте вид, что все еще в кандалах.
Не дожидаясь ответа, маркитант выскочил из курильницы, закрыв дверь на засов.
Девятнадцать…
Кощей приблизился к телеге с бочками. В одной из них вытащил пробку, принюхался. В нос шибанул ядреный запах алкоголя. Крепкое пойло. Почти чистый спирт. То, что надо.
Маркитант разместил между бочками сено и куски смоченной в браге ветоши. Достал из кармана два пузырька: один с темно-красными кристаллами марганцовки, а второй со сладковатым прозрачным глицерином, купленными у химиков Ниитьмы.
За эти два пузырька и маленькую флягу с царской водкой пришлось заплатить баснословную цену – новенький, только что расконсервированный «Грач» и две винтовки Мосина с патронами. Но Кощей не жалел о покупке. Именно такие вот спецсредства и выделяли его из толпы маркитантов, которые предпочитали действовать напролом. И погибали. Или были вынуждены уйти ни с чем, не справившись с особо упрямым замком на складе с добычей. В отличие от них, Кощей еще ни разу не потерпел поражения. Все говорили, что ему просто везет. И только он сам знал, что удача выкована его собственными руками и головой…
«До поднятия тревоги осталось восемнадцать секунд», – напомнил внутренний метроном.
Быстро и аккуратно Кощей высыпал щепотку кристаллов марганцовки на сухой кусок ветоши, полил глицерином, завернул в тряпку и разместил среди сена между бочек.
Всё, цепочка событий-домино выстроена. Осталось лишь подтолкнуть первую «костяшку», – и остальные повалятся сами, причем в нужной последовательности.
Десять…
Кощей поднял с земли труп ворма и усадил его на тележку, подперев бочкой.
Теперь пришло время уронить первую из «фишек» домино – выбить из-под колес подпорки, развернуть транспортное средство и столкнуть с пригорка. Сказано – сделано. Вскоре тележка уже катилась в сторону крепостной стены, а маркитант бросился бежать в противоположном направлении, лавируя между глинобитными хижинами вормов, – туда, где размещался загон для рабов, вкалывающих на расчистке руин.
Маркитант двигался быстро и осторожно, не замечая, что машинально начал считать вслух:
– Пять…
Часовой-ворм на крепостной стене зашагал к восточному крылу, где должен был встретиться со своим напарником, даже не догадываясь, что того уже нет в живых.
– Три…
Реакция марганцовки с глицерином началась. Она сопровождалась настолько сильным выделением тепла, что ветошь вспыхнула, поджигая сено. Огонь пока еще был не слишком заметен, зато телега катилась с пригорка, все быстрее и быстрее набирая скорость…
– Два…
Пламя разгоралось, постепенно перекидываясь на бочки.
– Один!
Часовой завернул за угол и обнаружил, что товарищ исчез. Ворм собирался поднять тревогу. Но тут его внимание привлек огонь. Часовой машинально взглянул на объятую пламенем телегу, которая на всех парах неслась с пригорка, почти достигнув крепостной стены. Заметил на телеге своего пропавшего товарища. Тот вроде как сидел среди бочек.
«Наверное, огонь пытается погасить. Или телегу остановить», – промелькнула у часового мысль. То, что на телеге сидит труп, ему даже не пришло в голову.
Растерянность часового позволила Кощею выиграть еще несколько столь необходимых ему мгновений. Маркитант успел добежать до соседнего с рабским загоном здания и затаился, оценивая обстановку. Всего здесь оказалось двое охранников. Они сидели возле запертой на засов двери в сарай, где ночевали невольники, и особой бдительности не проявляли, коротая ночь за игрой в кости.
Кощей досадливо поморщился. Эх! Снять бы их по-тихому, да времени нет. Вот-вот поднимется тревога. Значит, действуем по шумовому варианту. Прем внаглую.
Маркитант взял на изготовку автомат и приготовился к действию.
В этот самый миг телега с бочками достигла конечной точки своего пути – со всего маху врезалась в следующую «костяшку домино» – ящик с ветошью и сеном, который стоял у подножия площадки с баллистой.
Огонь мгновенно перекинулся на сухую траву. Телега перевернулась. Охваченные пламенем бочки раскатились, привлекая внимание часовых на стенах. Один из них ударил в набат, поднимая тревогу.
Но часовые не заметили, как «упала следующая костяшка» – горящее сено подожгло конец фитиля, который тоненькой струной свисал с крепостной стены, почти неразличимый среди подвесного механизма подъемного ковша, предназначенного подавать заряды к баллисте.
Тлеющий огонек побежал вверх по фитилю, приближаясь к последней «костяшке» в цепочке – цинку с пулеметными патронами.
Выстроенные Кощеем в определенном порядке события совершались одно за другим…
Над спящей крепостью тревожно плыли звуки набатного колокола. Они почти заглушили треск короткой прицельной автоматной очереди, которая свалила обоих часовых у сарая с невольниками. Покончив с охранниками, Кощей торопливо зажег химический фонарь, откинул засов с двери и ворвался в сарай. Машинально отметил, что рабов тут полсотни, не меньше. Люди, вормы, нео и даже несколько дампов. Они спали вповалку так, что весь пол оказался усеянным телами, будто ковер. К счастью, кандалов на узниках не было. Еще бы! На такую ораву железа не напасешься.
Заслышав шум, рабы просыпались, щурились на свет фонаря и с удивлением разглядывали Кощея.
– Чего вылупились? На свободу хотите? Тогда бегите к крепостным воротам! Ну! Давайте! Сейчас их вышибет взрывом! – соврал маркитант, прикидывая, как скоро должен догореть фитиль на крепостной стене. Вроде вот-вот. Если, конечно, «цепочка домино» не прервалась из-за какой-то нелепой случайности.
Но фарт сегодня был на его стороне. Фитиль догорел без помех. Огонь добрался до пучка сухой травы, оставленного маркитантом среди боеприпасов.
Громыхнуло неслабо. Хотя здесь, в отдалении, взрыв прозвучал приглушенно.
– Слышали? – крикнул рабам Кощей. – Взрыв вышиб ворота! Бегите!
– Там пулемет. Положит всех, даже приблизиться не успеем, – резонно возразил один из пленников.
– Нет больше пулемета, – на этот раз Кощей не соврал. Вернее, сам «Корд», возможно, и уцелел, но боеприпасов к нему точно нет, а без патронов – это бесполезный кусок металла.
– Ладно, раз так. Айда, братцы! – Несколько самых смелых невольников первыми выскочили из сарая. За ними потянулись и остальные.
– Дробовики возьмите, – подсказал им Кощей, указывая на оружие убитых охранников – караульщикам ценного товара, похоже, выдавали только огнестрелы.
Кому из рабов не достался дробовик, вооружился кто чем. В ход пошли колья и даже просто предназначенные для растопки поленья. Опьяненные близостью свободы, бывшие невольники с шумом и криками понеслись по улицам в сторону крепостных ворот.
Тем временем крепость вормов просыпалась. Из домов по тревоге выскакивали бойцы с оружием в руках и тут же вступали в бой с бывшими рабами. Ночь взорвалась выстрелами, криками, стонами раненых.
Устроивший эту неразбериху Кощей сам предпочел не ввязываться в драку. Стараясь держаться в тени домов, он быстро побежал к курильнице, где ждали его Ксан и брат. Они уже успели освободиться от кандалов – царская водка разъела металл замков, и сшибить их теперь было проще пареной репы.
– Уходим, – велел пленникам Кощей.
Он первым пошел вперед, причем в направлении, противоположном от крепостных ворот.
– А там кто воюет? – Ксан кивнул в сторону ворот.
– Рабы, – коротко ответил Кощей.
Сплоченная группа невольников все-таки умудрилась прорваться к воротам, но открыть створки не смогла. Вормы зажали своих бывших пленников с двух сторон и планомерно уничтожали. Те огрызались яростно, и потому бой кипел нешуточный.
– Это ты их освободил? – удивился Стас. – Но почему? Они что, все заплатили тебе?
– Нет.
– Тогда почему…
– Это отвлекающий маневр, да? – внезапно перебил Стаса Ксан. – Кощей, ты послал их на верную смерть, чтобы мы смогли под шумок слинять? Так?
Маркитант не ответил, лишь нетерпеливо дернул плечом и прибавил шагу. Ксан бросил на него странный взгляд, но тему развивать не стал.
Задумка Кощея удалась. В той части крепости, по которой они шли, и впрямь было тихо. Основные силы вормов стянулись к воротам. Тройка беглецов сумела без помех подняться по лестнице на крепостную стену. Там, правда, оказался один из часовых, но очередь из «калаша» успокоила его очень быстро. Стас тут же подбежал к упавшему телу, забрал оружие. Кощей хотел было что-то сказать, но потом передумал – промолчал.
Спуск по веревке не отнял много времени. Основной риск заключался в необходимости миновать открытое простреливаемое пространство перед крепостью. Но ночная темнота и бой возле ворот помогли побегу.
Вскоре крепость вормов осталась позади. Беглецы остановились в небольшой березовой рощице.
– Уф! – Ксан от избытка чувств помотал головой и посмотрел на Кощея. – Вот уж не думал, что нам это удастся! Ты совершил невозможное, парень.
– В жизни ничего невозможного нет. Есть трудновыполнимое, – проворчал Кощей и напомнил: – Пора расплатиться. Где карта?
– Здесь, – пришелец из-за МКАДа сунул руку себе за пазуху и извлек кусок бумаги.
– Тебя что ж, не обыскивали? – удивился Кощей.
– Потайной карман, – коротко пояснил Ксан.
Кощей развернул бумагу. Картой оказалась армейская склейка времен Последней Войны. Поверх типографских значков грифельным карандашом были нанесены линии от руки.
– Это я рисовал, – пояснил Ксан. – Подправлял карту, так сказать.
В верхнем правом углу склейки виднелся полустертый символ: птица-феникс с раскинутыми крыльями в обрамлении овала.
Кощей некоторое время задумчиво разглядывал рисунок, а потом свернул карту и хотел убрать ее в карман, но Ксан остановил его:
– Погоди. Дай хоть себе перерисую. Вон бересту сдеру. Она вместо бумаги сойдет. А вы пока костерок разведите. Я угольком и нарисую.
– Вот еще возиться. У нас на тебя времени нет. Нам идти надо, – разворчался было Стас, но Кощей протянул Ксану нож и сказал:
– Срезай бересту. Мы подождем.
Его голос был резким, а взгляд, брошенный на брата, колючим.
– Тоха, ты чего? – удивился Стас.
– Отойдем-ка в сторонку, братишка. Поговорим, – не то предложил, не то потребовал Кощей.
– Как скажешь, – Стас широко улыбнулся и сделал жест рукой: мол, ты первый, а я за тобой.
Кощей повернулся к младшему брату спиной, сделал несколько шагов и вдруг услышал характерный звук. Маркитант замер. Сказал не оборачиваясь:
– Опусти ружье, Стас.
– И не подумаю. Дернешься, пристрелю. Если понял, кивни. А теперь отбрось автомат в сторону и повернись, только медленно.
Кощей выполнил приказ. Теперь он смотрел в сторону брата, но взгляд проходил насквозь, словно тот был пустым местом. Стаса аж затрясло от ненависти.
– Презираешь меня, да? Да ты… ты… – зашипел он. – Думаешь, я не понимаю, почему ты меня спас?
– Мой брат не может быть рабом, вот почему, – отчеканил Кощей, сделал крохотную паузу и добавил: – И трусом быть не может. И предателем. А ты предал ребят. Они погибли из-за тебя.
– И поэтому ты приговорил меня к смерти! Да? – Стас истерично засмеялся и окликнул бывшего товарища по плену: – Эй, Ксан. Ты знаешь, зачем мой брат спасал меня?
Гость из-за МКАДа пожал плечами. Он трудился, срезая бересту, и усиленно делал вид, что происходящее его не касается.
– Антон вытащил меня только для того, чтобы пристрелить самому! Ну не смешно ли? – Стаса колотил нервный смех. – У него такой извращенный кодекс чести, представляешь!
– У меня он хоть такой, а есть. А у тебя? – Кощей помолчал, а потом протянул к брату ладонь, на которой лежала зажигалка-домино. – Что скажешь на это?
– А! Откуда она у тебя?! – Стас переменился в лице, его руки, держащие дробовик, задрожали.
– У меня от разведчика-ворма. А вот откуда она взялась у тебя?
Стас не ответил. Его глаза воровато забегали из стороны в сторону, но он быстро взял себя в руки. Отчеканил:
– Разговор окончен.
– И что? Пристрелишь меня?
– Нет. В отличие от тебя, я в брата не стреляю. Поэтому мы с тобой прогуляемся к владыкинским дампам. Они за твою голову золотом заплатят. Так и сказали. Мол, отрежут тебе голову, взвесят и мне ровно столько же золотом отвалят, – издевательски протянул Стас.
– Это вряд ли, – себе под нос пробормотал Кощей и внезапно отпрыгнул в сторону.
Стас выстрелил. Дробь прошла выше плеча маркитанта, а он откатился колобком туда, где лежал автомат, схватил оружие – и выстрелил одиночным с колена.
Пуля вошла Стасу точно в лоб. Он умер мгновенно.
Кощей подошел к мертвому телу, опустился на колени и положил зажигалку младшему брату на грудь.
Вот и закончилась еще одна – многолетняя – «цепочка домино». Со смертью Стаса упала последняя «костяшка». А когда ж была первая? Шесть лет назад, когда Стас предал отца и забрал себе ту самую зажигалку?
Их батя говаривал, что все на свете подчиняется «принципу домино». От отца родятся дети, потом внуки, правнуки и так далее. Всё это «костяшки» одной цепочки. Зажигалка воплощала в себе данный принцип.
Семейная реликвия переходила по наследству с незапамятных времен и всегда принадлежала старшему сыну. Но передать ее Антону отец не успел. Младший брат решил изменить традицию…
Шесть лет назад батя вместе со своим отрядом попал в засаду во время рейда. Поговаривали, что кто-то из своих подставил их владыкинским дампам. Помощь пришла почти сразу. Но было поздно – никто не выжил. Нападавшие не успели забрать добычу. Драгоценный прибор ночного видения отца лежал рядом с телом, как и его рюкзак. Не было только их семейной зажигалки.
Антон тогда очень переживал потерю семейной реликвии, не зная, что пропажа совсем рядом – в кармане у младшего брата.
Первое предательство, которое сошло Стасу с рук и запустило злополучную цепочку событий. «Принцип домино» начал действовать, роняя «костяшку» за «костяшкой». Брат лгал, воровал, а когда попадался, искал защиты у Кощея. И тот защищал, расправлялся с обидчиками, убежденный, что на Стаса клевещут. Что не может его брат быть таким…
– Э… Антон… Кощей… – негромко окликнул маркитанта Ксан. – Карта готова. Можешь забирать подлинник.
– Что? – Маркитант будто очнулся. Небо уже алело рассветом. Оказывается, он просидел возле тела Стаса всю ночь.
– Карта, говорю, готова… – Ксан осторожно кашлянул и, запинаясь, предложил: – Могу помочь… это самое… ну похоронить…
Могилу копали молча. Она вышла необычайно глубокая – Кощей все копал и копал, словно не мог остановиться, пока Ксан не пошутил грубовато:
– Ты что, решил пробить туннель на ту сторону Земли?
– Нет. – Кощей словно вышел из транса. Положил тело брата на дно могилы, а потом, мгновение помедлив, бросил туда же зажигалку.
Вскоре посреди березовой рощи возвышался могильный холм.
Кощей отдал Ксану трофейный дробовик с патронташем, нож, флягу с водой, полоску вяленого мяса, затем собрал свои вещи и повернулся, собираясь уйти.
– Эй, погоди, – удивленно окликнул его Ксан. – Ты куда? А я?
– А что ты? – равнодушно переспросил маркитант.
– Ну как же, – растерялся Ксан. – Разве дальше мы пойдем не вместе?
– Нет, – покачал головой Кощей. – Ты заплатил мне за свою свободу. Я работу выполнил. Теперь все. Мы в расчете.
Он отвернулся и зашагал прочь. Ксан ощутил обиду. Ему казалось, что они стали напарниками, но, как оказалось, Кощей так не считал.
– Хоть бы «до свидания» сказал, – попенял спине маркитанта Ксан. Он вспомнил, как Кощей без колебаний послал почти пять десятков людей на смерть, но зато спас его самого, потому что получил за это плату, и добавил: – Верно тебя прозвали Кощеем. В самую точку попали. Ты законченная сволочь, Антон. Хотя твой брат прав: кодекс чести у тебя все же есть. Очень извращенный, но есть.
Кощей услышал его слова, но не ответил. Его мысли были заняты другим, раз за разом возвращаясь к изображению феникса в углу карты. Чутье подсказывало, что эта маленькая птица – первая «костяшка» в новой «цепочке домино». Рано или поздно она «упадет» и тогда… А что тогда? Этого Кощей не знал. И загадывать наперед не любил. Поживем – увидим. А пока пусть прошлое останется в прошлом.
Маркитант поправил ремень автомата и ускорил шаг, двигаясь по едва заметной звериной тропе.
Дмитрий Манасыпов
Кровавый пес
Немногим раньше:
Существо, сидящее в развалинах высотки на бывшем Новом Арбате, мягко шевельнулось, оставшись незаметным для охотничьей группы дампов. Те торопились, гнали перед собой человека в серой куртке, плохо заметной среди руин. На правом бедре человека бился пустой колчан.
Один из преследователей остановился, прижав к плечу арбалет. Человека в серой куртке бросило вперед и в сторону, а из плеча вырос хвост болта…
Существо с высотки спрыгнуло вниз, пролетев три уцелевших этажа, приземлилось и двинулось в сторону дампов. За спиной существа забил по воздуху крыльями темный плащ с капюшоном. Его высокая фигура (всего на голову ниже нео) тихо двинулась за семеркой убийц, загоняющих свою жертву.
Сейчас:
…Дампы свое дело знают туго. Противостоять семерке этих безумцев сможет далеко не каждый. Даже если этот «не каждый» из Кремля. Нет, в красно-бурой крепости живут далеко не слабаки. Такого про них ни за что не скажешь. Но сейчас оно неважно. Вон тому парню, убегающему от живых гнилушек, закутанных в тряпье, вряд ли поможет его выучка. Такова жизнь, ничего не поделаешь. Посмотрим за развитием событий, мало ли чего случится? Хотя конец и так предсказуем. Для всех – и разведчика, и дампов…
Потому что Герр Хаунд уже близко.
Гнилухи принялись за парня с душой, желая насладиться его последними минутами. Садисты, родившиеся такими не по своей воле и наслаждающиеся своим превосходством. Вряд ли человек из Кремля даст им спокойно убить себя. А я еще и помогу.
Замыкающая боевую семерку пара дампов успела что-то почувствовать, перед тем, как умереть. Ближнему я воткнул в затылок подхваченный на ходу обломок проржавевшего прута, торчащего из крошева бетона. Дамп качнулся вперед, выронив грубо откованный меч. Его товарища я ткнул на ходу подхваченным выщербленным клинком между ребер, пробив сердце. У кого-то другого такой удар мог бы и не получиться. Спасибо моему профессору, теперь для меня этот удар не кажется сложным. Гнилушка успел только хрюкнуть, прежде чем помереть.
Конечно, можно было бы открыть огонь из «стечкина», но зачем мне этот грохот, возникающий при стрельбе? Если мне так повезло, и прямо в руки пришел настоящий хомо из-за кремлевской стены (в чем нисколько не приходилось сомневаться, глядя на его габариты), не стоит привлекать внимание дополнительного противника. Их в округе хватает, йа-йа. Да и не так интересно убивать оставшихся дампов пулями, если уж честно.
На хрюканье и живописное блевание кровью разом обернулась тройка, шедшая посередине группы. Двое оставшихся дампов продолжали разбираться с человеком, сноровисто отмахивающимся коротким мечом. Ну-ну, майне либе камраден, давайте-давайте, весь в ожидании.
Арбалетчик собирался уложить болт в ложе и как раз натягивал «козьей ногой» тетиву. Воспользоваться таким шансом и попытаться продырявить меня, любимого, я ему не позволил. Копье их второго товарища, убитого мною, пришлось как раз кстати. «Гнилочеловек» осел на землю, но по пути попытался ткнуть меня алебардой, до этого болтавшейся у него на ремне через плечо. Вот крепкие, тойфельшайссе, чертово дерьмо, живут даже с полметром дерева и железа, торчавшего из затылка. Но запасы жизни у дампов все-таки ограниченные, и он все-таки помер, выронив алебарду на полпути. При этом дамп напомнил мне жука из коллекции профессора, что висела по стенам его кабинета, в рамочках за стеклом.
Существо, сидящее в развалинах высотки на бывшем Новом Арбате, мягко шевельнулось, оставшись незаметным для охотничьей группы дампов. Те торопились, гнали перед собой человека в серой куртке, плохо заметной среди руин. На правом бедре человека бился пустой колчан.
Один из преследователей остановился, прижав к плечу арбалет. Человека в серой куртке бросило вперед и в сторону, а из плеча вырос хвост болта…
Существо с высотки спрыгнуло вниз, пролетев три уцелевших этажа, приземлилось и двинулось в сторону дампов. За спиной существа забил по воздуху крыльями темный плащ с капюшоном. Его высокая фигура (всего на голову ниже нео) тихо двинулась за семеркой убийц, загоняющих свою жертву.
Сейчас:
…Дампы свое дело знают туго. Противостоять семерке этих безумцев сможет далеко не каждый. Даже если этот «не каждый» из Кремля. Нет, в красно-бурой крепости живут далеко не слабаки. Такого про них ни за что не скажешь. Но сейчас оно неважно. Вон тому парню, убегающему от живых гнилушек, закутанных в тряпье, вряд ли поможет его выучка. Такова жизнь, ничего не поделаешь. Посмотрим за развитием событий, мало ли чего случится? Хотя конец и так предсказуем. Для всех – и разведчика, и дампов…
Потому что Герр Хаунд уже близко.
Гнилухи принялись за парня с душой, желая насладиться его последними минутами. Садисты, родившиеся такими не по своей воле и наслаждающиеся своим превосходством. Вряд ли человек из Кремля даст им спокойно убить себя. А я еще и помогу.
Замыкающая боевую семерку пара дампов успела что-то почувствовать, перед тем, как умереть. Ближнему я воткнул в затылок подхваченный на ходу обломок проржавевшего прута, торчащего из крошева бетона. Дамп качнулся вперед, выронив грубо откованный меч. Его товарища я ткнул на ходу подхваченным выщербленным клинком между ребер, пробив сердце. У кого-то другого такой удар мог бы и не получиться. Спасибо моему профессору, теперь для меня этот удар не кажется сложным. Гнилушка успел только хрюкнуть, прежде чем помереть.
Конечно, можно было бы открыть огонь из «стечкина», но зачем мне этот грохот, возникающий при стрельбе? Если мне так повезло, и прямо в руки пришел настоящий хомо из-за кремлевской стены (в чем нисколько не приходилось сомневаться, глядя на его габариты), не стоит привлекать внимание дополнительного противника. Их в округе хватает, йа-йа. Да и не так интересно убивать оставшихся дампов пулями, если уж честно.
На хрюканье и живописное блевание кровью разом обернулась тройка, шедшая посередине группы. Двое оставшихся дампов продолжали разбираться с человеком, сноровисто отмахивающимся коротким мечом. Ну-ну, майне либе камраден, давайте-давайте, весь в ожидании.
Арбалетчик собирался уложить болт в ложе и как раз натягивал «козьей ногой» тетиву. Воспользоваться таким шансом и попытаться продырявить меня, любимого, я ему не позволил. Копье их второго товарища, убитого мною, пришлось как раз кстати. «Гнилочеловек» осел на землю, но по пути попытался ткнуть меня алебардой, до этого болтавшейся у него на ремне через плечо. Вот крепкие, тойфельшайссе, чертово дерьмо, живут даже с полметром дерева и железа, торчавшего из затылка. Но запасы жизни у дампов все-таки ограниченные, и он все-таки помер, выронив алебарду на полпути. При этом дамп напомнил мне жука из коллекции профессора, что висела по стенам его кабинета, в рамочках за стеклом.